Текст книги "Источник пустого мира (СИ)"
Автор книги: Елена Кисель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 28 страниц)
– Ты… – прорычала Виола, нагибаясь и без лишних слов сгребая «ужасного Повелителя Тени» за грудки.
– Какого… – успел еще вякнуть ошеломленный Веслав. Не припомню, чтобы его вот так оскорбляли действием.
– Ты его чуть не убил!
– Ты что, белены объелась?!
Виола встряхнула алхимика как котенка и после этого разжала пальцы. Веслав, все еще в ошеломленном состоянии, приземлился на траву в сидячее положение, а триаморфиня уже нависла над ним:
– И если ты приблизишься к моему ученику ближе, чем на пять метров…
У меня отвисла челюсть, у Веслава тоже. Виола замахнулась, чтобы провести «профилактику» (тоже в своем духе), но ее руку перехватил Йехар, а между самой Виолой и Веславом уже шагнул Тео со словами:
– Вы не поняли, мне ничего не грозило!
– Не путайся под ногами! – рявкнула Виола в ответ. – Йехар, предупреждаю, отпусти меня, я с ним разговор не закончила!
– Виола, немедленно прекратите истерику, со мной все в порядке! – старался ее перекричать Тео.
– Виола, а ты… в общем-то помнишь, что он… – тактично вставил Йехар. Вернее, попытался, потому что его прервали самым безжалостным образом.
– Наплевать мне, кто он! Отпустите меня оба!
Последний выкрик произошел из-за того, что Тео по возможности бережно придержал ее вторую руку.
– Виола, спасибо за заботу о моем здоровье… – триаморфиня издала звук, который заставил Йехара почти разжать пальцы, а Тео продолжил шепотом, обращаясь к Веславу: – Просто видите… когда меня пытаются убить, на нее что-то такое находит.
После этой фразы на поляне просто обязана была начаться какофония, и она началась. Эдмус все же не выдержал, продрейфовал по воздуху к нам поближе и активно поддерживал беседу.
– Черт возьми, я бил в одну десятую сил! Я готов был остановиться в любую секунду!
– Вот видите, я так и понял, и… перестаньте выкручиваться, просто скажите, что не будете ничего предпринимать, когда мы вас отпустим…
– Не скажу! Йехар, отпусти меня! Джипс, немедленно вернись на свое место! Не грозило?! Тебя протащило спиной по земле полкилометра из-за этого…
– Способ борьбы с Повелителем Тени, – тем временем вещал Эдмус, как будто собирался надиктовывать это для потомков. – Взять одного будущего Поводыря Дружины… взять одного гиперзаботливого наставника будущего Поводыря Дружины…
– Эдмус, ты бы лучше помог! – взмолился Йехар. – Виола, да перестань же, все в порядке!
– Все не в порядке! Слушай, я же не собираюсь его убивать! Так, покалечить…
Я в этом полилоге не принимала участия по одной-единственной причине: по причине неврастеничного смеха. Уж очень хороши были Тео и Йехар, спасающие новоявленного Повелителя Тени от разъяренной триаморфини. Да-а, Высшие Силы иногда идут такими оригинальными путями…
– Нам нужно сейчас сосредоточиться! Разве вы не видите, что ничего не кончено, что всё только началось, разве не чувствуете этого?! А ты, Виола…
– Конечно, всё началось! Всех замочили, остался Повелитель Тени, вот я и заканчиваю!
– Виола, мне кажется, Йехар не совсем Веслава имел в виду…
– Черт возьми, если я послушаю это еще две минуты, я применю развертку в очередной раз, не по своей воле! – вскипел Веслав.
– Да не поможет, – ласково отозвался Эдмус, окинув взглядом всеобщий психоз. – Виола разошлась, теперь ее еще полчасика нужно успокаивать.
Но ничего особенно злодейского Веслав применить не успел: за нашими спинами кто-то деликатно покашлял.
– А ты отвали, – нетерпеливо махнул рукой в ту сторону Веслав. – Без тебя проблем до кучи, да и к тому же ты все равно мерт…
Так и есть: сложив ручки на груди и улыбаясь благостной улыбкой, перед нами стоял Синон собственной персоной.
