Текст книги "Синий, который красный (СИ)"

Автор книги: Елена Кисель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 34 страниц)

Такого коварного приема магический неуч не ожидал. Он-то смутно надеялся, что его будут просто быстро убивать, а что делать с артефакторными рылами – не имел понятия. Поэтому вместо того, чтобы наносить какой-то удар, Кристо заорал, но не просто как-то, а страшно нецензурно. Этот длинный, переливчатый вопль промчался под сводами Хламовища, отразил в себе все без исключения ругательства Целестии и пару контрабандных и в конечном счете привел к странным эффектам. Страшная артефактная морда отвисла всей своей артефакторной челюстью; Дара вздрогнула и открыла глаза; дверь, выбитая мощным ударом телесной магии, распахнулась настежь.

И звенящий весельем девчоночий голос произнес в наступившей тишине:

– Дара, я понимаю, что вам с Кристо хотелось уединиться, но зачем вот так-то?

Второй голос – невероятно занудный ломающийся басок – проявил научный интерес:

– Это был крик какого-нибудь особого артефакта?

Кристо недоверчиво поморгал в дверной проем. В нем, сложив на груди руки, стояла Мелита, и черный завиток на ее лбу насмешливо прыгал. Рядом торчал Нольдиус, руки практиканта были сложены в боевом пассе. Это он выбил дверь, сообразил Кристо. Так-то ее никто бы не открыл.

Позади этих двух подскакивал Скриптор: малявки не было видно, но буквы в воздухе вопрошали: «Они живые? Мы успели? Я все правильно сделал?»

– Все правильно сделал, – подтвердила Дара. Она оглядывала утихающее Хламовище. Открытие дверей активировало дополнительную защиту: по краям дверного проёма загорелись розовые огоньки: артемагические блокираторы на несколько минут, пока двери будут открыты. Жаль, они не так уж долговечны, так что в Хламовище обычно работали при закрытых дверях. Другое дело, что нужна была защитная печать…

– Куда делась печать? – тут же спросила Мелита. – Неужели вы ее забыли в порыве страсти?

Дара не ответила, просто пошла к двери. Кристо задохнулся от возмущения.

– Да какие страсти, да я… да просто… будешь лыбиться – придушу, понял?!

Это Скриптору вздумалось невовремя хихикнуть. Мелита шутливо помахала пальцем у Кристо перед носом.

– И как ты это сделаешь? Долг жизни! Он ведь вас и спас. Прибежал ко мне и давай изображать, что вы в Хламовище, печати нет, дверь закрыта…

– Я полагал, что открыть ее будет сложнее, – напыщенно вмешался Нольдиус. – Полагаю, Мелита справилась бы сама, но…

– Но я решила, что может понадобиться боевой маг! – весело включилась Мелита. – Хотела было еще позвать учителей, но Скриптор начинает высвечивать – мол, «быстрее, быстрее»… Ох, как мы неслись сюда! Сбили с ног Вонду…

– Хочу напомнить, что он… м-м… не совсем держался на ногах, – попытался уточнить Нольдиус. – Однако, с вашей стороны заходить в Хламовище без розового кварца было очень, очень недальновидно, поскольку его свойства…

– У него есть свойства! – охнула Мелита и пораженно закачала головой. – А мы все думали – это такой кусочек розового камешка. Кристо, бедненький, хватит сипеть и пытаться это выговорить, я поняла, вы пошли туда с печатью. Куда она делась потом?

Они шли по коридору в сторону ученического жилого крыла. У Кристо ломили и ныли руки, из которых не желала уходить магия. Скриптор гордо сиял своими глазищами. Дара наконец открыла рот, но никого не порадовала:

– Бестия.

– Где?! – перетрусил даже Нольдиус. Это имя в коридорах было чем-то вроде тревожного сигнала. Дара не сказала больше ничего, а Мелита усомнилась:

– Конечно, я понимаю, что вы с Бестией друг друга немного не любите… сильно смягчила, да? Вы ненавидите друг друга уже лет десять – так лучше?

– Сильно смягчила, – пробормотала Дара, которая достала один из своих ониксовых шариков и нервно подкидывала его на ладони.

