Текст книги "Лабиринты чувств"
Автор книги: Елена Ласкарева
Соавторы: Татьяна Дубровина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)
– А своя квартира у вас есть, молодой человек?
Парень только раскрыл было рот, чтобы ответить, как Юлька опередила его:
– А у него не квартира! Целый особняк на берегу Москвы-реки! С эркером и колоннами!
Кузнецова почтительно отстранилась, давая Денису пройти, и только с любопытством уточнила:
– Эркер – это что? – Она никогда не слыхала такого названия. – Собака, что ли?
– Ага, элитной породы, – с серьезным видом кивнула Юлька. – Вроде эрдельтерьера, но гораздо свирепее. Как же в особняке – и без сторожа?
Завалившись в комнату, ребята упали на диван и принялись безудержно хохотать:
– Собака!
– Сторожевая!
– Гав-гав-гав?
Они катались от смеха, тормошили друг друга, толкались и щипались, как детишки.
А потом щипки как-то незаметно перешли в поглаживания…
А детское кувыркание – во вполне взрослые объятия… С безудержным, хлещущим через край желанием!
Они больше не отталкивали друг друга, а, напротив, прижимались один к другому все теснее…
– Погоди, я расстелю простыни…
– Зачем…
– Для разнообразия.
– Тогда разденься… совсем…
– А ты помоги…
– А ты – мне…
– У, лентяй!
– Лентяйка!.. Зато какая красивая!
– Ты тоже…
– Хорошо, что у тебя короткая стрижка! Длинные волосы закрыли бы всю эту прелесть…
– Разве тебе не нравятся загадочные женщины? Локоны, оборки, стыдливость…
– Им, значит, есть что прятать… А тебе есть что показать! Все безупречно… Безупречно до наглости!
– Как! Ты не любишь застенчиво опущенные ресницы?
– Это если глаза некрасивые. А у тебя…
– Говори же, говори, Денис!
– Не могу! Иди ко мне! Скорее!
– Погоди… а простыни?…
– К черту простыни!
Юлька вновь вскочила с ногами на диван, дурашливо приглашая к себе и Дениса:
– Прыгай сюда! Ап!
И он, подчинившись шутливой команде, вскочил к ней, как собачонка:
– Гав! Можно, я лизну тебя в нос?
– Можно!
– А укусить? За ушко?
– Только не больно!
– Я легонечко… Как вкусно…
– Мой верный песик Эркер!
– Да? Верный и преданный!
– Навсегда?
– На всю жизнь!
Чувствуя, что она вот-вот вновь станет невесомой и обратится в разноцветный воздушный шарик, вольно парящий среди перистых облаков, Юлька торопливо прошептала:
– Хорошо! На всю жизнь – это очень, очень долго!
Глава 7
ВСЕГДА ЛИ ТРЕТИЙ – ЛИШНИЙ?
Они спали, обнявшись, на узком диване, который так и не успели раздвинуть и застелить простынями.
Юле снилось, что соседка Лида орет на нее визгливо и ожесточенно, как это не раз случалось прежде:
– Шлюха! Дрянь! Явилась – не запылилась! Порядочным людям поспать не дает!
«Как хорошо, что это не наяву! Теперь мне ничего подобного не грозит». – И девушка умиротворенно перевернулась на другой бок, сдвинув со своего плеча теплую, потяжелевшую руку Дениса.
Однако кошмарный сон возобновился:
– Вот вызову милицию! – голосила Лидия.
В привычные мотивы вклинилось нечто новенькое:
– Юленьке, бедной девочке, труженице, и отдохнуть нельзя по-человечески!
Послышался какой-то грохот, как будто кого-то грубо отталкивали. Колоколом загудела, сорвавшись с гвоздя на стене, детская оцинкованная ванночка, в которой когда-то купали Катюшу, а теперь по осени складывали привезенную из деревни картошку.
