Текст книги "Источник пустого мира (СИ)"
Автор книги: Елена Кисель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)
Кто-то – может быть, сама Виола – настроила лампы в комнате на более яркое освещение. Освещение заиграло на оскаленных в улыбке зубах архивариуса. Тео поводил глазами туда-сюда, сосчитал присутствующих и признался, не разжимая зубов:
– Вы быстро, – потом заметил уже в сторону Виолы и Ыгх в образе Бо. – Очень странно видеть вас вместе.
– Пошути мне еще, – неохотно буркнула Виола. Она, чтобы не расчувствоваться или не показаться слабой, соорудила на лице такое зверское выражение, как будто собиралась заняться пытками. – Я отключила то, что можно было отключить, – она колдовала над пультом управления системами жизнеобеспечения и реанимации. – Весл, твой выход.
Алхимик приблизился бесшумно и плавно, поднимая тонкий шприц.
– Мне придется снять действие всех моих эликсиров, – заговорил он почти извиняющимся тоном. – Не должно быть никаких побочных эффектов.
Тео чуть прикрыл глаза в знак согласия, нашел все-таки средство расцепить зубы и проговорил тихо:
– Если вы хотите о чем-то спросить – сделайте это сейчас. После я едва ли смогу говорить.
Практичное предложение, совсем не в его духе. Мне спрашивать уже не нужно было ничего, а Ыгх нахмурилась и уточнила:
– Ты понимаешь, что сейчас должно случиться?
– Да, – без малейшего удивления. – Вы заберете все, что есть… это… эту энергию, которую я получил, и передадите Виоле. Это как с Корой, только вы будете посредником.
– Понимаешь, что будет после?
– Я ведь видел, что случилось с Корой, – Веслав еще не отменял действия эликсиров, а говорить Тео становилось все труднее. – Я умру в любом случае, вы знаете это. Но будет огорчительно, если с моей смертью вы потеряете что-то… полезное.
Нужно бы узнать: это особый тип эгоизма – считать себя совершенно неполезным и ненужным? Как будто в случае просто его смерти нам бы было неогорчительно, чертов Книжник!
Больше вопросов не задал никто. Ыгх заняла характерную позицию – крепко сжала одной рукой ладонь Тео, второй – ладонь Виолы. Подняла вопросительный взгляд на Веслава.
Они едва ли отсчет не вели, вроде – «на старт, внимание, марш!» Ясно было, что боль после отмены действия эликсиров не позволит прожить Теодору долго. Действовать нужно было в ту же секунду.
В ту же секунду, как палец Веслава надавил на поршень шприца. Мгновенное действие алхимических снадобий устрашало: алхимик еще не убрал шприц, а паралич лицевых мышц Теодора пропал. Архивариус еще успел опровергнуть самого себя и прошептать:
– По сравнению с допросами Конторы – это… – и не договорил, вытянувшись на койке так, будто его растягивали на дыбе. Боль свела каждый сустав и каждую его клетку, и мне не нужно было быть целителем, чтобы увидеть это, боль скрючила пальцы, за которые держалась Ыгх, а универсальный морф уже взялась за свою работу: магическая помпа. Высосать – вобрать в себя – передать…
– Какого ж Хаоса это не работает?!
Вой Ыгх был таким, будто она испытывает такую же боль, как и Тео. Хотя нет, это было невозможно, я видела его лицо, видела как он хватает ртом воздух в невозможности кричать, не могла смотреть, но смотрела и знала, что не смогу отвернуться при всем желании, если только…
Алхимик рывком развернул меня и прижал к себе, попятившись одновременно к стенке. Я не вырывалась и не сопротивлялась, уткнулась в его плечо, но краем глаза все равно продолжала видеть лицо Веслава: пораженное, неузнаваемое от реального, человеческого ужаса – того, от которого он защищал меня своими объятиями.