– Но чтобы она пыталась убить практиканта… пусть даже ты и действующий артефактор… Нет-нет, я знаю: наказания у нее жестокие, тренировки – страшнее наказаний, но вот так, исподтишка?

Дара молчала, но упрямо стискивала зубы. Она не посмотрела на Кристо в поисках поддержки – и правильно, потому что он целиком был на стороне Мелиты. Бестию он тоже не любил, но вот Мелиту очень даже…

– Эту печать кто угодно мог свистнуть! Я вообще ничего не видел, а ты как раз стоишь с этим осколком, что-то про гидру про эту и про Оплот Одонара…

Мелита посмотрела на Дару с тревогой, будто была ее матерью, а Дара лежала в постели при смерти. Артемагиня остановилась посреди коридора, потерла лоб и спросила у ониксового шарика:

– Гидра и Оплот Одонара? Кто у нас тут знает местные легенды?

Шарик ничего не ответил, а вот у Кристо случилось что-то вроде озарения.

Хета он разыскал довольно скоро, шикнул, прижал палец к губам и потащил за собой. По пути ябедник что-то пытался сказать, но Кристо это пресекал тем, что сам называл «таращить буркалки». Когда он выпяливал глаза этим неповторимым манером – поджилки дрожали даже у его собственного отражения в зеркале, а кварласская мелочь просто тихо съеживалась и теряла дар речи.

– В комнату Дары?! – все-таки охнул Хет, когда они достигли конечной точки маршрута в жилом крыле. – Вай!

И попытался дать деру, но Кристо еще страшнее вытаращил глаза и пропихнул Хета в комнату, даже без стука.

На несколько секунд ему показалось, что он нырнул в маленькое подобие Хламовища. Комната Дары была настолько завалена бывшими артефактами, будущими артефактами, действующими артефактами, что ни одной соседке в этой комнате места просто не нашлось. Предметы по большей части были старинными и ненужными; на стенах вразнобой висели пугалки и амулеты; в большой коробке был рассортирован по спектру поделочный камень, а на заваленном основами под артефакты столе – вот это сразу бросилось в глаза – почему-то стояли незабудки и лежал томик каких-то стихов, открытый на середине.

Мелита и Нольдиус никуда не делись, но чувствовали себя явно неуютно. Скриптор откопал в углу часы со старинной гравировкой и пытался ее прочесть. Дара сидела на единственном стуле и нетерпеливо качала носком ноги.

– Садитесь, – пригласила она так, будто собиралась читать им выговор в стиле Бестии.

Сесть было некуда: единственное пустое место на кровати занимали Нольдиус и Мелита, Кристо немедленно вклинился между ними, просто из вредности, а Дара спросила сразу напрямик:

– Что ты знаешь об Оплоте Одонара?

Хет недоуменно покосился на Дару, потом завёл глаза внутрь черепа, пожевал широченным ртом и пробормотал:

– Ага, что-то есть, но вы б лучше у Скриптора спросили, он в одонарские легенды вникал… – ещё малость помолчал и выдал вполне уверенно: – Есть легенда, что, когда Одонар создавался последним из Первой Сотни – этот маг предполагал, что сюда зачем-то полезет враг. Какой враг – непонятно, а зачем – так это, наверное, за Малой Комнатой, в ней же точно что-то такое страшное спрятано…

– Она же закрыта, – подала голос Мелита. – И ключ у кого-то в Одонаре, и поди узнай, у кого.

– Так ведь, а вдруг залезут, узнают и… того, откроют! Ну, или вдруг ключника этого самого как-то зашибут? Так вот, этот самый создатель Одонара сделал так, чтобы раз в сто лет рождался такой… знаете, защитник артефактория. Оплот Одонара. Человек, а не маг. И что будто бы при первой его встрече с магами должны быть какие-то знамения…

Воспитанные на подобных легендах ученички магических школ дружно покривились. «Как банально!» – говорили их гримасы.

– И вот, ежели вдруг полезет на Одонар враг – то Оплот сможет «одолеть превосходящих его не мечом и не магией»…

Кристо малость оживился – вроде как, где-то видал такое. В Предсказальнице, что ль?

