Текст книги "Соловей для черного принца (СИ)"
Автор книги: Екатерина Левина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 43 страниц)
ГЛАВА 21
– Доброе утро, Джордан! Как ваше самочувствие?
Спускаясь к завтраку, я буквально налетела на дворецкого. Я торопилась, так как хотела проехаться верхом, перед тем, как отправиться к деду. И, окрыленная надеждой заполучить лошадь, которую Дамьян купил в Чейзморе, или же, если ее еще не доставили, оседлать Стрекозу, перепрыгивала через ступеньки. А Джордан, как всегда, не представлял, что творится у него под носом, зато во всех подробностях изучил узоры паутин на потолочных балках. Столкновение было неизбежно. И, к счастью, никто не пострадал!
– Превосходно, мисс Сноу, благодарю вас, – с достоинством вымолвил он, одергивая одной рукой фрак, сморщившийся незначительной, но не дающей покоя складочкой. В вытянутой перед собой руке дворецкий держал крохотный поднос для писем, и, к чести своей, сохранил все письма на нем в идеальной стопочке.
– Надеюсь, вы больше не огорчите нас своей болезнью, – учтиво добавила я и премило улыбнулась, что было излишне, так как он, глядя в потолок, все равно не мог заметить моих похвальных ухищрений. – Без вас как без рук, Джордан!
Мне вдруг почудилось, что его стоячий сильно накрахмаленный воротничок издал жалобный хруст, и подбородок дворецкого, окаймленный густой растительностью бакенбардов, с превеликим трудом, словно не делал этого с самого рождения, опустился. Его глаза остановились на мне и начали проявлять подчеркнутое внимание. Я невольно попросила прощения у потолочных балок за бестактную, но временную конкуренцию.
– К несчастью, мисс Сноу, временами вот в этом самом месте, – и Джордан выставив указательный палец поднес его к кадыку, – чувствуется некая нестабильность. Боюсь, как бы мне не пришлось еще пару дней провести в постели.
– О, Джордан, тогда вам надо поберечься и как можно меньше разговаривать. Упаси боже, чтобы нестабильность в этом месте прогрессировала!
– Я обязательно так и сделаю, мисс, – дворецкий склонился в нижайшем поклоне, не забыв вновь задрать подбородок. – Ах да, мисс, вам корреспонденция!
Длинным ногтем мизинца он подцепил краешек конверта, лежащего в самом низу стопки, и мастерски дернул его. Стопка даже не шелохнулась, а письмецо оказалось в руках Джордана. Я чрезвычайно восхитилась его разносторонними талантами, отчего у дворецкого, проявив свою нестабильность, смущенно задергался кадык.
Время было раннее. Я наслаждалась завтраком в одиночестве. Поэтому без стеснения прочитала письмо от тети Гризельды. Написала она всего несколько строк, в которых выразила сильное негодование, что уже прошло «два дня», а я до сих пор не соизволила появиться в Сильвер-Белле. «Разве так должна вести себя любящая племянница?». А в последнем предложении сквозил явный намек, что если в самое ближайшее время я не навещу бедных, одиноких старушек, то они сами заявятся сюда. Во время прогулки я решила заехать к ним.
Вдруг в парадную дверь постучали. Громыхнули так, что я слышала даже здесь, в гостиной на втором этаже. Кого это принесло в такую рань, промелькнуло в голове.
Разломив горячую маковую булочку, я потянула носом, вдохнув упоительный аромат, и намазала ее смородиновым джемом. В спешке я немного переборщила, и пришлось ловить пальцем скатывающиеся по булке сладкие капли. Внезапно я услышала гулкие шаги в галерее. Похоже, Джордан вел гостя сюда. Когда они подошли к лестнице, я разобрала их голоса.
– Я сейчас же прикажу принести в вашу комнату горячую воду, мистер Клифер, и приготовить постель.
Вот только его не хватало! Куда он ездил так рано? Или он вообще не ложился? Я замерла, изо всех сил прислушиваясь, и, дрожа от мысли, что сейчас он войдет сюда и увидит меня.
– Я не собираюсь спать, Джордан, – голос Дамьяна был тверже булыжника. – Бренди – это все что мне сейчас нужно.
– Как вам будет угодно, сэр.
