Текст книги "Источник пустого мира (СИ)"
Автор книги: Елена Кисель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)
Глава 5. Самый типичный побег
Шипение двери, отъезжающей в сторону, застало меня за чрезвычайно важным занятием. Я как раз обнаружила, что слабенькие чары холода мне вполне по силам (если как следует напрячься) и теперь методично обрабатывала заморозкой датчики и камеры в стенах. По ракурсам, которые я видела на допросе, можно было догадаться хотя бы примерно, что там куда вмуровано. Может, это и было лишним, но паранойе я научилась как-то у одного человека.
Хотя алхимики ведь не считают себя людьми.
– Меня интересуют две вещи, – сообщила я, не тратя времени на то, чтобы обернуться. – Обычно разрыв-трава дверь разносит едва ли не вдребезги. Это первое. Второе – у тебя же все отобрали, откуда ты взял разрыв-траву?
– Резервная минимальная доза, а второй вопрос посчитаем дурным.
Жаль. Он как раз был самым интересным.
Плаща и сумки при алхимике действительно не было. Поскольку перед загрузкой в камеры нас мало того, что обыскали – просветили тремя видами различных приборов – надежды на то, что у него в неведомых тайниках таятся арсеналы полезных эликсиров, тоже не было.
– Охрана?
Алхимик коротко дернул головой.
– Электроника. Шум поднимется скоро.
В ответ на его слова едва ли не над нашими головами драматично взвыла сирена. Спокойному общению тут же пришел конец.
– Арсенал? – алхимик отчаянно пытался перекричать сирену на бегу. Мы неслись по коридору, и я отчаянно надеялась, что хотя бы он знает, куда.
– Холодовые чары.
– Черт! Нужно добраться до моих эликсиров!
Слов я почти не услышала, но образ мыслей темного алхимика просчитала.
– Эликсиров?! А остальных мы здесь бросим?
Веслав тоже умудрился просчитать ход мыслей светлой уче… подмастерья.
– А как ты собираешься их спасать? Искать?
Действительно, мы уже довольно долго бежали по коридору, а он не просто не заканчивался, а не менялся. Все те же однообразные ряды камер, стены, двери…
– Все равно придется…
Сирена била по ушам наковальней. Даже мне, привыкшей к буйным вечеринкам соседей сверху, говорить и думать под нее было несподручно.
Если бы еще не было такой спешки…
Алхимик затормозил на всем ходу – и вдруг отчаянно рванул зубами воротник ветровки. Жестом бывалого шпиона, которого рассекретили и который не может пережить позора. Я, не зубами, но не менее крепко, вцепилась в самого алхимика.
Можно поздравить с лихим началом: в первый раз за четвертый призыв я перепугалась насмерть. Алхимик, сосредоточенно жующий собственный воротник, мог кого угодно напугать.
– Веслав, не смей! Всё будет хорошо, мы выпутаемся…
Чего в этот момент не хватало – так это топота агентских ног, который и случился неподалеку. Алхимик принялся жевать воротник быстрее, да еще мимоходом совершил пригласительный жест – мол, давай, помогай, раз ввязалась!
– На завтрак мне больше рукава нравятся… – выдавила я, пятясь и приподнимая руки, готовясь к холодовому удару. Не по Веславу, конечно, просто топот был уже угрожающе близким. Ничего больше, как умирать в бою в компании со своей любовью, пожирающей собственную мастерку, мне уже не оставалось.
– Фух! Нашел! – выпалил алхимик, отплевывая воротник, который был мокрым и пожеванным, но зато непонятно почему дымился, причем дым был фиолетовым и не растворялся в пространстве, а целенаправленной линией сочился в направлении, обратном тому, в котором мы бежали. – Держи их здесь, я за плащом!
И со всех ног бросился по направлению дыма, посчитав объяснения исчерпанными. Мне как наяву вспомнился вопрос Литы: «За что ты в него влюбилась?!»
Нет, господа, всё же он не джентльмен!