– Собственно говоря, это немного глупо, – с умным видом заметил Нольдиус. – Если речь идет о человеке – речь изначально не может идти о магии.

«А в ладони у него – Алая Печать, – подключился Скриптор, маниакально поблёскивая глазами, – или вот ещё её Кровавой называют в двух легендариумах. Только никто не знает, что это за артефакт, но там рассуждается, что, наверное, его создатель Одонара и сделал. И что, будто бы, если положит этот Оплот Печать перед порогом Одонара и встанет над ней – не пройти там никому, вот хоть будь сам Холдон, или…» – Скриптор замялся, не зная, кого подобрать страшнее.

– Дремлющий даже не сможет! – выдохнул Хет.

– Чего ему смочь, он же все время дрыхнет! – Кристо гыгыкнул, с надеждой посмотрел на Мелиту, но она не поддержала веселья и только сморщила нос.

– Раз в сто лет, – сказала она, – рождается Оплот. Артефакторий создавался где-то после Альтау… или до Альтау… уф, я очень не люблю прошловедение! В общем, примерно три тысячи лет назад. Это тридцать Оплотов. Почему Мечтатель о них ни разу не рассказывал? Или все-таки рассказывал, но никто не слушал?

Дара, которая единственная не пропускала занятия по прошловедению, мотнула головой.

– А никто из них так у нас и не появился, – Хет просто млел от общего внимания. – Ведь у них на лбу не написано: «Оплот. Посадить на дракона и отправить в Одонар», – а про знамения даже в легендах ничего не сохранилось. Проверка одна: прийти и победить «превосходящих не мечом и не магией», но почему-то никто не захотел прийти и провериться.

Нольдиус пыхтел, закатывал глаза и под конец заявил, что этим легендам не хватает точности и какой-то там фундаментальности. Кристо на всякий случай огородился щитом, посчитав это за колдовское слово. А Хет заторопился, припомнив еще кое-что:

– Да! Но если он явится, то это будет такое… ну, ух! Никто не знает, на что он способен, наверное, на многое… Там еще было что-то про оживающие статуи, ветер и пение птичек, только я не запомнил. Особенно про птичек.

Последнее он добавил виновато. Но на него и так смотрели пораженно, даже Кристо. Ни у кого не возникло желания спросить: «А где это – там?» У Хета были свои пути: в библиотеке он проводил едва ли не меньше времени, чем все, но знал иногда то, чего не было даже и в библиотеке.

– Понятно, – наконец сказала Дара. – Но что-то я сомневаюсь, чтобы в нужный момент рядом оказался Оплот Одонара.

– С кем? – приоткрывая рот, спросила Мелита. Оперативница отмахнулась, будто речь шла о мелочах, а Кристо не смог не похвастаться всезнанием:

– Это что тот осколок сказал, да? Что тебя убьют свои же, и Оплот Одонара придет еще не скоро, так что тебя вроде как и защищать некому?

Дара на него посмотрела как-то не очень ласково, даже в сравнении с нею самой. Зато Хет чуть за сердце не схватился от радости: получил новую сплетню! Но Кристо «потаращил буркалки», и ябедник скис, понял, что информация секретна.

– Дара, – потом заговорила главная мечта всех парней Одонара. – Ты, конечно, никому ничего и никогда… но, если ты сейчас не скажешь нам, в чем дело, я пойду к Бестии или к Мечтателю и просто…

Над ладонью артемагини тихо вспорхнули три ониксовых шарика, а вещи в комнате как-то нехорошо напряглись. Кристо выпятил грудь и всем лицом отобразил, что готов защищать Мелиту до последнего. Нольдиус несколько запоздало изобразил то же самое, только очень занудно. Хет просто приготовился бежать и растрепывать всё на свете первому встречному. Скриптор из уголка жалобно замигал просьбы одуматься.

Силы были неравны, и Дара это поняла.

– Во внешнем мире я сняла с браслета фон, чтобы спасти людей, – сказала она раздраженно, трогая незабудки в вазе. – На мне осталась метка Гекаты – связь с браслетом. Сейчас, например, к нему прилип Гробовщик, прямо танцует вокруг, а ему кто-то орет, чтобы открыл двери во внешние миры, а он даже не слушает…

Мелита тревожно приподнялась со своего места, но Дара махнула на нее рукой.