Звуки были вполне реалистичными и обыденными а содержание разговора казалось Юльке фантастическим. Она находилась в состоянии полудремы и никак не могла сообразить, действительно ли это сон или все-таки явь.
– Только через мой труп! – патетически восклицала Лидия. – Не позволю всяким проходимкам тревожить Юленьку!
И тут в ответ раздался другой женский голос, тоже настолько раздраженный и злобно-визгливый, что Юля с трудом узнала в кричавшей собственную сестру:
– Это кто проходимка? Кто?!
– Дед Пихто!
– А ну повтори!
– Пихто! Пихто! Пихто!
– А вот я тебя!
– Боря! Боря! Наших бьют!
Юля услыхала, как лениво прошлепали по коридору Борины сандалеты с обрезанными задниками, и глава семьи Кузнецовых неразборчиво прогундел:
– Ну че вы тут, бабоньки, в натуре?
Тон Лидии из агрессивного превратился в плаксивый:
– Че-че, через плечо… Полюбуйся, Боренька, в квартиру ночью вваливаются посторонние…
Опять Ольга:
– Это я посторонняя? Да я…
«Не сон, – поняла Юля, – пора вмешаться».
Она впопыхах натянула на голое тело длинный джемпер – халатов терпеть не могла – и выскочила в коридор.
Картина перед ней открылась живописная, не хуже знаменитой гоголевской немой сцены.
Ольгина пятерня была протянута к голове соседки, и вызывающе накрашенные ногти крепко вцепились в сверкающие патроны-бигуди.
Лидин же багровый кулачище застыл в сантиметре от Олиного носа, точно в бесконтактном карате. Очевидно, это наилучшим образом соответствовало представлению соседки о том, что значит «наших бьют».
Борис же удобно устроился с ногами в упавшей цинковой ванночке и, насколько позволяла комплекция, втянул голову в хилые плечи. Он и не думал встать на защиту супруги: видно, считал, что одного его присутствия достаточно для разрешения конфликта.
Юля обошла неподвижные фигуры, будто осматривала скульптурную музейную экспозицию.
– Выразительно, – как знаток, оценила она. – Экспрессия и темперамент.
Внимательно изучила расположение Лидиных бигуди вперемешку с кровавыми клинками Олиных ногтей. Заметила миролюбиво:
– По-моему, красное дополнение к прическе – явное излишество. Не тот стиль.
Сестра невольно улыбнулась, и пальцы ее разжались:
– Лидка вообще – дама стильная! Так и просится на подиум!
Юлькино лицо вдруг стало задумчивым и отрешенным: как только просыпалась она сама, в ней просыпалась и журналистка.
– А знаешь, Оська… Ведь ты подала мне идею.
Какая именно идея – расшифровывать не стала, однако и без этого все почувствовали, что девушка не шутит: действительно задумала нечто серьезное и для нее важное.
От этого скандальное настроение улетучилось.
Лидия вертела своей накрученной головой, освобожденной от цепкой Ольгиной хватки: она была в полном замешательстве.
Тогда Юля, первой из всех вернувшись к коммунальной реальности, напомнила:
– А кулак моей сестричке тоже вовсе не к лицу. Лучше бы он был от лица подальше.
Лида беспрекословно подчинилась. Когда человек застигнут врасплох, им очень легко командовать.
Тут и Борис совершил необычный для него поступок: произнес реплику не с подачи жены, а по собственной инициативе:
– Не пора ли по койкам, бабоньки?
И сам удивился собственной смелости, глубине мысли и красноречию.
– Ценная мысль! – одобрила Юля и, не дожидаясь, пока к безмолвной Лидии вернется ее привычная активность, поспешила втолкнуть Ольгу в свою комнату.
Однако обе близняшки резко притормозили в дверях: за скандалом Юля совсем позабыла о том, что на ее диване спит ничем не укрытый обнаженный мужчина.
