Текст книги "Синий, который красный (СИ)"
Автор книги: Елена Кисель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 34 страниц)
Учить детей. В смысле, теориков, потому что в артефактории это была обычная практика: если преподы оказывались заняты – малышню обучали теории практиканты. Основной педсостав как раз был занят Гидрой Гекаты, вокруг нее только что не танцевали на цыпочках. О том, что теорики в Одонаре – зло, едва ли не страшнее браслета, все как-то позабыли. Зато об этом конкретно вспомнили практиканты, которых направляли на обучение парами: один излагает, второй контролирует, чтобы первого не запинали морально или физически. Наглые детишки могли все.
Мелита, как сказал Хет, уже провела несколько пар артефактологии вместо Фрикса и утверждала, что это легко… но малышня, какая б она ни была, обожала Мелиту и готова была приносить ей тапочки и отгонять от нее стрекоз. Кристо подобного обожания почему-то не удостоился.
Поэтому все пять минут, пока он сидел в кабинете, он изо всех сил тужился и пытался выжать из себя молитву: пусть бы с ним в паре была Мелита!
Тужился. Молился. Получите.
Имя, что ли, перепутал?
– Мелита? – повторила Дара. – Ее поставили вести артефактологию, ты не знал? Мы потому её с собой в Провидериум и не потащили. А сейчас вот она объясняет теорикам второго года виды узлов при работе с полетными артефактами. На пару с Нольдиусом.
Тон у нее был мрачный. Кристо заскрипел зубами – и ведь Нольдиус ни словом не обмолвился, нечт золотистоволосый!
– А ты на Нольдиуса запала, что ли?
– Я запала на артефактологию. Почему-то мне она нравится больше, чем прошловедение… в твоем исполнении.
Теориков, к счастью, еще не было, а то они стали бы свидетелями очередного яростного удара Кристо головой об стол.
– Напомнила… жухляк!
– Если думаешь доколотиться до целебни – Озз сейчас занят Максом, для тебя у него времени не будет…
– Холдон! Ты хоть в курсе, какая сейчас тема?
– Битва Альтау, что еще могла нам поручить Бестия. Готов?
Кристо с мученическим видом потряс тремя Хрониками Альтау, которые лежали перед ним. Первая, третья и шестнадцатая – самые короткие и доступные по изложению. Всё, что он успел выпросить у Скриптора – после того, как узнал новость и подавил в себе ещё один порыв смотаться из Одонара.
– А я нет. Излагать будешь ты.
Вот именно поэтому он мечтал, чтобы была Мелита! Кристо хотел было сразу дать деру, но тут ему вспомнилась встреча с Бестией – завуч подловила его с час назад, в коридоре. И осчастливила короткой речью: в кабинете – следящие артефакты, если он хоть одно событие назовет неправильно, – она его обреет налысо при помощи боевого серпа. После этого Бестия удалилась, даже не сказав ничего о теме. Но и спина её выражала «Я тебя ви-и-и-ижу!»
Тонкая радуга на целестийских часах сдвинулась на четвертую фазу. Пришло время мучений, которое ознаменовала орава малолеток, вломившихся в кабинет с боевым кличем.
Четырнадцать недомерков третьего, последнего для теориков, года обучения. Количество наглости зашкаливает за все мыслимые пределы. Четырнадцать злыдней напрягли бы Кристо меньше: такая проблема могла быть решена силовым методом. Здесь же… Он попытался сделать учительское лицо, но получилась гримаса, на которую теорики отозвались бодрой перепалкой между собой:
У! Мечтателя сегодня нет!
– Ребята, карты, карты достаем!
– Кто в «стрекозла» будет? На щелбаны!
– О, Кристо Мечтатель!
– Тише, он же герой теперь, с этой гидрой…
Хет мрачненько пошутил, что, когда теорики сбиваются в стаи более десяти, их может удержать только Бестия. Кристо не поверил. Сейчас почему-то поверилось, но нашлась маленькая поправочка к «только Бестии».
Как только теорики увидели Дару, они замолкли все и сразу, и фишки для игры в «стрекозла» начали немедленно исчезать в карманах. Артемагиня уселась на первую парту, задумчиво подкидывая на ладони шарик оникса и всем видом выражая: ребята, а ведь я малахольная! Я сама не в курсе, что я могу сделать! И да, все помнят, сколько я потеряла напарников?