Они уже поднимались по лестнице, и лишь несколько ступеней да крохотный коридорчик со стертой когда-то красной дорожкой отделяли его от меня. Поступь Дамьяна была тяжелая, как у человека проведшего много времени на ногах без отдыха.
– Птичка уже встала?
– Кто, простите? – Джордан на миг утратил свою «дворецкую» невозмутимость.
– Болван! Мисс Сноу уже встала?
– Да, сэр. Она в…
– Свободен! – услышала я отрывистый приказ Дамьяна.
О, Господи! Выпрямив спину и положив на блюдце булочку, я поспешно вытерла липкие от джема пальцы о салфетку. Ну что же мне делать? Я ужасно взволновалась. Что я ему скажу? Как я посмотрю ему в глаза после вчерашнего? Я выскочила из-за стола и прошла вглубь комнаты, будто надеялась, что смогу затеряться среди стульев и сервантов.
Шаги… Еще мгновение, и я увижу его! Я подошла к камину. В нем лежало несколько сухих поленьев. С преувеличенным вниманием я стала рассматривать бронзовые часы на каминной полке. Две длинноногие цапли стояли по бокам, раскрыв клювы, и удерживали в них пожелтевший циферблат. Кроме римских цифр на циферблате были выведены надписи на латинском. Но от волнения буквы расплывались, я ничего не видела, только ощущала, как в груди сильно колотится сердце. Я сцепила руки, чтобы унять дрожь. Он вошел. Я сделала вид, что не заметила его, и это дало мне несколько лишних секунд, чтобы попытаться овладеть собой.
Небольшая пауза, и я услышала слова, произнесенные холодным тоном:
– Мисс Сноу, я вижу, вы уже закончили завтрак. Сегодня нам придется провести друг с другом утро, поэтому, я буду признателен вам, если вы будете готовы через пять минут.
Я почувствовала, как болезненно ёкнуло сердце. Опять этот официальный тон, от которого становится так мёртво, так тоскливо на душе! Зачем он играет со мной? То безумные страстные речи, то этот тон, словно я никто, словно не мне предназначались его вчерашние слова. В этот момент я просто ненавидела его, потому что была уверена в том, что он читает мои мысли и знает, о чем я сейчас думаю. Его равнодушия я страшилась еще сильнее, чем его горящих глаз. А в следующий миг меня пронзила мысль – утро с ним?! Все утро с Дамьяном! Нет! Уж лучше вернуться в часовню вместо того, чтобы все утро содрогаться от его присутствия.
Он несколько насмешливо поклонился. Затем, прошел к серванту и, открыв стекло в одном из отделений, взял бутылку бренди. Плеснув немного в бокал, залпом выпил, и налил еще. Все это время Дамьян не смотрел на меня и не ожидал от меня никакого ответа, а лишь покорности. Весь его вид был столь же холодный, как и его голос. Отодвинув стул, он уселся боком к столу, вытянув перед собой скрещенные ноги. Вытащив из сапога хлыст, небрежным жестом кинул его на стол, рядом с бокалом бренди, как будто намекнув, что ждет меня, если я осмелюсь не покориться. Я обратила внимание, что волосы у него мокрые и торчат в разные стороны, взлохмаченные рукой. С них на воротник твидовой куртки капала вода, расплываясь на плечах темными пятнами. Меня аж всю передернуло. Не представляю, как в такое холодное утро можно купаться в реке. Такое под силу только бесчувственному!
Взяв со стула берет и перчатки, которые я предусмотрительно захватила с собой, я смерила его презрительным взглядом.
– Я готова, мистер Клифер, – таким же официальным тоном сообщила я. Он нарочито долго не отвечал, оглядывая мой костюм для верховой езды. Под его пристальным взглядом меня охватило сомнение, а вдруг я выгляжу не так элегантно, как мне думалось. Да еще этот берет!
– Такая расторопность, весьма похвальна в женщине, – слащаво заметил он, поднимаясь и допивая бренди. Поставив бокал, он взял в руки хлыст, но убирать за голенище не торопился.
– Это не расторопность, мистер Клифер, – как можно надменнее сказала я, – а умение планировать свое время. Для человека читающего, весьма печально не видеть разницу между этими понятиями.
