Текст книги "Регина"

Автор книги: Елена Домогалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 41 страниц)

– Лучше этого не замечать. Ей ты не поможешь и сам с ума сойдёшь. Она не такая беспомощная, как ты думаешь. Клермоны все такие: со всем и со всеми справляются самостоятельно.

– С Бюсси тоже что-то неладное.

– Вот уж кто меня меньше всего волнует, так это твой лучший друг. Ты меня извини, Филипп, но твой несравненный Бюсси слишком высокого о себе мнения и если кто-то, наконец, заставил его приспустить флаги и поднять щит, а не меч, то я только рад этому. И уж его-то настроение объяснить легче лёгкого: Луи выбрал орешек не по своим зубам. Какая-то Великая женщина дала ему от ворот поворот, вот он и бесится. Это не мы со своей несчастной любовью. Это его больное самолюбие. Помяни моё слово, как только крепость сдастся, все болезни графа пройдут как не бывало.

– Мне, конечно, не очень приятно выслушивать от тебя такие речи о своём друге, но, по большому счету, ты прав.

– Давай лучше выпьем ещё бутылку этого чудесного бургундского и развеселим наших пташек, а то они от этих разговоров совсем приуныли.

Товарищи по несчастью звонко сдвинули бокалы и обняли своих случайных подруг. Кабак они покинули на рассвете следующего дня и посмели показаться на глаза графини де Ренель только через два дня, когда следы бурной попойки, драки в квартале Тампль и бурной ночи с сестрицами д'Астрэ полностью исчезли.

Регина тем временем решала, что ей делать: пытаться ли забыть о своей страсти (но это было невозможно и она это знала), добиваться ли желаемого всеми способами несмотря ни на что или просто жить, плыть по течению и не сопротивляться судьбе. Но любовь её была столь велика, что со временем Регина перестала ощущать боль её невозможности, она привыкла к ней и боль эта стала уже частью её жизни, её души. И тогда она научилась заново дышать, смотреть, двигаться, смеяться, радоваться жизни. Она не смирилась – она просто остановилась в ожидании чего-то, что подскажет ей ответ, ускорит развязку.

Луи выбрал другой путь – он день за днём, минута за минутой неустанно повторял себе, что Регина – его родная сестра и никаких чувств, кроме родственных, он к ней не испытывает. И для того, чтобы окончательно убедить себя в этом, он пробовал любые средства: от бурных пиров с друзьями и азартной охоты до любовных авантюр. Больше всех пострадала в итоге ни в чем не виноватая Ортанс, которую он сначала сделал своей любовницей, из-за чего она чуть не попала в немилость к Маргарите, а потом оставил сразу же, как только она ему наскучила. Он не собирался прекращать свои встречи с Маргаритой, а в качестве отвлекающего манёвра то вновь возвращался в Ортанс, то находил себе новое увлечение, разбивая подчас юные девичьи сердца. Но что ему было до их слёз, когда его сердце рвалось на части от тоски!

Во время очередной пирушки в "Лилии и мече" кто-то упомянул имя новой любимицы Екатерины Медичи – некой Франсуазы де Шамбе, урождённой де Меридор. Красотка эта лет пять назад блистала в Летучем эскадроне и королева-мать возлагала на неё большие надежды, однако Франсуаза имела глупость влюбиться в Жана де Косме и выскочить за него замуж. А потом так же скоропостижно овдовела, потом вышла замуж за Шарля де Шамбе, а после его трагической гибели – за его брата-близнеца Карла. Видимо, по привычке. Сидеть безвылазно в провинции ей наскучило и она потащила влюблённого мужа в Париж. На её счастье, Летучий эскадрон как раз нёс невосполнимые потери – больше десятка красоток (а всего их было две сотни под началом Медичи) неосторожно допустили "вспухание живота" после любовных утех и были отправлены с глаз долой. Так что вернувшуюся опальную красавицу простили и она вновь заняла своё место в рядах "привилегированного борделя", как называли в глаза и за глаза весь Летучий эскадрон.

– Эта не та ли белокурая красавица, которая так умудрилась разжечь пламя страсти в своём собственном муже, что он умер в супружеской постели, не выдержав пылких ласк этой сирены? – хохотнул Бертран.