Я слышала крики, хотя не могла различить, чьи. Я не знала, сколько это продолжалось, сколько Весл держал меня, а я старалась не вслушиваться, не оглядываться, не думать, что там творится. Но в какой-то момент я увидела, что по стенам начинают разливаться золотые отсветы, и в глазах у Веслава тоже пляшут они же – и поняла, что вот оно, пришло, и стало страшно опять…
Правда, когда отсветы пропали, стало еще страшнее. Что-то потерялось у меня в груди и никак не могло найтись. Горло саднило так, будто все это время кричала я.
Было тихо. Веслав осторожно разомкнул объятия, пару раз прикоснулся к моим волосам, успокаивая и приободряя. Никогда не видела у него настолько по-человечески усталого и грустного лица. В глазах у алхимика так и плавали еще золотистые искры, которые уже исчезли из комнаты.
– Все? – спросила я шепотом. – Он ушел?
И он покачал головой.
Вот тогда ему пришлось просто ловить меня, потому что колени у меня подогнулись. Я так и развернулась, на полусогнутых.
Пораженная Виола – первое, на чем я сфокусировала взгляд. Бледная до смерти, с испариной на лбу – Бо, то есть, Ыгх, пялится на свои ладони так, будто впервые их видит.
Вокруг Тео гаснут последние отсветы золота, волосы архивариуса разметались и мокрые насквозь, на лбу вздулись вены, на подушку скатываются слезы, а голос едва можно различить:
– Я хотел этого… я правда этого хотел! Я не понимаю, почему…
Дверь хлопнула так, что по комнате прошелся маленький смерч – это Виола вылетела в коридор. Ыгх перестала рассматривать свои руки и голосом, который вообще ни в какое сравнение с внешностью не шел, заявила:
– Ничего не вышло. Я не могу взять ни капли.
Веслав за моей спиной отреагировал каким-то незнакомым мне словом (и в душе я порадовалась, что не знаю его). Я знала, что Виола и Бо сообщат эту новость остальным, знала, что мир лишился надежды на последний источник, и что Тео с ума может свести одна мысль, что он всех подвел, пусть она даже будет неправдой…
Одного я не понимала совершенно: почему я была рада сегодняшнему провалу?
Глава 26. Исключительно нетривиальное сражение
Стояло утро, которое по ощущениям многих было последним.
Хотя вообще-то оно было всего лишь последним для Теодора, на этом сошлись все. Врачи и диагносты только называли разное время его предполагаемой смерти – иногда казалось, им действительно важно угадать все это с точностью до минуты. Не знай я, что в этом мире всё удручающе серьезно – решила бы, что они так пытаются с Эдмусом найти общий язык.
– Ты не стал возобновлять обезболивающее?
Веслав оторвался от неизменного лабораторного стола. Мерное «кап-кап-кап» из перегонного куба действовало на нервы.
– Ни к чему. Он уже не чувствует боли.
Даже самые большие оптимисты не расценили бы это как надежду на выздоровление.
Дружина не спала. Мне неизвестно было, где сейчас остальные, но никто не лег отдыхать после бессонной ночи – тут я была уверена. Я и сама-то забрела к Веславу потому, что не могла уснуть, а все другие поразбежались. Быть одной после нынешней ночки казалось страшновато.
– Почему так вышло с Ыгх?
– Спроси у Ыгх.
– Я пыталась, но она драпанула от меня с такой скоростью… причем я даже не в курсе, во что она превратилась на этот раз: ты когда-нибудь видел крылатую жабу? Да еще оранжевую.
Гэллоки, обитают на болотах в паре миров…
– И ты об этом читал.
Алхимик кивнул и принялся брякать всеми банками-железками подряд, поглядывая в мою сторону очень выразительно. Должно быть, взгляд обозначал, что он хочет, чтобы я убралась поскорее. Я осталась сидеть и ждать, пока меня попросят вон не намеками, а вербально.
– Так ты не знаешь, что случилось?