– Тогда было бы разумно, мисс Сноу, – вкрадчиво ответил Дамьян, – чтобы вы не бросались такими заумными фразами. Иначе едва ли мы достигнем взаимопонимания.
– Безусловно, мистер Клифер, – согласилась я, слегка склонив голову и натягивая перчатки. – Так и быть, я пощажу ваше скромное самомнение!
На кратчайший миг я уловила, как дернулись вверх уголки его губ. Показалось, что Дамьян позволит оставить последнее слово за мной. Но, выходя из гостиной, он посторонился, пропуская меня вперед и, когда я проходила мимо, склонился ко мне и небрежно произнес:
– Боюсь, у тебя нет выбора, соловей.
В полном молчании мы дошли до конюшни. Я очень хотела показать ему, что он может насмехаться и унижать кого угодно, но только не меня. Краем глаза я наблюдала за ним, его задумчивое лицо ни разу не повернулось в мою сторону. Проходя мимо высоких кустов, он непроизвольно срывал пышные головки цветов, и мял их до тех пор, пока они не рассыпались под безжалостными пальцами, усеивая дорожку нежными лепестками. В этот момент я представляла себе Дамьяна огромным пауком, которого мне ужасно захотелось раздавить. Он наслаждался своими насмешками надо мною; играл со мной, как с мотыльком, запутавшимся в паутине, предполагая, что я вся в его власти. Мне казалось, он находит какое-то удовольствие в своем нахальстве, в этом цинизме, с которым разыгрывает свою партию. Он хотел насладиться моей слабостью перед ним, вынудив своим показным безразличием жаждать хотя бы малейшего проявления чувств ко мне. Ему не просто хотелось завоевать меня, а довести до полной и окончательной капитуляции.
– Выбери себе лошадь, – бросил Дамьян, подходя к конюшне. Заметив мистера Стоуна, стоявшего у загона и чистившего седло, перекинутое через жердь ограды, он направился к нему.
– Выбери? – переспросила я в замешательстве, но Дамьян, постукивая хлыстом по иссохшей жерди, уже вполголоса переговаривался с конюхом.
Из распахнутых настежь дверей в конюшню лился утренний свет, освещая покрытый опилками и соломой пол и крепкие брусья загонов. Мелкие крупинки опилок крутились в воздухе, отрываясь от земли при малейшем движении воздуха. Во всех стойлах стояли лошади!
Маленький Леми, тряся нечесаными вихрами, резвыми перебежками перемещался от одного стойла к другому. Перед собой, прижав края к груди, мальчишка держал увесистый мешок с овсом и при беге каждый раз подпинывал его грязными ботинками. Ни Леми, увлеченный работой, ни старый кучер, сидевший ко мне спиной, не заметили меня. Я осмотрелась, удивляясь, откуда здесь взялось столько лошадей. Неужто их всех купил Дамьян?! Но зачем?
Лошади, дожидавшиеся овса, от нетерпения негромко покряхтывали у решеток. Серый в яблоках жеребец бил копытом и, закусывая желтыми зубами изжеванный борт кормушки, тянулся шеей и ржал, жадно поглядывая на мешок. Похоже, это и есть пресловутый Соловей, дикий, алчный и нахальный, как и его хозяин. Тяжеловоз, скотина смиренная и столь же древняя, как и сама конюшня, флегматично чесал морду о жердь, никоим образом не потревоженный присутствием гнедых кобылок в соседних стойлах. Прямо передо мной мерно жевала овес вороная кобыла с белыми носочками и звездой на лбу.
Пока я любовалась ею, ко мне подскочил Леми и, схватив за руку, обрушил на меня бурю восторгов от свалившегося на него счастья в виде десятка лошадей. Я же смаковала собственное радостное предвкушение. Не важно, откуда взялись лошади, но я могу выбрать самую лучшую! Словно услышав мои мысли, кобыла в соседнем с Соловьем стойле, оторвала от кормушки морду и, взглянув на меня ясными голубыми глазами, тряхнула гривой и заржала на всю конюшню.
– Мисс Сноу, здесь не такой уж большой выбор, – раздался у входа резкий голос Дамьяна, – чтобы вы не могли решиться!
