Текст книги "Отголоски прошлого (СИ)"

Автор книги: Елена Курносова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Странно, но месть Бодро изначально вовсе не входила в его планы. Всё вышло спонтанно и как нельзя более кстати. Правда, никакого морального удовлетворения Грейди сейчас не испытывал. Он не сделал абсолютно ничего полезного с тех пор как приехал в Портленд. Просто обрубил свою последнюю связь с детством, а Хардена в итоге так и не поймал. Вспоминать минувшую ночь в гараже спокойно Грейди не мог – досада и бешенство вскипали в нём волной с такой силой, что пальцы непроизвольно сжимались в кулаки, и тогда молодой человек жалел, что под рукой у него сейчас нет макивары, на которой можно было бы не жалея сил выплеснуть свои негативные эмоции.

Он еще никогда не подбирался к Хардену ТАК близко, а ведь буквально несколько дней назад он мог об этом только мечтать. И вот, когда до осуществления заветной цели осталось всего каких-то два шага, на пути его попался Бодро со своими идиотскими нравоучениями и лекциями о правилах… Чёртов зануда, он и правда нисколько не изменился за эти двадцать лет! Заматерел, стал еще более мужественным, чем раньше, но на лицо ни капли не постарел, Грейди отметил это с первого взгляда, как только увидел Бодро в тот вечер. У него даже сердце ёкнуло, на какой-то момент, сжавшись в комок от чувства, похожего на радость. Или же он действительно обрадовался? Нет, скорее всего, просто разволновался с непривычки, не зря же целую неделю провёл в мучительных раздумьях – идти или не идти. Быть или нет быть? Он боялся этой встречи, боялся своей реакции, которая могла быть совершенно непредсказуемой и, скорее всего, так бы и не решился преодолеть свой страх, если бы не этот репортаж с мясокомбината, в котором некий господин Лоупер упомянул фамилию Бодро вместе с фамилией Хардена. Сперва он подумал, что это простое совпадение – слишком невероятно, чтобы быть правдой, хотя... Когда ему сказали, что убийца его родителей вот уже года два как обитает в Портленде, штат Орегон, Грейди ушам своим не поверил. Когда-то давно он рвался в этот город всеми возможными способами, которые в итоге привели его в Лон Дак. Это был город его несбывшейся детской мечты. Тогда… Сейчас это название вызывало в сердце только глухую щемящую боль, так же, как и человек, который здесь жил. Которого в глубине души хотелось увидеть хотя бы один раз. Просто посмотреть ему в глаза, и может быть в них узнать ответ на вопрос, всю жизнь не дававший ему покоя. ЗА ЧТО?...

В принципе, сейчас это было уже не важно. Так, наверное, посчитал и сам Бодро, иначе постарался бы как-то перед ним оправдаться. Но он, видимо, решил, что вовсе не обязан отчитываться за свои прошлые грехи. Как там говорится по закону? Обвинение снято за сроком давности…Мало ли что там было двадцать лет назад…Человеческая память гибкая и пластичная, так же как и совесть – это Грейди усвоил давно. А ещё жизнь научила его никогда не верить людям, даже тем, которых любишь всем сердцем. Тем страшнее потом будет в них разочаровываться. Потому что предают и обманывают ВСЕ. Абсолютно. Даже тот хвалёный Бог, которого так чтили его родители, на поверку оказался всего лишь бесплотным идолом. А ведь они в него искренне верили, мало того – и другим пытались эту веру привить. И какая разница, что они были протестантами? Грейди с малых лет внушали, что Бог – один общий, на всех. Для него не существует ни рас, ни языков – все равны перед ним, и каждый верует в него как умеет, а для того чтобы общаться с Господом, совсем не обязательно заучивать молитвы. Достаточно просто говорить с ним своими словами – он непременно услышит и всё поймёт.