Кристо достался артистичный жест, после которого он угрюмо оповестил:
– Изучаем Битву Альтау.
Возражения типа «триста раз слышали!» Дара срезала на подлете, одной улыбкой.
Кристо открыл Третью Хронику – самую уважаемую, потому что в ней было краткое содержание, – и начал бубнить, глядя в книгу:
– В году от основания Целестии…
Бубнилось легко – на уроищах у Бестии он здорово заучил все хроники. Ну, между прыжками, увёртываниями и попытками поставить щит. Так что и книга была не нужна – вспоминалось всё: и про армии восьми королей, и про Холдона, драконского сына…
Тут прошелестел привычный шепоток и какой-то теорик выскочил с наболевшим вопросом:
– А как такое получилось?
Кристо уже хотел было пояснять, в своем духе, но тут слово взяла Дара:
– Вам рано знать. Дальше.
Кристо включил бубнёж и добубнил и про Малую Кровь, и про Альтау с чёрными ирисами, и про жезл Холдона, и про то, как короли померли, а пажи возрыдали, глядя на их гибель (интересно, и Бестия, паж пятого короля, со всеми «возрыдала»?). Потом начал про Ястанира и его подвиг, про предавшего его пажа, который бросился бежать, ха, тоже, друг тамарисковый.
Ну, не Бестия был этот восьмой паж. И вопрос – предал или просто испугался отдать оружие – остается открытым, в четырнадцатой Хронике, кажись, иначе…
Тут Кристо поймал себя на том, что начинает мыслить, как Нольдиус, и забубнил еще гнуснее – про меч-из-рукояти, и про то, как Витязь воссиял, и как он навалял ратям Холдона и самому главнюку. И про победивших не забыл – что они награду за доблесть получили. Могущество и долголетие, так, что прожили по три тысячи лет уже, а так-то маг в Целестии и тысячи не протянет. А у Бестии еще и артемагия прибавилась к природным способностям – к очень небольшой радости ученичков артефактория.
– …но не было тех, кто видел бы Солнечного Витязя, безвестно пропавшего после дня славы его… Хотя, может, кому и хотелось бы, – тут Кристо заметил, что это высказывание уже только его, прокашлялся и попытался настроиться на нормальный лад. – Чего там еще вам сказать-то? Во, Хроники написали, – он помахал томом, – шестнадцать штук, все про одну битву Альтау. Почти все разные… немного.
Если бы он читал их все – то наверняка мог бы еще сказать, чем эти хроники отличаются. Теорики смотрели с парт злорадно. Скриптор – тьфу, совсем забыл, что эта мелочь ещё из теориков – рисовал глазами в воздухе какие-то подсказки. Кто тут кого учит, вообще, возмутился Кристо перед тем, как вглядеться в подсказки и рассмотреть одно слово – «Песнь».
– А потом… то есть, это уже после Альтау было… была кем-то сложена Песнь Альтау, только до нас она не дошла, дошел отрывок…
Кристо зажмурился, вспоминая этот отрывок. Вот точно же помнил, что Песнь начиналась со слов: «На поле Альтау взгляните скорей, в тот день туда восемь пришли королей» – потом шло описание королей, вроде: «Был третий и тверд, и упрям, как скала, четвертый вершил хитроумьем дела» – и так до восьмого, а после слова «восьмой» не было ничего. Обрыв.
Главная проблема заключалась в том, чтобы не перепутать королей. Который там был «всех храбрее в стране», а какой – «семерых сыновей отцом»? Кристо показалось, что короли с обложки шестнадцатой Хроники ожили и показывают кулаки, но тутДара сказала:
– Давай я, – и он чуть лужицей не растекся от облегчения.
Артемагиня встала во весь рост, сделала трагическое выражение лица и начала нараспев:
На поле Альтау, средь ирисов полей,
Холдон потихоньку мочил королей:
Вот первому он зарядил промеж глаз,
Второму – он выпустил кишки на раз…
Теорики легли на парты. Кристо запоздало понял, что в оригинале Песни никаких кишок не было.