– Гм, а он ничего-о! – тоном авторитетного эксперта протянула гостья. – Соответствует стандартам!
Юлька, почти не смутившись, обхватила сестру за плечи и крутанула ее лицом к стене:
– Отвернись, бесстыдница. Я что-нибудь на него наброшу.
– Зачем теперь-то? – хихикнула Оля. – Я уже все, что надо, разглядела. Глаз у меня, к твоему сведению, наметанный.
– Знаю. Но поставь себя на его место. Просыпается, а тут…
Тут-то Денис как раз и проснулся. Да и как не пробудиться, если прямо над ухом разговаривают!
В испуге он подтянул худые колени к груди, нашаривая рукой, чем бы прикрыться. Юлька кинула ему плед, и парень тут же завернулся в него по самую шею.
– К-кажется, я вчера не пил…
– Только кофе, – подтвердила Юля.
– А… п-по… почему все двоится? Вче… вчера тебя было меньше!
Юля насмешливо кивнула:
– Вчера меня было одна!
– А теперь т-тебя стало…
– Вдвое больше! – подсказала девушка. – Знаешь, такая уж я загадочная. Странности характера. Надеюсь, ты простишь мне этот маленький женский каприз?
Ольга, припав лбом к стене, давилась от смеха.
– Повернуться-то можно уже? – наконец попросила она. – Любопытно пообщаться с человеком, у которого раздвоение не своей личности, а чужой!
– Ладно, общайтесь! – разрешила хозяйка комнаты. – А я пойду чайку вскипячу.
– А покрепче ничего нет? – поинтересовалась сестра. – Залить горечь расставания с моим бой-френдом.
– Ты сильно горюешь? – удивилась Юлька. – Что-то не слишком заметно.
– Фу, черствая! – подмигнула ее двойняшка. Да я просто убита, уничтожена, раздавлена! Да мне больше жить не хочется… с прежним мужиком.
– Все ясно, горемычная ты моя! – сестры отлично понимали друг дружку, близнецы все же. – Придется конфисковать Борину заначку.
– Где на сей раз?
– В рукаве моей собственной дубленки. Я уже на легкую куртку перешла…
– Не хватится?
– Забыл давно. Дня три по квартире порыскал – так и не нашел. Потом успокоился.
– Ай-яй-яй, – укоризненно покачала головой Ольга. – Бутылочка-то чужая! А ты утверждала, что не одобряешь воровства.
– Во-первых, я спасаю любимого соседа от алкоголизма. Спивается, жалко бедного. Во вторых, любимая сестра находится на грани инфаркта на почве рухнувшей любви. Валокордина нет, придется отпаивать народными средствами.
Денис, в лице которого на протяжении всего разговора не было ни кровинки, вдруг ожил:
– А! Так вы просто сестры! Мне было показалось, что я того! Слава Богу…
Сестры смотрели па него с ироничным умилением, как на трехлетнего ребенка. Ольга погладила парня но спутанным кудряшкам, участливо произнеся при этом:
– Счастливый! Ты так уверен, что на самом деле ничуть не «того»! Всем бы такую уверенность!
Не сговариваясь, лишь переглянувшись, сестры совершенно синхронно, в один голос, продекламировали пушкинское:
Не дай мне Бог сойти с ума.
Нет, легче посох и сума;
Нет, легче труд и глад…
Теперь пришла очередь Дениса, который окончательно пришел в себя, удивить двойняшек и заставить их разинуть рты. Не тратя ни секунды на припоминание, без малейшей запинки, он продолжил стихотворение:
Не то, чтоб разумом моим
Я дорожил; не то, чтоб с ним
Расстаться был не рад:
Когда б оставили меня
На воле, как бы резво я
Пустился в темный лес!
Я пел бы в пламенном бреду,
Я забывался бы в чаду
Нестройных, чудных грез.
