Текст книги "Соловей для черного принца (СИ)"

Автор книги: Екатерина Левина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 43 страниц)

Злясь на этого отвратительного человека и на себя, глупое создание, и на вздор, который тут нагородила, я с грохотом опустила горшок на каменный пол и, наклонившись, надела туфлю. Ну почему я всегда попадаю в нелепые ситуации, когда нахожусь с ним! Почему мои хваленые мозги отказываются думать, а язык сам собой начинает нести всякую околесицу!

Когда я вошла в гостиную, все уже расселись за столом, уставленным медной и оловянной посудой, а миссис Гривз и Джудит разливали суп. Кипевшее во мне негодование вмиг улетучилось при виде деда. Граф был в сюртуке цвета густого яичного желтка, придававшего его лицу горчичный оттенок, цыплячью шею каскадом обвивал несвежий платок, заколотый булавкой с бирюзовым жуком. На лбу и красноватых проплешинах обрамленных длинными паклями седых волос блестела испарина. В этот раз волосы не были, как обычно, стянуты шнурком в крысиный хвостик, а свободно свисали по плечам. Старик вытянул из-под кленового подсвечника льняную салфетку и стал промокать ею лоб.

Слева от него сидела несгибаемая леди Элеонора в высоком закрученном шиньоне и шляпке-лодочке с длинным изогнутым пером. Справа – Дамьян. В отсвете свечей атлас его рубашки переливался, привлекая внимание. Чем особенно злоупотребляла мисс Рассел, сидевшая на противоположной стороне стола. Не сводя глаз, она гипнотизировала профиль Дамьяна, машинально накручивая на указательный палец длинную черную прядь волос. Ее одежда, как мне показалось, была немного вызывающа: полупрозрачная блуза и стянутая сзади пышными оборками юбка с турнюром и шлейфом. Естественно, Дамьян видел ее откровенный взгляд, но оставался безразличным, чем, похоже, приводил Джессику в бешенство. Когда миссис Гривз склонилась над ним, чтобы налить суп, он перемолвился с кухаркой парой фраз. Видимо, сообщил о полковнике. Та быстро закивала и убрала одну тарелку и приборы со стола. Наблюдая за ними, леди Редлифф грозно сжала губы, и я подумала, что ее мужу явно не поздоровится после ужина. За столом также сидела Жаннин, как всегда вся в белом. Ни Эллен, ни ее мужа не было.

Я направилась к пустующему месту рядом с Жаннин, но строгий голос меня остановил.

– Ты опоздала!

– Прошу прощения, леди Редлифф. Больше такого не повторится.

Я отодвинула стул, но она взглядом приковала меня к месту.

– Объяснись! У нас не заведено потакать дурным привычкам. В Китчестере пунктуальность – это закон, и будь добра беспрекословно следовать ему. У меня нет желания каждый вечер отправлять мистера Клифера разыскивать тебя.

– Еще раз извините. Мне не хотелось бы оглашать причину, задержавшую меня. Но могу сказать, что она была достаточно серьезной

– Такой ответ меня не устраивает. Если ты не в состоянии одеться вовремя, это не значит, что другие посчитают это достаточно серьезной причиной.

Я стиснула спинку стула, меня так и подмывало с упоением рассказать ей, как ее муж вывалился на меня из кустов, а затем размахивал туфлей и лепетал про индийское восстание и любимую королеву. Но как бы я ни была оскорблена, жалкая месть меня не привлекала. Я взглянула на деда, в надежде, что он осадит Элеонору. Но тот явно наслаждался нашим противостоянием. Помощь пришла оттуда, откуда я и не надеялась.

– Вряд ли именно вам, Элеонора, захочется узнать действительную причину. – Дамьян криво усмехнулся. – Я слышал и даже обонял эту причину, и она была очень даже серьезной.

Пока он говорил леди Редлифф, не отрываясь, смотрела на меня, но под конец фразы взгляд ее переместился куда-то мне за плечо и оцепенел.

– Полагаю, мы закрыли эту тему, – весело произнес дед и потер руки прямо над тарелкой супа. – Найтингейл, садись уже и не обращай внимания на эту старую мегеру! Она уже довела до слез свою дочь и теперь в поиске новой жертвы бросается на всех и каждого.