А третьему – шею свернул, вот ведь гад!
Четвертому – бац! И коленом под зад!
А пятому в лоб: глянь-ка, прыщ на носу!
Тот помер от ужаса – женская суть…
Шестой же король, эгоист и нахал,
На пятого глядя, от смеха упал.
Кристо не выдержал и хихикнул за компанию. Дара сверкнула зелеными искрами в глазах и дочитала:
Седьмого он мерзкой ухмылкой убил.
Восьмой лиходею башку отрубил.
После этого артемагиня похлопала сама себе и уселась на парту с таким видом, будто прочитала настоящую Песнь, а не отчебучила самый невероятный трюк, да еще под следящими артефактами Бестии!
Теорики, да и Кристо глазели на нее с восхищением. Отчасти потому, что не представляли, какой прекрасной может быть поэзия – а с Мечтателем она всегда была какой-то уж очень нудной. А от второй части – в Целестии очень ценилось мужество. Вот так спокойно сидеть и ждать, пока принесется разъяренная Бестия, было очень смело.
А она непременно должна была принестись, ибо все связанное с Альтау, особенно с Витязем, для Феллы было священно и болезненно.
Теориков и Кристо ожидал второй, еще более веселый акт комедии.
– Что-то она не торопится, – заметила Дара минут через пять. Нетерпеливо поерзала на парте. – Кристо, ты ничего не забыл сказать про концовку Альтау? Ну, что Витязь куда-то подевался, его никто не видел и даже портреты куда-то пропали – было или я пропустила? Вечно думала: вот портреты-то куда делись и почему новых не нарисовали? Неужели он был такой страшный, этот восьмой?
Теорики уже не просто молчали – они начинали поглядывать на окна и прикидывать, не устранит ли разъяренная Бестия и их как свидетелей.
Но прошло еще пять минут ожидания в тишине – и никого.
– Не торопится, – подытожила Дара. – Либо она разучилась ставить следящие артефакты, либо Витязя разлюбила…
– М-может ее просто задержали? – не выдержал Кристо.
– Кто? – задала Дара закономерный вопрос. – Стихийное бедствие?
Она не знала, насколько близка к правильному ответу.
Глава 11. Буря извне
Макс Ковальски чувствовал себя совсем нехорошо. Его можно было понять. Только что он пришел в себя в неизвестной (и подозрительно волшебно выглядящей) каморке, голова тут же отозвалась тупой болью, а память с готовностью подсунула последнее, что сохранила: он побывал психом.
Ласковым, радостным психом. Дружелюбным! Черт, он сам не мог вспомнить, когда был дружелюбным, начиная лет с десяти, когда ему подарили последний подарок на Рождество.
Ко всему в придачу, он был обнажен до пояса, а над ним нависал огромный детина с волосатыми лапами и неопределенными намерениями. Детина бормотал себе под нос что-то вроде: «Ну что же, время для эксперимента при пробуждении – послушаем, какую ты споёшь песен…»
Ковальски отработал автоматически. В ту секунду, когда мужик нагнулся пониже, пальцы правой руки Макса сжались, а сама рука словно выстрелила в воздух. Макс целил в челюсть, но потрясения дали себя знать: попал в глаз.
Кулаки у Макса были крепкие, натренированные еще со времен школы и колледжа. Громила схватился за глаз, который обещал украситься отменным фингалом, и отскочил с то ли жалобным, то ли радостным воем.
– Опять! – торжественно (и для Макса непонятно) возопил он. – И как точно! Только свел последний…
И кинулся к зеркалу, которое висело неподалеку от двери каморки. Ах так, здесь дверь и она даже открыта? Превосходно.
Макс поднялся, нашел взглядом свою рубашку и прихватил ее с собой. Пора было увеличивать дистанцию между собственным телом и этим нежным магом с волосатыми лапами. Пока маг не воспылал жаждой мести.
Но ничем таким громила не воспылал и в погоню тоже не кинулся, вместо этого до Макса донесся его ликующий клич:
– А форма-то какая интересная!
Ковальски только хмыкнул, захлопывая дверь. Да-да, прекрасный образчик фингального искусства, под таким надпись хочется сделать: «Макс Ковальски руку приложил».