В этот момент на меня вылетела вся королевская рать, то есть, организованный отряд в двадцать разногалстучных агентов, вооруженный до зубов. С криком: «Веслав, ты сволочь!», я выкинула руку вперед, совершая бесполезный акт магии, а навстречу мне неслись, полыхая золотом, вспышки оружия…
Я вовремя упала, точнее, бросилась на холодный и блестящий пол, и в ту же секунду впереди послышалось: «Крак!». Как будто кто-то разломил напополам вафли. Потом еще раз: «Крак! Крак! Хрусь!» Недоумевая, кому пришло желание подзакусить в такое время, я подняла голову и сразу же догадалась, что мои холодовые чары сработали примерно как успокоительное Веслава во время моей защиты.
Но хотя бы в нужном направлении.
В руках у агентов при малейшем сжатии лопались замороженные бластеры. Осколки с треском падали на пол, при этом сами агенты были лишь чуть-чуть помороженными: тот обзавелся носом под Деда Мороза, а тот – ледяной бородой под деда Мазая.
Обоюдное молчание хорошо обрисовало ситуацию. Я неловко улыбнулась и на пробу ткнула пальцем в ближайшую камеру, призвав при этом холод. Дверь треснула и разлетелась ледяными осколками, и из камеры раздался бодренький голос, который обозначал, что мне повезло с выбором двери:
– Вот спасибо, а мне-то как раз было жаркова… Оля! Это ведь даже не разрыв-трава!
И на свет явился Эдмус, при виде которого отдельные агенты начали просто так ронять бластеры. Любопытный спирит пару раз махнул крыльями и подобрал один образец оружия с пола.
– Этим они хотели нас попросить остаться? – осведомился он, вертя оружием перед носом и не замечая, что его берут в кольцо. – А что это за кнопочка…
Но я не отвечала. Я уже отсиживалась в самом дальнем углу камеры Эдмуса – хорошо, что дверь осталась открытой! Потому что уж я-то знала, что такое эта самая кнопочка. Более того – я сама как-то раз оказалась вот в таком положении.
Дальше пошла лирика. Мимо камеры со свистом проносились вспышки, слышались панические крики, на фоне которых особенно колоритно выделялся голос спирита: «Да я шутки ради! Да куда вы побежали, просто скажите мне, как ее выключить! Кто-нибудь!!» – и суровые команды подоспевшего подкрепления «брать живым» и «применять газ». Потом команды смолкли. Крики тоже. Их заменил звук нервных, прыгающих шагов по коридору и клятвенные обещания отравить. За ним – другой звук шагов, спокойных и размеренных – и голос рыцаря, совершенно неуместный в этом дурятнике:
– Не волнуйтесь, мы с Глэрионом ему не позволим.
«Можно», – поняла я, с некоторым сожалением покидая насиженный уголок камеры.
В коридоре обнаружилось, что алхимик успел не только воссоединиться с любимым плащом и вытащить Йехара с Глэрионом, но и испытал какое-то новое изобретение. По виду – парализующий газ: «Горгона» бы заставила охрану замереть мраморными статуями, здесь же они просто застыли в той позе, в какой стояли или лежали, изредка моргая или пошевеливая ушами.
– «Горгонка», – сообщил алхимик в пространство. Он как раз возвращал подвижность Эдмусу, который загораживал полкоридора, в основном благодаря растопыренным в панике крыльям. Оградить спирита от собственного удара алхимик не успел, а возился так долго в основном из-за коварного намерения оставить челюсти шута-полководца парализованными.
Что, конечно, не удалось.
– Они гостеприимнее спиритов, и мне это нравистся, – выдал Эдмус, обретая сначала возможность говорить и уже потом – двигаться, – но кто-то знает, где тут выход?
– А где Виола? – как раз в этот момент спросила я у Йехара, который стоял, закрыв глаза, и то ли прислушался, то ли прощупывал местность своим уникальным даром ощущения чужих эмоций.
– Виола? – пробормотал Йехар, поворачиваясь на звук моего голоса, и распахнул глаза так, будто услышал что-то ужасное. – Боги! Виола!