Сестры недоуменно уставились на него: ну, им-то, положим, стыдно было не знать Пушкина – родились с поэтом в один день! Но чтобы кто-то другой, вот так, легко и естественно… Просто потрясающе!
Рожденные под созвездием Близнецов, они привыкли всегда облекать свои чувства в слова. И нынешнее состояние одновременно выразили емкой, хотя и не совсем поэтической фразой:
– Третьим будешь?…
Глава 8
СЕВИЛЬСКИЕ И МОСКОВСКИЕ ЦИРЮЛЬНИКИ
Руководитель телевизионной редакции «Молодежные новости» Андрей Васильевич злился, как недокормленный тигр в зоопарке. Все были в сборе, и только Синичкина, автор новой передачи, отсутствовала.
– Она что, совсем идиотка? Не понимает, сколько денег улетает в трубу за минуту… нет, за секунду простоя? Уволю! Клянусь собственной головой!
– Ну и как ваша голова поживает? Мигрени не замучили? – меланхолично спросил оператор Костя, невозмутимо затягиваясь сигаретой прямо под табличкой «Не курить».
– Дерзить изволите, молодой человек?
– Ничуть. Просто не надо клясться зря. Тем более фрагментами вашего тела. Они вам еще пригодятся.
– А я говорю – уволю!
– Не уволите.
– Да я чем угодно готов покля…
– Дружеский совет: поклянитесь моими кроссовками. У них все равно подошвы треснули. Нарушите клятву – купите мне новые, за счет ОРТ.
– Не нарушу! Ходить тебе, Костенька, босиком. Выгоню Синичкину к чертям собачьим!
– Ну и будете потом локти кусать. Ее быстренько в другую редакцию переманят. Да еще и историю раздуют: дескать, ретрограды с первого канала – тут непременно упомянут вашу фамилию – третируют молодые таланты.
– Да кто она такая! Работает без году неделя Тоже мне, звезда первой величины!
– Может, и не первой, – Костя выпустил изо рта дым затейливыми колечками. – Да только, к примеру, третьего дня тут с НТВ человек околачивался, спрашивал Юлькин домашний телефон.
Андрей Васильевич переменился в лице:
– Какой-такой человек? Не Сидорин?
– Понятия не имею, он не представился.
– А расспросить не догадался?
– А это, извините, не мои проблемы. Я оператор, мое дело маленькое. Если б он на мою камеру посягнул, то уж я бы… – Тут Костя погрозил кулаком воображаемому противнику.
– Вот сволочи! – Андрей Васильевич нервно зашагал взад-вперед и даже сам закурил в неположенном месте. – Бандиты! Воруют лучших сотрудников за моей спиной!.. И как же, заполучил он ее телефон?
– Пока нет. А в следующий раз я ему лично продиктую.
– Предатель! Пятая колонна!
– Почему? Юлия все равно кандидат на увольнение.
– Типун тебе на язык!
Костя стянул свои видавшие виды кроссовки, поднес их близко-близко к глазам и стал внимательно разглядывать подошвы:
– Держатся еще скороходики мои, надо же! Прискорбно, что вы не успели ими поклясться! А то быть бы мне с обновкой…
– Трепло, – проворчал Андрей Васильевич. – Значит, так: если этот мерзавец с НТВ опять появится – гнать его в шею. Оповести, пожалуйста, всех. Мы не такие простаки, чтобы разбрасываться ценными кадрами!
– Есть, товарищ командир!
– Ну где же она все-таки? – сказал руководитель озабоченно, однако уже куда более миролюбиво. – Нам-то не привыкать ее дожидаться, а перед людьми неудобно. Приглашаем знаменитостей сниматься, а сами маринуем битый час.
– И кто у нас сегодня? – осведомился Костя.
– Да этот нашумевший Матвей Кошкин. Который на конкурсе французов обскакал.
– Парикмахер, что ли?
– Ну да. Только он зовет себя имиджмейкером. Звучит, мол, лучше. И с ним целая гвардия моделей.
