Текст книги "Лето мафии"

Автор книги: Э. Дюк Винсент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Отец покачал головой.

– Джи-джи все равно будет знать, что это твоих рук дело.

– Но я обстрою все так, что он ничего не сможет предпринять, – сказал я. – У меня есть одна мысль.

Выпрямившись за столом, отец внимательно посмотрел на меня. Затем медленно взял кружку и допил кофе. Почесал переносицу указательным пальцем. Наконец улыбнулся, и я понял, что отец мной гордится, но вместе с тем его раздирают противоречивые чувства. Ему нужны ответы, но он сознает, что получить их будет очень опасно.

– Полагаешь, ты сможешь? – спросил он.

Я пожал плечами. Как я считал, мне пришел в голову очень неплохой план, но в нем были тонкие места, и я не сомневался, что отец станет возражать. Поэтому я решил пока что ни во что его не посвящать. Я ограничился уклончивым:

– Попробовать стоит.

На мгновение задумавшись над моим ответом, отец сказал:

– Уже поздно. Я хочу хорошенько все обдумать. Поговорим завтра и тогда уже решим.

– Последнее слово будет за тобой, – сказал я.

Встав из-за стола, отец сгреб пиджак и направился к двери. Я взял кружку, подошел к раковине и бросил через плечо:

– Спокойной ночи, папа.

Постояв в дверях, отец обернулся.

– Знаешь, если с тобой что-нибудь случится, твоя мать… она меня убьет.

Кивнув, я улыбнулся. Я был единственным ребенком. Когда мама меня рожала, возникли какие-то проблемы, и после этого она больше не могла иметь детей.

– Знаю… – сказал я. – Я буду очень осторожен.

– Спокойной ночи, Винченцо, – сказал отец и, развернувшись, направился в спальню.

Услышав, как за ним закрылась дверь, я вымыл кружку и прошел в гостиную. Взяв телефон, я размотал провод удлинителя и вылез в окно. Я набрал номер «Копакабаны».

Глава 12

Пятница, 25 августа

Все кварталы от Тридцать четвертой до Тринадцатой улицы между Шестой авеню и Гудзоном относятся к Челси… Территории Драго. Федеральный склад Драго располагается на Двенадцатой авеню напротив Двадцать четвертой улицы. Длинное четырехэтажное здание тянется к реке больше чем на пятьсот футов. Кафе «Мустанг» находится в квартале к северу, на Двадцать пятой улице, окнами на реку.

Мы с Рыжим пришли в «Мустанг» первыми. Это было претенциозное заведение с обилием хромированных поверхностей и яркого неона и убийственным кофе, где тусовалась творческая богема, так мастерски воспетая Раньоном. [12]12
  Раньон Деймон – американский журналист, писатель, автор красочных описаний Нью-Йорка и его обитателей от актеров Бродвея до гангстеров.


[Закрыть]Вдоль всей стены с окнами от пояса до потолка тянулись кабинки, каждая со своим небольшим музыкальным автоматом на столике. Напротив – длинная стойка из хромированной стали с сорока высокими табуретами, обтянутыми искусственной кожей, а на ней через каждые шесть футов – снова маленькие музыкальные автоматы. За стойкой у многочисленных разделочных столов, плит и духовок трудились повара, однако господствующее положение занимали кофейные турки. Эти цилиндры из нержавеющей стали имели в вышину пять футов. Официантки, готовившие кофе, утверждали, что турки никогда не моются, и гордились тем, что к концу дня в чашке можно поставить ложку. Однако в первую очередь кафе было знаменито своими бостонскими булочками с заварным кремом, которые действительно были первоклассными.