Наверное, его родители были чуточку блаженными, но детство у Грейди было счастливым и безмятежным. В канадском городе Гамильтоне, в провинции Онтарио, он рос, окружённый любовью и заботой. Жаль, что это волшебное время сохранилось в его памяти очень размыто, отдельными кадрами, и иногда ему казалось, что та спокойная жизнь была всего лишь сном. Тем более что иногда она ему действительно снилась. Уютный, опрятный домик с бордовой черепичной крышей и мансардами, красивый палисадник, утопающий в зелени и цветах, асфальтированная дорожка до ворот, маленькая комнатка, полная ярких игрушек. Совершенно другой мир, наполненный гармонией и добром. В нём жили удивительные, почти неземные люди. Высокий мужчина в чёрной рубашке с белой вставкой на воротнике (он всегда был сдержан, даже разговаривал тихо, словно боялся разбудить спящего за стенкой тяжелобольного, но речь его была наполнена особым, таинственным смыслом, понять который Грейди тогда было не дано) и пышноволосая молодая женщина в белом халате. Она была настоящим ангелом, излучающим божественный свет, её улыбка была самой нежной, а руки – самыми ласковыми на свете. Мужчина был пастором в местной церкви, а женщина – медицинской сестрой. Отец и мама…Гарольд и Фэй Джеймисоны.

Сейчас Грейди почти не помнил их родных лиц, только где-то на уровне подсознания до сих пор сохранились ощущения, с ними связанные. Его родители никогда не жили для себя, он видел это, даже будучи несмышлёным малышом. Мама часто брала Грейди с собой на работу. Там было стерильно чисто и пахло лекарствами. Он знал, что тут нельзя шуметь и бегать, поэтому всегда тихонько сидел в уголке и с любопытством следил за тем, как мама спасает людей. Её проворные руки творили чудеса: останавливали кровь, исцеляли раны, снимали боль. К ней приходили в слезах, а уходили, улыбаясь, и Грейди казалось, что его мама – добрая фея из сказки, которая может всё на свете. Так же как и папа… У него на работе Грейди тоже иногда бывал по воскресеньям. Здесь было просторно и светло, люди сидели на длинных скамейках и внимательно слушали то, что говорил им отец. Грейди не знал, зачем это всё нужно, но внутренним детским чутьём понимал необходимость этих собраний, ведь у людей, которые приходили к папе за помощью, тоже что-то болело внутри, и он лечил их словами. Он всегда знал, что и кому сказать. Общаясь с ним, люди тоже переставали плакать. Это тоже было своего рода волшебство, хотя и отец, и мама в один голос утверждали, что исключительно всё на свете в божьих руках.

Как выглядит этот Бог, Грейди представлял себе весьма слабо. На картинках его изображали тощим высоким человеком с грустными глазами и длинной бородой, и как-то не верилось в то, что он и есть ТОТ САМЫЙ Всемогущий Господь, благодаря которому существует весь мир. Но родители не могли лгать, и им Грейди верил безоговорочно. Верил и старался во всём им подражать, тем более что это было легко и просто. Вокруг него не было плохих людей, и Грейди не знал, что такие на свете вообще существуют. К ним в гости приходили только друзья, которые думали и разговаривали так же как его родители. Они вместе обсуждали какие-то дела, почти никогда не спорили и тоже постоянно ссылались на Бога. Особенно много его упоминали при просмотре телевизионных новостей – там всё чаще и чаще рассказывали про какую-то войну и про какой-то Вьетнам. Родителей и их единомышленников очень волновала эта тема, Грейди это чувствовал, хотя конкретной сути не понимал, поэтому однажды не удержался и всё-таки спросил у отца:

– Что такое война?

– Война – это когда люди убивают друг друга. – Лаконично ответил тот, чем поверг пятилетнего Грейди в сильное недоумение.

– Зачем?

– По разным причинам, сынок.

– Но ведь это же грех, папа, ты сам всегда говорил. Господь велел всех любить.

– Правильно, это большой грех. Поэтому многие люди не хотят идти на войну. Самые большие грешники те, кто их туда посылает и заставляет убивать. Так не должно быть.

– А что такое Вьетнам?

– Это красивая страна, в которой сейчас идёт война. Многих людей посылают туда воевать против их воли, это очень страшно.