– Бабы?!
– Еще какие!
– Я пошел! – Костя вскочил и, как был, в одних носках, кинулся знакомиться с «гвардией».
…Когда Юлька наконец ворвалась в студию, там уже воцарилась приятная атмосфера почти семейного чаепития. В креслах, вокруг столика с электрическим чайником, вальяжно расположились ослепительные топ-модели.
Одни из них были заранее причесаны популярным имиджмейкером, другие еще сидели с распущенными волосами: возводить сложные сооружения на их неотразимых головках должны были в процессе съемок, на глазах у потенциальных зрителей.
Красотки изнемогали от ожидания. Они не привыкли к подобному отношению.
Дабы ублажить страдалиц и замять неловкость, возникшую из-за опоздания автора передачи, им принесли то, что оказалось под рукой: коробку конфет и вазочку с миндальными пирожными.
У девушек текли слюнки, однако они к лакомствам не прикасались: что поделаешь – идеальная фигура требует строгой диеты! Бедняжки даже сахар в чашки не клали.
Зато Костя налегал на сладости со всей мощью молодого мужского аппетита. При этом он разглагольствовал:
– Глядя на вас, очаровательные леди, я задумался над одной глобальной проблемой…
Красавицы, которые были не прочь показать себя еще и интеллектуалками, заглядывали ему в глаза:
– Какая проблема?
– Поделитесь, Константин!
– Я вот размышляю… – оператор проглотил пирожное целиком, и модели проводили исчезнувшую вкуснятину завистливыми взглядами. – Если вам предстоит демонстрировать прически… то есть нечто, находящееся на головах…
– Ну?
– То зачем вам всем такие длинные ноги?
Он беззастенчиво оглядел и даже пощупал выставленные напоказ нижние конечности нескольких собеседниц:
– Как профессионал, я серьезно опасаюсь, что они в кадр не войдут…
– Привет, – поздоровалась Юлька. – Я вижу, ты неплохо устроился. Прямо турецкий султан.
Девушки поглядели на вошедшую со скрытой враждебностью: судя по телосложению, она явно была им конкуренткой.
К тому же самозванка сразу загребла целую горсть конфет и разом отправила их за щеку. Это была безумная роскошь, которой они позволить себе не могли.
– Все готовы, надеюсь? – спросила журналистка.
– Ну, ты нахалка! – с восхищением сказал оператор – Все ли готовы! Да мы уж по домам собрались расходиться! Кстати, тебе сообщили, что ты почти уволена?
– Почти?
– Угадай, кто тебя отмазал?
– Разумеется, ты?
– Молодец, пятерка за сообразительность!
– Мерси. Ты настоящий друг.
– Чего опять опоздала-то?
– Проспала. Уснула только под утро.
– Ха! А ночью чем занималась?
Юлька честно ответила:
– Читала стихи Пушкина.
Оператор расхохотался:
– С каких пор это так называется?
– Вы пошляк, сэр! – И она поцеловала его в плохо выбритую щеку. Костя в ответ чмокнул ее в стриженую макушку.
Тут уж модели совершенно изревновались. И были правы: оператора они действительно больше не интересовали. Он зашнуровал свои потрепанные кроссовки и поднялся, чтобы подготовить камеру и включить расставленные загодя осветительные приборы.
Константин любил работать с Юлькой: с ней никогда не бывало скучно, она вечно готовила какие-нибудь сюрпризы, не согласованные предварительно с начальством.
Андрея Васильевича, привыкшего в безоговорочному повиновению подчиненных, такая непредсказуемость поначалу злила. А потом он смирился, поняв, что в результате редакция от этого только выигрывает, да и лично ему прибавляется популярности.
Юлька окинула взглядом помещение:
– А этот… мейкер… где он?
– Кошкин? Тут где-то околачивался, – пожал плечами Костя. – Я, честно говоря, за ним не следил.