При словах "красавица" и "пламя страсти" у Луи всегда была одинаковая реакция:

– Я её знаю?

– Нет, – качнул головой Филипп, – когда она в первый раз появилась при дворе, ты как раз был в Польше. Хотя… не знаю, как ты её не заметил третьего дня. Она была в каком-то совершенно ослепительном наряде.

– И я её не заметил? Вы что-то путаете, друзья. Возможно, она не так красива, как вы говорите. Иначе я просто не мог её не запомнить!

– Да где тебе, – протянул изрядно пьяный Робер, – ты же мечешься между постелью Маргариты и юбками сестры. Тебе же как-то надо успевать ублажать одну и охранять другую.

Филипп со всей силы наступил другу на ногу и тот заткнулся. К счастью, Луи не обратил внимания на грубую шутку Робера.

– Так как, ты говоришь, её зовут?

– Франсуаза де Шамбе. Приехала в Париж из Анжу неделю назад. Луи, если ты собираешься сделать то, о чём я сейчас подумал, то это совершенно напрасная трата времени.

Филипп единственный из компании практически никогда не пьянел. Робер смеялся по этому поводу, что, мол, у графа свои виноградники и он с детства вместо молока матери пил молодое вино. Вот и на этот раз Филипп мгновенно уловил перемену в настроении Бюсси. Луи, видимо, почуял новую добычу, Маргарита и её наперсницы ему давно наскучили и теперь он искал новых приключений на свою голову.

– Луи, её муж, граф де Шамбе, редкостный по нашим временам ревнивец, по слухам, он помог ей овдоветь в первый раз, а затем убрал с дороги своего родного брата-близнеца. К тому же он обласкан королём и его вот-вот назначат главным ловчим. Не связывайся с его женой. Это ведь всего лишь одна из красоток Летучего эскадрона, так что ничего особенного ты для себя не найдёшь.

Бюсси откровенно расхохотался:

– Тебе не кажется, что ты сам себе противоречишь? Ревнивый муж – и закрыл глаза на то, что его жена сверкает прелестями в небольшом борделе нашего королевства? Бьюсь об заклад, не успеет этот де Шамбе получить регалии главного ловчего, как уже начнёт пугать своими рогами оленей в королевском лесу.

Задремавший было Робер поднял голову:

– Пари? Тогда я ставлю свою серьгу с алмазом, что через неделю де Шамбе вызовет тебя на дуэль, а прелестная Франсуаза вернётся в провинцию.

Филипп ошибался – Луи искал не замену своим надоевшим любовницам и не новых впечатлений, а спасение от Регины:

– Ставлю в ответ кольцо, которое подарила мне на память Маргарита вчера вечером!

Это было вне понимания вечного романтика Филиппа и он не мог не высказать своё неодобрение:

– Луи, это не очень благородно. Вы оба сейчас спорите на честь женщины. Ни Маргарита, которая тебя действительно любит, чтобы там не говорили, ни даже девица из Летучего эскадрона не заслуживают такого отношения. Даже если тебе удастся соблазнить Франсуазу, в чём никто и не сомневается, собственно, всё равно не стоит предавать это такой огласке. Тем более расплачиваться по своим долгам подарками влюблённых в тебя женщин. А если сейчас в "Белом коне" кто-то спорит на твою сестру?

Бюсси буквально выбросило из-за стола:

– Ты сам сейчас переходишь все границы допустимого, ставя в один ряд с моими любовницами Регину! И это говоришь ты, мой лучший друг! – Рука его потянулась за шпагой – Клянусь, я всех предупреждал, что именем Регины не стоит бросаться! Оскорбления в её адрес не всякой кровью смываются.

– Ты собираешься вызвать меня на дуэль? – Филипп даже бровью не повёл. – Что ж, я не стану сейчас взывать к твоему благоразумию. Но если ты начал так заботиться о своей сестре, то не кажется ли тебе, что одна наша дуэль из-за неё вызовет больше сплетен, чем её платок в руке королевского миньона?