Cтарательно огибая позастывавших в разных позах агентов, рыцарь в очень быстром темпе направился по коридору дальше. При этом он не обратил внимания, следуем мы за ним или нет, а вид у него был такой, как будто он в панике. Поскольку Йехар был натурой прямолинейной – скорее всего, в панике он и находился. Тех, кого нельзя было обогнуть, рыцарь просто сшиб, так что невольно напрашивалось сравнение с одним целеустремленным шаром для боулинга и очень несчастными кеглями.
До камеры Виолы мы добежали быстро, а возле нее дело застопорилось. Во-первых, возле нее была охрана, и Йехара чуть не пристрелили, но Веслав все-таки среагировал быстрее, разве что отводом теперь воспользоваться не забыл. Во-вторых, мы сразу поняли, почему эту камеру охраняли.
Из-за двери доносился дикий рев и размеренные удары, как будто очень большая туша со всей силой билась о дверь и стены. Дверь была железной, но на ней вспухло несколько вмятин. Ко всему этому присоединялся еще жуткий звук – скрежет когтей по металлу. Открывать дверь нам резко расхотелось.
– Она не выносит замкнутых пространств, – напомнила я.
– Вернемся позже, – предложил спирит.
– Как ты можешь! – возмутился странник. – К тому же, теперь она владеет собой…
Хриплый рев, который донесся изнутри, не дал ему закончить. Веслав посмотрел на дверь, на разрыв-траву в своих пальцах, и видно было, что он больше склоняется к предложению Эдмуса. Пришлось обратиться к его логическому «я».
– Это ее мир. Где ты найдешь проводника?
Это решило дело. Веслав повел рукой, приказывая нам отойти в сторонку (пантера изнутри зловеще примолкла), а сам сделал шаг вперед… другой…
– Давай я! – дружески предложил Эдмус, выхватывая у алхимика разрыв-траву и подлетая к двери. Как только после прикосновения травкой дверь отодвинулась в сторону, спирит крикнул внутрь камеры: – День добрый! Узникам пора на волю!
Изнутри донеслось низкое рычание, брови спирита подскочили, а еще через секунду он поинтересовался уже не таким бодрым тоном:
– Веслав, а у тебя какой-нибудь запор-травы не найдется?
Времени на расшифровку подтекста у нас не оставалось. Как только третья сущность Виолы садилась нам на хвост, Дружина начинала мыслить в едином пространстве. Сейчас мы все отработанным движением развернулись на каблуках в том направлении, куда и раньше бежали, и продолжили свой путь. Только быстрее.
Просто у нас, наконец, имелся стимул.
Первый десяток метров до ближайшего поворота мы пробежали относительно спокойно, но как только меня занесло в повороте, я увидела, как из темницы Виолы на всех парах вылетает пантера родного бело-розового окраса, только рюкзачка привычного нет. Ноги, которые сначала протестовали против пробежки, заткнулись и сами собой заработали в бешеном ритме.
Синхронность мышления и здесь помогла: алхимик, притормозив на бегу, сунул в руки рыцарю несколько ароматных веточек и пояснил:
– Отводы. Маши, тебе привычно. Эдмус, двери!
Вот и всё, что было сказано, а уж какие это имело последствия…
Наученные горьким опытом и практикой долгих пробежек в компании с пантерой, мы неслись единым целым по коридорам, не чувствуя усталости. Веслав устранял охрану. Я следила за тем, чтобы он не применял ничего смертоносного, потому что выяснилось, что мои экстраординарные способности к заморозке куда-то подевались. Йехар на бегу боевито размахивал двумя веточками, обдавая нас горьковатым ароматом и создавая отвод от эликсиров Веслава, которые тот использовал. Кстати, в ряде случаев можно было ничем не пользоваться, потому что вид несущихся на них психов, один из которых машет какими-то веточками, действовал не хуже «Горгонки».
Наверное, пантера сохранила в себе часть Виолы или Бо, потому что есть нас совершенно точно не хотела. Иначе бы догнала, потому что слабенькие барьеры холода, которые я воздвигала на бегу, ее почти не задерживали.
Эдмус же иногда опережал нас и открывал те двери, которые были закрыты. На нем было еще и звуковое сопровождение, потому что не все из нас после первых трех минут гонки могли говорить:
– Оля, ты это называла дежа вю? Вот это самое дежа нас сейчас и съест. Или вас, я-то на крыльях. Ох, если бы ты видела, как она скачет, как скачет! Хотя чего-то все-таки в этой картине не хватает, только чего?