– Случилось то, что она не смогла забрать у Тео ни капли энергии! – вспыхнул алхимик. – Ты видела это не хуже меня!
Кстати, хуже, потому что он все время меня обнимал. Но упоминать об этом сейчас мне хотелось меньше всего, поэтому я осталась на прежней теме:
– Ты говорил, что Тео – энергетический донор, может только отдавать…
Веслав застыл с пробиркой в руке, закатил глаза, выдохнул и процедил сквозь зубы:
– Есть то, что нельзя отдать никому. По… разным причинам. Такой ответ тебя устроит?
Конкретика – прямо залюбуешься. В духе Бо, а не в алхимическом, но что-то мне подсказало, что другого ответа у Веслава нет. А если и есть – алхимик не собирается им делиться.
– И… что случится, если он умрет?
Я не стала произносить это проклятое «когда» – все врачи повстанцев и без того без конца носились с этим словом. Весл повозился с минутку у перегонного аппарата, что-то пробормотал и дал неожиданный ответ:
– Лично мне было бы гораздо тревожнее, если бы он выжил.
Я не шелохнулась, но молчание получилось уж совсем некрасивым. Веслав сердито тронул лоб, на котором по-прежнему красовалась повязка, скрывающая рубец ожога.
– Однажды он стал бы Поводырем Великой Дружины. Нам пришлось бы встретиться в смертельном бою. И, может быть, он…
– Ты сам-то в это веришь?
– Что он может стать Поводырем?
– Что он может убить.
– Я не думаю, что он мог бы этого пожелать. В остальном верю.
Он отвернулся так, будто и без того не избегал смотреть мне в глаза. Голос стал торопливее и злее:
– Я алхимик и почти Повелитель Тени. Скажи, из каких соображений я должен трястись над жизнью того, кто…
Но я не дослушала: на меня снизошло озарение, что в жизни моей случалось не так уж и часто.
– Вот значит, почему.
– Почему – что?
– Почему он говорил, что так важно быть в первую очередь человеком.
Были ли в этой фразе подтексты – не знаю, но Веславом они оказались незамеченными.
– Быть человеком, – хмыкнул он и воздел руки (правую – более осторожно, в ней было зажата емкость с чем-то ярко-синим). – Только это и слышу от вас в последнее время, а что такое человек? Знаешь ли, я их навидался – и в жизни, и по страницам Книги Миров, и, наверное, гораздо больше, чем ты или чем этот архивариус, который… чтоб его!
Он грохнул по столу худым и с виду невесомым кулаком с такой силой, что подпрыгнуло все содержимое стола. Я приподняла брови в удивлении:
– С чего ты так бесишься? В таком случае, для тебя все складывается отлично: твой противник умирает, ты в этом не виноват, спасти его ты не можешь тоже…
– Не могу, да, – отозвался алхимик мрачно. – Но ты же и не ждала, что я себе подпишу смертный приговор таким альтруизмом?
Это уж было слишком. Я решительно поднялась со стула, подошла к Веславу и заботливо пощупала ту часть его лба, которую не закрывала повязка.
– Гм, температуры нет… ты что – правда хочешь знать мое мнение по этому вопросу?
Весл молча и нетерпеливо отбросил мою руку и вернулся к столу. Спустя какое-то время до меня донесся его ответ:
– Не хочу.
Соврал, собака, но он ведь не ждал, что я буду держать ответ в секрете?
– Если бы у тебя было средство спасти Тео… – я вернулась на свое место и уселась в прежнюю позу, – не знаю, чего бы я от тебя ждала. Наверное, валялась бы у тебя в ногах с просьбой применить все, что можно.
– Даже если это убьет меня в будущем?
Определенно, глаза у него горели, и огонь этот был нехорошим. Пора было изображать тактическое отступление.
– Чем тебе помешал бы живой Тео? Этим поединком? Но ведь он когда еще будет, и Тео все равно может оказаться слабее тебя, а…
– Сильнее.