Действительно, это было страшно, и Грейди отчего-то испугался:

– А тебя туда не пошлют?

– Нет, родной. – Отец улыбнулся, ласково потрепал его волосы. – Мы не участвуем в этой войне. Мы не обязаны никого убивать, но зато мы можем помогать невинным людям, которые там живут. Этого нам никто не запретит.

Папа никогда и ничего не говорил просто так. Его слова о помощи ближнему не были пустым звуком. Очень скоро Грейди узнал о том, что они поедут во Вьетнам. Об этом ему рассказала мама, однажды вечером усадив перед собой на диване как взрослого.

– Но там же война! – Испугался Грейди, вспомнив недавний разговор с отцом. – Там все друг друга убивают! Зачем мы туда поедем?!

– Не все. – Возразила мама терпеливо. – Там очень много несчастных людей, которые просто живут и нуждаются в помощи. Они не воюют. И там, где они живут, мы будем в полной безопасности.

Наверное, мама сама верила в это, потому что как всегда уповала на того же Господа, который просто обязан был им помочь в таком святом деле. А Грейди, конечно же, верил ей. Тем более что уезжали они, оказывается, не одни. Желающих помочь вьетнамскому народу набралась целая группа. В основном это были прихожане отца, в большинстве своём тоже целые семьи и многие с такими же детьми. В конце концов, страх перед неизвестностью прошёл у Грейди сам собой, и это путешествие через океан показалось ему необычным и захватывающим приключением. Он совсем недолго грустил по дому, в котором родился и прожил целых пять лет – впечатления от перемен скоро затмили все былые чувства, уступив место естественной детской радости.

Вьетнам действительно оказался очень красивой страной! Грейди вспоминал сказки, которые читала ему мама перед сном, и ему казалось, что сейчас он попал в одну из них. Здесь росли удивительные деревья и необыкновенные цветы, от их ярких красок рябило в глазах. Дома были маленькими, так же, как и люди, которые в них жили. Грейди никогда таких не видел – они были похожи друг на друга как близнецы и все как один будто лаяли, а не говорили, на своём, непонятном языке. У них были одинаковые узкие глаза и очень смуглая кожа. Они приветливо улыбались маленькому канадцу, и, глядя на них, Грейди не верилось, что этот народ действительно нуждается в помощи. Он даже не мог понять, где тут поблизости идёт та самая, страшная война, о которой так много говорили по телевизору. Вокруг него всё было мирно и спокойно, почти как дома, в Гамильтоне. С той лишь небольшой разницей, что вместо города они теперь поселились в маленькой деревеньке, до которой довольно долго добирались сначала на большой машине, а потом на какой-то повозке. И это тоже было очень интересно – жить в смешной бамбуковой хижине, почти в лесу, словно дикари на необитаемом острове.

Адаптировался Грейди легко, он даже отрывистую вьетнамскую речь начал понимать гораздо раньше взрослых, благодаря тесному общению с местными детьми, которых в Чан Ло было множество. Их родители целыми днями работали на рисовых полях, ходили ловить рыбу, постоянно что-то мастерили – их как будто тоже не касалось страшное слово ВОЙНА. Однако, взрослея, Грейди всё больше и больше вникал в происходящее и постепенно осознавал, что не так-то всё просто, как кажется. И мама, и отец, и многие их единомышленники, живущие по соседству в таких же деревянных домах, иногда рассказывали Грейди об этой войне. К семи годам он знал уже довольно много. Например, о том, что есть два вида вьетнамцев, южные и северные, которых на глаз друг от друга никак не отличишь, но одни живут рядом, а вторые далеко, и эти, последние, очень опасны. Их называли по-разному – «чарли», Ви-Си, вьетконговцы. Они отличались небывалой агрессией и представляли серьёзную угрозу для этих вьетнамцев, среди которых сейчас жили миссионеры. Но зато у «мирных» вьетнамцев была надёжная защита – американская армия. Её бравых представителей Грейди встречал в Чан Ло довольно часто. И офицеры, и простые солдаты приезжали в их деревню по разным делам, некоторые даже оставались там ночевать на какое-то время. Всегда шумные и чересчур самоуверенные, создавалось впечатление, что и эта деревня, и вся страна в целом принадлежат им. К местным жителям они относились пренебрежительно и называли их насмешливо «гуками», что для Грейди казалось настоящим ругательством. Поэтому ему не нравились американцы – ни один из этих качков в камуфляже не стоил и мизинца этих искренних и трудолюбивых людей, к которым за два года жизни в Чан Ло он успел всей душой привязаться.