Дерева, с тоской подумалось мне на бегу, но озвучить я это не могла: воздух в легких уходил на поддержание темпа бега.
А чего нам абсолютно точно не хватало, так это выхода. После того, как мы выбежали из тюремного блока, пронеслись через ряд каких-то лабораторий, распугали пару статистических отделов и заплутали в коридорах совершенно непонятного свойства, мы это поняли абсолютно ясно. Пантера то ли поотстала, то ли потерялась, мы снизили темп, понимая, что заблудились, как вдруг судьба столкнула нас со знакомым лицом: на очередном повороте я едва не сшибла с ног местного архивариуса.
– Здрась, – сказала я, отлипая от Джипса и пытаясь выровнять дыхание. – Не подскажете, где здесь выход?
Бедный библиотекарь, только глянув на нашу компанию (без пантеры, заметьте, но зато с Йехаром и веточками), сполз в глубокий обморок. К счастью, как человек вежливый, он успел перед этим сообщить:
– Через два коридора налево, а потом все время прямо.
Благодарить его бесчувственное тело у нас уже не было времени. Долгожданное направление было получено.
Нужно сказать, ничто так не подстрекает прорваться через полсотни вооруженных вояк, заблокировавших выход, как разъяренная, голодная пантера, следующая за вами по пятам. Когда мы выбежали в холл, засада, которую там устроили, оживилась, но пока нам крикнули, чтобы мы остановились и положили руки на головы, мы пробежали половину холла, а когда бравые агенты поняли, что никто их слушать не собирается – мы были уже в пяти метрах от цели, а пантера выскочила в холл.
В нас выпалили каким-то газом, но Йехар изобразил веточками какое-то сложное рыцарское кунг-фу, а алхимик подбросил на ладони легонький желтый порошок, подул – и газ, густея и приобретая желтый цвет и удушливый запах, поплыл в обратном от нас направлении. Из дымного облака послышался недовольный рык пантеры и крики агентов, которые вдруг выяснили, что их защитные маски не действуют на новую модификацию газа. Дым все густел и густел, и мы, уже не особенно торопясь, сделали последние шаги, выходя на странно спокойную для такого мегаполиса улицу.
Все, кроме Эдмуса, задыхались, у меня еще и ноги подкашивались. Йехар, машинально еще помахав веточками, встрепенулся и вручил средство отводов алхимику.
– Двери, – с трудом выговорил странник, – нужно замуровать. Или мы не уйдем далеко.
– Я оставил у них в лаборатории «Колыбельную алхимика», – отозвался Веслав. Он дышал не намного ровнее. – Замедлил изумрудной пылью, сработает через полминуты, если уже не сработала. Все здание проснется часов через двенадцать.
– Жестоко, но… фух, – согласился спирит. – А может, они и есть перекос? По-моему, у них чувства юмора меньше, чем у моих собратьев, то есть, примерно как у моонов, а если вы помните моонов… зачем же сразу плеваться?
Мы стояли на крыльце в боевых позах, понятия не имея, куда идти, и переговаривались, каждую секунду ожидая прибытия новой порции неусыпленных чурбачков с бластерами в руках.
– Нормальные вояки, – не согласилась я. – Подожди, осмотримся, может, кого и повеселее найдем.
– Это вряд ли.
Виола только что присоединилась к нашей компании. Она задумчиво потирала длинный рубец на щеке.
– Там все спят, – прибавила триаморфиня. – А на меня не подействовало.
– Потому что в момент, когда они получили свои дозы, на тебя вообще ничего не действовало, – проворчал алхимик. Он настороженно осматривался по сторонам. – А потом газ самоликвидировался, действие мгновенно.
– Стоит ли нам продолжать бегство? – напомнил Йехар о нашем положении.
Виола в ответ пожала плечами и с порядочной ленцой сошла с крыльца. Похоже, она не очень-то опасалась погони или воя сирен, или еще каких-нибудь напастей.
– Сейчас поищем транспортное средство.