Старик захохотал, но его никто не поддержал. Я хотела сесть рядом с Жаннин, но замешкалась, заметив, как она жадно поглощает суп, засасывая жидкость и поспешно подтирая ложкой капли с губ и подбородка. Мне совсем расхотелось ужинать. Но тут опять раздался голос леди Редлифф.

– Насколько я знаю, по правую сторону от графа Китчестера должен сидеть наследник. А вы, молодой человек, никак не являетесь таковым. Сейчас же уступи место мисс Сноу!

Все, включая и слуг, уставились на Дамьяна, а затем удостоили такой чести и меня. Я услышала, как хихикнула Джессика, предчувствуя новый скандал, а дед откинулся на высокую спинку стула и стал ощупывать карманы в поисках любимой трубки. Но Дамьян всех удивил. Он широко улыбнулся. Первый раз я видела, чтобы его улыбка была столь открыта и искренна, и ничем не напоминала звериный оскал, каким он обычно награждал людей. Запустив руки в белоснежные сильно отросшие волосы, он взлохматил их и резким движением вскочил с места.

– Как вам будет угодно, миледи, – Дамьян склонился, щелкнув каблуками. И не успела я возразить, как он уже оказался рядом со мной. Кухарка обменяла столовые приборы, а Джудит перенесла его тарелку с супом. Я села, чувствуя на себе взгляд леди Редлифф. Дед похлопал меня по руке, но я раздраженно отдернула ее. На что он только усмехнулся.

Казалось, Элеонора успокоилась, оставшись довольна маленькой победой. Она заговорила с мисс Рассел, обсудив корреспонденцию и дав указания на завтра. После чего она уже более благосклонно посматривала на меня. Даже сообщила, что занимается благотворительностью и входит в совет попечителей нескольких крупных приютов и интернатов. Дед же не долго терпел эту, по его мнению, никчемную болтовню и, прервав сестру, обратился ко мне:

– Ты уже устроилась?

– Да, у меня замечательная комната, спасибо.

– Сначала я хотел, чтобы ты жила в главном крыле, рядом со мной. Но здесь… – граф скосил глаза в сторону леди Редлифф, – слишком надоедливый вид из окна. Запущенный сад с колючими розами, от которых житья нет.

Я понимающе кивнула и сказала, что черепичные крыши и конюшни вдали мне больше по душе, чем вид колючих роз.

– Ты заметила, что мы живем по старинке. Нет даже газового освещения. Но я против этого. Не только из-за расходов. Мы храним верность старине, Найтингейл. Сейчас Китчестер точно такой же, каким был во времена моих предков.

– Ну, это если не считать, что треть замка лежит в руинах, а остальная часть вот-вот рассыплется в пыль, – любезно заявил Дамьян. – Но ведь это не существенно для тех, кто хранит верность старине.

За столом воцарилось неловкое молчание. Дед метнул в Дамьяна красноречивый взгляд, но тот нисколько не смутившись, ответил легким пожатием плеч. Тут заговорила Элеонора, вновь прибегнув к излюбленной уловке, говорить так, будто меня здесь нет.

– Мы покажемся ей слишком старомодными. Боюсь, ее шокировали наши средневековые удобства и отсутствие современных уборных.

– Вы, видимо, плохо разбираетесь в людях, если думаете, что у меня столь нежная натура. А замок меня просто поразил. Его подлинная древность завораживает.

– Тебе надо посмотреть, как выглядит пиршественный зал по торжественным случаям, – сказал Дамьян. – На стенах – вереницы факелов, а окна и галерея менестрелей украшаются праздничными гобеленами. Ошеломляет.

Он улыбался и посматривал на меня с нескрываемым интересом. Этот взгляд вызвал во мне какие-то радостные ощущения.

– Как здорово! В последнее время я только и думаю, что попала в сказку.

– Тогда, как в любой сказке, – подала голос Джессика, – должны быть еще принц и дракон.

– В моей есть только замок.

– Так ли? – Дамьян прищурился и сказал елейным голосом. – Хотя насчет принца не имею не малейшего представления… А вот что касается драконов, то тут их пруд пруди. Один другого кровожаднее!