– Что на этот раз?
– Он сильнее меня, – монотонно и устало повторил Веслав. – В любом случае. Даже сейчас, когда умирает. Не знаю чем. Вот этим… этой штукой… тем, что если я выйду против него, мне придется позволить ему – понимаешь, позволить ему убить себя!
Он едва не разбил емкость, которой машинально взмахивал, потом опомнился и подхватил. Устало стянул повязку с головы и провел по красному следу от ожога – кровавая корона…
– У тебя был бы другой выход, – сказала я наконец.
– Не было бы, – отозвался Веслав. – Если бы я убил его… мне бы этого не простили.
Смутно, как-то отдаленно, но смысл этой фразы все же просочился ко мне. Знаю, Весл, понимаю. Можно убить, можно поджечь, разрушить – и хотя бы наполовину сохранить себя, а бывает зло настолько страшное, что после него ты умираешь. Душа отлетает от живого, наполненного энергией тела, остается сосущая дыра, ты можешь причинить окружающим сколько угодно мучений, но ты уже в аду, без права раскаяния…
– А вот если бы ты всего лишь не спас его – это было бы простительно, – сказала я тихо и задумчиво, – понимаю…
– Простительно? – сипло переспросил Веслав.
– Наверное. Всего лишь бесчеловечно.
Весл не сказал на это ничего. И даже не нокаутировал меня взглядом. Он повязывал обратно ленту ткани на лоб, и я не видела его лица.
– Этого не будет, – сказала я наконец. – Это все просто варианты. Есть, что есть: Тео умирает, средств спасти его – никаких, миру Виолы придется ждать другого источника, а нам – устранять и Синона, и Программиста разом… надеюсь, я никого из наших противников не забыла.
Весл опять не отозвался. Толстый пузырек с голубой жидкостью уже исчез в одном из его карманов. Удары капель о стеклянное дно тоже не тревожили мой слух.
– Держи, – вдруг сказал алхимик. – Не расплещи только.
Он протягивал мне обычный стакан, в котором плескалась обычная вода. На вид, потому что в отношении жидкостей алхимикам доверять ни в коем случае не следует.
– Что это?
– Вода. Прошедшая с моей помощью все возможные операции очистки, так что в ней даже синтетики нет.
– Вот спасибо, и за что такая честь?
– Это не для тебя. Для него, – он неохотно мотнул головой в том направлении, где сейчас угасал Тео. – Его сейчас должна мучить жажда, а вода из здешних фильтров вредит даже здоровым.
– Какой ты потрясающе чуткий, – подозрительно сказала я, вспоминая только что произошедший разговор. Уголок рта алхимика при последнем слове пару раз дернулся и, кажется, скривился, изображая горькую иронию. Вслед за этим Веслав решительно повернулся ко мне спиной и оставил мою персону наедине со стаканом.
Очевидно, причина, по которой он не выпер меня сразу, была выяснена. Поручение получено – поручение нуждается в выполнении. На секунду мелькнула было мысль найти Шукку или Эдмуса, чтобы не идти туда, куда вскоре зайдет смерть…
Нетушки. С того момента, как я решила пару дней назад отдать за Тео собственную жизнь, у меня поднакопились здоровенные резервы мужества, и я их не до конца извела сегодняшней ночью. Почти раздавив от решительности стакан, я направилась знакомым маршрутом.
Остатки мужества ускакали, выкрикивая что-то паническое на прощание, как только я увидела полупрозрачное от бледности лицо Теодора. Улыбки, конечно, не было уже давно, но за несколько часов ухудшения во внешнем виде были очевидны, и мало того – в голове включился какой-то подозрительный отсчет от тридцати минут…
Кроме меня и Тео в комнате не было никого.
– Привет, – сказала я, когда поняла, что архивариус в сознании и воспринимает мою речь. – А что это ты один? Я думала, остальные…
– Думаю, у них нашлись дела поважнее, Оля. Например, устранение последствий моей ошибки.