– Я уже выбрала, – ответила я быстро, не сводя глаз с лошади. Она не была столь же грациозна и легка, как черная со звездой. И смотрелась менее эффектно: немного приземистая, цвета спелой пшеницы со светлыми гривой и хвостом. Однако лошадь неотрывно следила за мной, будто почуяв во мне хозяйку, и нетерпеливо била копытом.
– Есть и более достойные, но мне по душе именно эта кобыла, – поторопилась пояснить я.
В ответ он лишь склонил голову в легком намеке на согласие и приказал Леми, надоедливо крутившемуся перед нами:
– Эй, парень, позови отца! – мальчуган, бросив мешок с овсом посреди конюшни, стрелой вылетел за дверь. А Дамьян подошел к своему жеребцу и, просунув руку через решетку стойла, положил ладонь на бархатный нос. Соловей капризно мотнул головой и вытянул шею, тычась носом в грудь Дамьяна в поисках сладкого кусочка сахара. Не найдя такового, он обиженно засопел и беспокойно захлестал себя хвостом.
– Ну, ну еще не заслужил, Соловей. – Дамьян принялся ласково увещевать жеребца, но мне казалось, что вся патока его слов направлена вовсе не на животное, а на меня. – Ты слишком вспыльчивый, любишь показывать свой необузданный норов. Научись слушаться хозяина, без принуждения, без понукания выполнять любое его желание, тогда будешь получать самое вкусное лакомство. Будешь хорошим мальчиком, угощу арбузными корками…
С огромным усердием я старалась остаться невозмутимой и сделать вид, что из-за внезапной глухоты совершенно не слышу его ласково журчащую речь. В дверях появился конюх с сыном.
– Стоун, ты приготовил для соловой кобылы седло? – немного резким тоном спросил Дамьян, отходя от стойла. – Она приземиста и широка, обычное седло не подойдет.
– Да, мистер Клифер. И войлочный вальтрап, как вы просили.
Я недоверчиво уставилась на Дамьяна, и на его лице промелькнула озорная усмешка.
– Так ты знал! – воскликнула я, чуть ли не обвинительно. – Ты знал, что я выберу ее!
Его губы поползли вверх, и он самоуверенно ухмыльнулся во весь рот.
– Естественно, я покупал кобылу специально для вас…мисс Сноу, – он сообщил это несколько развязным тоном и направился ко мне, при этом и конюх, и старый кучер, пряча смущенный взгляд, срочно ретировались, смекнув, что намечается не совсем обычный разговор, так сказать, не обремененный светскими правилами приличий.
Оказавшись возле меня, Дамьян мгновение безмолвно вглядывался мне в глаза, а затем, подняв хлыст, с мучительной медлительностью провел рукоятью по моему лицу, от виска до уголка губ. И вкрадчиво, с почудившейся мне ноткой нежности, произнес:
– Приятно…когда ты оправдываешь мои ожидания. И это происходит все чаще и чаще.
Я стояла в оцепенении, словно только что проглотила, не жуя, длиннющий кактус. В этот миг я никак не могла решить, что же менее болезненно для моих не в меру расшалившихся чувств – его равнодушие или же эта жгучая насмешка. И то и другое слишком сильно ранило!
– Рада за вас, мистер Клифер! – процедила я сквозь зубы. – Вы везде, даже на пустом месте найдете то, чем потешить свое безмерное самолюбие.
Черные глаза жаляще блеснули. Вновь прибегнув к любимому хлысту, который я ненавидела уже лютой ненавистью, он рукоятью приподнял мой подбородок, заставляя смотреть в глаза.
– Ну, тебя то никак нельзя назвать пустым местом, – хохотнул он.
– Для вас – пустое, мистер Клифер! – огрызнулась я, отворачивая голову и отступая на шаг. Дамьян скривился, словно то, что я сказала, было ему неприятно.
– Скорее драгоценный ларец с несметными сокровищами, – его масленый голос прозвучал над самым ухом, и я сделала шаг назад, – который нужно хранить за семью печатями в самом глубоком подземелье. И любоваться его сокровищами может только их господин – я!
– И все же, – выдавила я, собравшись с мыслями, – если бы я выбрала черную со звездочкой?