– Хватит острословить. Тебя с самого начала надо было отправить в интернат, там бы выбили из тебя всякуюж дурь и научили покорности. А что касается тебя, милочка, ты должна считаться с традициями, если собираешься… – леди Редлифф не договорила, но в этом не было особой необходимости. В ее голосе послышался сарказм, и я подумала: уж не считает ли она, что я не сумею оценить прелесть традиций и разрушу неповторимый мир Китчестера.

– Дамьян, – граф, точно вспомнив нечто очень важное, резко подскочил на стуле, – ты сделал то, что я тебя просил?

– Папки на столе в кабинете.

– Там все?

– Разумеется. К расходным книгам и арендным договорам я прикрепил отчеты за полгода. Писал как можно проще, чтобы мисс Сноу могла насладиться бухгалтерскими откровениями.

– Замечательно. Найтингейл, ты можешь в любое время прийти в кабинет и взять их. Тебе надо научиться работать с документами. Я хочу, чтобы ты уже начала вникать в дела. Управлять таким большим поместьем очень сложно, надо обо всем самому иметь представление, а не рассчитывать на управляющего. Хотя, смотря кто будет управляющим…

В этот момент мне подавали жареный картофель с грибным соусом, и я ответила не сразу. Зато воспользовалась кухаркой, как прикрытием, и когда она загородила меня, украдкой взглянула на Дамьяна. Не обращая внимания на слова графа, он склонился к Джессике и слушал, что она ему нашептывала. При этом он, словно забывшись, взял ее бокал с вином и отпил. Заметив это, она стала водить длинным пальцем по краю бокала, как раз в том месте, где прикасались его губы. У обоих был увлеченный друг другом вид.

– Я с интересом просмотрю документы, дедушка, – сказала я почти зло.

Он расплылся в улыбке.

– Только прежде чем глядеть на цифры, нужно хотя бы знать, о чем идет речь. Пока познакомься с замком, изучи поместье. У нас тут много нового.

– Да, я видела оранжереи. И хотела бы побывать там.

– Дамьян покажет тебе, что к чему. Не думаю, что удастся осмотреть все за один день.

– Боюсь, я не смогу оказать ей эту услугу. По крайней мере, в ближайшие два-три дня.

– Почему это?

– Ты стал забывчив, старик! Я уезжаю в Чейзмор на лошадиную ярмарку. Сам же отправил меня туда. Эдди уже заказал комнату.

– Ах, лошадиная ярмарка! – воскликнула Жаннин и захлопала в ладоши. – А ты не говорил мне, что собираешься покупать лошадей. Я бы поехала с тобой, там должно быть так оживленно! В такие места обычно съезжаются джентльмены со всей Англии. И потом, я могла бы иметь свою собственную лошадь.

– Ты хотя бы знаешь, с какой стороны у этого животного голова? – спросил Дамьян у матери, и та обижено уставилась в тарелку, тыкая вилкой в грибной соус.

– Я сама могу осмотреть замок, – заявила я. – К счастью, я достаточно самостоятельна, чтобы не быть обузой. Мне не хочется беспокоить вас.

– Ты слишком поздно спохватилась, милочка.

Дед ухмыльнулся и каким-то квакающим от сдерживаемого смеха голосом изрек:

– Самостоятельность – это то, что многим здесь совершенно не хватает.

– Лемуэл, хочешь сказать, я обуза? – гневно воскликнула леди Редлифф, наблюдая, как граф затрясся в хохоте.

– Ты сказала это сама, зачем мне повторяться!

– Когда у меня будет свободное время, я могу составить тебе компанию, – спасая ситуацию за столом, неожиданно обратилась ко мне Джессика, но с таким видом, будто оказывает мне невероятно ценную услугу.

Я кивнула ей, хотя мне совсем не хотелось находиться в ее компании. Вульгарные манеры этой женщины меня откровенно раздражали.

– А я могла бы ездить верхом? – спросила я у деда.

– Ты можешь делать в этом доме все, что захочешь.

– В разумных пределах, – тут же поправила леди Редлифф. – Не думай, что ты можешь свободно распоряжаться здесь.

– И мысли такой не возникло.

– Дамьян, подберешь ей лошадь из тех, что есть в конюшне. Правда, многие из них уже ни на что не годны от долгого застоя. Но пока будешь ездить на такой, а на ярмарке он найдет для тебя кого-нибудь помоложе древней клячи.