Мы с Рыжим вошли в «Мустанг» уже после окончания утреннего наплыва посетителей. Беглый взгляд по сторонам: несколько завсегдатаев у стойки и две небольшие компании в кабинках. Мы устроились у самого выхода, подальше от остальных посетителей, и к нам тотчас же подошла рыхлая, крашенная под блондинку официантка с карандашом и блокнотом наготове. На ней были шорты в обтяжку, крестьянская рубаха, завязанная узлом на животе и сапожки на низком каблуке – все белое; самый неподходящий цвет для тех, кто страдает избыточным весом, но в данном случае он был просто убийственным. На карточке в форме сердца было написано ее имя: «Агнес».

Я заказал:

– Кока-колу и бостонскую булочку с кремом.

Рыжий сказал:

– Кофе – черный.

Рыжий не только отличался крайней немногословностью; из всех ребят он был единственным, у которого хватало смелости заказывать легендарный кофе. Удостоив его одобрительным кивком, Агнес черкнула в блокноте и удалилась.

Через несколько минут появился Мальчонка. Увидев нас с Рыжим, он вдруг заметил человека, который только что вышел из мужского туалета в дальнем конце зала. Этот человек уселся на последний табурет перед стойкой. Мальчонка похлопал рукой воздух ладонью вниз, показывая, чтобы мы оставались на местах, а сам неспешной походкой направился в дальний конец зала и сел в угловую кабинку за спиной незнакомца.

Проследив взглядом появление Мальчонки, Агнес, стоявшая у одной из огромных турок, неодобрительно покачала головой. Мальчонка был в проклепанных черных джинсах, высоких ботинках из змеиной кожи и футболке с эмблемой «Золотых перчаток». Его лицо было растянуто в самодовольной ухмылке. Пряжку ремня украшал сверкающий череп, а из кармашка на рукаве футболки торчала пачка «Кэмел». Всем своим видом Мальчонка кричал: «Я уличный бандит».

Поставив на столик кока-колу, кофе и булочку, Агнес, покачивая бедрами, направилась к Мальчонке. С вызовом выпятив вперед грудь, она склонила голову набок и поднесла карандаш к блокноту.

– Ну, чем будем травиться? – насмешливым тоном поинтересовалась она.

Прочитав ее имя на карточке, Мальчонка заказал:

– Бостонскую булочку с кремом и кока-колу.

– И больше ничего, крутой мальчик? – презрительно фыркнула официантка.

Мальчонка скрестил руки на столе.

– Да, Агнес, номер телефона твоего страхового агента. Я хочу убедиться в том, что ты застрахована от несчастных случаев, потому что именно это с тобой сейчас и произойдет.

Вскинув подбородок, Агнес удалилась.

Мужчине, сидевшему за стойкой напротив Мальчонки, было под тридцать. Он был разодет по последнему писку тогдашней моды – небесно-голубой костюм с зауженными книзу брюками и огромными лацканами пиджака, нежно-розовая рубашка и широкий галстук в тон, завязанный таким же широким виндзорским узлом. Его осунувшееся, нездоровое лицо было покрыто оспинами, блестящие иссиня-черные волосы были слева гладко зализаны с пробором, а справа вздыблены в валик. Мужчина наблюдал за Агнес в зеркало на стене. Когда она ушла, он развернулся и слащаво улыбнулся Мальчонке.

Я сразу же узнал Карло Риччи, одного из заместителей Поля Драго. Несомненно, Мальчонка прошел в дальний конец зала для того, чтобы отвлечь на себя внимание Карло и дать нам с Рыжим возможность незаметно выскользнуть из кафе. Разумеется, он и знать не мог, что даже если Риччи и заметит нас, это ничего не изменит.

Поднявшись со стула, Карло подсел в кабинку к Мальчонке. С преувеличенным изяществом уложив шляпу на стол, он мрачно усмехнулся. Мальчонка сказал:

– Карло, я не слышал, чтобы кто-нибудь предложил тебе сесть.

Карло, буквально источая лживое дружелюбие, объяснил:

– Это потому, что ты был слишком далеко. От «Адской кухни» сюда, до Челси, звук доходит с большим трудом.