– Для меня это… ну, не так уж опасно, Озз тестировал, я просто вроде как слышу кое-что… Другое дело, что как снять метку непонятно, наверное, только после уничтожения браслета снимется. Но браслет привлекает нежить, – она говорила больше не им, а тонкому хлысту, который лежал у нее на коленях. – Наверное, появление Гекатской Гидры почувствовали уже все нелюди в Целестии: и высшие, и низшие…

– Это точно! Час назад захожу я в уборную, а из унитаза на меня прямо так что-то и пялится!

– А для нежити Геката была вроде как повелительницей. Она же с ними прорву времени возилась, хотела создать отдельное подземное королевство нежити… даже, вроде как, желала родить дитя, которое будет… ну, наподобие Холдона – её сыном и сыном какой-нибудь дряни… Так что этот браслет для них вроде как реликвия. Нежить наверняка будет требовать Гидру себе… А «голову», ну, ту функцию браслета, которая привлекает нежить… неизвестно, можно уничтожить, или нет. Даже если да – понадобится время. Так что чтобы выиграть это время Гробовщик может не уничтожить эту «голову», а только временно ее заблокировать – на пару месяцев, больше опасно. А нежити скажут пока что, что браслет уже давно был уничтожен, а притяжение исходило от артемага, который взял часть его силы – такое раньше уже бывало …

Хет открыл рот, чтобы подробно описать, где и как раньше такое бывало, но потом подумал и рот захлопнул. Обычно веселая Мелита недоверчиво качала кучерявой головой:

– И ты думаешь, тебя выдадут нежити? Чтобы войны или еще чего-нибудь избежать? Ха… даже Бестия такого не сделает, да и кто бы такое…

– А говорят, что Магистры к нам прибудут, – невовремя подал голос Хет. – Это… два или три.

Дара равнодушно пожала плечами, как бы говоря: нате, кушайте, вот вам решение задачки! Магистры могут все. Кристо невольно подавил благоговейную дрожь в животе: он уважал авторитеты и вообще, власть.

– Мечтатель не позво… – Мелита осеклась и махнула рукой. – Хетик, милый, ты сегодня просто неоценим, окажи еще услугу: у тебя тут есть неподалеку знакомые Оплоты Одонара?

Хет растянулся в улыбке до ушей, когда к нему обратилась Мелита – но тут же и скис, и покачал головой. Нольдиус томным жестом потер белые от пудры щеки – он всегда пудрился, чтобы «быть серьезнее», – и заметил со снисходительной улыбкой:

– Едва ли такое возможно, если за три тысячи лет…

– Какие проблемы? Нет – сделаем! – Нольдиус подавился и схватился за горло, а Мелита продолжила преспокойно: – Кстати, вы же приволокли из внешнего мира человека, ну, не совсем человека, бездника – так что ж ему, зря пропадать, что ли?

Кристо и Дара разом вскочили на ноги. Кристо жестикулировал, сморкался и плевался. Дара махала хлыстиком и прибегла к помощи Скриптора, чтобы озвучить свои мысли:

«ОЧЕНЬ неудачная идея».

– Жаль, – озорно отозвалась Мелита. – Можно было бы сказать, что его нос – это знамение!

Дара наконец обрела голос.

– Я не шучу, – заговорила она быстро. – От Ковальски нужно избавляться как можно скорее, просто избавляться, потому что…

– Он смуррило! – вставил Кристо, припомнив взгляд Макса в коридоре.

– …он слишком быстро приспосабливается. Стреляет по огнеплюям, которых не видит. Нашел дверь в Целестию. Его не убил Браслет!

– Знамение! – обрадовалась Мелита.

– И он врезал Бестии, хотя… – Дара, до которой Хет уже в подробностях донес эту сцену, явственно договорила про себя: «А вот за это спасибо». – Пажу Альтау! И вообще, вы можете представить себе человека, которого «заказала» собственная зубная щетка?

– ?!

– Я опросила вещи, пока мы были в его квартире. Все как один его ненавидят, а зубная щетка попросила меня его убить.