– Я думала, Виола…
– Она сюда не заходила. С того самого момента, как я… в общем, как у меня не получилось.
Стакан с водой начал выписывать у меня в руках непонятную траекторию.
– Ты не знаешь, почему?
Смерти, говорил Тео, бояться не нужно, даже если это не твоя смерть. И сейчас, когда он сам угасал на моих глазах, я вдруг почувствовала, что страх ушел и растворился, говорить и дышать я опять могла спокойно.
– Я ведь действительно хотел этого. Я бы с радостью, и мне казалось, я старался изо всех сил, но ничего не вышло.
Глаза у него теперь были обычного цвета: «Верный Глаз» Веслава прекратил свое действие, и они опять стали карими. Улыбка появилась сейчас, но была виноватой и вопросительной. Интересно, он сам догадывается об ответе?
– Не вышло, – сказала я и села рядом с его кроватью, – и не выйдет, потому что из всего мира это могло быть отдано только тебе. Помнишь последние слова Коры? Это ты, Тео. Это все время был ты.
– Но я не маг. Я ведь не маг.
Я не подняла глаза к потолку, не вздохнула и не принялась в тридцатый раз доказывать ему обратное. Для разнообразия я решила сказать ему правду.
Единственной манерой в общении с Тео могла быть такая же, как у него, поразительная, огорошивающая честность.
– Верно. Ты человек, Тео. То, что ты сделал, едва ли под силу магу: знаешь… целение редкий дар, а вот забрать болезнь или боль на себя может каждый. В теории. В древности такие случаи бывали, и у нас в мире даже действует запрет на этот метод работы. Называется «Бессмысленным запретом». Читай на Книгоед.нет Потому что в последние полсотни лет таких случаев не было. Они не регистрировались. Я… когда училась еще на целителя… читала об этом одну монографию – так вот там была теория о том, что нас ограждают от такой жертвы стихии. Собственная магия ограничивает возможность отдать жизнь другому. Что-то вроде неосознанной защиты, которая есть даже у целителей: мы отдаём свою энергию, но не забираем чужую боль. Я не смогла бы. И профессор светлой магии не смог бы. Так жертвуют только люди.
Его улыбка стала ярче, а губы шевельнулись, обрисовали неслышное «Спасибо». Глядя на его озаренное изнутри лицо, я решила не договаривать. Хотя договорить было бы что, и в основном в моей наверняка пространной речи звучала бы злость на себя и на тех, кто относит себя к светлым стихиям.
Впору было задуматься – чего мы стоим по сравнению с человеком, который умирает у меня на глазах. Весь наш Отдел. Избранники «стихий мира», которые чванливо называют себя светлыми. Или рекруты Дружины.
Стакан опять запрыгал в руках, напоминая о себе. Я протянула его Тео, потом вспомнила, сама поднесла стакан к его губам и помогла напиться.
Резкий сигнал проникновения ударил по нервам, едва лишь Тео успел сделать несколько глотков. Сирена вопила, как одуревший кот в марте. Чтоб вас всех с вашими с-типами, что теперь – неужто Программиста с его ратями не добили?! Я панически оглянулась на Тео, потом на дверь.
– Спасибо за намерения, – мирно заметил библиотекарь, на которого я в панике вывернула остатки воды, – но ты же не собираешься действительно остаться здесь?
Настал черед мне обрисовывать губами «спасибо». Я прекрасно понимала, что в любой момент Тео может умереть, а рядом с ним не остается никого, что я его попросту бросаю, но отчаянный вой бил по ушам, а в мозгу прокручивались обрывки мыслей о сюжете… что-то серьезное…
Я уже бежала по коридору, локтями расталкивая мальчишек-аномалов, которые высыпали из помещений всем скопом и теперь в беспорядке размахивали бластерами.