– Это вряд ли! – уверенно покачал он головой и шутливым тоном пояснил, – черная – тихоня, без огонька и азарта. Такая впору манерным, изнеженным, крайне чувствительным и слабовольным дамочкам. Тебе же нужна…
– Норовистая, гордая, нетерпеливая и может быть…необузданная? – натянуто перебила я.
– Вот видишь, я знаю тебя как облупленную, – усмехнулся он, и его взгляд внезапно изменился, в нем появилось нечто пугающее, и в то же время долгое, мучительное ожидание таилось в его глубине. «Я сделаю тебя счастливой, – казалось навевал этот манящий взгляд, – …будешь получать самое вкусное лакомство…».
И вдруг Дамьян весело и даже как-то по-дружески улыбнулся, чем вызвал во мне неподдельное удивление и подозрение. С чего бы? В следующий миг, он уже крикнул мистера Стоуна и велел седлать лошадей.
В голове у меня неотступно крутилась мысль. Мне хотелось отомстить ему за все. Правда, после у него появится новый повод насмешничать надо мной, но и у меня будет своя коротенькая минутка триумфа, злорадно думала я
– Пожалуй, я назову эту красавицу, – начала я веселым тоном, махнув в сторону кобылы, – в твою честь, Дамьян!
Краем глаза я заметила, как в изумлении вытянулось его лицо.
– Посмотри, – продолжала я восхищаться, – как надменно она задирает голову, какой высокомерный вид, какие своенравные повадки! Грива и хвост так же белы, как твои волосы! Сходство между вами поразительное!.. Но не могу же я называть кобылу Дамьяном. Решено, будет Дамми! Да-а-амми… – протянула я. – Прелестно! И как подходит ей! Согласен, Дамми?… Ой, Дамьян?
Я с ликованием смотрела на него, не в силах скрыть сколь удовольствия доставила мне его ответная реакция. Все же он отменно владел своими чувствами и почти сразу же изобразил на лице любезный восторг, однако его угольные глаза вспыхнули угрожающими искрами, ясно напоминавшими мне, что противник слишком опасен, чтобы заигрываться с ним.
Конюх и кучер, хорошо слышавшие мою речь, застыли. Один – подняв седло и зависнув с ним над крупом лошади; другой – сняв с гвоздя уздечку. Весь их смущенный вид прямо-таки кричал, что если бы не необходимость, вынуждавшая их находиться в конюшне, они бы быстренько избавили нас от своего неудобного присутствия.
Скрестив руки на груди, Дамьян расплылся в улыбке и слащаво произнес:
– Я не могу выразить, как я польщен, мисс Сноу! Вы оказали мне небывалую честь!
– О, не надо слов, мистер Клифер! – снисходительно воскликнула я, еле сдерживая рвущийся предательский смех. – В таком случае трудно подобрать нужные слова, уж я то знаю это по собственному опыту!
Целую вечность мы буравили друг друга пронзительным взглядом, и оба из последних сил сжимали рты, чтобы не расхохотаться. И вдруг кобыла взбрыкнула, испугав рыжего мальчугана и тот, отпрыгнув от грозного копыта, непроизвольно пискнул, выдав первое, что пришло на ум:
– Дамми, спокойно! – и затем забормотал прогремевшим на всю конюшню шепотом, – хорошая, Дамми, хорошая…
Такого представления наше титаническое терпение не выдержало, и мы откровенно и бесцеремонно расхохотались. Пытаясь хоть как-то скрыть свое неприличное веселье, я выбежала вон. На улице, облокотившись об ограду, не заботясь, что запачкаю костюм, подставила пылающее лицо прохладному ветру. Сердце пело. На душе было так легко и радостно. Он смеялся вместе со мной! Моя крохотная месть оказалась гораздо слаще, чем я себе представляла!
Через несколько минут Дамьян сам вывел лошадей. Я украдкой следила за ним, пока он подводил Дамми к платформе, представлявшей собой сильно истертый камень, с которого веками благородные дамы садились на лошадь. После столь бурного веселья, я боялась, что в отместку мне он мог опять принять надменно-официальный вид, обратив против меня весь ледяной холод Арктики. К моей радости, лицо Дамьяна хоть и было сурово, но суровость эта, больше показная, смягчалась теплой улыбкой в глазах. На губах не было и намека на насмешку, как будто беззаботный смех, на время избавил его от постоянной злой спутницы. Похоже, Дамьян был настроен вполне искренне, во что я никак не могла поверить. Возможно ли, чтобы сердечная теплота в его глазах была неподдельной? А откровенная нежность, с которой он глядел на меня сейчас, заставляя мои щеки наливаться пунцовой краской, непритворной? Или это еще одна тактика, чтобы сломить меня?