– Может, он наорал на нее? – нерешительно предположил Кристо. – Или там унитаз драил… что?! Я с тобой согласный, я просто спросил!

– Он купил ее два дня назад. В общем, лучше бы Бестия его…

– Но тогда Мечтатель начал бы рыдать над телом, а она этого не терпит, – с серьезным лицом заметила Мелита. – Еще поэму бы написал загробную. Ладно, я поняла. Нужен один человек в плюсе и один в минусе.

– Мне кажется, – степенно заметил Нольдиус, – что последнее как-то, гм, легче. Ввиду последнего конфликта иномирца с Бестией…

– Да, не хочется начинать войну, – заметила Дара, которой хватало боевых действий на фронте с самой Феллой.

– Будем надеяться, что он как-нибудь попрется в сад Одонара в одиночку и нарвется там на Зерка, ну, или на Лорелею, – радостно подвела итог Мелита, с поразительной легкостью обрисовывая почти стопроцентную кончину для любого немагического существа. – Уф, я в ударе! Как бы нам теперь и с Магистрами разделаться?

Вскоре им предстояло узнать: легче было бы разделаться с Магистрами, а заодно найти Оплота Одонара, чем реализовать свое «минус один человек».

Глава 13. Аллея сирени

Везение Макса было, можно сказать, невероятным: он умудрился в один день натолкнуться и на Зерка, и на Лорелею и остался в живых.

Примерно в то время, как Дара, Кристо и остальные обсуждали своё «один в минусе», Макс старательно игнорировал приказ самой Бестии: сидеть на месте.

Хотя прекрасно понимал, что приказ был резонным. Но если уж придётся обживаться на новом месте как минимум на месяц (примем за худший вариант) – как прикажете обойтись без минимального исследования территории? Вряд ли здесь ему выделят персонального гида, чтобы показать что да как.

Может быть, иной человек, попавший в волшебную страну, потратил драгоценные бы часы на восхищение, но Макс был предельно целеустремлен.

Его не волновало, что еда падает с потолка – напрягало только то, что ее неудобно брать. Стены выделенной ему комнаты меняли цвет и даже фактуру в зависимости от настроения, но после получасовых утренних экспериментов («Отлично, если подумать о ФБР, они становятся блевотно-зелеными, записываем, идем дальше…») их прочно заклинило на невнятном серо-буро-депрессивном фоне. За сутки Макс успел пролистать столько литературы о Целестии, что мог сразу сдавать соответствующий экзамен.

Словом, исследование вражеское территории шло полным ходом, и пока что только одна проблема не поддавалась решению.

Проблемой были обитатели артефактория. Макс навидался в своей жизни маньяков, чокнутых, маниакально чокнутых, избирательно маниакально чокнутых и наконец просто уроненных в детстве, но Одонар поставил его опыт под большой вопрос. Такую расхлябанность и такое пренебрежение к собственной жизни и жизням других он видел только раз: на индийской стройке. Сломать пару ребер соседу на завтрак тут было нормой. Обрить налысо девушку при помощи магии считалось отличной шуткой. Залезть в артехран и выйти оттуда живым через две минуты – шикарным подвигом. Это все – у детей от восьми до шестнадцати лет. И всем этим рулил, как бы пострашнее сказать… Мечтатель, которым самим рулила Фелла Бестия. Макс смутно подозревал наличие какой-то глобальной блондинки, установившей местные традиции.

Ладно, местная ребятня – это полбеды, если бы от них можно было изолироваться. Но малейшая его вылазка вовне сопровождалась отовсюду вылезающими любопытными физиономиями и вопросиками типа: «Это контрабандист?» – «А что у него с волосами?» – «И нос как у герцога какого-нибудь!» Кое-кто пытался порвать его на сувениры: «Это тот, который уделал Бестию!»

Господи, только не подростки. Макс не выносил их с собственного подросткового возраста. Поэтому нынче, недовыспавшись и пребывая в довольно хмуром настроении, он решил держаться подальше от людей вообще и подался в сад изучать местную флору – и нечаянно умудрился познакомиться с фауной.