– Если ты хочешь мне что-нибудь сказать, вываливай, не тяни, – сказал Мальчонка. – Я человек занятой.

– Это как раз то, что и сбило меня с толку, – сказал Карло. – Такой занятой человек, как ты, находит время, чтобы уйти так далеко от своих мест только ради какой-то булочки. Я ничего не понимаю…

Мальчонка презрительно фыркнул.

– С каких это пор ты начал думать? Драго не платит тебе за то, чтобы ты думал. А я вот никак не могу взять в толк, как это у него хватает ума тебе платить вообще хоть что-то.

Карло побагровел, но тотчас же взял себя в руки и, улыбнувшись, встал и надел шляпу.

– Можешь не сомневаться, я обязательно передам Драго, что ты считаешь его дураком. И тогда, возможно, тебе придется подумать уже о том, чтобы связаться со своим собственнымстраховым агентом. – Он прикоснулся к полям шляпы. – Чао, крутой парень.

Приблизившись к выходу, Карло заметил нас с Рыжим, но как раз когда он собрался было что-то сказать, дверь открылась и появился Бенни, а следом за ним Луи с Порошком.

– Вот те на… настоящее совещание в верхах… Что ж, желаю вам насладиться бостонскими булочками.

С издевкой помахав рукой, он вышел.

Ткнув ему вслед большим пальцем, Порошок спросил:

– Это еще что за цирк?

Мальчонка презрительно махнул рукой.

– Да так, Карло пытался умничать… вот только теперь Поль Драго узнает, что мы здесь.

Разумеется, Карло обязательно доложит боссу, что видел нас на своей территории – всего в квартале от склада, в который мы намеревались наведаться сегодня вечером; но опять же, план, который я замыслил, делал это несущественным.

Вернулась Агнес, и Порошок схватил ее за руку. Указав на стоящие передо мной кока-колу и тарелку с булочкой, он сказал:

– Мне того же самого – но только две порции.

Бенни и Луи заказали по булочке и кока-коле. Рыжий знаком попросил повторить, затем раскрыл нож с выкидным лезвием и принялся стругать спичку. Бросив взгляд на руку Порошка, сжимающую ее запястье, Агнес собралась было возмутиться вслух, но, увидев в руках Рыжего нож, передумала и решила не строить из себя недотрогу. Осторожно убрав руку Порошка, она ушла.

– А где Прыгун? – спросил я.

Подняв бровь, Порошок сказал:

– У него урок пения.

– Что?

Я знал, что отец Прыгуна певец – он пел в хоре «Метрополитен-опера». Но Прыгун?

Пожав плечами, Порошок повторил:

– У него урок пения. В последнее время Прыгун стал подумывать о том, чтобы пойти по стопам своего старика.

Мальчонка пришел в ужас.

– Но он же заикается, черт побери! Как он собирается петь?

– Его старик считает, пение как раз вылечит его от заикания, – сказал Порошок. – И тогда, если выяснится, что Прыгун может петь, старик устроит его к себе в театр… чтобы тот ходил с копьем рядом с ним.

– В театр? – спросил Луи. – Прыгун собирается петь в опере?

Порошок устало кивнул.

– С копьем в руке, рядом со своим стариком, в хоре «Метрополитен».

Раскинув руки, Мальчонка пробормотал:

– Многое я слышал…

– Отлично, – сказал я, торопясь покончить с этим, – а теперь предлагаю перейти к делу. – Я помолчал, ожидая возможных замечаний, но их не последовало. Я продолжал: – Кажется, я придумал один способ, но только он очень сложный.

– И что же ты придумал? – спросил Мальчонка.