В соседней комнате, попросторнее, среди алхимического вида колб и кучи хрустальных шаров (наверняка артефакты, чёрт бы их драл) на столе обретался бронежилет. Его Макс тоже прихватил с собой. Вряд ли тут все разгуливают в брониках, а раз так – эта штука явно его, та самая, над которой колдовала Дара. Защита тут явно не помешает, жаль, навахи рядом нет, явно куда-то убрали.
– Мы не закончили эксперимент! – донеслось из соседней комнаты жалобно. – Может, хотя бы посплетничаем… за чашкой целебного отварчика?
Макс от любезного приглашения отказался, выскользнув за дверь с удвоенной скоростью. Ну, прекрасно. Он оказался в каких-то подвалах, а как его сюда принесли – не помнил, стало быть, дороги не помнил тоже. На шее болталась какая-то фиолетовая подвеска – вроде вырезанной дудочки, Макс было хотел её сорвать, потом остановился. Кто там знает, вдруг какой-то стабилизатор, снимешь – и ты опять псих. Думать подвеска, вроде бы, не мешала.
Быстрым шагом рассекая по коридорам, Ковальски пытался руководствоваться здравым смыслом, а по пути облачался в рубашку и бронежилет и просеивал в мозгу воспоминания о том, что он успел натворить, будучи под действием браслета. А главное – что он успел услышать и узнать о том месте, где находится. И какие планы на него могут быть у здешних хозяев… судя по словечку «эксперимент» – отсюда срочно надо драпать.
Он успел припомнить достаточно много и заблудиться почти совсем, пока решил отказаться от здравого смысла в поисках.
Почти сразу же нашелся выход наверх.
Коридоры, в которых он оказался, были увешаны странными картинами на одну и ту же тему. Черное поле каких-то цветов. Войско, тоже черное, из людей и нечисти, предводительствует им какой-то звероподобный субъект. Ему противостоят или люди в коронах, или юноша, фигура которого светится, и меч светится тоже. Юноше на картине очень часто сопутствовали трупы в коронах. Должно быть, парню повезло в битве немного больше, чем королям.
Макс шел прямо и никуда не сворачивал, но возле одного из ответвлений замедлил шаг. Оттуда шло какое-то электричество, от него начало покалывать в кончиках пальцев. Ковальски как раз раздумывал, стоит ли проскочить мимо или лучше повернуть обратно, как вдруг за его спиной послышались шаги. Через пару секунд из другого ответвления вынырнула молодая женщина в кольчуге и при мече, заметила Макса и поинтересовалась холодно:
– Разве тебе не положено было лежать?
Хамский тон никогда не оставлял Ковальски равнодушным. Он развернулся так, чтобы оставались возможности для атаки и для отступления и отрезал коротко:
– Я решил, что не положено.
Фелла Бестия спешила. Ей нужно было в срочном порядке доказать дерзкой девчонке, что нехорошо так отзываться об Альтау. Но беда в том, что она не выносила, когда ей противоречили.
– Советую решить прямо противоположное. Мне плевать, бездник ты или нет – но если ты думаешь, что я позволю разгуливать по моей школе какому-то наемнику из внешнего мира…
Макс Ковальски поднял обе брови.
– «Моей школе»? Так ты, значит, директор Экстер? А я-то ждал, что он будет помужественнее, и, знаешь… – он изобразил на собственном лице бороду, которой ждал от директора.
До Феллы начало доходить, что «наемник из внешнего мира» позволяет себе над ней издеваться. А такое не могло пройти безнаказанным ни с кем – особенно с презренным иномирцем.
Бестия даже не стала прибегать к сложным приёмам – к чему это со смертными? Просто выкинула руку вперёд с простейшим силовым ударом – достаточно для сломанных рёбер и приведения не-мага к пониманию – не спорить с пятым пажем Альтау.
Под первый силовой концентрированный поток иномирец неожиданно нырнул, второй был шире и сильнее и зацепил цель как следует.
Фелла только не знала, что на бронежилете лежит артемагический отвод боевой магии.
Потому изрядно удивилась, когда мощный силовой удар возвратился к ней с явным намерением отправить в полёт на ближайшую стенку.
