Текст книги "Упырёк (ЛП)"
Автор книги: Эдвина Лю
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)
Часть 3. Глава 1. Время собирать армию
Глава 1. Не подбирай с земли
Когда снег в окрестностях Сольме окончательно растаял, из земли тут же полезли отморозки. Да как полезли! В прошлые годы Сарвен Дард, обладатель выразительного прозвища «Упырёк», видал их, может, по штуки две-три за сезон. Чаще всего они вылезали из оврагов возле тюрьмы. Было дело, он одну штуку нашёл на склоне горы – видно, какой-то отчаянный искатель приключений забрался туда, да и замёрз. Отморозки – мертвецы тупые и в общем-то безобидные. Им просто непонятно, что они уже давно неживые. Помнят, что замерзали в сугробе, а тут вдруг на тебе: весна пришла. Снег сходит, и мясо с них гнилое лезет. Походят отморозки, побродят, пока не расползутся окончательно и не рассыплются – да и всё. Но простаки их боятся. Дард нарочно раньше не забивал отморозков, пока не заплатят денежку. Он и на вид их плевать хотел, и на неаппетитный вид мертвяков. Даже забавно, как они бегают и кряхтят. Языки у них сгнили, губы раздулись и лопнули волдырями – ни слова сказать не могут. Разве что можно разобрать – «где я?» А может, и «кто я?»
Но в этот раз что-то много их полезло. И отморозков бесхозных, и других, даже официально похороненных честь по чести. Сарвен Дард, всего два дня как приютившийся на маленьком деревенском кладбище близ когда-то родного города, едва успевал закапывать. Кладбищенский сторож и маленький некромант-карлик, которые пустили Дарда переночевать в сторожке, с утра пораньше куда-то ушли – и, что интересно, с вещами.
Неужели их так отморозки расстроили?
У Дарда вот, напротив, настроение с утра было неплохое. Как будто от какого-то нудного дела удалось избавиться. Такой свободы, такой лёгкости он не ощущал, пожалуй, никогда.
Сарвен Дард ушёл из форта первого числа второго Светлого месяца. Пожалуй, вовремя – иначе бы его наверняка осудили и казнили. Думая об этом, некромант потирал шею – вспоминал, как легко отделилась от туловища голова отца Штавана там, в заброшенной церкви. Из вещей при нём имелись только одежда, револьвер и завёрнутый в тряпьё меч. Вот эта самая штукенция его очень беспокоила – если честно, Дард давно бы избавился от него, даже оставил бы, пожалуй, Светлым, которые держали его под арестом. Но нельзя, нельзя – эта вещь принадлежала некромантам, ложе Смерти. Придётся держать при себе, как бы ни было опасно – потому что даже забросить меч на дно моря ещё опаснее и хуже. Мало ли кто потом выползет с этого дна с мечом в зубах? Но этой ночью у Сарвена появилась идея, как поступить с оружием – видимо, оттого и настроение стало приподнятым. Он сыщет кузнеца и отдаст меч в перековку. Пусть сделает из него лопату, а пару драгоценных камней из рукояти возьмёт себе за работу…
Сидя на ограде кладбища с папироской в углу рта, Дард смотрел, как со стороны оврага поднимаются два отморозка. Они карабкались вверх, теряя клочья прошлогодней кожи и таща за собой мерзкий смрад. Даже едкий дым папиросы недостаточно забивал эту вонь. Когда они достигли края оврага, Дард не спеша поднял шестизарядную «машину», и выстрелил дважды. Одна пуля попала жив-курилке в голову, вторая – другому в грудь. Отморозки свалились в яму, немного полежали и снова начали подъём. С ограды овраг просматривался неплохо, хоть и не совсем до дна. На полпути тот, кому разнесли голову, покатился вниз и больше не показывался.
Упырёк подождал, пока второй вылезет и подберётся к кладбищенской ограде, не торопясь спрыгнул со своего места, и поднял с земли, уже покрытой тонким нежным ковром молоденькой травы, меч некроманта. Наслаждаясь его приятной тяжестью в руке, ощущая себя сильным и даже могущественным, Дард снёс мертвецу голову с плеч одним ударом. Так же легко, как если бы ребёнок прутом обезглавил цветущий одуванчик.