Как бы то ни было, в том, что произошло дальше, был виноват именно Дамьян со своими дьявольскими глазами, смутившими меня до такой степени, что я не могла вести себя адекватно.
Держа лошадь под уздцы, он не спускал с меня задумчивых, излучавших нежность глаз. А я, стоя на платформе, словно неумелая наездница, переминалась с ноги на ногу. Со стороны казалось, что я не имею ни малейшего представления, как забираться в седло. Видимо, мое топтание длилось слишком долго, изводя терпение Дамьяна, и он протянул мне руку, чтобы я могла опереться на нее. Но вместо этого я неловко соскользнула с камня и, потеряв равновесие, всем телом навалилась на круп лошади. Кобыла, испуганная таким необычным обращением, отскочила в сторону. Краткий миг потрепыхавшись на краю платформы, я спрыгнула на землю, оказавшись ровненько позади кобылы. В долю секунды Дамьян был уже рядом со мной и, грубо схватив меня за шкирку, резко отдернул в сторону, и в этот момент лошадь взбрыкнула.
– Ты, идиотка, Найтингейл! – взревел он мне прямо в лицо. – Ты соображаешь, что творишь?
– Не смей меня оскорблять! – начала, было, я, оттолкнув его.
Но он резко оборвал меня:
– Неужто ты за все эти годы так и не поумнела! И опять лезешь под копыта! Хочешь, чтобы тебя зашибло насмерть или покалечило?!
– Я же не по собственной воле оказалась у нее с хвоста.
– Тогда учись держать себя в руках, – грубо отрезал он, – а не расползаться, как сопливая девчонка, когда на тебя смотрят чуть более выразительно, чем того требует обычное проявление дружелюбия.
– Так это было только «чуть более выразительно»! – воскликнула я зло. – Мне казалось, что ты пялился на меня, желая специально смутить и оскорбить меня.
– Ты оскорбилась? – насмешливо спросил он.
– Я оскорбилась, как и любая другая девушка на моем бы месте!
– С любой другой я не цацкался бы так, как с тобой, золотко.
– О боже, сколько я доставляю тебе хлопот! – язвительно процедила я.
Сжав кулаки, я прошла мимо него. Что за грубый тип! Драчливый петух… И вновь мы цапаемся друг с другом, а ведь мгновения назад мы вместе смеялись, искренне, радостно, словно между нами и впрямь возникло какое-то понимание… какое-то чувство!
Подойдя к лошади, я похлопала ее по загривку, а она в ответ всхрапнула и, выгнув шею, пощипала синевато-сизыми губами мое плечо, будто извиняясь за недостойное поведение. Ссора с Дамьяном вернула уверенность в себе. Теперь то я не расползусь, словно сопливая девчонка! Не дождетесь. мистер Клифер! Исподтишка взглянув на него, я увидела, что он, скрестив руки на груди, беззастенчиво наблюдает за мной. Наглая полуулыбочка застыла на его губах, а в глазах во всю наслаждаясь происходившим, пляшут чертенята.
– И не надейся, в этот раз я не свалюсь, – с вызовом сказала я ему.
– А было бы неплохо, – хмыкнул он и прищелкнул языком.
В этот раз я взобралась на лошадь без происшествий. Все это время Соловей недовольно фыркал и рыл землю копытом, ожидая, когда же хозяин обратит на него внимание. Как только Дамьян вскочил в седло, он тут же резво рванул с места и помчался по извилистой дорожке к подъемному мосту. До меня донесся требовательный возглас: «Догоняй!». Мне не надо было пришпоривать свою норовистую кобылку. Она, словно почувствовав мое настроение, взяла быстрый старт и вот уже конюшня мигом скрылась из виду. Подъезжая к мосту, мы сбавили темп и оба одновременно ступили на грохочущий под копытами коней настил.
– А зачем ты купил столько лошадей? – спросила я, когда мы сравнялись друг с другом.