Пока что я не собирался раскрывать свой план. Я надеялся, что он приведет к успеху, однако ничего подобного мы до сих пор не предпринимали, и меня беспокоил недостаток опыта. Остаток дня я собирался потратить на то, чтобы придумать что-нибудь попроще, а это означало, что нам нужно будет установить за складом наблюдение. Я приказал Мальчонке угнать грузовик, поставить его на углу Двадцать четвертой улицы напротив Федерального склада и попытаться найти слабые места. Рыжему и Бенни предстояло по очереди сменять Мальчонку. Задача Порошка заключалась в том, чтобы проникнуть за ворота, выяснить, как работает система сигнализации, и установить распорядок охранников. Я сказал, чтобы он ждал до полудня, а затем, когда все на складе уйдут на обед, провернуть штучку с «Сабретт». Эту штучку мы уже не раз проделывали в прошлом, потому что она очень простая и невероятно действенная. Когда все будет закончено, я начиная с пяти вечера буду ждать Порошка и Луи в «Таверне Барлоу».

«Таверна Барлоу», кафе в Нижнем Ист-Сайде, было известно как место встречи банды Сокса Ланцы по прозвищу Носки. [13]13
  Непереводимая игра слов – имя персонажа созвучно английскому socks – «носки».


[Закрыть]Сокс Ланца заправлял знаменитым Фултонским рыбным рынком, который снабжал Нью-Йорк всей рыбой и значительной частью других морепродуктов. Ланца обкладывал данью каждую рыбину, проходившую через рынок; воистину это была курица, несшая золотые яйца, но только в чешуе. Мафия зарабатывала на Фултонском рынке целое состояние. Я знал, что после работы ребята Ланцы торчат в «Таверне Барлоу», и мне был нужен бумажник одного из них. План состоял в том, чтобы наметить жертву и, когда она отправится в туалет, пустить следом Порошка и Луи. Они зажмут парня Ланцы у писсуаров, и, пока Луи будет его отвлекать, Порошок стащит у него бумажник. Порошок вынимал из чужих карманов бумажники с такой же легкостью, с какой подбирал мелодию. Один раз, когда мы вернулись из кино домой к Бенни, он небрежным жестом бросил на дубовый стол все наши шесть бумажников, после чего отвесил торжествующий поклон. Никто из нас ничего не почувствовал.

Как только я упомянул про бумажник, Мальчонка все понял.

– Мы подбросим его на Федеральный склад? – спросил он.

– Точно, – подтвердил я.

– Ничего не получится, – возразил Мальчонка. – Во-первых, Джи-джи будет знать, что это мынаведались на склад. И во-вторых, у того типа, который останется без бумажника, наверняка будет алиби – и настоящее!

– Неважно, – сказал я. – Бумажник будет предназначаться исключительно для Драго. Он явится ниточкой, за которую тянуть. Ну а Джи-джи – да, он будет знать правду, но я заставлю его держать язык за зубами.

Луи высказал свое мнение голосом Джимми Кэгни:

– Ммм… я никогда не слышал… чтобы кому-нибудь удавалось… заставить Джи-джи сделать то… чего он не хочет.

Бенни покачал головой:

– Я так ничего и не понял.

– Вчера вечером я звонил Терри, – объяснил я. – У нее есть подруга-актриса, родом из Англии. Ее зовут Джилл. Джилл снимает квартиру в Ист-Сайде – а платит за нее Недотрога Грилло.

Порошок пожал плечами.

– Подумаешь, он снимает своей телке крышу. И что с того?

Я пропустил его замечание мимо ушей.

– Каждую пятницу Грилло одалживает квартиру Джи-джи, чтобы тот развлекался там с женой Дэнни Пизано.

– Матерь божья! – воскликнул Мальчонка. – Но ведь Пизано – капорежиме в Семье Джо Боннано! – Оглядев собравшихся за столом, он снова посмотрел на меня, ожидая продолжения.

Всем нам было известно, что Джо Банан был главой одной из пяти самых могущественных нью-йоркских Семей. Сознательно решиться выводить из себя его или его ближайших соратников мог только полный идиот.