Заметив слабое копошение на дне оврага, Сарвен какое-то время стоял, опираясь на меч, и поджидал второго отморозка, но тот не спешил. Лезть вниз не хотелось – земля ещё не просохла, и на дне расселины наверняка налипла бы на подошвы ботинок. Но движение не прекращалось, слышалась беспорядочная возня, неприятный хруст, клацанье зубов. Потом – явственно, хоть и тихо – кто-то вскрикнул. Хрипло и коротко. Отморозки кричать не могут – разве что сдавленно хрипеть и сипеть, а тут некроманту почудился живой голос. С тяжким вздохом Дард подошёл к краю оврага и заглянул вниз. Однажды он уже спас человека. Это плохо кончилось, очень плохо – в том числе для самого спасённого.
Увиденное Дарда позабавило. На дне оврага посреди островка нерастаявшего снега, опираясь на палку, стоял подросток. Оборвыш, грязный настолько, что не сильно отличался от поднявшегося мертвеца. Свободную руку мальчишка вытянул навстречу отморозку, и, кажется, пытался внушить ему послушание. Сарвен уловил эмоцию – сильную, горячую, но, к сожалению, ничем не поддерживаемую. Желание жить. И эту эмоцию мальчишка направил на отморозка, как будто не знал, что мертвецы низшего ранга управляются хладнокровием… и преимущественно за чужой счёт. Отморозок наступал – боком, вприпрыжку. Если этих тварей бить, они чуют горячее и начинают наглеть. Жрать они никого не жрут, но остаточные эмоции внушают им, что раз кто нападает – надо давать сдачи. Мальчишка, однако, мог этого не знать и думать, что мертвяк хочет его кровушки. Вот он выставил перед собой палку, готовясь ударить, едва отморозок приблизится. Дард с интересом наблюдал. Его недавний выстрел снёс мертвецу почти полголовы, но отморозок не обращал на этот досадный факт внимания. Зато мальчишке было явно неприятно глядеть на гнилые мозги в разбитом черепке. Видимо, поэтому именно по голове и пришёлся его первый удар. Череп разлетелся на осколки, дезориентированный мертвяк закружился на месте. Дард знал, что зрение тут ни при чём – грубо говоря, мертвые видеть не могут, если, конечно, не считать тех, кто сдох только что – у них глаза ещё не окончательно отказали. Просто координация тела, лишённого головы, сильно хуже, чем у башковитого. Второй удар палки пробил рёбра – кол застрял в грудине, ни туда, ни сюда. Парнишка дёрнул разок-другой, понял, что бесполезно, и побежал, толкая палку перед собой. Прижал отморозка к стенке оврага и толкнул свой кол, пригвождая мертвеца к суглинистому склону. Ну молодец, сообразил хоть что-то. Теперь у него было время выбраться.
Дард положил меч на траву, не спеша закурил новую папиросу, пока мальчишка лез, и пошёл по краю к тому месту, где подросток собирался выбраться наверх. Тот выкарабкался и оказался лицом наравне с ботинками некроманта. Упырёк всё так же неспешно извлёк из кобуры на боку револьвер и прицелился парню в голову.
– Кто такой? – сквозь табачный дым выговорил он.
У подростка сделалось несчастное лицо. Он покосился вниз. Увы, пригвождённый к склону отморозок уже освободился. Земля мокрая, рыхлая – расшатать и вытащить из неё палку несложно. Правда, она всё ещё торчала у мертвяка в грудной клетке. Всхлипнув, парень зажмурился. Ждал выстрела? Его эмоции пришлись Дарду по нраву – желание жить… и в то же время очень мало страха. Непуганые идиоты нынче редкий вид.
Убрав оружие, Упырёк склонился над подростком. Тот стоял на выступающем из земли корне, упираясь локтями в край оврага, и, чтобы вытащить его окончательно, Дарду пришлось взять мальчишку за шиворот. Под ворохом тряпья оказалось, что парень довольно увесистый и крупный.