– У Дамьяна резвая лошадь, так что если есть необходимость, милочка, ты можешь воспользоваться ей. Ты же одолжишь свою лошадь мисс Сноу, Дамьян?

На мгновение мне показалось, что вокруг нас заглохли все звуки. Но вот Дамьян повернул голову в сторону Элеоноры и, сузив в тонкие щелочки глаза, уставился на нее. Внешне она выглядела спокойной, даже немного улыбалась, разрезая зажаренный до корки ломтик картофеля. Отправив кусочек в рот, тщательно разжевала его, проделав около десятка движений, и, проглотив, отпила глоточек вина. Только после этого она подняла глаза на бесстрасно взиравшего на нее мужчину.

– Ты же отдашь наследнице свою лошадь, Дамьян? – переспросила она все также любезно.

– Нет.

– С твоей стороны это нелюбезно.

– Нет.

– Как это не по-джентльменски! – воскликнула леди Редлифф.

– Вы забываете, дорогая Элеонора, что я не джентльмен! И становиться им ради вашей блажи у меня нет никакой охоты! Упаси бог, меня от этой скверной участи

– Хам!

Дамьян громко хмыкнул и, ничего не сказав, отвернулся. Старуха поджала губы, сверля глазами белобрысый затылок

– Как это по-ослиному глупо, Нора! – взревел старик, ударяя кулаком по столу, приборы жалобно бряцнули, а его пустой бокал повалился и, ударившись о подсвечник, раскололся. Граф витиевато выругался и сердито прикрикнул на нерасторопную Джудит. Затем обратил свое негодование на сестру. – Хватит разыгрывать безобразный спектакль! Только и слышно – наследница, наследница…Я уже говорил, что еще ничего не решено! В конце концов, я сделаю так, как будет выгодно Китчестеру, а не тебе! Скажу «она» – значит Найтингейл Сноу. Скажу «он» – значит Дамьян Клифер. И никто другой. Ты поняла меня, вредная старуха! А теперь молчи или выметайся отсюда, если не можешь держать свой язык в повиновении.

Схватив скомканную салфетку, граф яростно вытер ею вспотевший лоб и проплешины, а затем прижал к жирным губам. Элеонора, демонстрируя мастерство наивысшего хладнокровия, заботливо напомнила ему, что у него слабое здоровье и ему категорично противопоказаны волнения, из-за которых случаются колебания давления и болезни нервов.

– У тебя итак, дорогой Лемуэл, расшатаны нервы, а в последнее время возникла прямая угроза расшатать их еще сильнее, – она взяла запястье графа и, приложив к нему два пальца, сверила пульс. – Вот и доказательство. Стучит, как бешенный…Миссис Гривз бегите на кухню и приготовьте отвар из душицы и компрессоры из горячих лопухов на икры и спину. За чай не беспокойтесь, Джудит справится и одна с такой малостью. А ты, Жаннин сделай еще одну грелку в постель графа и побыстрее, чтобы успело, как следует прогреться.

Я смотрела на леди Редлифф во все глаза, сейчас она мало походила на ту высокомерную мегеру, какой была пару минут назад. Она кудахтала точь-в-точь как моя тетушка. Жаннин неохотно поднялась из-за стола, с сожалением глянув на клубничный пудинг и маковые рогалики.

Во время чая разговор крутился вокруг здоровья графа. И Элеонора наставляла меня, сколько времени я могу проводить с дедом и какие темы могу обсуждать с ним, чтобы лишний раз не волновать его. Только все, включая и саму леди Редлифф, знали, что старик никогда не будет следовать всем указаниям. Он делал только то, что хотел сам.

После чая Джессика поднялась и заявила, что хочет пораньше лечь спать, потому как завтра ей предстояло с утра ехать в Солсбери за важным письмом для Элеоноры, касавшимся предстоящего собрания попечителей. Она предложила мне пойти вместе. Я пожелала всем доброй ночи. Дед при этом тихонько шепнул, что завтракает он в своей комнате, поэтому я могу прийти к нему прямо с утра. Когда мы выходили, Дамьян сидел с отсутствующим выражением лица и, поднеся бокал к пламени свечи, наблюдал, как играют на рубиновой глади блики.