– Ну и что это было? – поинтересовалась я, догоняя ее. – Или ты и раньше так на закрытые двери реагировала?
Виола хмурилась, идя по улице города, донельзя похожей на нашу. Но ответ получился достаточно характерным.
– Но не я же контролирую пантеру! Рюкзачок, видите ли, у блондинки отобрали, а там у нее вся косметика!
Глава 6. Поразительно стереотипный мир
– Искусственный?
– Естественный. Отчасти.
Я не выдержала и высунулась из нашего средства передвижения чуть ли не наполовину, провожая взглядом небоскреб, на шпиле которого восседал гигантский ленивец. Животное преспокойно обгрызало шпиль, время от времени зловредно порыкивая в воздух.
– С-типы, делать им нечего, – пробормотала Виола, мельком глянув на эту картинку. – Почему медлят службы?
– Высунь язык, – раздраженно посоветовал мне алхимик. – И дыши почаще.
Негодуя на него за сравнение, я всунулась обратно. Ладно, из салона и так открывался неплохой обзор. Может, потому, что в нашем транспорте не было крыши.
Магнитный летающий кабриолет или мабриолёт, как его обозвала Виола (впрочем, на местном это звучало немного иначе) второй час пытался доставить нас за пределы города. То есть, с того самого момента, как Виола это средство передвижения позаимствовала со стоянки Конторы, лихо взломав приборную панель. Триаморфиня по пути в основном приглядывалась к пустынным улицам да ворчала, что С-трополис как будто подрос, а мы старались не встревать. Лекцию о своем мире Виола начала нам читать минут пять назад, и я сразу же умудрилась ее прервать. Я бы извинилась взглядом, но могла видеть только затылок Виолы.
– Нет, магов стало меньше уже после Четвертой Мировой, хотя не скажу, чтобы их начало рождаться больше после мира. Это, собственно, остатки. Бывшие беженцы построили здесь новые города, потому что на остальных континентах просто невозможно жить. Демографическая ситуация кошмарная. Прокормить двести миллионов человек – это вам… Но особенно плохо не было, даже когда появились эти, – она дернула головой туда, откуда мы летели. – Контора по аномалам. Они и вели-то себя достаточно тихо.
Дорогу нам с грозным ревом пересекла чудовищная рыбина – кажется, треска. Она ничуть не смущалась того, что находится не в родной стихии и передвигалась на трансформировавшихся плавниках. Мне захотелось протереть глаза, но я вовремя увидела ехидную усмешку алхимика.
– Ну, а потом появились с-типы – и тогда всё. Хаос похуже, чем у Эдмуса в голове.
– Ну, уж и хуже! – обиделся спирит, снижаясь и приземляясь прямо внутрь салона. – Ух и воздух тут у вас, на крыльях не держит. А что такое это самое «с»?
Виола передернула плечами. Она говорила с таким равнодушием, как будто речь шла не о ее мире.
– Не знаю. Точнее, забыла. Синтетический, стандартный, или стереотипный, или еще как-нибудь. Скупой. Скучный. Серый. С – все, чем стал наш мир после появления этой заразы.
– Заразы? Это болезнь?
Что угодно могу поставить, Веслав уже начал просчет компонентов для исцеляющего эликсира. Вот только какого? Миры не лечатся алхимией.
– Что-то вроде вируса или программы, наши специалисты до сих пор спорят. Кто-то поддается этому медленнее, кто-то быстрее, кто-то борется годами. Организм, пораженный этой дрянью, начинает функционировать иначе. Перерождается внутренне. Иногда и физически, – она кивнула туда, где как ни в чем не бывало разгуливала по улицам города гигантская треска. – Если это случается с человеком, он будто начинает выполнять какую-то программу. Говорит глупые, заезженные фразы. Совершает одни и те же действия. Все они. Будто у них есть какая-то роль…
Она говорила тише и тише, и из голоса пропадала отстраненность.
– Я думаю, мы все, весь мир заражен этим, но лекарства мы еще не нашли…
– Мы?
– Аномалы. Повстанцы. Или оппозиция. В городах влияние с-вируса сильнее, и мы перебрались в другую местность. И пытаемся как-то… что-то… но пока выходит только с с-типами, а это глупо.