Мыслить логически – легче сказать, чем сделать.
В голове сами собой спасительно заскакали строчки Справочника, прочитанные нынче утром, до того, как я нанесла визит Веславу.
Кажущаяся кульминация… кажущаяся… предварительная схватка, которая заканчивается легкой победой… легкой, как же… но пусть. Теперь удар должен нанести тот, о котором успели забыть, опасность по сценарию всегда таится в неожиданном… о чем или о ком мы забыли? О Программисте? Нет же, ему наваляли так, что он еще нескоро высунется… Об учителе Йехара?
Кто-то, кто таится и выжидает, пока не…
Шестой!
Пижму вашу через тертое что-то.
Ламинаков в этот раз не было – ненужная бутафория не для профессионалов. Был – холл, заваленный трупами ребят из охраны. Интересно, что они могли сделать с бластерами?
И была одинокая, неподвижно стоящая фигура над трупами. С одной стороны. А со второй, откуда влетела я – Дружина в полном составе. Теперь уже в полном.
Сиам встретил меня с большим дружелюбием, чем коллеги. Он хотя бы промолчал.
– Какого веха приперлась?
Это Веслав. Но я не оскорбилась. Из преимуществ перед ребятами из охраны у нас были только наши жизни. Преимуществ перед Шестым не было никаких, поэтому и жизней скоро могло не стать.
Шестой Сиам неторопливо ступил вперед. Пять цветов – пять стихий неторопливо перетекали в его ауре, сливаясь в шестой, совершенно доселе невиданный мной оттенок.
Наверное, так может выглядеть взбесившаяся радуга. Или цвет хаоса.
Сиам усмехался синеватыми губами.
Главное, нам ведь и отступать-то было некуда…
Я увидела, как вспыхнул неровными огоньками по лезвию Глэрион. Почувствовала, как приготовилась к преображению Виола, да я и сама приподняла руки в тот момент, готовясь то ли нападать, то ли обороняться…
Ну, правда, скорее всего – так обороняться.
Странно – сразу бить он не стал. Оглядел нас всех не торопясь – усмешка стала шире – заговорил тягуче, не спеша:
– Где источник?
Мы молчали. Нервы были натянуты слишком сильно, чтобы думать или чтобы отвечать.
– Где источник? – повторил Сиам.
Шевельнулся Йехар, чуть поднимая лезвие клинка.
– Источник?
– Источник этого мира.
– Что за источник?
Усмешка на лице Сиама стала почти добродушной.
– Вы знаете. Не надо отказываться. Если скажете, где источник – умрете быстро.
Он не угрожал. Информировал.
– А если не скажем? – задорно поинтересовалась Виола.
Тонкие синеватые губы не дрогнули ни на секунду.
– Будете умирать медленно. Не как они, – он кивнул на тела вокруг. – По очереди. На глазах друг у друга. Начну… – секунда раздумья и кивок в мою сторону: – с нее. Очень скоро.
Моя скромная персона на такое внимание не отреагировала никак. Я была настолько переполнена осознанием, что мы скоро будем покойниками, что еще сильнее испугаться просто не могла.
За меня ответил Веслав. Двумя словами:
– Не начнешь, – но интонации были очень понятными.
Сиама такой ответ позабавил. Он поднял руку, и на ладони появился сперва язычок пламени, потом сгусток воды. Две стихии обвились друг вокруг друга так, что стало непонятно, где вода, а где огонь, они непостижимым образом слились, не уничтожая одна одну…
– Ты хочешь демонстрации?
Я не увидела – кожей ощутила, как сжал зубы Веслав, как напряглись его пальцы, как начали темнеть глаза…
Ну, вот. Кто там думал, что далеко до конца света?
Больше я подумать не успела, потому что услышала совершенно неожиданный в такой ситуации голос:
– Это, значит, были вы, да?