– Пап, – обратился он как-то к отцу, – ты про этих людей мне когда-то рассказывал? Это их посылают сюда по приказу и заставляют убивать «чарли»?

– Да, сынок, про них. – Подтвердил тот. – Несчастные люди, у которых нет выбора…

– Нет выбора? – Грейди был сильно удивлён. – Они совсем не выглядят несчастными, пап. Мне кажется, им тут очень нравится.

Отец посмотрел на него с грустной улыбкой и покачал головой:

– Вот именно, что тебе это кажется, Грейди. Каждый из этих людей попал сюда не по доброй воле. У каждого есть дом и семья. И каждый из них очень боится смерти. Просто у них нет выбора и им приходится мириться с неизбежным.

– Это правда?

– Абсолютная правда, малыш. Никто и никогда по собственной воле не хочет войны. Война – это всегда большое горе, которое ни с чем невозможно сравнить, и мы должны благодарить Господа нашего за то, что он хранит нас от этой беды.

Впоследствии Грейди думал, что он, должно быть, слишком плохо благодарил бога. Иначе почему он так на них рассердился? Почему их размеренная, спокойная жизнь внезапно оборвалась? Чем они провинились перед Всевышним, и за что он наказал их так страшно? Это сложно было понять в семь лет. Сейчас Грейди понимал гораздо больше – за эти годы его отношение к богу кардинально поменялось, как поменялось и само мировоззрение, заложенное родителями. Время лечит раны, стирает воспоминания, приглушает ощущения, но ТОТ день Грейди до сих пор помнил очень чётко. Мамин День Рожденья…Он просто впечатался в память как клеймо, оставив в сердце глубокий, незаживающий ожог. Стоило лишь на миг прикрыть глаза, и сразу же все события двадцатилетней давности становились почти осязаемыми, вплоть до звуков и запахов, и тогда Грейди как наяву видел себя, шагающего по лесной тропинке от ручья с ведром воды в руках. Мама отвлекла его от очень интересной игры с Ви Дьеном, и он спешил поскорее выполнить её поручение, но, видимо, не рассчитал собственные силы – наполнил ведро почти доверху. Тяжёлый груз заставлял его идти медленнее, чем ему хотелось бы, а там, дома, наверное, мама уже приготовила вкусный торт, какой умела делать только она одна.