Этот мир задался целью превзойти самое себя.
Глава 33. Нестандартный последний сиквел
Мы дружно посмотрели на Веслава. Эдмус еще и языком укоризненно поцокал – мол, что ж это за работа, Повелитель? Брак сплошной!
– …вый, – договорил Веслав. – Мало тебе одного раза – еще выдать?
Светлый странник приподнял руки и немного покрутился из стороны в сторону, показывая, что меча при нем нет. Он начал улыбаться еще более мило.
Готовил какую-то пакость, могу поспорить.
– Не трудитесь. Я неуязвим для магии и для вашего оружия. Того, кто один раз умер, не убить дважды…
– Можно попробовать? – с надеждой вклинилась Виола, но Йехар ее отпустил и попросил замолчать обычным способом: укоризненным взглядом.
– Вы даже не сможете прикоснуться ко мне. А всё из-за того, что меньше чем через четверть часа я сам отправлюсь в путешествие по иному миру. Но до этого у меня есть право отнять у одного из вас жизнь.
Несколько секунд он ждал, наслаждаясь собственными словами. Ждал, что у нас на лицах проступит потрясение, но там оставалась только фоновая обычная заторможенность.
– Когда это наконец всё кончится? – наконец выдохнула я. Больше никто ничего не добавил.
Немного обиженный старикашка, или призрак, или что-то похожее на призрак, принялся расхаживать по поляне (его шаги не приминали травы), рассуждая при этом:
– И кого из вас предпочесть? Нет, Йехар, мой ученик, можешь не делать шага вперед. Слишком многое тебе предстоит узнать о мирах и их злокозненной сущности… Не смейся, Повелитель Тени! Это будешь не ты. Едва ли силы, которым ты теперь служишь, отдадут мне тебя, и нужно было понять это раньше…
Веслав согнал с лица издевательскую и полную самоуверенности ухмылку. Его взгляд опять стал тревожным, и алхимик чуть расслабился, только когда Синон миновал меня невидящим взглядом – так же, как Эдмуса, Виолу…
– Мы не имели чести быть знакомы, – сказал он, останавливаясь перед Тео Джипсом, – при жизни.
И дружески положил архивариусу на плечо невидимую руку. Виола шагнула вперед, попыталась оттолкнуть учителя Йехара – но ее пальцы схватили пустоту. Синон был материален только когда сам хотел этого.
Ну, откуда у него такое? Даже при том, что он был профессором?
– Э… здравствуйте, – с очень ошарашенным видом выдавил Тео.
Синон, глядя ему в лицо, покивал с тем самым приторно-ласковым видом, от которого нас выворачивало наизнанку.
– Да будет так. Я закончу то, что начал с этим миром, а ты отправишься со мною в путь.
– Я отпр… речь идет о каком-то путешествии?
– Путешествии, – с добренькими глазами подтвердил Синон. Ставлю на что угодно, разглядывая наши лица, он от души радовался про себя. – Путешествии по долинам асфоделя…
– Но-но-но, если память мне не изменяет, асфодель рос по берегам мифическ… ох!
Наставник Йехара, не снимая одной руки с плеча Джипса, вторую руку запустил к тому в грудь и, словно нащупав что-то, начал медленно тащить это на себя.
В отдалении заревело двое детей, и эти звуки казались странно ирреальными, чересчур жизненными и яркими по сравнению с побелевшим лицом библиотекаря. У Теодора подломились колени, но рука Синона в его груди не сместилась ни капли, а глазки светлого странника светились все той же высшей добротой.
Только слова он теперь цедил сквозь зубы, глядя Джипсу в глаза:
– Источник силы этого мира… взгляни на себя! Кому ты можешь принести спасение, ты? Источник столь полной слабости…
Ужас на лице Виолы появился только сейчас, когда она расслышала слова, которые десятки раз повторила Тео во время занятий.