– Ну вылезай уже, вылезай, – проворчал Сарвен, погоняя оцепеневшего парнишку.
Тот выполз и встал на ноги, недоверчиво глядя на Упырька. Отморозок упрямо карабкался следом – ему мешала палка. Дард подобрал меч с травы и ткнул в нежить, прекращая её подобие существования. Труп повалился на дно оврага.
Хорошая какая штука этот меч. Почему у него раньше такого не было? Дард украдкой полюбовался драгоценными камнями в рукояти, названий которых он не знал. Вытер полой старой куртки светлое лезвие. Жаль только, ножен так и нет. Перевёл взгляд на подростка. Тот неуверенными шагами, бочком, словно давешний отморозок, пытался уйти подальше от некроманта, вооружённого и опасного. Мысли эти прямо читались на грязном круглом полудетском лице. Дарду понравилось, что он внушает страх и трепет, а потому он сказал:
– Шу! – и топнул на парнишку, как на шкодливого котёнка. Мальчишка споткнулся на ровном месте и растянулся на животе.
Упырёк хмыкнул и пошёл к домику. Странно, но хозяева не появились – ни сторож-простак, ни карлик-некромант. Видимо, освободили землю новому владельцу, философски рассудил Дард и пошёл рыться в оставленных вещах – особенно порадовала помятая, но бережно вложенная в картонную папочку бумага о регистрации некроманта по имени Раймо Альсон. Фамилия вызвала у Сарвена приступ нервного смеха. Именно под ней Светлые знали одного из самых отъявленных негодяев и преступников из рядов Ордена Теней. Бумажка сама по себе, к сожалению, мало значила – к ней после регистрации прилагался знак – «слепок мага». Тёмные, носящие знак, не имели права использовать магию – а если и пытались, то в участке, за которым закреплялся маг, сразу же срабатывал сигнал. Секретарь тут же фиксировал его и высылал за проштрафившимся Тёмным наряд. Тут уж как повезёт – могут просто обобрать, могут лишить свободы в одной из их мерзких тюрем, могут лишить ключевой или рабочей эмоции… да и казнить – если ты совершил что-то из ряда вон выходящее.
А вот не совершай!
Но над бумагой Дард задумался всерьёз. Знаки время от времени требуют обновления, для чего зарегистрированному следует прибыть в свой или ближайший участок Комитета и поставить на руку печать. Судя по отметке на обороте бумаги, этот Раймо Альсон давненько не наведывался в Сольме. За просроченную метку маг рискует поплатиться деньгами или свободой, если за это время ни в чём плохом не замечен. Знать бы ещё, что тут вытворял этот проклятый карлик. Может быть, он тут кровавые оргии устраивал. Тем более, представился он не как Раймо – а назвался то ли Гарри, то ли Хэри. То ли хранил чужую бумагу, то ли у него, как у старого знакомого Упырька, много имён. Но вот не пришли бы по карликову голову ловцы, раз он просрочил регистрацию!
Сарвен быстро оглядел единственное помещение домишки. Всё тут было чисто, опрятно. Стены покрыты досками, выкрашенными белой краской. Тёмные некрашеные балки над головой, свисающие с них связки лука и сухого острого перца, две лестницы-стремянки на случай, если понадобится подняться повыше. Большая печь во всю стену, лежанка с соломенными тюфяками, несколькими пёстрыми и полосатыми ковриками и одеялами, пухлые белые подушки. Возле одной стены – два больших ларя, где Дард уже обнаружил – картошку и морковь в разных отделениях, в другом – зерно и муку. Рядом с ларями большой, старый, рассохшийся стол, с ножками-брёвнышками. У другой стены широкая скамья с тощим матрасом и двумя ещё более тонкими одеялами, тут этой и прошлой ночью спал Дард. На подоконниках двух окошек в широких ящиках какая-то пахучая рассада. Неужто и огород завёл тут хозяйственный, аккуратный карлик? Сарвен ещё не успел заметить в районе кладбища земли под овощи и зелень. Но, может, некромант сажал рассаду прямо на оттаявших могильных холмиках, клятый извращенец?