Первые звуки, которые услышал Грейди, приближаясь к деревне, были выстрелы. Сперва редкие, одиночные, он даже не сообразил поначалу, что это за непонятный шум и любопытства ради ускорил шаг. Ведро как всегда мешалось и путалось под ногами, но оно же, скорее всего, спасло ему жизнь, иначе он вернулся бы к своему дому гораздо раньше. Когда короткие выстрелы сменились очередями, Грейди на миг застыл, прислушиваясь. Показалось ли ему, или это были чьи-то испуганные крики? Чтобы понять как следует, нужно было идти вперёд, и ноги, повинуясь безмолвному желанию мозга, двинулись дальше. Шум нарастал по мере того, как мальчик приближался к деревне, и теперь он уже не сомневался – там что-то происходит. Слабый ветерок донёс до него едкий запах дыма. Пожар? И поэтому все так кричат? Чей дом загорелся? Охваченный волнением, Грейди снова пошёл быстрее. Теперь он не только чувствовал, но и видел густые клубы дыма, летящие ему навстречу. Плотная стена деревьев пока что загораживала ему общий обзор, а какой-то внутренний голосок уже, захлёбываясь, кричал: «Остановись!!! Не ходи туда!!!» И ноги сами по себе почему-то слабели, становились ватными и непослушными. Он так и не вышел из пальмовых зарослей и не заметил, как выронил из рук ведро, разлив всю воду себе прямо под сандалии. Просто остановился там, где обрывалась тропинка и открывалась знакомая панорама деревни Чан Ло. Вот только знакомая ли? На какой-то момент Грейди показалось, что он ошибся дорогой и попал совсем в другое место, совершенно не похожее на его уютный земной оазис. Тут творилось что-то настолько невообразимо страшное, что сразу и адекватно это понять мальчик не смог. Буквально ВСЕ деревянные домики, насколько хватало взгляда, полыхали огнём. Какие-то уже полностью исчезли в объятьях пламени, какие-то только начинали разгораться. В непроглядном дыму толпами метался народ – хорошо знакомые Грейди люди, и взрослые, и дети, рядом с которыми он жил и хорошо общался. Сейчас почти все они кричали, заглушая друг друга, женщины истерично визжали, в паническом ужасе хватая детей. Каждый хотел вырваться из этого ада, но рядом ходили мужчины в военной форме и прикладами автоматов как скот отгоняли несчастных обратно. По тем, кто не слушался и продолжал сопротивляться, сразу же поливали очередью, и они падали как подкошенные. Солдат было очень много, и Грейди скорее чисто инстинктивно догадался, КТО ЭТО такие. Те самые «чарли», о которых он так много слышал, которых боялись все местные жители и которых надеялись тут никогда не увидеть. Их деревня была мирной, её обитатели не участвовали в боевых действиях против Северного Вьетнама, и это давало им шанс остаться в стороне от войны. В это верили все, в том числе и родители Грейди… Они же были уверены, что Бог хранит их от бед… Так как же такое могло случиться?!

Он очень долго стоял в немом ступоре и просто смотрел на этот кошмар. В голове не было никаких мыслей, всё фиксировалось машинально, словно записываясь на магнитофонную плёнку. Полуголые, обезумевшие от ужаса люди падали на землю один за другим под проливным дождем автоматных очередей. Ви-Си не жалели абсолютно НИКОГО. Ни стариков… Ни женщин… Ни детей. Они методично убивали ВСЕХ, кто попадался им на пути. Грейди не мог понять, страшно ему сейчас или нет, но когда кто-то из вьетконговцев шагнул в его направлении, мальчик, подчиняясь природному инстинкту самосохранения, рухнул ничком в длинную траву, которая укрыла его всего почти целиком. Правда, смотреть лёжа было не очень удобно, и лучше бы было всего этого не видеть, но тогда Грейди не мог контролировать свои действия. Его рассудком на тот момент управлял сильнейший шок. А потом он заметил своих родителей и чуть было не бросился из укрытия к ним навстречу. Правда, они бы его не увидели. У обоих на глазах были чёрные повязки. С руками, связанными за спиной, их пистолетами толкала перед собой небольшая группа «чарли», которую возглавлял…человек, которого Грейди очень хорошо знал. Этот парень часто бывал у них в гостях, часами мог там просиживать, и родители по-дружески звали его просто Том. Грейди не имел ни малейшего понятия, откуда он взялся в их жизни, просто приходил так же, как и многие другие американцы, заезжающие в Чан Ло по каким-то серьёзным делам. Этот Том всегда был изысканно вежлив и учтив, особенно когда разговаривал с мамой, а папы рядом не было. Он угощал Грейди сладостями, расспрашивал его о всяких пустяках, но при этом так хищно улыбался, что общаться с ним мальчику не хотелось, и он находил разные причины, чтобы поскорее уйти подальше. Том не давал ему никакого повода для такой антипатии к своей персоне, но в этом не было необходимости – один вид его слащаво-доброй улыбочки вызывал в душе ребёнка неосознанное отвращение.