– Да ты просто боишься со мной драться! – ярость и ревность затуманили разум Бюсси.

Он знал, что из всех своих поклонников Регина особо выделяет Филиппа. Луи случайно стал свидетелем, как они целовались в полутёмной галерее Лувра. Ещё тогда Бюсси хотел вызвать друга на дуэль, да пожалел Регину. К тому же не он ли сам толкал их друг другу в объятья, прячась от своей любви?

– Нет, не боюсь, – вывести Филиппа из равновесия было нереально, – и ты не хуже меня это понимаешь. Я не знаю, какая муха тебя укусила, раз уж тебе так приспичило с кем-то сцепиться. Я не боюсь смерти. И за Регину могу убить даже тебя. Но кто бы из нас ни вышел победителем из поединка, больнее всех будет ей. Если тебе наплевать на свою сестру, то мне – нет.

Бюсси в ярости рубанул шпагой по скамье, вогнав гибкую сталь до середины доски, и вылетел из шумной таверны на улицу. Робер, переглянувшись с Филиппом, ринулся следом.

В тот же вечер Луи умудрился довести до дуэльного картеля пустяковый спор из-за узора на шторах в кабинете герцога Анжуйского и дрался потом с несчастным дворянином с такой яростью, словно причиной этой дуэли была Елена Троянская. А вернувшись победителем после этой жестокой, глупой битвы, зацепил взглядом зеленоглазую блондинку с пышными формами и, как магнитом, притянул её к себе. Как ему самому тогда казалось, она была одним из его лучших трофеев. В красоте Франсуаза вряд ли уступала Регине, но…не было в ней колдовства.

Ещё одна чужая женщина в моих объятьях засыпает, разметав золотые кудри по шёлку простыней. Её красота сияет в золоте свечей, как драгоценный камень. Да, она красива. Быть может, эти губы и эти руки самые прекрасные из тех, которые я целовал в своей жизни. У этой женщины волнующий голос и гибкое тело. Она искусна в любви, горяча и весела, и даже умна. В меру. В Тебе же всего – без меры. И напрасно я думал, что она сможет заменить Тебя. Она просто женщина, а Ты – Богиня.

И как бы ни были сладки её поцелуи и жарки ласки, они бессильны перед памятью о Тебе. Один взмах Твоих ресниц доставляет мне большее наслаждение, чем тысячи ночей с другими. Но я не смею и мечтать о Твоих губах, о Твоей коже. Твоя любовь не может мне даже сниться.

И вот уже первый поцелуй с Твоих губ срывал не я. Филипп знает вкус Твоих губ и нежность Твоих рук. И одному Господу ведомо, кто ещё узнает подобное счастье. Но только не я. Мне, как нищему у собора Нотр-Дам, падают в ладонь только медяки Твоих редких случайных прикосновений.

Но я же чувствую, я слышу, как в эти мгновения сердце в Твоей груди замирает и потом пускается в бешеный галоп, как вздрагивают Твои пальцы и какими беспомощными становятся Твои глаза! Небеса не могли придумать нам казни страшнее, чем эта: я в чужой постели и Ты в чужих объятьях.

Сегодня я едва не убил Филиппа, своего лучшего друга. Но как мог я спокойно смотреть на то, как он берёт Тебя за руку, как украдкой целует Твоё плечо! Однажды Ты точно так же, как Франсуаза, заснёшь на мужской руке. Только не на моей…

И никто не догадывался, что попавшая под власть нахальных тёмных глаз Луи графиня де Шамбе играла в другую игру и по другим правилам. Кардинал Лотарингский не зря назвал Екатерину Медичи королевой-змеёй. Прощая опальную фрейлину, она строила далеко идущие планы. Старая интриганка прекрасно понимала, что бабник Бюсси ни за что не пропустит мимо себя красотку Франсуазу. А дальше всё в любом случае оборачивалось в пользу Медичи.