Упырёк распахнул окно и высунулся наружу, ища глазами огород на кладбище, но ничего такого не заметил. Вышел на маленькое неудобное крыльцо и осмотрел задний двор – тут стоял сарайчик, где, как уже знал Дард, находились лопаты, жестяные вёдра и прочая хозяйственная утварь. Но на первый взгляд ничего похожего на землю под посадки тоже не нашлось. Зато Сарвен увидел, что мальчишка как упал давеча – так и лежит. Часов у Дарда не имелось, но по ощущениям, парнишка валялся на холодной земле уже не меньше получаса.
Решение никогда больше не подбирать людей с земли таяло в Упырьке куда быстрее, чем остатки снега под тёплым солнцем. В конце концов, если этот окажется таким же неудачным экземпляром, как прошлый подобранный – что мешает прикончить его, чтоб никто не мучился? И вообще – какова вероятность того, что мальчишка окажется таким негодяем, как прошлый? Кстати, этот вроде бы изрядно младше… и имеет задатки некроманта. Возможно, принадлежит к ложе Смерти.
Подросток тем временем пошевелился и застонал. Сарвен поднял глаза к небу, возможно, ожидая, что ему будет подан какой-нибудь знак. Небо постепенно затягивало тучами. Будь сейчас пятый Тёмный месяц, Дард бы сказал, что вот-вот пойдёт снег, а если бы четвёртый Светлый – что обрушится с секунды на секунду нешуточная гроза. Во второй Светлый месяц это может быть или то, или иное с одинаковой вероятностью. Дард взял парнишку за руки и потащил к дому.
Через пару шагов мальчишка, правда, сказал, что пойдёт сам. И впрямь попытался встать на ноги. Получилось у него с третьей или четвёртой попытки. К этому времени тучи сгустились и почернели. Погода, наконец, определилась, какой сюрприз сделать жителям Сольме и его окрестностей: едва Дард и его гость закрыли за собой дверь, как с неба посыпались крупные снежные хлопья.
– Так ты кто такой? – спросил Упырёк кисло.
Мальчишка обтёр лицо рукой и виновато посмотрел на Дарда.
– Тоби, – сказал он ломким голосом. – Тобиас Франкотт, эн…
И добавил шёпотом:
– Тёмный маг, ложа Смерти.
– Да неужели? – хмыкнул Дард. – И сколько тебе лет?
– Тринадцать, – сказал Тоби. Стрельнул глазами на стол. Там, в глубокой миске под полотенцем, стояла сваренная с утра картошка.
Дард никогда особо не следил за чистотой, но домишко карлика всё-таки поражал опрятностью. Так что Упырёк кивнул пареньку на умывальник у входа. И на полотенце, висевшее рядом с умывальником. Тоби скинул часть тряпья, видимо, когда-то бывшую двубортным пальто, прямо на пол, и Сарвен пинками вытолкал эту мерзость за дверь, на крыльцо. Даже собаке на подстилку это пальто уже не годилось.
Пока мальчишка мыл руки, лицо и шею, Упырёк угрюмо рассматривал свалившегося на него «пациента». Был он довольно крупный для тринадцати лет, и, даже истощавший, казался довольно широким в кости. Чем-то похож на щенка крупной породистой псины – из тех, у кого большая голова, широкие лапы и наивное выражение карих глаз.
– Куда шёл-то? Сбежал из приюта, что ли? – спросил некромант, глядя, как Тоби, не вытерев рук, кинулся к миске и выхватил оттуда сразу две холодные картофелины.
Мальчишка только и мог, что помотать головой. Картошка забила ему рот.
– Родители живы? – без особой надежды спросил Дард.
Снова отрицательный жест. Сирота, бродяга. Про регистрацию Сарвен даже спрашивать не стал.
Тоби проглотил картофелину, откусил от второй и невнятно сказал:
– Я вообще к вам шёл.
И снова набил рот.