Вместо керосиновой лампы Джессика взяла свечу. При каждом шаге огонек трепыхался, то взвиваясь оранжевым языком, то почти угасая до крошечной белой точки, вцепившейся в кончик фитиля. Мы старались не говорить, чтобы дыханием не затушить хрупкое пламя. Но в молчании идти было жутковато. В скачущем по стенам тусклом свете картины выглядели совсем иначе. Их можно было принять за живых людей, смотрящих на нас сверху. И мне чудилось, что они зловеще скалятся, когда пляшущий свет выхватывал их из плена тьмы.

Я вздохнула с облегчением, когда наконец-то очутилась у своей комнаты. Прощаясь, Джессика выглядела возбужденной и словно чего-то ожидающей.

– Ну как тебе замок? Я лично не в восторге от этого доисторического монстра. Особенно в такие минуты, когда приходится бродить в кромешной тьме.

– Было жутковато, но я люблю приключения. А замок превзошел все мои ожидания.

– Да уж он получше, чем крестьянский коттедж твоей тети.

– Наш Сильвер-Белл очень даже уютный. А Китчестер мне кажется живым существом. В нем столько древности, таинственности и… опасности.

– Хватит выдумывать глупости! Вы с Дамьяном одинаковы. Порой мне кажется, он сходит с ума от замка… И, тем не менее, ты права насчет опасности. Будь осторожна.

– Мне уже говорили о привидениях и странных звуках.

– Это тебе толстуха Жаннин растрепала? У нее на уме только пудинги да бифштексы. Я тебе не о призраках говорю, а о живых людях. Запирай дверь на ночь.

– А то что, не доживу до утра? – было как-то нелепо слышать подобные разговоры. Заметив мой скептицизм, Джессика усмехнулась.

– Ну, как знаешь! – она равнодушно пожала плечами. – Здесь не все рады, что ты объявилась. Кто-то, может, захочет исправить эту ситуацию… Лично мне все равно. Я здесь чужая.

– Тогда зачем же ты мне это говоришь?

– Мне жаль тебя. Ты наивно полагаешь, что тебе так легко отдадут замок.

– Он мне не нужен! Я приехала сюда погостить и побыть с дедом.

– Не моли чушь. Никто не верит в это.

Где-то внизу начали бить часы. Мы стояли, прислушиваясь, пока одиннадцатый гулкий удар не растворился в тиши. Сухо пожелав мне спокойной ночи, Джессика заторопилась к себе, а я зашла в свою комнату. Нащупав на комоде ключ, я заперла дверь, сделав это скорее бессознательно, чем из страха, что кто-то вломится ко мне ночью. Переодевшись в ночную сорочку, я подошла к окну. Снаружи стояла непроглядная тьма. У меня возникло ощущение, будто я попала в темницу и кругом один недоброжелатели. Конечно, уговаривала я себя, это из-за того, что сейчас ночь и в доме царит мрачная атмосфера, волнуя людей с богатой фантазией. Будь сейчас яркое солнечное утро, все выглядело бы совсем иначе.

Я легла в кровать и сразу же погрузилась в сон. Всю ночь мне снился утренний укутанный туманом луг, и Дамьян, несший меня на руках. Он крепко прижимал меня к груди и говорил безумные, сумасшедшие слова. Те самые слова, которые так глубоко потрясли меня, которые заставили бежать в страхе от этого человека. Я помнила каждое слово, каждый момент того разговора на лугу. И этой ночью, заново переживая его, я жаждала вновь оказаться вместе с ним в утренней дымке, среди мокрой от росы травы, и услышать эти пугающие и в то же время такие сладкие слова. Не знаю, кого я молила бога или дьявола, но я просила, чтобы эти слова оказались правдой. Если бы я только могла признаться себе, насколько сильно я хотела верить ему!

ГЛАВА 19

Утром я проснулась рано. Первые лучи только начинали согревать комнату, разгоняя ночную прохладу. Я встала не сразу, а некоторое время лежала, рассматривая черные подпалины, когда-то оставленные свечой на занавесях балдахина. Я думала о вчерашнем вечере, о непонятных ощущениях, нахлынувших на меня, о Дамьяне.