Вообще-то, флора Максу тоже не то чтобы пришлась по вкусу. В глазах настойчиво пестрило от цветов (в основном попадались ирисы), по цветам перепархивали возмутительно яркие бабочки, половина кустарников мало того, что цвели – они пахли. Ковальски помассировал веки и подался поближе к зарослям сирени: они хотя бы выглядели не так волшебно. Он задрал голову в небо, но оттуда по глазам ударила целестийская радуга. Кажется, пятая фаза, если судить по этим их картинкам в учебниках для теориках: «Как определить время по радуге». Соответствует четырём часам пополудни – если она правда сейчас в середине.

Ну да, если у них тут… хм, сирень цветет, май? Тогда световой день – часов шестнадцать, если фазы радуги приближённо равны – получается, что на одну выпадает примерно сто сорок минут. Дальше проще, если первая фаза у них тут в пять утра, то середина пятой как раз…

Занявшись расчётами, Ковальски чуть не споткнулся посреди дорожки о низкого, тщедушного человечка с желтовато-коричневой кожей и черными, отливающими зеленью волосами. Человечек рассматривал его узкими глазками несколько секунд, после чего деловито произнес:

– Сдохни.

Макс мысленно сделал пометку: ненормальность местных не заканчивается за порогом артефактория.

– Прошу прощения?

Человечек выставил вперед левую ногу и очень ровным тоном поинтересовался.

– Что неясно? Сдохни.

Макс несколько секунд осознавал, что рядом с ним нет никого другого, кому могла бы быть адресована данная фраза.

– Мы что, встречались раньше? – наконец спросил он.

– Нет.

При противоположном ответе все остальное было бы логично. В свое время Макс вел в блокноте интереснейший список: он записывал фамилии тех, с кем имеет дело в данный момент и крестиками помечал тех, кто хотел бы его смерти. А внизу подбивал процентное соотношение.

В разные периоды его жизни процент «желателей смерти» составлял от пятнадцати до восьмидесяти процентов.

– Но ты все равно хочешь, чтобы я умер.

– Да.

– Эм… прямо сейчас?

– Да. Сдохни.

Исключительно деловой господин, подумалось Максу. И что – разговаривать с ним или сразу сматываться, как от здешнего психопата?

Хотя, если он маг и психопат одновременно, убежать будет непросто.

– И чем я тебе так не нравлюсь?

– Рожей, – мгновенно ответил Зерк, бесплатное приложение к местному саду. – Ходите тут… все вы. Тьфу!

На месте его плевка немедленно расцвели маргаритки. Макс сглотнул.

После одного дня в этой радужной стране он был склонен к чему угодно, только к недооценке опасности.

– Все мы?

– Ага. Маги. Артемаги. Пажи. Рыцари. Траву мнете. Листья рвете. Сдохни.

– Я человек, – машинально поправил Макс. – И хочется надеяться – не рыцарь.

Коротышка задумался, почесал подбородок и разрешил:

– Сдохни мучительно.

Смахивало на приказ.

Ковальски почувствовал, что мышцы независимо от мозга начинают стремиться назад, к артефакторию. Сеншидо учит: не доводить дело до конфликта. И как тут не довести до него дело и не получить удар в спину?

– Сегодня, наверное, не получится, – как можно честнее сказал он, – понимаешь, радуга на небе, настроение хорошее… мучительно не выйдет. Давай в другой раз и с особо ужасными мучениями, э?

Зерк не обладал особым интеллектом, к тому же не привык, чтобы с ним так долго разговаривали. Обычно его сразу шугали магией, а он на это обижался. Коротышка задумался, шевеля губами. Даже полуприкрыл глаза, чтобы просчитать все возможные выгоды.

Когда он открыл глаза, Ковальски на прежнем месте не обнаружилось. Лишь колыхались невдалеке кусты сирени.

К черту, думал Макс, шагая уже по совсем другой аллее. Уже после встречи с этими двумя щенками было понятно: все они тут ненормальные. Конфликтная нация, взять хоть завуча. Может быть, Мечтатель более проницателен или умен, чем остальные, но и у него не все дома. Притом, что каждый тут хочет тебя замочить ни за что – так они еще могут это сделать. Да-а, лобовой подход тут годится менее всего. Тактика разумного отступления…

Что-то твердое обвилось вокруг его лодыжки. Макс опустил глаза и понял, что ногу обвивает корень, выползший из-под земли.