– Понимаю, – сказала Юлька со смешком. – У тебя была более подходящая компания. Девушки, куда делся ваш шеф?
Манекенщицы с достоинством поджали губки. Они не знали.
– Найти немедленно! – Юлька имитировала тон Андрея Васильевича. – Разве вы не знаете, сколько денег вылетает в трубу за минуту… нет, за секунду простоя?
…Маленький длинноволосый Матвей Кошкин крепко спал, свернувшись в клубочек, в углу павильона, за полотнищами какой-то отслужившей свое загородки. Он улегся прямо на полу, подстелив вместо матрасика свою роскошную, смоделированную лично для него Валентином Юдашкиным, дубленку.
– Жалко будить, – улыбнулась Юлька.
– Наверно, тоже Пушкина всю ночь читал, – поддел ее Константин.
Юля присела на корточки, тронула знаменитость за плечо.
– Пшли вы… – не раскрывая глаз, отозвался популярный имиджмейкер.
Юлька рявкнула баском:
– Рота, подъем!
Спящий тут же вскочил на коротенькие ножки и с усилием разомкнул веки:
– Тревога? Учебная или боевая?
– Трудовая вахта, – успокоила журналистка – Вольно.
– А, съемки! – Кошкин заулыбался, отчего его пухлое личико еще сильнее округлилось, и он превратился точь-в-точь в сказочного Колобка. – Зовите меня просто Мотя, без церемоний.
«Замечательно киногеничен, – с удовольствием отметила про себя Юля. – Такою симпомпончика зрители сразу полюбят. Удача, удача!»
– Огромное вам спасибо! – пылко сказал Колобок и с чувством пожал ей руку своей мягкой и теплой, как свежеиспеченная плюшка, пятерней.
– За что спасибо?
– За опоздание. Выспаться дали.
– Дома не получается? – участливо спросил Костя. – Все свободное время посвящаете поэзии?
– Увы, прозе. – Толстячок вздохнул. – У меня, молодые люди, пятеро детишек.
– Круто! – воскликнула Юлька. – Беспокойные?
– Спокойные. Но – все девочки. Всех причесывать надо. Плюс, естественно, жену. А с ее типом волос возни…
При этом Колобок так трагически закатил круглые, навыкате, глаза, что Юлька не удержалась и спросила:
– И какой же у нее тип волос?
– Немыслимый! – воскликнул Кошкин. – Она у меня негритянка. Из Камеруна.
Юлька даже обиделась:
– Что ж вы сразу не сказали? Вашу семью надо в обязательном порядке включать в передачу! Ведь это сенсация, как вы не понимаете!
Имиджмейкер с сомнением покачал круглой головой:
– Вряд ли Сесиль согласится. Она у меня домостроевка. Считает, что женщина должна быть хранительницей домашнего очага – и только. Никакой общественной деятельности… Я уж ее и моделью поработать приглашал: ни в какую! А так хотелось бы увидеть ее на экране… Она неописуемая красавица!
– Хотите, я ее сагитирую? – предложила Юлька. – Вот увидите, получится! У меня дар – людям зубы заговаривать!
– Правда? – как ребенок, обрадовался Кошкин. – Попробуйте! Буду вашим должником!
– Услуга за услугу, – сказала журналистка. – Не хочу, конечно, отнимать кусок хлеба у ваших манекенщиц, но не согласились бы вы…
– Заранее согласен! За Сесиль – все, что угодно! – мячиком подпрыгнул Кошкин.
– Тогда вот что…
Красотки манекенщицы не зря с первого взгляда невзлюбили Юлию Синичкину.
Сейчас они все, с их готовыми и неготовыми прическами, их длинными ногами и вызывающим сценическим макияжем, были отодвинуты на второй план, к задней стене выгородки, и тусовались там единой безликой кучкой.