– Перепродам за более высокую цену. На хороших лошадей всегда спрос, а выискивать их по всем лошадиным ярмаркам Англии с руки не каждому лорду.
– Но ведь это спекуляция.
– Это обычная торговая сделка, – осадил он меня нетерпеливо.
– Вероятно, ты считаешь, – произнесла я сухо после недолгой паузы, – я должна быть тебе благодарна, что меня не зашибло и не покалечило?
– Считаю, – немедленно согласился Дамьян. – А ты не считаешь, что я достоин… м-м, скажем так, особой благодарности!
– Спасибо. И этого вполне достаточно! – надменно заявила я и после чопорно заметила – Было довольно неприятно подвергнуться такому грубому спасению.
– Лгунья, – отозвался Дамьян. – У тебя дурная привычка все время лгать мне.
– Не понимаю…
– Лжешь! – он резко натянул поводья, и Соловей от неожиданности вздыбился. – Не будь такой лицемерной, Найтингейл! Признайся уже…хотя бы себе самой!
– Мне не в чем признаваться! – отрезала я и пришпорила Дамми. Она помчалась вихрем, из-под копыт полетели комья грязи и клочья вырванной травы. Юбка задралась, и стали видны ноги. Ну и пусть! Какая мелочь по сравнению с наслаждением от стремительного полета!
Позади я услышала его отрывистый смех, и глухой топот копыт, молотивших по густому мокрому дерну. Серый жеребец истово заржал. Я оглянулась и увидела пронесшегося мимо Дамьяна. Черные глаза сверкали, с вызовом глядя на меня. В них была уверенность, что я непременно приму его вызов. Невольно рассмеявшись, я пришпорила Дамми, заставляя ее нестись все быстрее и быстрее. Свистящий ветер схлестнул с головы берет, и, подхватив его, уволок куда-то к лесу. Я чувствовала, как цепкие ветряные пальцы выдергивают шпильки и раздувают за спиной каскад волос.
Я никогда не забуду, как мы безудержным галопом скакали по лугу, по опушке леса, где на землю ложились пятнистые тени листвы; и с тех пор, сидя в седле, я всегда ощущаю вновь ту отчаянную радость.
Конь Дамьяна был гораздо быстрее и выносливее. Я натянула поводья, когда моя кобылка начала уставать, и перевела ее на спокойную рысь. Дамьян тоже придержал серого, тот с неохотой подчинился, беспокойно ударяя копытами и разбрызгивая вокруг себя грязь.
– Спасибо! – выкрикнула я счастливо. – Спасибо за отличную лошадь! Она восхитительна!
Его лицо озарилось широкой улыбкой.
– Восхитительна? – выгнул он бровь, не сводя с меня горящего взгляда. Только сейчас я поняла, что мы совсем одни. – Я мог бы еще сказать: дика, безрассудна, совершенно легкомысленна и даже недурна собой, когда забывает о том, что должна быть кислее сгнившего лимона и чопорнее самого синюшного застиранного чулка. Ах да, еще драчлива, как бешеный пес, и воинственна, как сотни викингов…Я мог бы продолжить расточать хвалы, но опасаюсь за сохранность своего носа!
– Оберегая свой изнеженный нос, ты профукал сохранность своих тугих ушей! Потому как я говорила не о себе, Дамьян, а о лошади. О кобылке, названной, между прочим, в твою честь. Так что не позорься перед своей тезкой, а то она и впрямь заподозрит тебя в глухоте!
Он рассмеялся, пальцы пробежали по белым, взвихренным ветром волосам, блестевшим на солнце серебром. Детский жест, совсем неуместный для мужчины. Невольно я отметила, что на тонких губах у него мелкие трещинки, а лицо сильно обветренно, и загорело оно не равномерно: на лбу и переносице кожа гораздо светлее из-за шляпы или кепи. Мне почему-то вспомнилось, что я видела его в кепи только однажды, на летний праздник, когда мы были подростками.
От взмыленных лошадей в утреннем воздухе пахло потом. Я чувствовала, как ветер холодит мне кожу и хлещет растрепанными волосами по лицу. Я торопливо пригладила их. Мы были далеко от Китчестера. Только лес да уходившие за горизонт луга. И кругом никого.