Я кивнул.

– Совершенно верно… Поэтому я рассчитываю, что если припугнуть Джи-джи фотографиями, на которых он трахает миссис Пизано, – а их любезно согласилась сделать Джилл, – Джи-джи из страха развязать войну с Пизано и семейством Боннано даже не пикнет о том, откуда собольи шкуры.

Ребята долго молча смотрели на меня, затем переглянулись друг с другом. Все, кроме Рыжего, пробормотали слова одобрения. Рыжий, перестав строгать спичку, спросил:

– Почему?

– Что почему? – переспросил я.

– Джилл, – сказал Рыжий.

Мальчонка первым подхватил его мысль.

– Да. А ею-то что движет?

– Месть, – ответил я. – Недотрога ее бьет и вообще обращается как с последней скотиной. Кроме того, Джилл ненавидит его за то, что он заставляет ее пускать в свою кровать Джи-джи.

Лицо Порошка растянулось в широкой улыбке.

– Просто замечательно! – сказал он.

Да, замечательно, согласился я… если только Джилл удастся сделать фотографии. План заключался в том, что как только Джи-джи пожалует к ней в гости вместе с миссис Пизано, позвонит швейцар и предупредит Джилл и та спрячется в шкафу в спальне. Джи-джи даже в голову не придет искать ее там, потому что его будет интересовать миссис Пизано, а не гардероб. Джилл сделает обличительные снимки и передаст пленку Терри. Терри отнесет пленку фотографу, который снимал ее на сцене. Тот проявит пленку, отпечатает снимки и вернет все Терри, а та утром передаст фотографии мне. Единственное, я не сказал ребятам, как нам предстоит проникнуть на склад Драго, если в течение сегодняшнего дня я не смогу придумать ничего более простого.

– А ты сам где будешь? – спросил Мальчонка.

– С вами до часу дня, – сказал я. – Потом с Терри, а затем проведу пару часов с Сидни. После этого в пять вечера я встречаюсь с Луи и Порошком в «Таверне Барлоу», и как только нам удастся раздобыть бумажник, мы поспешим к вам. А вы будете ждать на Двадцать четвертой и следить за складом. – Бросив на стол десятку, я сказал: – Вот и все.

Хлопнув кулаком в ладонь, Мальчонка воскликнул:

– Тогда за дело!

Я вытянул руку вперед, ладонью вниз. Ребята повторили это движение, укладывая руки поверх моей. Через секунду Мальчонка сказал:

– Да!

Мы разобрали пирамиду. Это был акт единения. Мы выполняли этот обряд с тех пор, как перешли в среднюю школу.

Когда мы вышли из кафе, Мальчонка отвел меня в сторону. Сунув руки в карманы, он небрежно заговорил о каких-то пустяках, и мы постепенно отстали от остальных.

– Ты рассказал своему старику о Терри?

– Пока что нет.

– Бога ради, Винни, рано или поздно он все узнает.

– И когда это произойдет, отец меня убьет.

– Так попроси мать переговорить с ним.

– А если об этом узнает мать, она убьет Терри.

– В таком случае, купи пару гробов. О чем ты думаешь? Девчонка работает гардеробщицей в «Копакабане», черт бы ее побрал. Твой старик частенько наведывается в «Копу». Проклятие, может быть, Терри продает ему сигары! Наверняка она переспала уже с половиной ребят из мафии. Откуда ты знаешь, что она не на содержании у одного из них?

Я покачал головой.

– Она меня любит. Мы любим друг друга.

– Да она по возрасту тебе в матери годится! – воскликнул Мальчонка.

– Ей только двадцать девять, – возразил я.

– Ну и что? Она могла завести тебя совсем молодой. В мире есть места, где женщины рожают уже в двенадцать.

– Слушай, Мальчонка, не лезь не в свое дело, – как можно спокойнее произнес я. – Я знаю, что делаю.