В последний раз Том был у них дома буквально пару дней назад, Грейди прекрасно это помнил. Отец с утра уехал в Сайгон и должен был вернуться только к вечеру. О чём разговаривала с гостем мама в его отсутствие, Грейди не имел ни малейшего представления, так как целыми днями бегал с друзьями во дворе, но, кажется, их беседа закончилась не очень хорошо, потому что уходил Том на взводе, очень рассерженный, и мама даже на крыльцо не вышла, чтобы его проводить, как это делала обычно, и потом до вечера была чем-то сильно расстроена. Даже папа, когда вернулся, это заметил, а сам Грейди в душе понадеялся на то, что этот противный тип у них в доме больше не появится никогда, и настроения маме не испортит. Он и не появился. Он пришёл сейчас и привёл с собой целую группу вьетконговцев. Мальчик изумлённо всматривался в застывшие недалеко от него фигуры, сейчас он мог расслышать и некоторые обрывки фраз, которые, впрочем, были ему совсем непонятны.

– Это какая-то ошибка. – Говорил отец по-вьетнамски. – Мы мирные люди, миссионеры… Мы уже два года тут работаем… Мы не имеем никакого отношения к ЦРУ…

– Он лжёт.– Сказал Том троим своим спутникам «чарли» так же, на их родном языке. – Убейте их.

Родителей толкнули пистолетами, и они почти одновременно упали на колени…Грейди дёрнулся, но всё-таки остался лежать, судорожно сжимая в пальцах клочки сухой травы. От дыма было трудно дышать, глаза всё сильнее щипало. А может, это были слёзы… Он не знал. Он смотрел на маму в праздничном светло-голубом платье и думал о том, что сейчас оно испачкается, но ни Тому, ни стоявшим с ним рядом Ви-Си не было до этого никакого дела. Двое из них как по команде взвели курки пистолетов и направили их прямо в головы своих пленников.

«Они же не выстрелят… Они не должны… Они не могут…»

– Том, – Неожиданно спокойно окликнула мама своего палача, – ты же знаешь, что мы не виноваты. Зачем ты это делаешь?

Из-за повязки на глазах она не могла увидеть холодной усмешки, мелькнувшей на тонких губах парня, а вот Грейди рассмотрел её. И навсегда запомнил...

– Я тебя предупреждал, что ты пожалеешь, Фэй. Ты сама во всём виновата.

– Бог тебе судья, Том.

– Я ему не по зубам, дорогая, так что не пугай, ладно? Лучше помолись, как ты всегда это делаешь – глядишь, на самом деле в рай попадёшь.

«Правда, а где же Бог?.. Почему он не приходит и ничего не делает?!»

Еще Грейди успел заметить, что отец что-то тихо шепчет себе под нос. Значит, он разговаривал с Богом, как всегда это делал у себя на работе. Однако там, в церкви, божья помощь никому не была нужна так, как здесь и сейчас. А Бога тут не было. НЕ БЫЛО…НЕ БЫЛО…

Ему до последнего казалось, что он спит, хотя раньше ему никогда не снились такие страшные сны. Два выстрела прозвучали глухо, как хлопки, но в ушах будто прогремел один большой взрыв, из-за которого Грейди даже собственного крика не услышал. Он почти сразу же зажмурился и уткнулся лицом в ладони. Конечно, это всего лишь кошмар, и он сейчас проснётся. Потому что наяву такого не бывает, это просто НЕВОЗМОЖНО… Но шум вокруг не смолкал, истошные крики со всех сторон деревни не стихали ни на минуту, а дым от пожаров немилосердно раздирал горло, вызывая безудержный кашель. Для того чтобы приглушить его хотя бы немного, нужно было прикрыть рот ладонью, однако Грейди боялся оторвать руки от лица, боялся даже немного приподнять голову и посмотреть ТУДА, где ещё слышались отрывистые реплики на вьетнамском, но ни отцовского, ни маминого голоса среди них больше не было…

Он почти не помнил, когда и как оказался на ногах, не помнил, как бежал, не разбирая дороги, обратно в джунгли, продираясь сквозь кусты и папоротник – только бы как можно подальше от этого ада, чтобы не видеть, не слышать, не осознавать. Бежал долго, пока хватало силы и дыхания, пока не споткнулся о кочку и не упал на живот, но и тогда ему все еще казалось, что совсем рядом раздаются выстрелы, и эти страшные люди с автоматами бегут за ним по пятам и ищут, чтобы убить так же, как родителей.