Бестия среагировала быстро: ощутив толчок в грудь, она подняла рассеивающий щит, не пострадала, только слегка развернулась боком от отдачи собственной магии… Упустив на миг из виду Макса Ковальски, который не собирался стоять столбом, пока его пытаются прикончить.
Из наблюдений за Кристо и Дарой Макс успел сделать пару выводов:
– слишком полагаются на магию, вряд ли хорошо владеют рукопашным боем.
– невозможно спастись бегством, если не дезориентировал противника настолько, чтобы магия не достала.
Из чего закономерно следовал вывод последний: прокачивать эффект неожиданности и скорость.
Резкое сокращение дистанции стало для Бестии крайне неожиданным: пятого пажа Альтау уже лет четыреста как не атаковали люди.
Безоружные люди пятого пажа не атаковали в принципе никогда – за три тысячи лет в Целестии как-то не нашлось идиотов.
Пока завуч Одонара пыталась додумать закономерную мысль «Какого Холдона этот иномирец…» – «этот иномирец» объявился на дистанции непосредственного удара и нырнул под машинально выкинутый вперед кулак. В следующую секунду Бестия получила сбоку в челюсть, потом подсечку, а потом короткий и смачный полёт в стену с эффектным «шлёп» в конце.
Достаточно, чтобы вырубить на пару минут какого-нибудь громилу из южного Бронкса.
Фатально мало для мага – Макс понял это, когда отступлению помешала невидимая стена, на которую он наткнулся, не пройдя десяти метров.
– Девчонка… – прошипела пунцовая Бестия, вскакивая на ноги и двумя пассами артемагии «разрубая» узлы «зеркального щита», которые лежали на жилете иномирца.
Позор – просмотреть, что противник облачён в артемагические доспехи (кому вообще придёт в голову вешать «зеркальный щит» на эту внешнемирскую дрянь?!). Позор – пропустить удар от не-мага, и вот об этом позоре уже никто не должен узнать. Раз так – иномирцу не жить. Можно было бы теперь раздавить его магией, но лучше сделать проще…
– А, чёрт, – выдавил Ковальски, который по лицу Феллы прекрасно прочитал её намерения. Бронежилет просто разлезся кусками, опадая на пол, путь отхода – блокирован. И да, теперь понятно, кто обучал этого юнца, Кристо, неадекватным реакциям.
– Что это Озз нацепил на тебя? – спросила Бестия, одним небрежным движением придвигая Ковальски ближе. Перебрала в воздухе пальцами правой руки. – Заготовка для простейшего «спевника»? Отлично.
Пальцы задвигались, вывязывая артефакторные узлы. Куда посложнее, чем Озз собирался навесить на подвеску из аметиста. «Спевник» – шуточка простейшая, в ходу у теориков: заставляет горланить песенки. Но тут… тут будет веселее.
– Повинуйся, – почти нежно приказала Фелла, активируя артефакт. Полный контроль разума. Эйфория служения. Слегка запрещённая техника… но кто узнает?
Глаза Макса Ковальски остекленели, лицо окостенело, он вытянулся в струнку, прошептав:
– Повинуюсь, госпожа.
– Ты забудешь, что было только что, – монотонно приказала Фелла. – Забудешь встречу со мной. Повинуйся.
– Повинуюсь, госпожа.
– Ты пойдёшь к директору артефактория, и когда он будет говорить с тобой, ты на него нападёшь. Скажем, попытаешься задушить. Ты понял?
– Повинуюсь, госпожа.
Бестия поморщилась – заклинило этого иномирца, что ли? Может, она вложила слишком много сил в артефакт. Ладно, неважно. Иномирец будет представлять угрозу – стало быть, она ликвидирует эту угрозу на месте. Пока Мечтатель будет отходить над флаконом нюхательной соли – убрать артефакт… а помешательство иномирца спишут на влияние Браслета Гекаты, конечно. Итого: она – спаситель директора, директор – непомпетентный идиот, оставивший угрозу в стенах Одонара. Магистериум порадуется отчёту.
– Больше ты не причинишь вреда никому. Твоя цель – только директор. Экстер Мечтатель.