– Вы убиваете людей? – голос Йехара завибрировал от отвращения.
– Они не люди, – отозвалась Виола, уже устало. – Мы проверяли. У них и кровь не идет: у кого краска, а у кого какой-то сок. А основная масса, знаете ли… сколько мы не пытаемся до них достучаться, а они все сидят, и жрут, жрут, и щелкают по клавиатуре, а в глазах у них – ничего.
– Какой ужас, – искренне проговорил Йехар. – Эти с-типы…
– С-типы обычно ведут себя более интересно. Это я о людях.
Алхимик, за неимением подручных твердых поверхностей, шарахнул кулаком по коленке. Конечно, по моей. И не обратил ни малейшего внимания на мой возмущенный вяк.
– Перекос к серости!
– А! – тут же во всю глотку заорал Эдмус. – Так мы все и знали! Что это такое?
– Редчайшее и неприятнейшее явление, – заговорил Йехар, поглядывая на гладкую, будто отшлифованную ленту дороги, вдоль которой мы скользили, – когда мир начинает отклоняться и от добра, и от зла, уходя в равнодушие. В пустоту. Едва ли мы с Глэрионом видели подобное – скорее уж, мы об этом наслышаны. Кажется, ты прав, алхимик, сколь ни скорбно признавать это… Виола, ведь в твоем мире остались только нейтральные стихии?
Виола кивнула. Кажется, она не собиралась рыдать над своим миром. И, кажется, она ничего нового не услышала. Впрочем, чтобы понять, куда катится этот мир, не нужно быть Веславом или Йехаром.
Я как зачарованная наблюдала, как мы в четвертый или пятый раз проезжаем мимо одной и той же композиции: кошка на дереве, старушка под деревом, страж порядка в темно-зеленой форме лезет на дерево спасать кошку. Решить, что мы ездим по кругу, мешали разные окраски кошек и разные фартучки у старушек.
– Трудность заключается в том, – вещал между тем Йехар, – что равнодушие не привносится извне, оно всегда зарождается в сердцах людей мира, в котором происходит перекос. Пожирая людей изнутри, этот коварный враг заставляет их убивать стихии, несущие свет, а потом те, что несут тьму. Что же происходит, когда умирают все стихии, что случается с таким миром – этого не дано знать и нам…
– Пропасть, – пробормотал Веслав. В ответ на вопросительные взгляды он зло отмахнулся.
Город, будто только и ждал жеста алхимика, кончился.
Без всяких перемен. Это я к тому, что при выезде за город воздух обычно свежеет, звуки пропадают и появляется ощущение… свободы какой-то, что ли. Простора. Природы. В нашей Канцелярии это еще называлось чувством стихий, и все выездные пикники мы мотивировали именно так: «Ну что, поехали, почувствуем стихии?»
А здесь – никак и ничего. То самое чувство, как будто ты едешь по центру большого и как следует обустроенного города, а по обочинам пропыленной дороги растут время от времени чахлые деревца.
Лес, в который мы попали почти сразу же, был чересчур ровным и стандартизированным. Все деревья – одного вида, одного размера и почти нет кустарников. И ветра нет. И листва шуршит каким-то странным, не нашим, пустым и невеселым звуком. Веслав тревожно заворочался и что-то забормотал про индикатор, я не вслушивалась. Я искала теперь другие звуки и не находила их: птиц здесь было не слышно.
Да еще эта давящая погода, такая же никакая, как и все вокруг: я могла поклясться, что температура составляет ровно двадцать градусов, ни больше, ни меньше, а влажность при переходе из городской зоны в природную не поменялась, или я этого не почувствовала. Что, кстати, стихийниками воды расценивается как аномалия.
Мабриолет двигался по лесу совершенно спокойно: тропинок видно не было, но зато была совершенно великолепная, посыпанная песочком дорога. На четыре полосы и посреди леса.
– Ах, какой я наивный, какой я бедненький, – вздыхал Эдмус. Время от времени он поднимался на крыло, но вскоре снижался. – Всю жизнь думать, что гнуснее наших дождей и «туманных окон» ничего и не бывает. А тут одна дорожка – и на тебе, перекрывает чуть ли не весь мир спиритов.