Упырёк некоторое время осмысливал сказанное, потом пошарил на одной из полок, нашёл бутыль мутноватого крепкого зелёного ирнара, откупорил, подождал, пока уляжется пена, и налил себе полкружечки. Отпил, поморщился – в напитке явственно чувствовался вкус дрожжей и овса. Стало быть, ягод ирна там, может, горсточка для цвета и аромата. А так – обычная бражка.
– Ко мне, значит, – сказал Дард, сделав ещё пару глотков.
Фальшивый ирнар оказался вполне хмельным, а к привкусу дрожжей можно и притерпеться.
– А зачем?
– Мне было видение, – сообщил мальчишка, доев вторую картофелину и задумчиво глядя на миску. Там оставалось ещё несколько штук. Сарвен сел напротив паренька и придвинул миску к нему поближе. – Она сказала – иди к тому, у кого меч. Я и спросил – кто это. Она сказала, чтоб я искал здесь, в окрестностях Сольме. Долго ходил! – с вызовом добавил Тоби.
– Откуда сам-то?
– Из Рандеворса, – ответил мальчишка. – Приют там один… меня в том году туда сдали.
– Не очень-то близко… Родители?
– Мать казнили, отец в бегах, – Тоби притянул к себе кувшин с водой, поозирался в поисках чашки или стакана, потом отпил прямо из кувшина. – Оба некроманты.
Дард почесал в затылке.
– И эта самая «она» хотела, чтобы ты меня нашёл? – уточнил он.
– Да. Красивая! Волосы светлые. Глаза закрытые.
Упырёк почувствовал, как ему становится зябко.
– Что именно она сказала? Ты хорошо помнишь?
– «Вы все придёте ко мне, вам надо собраться вместе. Найди человека с мечом. Он поведёт вас», – процитировал Тоби, и Дард ощутил, как ледяной пот струйками потёк по его спине.
Сильно заныла раненая рука, уже как следует зажившая. Она больше не выглядела высохшей, хотя иногда немела. Сарвен сглотнул раз-другой, потом залпом допил фальшивый ирнар и резко выдохнул.
– Все вместе, – сказал он. – Надо собраться… Просто роскошно! А почему я-то ничего об этом не знаю?
– Да я и сам не знаю. Шёл-шёл, уж, думал, не найду никого. Потом смотрю – на другой стороне оврага человек мечом машет… ну я и подошёл.
– Наверное, тебе надо идти дальше, – сказал Дард неласково. – Я тебе могу даже еды с собой дать. Только убирайся. Видишь – никакие «все» тут не собираются. Ищи дальше.
– Но…
– Ты ошибся. Это не тот меч, и я не тот человек.
– Ну и ладно, – Тоби встал и поклонился Дарду. – Может, оно и к лучшему. К тому же, ну… может, и хорошо, что никого тут больше нет. Я останусь.
– Но это даже не мой дом, – жалобно сказал Сарвен. Потом решил, что мальчишка не обязательно должен знать, что он, Упырёк, встревожен и даже напуган, и добавил:
– В общем, убирайся.
И положил руку на кобуру.
– Я хочу быть вашим учеником, маэстро… эн…
Дард молча достал револьвер и направил его в лоб мальчишке. Тот стоял совсем рядом, свесив руки, и неуклюже мялся с ноги на ногу. Глаза испуганные, но губы упрямо сжаты.
– Позвольте мне учиться у вас!
– Уходи! – голос у Дарда сорвался, палец на спуске дрогнул. Тоби шарахнулся к двери, но не вышел, а встал у порога на колени.
– Прошу вас! Я… я маленький и погибну в здешних лесах!
– И прекрасно! Может быть, я даже найду твой трупик и сделаю маленького жив-курилку! – пообещал Дард.
Тут мальчишка фыркнул и спросил:
– Кого?
Упырёк не стал пояснять и просто указал стволом револьвера на дверь.
Часть 3. Глава 2. Свидание в тюрьме
Глава 2. Свидание в тюрьме
Тюрьма для Светлых магов находилась сразу за зданием суда и была отделена от тюрьмы для Тёмных лишь аркой и переходом над ней. Ещё одно отделение – для не-магов – ответвлялось крылом в сторону Сольмейи, и окнами выходило к обрыву. Вдоль обрыва высился крепкий металлический забор и шла дорожка, по которой ходили патрульные. Они обходили весь тюремный комплекс совмещённым патрулём – два мага и два не-мага.