– Ответ положительный, – выдавил Ковальски, глядя в никуда. – Цель. Подлежит устранению. Быстро, тихо, эффективно.
– Что?! – Холдон, так он ещё правда прикончит Мечтателя. – Нет, иномирец. Ты не понял. Ты будешь с ним любезен. Ты будешь слушать, что он говорит тебе. А когда он спросит о Браслете… вот тогда ты взбесишься и попытаешься его придушить. Можешь… хм… треснуть его по челюсти, но без серьёзных повреждений. Имитация нападения – ты понял?
– Ответ положительный, – выдал Ковальски, застывая после этого в полной неподвижности.
Бестия выдохнула сквозь стиснутые зубы. Это ещё что за внешнемирские реакции? На не-магов Целестии подчинение обычно влияет малость иначе. Почему он вообще торчит на месте – контроль настолько полон?
– И хватит стоять. Теперь… ты будешь праздно шататься по коридорам артефактория. Веди себя как обычно.
– Госпожа меня прогоняет?
Фелла тихо дрогнула челюстью и вскинула брови.
– Умоляю, госпожа, – продолжил Макс Ковальски трепетным шепотом, делая первый, неверный шаг вперёд. – Не гоните вашего верного слугу. П-п-позвольте мне стать вашей тенью, я не могу уйти от вас, вы же не дали своему верному Добби носок, я буду лобызать прах под вашими ногами…
«Какого Холдона», – во второй раз всплыло в голове у Бестии, пока она смотрела, как спятивший иномирец приближается – в раболепной позе, изогнув спину и протянув руки. Да что ж за…
Сокращение дистанции. Фелла поняла это в последний момент, когда Ковальски распрямился как сжатая пружина и нырнул вбок. А в следующую секунду огребла с ноги в коленную чашечку и кулаком в солнечное сплетение и поздоровалась лицом с холодным полом.
Получите, распишитесь – молодое и крайне эффективное искусство сеншидо. Эклектика, индивидуальный подход, заточенность под реальный бой. Плюс самую малость армейского русского боя, да (но это уже – заслуга самого Ковальски, который вечно тянулся освоить всего да побольше). Вот только инстинкты вопят, что противника нужно срочно добить, потому что ещё раз эта дамочка оплошности не допустит, а он на чужой территории, влез в драку второй раз за час и добивать здешнего завуча… мягко говоря, не выход.
К счастью, тут подоспели свидетели. Какой-то жабомордый юнец с любопытной рожей – с готовностью выглянул из ближайшего коридора и отвиснул челюстью, узрев дамочку в доспехах на полу.
– Сдаюсь, – сказал Макс, отскакивая подальше, срывая с шеи артефакт и тут же поднимая руки. – Я не вооружён, не опасен и был вынужден защищаться. Позовите кого-нибудь, кто может вступить со мной в переговоры.
Фелла Бестия зашипела от ярости, приподнимаясь на колено. Оказаться лежащей на полу после драки (с иномирцем и не-магом) – какое унижение для воительницы Альтау!
И нелёгкая принесла сюда Хета. Значит, новость разнесется по всей школе. Хуже быть не может.
Оказалось, может. Из второго ответвления со словами: «До меня донесся какой-то шум…» – выглянул Экстер Мечтатель – и окаменел при виде зрелища (поднимающаяся Бестия, Макс с поднятыми руками, Хет в тихом экстазе). По его лицу лирика пробежала волна изумления.
– Что здесь… – он тряхнул черными прядями парика и первым делом бросился помогать Бестии. – О Светлоликие! Фелла, с тобой все в порядке?
Мечтатель был остановлен посреди благого начинания взглядом, который был эффективнее иридиевого серпа. Фелла Бестия отпихнула директора, поднялась сама и процедила:
– Лучше не бывает.
– Может быть, Озз мог бы… – растерянно начал директор. Фелла распрямилась, развернула плечи и обожгла ни в чем не повинного Экстера взглядом, который по логике вещей должен был бы достаться Максу.
– Оставь в покое царапины, Мечтатель! Думай о том, что делать с ним, как видишь, он уже очнулся. И на редкость эффективно.