– Трус и ничтожество, не умеющий сражаться, ты полагаешь, что фокусами наподобие этой поляны сможешь перевернуть равновесие в мире, ушедшем в равнодушие? Ты думаешь, что ты…
– Вы не могли бы убрать руку из моей груди? – вежливо, хоть и задыхающимся голосом прервал его тут Джипс. – Мне затруднительно думать обо всем этом, пока я чувствую ее… у вас очень холодные пальцы.
Синон выдернул руку так, будто сунул ее в огонь. Стало ясно, что болтал он как раз потому что понимал: что-то идет не так.
– Так значит, нам не по пути. Тебе не быть моим спутником – ну что же, я могу ограничиться тем, что просто убью тебя. А ты не сможешь защититься. Ибо если твой дар проистекает из глупого сострадания, а я собираюсь тебя убить – кому ты можешь сострадать? Не себе ли?
Но в глазах у него уже жил страх, да и на лице не было благостности. Постепенно начинало проясняться, почему Синон так легко вызвал на поединок Веслава и так избегал пересекаться с Тео. Может быть, боялся вот этого. Вот такого молчания, которое било страшнее, чем самый точный ответ: оно и было ответом. Отведенных в сторону глаз – они пугали больше, чем самый яростный взгляд.
– Что?! – голос Синона перешел в хрип. – И давно…
– Как только я понял, чего вы хотите, – тихо признался Теодор. – Когда я понял, во что вы верите… вы ведь просто не понимали. Что-то случилось с вами… что-то повлияло на вас. Потому что вы не понимали, вы не понимаете даже и сейчас. Вы не осознаете, что сделали, но вы начинаете это осознавать, и вам теперь больнее, чем мне, когда я услышал тот город… Вы никого больше не сможете убить, потому что тогда станет еще больнее, и вы знаете это. Я…
– Молчи! – у Синона были такие глаза, словно это Теодор засунул руку ему в грудь и собирается оттуда что-то вырвать. – Значит, вот каков ты – сострадаешь убийцам. Хорошо, ты прав. Я не могу отнять жизнь ни у тебя, ни у кого другого. Но в благодарность за то, что ты сейчас сказал, я оставлю тебе подарок.
Он опять подошел вплотную к Тео, который на этот раз сделал пару шагов назад.
– Бесценный подарок.
Его выражение лица не понравилось мне еще больше, чем перед тем, как он собирался убить.
Синон опять положил архивариусу руку на плечо, а вторую протянул вперед и начал что-то чертить в воздухе. Какие-то символы, непонятные, на другом языке.
Но знакомые. Неприятно знакомые. И по мере того, как эти символы вспыхивали в воздухе и сливались в одно единоебуквенное полотно, Синон выцветал все больше и больше, как будто из него уходили последние силы, но зато улыбка у него становилась все более радостной.
– Ты прозреешь, – шептал он с видом пророка, который предсказывает что-то очень приятное. – Ты увидишь… теперь ты все увидишь…
Тео не улыбался и бледнел с ним за компанию, похоже, зловредный дух подпитывался силами еще и от него. В обморок почему-то не падал, хотя как раз теперь это было бы как нельзя более кстати.
Зато Веслав был на грани обморока. Повелитель Тени выглядел так, будто силы тянули и из него, будто это из его вен выпивали последние капли крови, и его придушенный шепот тоже был знакомым:
– Только не она… не она… не она…
Точно так же алхимик когда-то повторял в полубессознательном состоянии: «Закройте ее… закройте…»
– Только не она, – прошептал и Йехар, который тоже что-то понял.
Я хотела сказать то же самое, но попросту онемела.
Из воздуха медленно начала возникать многотонная гранитная плита, исчерченная древними символами.
Она.
Трава почему-то перестала шелестеть. Холодное, гробовое молчание установилось на поляне щелчком, и мне показалось так странно: звуки замолкли, а краски и запахи как будто стали резче в этот момент. Под нашими ногами благоухали только что проросшие травы, удивленно сияли свежими лепестками цветы… и Книга Миров – монолитная, давящая, посреди этой поляны вырисовывалась таким чудовищным диссонансом, что мы забыли дышать.