Забранное решёткой окно камеры Кэри выходило на стену отделения для простаков. Ей были видны два этажа унылого кирпичного здания, металлические прутья решёток, тусклые, никогда не мытые массивные стёкла с зеленоватым оттенком, пропускающие мало света. Всё казалось зыбким и нечётким, но не из-за стекла – на глаза постоянно набегала муть. Голову сдавливало обручем, на плечи словно легла тяжесть всего тюремного крыла с его массивными засовами, металлом, камнем, цементом и кирпичом. Так действовали чары, подавляющие все эмоции мага. Все желания и устремления человека.
Подходила к концу декада, близились два выходных дня. Выходные – самое время для показательных казней. Второй из двух назывался в простонародье «лень» – вот утром в этот день её, Кэри Венделу, и расстреляют. Десятого, стало быть, дня второго Светлого месяца.
Она думала о смерти без сожаления. Не могла представить себя по другую сторону, бок о бок даже с самыми верными людьми из своей команды. Они-то без промедления и раздумья принялись стрелять или же разделять, они действовали по приказу и ничем, ни в чём себя не могли упрекнуть. Их репутация осталась незапятнанной. А Кэри? Она предала всё, чем жила. Даже память о Сэнди. Да, пожалуй, ей самое время умереть.
И так всю ночь без сна. А потом полдня без сна. Затем постучали. Сказали – пришёл отец. Посещать приговорённых не разрешается без особых указаний. Кэри удивилась. Как это Джо решился добиваться дозволения? Возможно, на него подействовало знакомство с Летой? А ведь поначалу Джо очень испугался Тёмного мага, хоть и не смог его выгнать из родного дома. Кричал на дочь, хлопал дверьми, отмалчивался. Но когда пришли арестовывать Кэри – нашёл для Леты другое укрытие.
Кэри не слишком-то и пряталась от ареста – она с самого начала поняла, что не хочет сопротивляться. Она сдалась бы сама и сразу, если б не нужно было сначала укрыть раненых Лету и Пата…
***
Они с Вильермо пришли в себя в лодочном сарае. Как были в обнимку, так и лежали под перевёрнутой лодкой – долго, долго. Кэри сверху. Банка лодки, чуть шевельнёшься – в затылок. Другая, едва ворохнёшься – в спину. Но шевелиться не хотелось.
Они целовались. Раны Вильермо – одна в боку, другая в ноге, – получая приток ничем не сдерживаемых эмоций, исцелялись сами собой. Странно было ощущать на своих плечах и боках чужие руки – совсем чужие. И целовался он не так, как Сэнди Андерсон… а больше Кэри было не с кем его сравнивать. Лета давал столько ласки, сколько хотелось ей, и столько нежности, что впору задохнуться. Ведь чем больше он давал – тем больше и получал. Такой магии Кэри до сей поры не ощущала, и хотелось лежать вот так, почти не шевелясь, только изредка вспоминая, что надо дышать. Ударяясь затылком о лодочную банку. Неловко проводя ладонями по небритому узкому лицу почти незнакомого ей мужчины.
– Давай вылезать отсюда? – шёпотом сказал он вдруг.
– Зачем? – тоже прошептала Кэри.
– Знаешь, я уже не могу… всё затекло, и если ты вдруг захочешь дальше, то я просто уже не повернусь.
Кэри резко отшатнулась и поплатилась ушибленной головой. Лодка качнулась и легла на борт. Чувствуя, что у неё краснеют уши, Кэри вскочила на ноги. У неё тоже затекло почти всё тело, но она всё-таки выбежала из лодочного сарая, стараясь не хромать.
К её досаде, Вильермо вышел нескоро. И сразу спустился к реке – умыться. Он сильно хромал, а прошитое пулей на боку пальто изрядно пропиталось кровью.
– Как отсюда выбраться? – спросил он.