Она ткнула пальцем в Макса, который решился опустить руки и теперь потирал челюсть: падая, Бестия всё же успела зарядить магией, Ковальски вовремя сместился и поймал слабое эхо, на излёте. Макс сделал вялый приветственный жест.
– Что делать? – недопонял Экстер. – Но что можно сделать?
– Для начала – объяснить ситуацию, – веско сказал Ковальски. – Если, конечно, вы и есть директор.
Угораздило его тогда ляпнуть про мужественность. Фелла Бестия выглядела процентов на сорок более мужчиной, чем этот менестрель в парике.
– Объяснить… ах, хорошо, – Экстер с некоторым трудом отвел затуманенный взор от пышущей гневом Бестии и изящно повел рукой в сторону своего кабинета.
Фелла проводила удалившихся мужчин крайне нехорошим взглядом и возобновила свой путь по коридору. Она уже не особенно торопилась: трудно куда-то торопиться после того, как тебя пару раз обо что-нибудь стукнули.
И потом, по пути непременно требовалось продумать планы мести.
* * *
Это был первый на памяти Кристо случай такого быстрого исчезновения из кабинета всех теориков. Разными путями, но в основном – через окна.
А ведь Бестия сказала всего два слова с порога:
– Покиньте кабинет! – ну, они и покинули, как только посмотрели на ее лицо.
Кристо хотел сигануть вместе с остальными, но забыл, куда надо направлять магию: в ноги или лопатки?
Тут он пристальнее посмотрел на лицо Бестии и решил, что даже если просто выпрыгнуть из окна – он целее будет.
Когда он собирался выполнить это храброе намерение, Фелла вдруг взмахнула рукой – и окна захлопнулись, а потом еще и задраились ажурными решетками.
Кристо отважно уполз под стол, надеясь, что этот стол не начнет на нем отплясывать. У него уже был печальный опыт на одном из уроищ.
Но Бестия, похоже, его не заметила. Ее глаза, оба карих, немигающих, холодных глаза были прикованы к фигурке Дары. Артемагиня так и сидела на парте, небрежно болтая ногами.
– Встать, – свистящий шепот Бестии заставил Кристо приподняться и набить себе шишку о стол. Дара не шевельнулась и со скучающим видом поворачивала в пальцах шарик оникса.
– Я сказала – встать, когда с тобой говорит…
– Завуч школы. Вы только завуч этой школы.
– По совместительству – глава оперативных звеньев.
– Звеньями руководит директор.
– Директор, – Бестия презрительно изогнула губы, – не может руководить даже самим собой… встать!
Мощный силовой удар буквально вынес парту из-под Дары. Секунда – и она бы пролетела вместе с мебелью полкласса и остановилась бы об стенку, но в последний миг девушка спрыгнула и размеренно произнесла:
– Что-то вы злая сегодня. Вас ничем не стукнули?
Кристо от ужаса и любопытства вылез из-под стола, а Бестия не взбесилась еще больше, потому что и без того была в стадии гнева «Еще капельку – и вокруг меня будут трупы». Следом шла стадия «Полный Альтау», но из живых ее не наблюдал никто.
– Ты посмела, – она цедила слова из-за плотно стиснутых зубов, – пачкать своими шуточками День Великой Сечи. Ты посмела говорить о Солнечном Витязе…
– Поклонимся! – тут же встряла Дара. – Или о нем теперь и говорить нельзя?
Губы Феллы чуть дрогнули и тут же окаменели. Договаривала она уже так, каменными.
– Есть только два варианта. Ты приносишь извинения…
– Витязю?!
Вот на этом моменте Бестия уже решила, что Дара выбрала второй вариант. Второй же вариант, как известно, в исполнении завуча Одонара обозначал целебню и постельный режим.
От первого силового потока Дара ушла просто в уклоне, второй разбился о ее щит, вернее сказать – пробил ее щит, артемагиня не стала воздвигать новый и атаковала с такой скоростью, что стало ясно: она к этому готовилась.
Гирька от старых часов взлетела в воздух, полыхнув короткой вспышкой: морок и сбивание с толку, Бестия дважды перебрала руками в воздухе, обращая магию назад к Даре, гирька и разлетелась под напором противоборствующих сил…
Кристо бы уполз обратно под парту, но где-то в нем сидела мысль, что надо увидеть это, чтобы потом передать потомкам.