И все же мне хотелось гнать от себя мрачные мысли. Меня ждало столько неизведанного! Сейчас я могла лишь изучать и наслаждаться каждой минутой проведенной в Китчестере. Только это было главным. И еще дед! Он пригласил меня сюда, он хотел меня видеть. Во мне теплилась надежда, что я ему искренне нужна. Я должна верить этому. Все остальные ничего не значили.

Я позвонила. Пришла женщина в белоснежном накрахмаленном фартуке и таком же чепце. Она принесла кувшин с теплой водой, который занесла в уборную. Быстро умывшись и заколов волосы шпильками, я надела синюю суконную юбку с небольшим турнюром, легкую блузу в бело-синюю полоску и на ноги серые прюнелевые туфли.

Как объяснила служанка, когда я стала расспрашивать ее, завтракали в любое время с половины восьмого до десяти. Еду брали в кастрюльках и блюдах, стоящих на сервантах. Чтобы не пришлось вторично разогревать, кастрюльки ставились в глубокие чугунные емкости с решеткой, в которые клали немного угля для поддержания тепла.

Несмотря на то, что время было около восьми, за столом напротив друг друга сидели Дамьян и Джессика. Я обратила внимание на равнодушный и слегка презрительный взгляд, которым Дамьян удостаивал ее. Джессика тоже замечала этот взгляд, но ее реакция была неоднозначна. Что изображало ее лицо – досаду, злость, разочарование или даже ненависть?

Дамьян развернулся ко мне всем торсом, поставив локоть на спинку стула и подперев рукой голову, уставился на меня. А Джессика приняла загадочно-обиженный вид, дав понять, что я своим вторжением в их тет-а-тет нарушила чрезвычайно личный разговор.

– Доброе утро, – сказала я и почувствовала, что мой голос трещит, как яичная скорлупа под пальцами мисс Рассел. Закрыв рот ладонью, я кашлянула и пересекла комнату, подойдя к сервантам. Дамьян все еще смотрел на меня. Моя спина начала предательски изнывать, чувствуя его пристальный взгляд.

– Ты рано! – вместо приветствия отозвалась Джессика, очистив яйцо и намазывая на тонкий кусочек хлеба масло, – Не терпится обследовать будущие владения?

– Это мой обычный режим.

– Ах, да, школьные привычки.

Проигнорировав эту поддёвку, я изучила содержимое кастрюлек. И хотя мне было все равно чем завтракать, я долго стояла у серванта, накладывая в натертое до блеска оловянную тарелку еду. Спина нещадно горела, как будто Дамьян решил прожечь во мне дыру. Я чувствовала, что он смотрит на меня. И не могла заставить себя развернуться, отойти от серванта и сесть за стол рядом с ним. Там я уже не смогу спрятать горевшее лицо.

Положив на блюдце вареную фасоль, яйцо и нарезанные помидоры, я все-таки повернулась и, к моему изумлению увидела, что Дамьян вовсе не занят созерцанием моей персоны. С правой стороны от него лежала сложенная в четверть газета, которую я заметила только сейчас, он склонился к ней и, приподняв верхний лист ладонью, читал. Я почувствовала себя полной дурой. Надо как-то умерить воображение, а то мое поведение становится просто абсурдным!

За столом никто не разговаривал. Когда Джессика пила чай, доложили, что коляска ждет ее.

– Не понимаю – нетерпеливо сказала она, отодвигая блюдце с разломленным кусочком кекса и чашку чая, – что за срочность с этим письмом. Леди Редлифф могла вполне дождаться почтальона, а не посылать меня в Солсбери.

– Может быть, там какие-то изменения в связи с собранием попечителей, – предположила я.

На это Джессика грубо фыркнула и поднялась.

– Вот уж дудки! Далось ей это собрание. Просто старушенция не упустит лишний раз показать свой скверный характер. Надеюсь, я там не задержусь.

Зато у тебя самый ангельский характер, хмыкнула я про себя, наблюдая, как, направляясь к выходу, Джессика раскрыла сумочку и вынула оттуда серебряный портсигар. Зажав его в длинных пальцах, она махнула нам, а точнее Дамьяну, и скрылась за дверью. Через пару минут вышел и он сам. За все время Дамьян не проронил ни слова. Когда он проходил мимо, я обратила внимания, что из завернутого голенища сапога опять торчит рукоять хлыста, обвитая кожаными лоскутами. Он когда-нибудь расстается с ним? Даже с утра хлыст уже при нем! Не удивлюсь, если он кладет его под подушку на ночь.