Синон, который почти совершенно поблек, не переставая улыбаться, бережно подтолкнул Тео к Книге, протянул его руку так, чтобы пальцы источника мира касались холодного гранита.
– Не смотри на нее!!! – это взорвалась криком Виола, и вслух, и в мыслях, но сделала она это с крошечным, нелепым опозданием: рука Теодора безвольно качнулась вперед и легла на гранитную страницу. Одна, потом другая.
И на лице Книжника вспыхнули отсветы древних символов.
– Скотина, – процедила триаморфиня, конечно, не по отношению к Тео. Она сделала шаг вперед с явным намерением оторвать своего ученика от Книги, но ее удержал Веслав.
– Это его убьет, – сказал он просто. Ничего больше пояснять не стал, но прозвучало донельзя веско: у триаморфини опустились руки. Но я не смолчала:
– А то, что он сейчас увидит – нет?!
Вот опять то же самое: как только я к нему обращаюсь, он старательно отворачивается или хоть глаза отводит.
– Мы не знаем, что он там видит.
– А что, там может быть что-то приятное? – не к месту влез Эдмус. – Так от приятного улыбаются!
В лицо дунул холодный ветер и растрепал волосы. Там, у Книги, Тео только что задохнулся, как от резкого удара под дых… и еще одного… и еще… Потом из глаз по щекам библиотекаря медленно поползли багровые дорожки – это всего лишь выходил «Верный глаз», эликсир не вынес такого выброса магии – но смотрелось чудовищно.
А потом начало темнеть, и мы все обернулись сперва к Веславу – он качнул головой – потом уставились в небо.
Как раз вовремя, чтобы увидеть первую вспышку молнии. Небо было обложено тяжелыми свинцовыми тучами, которые не собирались воедино, а формировались прямо из ниоткуда, хотя, если присмотреться, можно было различить в небе, на земле, везде, ту самую золотистую дымку…
– Он увидит свой мир таким, каков он есть, – сообщил нам довольный голос призрака. Синон с откровенным удовлетворением созерцал дело рук своих. – Каждую каплю ненависти и равнодушия, жажду крови, отравленные моря, он заглянет в каждую душу, он увидит…
– Это убьет его! – повторила Виола.
– Нет! – звенящим от полноты чувств голосом ответил наставник Синона. Ему приходилось кричать, потому что раскаты грома раздавались теперь непрерывно. – Нет, не убьет! Но я бы на вашем месте не радовался бы этому!
Фигура Тео неожиданно полыхнула обжигающим пламенем – это загорелся воздух вокруг него и Книги Миров. Теперь даже если мы и хотели – не смогли бы разъединить их. Лица библиотекаря больше не было видно, но на поляне становилось все темнее, молнии сверкали все чаще, а потом на землю опять упали капли дождя.
Только не такого, каким он был четверть часа назад. Это был холодный косой ливень, от которого не спас не то что «Зонтик», а даже стандартный водный щит, мы вымокли до нитки, и только сквозь пелену дождя видели, как огненное кольцо сменилось ледяным, потом Теодора словно заковало в металл…
Мы не сразу поняли, что Веслав кричит что-то, и только потом вслушались – и ужаснулись:
– Я могу ударить! Сейчас! Пока еще не поздно, иначе мы получим Черного Книжника!
Чернокнижник. Прелестный комплект вкупе с Повелителем Тени. Но голос Йехара прозвучал категорично:
– Нет!
В лицо и грудь ударило ветром. Виола попыталась выставить щит, но нас все равно чуть не снесло с поляны, и только Синон стоял на том же самом месте, не прикрываясь от дождя, не двигаясь, улыбаясь…
– Йехар! Нужно бить!
– Не смей!
Земля заходила ходуном под ногами. Дождь стих, и молний больше не стало, и не было раскатов грома, даже как будто посветлело, но что-то должно было случиться – сейчас, что-то должно было…
– Йехар!!
– Нет, Веслав! Приказ! Это мой приказ, как Поводыря – не смей!