– Мама… – Шептал он самому себе как в бреду. – Мама… Мамочка..

Он понимал, что мамы больше нет и не будет никогда. Он очень хотел заплакать, но слёз почему-то не было – там, внутри, словно пережало какой-то клапан, отвечающий за чувства. Наверное, это была такая своеобразная защитная реакция на стресс, иначе, поддавшись эмоциям в полной мере, Грейди, пожалуй, сошёл бы с ума прямо там. Особенно после того как поднялся и, оглядевшись, не сообразил, где он находится. Вокруг сплошной стеной стоял лес. Непроходимые, тёмные джунгли, совершенно чужие, враждебные, незнакомые. Уже сложно было вспомнить, с какой стороны он прибежал и куда теперь нужно идти, чтобы спастись. От чего спастись, Грейди тогда тоже не задумывался. Потому что думать было страшно. Уже потом, постепенно мозг начал работать в безопасном режиме, почти машинально делая для себя определённые выводы. Родителей у него нет. Дома нет тоже. Он совсем один в этом лесу и идти ему некуда. А надо. Иначе можно умереть.

Теперь Грейди знал, что такое война, видел, как погибают невинные люди – жуткая картина уничтожения деревни стояла у него перед глазами как живая. Он тоже мог быть там. Мог бегать вместе со всеми, в дыму и огне, крича и плача, и упасть под градом пуль, для того чтобы перестать существовать на этой земле. Грейди часто слушал мамины рассказы о другой жизни. Она говорила, что смерть – это всего лишь переход в другой мир и её не нужно бояться. Но мама не предупреждала его, что этот переход бывает таким ужасным. И если она была права, и на том свете действительно всех их ждал прекрасный райский сад, то Грейди всё равно не хотел туда попасть ТАКИМ ОБРАЗОМ. Он хотел жить на ЭТОЙ земле, где всё было понятно и дорого, так, как он привык. Однако этот мир только что разрушился безвозвратно вместе со смертью родителей. Наверное, он сам был виноват. Вместо того чтобы лежать в кустах, ему нужно было выбежать из своего укрытия к ним. И тогда в тот новый, неведомый мир они бы отправились все вместе, семьёй. Но он не смог. Он струсил. Поэтому родители ушли без него.

Подобные мысли рассеянно бродили в голове Грейди всё время, пока он пробирался по пальмовым зарослям. Вокруг него кипела жизнь: шумела на ветру листва, переливаясь на разные голоса, пели птицы. Всё это было привычно и знакомо при свете солнца – он часто ходил в джунгли, правда, не очень далеко от деревни. Днём они его нисколько не пугали. Но не дай бог какому-нибудь, даже взрослому человеку, оказаться там глубокой ночью, когда стены из деревьев становятся еще плотнее, а густая листва полностью закрывает небо, создавая замкнутое пространство, из которого невозможно вырваться, когда каждый куст вдруг превращается в уродливое чудовище, готовое наброситься на тебя, а где-то не очень далеко кричат и лают вполне реальные, голодные звери. Грейди даже сейчас, спустя годы, невольно содрогался, вспоминая ту долгую ночь, проведённую им в зелёных дебрях. Безмерно уставший, измученный голодом и страхом, он до самого рассвета пролежал под кустом, не смыкая глаз, вздрагивая от каждого шороха и крика птиц. Он был близок к панике, но опять же, боялся шуметь – здесь его мог услышать любой дикий хищник, здесь могли появиться «чарли». Угроза исходила буквально от всего, что его окружало, угрозой были в равной степени и люди, и животные, и насекомые, хотя он, маленький беззащитный мальчик Грейди, никому из них никогда не причинял никакого вреда. Он пытался бороться со страхом – отвлекался разными хорошими мыслями, и даже представлял себя Маугли, книжку о котором ему читала мама. Этот ребенок тоже заблудился в джунглях, и его там никто не съел. Его спасли волки… Сейчас Грейди был бы счастлив встретить здесь таких же добрых, хороших волков… Однако никто не торопился к нему на помощь. Да и кто бы мог сюда прийти? Все, кто знал Грейди и кто бы мог его выручить, погибли в Чан Ло вместе с родителями, а больше у него не было никого.