Дедушкину комнату я отыскала быстро. Ничего не изменилось с тех пор, как я побывала здесь в прошлом году. Все та же скудная обстановка. Правда медвежья шкура у камина была основательно подпалена и зияла черными проплешинами. Дед был уже одет в привычный зеленый сюртук и заканчивал завтрак. Он уминал горячую булочку, запивая ее покрывшимся перламутровой пленкой чаем. На подносе высилась внушительная горка скорлупы, и я ужаснулась, представив, сколько могло быть яиц. Заметив мой нахмуренный взгляд, дед расхохотался, но тут же поперхнулся и закашлялся.

– Вы хотя бы прожевали, а потом уж давали волю эмоциям! – пожурила я его.

Я постучала его по спине, и когда он откашлялся, села в кресло-качалку. С багровым лицом и слезящимися глазами, согнутый пополам, он выглядел таким беспомощным. Мне захотелось вдруг защитить его и заботиться, как о малом ребенке. Я усмехнулась про себя, если бы старик сейчас знал, какие мысли приходят мне в голову, он бы обрушил на меня все мыслимые и немыслимые проклятия. Разве можно сравнивать графа Китчестера с малым дитем?! Я развеселилась. Дед, уже придя в себя и опять накинувшись на булочку, заметил мое оживление.

– Что ты там бормочешь, Роби?

– Я? Что вы, вам показалось.

– Да ну, – он сощурился. – Уже осмотрела Китчестер?

– Нет, конечно. Когда бы мне.

– Так чего ты тут расселась?! – граф деланно рассердился.

– А вы не видите, с вами разговариваю.

Старик открыл, было, рот, чтобы сказать еще что-нибудь эдакое, но осекся и махнул рукой.

– Ладно, я ведь тебя не тороплю. Теперь, когда ты в Китчестере, и мне спокойнее. Если хочешь сидеть со старой галошей – сиди. Мне только радость. Хотя пошла бы да делом занялась. А то восседаешь рядом со мной, как у смертного одра!

Он лукавил, так как сам вчера шепнул мне, чтобы я приходила с самого утра. В десять часов миссис Стоун принесла чай, видимо, дед заранее сообщил на кухню, чтобы приносили на двоих. Он расспрашивал меня о том времени, что мы не виделись. И я рассказала ему, что собираюсь преподавать. Деда сообщение совсем не порадовало, как я ожидала. На его лице появилось упрямое выражение, будто он решил, во что бы то ни стало не принимать новость всерьез.

– Ты уже дала согласие? Ну ничего, можно его и забрать.

– Нет, не дала! Но даже если бы и согласилась, то не отказалась бы.

– Щенячий вздор! Вот что это такое! – разгорячился он. – Сдалась тебе эта чертова академия! Хочешь стать очередной высушенной воблой! Я не желаю, чтобы моя внучка, плесневела в подобном заведении. Тебе там ничего не светит, кроме смертельной скуки!

– Можно подумать, что я заживо замурую себя в склепе! Это отличное предложение для меня. Мне кажется, у меня есть призвание и эта работа мне по душе.

– Нет! Это твои фантазии, Роби. А реальность – Китчестер! Ты не можешь его бросить. Ты моя наследница. У тебя есть обязательства и ответственность перед Китчестером и всем родом!

– Но я не соглашалась быть наследницей…

– Мне не нужно твое согласие! И ты знаешь это. Я не собираюсь отдавать Китчестер в чужие руки, пусть и умелые! Документы подписаны. Пока я не объявил об этом. Еще слишком рано. Но ты обязана сделать все, чтобы быстрее вникнуть в дела и посвятить свою жизнь Китчестеру. Хранить, беречь его и возродить! Он – смысл всего!

– Для вас! Но не для меня.

– Одумайся, что ты говоришь! Ты им уже восхищаешься. А когда узнаешь его…

– Восхищаюсь, да! – прервала я его. – Но не больна им, не боготворю его и…(не приношу ему в жертву свою жизнь и детей, хотелось крикнуть мне)…Я не приложение к родовому замку. Я хочу, чтобы центром моей жизни была я сама, а не груда камней с богатой историей.