– Не как, а когда, – ответила Кэри. – Ночью. Не хочешь же ты идти днём? Нас наверняка ловят.
– Это ничего, – Вильермо осторожно обнял её за плечи. – Здесь не жарко. Идём обратно. Если ты боишься…
Тут Кэри гневно повернулась к нему, опять страдая оттого, что у неё мучительно загорелись щёки и уши, и не нашлась с ответом.
– Если боишься, я тебя больше не трону.
– Ха, – сказала Вендела. – Боюсь. Я вообще ничего никогда не боюсь.
– Ну-ну, – хмыкнул Лета.
В сарае было не слишком светло, но Кэри всё-таки осмотрела раны Вильермо. Оттого, что он сидел перед ней полураздетый и непривычно много молчал, лишь изредка позволяя себе «ой» или «не надо», она смущалась ещё больше. Лучше бы болтал свои глупости, что ли.
Пуля застряла в ноге, и рана на ней, хоть и перестала кровоточить, не затянулась. В боку – в боку получше, только выходное отверстие выглядело жутковато, ещё не до конца починенное живительной магией.
Кэри ждала, что Вильермо предложит продолжить. Но он так и молчал до самого вечера, иногда засыпал, иногда просыпался и просил воды.
Когда стемнело, Кэри сказала:
– Пора выбираться отсюда.
– Я бы остался, – сказал ей Вильермо. – А ты уходи домой.
– Но у тебя нога…
Он отвернулся.
– Я могу сделать так, чтобы она зажила, но тебе не понравится. Я могу сделать так, что тебе понравится – но тогда мне будет ещё хуже. Что ты выберешь?
Кэри упрямо подала ему руку.
– Предлагаю идти к моим родителям домой. В моей квартире наверняка засада покрупнее. А у родителей, скорее всего, посадят Дайлена и Эрмоха, или ещё кого-нибудь из наших, чтобы не доводить отца до истерики.
– До истерики?
Кэри прикрыла глаза. Он же не знает ничего о Джо!
И вот тогда-то она ему и рассказала. После чего Вильермо охотно пошёл – и Кэри прекрасно осознавала, почему. Кому, как не магу ложи Страха, обрадоваться истерзанному страхом человеку!
***
Сутулясь, пряча лицо под широкими полями шляпы, Джо Вендела вошёл в камеру к Кэри и сел на краешек стула, горбясь и вздрагивая.
Ему наверняка было тяжело даже выйти из дома. Кэри подумала о Вильермо Лете, обещавшем избавить Джо от гнетущего страха почти полностью. Видно, даже он оказался не в силах помочь.
За дверью остался стоять охранник, он подглядывал и, вероятно, подслушивал. Джо рассказал, что они с матерью держатся и что весь участок подписал письмо к Вершителям. А затем обнял дочь и прижал к груди.
Кэри шевельнула ноздрями и подавила желание тут же отпрянуть от мужчины. Запах оказался чужим, но знакомым – он принадлежал не Джо. Да и страх оказался фальшивым. О нет, этот человек не дрожал и не трясся, да и сутулился лишь затем, чтобы скрыть разницу в росте с эном Венделой.
Если б она умела поддерживать мыслесвязь! Но произнести вслух имя – так и не решилась.
Только вздохнула и прошептала:
– Здесь опасно. Ты играешь со смертью.
– Что ты, – ответил Вильермо Лета, одетый как Джо Вендела.
И очень на него похожий. Только в тюрьме любое волшебство разрушалось. Кроме, разумеется, тех чар, что держались тут магами для безопасности людей. А потому он прятал лицо. Поднятый воротник, нахлобученная чуть ли не до самого носа шляпа… разумеется, Джо Вендела оделся бы именно так. Вот и на суде его видели в этой самой одежде.
«Я со смертью никогда не играл, всегда был с нею очень серьёзен. Слушай, Кэри. Мы тебя вытащим», – прозвучало у Венделы в голове.
– Чтооо? – забыв про осторожность, сказала она громче, чем надо бы. Даже не сообразила, что голос Леты снова – второй раз! – звучит у неё в голове.