– Если у этой идиотки хватит мозгов надолго привязать к себе нашего Красавчика, – раскладывая пасьянс, королева делилась своими мыслями с Рене де Бирагом, – то моя любвеобильная дочка не простит такой явной измены и тут уже Бюсси не сносить головы. Ну а если Бюсси, как ни в чём не бывало, из объятий Франсуазы опять вернётся в тёпленькую постель, оставленную Анрио, то и с Франсуазой, и с Маргаритой сцепится прелестная графиня де Ренель. Я просто чувствую, как вокруг этих деток покойного Амбуаза воздух трещит от ревности и страсти. Кто-то из них да сорвётся рано или поздно. Нам нужно только подождать. Они обязательно оступятся и совершат ошибку. И если хоть один из них ослабеет, я устрою так, что они оба окажутся в моей власти. Я уничтожу эту девку и приручу Красавчика Бюсси. Слишком долго ему всё сходило с рук. Анрио сколь угодно может таскать рога и смотреть сквозь пальцы на похождения Бюсси, но мне уже порядком надоела эта некоронованная королевская чета Клермонов. Второго Уго Амбуаза на троне Франции не будет. И второй Дианы де Пуатье я тоже не допущу.

– Напрасно вы, ваше величество, ставите в один ряд с Дианой сопливую девчонку де Ренель. Куда ей до призрака де Пуатье. Люди измельчали, поверьте моему слову. Да и ваш сын никогда не окажется во власти её чар.

– Не надо меня успокаивать, канцлер. Если она захочет – а Гизы сделают так, что она захочет! – она приберёт к рукам не то что обоих моих сыновей, но даже и тебя. Что заёрзал? Стоять неудобно? Ну-ну. А то я не вижу, как ты пожираешь глазами графиню де Ренель. Все вы, как кобели за поднявшейся сукой, грызётесь из-за неё и только и думаете о случке. Всем мужчинам до одного не терпится узнать, что у неё под юбкой, точно так же, как всем девкам в Лувре, да и за его стенами, очень интересно, что же такого необычайного в штанах у Красавчика. Этому семейству сам дьявол ворожит. Всё, чего они не смогут купить или отнять, они получат через постель. Один Бог знает, чего мне стоило рассорить моего сына-короля с этим проклятым Бюсси. Ну, повезло хоть, что Луи интересуют только женщины, да вовремя он попался на глаза Марго. Пусть лучше с ней крутит роман, чем стоит за спиной короля и правит страной.

– Простите, ваше величество, но не вы ли так яростно противились любовным отношениям Маргариты с графом де Бюсси?

– Канцлер, я считала тебя умнее! Всему Парижу известно, что моя дочь ни единого дня не обходится без любовников. Да и что в этом такого, в конце концов? Уж и времена нынче пошли! Вот когда я была в возрасте Маргариты, женщины могли разговаривать с кем угодно и ходить куда им вздумается, а сейчас все точно эту гугенотскую заразу подцепили держать женщину в четырёх стенах, – королева-мать раздражённо дёрнула плечом, – Что же до Марго и её Красавчика… Во всяком случае, Бюсси богаче, умнее, моложе и гораздо красивее большинства её любовников. Будь я моложе, я бы и сама не устояла против этих чёрных глаз. Носи он другое имя и будь у него поменьше амбиций – я бы только порадовалась за дочь. Но! Красавчик имеет несчастье принадлежать к этому дерзкому и властолюбивому семейству Клермон-Амбуаз, которое никак не может забыть времена мятежного Уго. И к тому же, должен же кто-то поддержать моего бедного сына, которому Бюсси встал поперёк горла.

Бираг благополучно умолчал о причине этого (а между тем весь Лувр тихонько хихикал, зная одинаково неестественную страсть короля и к Бюсси, и к своей собственной сестре Маргарите, которую та, по слухам, не единожды разделяла) и вновь напомнил о Регине:

– Бюсси, моя королева, был безопасен до тех пор, пока не появилась его сестра. Женщины и дуэли занимали всё его время. Но теперь обстоятельства изменились. Девчонка связалась с Гизами и этот дуэт двух ведьм – Регина де Клермон и Екатерина-Мария де Монпасье – может натворить дел. А ветреник Бюсси, кажется, влюбился не на шутку. И теперь Гизы через рыжую бестию могут легко им управлять.