Мои слова позабавили старика. Он расхохотался, широко раскрыв рот. Разъярившись еще больше от этого смеха, я вскочила с кресла-качалки и направилась к двери, заявив, что уезжаю. Но дед оказался проворнее, чем могло позволить ему старческое тело. Отставив поднос с едой, он одним махом перепрыгнул через всю кровать и подскочил ко мне, схватив за руку.

– Роби, Роби… ты права. А я тороплю события и командую, будто вправе распоряжаться тобой. Привык своеволить и буянить, когда не по моему. Прости безмозглого индюка!

– Ох, вы и хитрюга, граф! – рассмеялась я, отмечая его слишком уж взволнованное лицо. И хотя его волнение было наиграно, но в душе дед, действительно, испугался, что я могу уехать.

– Пусть все идет, как идет. Привыкни к Китчестеру, изучи дела, а там посмотрим…Уверен, в конце концов, ты согласишься со мной. В тебе есть моя кровь! И она не подведет меня… А если же нет, то документы можно всегда переписать!

Я понимала, он специально успокаивает меня. А сам думает иначе. Он не уступит, как не уступил и моему отцу. Но я кивнула ему, показав, что принимаю предложение. Да, во мне течет его кровь. А значит, я была не менее упряма, чем он сам. И я тоже не собиралась уступать. Ведь если бы не трагедия, я бы не переселилась к своей тете. А графу Китчестеру пришлось бы сделать наследником Дамьяна. Так почему же не пойти на это сейчас. Дамьяну замок требовался гораздо больше, чем мне. А главное у него были все шансы возродить Китчестер, о чем так мечтал старик. Поэтому я не могла понять, почему же дед так настаивает, чтобы наследником была я.

Через некоторое время, старик меня шутливо прогнал. Ему не терпелось, чтобы я поскорее приступила к осмотру. Уходя, я все-таки дерзко заметила.

– Если вы будете мной недовольны, сразу скажите. Тетя Гризельда будет в большом восторге, если я тут не задержусь.

Старик понял мой намек.

– Я не могу тебе приказывать и держать тебя силой. Но, думаю, ты и сама не захочешь уехать отсюда, пока не будет удовлетворено твое любопытство.

В некотором расстройстве я вышла из дедушкиной комнаты. У нас еще никогда не было размолвок. Дед всегда говорил, что одобрит любой мой выбор. А тут выясняется, что он уже давным-давно решил все за меня. И хотя я негодовала по этому поводу, меня предательским червячком грызло сомнение, а так ли я против отведенной мне стариком роли?

Когда я начала осматривать замок, червячок сомнения разросся в настоящего змея искусителя. Любуясь комнатами и бродя по лабиринтам галерей и переходов, меня не отпускала мысль, что я могу стать хозяйкой всему этому великолепию.

Одного дня было не достаточно, чтобы все осмотреть. Настолько замок был огромен. Казалось, здесь нет преграды между прошлым и настоящим. Даже мебель не менялась веками, и трудно было отделаться от мысли, что и сотни лет назад, когда в доме звучали другие голоса и шаги, и длинные тени других людей падали на эти стены, все тут выглядело точно так же.

Узнав у слуг, что Джессика уже вернулась из Солсбери, но находится у леди Редлифф, я не сильно расстроилась. В одиночестве я осмотрела большую часть дома, лишь изредка натыкаясь на служанок, спешащих по поручениям.

Начала я с гостиной. Отсюда узкий коридор вывел меня в музыкальную комнату. Старинный клавикорд, хрупкая арфа под льняным чехлом и пианино, царственно возвышавшееся на низком подиуме. По его черной поверхности вилась позолоченная роспись. На передней стенке гордо сияли изящные латунные подсвечники, а между ними красовались закрученные буквы вензеля. Яркий свет играл на полированной, вкусно пахнущей канифолью поверхности инструмента. Не удержавшись, я подняла тяжелую крышку и, едва касаясь, провела кончиками пальцев по белой веренице клавиш. Мелодичный перелив разлился по комнате. Для старого пианино звучание вышло ясным и стройным. В доме кто-то очень любил музыку!