Я увидела, как Повелитель Тени опустил руки, занесенные для удара, и в ту же секунду Тео шагнул назад и оторвал пальцы от поверхности Книги Миров.
Теперь мы не видели его лица, но Виола поняла все первой, подбежала к ученику, взглянула на него – и застыла с потрясением и ужасом.
Стало еще светлее и еще тише.
– Последние секунды затишья перед страшной бурей, – лучась тихим удовлетворением, заговорил призрак Синона. – Поднимите головы и узрите в небесах знамения конца этого мира!
Мы послушно подняли головы и посмотрели.
Тучи все еще висели над головой, но теперь они были не такими уж и черными. Кое-где они разошлись, пропуская глубокое, не по-здешнему синее небо, и еще…
Над Заповедным Садом опрокинулась радуга.
Радуга?!
– Спириты верят в предсказания неба, но я тут конца мира не вижу, – с апломбом дипломированного синоптика выдал Эдмус. – Ну, вон там может быть, в той тучке, которая похожа на голову жабы…
Синон, у которого на лице улыбки не осталось, повернулся к Книге Миров – она так и оставалась на поляне мертвой гранитной плитой, только теперь на ней плясали радужные отблески.
– У нас же был договор! – прошипел он шепотом, каким обычно произносят самые неприличные слова.
После короткой паузы из Книги донесся в ответ тот самый пронзительный голос, который слышали мы:
– И мной он выполнен. Я показала ему его мир таким, какой он есть.
– Так почему он…
– Он не маг.
– Что? При чем тут…
– Ты говорил, что приведешь стихийника, – отозвалась Книга с порядочным раздражением. – Этот не маг. У него слишком человеческое сердце.
Синон замер и вообще на какое-то время выпал из реальности. Мы подошли по мокрой траве к Виоле, которая так и замерла с лицом, перекошенным от потрясения, глядя на своего ученика – и увидели то, что должны были увидеть.
В лице Теодора Джипса не изменилось ни единой черточки. Он смотрел мимо нас и едва ли знал, где находится, но мягкое, чуть рассеянное выражение лица, виноватая полуулыбка – все было на месте. Разве что бордовые полоски на щеках так и остались.
Йехар ободряюще улыбнулся Виоле, и она, будто очнулась, тихонько встряхнула библиотекаря за плечи.
– Тео, – она впервые обращалась к нему так и впервые говорила так тихо. – Тео, ты нас слышишь?
Улыбка на лице Джипса стала чуть шире, он переместил взгляд на Виолу и близоруко поморгал, как бы силясь различить черты.
– Виола? Я надеюсь, это вы, да? Вас почему-то очень плохо видно, но, впрочем, это мелочи. Сейчас я видел такие… такое… это было так… было…
Виола открыла рот, чтобы попросить его не рассказывать, но он уже выдохнул – и как всегда, не то, что от него ожидали:
– …прекрасно.
Синон выпал из реальности еще больше. Если такое, конечно, было возможно.
– Люди, – Тео силился объясняться словами, но больше энергии уходило на жесты. – Всё не так, всё совсем не так… И дети, они еще летают в снах… я видел вас, ваши миссии, теперь я понимаю… я видел теперь, я знаю… чудесно!
Призрак с разъяренным ревом повернулся к Книге Миров.
– Старый кирпич! Что ты ему показала?!
На поляне протикало еще три секунды зловещего молчания, а потом Книга неожиданно взорвалась в ответ:
– Пижму вашу через тертый кварц! Ты б сам думал, имбецил старый, кого ты мне подсовываешь!
Тон был настолько знаком, что мы невольно перевели глаза на Веслава, но тот сам пялился на Книгу, приоткрыв рот. Та между тем продолжала ораторствовать, видно, решив высказаться во что бы то ни стало:
– Не учили тебя, дурака, что каждый видит во мне лишь то, во что верит? Да, я показываю правду! Факты! Но светлый и темный увидят их по-разному! Тьму им подавай великую, как же! Да этого библиотекаря в ад запихни – он тебе скажет, что лава очень эстетичная, тьфу на вас всех три раза! Он же человек, он человек, человек!! Что с ним можно сделать, да я после того, как он меня читал… да мне самой кажется, что в мире не все так плохо! Да как же вы меня достали своими вызовами всё – мотаешься по мирам, а тебя потом еще и кирпичом обзывают!