Тео Джипс, который отнюдь не выглядел умирающим, склонился над телом одного из ребят. Рядом со мной задохнулась от изумления Виола и присвистнул Веслав. Библиотекарь распрямился – его лицо было печальным и несколько изумленным – и дополнил вопрос:
– И в Конторе тоже…?
Он обогнул нас и остановился перед Сиамом, который со слабым интересом поглядел на эту вроде как помеху. Смотреть было на что, поскольку Тео стоял перед наемником босиком, в майке и непритязательных спортивных брюках. Мы архивариуса не успели остановить по причине тотального оцепенения.
– Вы их убили, – повторил Тео. – За что?
Веслав Сиама интересовал гораздо больше. Но все же тот соизволил и ответил:
– Они не могли ответить на вопрос. Не знали, где источник. Поэтому были не нужны. Как ты и они.
Библиотекарь слегка замялся, а после этого молвил, проглатывая окончания слов:
– Ну, вы вроде как, меня искали.
Виола тихо застонала сквозь сжатые зубы. Кажется, только сейчас она оценила все прелести такого ученичка, как Тео.
– Уйди, идиот! Уйди с линии огня, он же…
– Из-за вопроса, – голос Тео был тихим, задыхающимся, но перекрыл вопль Виолы влёгкую. Воздух вокруг библиотекаря начинал рябить, в точности как тогда, над озером. – Вы убили их… из-за вопроса. Теперь вы знаете ответ. Что вам нужно от меня? Что вам нужно, чтобы вы… ради всего святого – чтобы вы просто ушли?!
Шестой поперхнулся на этом месте, право слово.
– Ради чего?!
И здесь ему уже надоело думать. Надо сказать, мооны из измерения спиритов – и те большим терпением отличались.
Багровое пламя рванулось нам навстречу. Я приготовилась призвать воду, остальные тоже к чему-то приготовились, но оказалось, готовиться нужно было не нам, а Сиаму.
Потому что, едва дойдя до Тео, огонь словно вспыхнул жарче, словно просветлел – и огненным валом вернулся обратно к хозяину – и Шестой зарычал от боли так, будто это не его пламя вернулось к нему. Правда, он тут же затушил огонь, призвав холод – и теперь уже сплошной металлически-ледяной вал ушел в сторону Тео, который и не подумал прикрыться. Только воздух вокруг него заискрил золотом сильнее, чем прежде.
– Они ведь вас просили, – архивариуса трясло, и он едва ли соображал, что происходит, а золотое сияние разливалось все ярче и ярче. – Тогда, в Конторе – я слышал, как они просили вас… говорили о своих семьях…
Ледяной вихрь вернулся к своему хозяину с удвоенной силой, Сиам успел увернуться, но щеголял теперь обмороженным носом и отсеченным ухом. Ухо медленно, опасно шевелясь, отрастало.
– Это ты его научила? – прошептала я Виоле.
Виола молчала. Она с открытым ртом следила за достижениями ученичка.
А Сиам оскалился – видно, понял, с кем имеет дело и что случилось с его братьями. Невнятно прохрипел: «Умри!» – и в воздухе закрутился смерч совсем не такого масштаба, какой вызвала Бо – плотнее, меньше, но опаснее, – по бокам от него выросли еще два, и все вместе они юзом направились к архивариусу. Два – с боков, третий – по центру. Огненный, холодный и воздушный: трех стихий.
Тео их как не заметил. Нас уже почти сносило с ног, мы с Веславом вцепились в Йехара, чтобы не упасть – а на архивариусе разве что майка слегка колыхалась, как от легкого ветерочка.
Он стоял перед подступающими вихрями, будто посреди своей библиотеки – и негромкий шепот не желал тонуть в завывании стихий.
– Так дело в этом? Всё это время вы хотели убить меня? Всего лишь убить меня? Знаете, вы просто… вы могли бы договориться со мной о встрече. Вместо того, чтобы их…
Три смерча остановились рядом с ним, у границы сияния, которое теперь расширилось еще. Дальше они двигаться не могли и просто недоуменно вращались на одном месте.