– Уж поскорее бы он затащил сестрицу в постель! Как только он убедится, что под юбкой у неё то же самое, что и у Маргариты, его великая любовь развеется, как дым. А если у нас ещё и будут доказательства инцеста… На это никто не будет закрывать глаза, уж я постараюсь! И тогда оба будут в наших руках и либо начнут играть по моим правилам, либо попадут в лапы церковного суда. И уж там-то Бюсси и его сестре припомнят всё!

– Вот только тащить её в постель Бюсси, кажется, не собирается. И сдаётся мне, не начитался ли он куртуазных романов и не вообразил ли себя благородным рыцарем. Этак он отдаст её в жёны Филиппу или ещё кому-нибудь из своих дружков, а сам будет молча страдать и вздыхать, но пальцем не дотронется до Регины и не поставит на кон её честь.

– Он – может и не поставит. Но она… Регина де Ренель не из тех женщин, которые так легко отступают. Она своего добьётся. А нам нужно сделать так, чтобы это произошло как можно скорее и с таким скандалом, который не смогут замять даже Гизы. Вот для этого мне и понадобилась Франсуаза. Она достаточно красива для того, чтобы соблазнить Бюсси, и, в отличие от Маргарита, недостаточно умна, чтобы не ссориться с Региной. И вот когда эти две кошки сцепятся из-за своего кота, а если ещё в эту свару вмешается и моя дочь – тогда Бюсси придётся выбирать. И тут уж им будет не до планов и интриг Гизов. Рассорив Регину де Клермон с Екатериной-Марией и пригрозив Бюсси церковным судом, мы либо уничтожим обоих Клермонов, либо приберём к рукам.

– Да уж, последний вариант был бы предпочтительней. Регина знает о Гизах то, что и нам бы не мешало знать. И уж тогда мы нашли бы управу и на Генриха Гиза, и на кардинала Лотарингского, и на их испанских друзей.

Не прошло и трёх дней, как сверкающий алмаз из серьги Робера де Рошфора красовался в новом перстне на руке Регины. Свою очередную победу Луи бросал к ногам сестры. Но никакими алмазами невозможно было оплатить ни её слезы, ни его страдания.

Маргарита, узнав об очередном увлечении Бюсси, была в ярости. Она давно заметила, что былой пыл в Бюсси угас и он уже не так восторженно и горячо любил её, уже не совершал столь милых женскому сердцу безумств, не летел к ней на свидание, презрев опасность. И Маргарита, как истинная женщина, почуяла соперницу. К тому же, Маргариту до такой степени злило, что титул первой красавицы Франции как-то сам собой перешёл к графине де Ренель и с некоторых пор в Лувре начали поговаривать о том, что юная сестра Бюсси не уступает ей, образованнейшей женщине Европы, ещё и в уме! Тщеславная и эгоистичная, как все Валуа, Маргарита наотрез отказывалась признавать такое положение вещей и видела только недостатки Регины.

Маргарита попыталась вернуть своего неверного любовника, прибегнув к помощи Регины, забыв и о коварстве женской дружбы, и о том, что в последнее время графиня отдавала предпочтение общению с Гизами. Впрочем, когда-то Маргарита и сама не устояла перед обаянием Генриха Гиза, своего первого любовника. Одетая по последней моде и с большим вкусом, умело уложив свои роскошные чёрные волосы, но с печатью отчаянья на лице, она прибежала к графине де Ренель рано утром. И совершенно напрасно. Регина, не выносившая одного имени Маргариты, готовая расцарапать это воспетое придворными поэтами лицо только потому, что Луи когда-то называл его одним из самых красивых в Париже, и без того в столь ранний час обычно пребывала в дурном расположении духа. Появление любовницы Бюсси не могло улучшить ей настроение.

Маргарита же, как в былые времена, ворвалась в святая святых дома Бюсси – комнату Регины. Преграда в виде вечно напуганной горничной не могла приниматься в расчёт, ибо кто же в здравом уме встанет на дороге королевы? Регина досматривала десятый сон, с головой укрывшись одеялом, когда Маргарита вытащила её наружу и вцепилась ей в плечи.