– Наверное ужасно, – серьезно вставил Теодор.
– Спасибо на добром слове, человече!!! – закатилась в истерике Книга, преображаясь в чью-то гранитную, грубо высеченную физиономию. – Ах ты ж, опять!..
Тут она на какое-то время пропала, и все перевели дух, но это был не конец. Мне потом рассказывали, что явление Книги состоялось в нашем мире, в Японии, где какой-то ушлый темный профессор решил провести ритуал и прочесть Книгу Миров. Книгу вызвали посредством жертвоприношения. Так – дальнейшее вошло в учебники – прочитать профессор ничего не успел, потому что из Книги высунулась страшная харя, обругала его последними словами на массе древних языков, показала язык и исчезла. Долго последователи пытались удержать профессора от ритуального харакири …
Вслед за этим Книга опять объявилась на знакомой нам зеленой поляне и продолжила нотацию, обращаясь к наставнику Йехара:
– Убили тебя, ну, так и нечего меня вызывать, понял? Козни он строит, как же! Призовешь еще раз – такого дам почитать, вовек не отплюешься! Ты, Повелитель, тоже не суйся – иммунитета Книжника у тебя нет. И вообще, я ухожу в отпуск! В светлые миры! С нынешнего момента! Все, абонент недоступен!
И она исчезла, перед этим всей физиономией перекосившись в сторону радуги, которая так и застыла в небесах. Синон после этого еще оставался несколько секунд – просто смотрел на нас, и взгляд его мне не понравился. Так глядят на маленьких детей, которые решили зайти в клетку к бешеному тигру «погладить котю». Определенно, в глазах у него было слишком много знания, но ничего такого глубокомысленного он поведать нам так и не успел: растворился. Просто кончились силы или у него, или, скорее, у того, кто его питал и поддерживал все это время.
Тот, кто так хотел, чтобы явился Повелитель Тени и чтобы Арка была разрушена.
Противник, о котором мы не так ничего и не узнали и который наполовину своего добился. А наполовину − явно нет, потому что Арка, целая и невредимая, всё такая же выщербленная, заявилась вдруг на полянку неведомо откуда. И угнездилась точно в том месте, где только что была Книга Миров.
Как и в прошлый раз, она открылась в Питер. Хотя я и не знала, что за кресты с надгробьями вдруг в ней появились, я почувствовала это кожей – там были родные мне стихии, где-то далеко текла Нева… К Арке меня потянуло невольно.
Виола медленно повернулась к Веславу, как бы вспоминая что-то, что еще не сделала. Мы уже начали опасаться повторения недавней сцены, как вдруг триаморфиня пожала плечами и выговорила:
– Я надеюсь, мы никогда больше не встретимся с тобой, – тем же странным тоном, что и Йехар.
И Веслав ответил то же самое, что и Йехару:
– Спасибо.
Эдмус хмыкнул, но оставил свою реплику при себе, а вот Тео не смолчал:
– А я надеюсь, что мы непременно еще увидимся, и ведь так и будет, да?
У Веслава слегка вытянулось лицо, Эдмус хмыкнул громче, а Виола пихнула ученичка в бок:
– Ты сам-то понял, что сейчас сказал?!
– Веслав, я никогда не буду с вами сражаться, – со смехом уточнил Тео. – Знаете, если я в чем-то и уверен – так в том, что я никогда в жизни не смогу быть чьим-то противником. Мне вообще непонятно, почему вы решаете задачу только с помощью противовесов… но если уж так нужно искать врагов – то вы, вы сам, наверное, знаете, основного?
Веслав сумрачно кивнул. Они с Теодором пожали руки – я еще успела подумать, что это исторический момент – но больше новый Повелитель никого рукопожатием так и не удостоил. Остальным он просто кивнул, как будто мы расставались совсем ненадолго, шагнул в Арку сам и протащил меня. Судя по всему, его совершенно не интересовало то, что я ни с кем не успела попрощаться.