Заметив мой поспешный жест, Дамьян хмыкнул. Я вспыхнула и легкой трусцой послала Дамми назад к замку. Когда вдали показались крепостные стены, он сказал, что будет ждать меня у теплиц, и умчался. Я не стала торопиться. На сегодня вполне достаточно безумных скачек.
Когда я подъехала к оранжереям, мне на встречу выбежал тощий парень в коричневом сюртуке с блестящими пуговицами и вычурном шейном платке, повязанном с претензией на некое фатовство. Его явное стремление походить на «джентльмена» бросалось в глаза и убивало наповал своей безвкусицей. Он помог мне спуститься с лошади.
– Мое почтение, мисс Сноу! Хозяин предупредил, что вы сейчас подъедите.
Вот как, «хозяин» значит! Я сурово взглянула на парня, но тот склонился передо мной в блестящем поклоне, чуть ли не облобызав мелкую гальку, хрустевшую под ногами. Столь выдающемуся поклону позавидовал бы сам Джордан.
– Я Эдди, мисс! – парень распрямился и, зачесывая сползшую на лоб прядь волос, с нахальством заметил – Наверняка, хозяин упоминал обо мне. Я верный слуга мистера Клифера!
– О! Если и упоминал, то я, к сожалению, не могу вспомнить.
Напрасно я надеялась, что своим ответом и суровым взглядом поставлю этого напыщенного юнца на место. Парень, ни сколько не растерявшись, поддернул отвороты сюртука и заявил:
– Ничего, вот поживете тут с недельку, так обо мне столько всего услышите!
И, выставив перед собой ребром ладонь, с какой-то панибратской манерой уверил меня:
– Хорошего, мисс, только хорошего! Я служу, как и положено, честь по чести!
Будто я могла подумать нечто совсем противоположное!
– Кажется, тебе велено присматривать за лошадьми! – раздался вкрадчивый голос Дамьяна, стоявшего в дверях ближайшей к нам оранжереи. Его сузившиеся глаза не предвещали ничего, что могло бы порадовать побледневшего слугу.
– Так и есть, мистер Клифер.
– Тогда почему и ты, и кобыла все еще маячите у меня перед носом?
Бедный парнишка съежился, от его былой бравады не осталось и следа.
– Виноват, сэр! – он попятился, уводя лошадь. Я проследила, как он довел ее до стоявшего чуть в стороне от оранжерей флигеля и привязал. Там же стоял Соловей, беспокойно заржавший при виде подруги.
– Идем, у нас мало времени! Граф уже присылал за тобой, – обратился ко мне Дамьян, предложив руку. Видя мою нерешительность, он насмешливо добавил – Я не кусаюсь, не содрогайся так при мысли, что прикоснешься ко мне.
Нахмурив брови и сжав губы, я подошла к нему и взяла под руку. Меня совершенно не радовал тот факт, что он читает меня как раскрытую книгу. И наперечет знает все мои слабости. Я была для него любопытной зверушкой, выставленной в клетке для всеобщего обозрения.
Вблизи оранжереи оказались гораздо выше, из-за песчаной насыпи, на которой они стояли. Между ними находились сколоченные из досок сарайчики с инструментами и дровники, доверху заполненные поленьями. Почти вплотную к оранжереям пристроились небольшие флигеля, из их крыш торчали трубы, выпускавшие клубы дыма. У самой длинной поперечной оранжереи был выкопан колодец, и в этот момент двое мужчин тащили воду в ближайшую пристройку.
Мы пошли вдоль оранжерей. Я была поражена. В прошлом году, по словам Эллен, только расчистили землю и нанесли разметки для построей, сейчас же здесь вовсю кипела работа. Оказалось, строительство началось сразу же, как сошел снег. Из деревень наняли мужчин и почти все поставили за считанные недели.
– Весь строительный материал и инвентарь заказали еще заранее, – рассказывал тем временем Дамьян. – Это стоило не дешево, так как все доставлялось прямо с заводов и толстое листовое стекло, и огромные котлы для отопительной системы. Правда, на трубах я смог немного сэкономить, так как отливали здесь у некоего Готлиба. Говорят, он собирается расширяться, так что впоследствии можно будет заказывать у него и котлы.