В душе я с ним была согласна, но не хотела обижать Виолу.
Табличка с лаконичной надписью «Источник» и стрелкой-указателем вылетела из-за очередного поворота, и такое ощущение, что предназначалась она лично мне. За пару часов нашего проезда или пролета по здешней местности, навстречу нам не попалось ни одного транспортного средства или живого существа.
– Останови, – попросила я. – Мне провести нужно ритуал Знакомства.
Идти оказалось неожиданно долго, а сам источник… Тонкая струйка пробивалась не из воды, а из модернового подобия фонтана. Неподалеку виднелся автомат со стаканами и бутылками, и Эдмус тут же поинтересовался, какая емкость для моего ритуала подходит больше. Я не ответила и посмотрела на «источник» с сомнением. Впрочем, слив имеется, так что теоретически ритуал провести можно. Погрузила руки в не слишком холодную воду, закрыла глаза…
Я – такая же, я – вода. Здравствуй. Если ты позовешь меня – я откликнусь. Если я позову тебя – откликнешься ли ты?
В ответ раздалось неожиданно долгое молчание, а потом меня послали так… Алхимику, великому мастеру цветисто обозначать, куда и кто должен идти, можно было сразу травиться от зависти. В полном шоке я выдернула руку.
– Вода сказала «здравствуй» как-то не так? – подкатился Эдмус.
Я пожала плечами и повторила несколько эпитетов, стараясь по ходу перевести их в человеческую речь. Йехар смешался. Алхимик присвистнул.
– Одного слова я не знаю, – с уважением пробормотал он. – Сталбыть, она тебя не признает.
– Это мягко сказано.
Йехар выдвинул из ножен клинок, и все заметили, что тот светится едва-едва.
– Может статься, из этого мира уже исчезли все стихии? – заметил рыцарь.
– Да нет, – ответила Виола. – Просто их тут не осталось в чистом виде.
В подтверждение ее слов Веслав капнул в воду родника своего индикатора – и вода начала переливаться всеми цветами радуги, не зная, на каком остановиться.
Совсем скверно. «Московский эффект». В крупных мегаполисах стихии не живут из-за высокого загрязнения и присутствия синтетики. Если такое тут со всем миром – я и Йехар практически бессильны.
– А мне придется пропасть времени убить, чтобы мы не отравились здешним воздухом, – продолжил мои размышления Веслав вслух. – Еще новости?
Эдмус отогнул оттопыренное ухо, вслушался и залучился радостью оттого, что может на это ответить.
– А жизнь тут есть! И эта жизнь нас окружает. Какие-то маленькие ножки, вроде как…
– Ламинаки, – деловито подсказала Виола.
За дополнительными разъяснениями мы не успели обратиться. Что-то мохнатое и рыжеватое размером со среднего пекинеса показалось из-за одного из стволов деревьев и с тоненьким визгом кинулось прямо на Виолу. Триаморфиня с полнейшим хладнокровием шагнула назад и нанесла ногой удар в развороте, так что существо с тем же визгом пролетело в обратном направлении и шмякнулось в ствол дерева. Мелькнуло множество коротеньких паучьих лапок и, кажется, зубы.
– Их едят? – тут же осведомился Эдмус.
– Едят – они.
Виола огляделась по сторонам и подобрала с земли крепкий сук, прошептав что-то вроде того, что не вовремя у нее отобрали арбалет. Стихийница с дубинкой. Это выглядело смешно только до того момента, как она не пояснила:
– Они питаются магией и жизненной энергией. Магию против них использовать нельзя. Мелочь лесная. Обычно их не больше десяти, если только…
Тут между деревьями со всех сторон показались неровные ряды ламинаков. Целая армия – Виола ошиблась не меньше, чем в двадцать-сорок раз.
– …их кто-то не направляет, – невозмутимо договорила триаморфиня и сунула мне в руку второй сук, поменьше.
Картина «стихийники на заре времен» стала еще более правдоподобной.
– Мы принимаем бой! – изрек Йехар с пафосом Акелы из советского мультика про Маугли.