А может, так и лучше. Видеть полные сочувствия глаза Йехара в такой момент – это было бы выше моих сил.
Задумавшись об всех этих вещах, я стукнулась коленкой о какое-то надгробие и поняла, что мы прибыли по назначению.
Мы стояли на Смоленском кладбище. Позади таяли контуры каменной Арки.
– Все же своеобразный у нее юмор, – пробормотала я. – Ну… идем?
Веслав покачал головой. Он рассматривал какое-то надгробие – судя по полустертым буквам, довольно старое.
– Лучше здесь, – ответил он. – Попрощаться лучше здесь. Знаешь, есть моменты, когда рвать надо сразу, а уходить – не оглядываясь.
– И сейчас, по-твоему, такой?
– Как раз такой, – он наконец повернулся ко мне лицом: губы выпрямлены, и уголки печально приспущены, глаза то ли спокойные, то ли просто грустные. – Знаешь ли, я столько хотел тебе сказать, что из этого можно было бы составить роман. Или скорее поэму. Вот только ни один алхимик в жизни не написал ни строчки стихов. Нам дано другое.
Он засунул руку под пальто, порылся в каком-то из внутренних карманов и вынул пузырек из толстого матового стекла. Казалось, эта бутылочка не разобьется, даже если по ней случайно проедется танк. Вполне возможно, что так оно и было. Через толстое стекло невнятно просвечивала сапфирового цвета жидкость.
– Так что я просто хотел отдать тебе кое-что на прощание. Долго думал, что…
– Долго?
– Да. Не могу сказать, что у меня есть дар прорицания, но я чувствовал, что четвертая миссия будет для нас последней. Предвидел где-то наверное со второй, так что… вот.
Он протянул мне пузырек, но я не взяла. Синяя жидкость зазывно плескалась внутри, да и Веславу я вполне верила, просто не понимала, зачем…
– Что это?
– Эликсир, который удается лишь профессорам алхимии и то – раз в жизни в лучшем случае. Самый желанный из всего многообразия – кроме, конечно, философского камня. Эликсир, который для многих стал наваждением и дорогой в безумие, и не спрашивай меня, как он у меня получился. Может, потому, что я думал о тебе, когда заканчивал.
– Это… – до меня начало доходить, а в голове автоматически замелькали страницы учебника. Два самых желанных алхимических состава… философский камень – миф, и полумиф, этого зелья, наверное, уже лет двести не видели в нашем измерении… – Это «Касание Христа»?
– У него много названий. Животвор, живая вода, «Дыхание Лазаря» – только я знаю с десяток. Важно другое… – он протянул руку, и ворона, которая надсадно каркала прямо над нами, упала ему под ноги, не дыша.
– Веслав!
– Хорошо, что она была одна, – мрачно пошутил алхимик, откручивая пробку с флакона, – дождь из дохлых птиц немного испортил бы сие романтическое прощание… дай мне руку!
Из кармана он извлек пипетку, вложил мне в пальцы и, орудуя моей рукой, уронил крошечную каплю зелья на широко открытый удивленный глаз птицы.
– Я не могу его использовать, – пояснил он мимоходом, – даже дотронуться до него не могу, случай с Шуккой показал.
Секунду не происходило ничего, так что мне начало казаться, что Веслав все-таки ошибся с компонентами. Потом без всяких переходов ворона с ошалелым карком ввинтилась в небо. Весь ее вид говорил при этом: «Караул! Вивисекция! Крыла моего больше тут не будет!»
Я проводила ее взглядом.
– Тео, значит…
– Был исцелен, потому что получил его из твоих рук. Доза почти всегда одна и та же, – Веслав тщательно закручивал пузырек. – Одной самой маленькой капли этого эликсира хватит, чтобы излечить любую рану, любую смертельную болезнь. Он даже может оживить… если душа еще не успела отлететь далеко. Лучший подарок для светлого – жизни других, так или нет? Возьми.