– Помоги мне. Мне нужна, просто необходима твоя помощь. Вспомни, кто вытащил тебя из монастыря, кто открыл перед тобой двери Лувра! Теперь я обращаюсь к тебе за советом, ибо только ты можешь сейчас успокоить меня. Он послушает тебя, он ни в чём тебе не откажет.

Выплывая из омута сна, Регина уже чувствовала, что день начинается не самым лучшим образом. Нехотя открыв глаза, она увидела перед собой ненавистное лицо Маргариты. Королева счастливо избежала удара в нос только потому, что Регине было лень поднять руку и сжать её в кулак. Кое-как высвободившись из цепких рук, она спросила с плохо скрываемым раздражением:

– Святая Урсула, кого я должна спасать в такой час?! Что такого должно было за одну ночь произойти в этом мире, что королевской семье понадобилась моя помощь?

Вместо ответа Маргарита упала на неё и почти натурально зарыдала. Пытаясь отцепить от себя безутешную женщину, Регина кое-как разобрала причину этого спектакля: у Луи де Бюсси появилась новая фаворитка – одна из первых красавиц Летучего эскадрона Франсуаза де Шамбе. Но это известие было громом средь ясного неба только для забытой любовницы. Регина видела Франсуазу: очаровательная блондинка с пышными формами и ревнивым мужем. Но она знала всю подоплеку очередной любовной авантюры брата: он заключил пари с Бертраном и Робером, что уведёт красавицу из-под носа у ревнивого мужа и вдвоём они наставят главному ловчему короля такие рога, каким позавидует любой олень. Конечно, для Регины это было слабым утешением, но, с другой стороны, ничего же не изменилось. Просто Луи поменял одну игрушку на другую. Так что никакой причины помогать Маргарите она не видела.

И потому спокойно, ледяным голосом сказала:

– Хватит! Успокойтесь, мадам! Луи терпеть не может женских истерик, вы не хуже меня должны это знать. Ваши слёзы ничего не изменят. И я ничем не могу вам помочь. Луи волен делать всё, что ему заблагорассудиться, и не мне, его младшей сестре, навязывать ему свою волю. Вы знали, что вы не первая его любовница и он не обещал, что вы будете последней и единственной любовью всей его жизни. Да и, будем откровенны, вы тоже не всегда хранили ему верность. И я просто не понимаю, где здесь трагедия? Более всего эта ситуация напоминает мне обычный женский каприз.

– Но Луи выполнит любое твоё желание!

– Вы хотите, чтобы он любил вас исключительно из-за моей прихоти? Где ваша женская гордость, ваше величество? Послушайте, мой брат сейчас не прав. Но он одумается. И вернётся к вам. Позже. Но сам. А если и не вернётся, неужели вы испытываете недостаток в поклонниках? Это просто минутная слабость, о которой на первом же балу вы забудете. И потому не надо впутывать меня в любовные интрижки моего брата. Я не стану никому помогать. Даже ему самому. Это моё последнее слово. Если хотите, можете остаться к завтраку. Но Луи так рано домой не приходит, вынуждена вас огорчить. Вам придётся довольствоваться моим обществом.

Маргарита вытерла слёзы, напудрила нос и, коротко взглянув на Регину из-под мокрых ресниц, с улыбкой обронила:

– Что ж, дитя моё… Однажды ты вспомнишь этот день, когда посмела отказать мне в маленькой услуге. Ибо с этой минуты на мою протекцию ты можешь не рассчитывать. Не стоило тебе со мной ссориться, поверь.

Регина с нескрываемым любопытством смотрела на королеву и дерзкая улыбка не спешила исчезать с её губ. Маргарита гордо вздёрнула вверх подбородок и удалилась, оскорблённая и затаившая обиду. А Регина для себя решила, что если Луи и решил завести себе очередную любовницу, то пусть это будет кто угодно, только не Маргарита Валуа. И всё же именно юная графиня стала невольной причиной разрыва своего брата с Франсуазой де Шамбе. Но то произошло совсем не так, как рассчитывали королева-мать и её канцлер, поскольку Регина вскоре обрела совершенно неожиданных союзников.