Тактика отступления тоже не выход, философски додумал Ковальски.

Корень дернул с такой силой, будто попросту хотел оторвать ему ногу.

Макс устоял. Правда, пришлось сделать пару шагов в направлении рывка. Потом он рванулся уже сам, попытался отцепить зловредную штуку – нет, не получается, потянулся было к поясу за «береттой» – и вспомнил, что у него с собой нет даже ножа. А к корню начали присоединяться все новые и новые, еще один мощный рывок – и Макс просто влетел в густые заросли сирени, прокомментировав это так:

– Клятая магия.

В следующую секунду на него обрушился град ударов взбесившихся кустов. Он оставил надежду высвободить ноги – их уже оплели – но зато сразу же защитил рукой лицо, глаза, сгруппировался и прижался вниз, к толстым веткам и стволам: там удары были не такими сильными. Бичевание сиренью – какое издевательство! И ладно бы она еще не пахла, а то с каждым ударом на него падают яркие, багряного оттенка цветы, ноги уже совсем оплетены корнями, и корни движутся дальше…

Так-так, он даже «помогите» закричать не сможет. Пара ударов по голове более толстыми ветками – и его просто не найдут. Ножа нет, огнестрельного оружия нет, что есть?

Зажигалка в кармане. Макс нашарил ее почти случайно, вытащил, щелкнул колпачком. Огонек заставил плети отпрянуть.

– Ну, ты, – хрипло начал Ковальски, понимая, что его должны слышать, – карлик или как там тебя. Хочешь посмотреть на магию моего мира, а?

Сработает – не сработает? Насколько проникла сюда контрабанда из внешнего мира?

Поблизости что-то засопело, потом раздалось недовольное «Сдохни!», а вслед за этим Макс получил такой импульс кинетической энергии, что вылетел из кустов легким чижиком, преодолел довольно большое расстояние по воздуху и на чем-то распластался.

– Вот же дрянь, – прохрипел он и потом решился открыть глаза.

Над головой было небо и яркая радуга в пятой фазе (точно, пятой!). И не только. Еще над головой почему-то было изумительно красивое лицо, обрамленное золотыми волосами с красным отливом.

Прошло несколько секунд, прежде чем Макс понял, что разлегся прямо поперек аллеи, а над ним стоит богиня с золотистыми волосами и рассматривает его с полным недоумением.

Наверное, она просто прогуливалась здесь, погруженная в свои не слишком веселые мысли, и вдруг посреди аллеи появилось неожиданное препятствие в виде тела. К тому же это тело не очень вежливо отзывается… предположительно о ней самой.

– Я не о вас! – поспешно заверил Макс, не меняя лежачего положения. – Это в целом… насчет местных традиций.

Еще не лучше. «Тело» начало оскорблять ее страну. Макс мысленно дал себе пинка.

Лорелея приподняла брови. Вообще-то все, кто ее когда-либо видел, сходились во мнениях, что лицо богини имеет только два выражения. Скорбно-замкнутое и гордо-отсутствующее. Но на сей раз на нем отражалось только чистое, незамутненное удивление.

– Я мешаю пройти? – осведомился Ковальски. Только что он понял, что не сможет встать сразу: тело упорно заявляло, что ему нужно время и состояние покоя, чтобы проанализировать полученные травмы. – Если хотите, можете просто через меня перешагнуть. Считайте меня… ну, «лежачим полицейским»… ах, да, вы же не знаете… просто бревном на дороге.

Лорелея округлила глаза. Она посмотрела на свои ноги. Потом на разговорчивое «бревно», потом на аллею сразу же за ним. Поморгала, как бы не понимая, о чем речь. Потом подняла руку и указала на лицо Макса.

– Что? – по привычке среагировал Ковальски. – Мой нос? Я честно, не знаю, чья это наследственность…

Теперь богиня уже почти вытаращила глаза. Она точно не представляла, откуда на ее пути взялся такой странный типаж и почему он говорит такие непонятные вещи. Лорелея указала на свой нос и покачала головой. Потом провела по правой щеке. Макс повторил ее жест и почувствовал кровь на пальцах. Этот мелкий карлик ему висок рассек! Будь он хоть трижды магом, но за это – ответит капитально.