– Это же… – мне страшно было представить могущество того, что он протягивал сейчас так просто на ладони. – И ты отдаешь это мне? Вот так в подарок?!
– Ну… – смущенно пробормотал алхимик, вкладывая мне в руку флакон с эликсиром, – ты же не ожидала, что я тебе букет подарю или сонет почитаю…
Несколько секунд я смотрела на него и думала, что бы такое сказать, пока до меня дошло, что как раз слова-то здесь и будут лишними. Я просто закинула ему руки на плечи и поцеловала в губы.
Он этого ждал, потому что ответил с торопливой готовностью.
Со стороны это был уникально, невероятно нелепый момент. Именно так и посчитали какие-то женщины, которые протопали неподалеку по тропке, покосившись на нас так… словом, если бы они были магами – нас, оскорбляющих развратом священное место, уже катапультировало бы в небо за воскресшей вороной. Правда, об этих взглядах я вспомнила уже дома, когда раз в пятнадцатый прокрутила в уме эту сцену на кладбище, а в тот момент мы были одни, да нет, не на Смоленском, одни в городе, в мире, в измерениях…
Веслав резко оттолкнул меня и сделал шаг назад.
– Пора, – сказал он, и за сухостью тона сквозила неприкрытая боль. – Да не говори ты ничего, я знаю, что ты скажешь. А ты – ты знаешь, что я отвечу. И что меня ждет дальше – ты тоже знаешь.
Он поднял голову, так что свет упал на багровый рубец, и мне показалось, что он в кровавой короне.
И я смирилась и сделала шаг назад. Нам не было нужды играть в сериальные диалоги вроде: «Я хочу быть с тобой» – «Но со мной у тебя нет будущего» – «Но я тебя люблю» – «Но я тебя тоже, а потому не позволю»…
Всё же мы были, как сказал как-то Эдмус, печально взрослыми людьми.
Я думала, что сказано уже всё и что пора расходиться, но Веслав все же кое-что прибавил.
– Ольга… у меня к тебе есть одна просьба. Посмотри на меня.
Его лицо расплывалось, может, от слез, которые неизвестно откуда вдруг вылезли, когда не просили, может, от страшной завесы тьмы, которая смыкалась над ним, мне даже не нужно было сосредоточиваться, часть его магии как будто проникала и в этот мир… И только сморгнув пару раз, я различила черты его лица. Кровавый венец-шрам вокруг лба. Глаза, которые то ли сияли, то ли странно блестели. Только вслушавшись, услышала ускользающий от меня его голос:
– Запомни меня, Оля. Что бы ни случилось потом – прошу, запомни меня таким. Запомни меня таким…
Он дал мне еще мгновение, чтобы увидеть и запомнить, а потом развернулся и зашагал между старых надгробий.
Я не ждала, что он обернется. Он ведь сам сказал, что уходить надо не оглядываясь.
Я постояла, пока он не скроется из виду, рассматривая то пузырек, который постепенно нагревался в руке, то засохшее дерево прямо надо мной – сила посыла Веслава убила не только птицу – то надгробия, стараясь не глядеть вслед исчезающей за крестами и памятниками фигуре… Наверное, я бы даже постепенно перестала плакать, если бы мой взгляд не упал на то самое надгробие, которое так пристально рассматривал Веслав.
Буквы стерлись, и самой фотографии не было видно, но я сразу поняла, что Весл глядел на сам памятник. Уж больно странно тот был выполнен: черный монолитный фон – и золотая табличка в виде сердца внутри.
Золотой слиток в черном бархате, вот тогда я зарыдала как по покойнику – в голос. Когда увидела, что стерлась позолота с таблички, и черная ржавчина постепенно завоевывала себе пространство, равняя все с цветом памятника, и только в центре – слабая золотая искра…
Я перевела взгляд туда, где замерла, перед тем как окончательно исчезнуть, фигура в длинном нелепом плаще, и из-за слез или потому, что я долго смотрела на памятник, мне показалось, что навстречу мигнул золотой блик.
Он тут же исчез, поглощенный темнотой. На кладбище опускалась октябрьская ночь.