Случилось так, что графиня де Ренель, ко всеобщему удивлению, до сих пор не была замешана ни в одну любовную интригу, более того, по слухам, она оставалась девственницей. Поначалу это, наравне с её редкой красотой и острым умом, приводило мужчин в восторг. Но время шло, а никто из мужчин не мог похвастать тем, что сумел разжечь огонь страсти в этом совершенном теле. Вездесущие завистницы из Летучего эскадрона всё чаще перешёптывались по поводу того, что Регина, в отличие от своего брата, ничем, кроме красоты, не обладала и вообще не могла доставить удовольствие мужчинам, поскольку в любовных утехах не понимала ровным счётом ничего. И вскоре толпа поклонников, мечтавших обучить Регину секретам ars amandi, поредела, а во взглядах мужчин неприкрытое испепеляющее желание всё чаще сменялось недоумением и даже жалостью. Злопамятная Маргарита Валуа не могла упустить такого случая и написала пару язвительных эпиграмм в адрес холодной мраморной статуи, украшающей дворец, но годной только на то, чтобы время от времени созерцать её, предаваясь любовной страсти с живыми красавицами. И в статуе этой только последний идиот не узнал бы образ графини де Ренель. Но бьющая через край живость её натуры, сверкающая страсть в её глазах и затаённые желания молодого тела, которые так легко умеют заметить мужчины, никак не вязались с репутацией недотроги и ледышки.

И вот это-то несоответствие, эту загадку вздумала раскрыть не кто иная, как Франсуаза де Шамбе. Став любовницей Бюсси, она в один прекрасный день возомнила, что знает всю правду не только о нём, но и о его сестре (а "правду" эту весьма умела преподнесла ей Екатерина Медичи). Надо сказать, что Франсуаза ненавидела Регину ничуть не меньше, чем Маргарита Валуа, да и вряд ли хоть одна из бывших возлюбленных и подруг Красавчика Бюсси питала нежные чувства к Регине. Ибо ни одна женщина не могла и мечтать о титуле первой красавицы Франции с тех пор, как в Лувре появилась графиня де Ренель. А во-вторых, тщеславная Франсуаза метила в фаворитки если уж не короля, то хотя бы его брата Франсуа Анжуйского, который несмотря ни на какие сплетни и слухи продолжал во всеуслышание восхищаться красотой Регины. Ну и конечно, третьей и самой главной причиной был сам Луи де Бюсси, который хоть и клялся в пылкой любви и вечной верности всем своим возлюбленным, однако нисколько не скрывал, что слово Регины для него – закон и что в его сердце она всегда будет занимать главное место. По всему выходило, что Франсуазе было за что ненавидеть Регину. И потому как только при дворе зашептались о странном поведении графини де Ренель, Франсуаза воспользовалась случаем и пустила слух о том, что Регина собирается вернуться в монастырь, уже в качестве невесты Христовой.

Поскольку все знали о новом увлечении графа де Бюсси, его любовнице поверили сразу. Каково же было удивление Луи, когда в Лувре к нему незаметно подошёл г-н Шико, шут короля Генриха III, и спросил:

– Слышал я, что ваше сиятельство решили породниться с Царём Небесным, коль скоро во всей Европе нет равных вашей прекрасной сестре?

Луи небрежно отмахнулся:

– Ну, что вы опять несёте, г-н де Шико!

– За что купил, за то и продаю. Разве не вы обещали руку и сердце вашей сестры Иисусу Христу?

– Да он у меня пока ещё не просил ничего, – отшутился по обыкновению Луи.

– Ну как же! Все говорят, что её сиятельство променяла греховную жизнь украшения королевского двора на благодать монастырских стен и ещё до конца лета покинет нас.

Луи не нужно было выспрашивать подробности, он и так догадался, откуда ветер дует: красавица Франсуаза не очень умело скрывала свою ненависть к Регине. Он хитро подмигнул Шико:

– Я бы, может, и не отказал Сыну Божьему, попроси он в жены мою сестру, вот только за Региной я даю немалое приданое и как-то не хочется мне, чтобы оно осело в карманах церковников. К тому же представьте, что случится с Царствием Небесным, если она начнёт там заправлять?