В качестве же главной модели, на которой должен был демонстрировать свое цирюльное мастерство Кошкин, выступала… Лидия Кузнецова!
Она сидела в парикмахерском кресле в собственном полинявшем халатике, обвешанная от затылка до лба своими привычными, допотопными, железными патронами-бигуди.
Костя едва справлялся с камерой, сгибаясь пополам от смеха всякий раз, когда представлял себе реакцию Андрея Васильевича на очередной сюрприз Синичкиной.
Выглядела Лида несколько скованной, однако совершенно обалдевшей от счастья. Ее снимают! Она прославится на весь мир! Могла ли она когда-нибудь об этом мечтать!
А Юлька, оказывается, не такая уж и дрянь, хоть и оккупировала комнату в их коммуналке. Но, в самом деле, должна же девчонка хоть как-то расплатиться за проявленные к ней Лидией чуткость и доброту…
Кошкин ловко снимал с нее бигуди и со звоном швырял в подставленный лоток.
– Прекрасными могут быть все женщины без исключения, – комментировал он. – Худые и полные, белые и… черные. Может, у черных даже есть преимущества. Их волосы, непокорные и скрученные в спиральки, напоминают спиральное строение нашей галактики…
– Прошу вас, об этом поговорим позже, – деликатно прервала Юля.
– Короче, во всякой женщине главное – голова! – послушно перестроился парикмахер.
– Так. Здесь синхрон прервем и пустим Россини. – планировала Юлька. – На перебивке Денискин Фигаро сделает несколько сальто-мортале. Это прозвучит как метафора виртуозного мастерства всех цирюльников – и севильских, и российских.
– Гениально! – одобрил Кошкин.
На Лидиной макушке начинало возводиться нечто вроде Вавилонской башни. Кокетливые завитки легли на обветренные щеки, а лоб прикрыла фигурная челочка, отчего нос визуально уменьшился и перестал напоминать картофелину.
– Какое наслаждение – работать с диким материалом! – Имиджмейкер был объят творческим экстазом. – Этот неправильный овал лица – просто кайф! А расплывшиеся формы… я просто балдею! Припухшие веки без ресниц напоминают полотна малых голландцев… Сюда бы высокий гофрированный воротник… Или наоборот: низкое декольте… Устал я, честно говоря, от приевшихся стандартов. Большое спасибо, Юлия Викторовна, вы предоставили мне возможность поэкспериментировать!
Лида, пригревшаяся под ласковым теплом софитов и разомлевшая от всеобщего внимания, никак не реагировала на то, что ее обозвали диким материалом и сочли се формы расплывшимися.
Зато уязвленные манекенщицы обиженно зашушукались. Как! Это они – приевшиеся? Какое оскорбление! В глубине души каждая из них пожалела сейчас о том, что во имя сохранения стандартной фигуры отказалась от миндальных пирожных.
Юлину же соседку беспокоило только одно:
– Меня так и покажут – в этом халате? На нем же вместо одной пуговицы – булавка!
– Не беспокойтесь, мы вас потом приоденем, – утешила Юля, а сама незаметно подмигнула Константину.
Тот мигом понял и при помощи трансфокатора взял вышеупомянутую булавку сверхкрупным планом.
В павильон наконец наведался Андрей Васильевич – проверить недреманным начальственным оком, как идут дела.
Взгляд его упал на бесформенные Лидины колени, выглянувшие из-под распахнутого халата и обтянутые дешевыми хлопчатобумажными чулками. Он глянул чуть выше и заметил английскую булавку вместо застежки…
Кошкин невозмутимо занимался своим делом: его посетила идея украсить новое произведение муляжами спелых фруктов.
В данный момент на Лидиной макушке, точно бычьи рога, возвышались два банана, а между ними покоилась гроздь зеленого винограда…
Глава редакции ничего не сказал. Он только вынул из кармана упаковку нитроглицерина и кинул под язык сразу несколько капсул.