Только под утро, когда небо начало светать, ему удалось ненадолго задремать… А потом он снова брёл куда-то наугад, все ещё надеясь, что этот дремучий лабиринт когда-нибудь закончится. Куда могла привести его дорога, Грейди не знал, но после суток наедине с самим собой, ему было уже всё равно. Лишь бы только выбраться к людям. Нормально отдохнуть и поесть – ягоды, которые мальчик рвал с кустов, голода практически не утоляли, и только сильнее дразнили пустой желудок. Хорошо, хоть родники с водой ему попадались часто. Как раз неподалёку от одного из таких родников Грейди и наткнулся на безжизненное тело молодого чернокожего солдата, лежавшего в траве среди папоротника.

Находка эта была неожиданной. Он долго не мог решиться подойти ближе, хотя с первой же минуты понял, что к Ви-Си этот человек никакого отношения не имеет, да и вообще, он, скорее всего, уже давно мёртв. Тем не менее, любопытство оказалось сильнее страха, и Грейди на цыпочках подкрался к парню. Тот лежал навзничь, раскинув в стороны крупные руки с судорожно сжатыми кулаками, и хрипло, тяжело дышал. Значит, живой…Мальчик внимательно рассмотрел зелёную форму бойца. Такую же носили многие американцы, которые заезжали к ним в Чан Ло, у некоторых были даже точно такие же нашивки на рукавах – орёл, глобус и якорь… Морская пехота…Стало быть, свой… Хотя, кто его знает? ТОТ тоже был своим, когда приходил в гости. Вот и пойми теперь, где враг, а где друг, но опасаться в любом случае надо всех. На шее у солдата висел автомат. Оружие для убийства людей. Так близко Грейди никогда его не видел. Медленно протянув руку, он слегка прикоснулся пальцами к твёрдому прикладу. Интересно, есть ли там внутри патроны? Если есть, то лучше эту штуковину не трогать, да и вообще, может, не нужно было подходить так близко к незнакомому человеку, пусть даже и к спящему. Хотя что-то подсказывало Грейди, что солдат не спит. Тщательно перебинтованную рану на его ноге чуть выше колена мальчик заметил не сразу. Повязка пропиталась кровью, но вот её вида он как раз и не боялся – привык на маминой работе, она и здесь, в деревне, часто оказывала первую медицинскую помощь местным жителям. Этот человек тоже нуждался в помощи, но Грейди не знал, как ему помочь, он сам на тот момент был сильно растерян и ошеломлён. Ну а потом солдат пришёл в себя…

Это произошло как-то сразу, без предварительных стонов и телодвижений. Он просто открыл глаза, и Грейди застыл под его пристальным взглядом как пойманный с поличным воришка, не зная, что ему делать и как себя вести. Парень был очень большой и, по всей видимости, сильный, если бы он сейчас решил схватить Грейди за руку, он бы, наверное, сроду не вырвался из его захвата, поэтому, стоило только солдату шевельнуться, как мальчик отскочил от него как от огня.

– Стой… – Парень хотел крикнуть, но вместо этого из горла его вырвался лишь невнятный слабый хрип. – Стой… Не бойся…

В низком голосе его слышалась мольба, озадачившая Грейди. Неужели он действительно настолько беспомощен, что даже встать не может?.. Но ведь у него же есть автомат, и вдруг он выстрелит? На лице мальчика в тот момент, должно быть, отразились все страхи мира. Солдат догадался, чего он так боится и, стащив с шеи автомат, отложил его подальше от себя. Дышать сразу же стало легче. Без оружия этот человек был не так опасен и при желании Грейди мог бы сейчас запросто убежать и скрыться в высоких листьях папоротника. Однако что-то мешало ему броситься наутёк. То ли паника снова остаться наедине с собой посреди джунглей, то ли устремлённый на него, полный отчаяния взгляд.