Королевский шут понимающе кивнул и растворился в толпе придворных, отпуская на ходу колкости и каламбуры.

А граф де Бюсси направился в прямо противоположную сторону, в залу, откуда слышался звонкий смех и лукавые голоса фрейлин королевы-матери. Франсуазу он нашёл в обществе сестёр д'Астрэ и мадам де Сов. Они о чём-то сплетничали и Луи явственно расслышал имя своей сестры. Бешенство ледяной волной захлестнуло его и он впервые пожалел, что поднимать руку на женщину не в его правилах: в тот миг он готов был задушить свою любовницу.

Но отчитать сплетниц ему не удалось: его опередила герцогиня Монпасье. В сверкании парчи и драгоценных камней она появилась в дверях и своей осторожной, неторопливой походкой приближалась к заболтавшимся красоткам с неотвратимостью возмездия. Луи склонился в галантном поклоне: что ни говори, а эта представительница семейства Гизов вызывала его искреннее восхищение. Она так гордо несла свою красивую голову, так величественна была её походка, что становились незаметны ни хромота, ни беспомощно опущенное плечо. Герцогиня благосклонно кивнула Бюсси и коснулась сложенным веером обнажённого плеча Франсуазы. Стайка вспугнутых фрейлин прыснула по сторонам.

Екатерина-Мария считала ниже своего достоинства отвечать Франсуазе сплетней на сплетню – эта провинциальная выскочка была слишком ничтожна в её глазах для полновесной интриги. Поэтому герцогиня безо всяких околичностей нанесла один небрежный удар:

– Мадам, насколько мне известно, вас в последнее время интересовали планы на будущее моей подруги графини Регины де Ренель. Так вот, будучи в силу некоторых обстоятельств более осведомлённой, нежели случайно оказавшиеся при дворе особы, хочу удовлетворить ваше любопытство. Графиня действительно выказывала желание отправиться в монастырь, причём по моей инициативе и в моём обществе. Только мы-то имели в виду мужской монастырь. И его светлость герцог Анжуйский – с особым наслаждением герцогиня произнесла его имя, напоминая Франсуазе её неудачу на любовном фронте, – милостиво предложил нам себя в качестве пажа и носильщика.

И, прошуршав юбками, она удалилась, оставив за собой уничтоженное вражеское войско. На глаза Франсуазы навернулись слёзы бессильной злобы и поражения. Но, увидев любовника, она воспряла духом и трогательно улыбнулась ему: появление Бюсси избавляло её от насмешек Летучего эскадрона. Луи подошёл к ней с совершенно непроницаемым лицом и протянул надушенный шёлковый платок:

– Утрите ваши слёзы, мадам, иначе ваши прекрасные глаза покраснеют.

С видом триумфатора Франсуаза взяла платок и переменилась в лице: на платке были вышиты её инициалы. Граф публично возвращал ей сердечный подарок. Франсуаза побледнела и выронила веер. И Луи безжалостно нанёс ей последний удар: поднял веер и вложил его нижний конец в холодную руку женщин. Фрейлины затаили дыхание – на их памяти Красавчик Бюсси никогда не позволял себе такой жестокости по отношению к своим любовницам. Обычно он расставался с ними по обоюдному согласию и сохранял весьма тёплые и дружеские отношения. Франсуазу де Шамбе он не просто покидал – он отвергал её любовь на глазах болтливого Летучего эскадрона, мало того, выражал ей своё презрение из-за одной-единственной невинной шутки в адрес Регины. Он сознательно уничтожал сейчас бедную Франсуазу.

Это было уроком для всех. Даже те, кто тихо ненавидел юную графиню, больше не осмеливались всуе произносить её имя. Мужчинам грозили шпаги Бюсси, Филиппа, Робера и Бертрана, а с некоторых пор ещё и Шарля Майенна. Женщины не хотели связываться с коварной и злопамятной герцогиней Монпасье. Да и сама Регина с каждым днём становилась всё более беспощадной и острой на язык и уже прекрасно разбиралась во всех перипетиях, правилах и неписанных законах придворной жизни. То, что при дворе ею восхищались мужчины и недолюбливали женщины, трогало её всё меньше.