– Ты – нет, – алхимик, хоть силы были и неравны, отпихнул рыцаря к автомату для посуды, а остальных расставил так, чтобы Йехар находился под защитой. – Пока не позовем.
Несчастный рыцарь задохнулся от возмущения, но шутки с новым Поводырем были плохи.
– Сказано тебе! Попытайся вслушаться и узнать кто ими упра… закройте глаза!
Как выяснилось в следующую секунду, «Горгона» этих тварей не брала тоже.
Дальше уже было не до размышлений. Первых трех прыгнувших на меня тварей я послала в обратном направлении жестом опытного бейсболиста и порадовалась – красиво полетели. Ламинаки при их размерах оказались очень легкими, да еще и хрупкими – одного удара хватало, чтобы их вырубить.
Радость куда-то подевалась, когда на меня накинулись еще пяток, с разных сторон. А потом я перестала их считать.
Эти твари попросту не кончались!
У меня не было времени подумать об остальных. Раз-два, раз-два, взмах влево – и тут же защититься справа, а двое других магических вампира уже летят тебе в лицо, да еще этот визг, от него просто дубина из рук выпадает. Из ребят я видела только Эдмуса, который прикрывал там, где мы могли оплошать, пару раз он вот так, мимолетом, спас мне жизнь. Один раз мелькнул Йехар – он стоял возле аппарата, прикрыв глаза, с напряженным лицом, пытаясь увидеть… почувствовать…
Земля под ногами едва заметно вздрогнула от почти бесшумного мини-взрыва: алхимик тоже не дремал. «Он Повелитель, – попыталась я успокоить себя. – Даже без эликсиров – ты видела его на арене…» И тут же, не додумав, была вынуждена спасаться от целого десятка существ, которые решили насесть на меня разом.
Кровожадный визг достиг апогея, а руки уже начинало ломить в плечах, когда все звуки на поляне перекрыл безапелляционный голос Йехара:
– Мы вмешиваемся, алхимик!
И новый Поводырь ему ничего не возразил.
В следующую секунду творческий тандем «Йехар и Глэрион» показал, на что способны светлые скитальцы даже без использования магии огня.
Позади меня раздался шорох, и мимо полетели разобранные на запчасти ламинаки. Вид у них был такой, будто они попали в очень большой кухонный комбайн. Длинное стальное лезвие мелькало ненавязчиво и не бросалось в глаза, зато было сразу всюду: длина клинка позволяла Йехару справляться с несколькими тварями за один взмах, а уж бил он без промаха. Я еще пару раз взмахнула своим суком, поняла, что только мешаю, и отошла.
Самым замечательным было при этом лицо рыцаря, на котором отображалась добро бы сосредоточенность – а то скука.
– Виола, ведь это, кажется, не то, что ты называла с-типами? – осведомился он, делая несколько шагов вперед, поскольку на расстоянии длины Глэриона живых ламинаков уже не осталось.
– Да нет, это плоды экспериментов, – точно таким же тоном отозвалась Виола. Я наконец смогла обернуться и увидеть ее: триаморфиня время от времени делала еще своей дубиной одиночные взмахи.
– Если это плоды, то какие у вас тут овощи?
Эдмус все еще страховал нас сверху, хотя это уже почти не было нужно. Ламинаки сообразили, что в случае с Йехаром им даже численное преимущество не дает нужного результата. В несколько минут они с неизменным верещанием скрылись между деревьями.
– Отступили, – подытожил рыцарь, вкладывая клинок в ножны.
– Нам бы еще узнать, они отступили или их отступили.
Эдмус снизился бережно, пощупал крылья и погрозил кулаком в небо. Для спирита невозможность долгое время оставаться в родной стихии – это… Ну, для Эдмуса это все равно что не дышать. Или не болтать.
Йехар пожал плечами. Он выглядел странно неуверенным и, пожалуй, встревоженным, пальцы его не отрывались от рукояти клинка. Рассказывать он ничего так и не желал, пока алхимик не совершил вопросительный жест. Один, потом другой, а когда уверился, что по назначению они не поняты, то уже на обратной дороге поинтересовался:
