Текст книги "Источник пустого мира (СИ)"
Автор книги: Елена Кисель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)
Глава 24. Нетипичные сказки в мёртвом мире
Программист подготовился знатно. Программа Шукки лишила его войска тяжелого вооружения, так что от оного он избавился по дороге. К базе подступали только сами с-типы, но зато уж всех видов наскреблось: и что-то явно инопланетянское, и супергерои с суперзлодеями, и всяческие монстры, которые готовились швыряться в нас отравленными черепами… Была даже одна гигантская и кровожадная треска.
Все свято верили, что хотят уничтожать мир.
Все, даже треска, полагали, что мы – неотъемлемая часть мира.
Отряды повстанцев, размещенные по принципу Йехара-Веслава, рядом с этим воинством смотрелись непрезентабельно.
А Дружина, понимая, что все равно ж помирать, маялась в это время дурью и шапкозакидательством.
– Вот смотрите, – я перелистнула пару страницы Справочника. – Отличная надпись появилась, в первый раз не официальным тоном: «Час затишья перед боем. Противники пафосно стоят и тупо оценивают друг друга».
– Чего уж тут оценивать, – с тоскою вздохнул рыцарь, осматривая превосходящие нас в десять раз смешанные рати. – Напоминает нам первую миссию, когда против нас были армии Атеи.
– Тогда было паршивей, – философски заметила Виола. – Против нас была и сама Атея.
Зато с нами был Тано, а бог смерти тоже кое-чего стоил в бою, да и из кармана у меня торчала стрела Эроота, а не потертый Справочник, от которого толку немного. Разве что с-типу какому в глаз залепить.
– Гляньте! – Эдмус ткнул пальцем вверх, где рядом с гигантской треской вдруг появилось внушительное, метра в три диаметром лицо Программиста. Но не оно интересовало спирита. – Рыбки-то сколько.
И он захихикал, но как-то непонятно.
– Пивка б сюда, – отозвалась я, как положено всякому хорошему солдату.
– Или коньяку, – не согласился алхимик, который стоял слева.
Мандрил не сказал ничего. Я исправила его нос, но он все равно старался держаться подальше и ломал строй, потому как раз Дружинники стояли впереди, с расчетом принять на себя первый удар. За нами – поочередно – лучшие стрелки аномалов и лучшие снайпера; фланги усилены эликсирами, а там уж и все остальные толпятся. Или нет, строем стоят. Мужественным. С предсказуемо насупленными лицами – тут особенно активисты усердствовали во главе с Крувинчем. Впрочем, рожи с-типов были гораздо более удручающе серьезными, только треска как-то подозрительно подмигивала нам… хотя рыбы ведь не могут мигать, правда?
Заглядевшись на хвостатое чудо, я пропустила начало зловещей речи Программиста:
– Вы посмели преградить мне дорогу, и теперь будете уничтожены! Вы пожалеете, что сунулись в это дело! Ваша участь продемонстрирует этому миру, что…
– Бу-га-га!!
Именно с таким кличем гигантская треска вдруг пошла в атаку на самих с-типов. Без предварительного объявления войны. Она расшвыривала их плавниками, била хвостом, а из рыбьей глотки продолжило вырываться злодейское: «Бу-га-га-га-га!»
Ыгх (кто еще мог спятить так внезапно?) отрывалась по полной полновесных две минуты, пока Программист не вник, что сейчас его воинство накроется хвостом.
– Предатель! – заорал местный злой гений. – Уничтожьте ее!
Ыгх не стала дожидаться, пока из нее сделают шпроты. Треска вдруг квакнула, уменьшилась в пару мгновений и где-то затерялась, а обалдевшие с-типы сталкивались лбами, пытаясь изловить универсального морфа. Мандрил усмотрел в этом удобный момент и заорал «В атаку!» И тут же Программист понял, что упустил из виду повстанцев и Дружину и проорал неоригинальное: «Уничтожьте их!»
Но что-то уже случилось. Повернулась какая-то невидимая ось, чаши весов качнулись и замерли в хрупком равновесии, а потом слабый, скрипучий, умирающий голосок откуда-то попросил:
– Расскажи мне сказку, Тео.
И другой голос, мужской, спокойно отозвался:
– Хорошо. О чем ты хочешь услышать?
– Я не знаю, – прозвенело в воздухе. – Я ведь не знаю, какие они бывают.
В рядах, что аномалов, что их противников началось движение. Кто-то ожесточенно лупил себя по уху, намереваясь вытряхнуть непонятные голоса напрямую из мозгов, кто-то, с тем же увлечением, в ухе ковырял, а наиболее продвинутые в технике сочли представление злодейской уловкой или отвлекающим маневром и теперь пытались рассмотреть аппаратуру. В отдалении тряс головой Мандрил. На голографической физиономии Программиста застыло легкое недоумение.
– Это случилось давным-давно, когда люди еще не придумали, что можно перемещаться по воздуху, когда книги писали только от руки, когда верили в чудеса, а письма посылали с птицами, – начал слышимый непонятно откуда голос Тео. – Земля тогда была цветущей и радостной…
С-типы наконец решили, что ни вылупить голоса, ни выковырять невозможно и пора бы, наконец, перейти уже к решающим действиям. Аномалы пришли почти к тем же выводам и напряглись повторно. Войско противника покатилось навстречу на всех парах – внушительное, по-сценарийному зловещее и немного почему-то золотое, хотя нет, золотом вспыхивал воздух вокруг нас.
Мы переглянулись с Йехаром – и в его глазах я увидела те же золотые блики. Потом наши взгляды скрестились на Глэрионе. Взгляды всех, кто стоял поблизости.
Меч пылал, в точности как тогда Йехару пришлось принять бой с Сиамом огня.
Потом я почувствовала легкое покалывание в кончиках пальцев, такое бывает, когда долго не призываешь свою стихию, а она рвется что-то сказать этому миру через тебя. Потом усмехнулась Виола, легким пассом опуская над нами воздушный колпак.
И вдруг раздался очень взволнованный голос какого-то аномала из тех, что стояли позади и, ни на что не надеясь, сжимали излучатели:
– А у меня почему-то излучатель улетел…
И сразу же после этого начался неравный бой, только превосходство, огромное и явное было теперь на нашей стороне.
Будь у с-типов мозги – они бы побежали, но это им их создатель дать забыл. Как, например, души или индивидуальности.
Мы не бежали. Не орали, не творили каких-нибудь навороченных трюков: если чему-то нас и научило бытие в Дружине, так это тому, что спецэффекты только мешают. Мы не пытались вспоминать сложнейшие заклинания или сделать их более зрелищными, мы пользовались тем, чем приходилось. Просто шли вперед, а они рассыпались под нашими ударами.
Пеплом. Ледяной крошкой. На запчасти – если била Виола и воздухом. Камнем – если в дело вступали аномалы с медиумом земли.
Программист это мог видеть только отчасти, потому что перед его голограммой неотрывно висел Эдмус и корчил рожи. Стихия спирита так и не заговорила в нем, на это никто и не надеялся. Но зато крылья теперь Эдмуса держали как следует, вот он и высказывал Программисту все, что думает и о нем, ио его творениях.
И посреди всей этой давки, криков, переговоров и команд по-прежнему звучал чуть надтреснутый, но спокойный голос, который доносился неизвестно откуда. Он был негромким, но бил по ушам чудовищным диссонансом:
– Тогда поляны были зелеными, а на деревьях были настоящие листья, и зима всегда сменялась весной. Природа, с которой люди были в дружбе, рождала чудеса, которые заставляли удивляться, а люди часто смотрели в небо. Но с течением времени они стали поднимать взгляды все реже и реже. И опускать тоже: они смотрели только перед собой и не понимали, что так можно увидеть очень мало, слишком мало. И люди начали улыбаться меньше, а их сердца стали холодеть. Они стали такими холодными, что все вокруг них начало замерзать. Зима пришла, а весна приходить не желала.
– Закройте глаза! – ворвался в этот плавный рассказ куда более реальный голос Веслава. Впрочем, алхимик тут же передумал и выдал другое приказание: – Нет, лучше носы заткните!
На правом фланге все послушно схватились за носы, а кое-кто еще попытался упасть и прикрыть руками голову.
– В бой идет тяжелая артиллерия! – докладывал спирит Программисту. Поскольку передовые отряды аномалов-хакеров полминуты назад исхитрились вырубить вражескую связь, главному злыдню неоткуда было набраться сведений, кроме как из голограммы. Голограмму Эдмус активно загораживал мужественной грудью и широкими крыльями. Обзора не давал, зато устно просвещал по полной. – Наверное, «Ниагара», иначе при чем тут носы? А как у ваших с-типов с пищеварением, а? Не очень? Будет очень! Ах, Веслав, какие тонкости, это просто был какой-то газ, теперь они чихают и чешутся… аппппххх! Видно, сверху он заслон не поставил…
Мандрил давно уже угнал в середину схватки, призывая кому-то надрать задницы. Эдмус уже успел сообщить Программисту, что «у парня какой-то аномальный интерес к этой части тела». В гуще драки был и Йехар – Глэрион временами мелькал там и сям, странник успевал везде сразу. Нам же досталось оборонять входы в убежище.
Голос становился все тише, но звучать не переставал.
– И Природа поняла, что умирает, но у нее не было сил, чтобы растопить льды и снега. Потому что растопить нужно было не только сосульки или сугробы, а холодные сердца людей, а этого она сделать не могла. И вот она собрала силы и создала чудо. Последнее чудо замерзшего мира: маленькую девочку с глазами, наполненными солнцем…
Женская работа, ничего не скажешь. С-типы напирали на нас только минут пять, но это были серьезные пять минут. Между мной и Виолой даже возник прорыв, ненадолго, но тут жизнь добавила ярких красок: появилась Бо. Понятно, что при виде блондинки в розовом, которая с очумелым видом вопит: «А-а! Кто мне волосы намочил?!» – даже с-типы поняли, что пора спасаться.
Кто намочил Бо волосы – даже думать не хочу. Аномалов воды поблизости не было, а я холодом пользовалась. Как потом признавалась Бо – она просто перенервничала и хотела создать заклинание фена, но не рассчитала, что ее магия будет усилена благодаря Тео.
Что и вызвало смерч.
Он появился ниоткуда и закрутился радостным волчком, сметая на своем пути все и всех: с-типов, аномалов, своих, чужих, бластеры, оборудование… те, кто через нас прорвался, попытались постучаться в убежище, но оттуда им укуренным голосом Офпроца сообщили: «Занято», а еще через секунду смерч засосал и их. Как взбесившийся пылесос – и мне даже показалось, что я слышу сытую отрыжку изнутри.
– Появилась Бо! – безошибочно определил спирит, даже не видя блондинку. – Вот теперь вам точно крышка! И нам за компа-у-у-у…
Смерч широкой воронкой небрежно вильнул в сторону и втянул в себя спирита. Вместе с голограммой и вышкой.
Чудом удержавшись за счет чар холода, я скользнула к Бо и потрясла ее за плечи:
– Останавливай!
Блондинка перевела на меня остекленевший взгляд.
– Кого?
– Его! Останови это!
– Как?! – заорала Бо и потрясла за плечи меня. – Я же не знаю, как я это сделала!
После чего мы обе оценили ответ, обнялись и приготовились умирать.
Смерч шел на нас, и в его шуме тонули слова:
– Эта девочка пришла в замерзший город, наполненный людьми, которые смотрели только перед собой. Там она увидела цветок – может быть, последний. Он почернел от холода и был закован в лед, и никто не замечал его, но она заметила и наклонилась над ним и засмеялась. И своим смехом она согрела весь огромный холодный мир…
– Почему, Тео?
– Потому что с ней засмеялись все остальные. И ты должна улыбаться сейчас – вот так, давай…
– Как ты? Но ты не улыбаешься, ты плачешь, Тео… Тео? Тео!
Вихрь, который был совсем близко, вдруг исчез. Прямо перед нами посыпались вперемешку аномалы и с-типы, а последним грохнулся обалдевший, но счастливый Эдмус.
– Мир кружится! – сообщил он и принялся загибать пальцы. – Три Бо с вытаращенными глазами, две Ольги с вытаращенными глазами, четыре Йехара с Глэрионами, пять Мандрилов, куда столько Мандрилов, я вас спрашиваю?! А бой, что же, кончился?
Бой заканчивался. Но мне уже было все равно.
Я не чувствовала под собой ног и не считала залов, которые пробегала. Я не знала, есть ли кто-то рядом со мной, не слышала звука шагов поблизости, а они наверняка были, потому что в эту комнату я влетела уже в компании Йехара. Странник все понял одновременно со мной.
Бо, как ни странно, сообразила раньше и добиралась в облике пантеры. Пантерой мы ее и застали возле Шукки: сидела на полу и не двигалась. Просто настороженно озирала то, что было в комнате.
В комнате на своей кровати, прижав колени к груди, сидела девочка с живыми и испуганными глазами. По взгляду мы не сразу узнали «интеллектуальное чудо» аномалов.
Девочка испуганно смотрела на Теодора Джипса, голова которого упала на кровать, как будто он просидел у изголовья Шукки пару суток и теперь его сморила усталость.
Когда Йехар сделал шаг к нему, библиотекарь слабо зашевелился. Странник со вздохом облегчения помог ему подняться, но его вздох остался одиноким в комнате. Девочка на кровати начала тихонько всхлипывать, глядя на Тео.
– Слезы – тоже неплохо, – пробормотал тот в полубреду. – Лучше, чем какое-нибудь пожатие плечами…
Глаз он не открывал и буквально висел на руках у Йехара. Тот перевел непонимающий взгляд на мое лицо и чуть не разомкнул руки.
– Ольга, как… что… в чем дело?!
Я молча смотрела на девочку, которая расхныкалась теперь сильнее. Пантера начала жалобно подвывать.
– Ольга, что здесь случилось? Он ее исцелил и поэтому обессилел? Что нам делать? Ольга, не молчи!
– Тео, – сипло заговорила я, – никогда не был целителем.
– Как это не был? А что тогда с девочкой? – Йехар так и замер, держа Теодора в объятиях и не двигаясь с места.
На пороге комнаты появился Веслав, схватил обстановку в секунду и только застонал сквозь зубы, но не сказал ничего. А я выжимала из себя истину медленно, как будто сквозь ситечко процеживала:
– Он не целитель. Но маг, то есть не маг, источник мира. А значит, он мог бы…
– Что мог бы?
– Есть еще способ… его не употребляют, у нас даже запретили…
– Какой способ?! – могу поспорить, Йехар прекрасно знал ответ, у него ведь ужас на лице уже появился.
– Он взял это на себя, – резко сказала Виола, возникая на месте пантеры и глядя на ученика с ненавистью. – Идиот! Болван! Глупец! Чертов лицемерный придурок!!!
– Не надо пугать девочку, – тихо попросил архивариус, приоткрывая глаза на руках у Йехара, – и разве вы не лицемерны тоже? Вы же прекрасно знали, что именно так я и поступлю.
– Потеряй сознание, пока я тебя не прикончила! – рявкнула Виола, сжимая кулаки.
Тео последовал ее совету с готовностью.
Глава 25. Предсказуемо непринятые жертвы
Иногда неплохо бывает владеть навыками бывалого разведчика. Вот, к примеру, я. После третьего возвращения из Арки на мою скромную особу обрушилась огромная популярность, которая могла мне снести крышу во всех смыслах. Сложно готовиться к защите, когда к тебе постоянно подбегают с просьбами рассказать, «как это было», или, хуже того, дать автограф. Итог: за пару недель всеобщего поклонения я научилась ходить совершенно бесшумно и маскироваться в медпункте Светлого Отдела. В комнате три на четыре метра, где из мебели был один стол и один шкаф.
Неплохо. Потому что сейчас я – вор. Меня никто не должен видеть и слышать, потому как – непременно попытаются остановить.
Мне же это не нужно. Я и так думала непозволительно долго – четыре дня. И додумалась до абсолютной уверенности в своей правоте.
Голоса в коридорах – да. Несмотря на то, что база по большей части спит, Виола опять сцепилась с Мандрилом. Я ухитрилась прошмыгнуть и мимо них. Теперь ускорить ход: сейчас уникальный случай.
Мониторы показали, что рядом с Тео никого нет.
Вообще-то, Шукка торчит там едва ли не безвылазно, а когда ее нет – то Йехар или Эдмус, а иногда еще и Веслав с Виолой заглядывают. Словом, если я входила к Теодору в эти четыре дня – я непременно заставала его в чьем-то обществе.
Повторяю, мне это не нужно.
С потолка донесся вежливый кашель, и я замерла в нелепейшей мультяшной позе Тома, крадущегося за Джерри. Нет-нет, только не этот! Уж лучше бы Йехар с Виолой за компанию…
– Проведываем больных? – голосок Эдмуса так и сочился сочувствием и пониманием. – Беспокоимся за них по ночам? Гениальная идея! А давай я поделюсь ей с остальными, и они тоже проникнутся! Особенно Веслав: ты только вообрази его восторг, когда он узнает…
Я подняла голову, но глаза спирита с потолка мерцали совсем не насмешливо. Если сейчас попробовать изобразить выражение «я пойду до конца и смету со своего пути всех, кто на нем станет»…
– Лучше не пробуй, ты же не темная. А я и не собираюсь тебе мешать.
– Потому что знаешь, что не получится?
– Потому что знаю кое-что другое. Или кое-кого. Или даже нескольких кое-кого. А еще я знаю, что ты можешь долго со мной тут стоять и разговаривать, и поэтому я удаляюсь.
И спирит зашуршал куда-то по потолку, передвигаясь при помощи когтей. Я осталась стоять. По традициям здешнего мира меня еще ожидала философская фраза напоследок.
– А, да, Оля. И глуши крики, когда увидишь его лицо.
Эдмус философствовать умел плохо. Открывая дверь в комнату, где лежал Тео, я и так была готова глушить крики. Причем, именно при взгляде на его лицо.
Состояние архивариуса было тяжелым – это еще не то слово. Врач повстанцев сподобился только на неуверенное высказывание «Ну-у, он очень слаб» – за что Виола чуть не лишила врача кой-каких органов. Но по сути все было верно. Тео держали только навороченные системы жизнеобеспечения, да эликсиры Веслава. Вот один из последних и дал такой эффект.
Лицо Теодора искажала широчайшая улыбка – Чеширскому Коту впору обрыдаться от зависти. Архивариус теперь улыбался все время – когда спал и когда разговаривал, что бы ни говорил. Это производило жутчайшее впечатление, и вынести этот оскал могли немногие. Те из повстанцев, которые решились проведать Тео, потом сами обращались к врачу. В основном за психологической поддержкой.
Паралич лицевых мышц был ценой, которую пришлось заплатить за полное обезболивание. Иначе Тео просто не прожил бы этих четырех дней: болезнь Хайи наложилась на его собственную. Сразу два смертельных заболевания – прелестная коллекция для источника мира сего, не правда ли?
– Да уж, Тео, – сказала я, прикрывая за собой дверь, – что может случиться с архивариусом вроде тебя?
Тео ответил все той же улыбкой Щелкунчика. На самом деле он спал или дремал. Хотя когда я вошла – у него чуть дрогнули веки.
Тем лучше. Я с сомнением покосилась на незнакомую систему жизнеобеспечения – электроды, беспроводные присоски, чуть ли не вантузы, обклеили человека вдоль и поперек, прикажете все это отключить? Но тогда сработает сигнал тревоги, и сюда примчится сводный отряд дежурных повстанцев. Решено – будем работать в союзе с местной электроникой.
Одну руку на лоб, вторую – на то малое пространство груди, где нет жучков или присосок. И… всё опять наперекосяк: да он не спит!
– Добрый вечер.
Великолепное приветствие, Тео. Особенно в сочетании с твоей ухмылочкой. Так я еще поверю, что сейчас вечер (в три ночи) и что он добрый.
– Добрый, – не знаю почему, но я шептала. – Ты как?
– Лучше, – я чуть не убрала руки от изумления, а потом поняла, что он просто говорит медленно, – чем на допросах в Конторе.
Глазами он чуть улыбнулся, но безобразия улыбки это не отменило.
– Ты лучше засни, Тео, – всё, хватит приветствий, времени и так мало, – Ощущения будут не из приятных.
– Вот уж точно!
Ледяной голос алхимика вкупе со звуком распахивающейся двери накатил со спины и обдал волной мурашек по коже. Я отскочила от постели Тео, забегала глазами и испытала всю гамму ощущений вора, которого застали на месте преступления.
– Весл… – может, если попытаться его уболтать, прокатит? – Что это ты встал так поздно… рано… вообще, встал? А хотя мне тоже не спится, и… да, вот, я решила зайти…
– С Йехаром будешь так разговаривать, – голос почти перешел в шепот и был таким же ледяным. – Или с Бо.
Он сделал шаг вперед, а я – назад. И постаралась не закричать, когда получше рассмотрела его выражение лица.
Ох, Эдмус, теперь я понимаю, о ком ты…
– У тебя полминуты. С чего решила убить себя?
Я заставила себя не только не вопить от ужаса, но и смотреть ему в глаза. Йехар бы мной гордился.
– Это не обязательно должно кончиться так.
Из всего этого многообразия ответов я выбрала тот, который заставил Веслава перейти в шепота на крик тут же.
– Не обязательно?! Он при смерти! У тебя ослаблены способности целения – не обязательно?! Зря я ставил тебя выше Бо!
– А ты ставил? – вот, теперь мне еще приходилось сорваться, чтобы не завопить самой. Сплошной сеанс самоконтроля. – Тео – источник этого мира, будущий Поводырь, а целитель – его последний шанс…
– К черту такие шансы!
Веслав тоже виртуозно умел выбирать фразы.
– То есть, тебе на него плевать, так?
– Нет!
– Спасибо, – несколько удивился Тео, который все это время внимал нашей ссоре.
– Ты там помолчи… не плевать. Любой другой способ – выбирай!
– Выбирать не из чего, и ты наверняка это понял. Целение. Иначе шансов нет.
– Значит, шансов нет, – отрезал Веслав с каменным лицом.
– Ольга, не надо эмоций! – взмолился Теодор, который и в полусознании понял, что такая фраза на меня подействует, как на быка красная тряпка. – Просто он совершенно справедливо ценит вашу жизнь…
– Заткнись, Тео! – Йехар бы меня убил за такое обращение с больным, но здесь и сейчас мне было не до сантиментов. – Ценит, значит! И больше, чем его жизнь? Больше, чем жизни всех людей, которые от него зависят? Чем этот мир? Поставишь это все на весы, а, Веслав?
Добро бы он хоть задумался или поколебался. А то ответил.
– Да, поставлю. Поставил.
– И решил, надеюсь, логично?
– И логику тоже к черту. Не смей целить.
Я открыла рот, да так и осталась, с открытым.
Скажем прямо, этой фразой он ухлопал все мои аргументы. Да и меня саму почти ухлопал тоже.
Веслав умел разочаровывать людей, но на этот раз он меня привел в ужас. Потому что это были не красивые слова влюбленного вроде «я готов променять весь этот мир на тебя». Это было реальное решение. Страшное именно тем, что передо мной стоял тот, кто настроился проводить его в жизнь.
– Я решила иначе, – наконец выговорила я, когда поняла, что эмоции все равно словами не выразить. – Я не хочу, чтобы он умер из-за моего бездействия.
Следующая фраза меня тоже не обрадовала.
– А твоего мнения здесь никто и не спрашивает.
– Вот как, значит? – я сделала еще шаг назад и натолкнулась на кровать Тео. – Стало быть, тебе все равно, чего я хочу?
– В данной ситуации – да.
– Не хочу показаться навязчивым, но никто не хочет спросить моего мнения? – осведомился Тео.
– Ты вообще не влезай! – рыкнул алхимик так, как если бы Тео был сторонним лицом.
Это замечательно совпало с моей следующей фразой:
– В таком случае мне все равно, чего хочешь ты, – и с движением, когда я приняла исходную позицию для целения.
И дождалась фразы, которую угадывала.
– Если попробуешь сделать это – ты услышишь мой приказ, как Поводыря.
А Веслав получил ответ, который мог объясняться только логикой обиженной женщины:
– Если попробуешь мне приказать – я нарушу приказ, клянусь. Надеюсь, что моя смерть тебя развеселит.
Если это его и сбило с толку, то очень ненадолго.
– У меня есть другие средства заставить тебя…
– Попробуй.
Надеюсь, что я произнесла это достаточно угрожающим тоном. Понятия не имею, чем это могло бы кончиться, но прежде, чем наши с Веславом дрязги перешли в открытое противостояние, Тео вмешался в очередной раз:
– Веслав… пусть попробует. Едва ли ей это навредит.
Веслав нахмурился, но уже через секунду совершил разрешающий жест. Так просто! Но пока он не передумал – стоит попытаться. Тем более, что мои руки уже лежали, как надо.
Наконец-то можно уме… гм, исцелить спокойно.
– Ольга, – ну да, как же, спокойно, если пациент – этот архивариус. – Вы хотите пожертвовать собой, я ценю это. Но вы не спросили меня, приму ли я от вас такую жертву.
– Тео, да замолчи, наконец! – простонала я, погружаясь в целение.
Я сказала – погружаясь! Туда внутрь, в целение, тьфу ты, да просто увидеть болезнь! Стоп, я ее вижу, точнее, вижу, что осталось от организма Теодора, а теперь целение… э-эй! Целение!
Но меня словно выталкивало на поверхность из толщи воды. Меня не принимали. Отвергали. Я пробовала опять и опять, а силы оставались при мне, а Теодору не становилось лучше.
– Оля, – тихо позвал вдруг алхимик. – Оставь, не мучай его. Он – источник. Энергетический донор: может только отдавать. Вот почему Ыгх отказалась попробовать.
Он подошел и осторожно разорвал контакт моих рук с телом Тео. Тот невозмутимо скалился в потолок, и в глазах было что-то вроде насмешки. Словом, теперь его выражение лица смотрелось почти гармонично.
Джипс, поздравляю, вы сволочь. Раньше не мог сказать?
– Ыгх отказалась?..
– Мы с ней связались в первый же день. Она ответила одной фразой: «С ним не пройдет». Теперь ясно. Он не может взять ни капли чужих сил, а если это сопровождается такой жертвой – тем более.
Возражать хотелось, но не получилось. Это было в духе Тео.
Самым сложным теперь будет отвернуться так, чтобы ни один из них не увидел моих слез.
– Ты иди, – сказала я наконец, – а я еще побуду. Не буду пробовать, не бойся.
– Я не боюсь, – ну да, конечно. Он же видел, чем кончилась попытка.
У двери Веслав замер и уже почти обернулся, чтобы что-то сказать, но махнул рукой и вышел. Я вернулась к постели Тео – и получила еще один сюрприз вдобавок ко всем событиям нынешней чудесной ночи.
Архивариус улыбался. Глазами. Вид у него был совершенно истерзанный – я основательно навредила своими попытками целения – но улыбка человека, который нашел единственное верное решение, была. Нужно ли говорить, что улыбка сейчас и на этом лице была такой жуткой, что мне захотелось погнаться за Веславом и попросить у него что-нибудь… чтобы не видеть этого. Не яд, нет. Но какую-нибудь модификацию «Верного глаза» – вполне.
– Что, Тео?
– Ыгх, – одними губами. – Наверное, вы поняли тоже? Это выход… Нужно было… с самого начала, а теперь обязательно… понимаете? Теперь это будет обязательно…
Я понимала. Дьявольски беспощадная логика этого мира, мира-алхимика… чтоб ей провалиться. Возразить на эти слова было нечего, разбудить Эдмуса, может, у него есть доводы… У меня – один, слабенький:
– Тео, это ведь наверняка тебя убьет.
От сочувствия в его глазах стало только тяжелее. Я села у его изголовья, не стараясь больше сдерживать или прятать слез – пусть себе текут, я же водный стихийник – я угадала его следующую фразу еще до того, как услышала ее – едва слышный, угасающий шепот.
– Смерти не нужно бояться, Оля. Даже если это не твоя смерть.
И с самого начала, когда я еще кралась сюда по коридорам, я знала, что отвечу на это:
– Я не боюсь ее. В наш первый призыв мы даже подружились… – лирическое выражение грусти на физиономии бога Тано пришлось бы очень даже к месту и ко времени в этой комнате. – Я только не хочу, чтобы ты ушел раньше времени.
Но что мне делать, если времени у него с самого начала было – кот наплакал, и он сам отобрал у себя последние дни или недели?
Что делать? Не ждать, пока тебя начнет успокаивать умирающий человек, Ольга Вересьева. Не прятаться за стены и за спины. Этот мир продиктовал свое решение, осталось уточнить расклад:
– Позвать Ыгх?
– Позови, – он впервые обратился ко мне на «ты». И следующий вопрос тоже угадал совершенно точно: – Виола тоже должна будет присутствовать.
– Еще что-нибудь?
– Оля… как можно скорее.
Найти бы сейчас Эдмуса, да и задать вопрос: а зачем я вообще сегодня сюда пришла? Чтобы услышать эти слова? Кивнуть в ответ на них головой, а потом пойти и забиться в уголок, потому что я никуда сейчас не пойду, и никого звать не буду, и никакой Ыгх…
Я кивнула, поднялась, вытирая слезы дошла до двери, вышла в коридор и обнаружила, что будить никого не понадобится. Вся Дружина была в сборе, все с одинаковыми вопросительными физиономиями, сна – ни в одном глазу, ни единого проблеска надежды в глазах – даже у Йехара.
Доброго утра или ночи я не пожелала никому. Я уже вообще настроилась отделаться парой нейтральных фраз, когда заговорил Веслав:
– Он сказал?
– Что?
– Насчет Ыгх. Просил ее вызвать?
Отрицать было глупо, я кивнула, и тут же увидели, как мимолетными кивками обменялись два названных брата. Понятно. Веслав не просто так помянул нашу жабу, а чтобы навести Тео на нужную мысль.
Но сердиться на алхимика у меня уже не было сил. В конце концов, когда-то и ему нужно подумать о всеобщем благе, и спасибо еще, что у него нашлось на это мужество… или хватило подлости, тут как посмотреть.
– Кто будет принимающим?
– Виола.
Триаморфиня, которая тоже наверняка была в курсе, слегка вздрогнула и заметила:
– Может, лучше девочку? С ней у них совместимость получше.
– Оговаривалось, – буркнул Веслав. – Ребенок может такого и не выдержать.
– У меня же натура нестабильная. Неизвестно что получиться может, да и ладим мы с ним…
– Неизвестно что получится в любом случае, – поучительно вмешался Эдмус. – И потом, разве это вы с ним плохо ладите? Это ты с ним плохо ладишь, а он-то с тобой как раз прекрасно.
– И сквазано же тебе – ты его настквавник! – гневно оборвал голос с лягушачьим акцентом. Мгновенно стало ясно, что, вернее, кто скрывается в дорожной сумке Йехара и зачем он эту сумку вообще принес. – Ну, или хоть тот, кто ему нос расшибает, это тоже довольно близко… долго я буду сидеть в этих гнилых тряпках? Бедная я, несчастная, и квакого же я на такое согласилась?!
То есть, они это продумали уже давно, и если бы не сегодняшний случай, им пришлось бы изложить готовый план Теодору в лицо. Кажется, мне остается только смириться и благодарить, что выходит так, как выходит.
Хотя благодарить в данном случае довольно затруднительно.
– Выта-а-аскивайте меня! – между тем стонала Ыгх. – И квакой бы мне стать? Ай, ладно, чего размениваться, лицо свободно…
И преобразилась в Бо. Поправила кокетливо косичку, посмотрела на Виолу и сделала вопросительный жест в сторону двери. Виола мрачно взглянула на свою «вторую натуру», скривилась и шагнула к двери. Ыгх шагать не торопилась.
– Я тут еще… все с ним попрощались? – голос даже отдаленно не напоминал безмятежное эфирное щебетание нашей блондинки. – После того как мы туда войдем, прощаться будет поздно – так что все речи вроде того «мы были с тобой знакомы недолго, но успели к тебе привязаться, мы будем тебя помнить, и…»
Ее сарказм увял вместе с голосом, когда она увидела совсем рядом с собой бледное, светящееся в полутьме коридора нехорошими эмоциями лицо Виолы.
– Мы не прощались, – спокойно сказал Йехар. Прикрыл на мгновение глаза, словно настройку на кого-то подправил, и добавил: – он знает сам.
Ыгх после этого как-то неловко повела плечами и нырнула в комнату, Виола за ней, за ними Веслав, и вот тут я возмутилась:
– А тебе-то что там нужно?
Алхимик окинул меня обычным взглядом волкодава, перед которым качает права его собственная блоха, хмыкнул что-то неразборчивое и скрылся внутри. Я шагнула следом, Йехар хотел что-то сказать, но я только отмахнулась. Без меня в комнате создастся компания, которую точно нельзя назвать очень дружественной для Тео.