В оконце на двери сразу же заглянул охранник.
Фальшивый Джо тут же прижал Кэри к себе ещё крепче и похлопал по спине.
– Ничего-ничего, моя девочка, – сказал он. – Ничего.
А затем снова перешёл на мыслесвязь:
«Публичной казни не будет. Тебя вывезут завтра вечером, так сказал мне Дайлен, который прислуживает Эдварду Гисли. Дознаватель хочет славы – он намерен ловить на тебя Тёмных магов-заговорщиков. Мы перехватим ваш экипаж. Не бойся, не дёргайся, не пытайся что-то предпринять».
– Я, конечно, тронута, – Кэри немного отстранилась от Леты. У неё горели щёки. – Но не стоит. Я не собираюсь становиться перебежчиком и отщепенкой. Жизнь предателя не по мне… и не смей говорить в моей голове!..
– Кэри, – прошептал Вильермо, – никакой жизни предателя. Твои ловцы выследили Дарда. Мы вот-вот его поймаем. Хорошо бы, если б ты была там, поймала бы его сама, оправдала бы себя.
– Если я всё это сделаю после побега, не очень-то меня оправдают, – возразила Кэри нервным шёпотом.
«Но хотя бы заменят казнь на ссылку, – Лета сжал её плечи до боли, уставился на неё горящими в полумраке камеры глазами. – Ты слышишь? Просто жди, мы тебя выручим. Шур побери, да там почти каждый – как раз с твоей стороны, Дайлен, Эрмох, Криззен… чуть ли не половина твоего участка».
– Только Мармалена не хватает, – буркнула Кэри.
«Лассе уже осудили на ссылку, и наверняка лишили эмоций, как Тёмного. Мы его уже нашли, – передал Лета. – К сожалению, пока не знаю, сможет ли он восстановиться. Франкотт мог бы диагностировать его… но он пока в заключении».
– Неужели Криззен не сумел передать бирку через тебя? – прошептала Кэри. – Тогда уж пусть только выведут наружу!
«Не выйдет. У эна Криззена сейчас прав чуть больше, чем у табуретки. У него отобрали и бирки, и оружие, его даже к собственному кабинету пока не подпускают. Да и не ушла бы ты от них с биркой. Вот увидишь – только и будут, что тебя за руку держать. Но клянусь, Кэри. Я… мы тебя вытащим».
– Поняла, – Кэри не чувствовала ни радости, ни облегчения, только тупое безразличие и очень слабое беспокойство. Оно прорывалось сквозь все блокирующие чары. Видимо, будучи достаточно слабым, ниже уровня допустимых волнений, это беспокойство не подлежало блокировке. – А теперь уходи и больше так не рискуй.
– Поверить не могу… ты беспокоишься за судьбу Тёмного мага? – почти беззвучно спросил Вильермо Лета, тихо фыркнул прямо ей в ухо и щекотнул губами возле самой шеи.
Кэри снова забыла, как дышать. Но решительно отодвинулась ещё на полшага.
– Уходи, – сказала вслух, не таясь.
Охранник открыл дверь, всунулся почти наполовину, с подозрением воззрился на них.
– Прощай, дочка, – сказал Лета. И ушёл.
Побег? Да ещё организованный при участии чуть ли не всего участка? Ничего себе. Кэри уставилась в потолок. Она решила даже не думать об этом. Стоило только её мыслям возвратиться к побегу, как Кэри начинала очень тихо мурлыкать мелодию – простенькую, незамысловатую, из наиболее привязчивых. Её часто играли уличные музыканты: «Часики», народная песенка, лет пятнадцать или около того назад ставшая одним из любимых светских танцев. Мелодию эту знали все, и стоило её хоть раз напеть – как она начинала повторяться в голове вновь и вновь.
Кэри всегда использовала её для внутреннего блока. Как и теперь.
«Часики тикают, часики бьют. Бьют от полуууудня и до полуноооочи. Часики, часики спать не дают. Я тебя люблю, я люблю тебя оооочень», – пелось в незатейливом припеве.