– Что, это? – он показал окровавленную ладонь. – Это ничего. Мелочи.

Оперся рукой о короткую травку аллеи и наконец принял сидячее положение. От гримасы боли, правда, не удержался. Девушка с золотыми волосами отступила на шаг, но при этом вопросительно и даже как-то тревожно нахмурилась.

– Мелочи, – повторил Макс. – Больно – стало быть, жив.

Лорелея склонила голову набок. Постояла, призадумавшись, и вдруг довольно сильно ущипнула себя за руку. Прикрыв глаза, прислушалась к чему-то, потом кивнула и вдруг секундно улыбнулась.

Довольно-таки неумело, как будто за долгие годы она уже забыла, как это делается. Но Макс понял, что пропадает, растворяется в этой улыбке, и, если он сию же секунду не отведет глаз – его прежнего никогда не будет.

Он опустил глаза, но только после того, как задержал взгляд на ее лице – на ту самую, непоправимую секунду.

– Вот же… – начал он, опуская глаза, чтобы не ослепнуть, и понимая, что ругаться в таком положении все равно не сможет: он был все равно, что в церкви (то есть, там, куда не заглядывал лет с четырнадцати). Ну, только не это. Нестерпимо хотелось поднять глаза и посмотреть опять.

Он поднял глаза и увидел, что Лорелея повторяет один и тот же жест: указывает на его окровавленную щеку, потом на свою ручку, где уже начал проявляться синяк от щипка, а потом уже указывает просто на себя. Видно было, что она гордится достигнутым и вроде бы даже рада.

– Вам тоже больно, – пробормотал Макс, потом понял, что она имеет в виду не это. – Вы тоже живы… ну, конечно, вы живы, вы же не могли думать иначе. Или здесь нашелся хоть один идиот, кто на секунду предположил…?

Богиня перестала делать жесты. Она просто уронила руки и смотрела на него с недоумением и даже легким испугом. Макс наконец с трудом поднялся и попытался рукавом вытереть кровь со щеки.

Лорелея сделала еще один жест. Настолько обобщенно вопросительный, что он мог расшифровываться только как: «Кто ты?»

– Я? Я Макс, – он сам понимал, что звучит это довольно жалко. – Из внешнего мира. Безд… э-э, человек. А-а, дьявол!

Богиня подскочила на месте, а ведь он опять не ее имел в виду. Просто посмотрел на располосованную одежду, кое-где заляпанную кровью и присыпанную цветками сирени. И выразился, как мог, мягко.

– Выгляжу не хуже этого вашего Вонды, не правда ли? – пробормотал он довольно смущенно для своего обычного тона.

– Кто меня назвал? Кто обругал? – тут же запричитал за поворотом аллеи Вонда. – Это я знаю, вечно заговоры плетете против старого ветерана, ух, я вас!

Тут кладовщик завернул за угол, захрипел и примерз к месту, вцепившись в ворот своей затрепанной куртки. Более замечательной пары заговорщиков и придумать нельзя было. Самый страшный артефакт Одонара – и иномирец, который уже успел украсить фонарем Озза и дать по челюсти самой Бестии.

– Лори, – выдавил старый Вонда и перешел на тон, каким обычно говорят с маленькими детьми. – Лори, а я тут тебя как раз везде ищу… а куда это ты делась, ты ведь знаешь, что тебе нельзя без присмотра… Лори, а ты не хочешь еще погулять по садочку?

Богиня немного подумала и покачала головой.

– Вроде, не хочет, – расшифровал очевидное Макс.

– Глупый иномирец! – зашипел Вонда, грозя кулаком. – Беги, а то она тебя…

И без того темные глаза Лори потемнели еще больше. В саду резко похолодало. Радуга в пятой фазе померкла, а на Одонар начал надвигаться досрочный Хмурый Час.

Старый ветеран сморщился и понял, что сглупил и неприятности ждут как раз его, но в этот момент Макс машинально поднял кулак в ответ.