Мальчонка покачал головой.

– Ну да, знаешь. И все же купи на всякий случай пару гробов.

– Заткнись! – отрезал я.

Мальчонка знал, когда надо остановиться. Он развел руками, склонил голову набок и поспешил догнать остальных.

С тех пор как мы начали встречаться друг с другом, Терри спала до того самого момента, пока я ее не будил, утверждая, что сексуально голоден, словно «старый будильник». Мне очень нравилась эта игра. Терри открывала дверь полусонной – без косметики, в сногсшибательном белом атласном халате, который каждый раз производил на меня то же впечатление, что и при первой встрече. Все остальное происходило на автомате.

Приблизительно через минуту после того, как перелив колокольчиков возвестил о моем приходе, Терри впустила меня к себе и обвила руками шею.

– Ммм… – ласково проворковала она.

Поцеловав ее в шею, я ответил:

– И тебя тоже ммм.

Отстранившись, Терри игриво ткнула меня в кончик носа указательным пальцем.

– Смотри не потеряй свое место, – сказала она и зашлепала босиком к столу, который отделял гостиную от кухни, где начала варить кофе.

Присоединившись к ней, я спросил:

– Ты уже переговорила с Джилл?

Терри кивнула.

– Вчера вечером, сразу после твоего звонка, она пришла в клуб вместе с Грилло. Как обычно, тот провел ее по залу словно породистого пуделя на выставке собак. – Ее голос наполнился негодованием. – Но знаешь, что произошло, когда они наконец сели за столик?.. – Терри помолчала для пущего эффекта. – Грилло просто перестал обращать на нее внимание – он встал и стал обходить знакомых за соседними столиками. Через пару минут Джилл встала и подошла поздороваться со мной.

Поставив на стол кофейник, Терри достала кружки и уселась напротив меня.

– Она готова? – спросил я.

– Все произойдет сегодня, – подтвердила Терри, бесконечно радостная. – Как только Джи-джи войдет в подъезд, швейцар позвонит Джилл и она юркнет в шкаф в спальне.

– Джилл должна понимать, что Джи-джи сразу догадается, откуда фотографии, – предупредил я.

– Это не имеет значения, мой сладкий. К завтрашнему вечеру ее маленький старый самолетик уже будет на полпути к Лондону. Джилл всегда мечтала о том, чтобы вернуться домой. Просто она ждала возможности сквитаться.

– Спасибо, Терри, – искренне произнес я. – Ты спасла мою задницу.

Перегнувшись через стол, Терри поцеловала меня.

– И очень неплохую задницу.

Поцеловав ее в ответ, я сказал:

– Я тебя люблю, Терри…

Она улыбнулась.

– То, что ты чувствуешь, мой сладкий, мы, вишенки из Джорджии, называем похотью.

– Я могу отличить одно от другого.

– Для этого ты слишком молод, – насмешливо произнесла Терри.

– Спорим?

Она снова ткнула мне в нос пальцем.

– Насколько сильно и как долго?

Я рассмеялся.

– Так сильно, как ты только хочешь, и столько, сколько это будет продолжаться.

Терри сразу стала серьезной.

– Так долго ничто не длится, мой сладкий… – покачала головой она. – У нас есть только настоящее, и мы должны им воспользоваться. – Встав, она взяла меня за руку. – Пошли… забудь о кофе.

Улыбнувшись, Терри провела меня в спальню. И снова… волшебство.

Глава 13

Возвратившись домой в три часа, я застал Сидни сидящим на крыльце. Было самое жаркое время суток, поэтому никто не колотил мячом в стену, не играл в стикбол и не прыгал через скакалку. Соседские ребята открутили кран пожарного гидранта и резвились в струе воды ватагой сумасшедших эльфов. Все они были раздеты донага – а Сидни был в свитере и ермолке.