Тео досадливо махнул рукой, и два крайних просто растворились в воздухе, а третий взвыл, завертелся, впитывая в себя золотое сияние, и ударил по Шестому так, что тот не сразу смог подняться и сфокусировать взгляд. Но когда он его сфокусировал, то принялся тихонько-тихонько отступать назад, щелкая пальцами и что-то бормоча под нос.
Пол под нашими ногами растрескался, и нам пришлось отступать. Из расколотых плит вставали два человека, вернее, колосса, вокруг головы каждого из которых вращались языки огня, капли воды и осколки металла. Одновременно он создал еще один смерч – отвлекающий маневр.
Едва ли о таком даже Веслав читал.
Пять стихий сошлись воедино. Двое каменных бойцов суммо ковыляли с двух разных сторон, один выдыхал огонь, второй – синеватое пламя холода, в руках у каждого – металлические копья, да еще этот смерч, который угрожает поглотить нас. Магия, неразрешимая с точки зрения одного стихийника, да и нескольких тоже.
Магия, на которую Тео Джипс, источник мира сего и по совместительству человек, плевать хотел.
– Мы могли бы договориться, – выдохнул он, делая шаг по растресканным плитам – и золотое сияние поддержало его ногу. Коллоссы шагнули в золотистый свет – и на глазах начали порастать травкой. На неприметной физиономии Сиама обозначился внятный невроз. Наемник миров впервые отступил.
– Могли бы… договориться… – еще один сомнамбулический шаг вперед – для библиотекаря и назад – для Сиама. – Если нужен только я… если больше никого не… давайте. Я готов. Только уйдите. Только не трогайте. Только…
В этот момент в зал вбежала Шукка, оказалась точно слева от Сиама и завизжала, когда он обернулся к ней и интуитивно поднял руку для удара.
– …не смейте!
Полыхнуло золотом.
Вспышка не была ослепляющей – скорее, теплой и какой-то прозрачной, а потому мы успели увидеть, как рассыпаются в прах каменные монстры, уменьшается и падает к ногам Тео смерч, а главное – как страшный наемник Миров, Шестой Сиам – улетает с изумленным выражением лица в ближайшую стенку. О которую он и размазался самым благополучным образом и с глупейшим «плюх!».
– Нелепее не смог бы и Эдмус вообразить, – деревянным голосом выдала Виола.
– Смерть от радужной сосиски, – предложил Эдмус таким же голосом.
Но Виола только покачала головой.
Тео уже проверял, как там Шукка, или наоборот, я так и не разобрала.
– Господи, ты цела? – задыхался библиотекарь. – На лбу ссадина, ее нужно обработать, не смотри по сторонам, он сильно тебя напугал? Зачем ты пришла, он же мог… Что это, ожог?
– Тео, ты живой! – сквозь слезы повторяла девочка. – Тео, с тобой все хорошо? Ты теперь не собираешься умирать?
Дурдом…
Оскальзываясь на обломках камней, мы подошли к этой парочке. Виола проделала эту манипуляцию быстрее всех, и со звуком, больше напоминающим рычание.
– Ты…
И задохнулась. К счастью, а то страшно подумать, что она могла бы выдать.
Тео осторожно передал девочку Эдмусу, попросив шепотом: «Уведите ее, она не должна этого видеть». Обернулся к нам.
Шарахнулся, когда рассмотрел наши лица.
– Я опять что-то…?
Тут он перевел взгляд на Сиама, который не шевелился (и мы были уверены, что он и не шевельнется) и которого проще было заштукатурить, чем отскрести от стенки. Потом посмотрел на свои руки.
– Это… это я его так?!
Мы покивали в унисон, после чего все было уже закономерно. Источник мира сего отправился в глубокий обморок. Заметьте, это был обморок совершенно здорового человека.