Что Даре конец – он понял сразу же. Состязаться с противником, который может создавать артефакты с дистанции, когда тебе самому нужно дотрагиваться до них, – сумасшествие. Схватиться с универсальным магом, если ты только артемаг, – смерть наверняка. Но выйти против разозленной Феллы Бестии – уже за гранью и безумия, и жизни. Чудо, что Дару не шарахнуло чем-нибудь сразу или не огрели серпом. Бестия тоже была как-то не особенно в сознании, потому что это точно был не тренировочный бой, и невероятно, что девушка умудрилась продержаться больше минуты…
Он накаркал. Бестия разнесла очередной артефакт Дары с такой силой, что артемагиню отодвинуло назад, и она невольно схватилась за виски. Завуч Одонара плавным взмахом выкинула в воздух иридиевый серп – сплошную сияющую полосу. Что она собиралась сделать: остановить его в последнюю секунду или вовсе не останавливать – было неясно; Дара была беззащитна и в том, и в этом случае: у нее просто не на чем было применять артемагические чары.
Но чьи-то ладони сплелись в быстром пассе – и серп звякнул, остановился и шлепнулся на пол. Дистантный щит, созданный телесным магом, подержался пару мгновений и пропал.
Фелла Бестия, озадаченно сдвинув брови, обернулась к Кристо. Дара, но эта с приподнятыми бровями, тоже обернулась к Кристо.
Да чего там, если б он мог в этот момент – он бы сам к себе обернулся.
– Это не я, – сказал он для начала. И мутные глаза его были честными-честными, потому что – святая истина. При обучении он не смог выполнить дистантный щит ни разу. Он и себя-то не всегда мог защитить, а закрывать кого-то другого – у него просто в голове не помещалось.
А потом он посмотрел на свои руки. Пальцы были сложены в идеальной комбинации дистантного щита, два концентратора-перстня выдвинуты вперед для прокладки основного контура…
Аргументов как-то поубавилось.
– Чего я-то? – тоскливо сказал Кристо и опустил руки. Бестия на него щурилась нехорошо и молча. Дара молчать не собиралась.
– Чего ты-то полез? – спросила она его в полном соответствии с его собственными мыслями.
«Не знаю», – хотел покаяться Кристо, но потом вспомнил, что он, кажется, отморозок или нет? И выдал:
– Захотелось, ясно? Вообще, могла спасибо сказать!
– За что бы это?
– А что, самоубиться захотелось? Тебя бы прикончили!
– Это еще оскальники надвое сболтнули! – то, что Фелла стоит в двух шагах и слушает эту беседу с все более странным выражением лица, Дару не смутило. – Я что? Орала? Умирала? Умоляла на коленях, чтобы ты вмешивался?
– А кто тебя будет слушать? – заорал обиженный Кристо, который тоже подзабыл о присутствии Бестии. – И кто тебе будет ждать, пока ты заорешь? В звене один прикрывает другого в случае прямой опасности!
Точная цитата из рассуждений самой же Бестии на эту тему. В мозгах у Кристо она задержалась исключительно благодаря многократному повторению ее самой Феллой на уроищах. Дара немного обеспокоилась и сбавила тон:
– А ты хоть помнишь, что мы сейчас в Одонаре, а не на рейде?
– Дура, – сказал в ответ Кристо, который не мог никак иначе выразить гамму разнообразных мыслей. Вроде того, что не так-то легко быстро перестроиться: пару дней назад ты обязан был ее прикрывать от любых внешних воздействий (плевать, получалось это или нет), и тут вдруг – спрячь руки в карманы, мы в Одонаре!
И еще он вдруг вспомнил, что Бестия неподалеку. Посмотрел в это «неподалеко» и обнаружил на лице завуча очень неприятную ухмылку. Похоже было, что их пререкания Фелла воспринимает как музыку для своих ушей и что они подвели ее к какому-то важному выводу.
– Наказание – семь штрафных часов в Хламовище, – сообщила она, призывая к себе серп и продолжая мстительно ухмыляться. – Отбывать будете с завтрашнего вечера…