Подойдя, я окликнул его по имени, и он тотчас же вскинул голову. Его лицо растянулось в широкой улыбке, и он торопливо сбежал по лестнице.

– Тебе удалось освободиться?

– Ну, разве я мог устоять перед Гэтсби?

Обняв Сидни за плечо, я уже собрался уходить, но тут из-за угла показался Прыгун. Он пел – страшно фальшивя, но пел: «До-ре-ми-фа-соль-ля-си-до… До-си-ля-соль-фа-ми-ре-до-о-о-о». Устремив взгляд в небо, Прыгун прижимал одну руку к сердцу, а другую откинул параллельно земле ладонью вверх, словно исполнял арию. Он продолжал вокализ до тех пор, пока не заметил нас, после чего резко умолк. Похоже, он немного смутился, поэтому я сказал:

– Карузо! Что новенького в «Метрополитен»?

Приняв мои слова как комплимент, Прыгун радостно улыбнулся.

– Т-тебе понравилось?

– Тебя обязательно возьмут в оперу.

Он просиял.

– П-правда?

– Ну, конечно, – подтвердил я, поворачиваясь к Сидни. – Правда, Сидни?

Это застало Сидни врасплох. Он посмотрел на меня так, будто я спятил, однако не могло быть и речи о том, чтобы обидеть Прыгуна, поэтому, помявшись, Сидни промямлил:

– Ну… правда… это очень… здорово. Правда, здорово.

Широко улыбнувшись, Прыгун сказал:

– Спасибо, ребята. Мой папа говорит, опера в-вылечит меня от з-заикания. А вы ч-что думаете?

Сидни недоуменно наморщил лоб. Казалось, он молча взывал ко мне: «Черт побери, ну как ответить на такой вопрос?»

– Всякое возможно, – пришел на помощь я.

Повернувшись к Сидни, Прыгун спросил:

– А ты любишь оперу?

– Ну, я никогда не был в театре, но мой отец слушает оперы по радио, так что я кое-что слышал. Мне понравилось.

– Не хочешь сходить со мной з-завтра?

– Куда? – спросил Сидни.

– На субботний утренний спектакль в «М-метрополитен», – гордо ответил Прыгун. – «Аида»! Отец договорился с охранником, чтобы меня пустили через служебный вход.

– Ого! – обрадовался Сидни. – Конечно, хочу. Я спрошу у папы.

Прыгун повернулся ко мне.

– Ну а ты, Винни?

Я покачал головой. Если сегодня ночью мы обчистим Федеральный склад, в субботу нам предстоит отвозить товар – и я не знал, когда раздадутся первые отголоски и какими они будут.

– Завтра никак не могу, Прыгун. Как-нибудь в другой раз.

– Ладно… ребята, а вы, как всегда, идете в библиотеку?

– Спешим, – подтвердил я.

Прыгун виновато уронил голову.

– Винни… я насчет сегодняшнего утра. Извини. Порошок зашел за мной, и мы были уже у самой д-двери, когда нас схватил за шиворот мой старик. Оказывается, он договорился отвести меня на урок п-пения.

– Знаю. Порошок все объяснил. Ничего страшного. Позволь задать тебе один вопрос, – продолжал я. – Тебе нравится петь?

Прыгун замялся.

– Ну, н-нет. То есть, я хочу сказать, н-не знаю. Может быть. Просто я п-подумал, что, наверное, пора задуматься о будущем, понимаешь? – виноватым голосом продолжал он. – Вы все уже расквитались со школой, а м-мне еще год учиться. У меня никогда н-не было особой склонности к тому, чем мы занимались, – тебе это хорошо известно, Винни. Если бы к моменту окончания ш-школы я выучился п-петь, может быть, я н-начал бы честную жизнь. Конечно, в-великого певца из меня не получится, но, быть может, я смогу стать таким, как мой старик. Он зарабатывает н-неплохие бабки, воспитал нас нормально… ты понимаешь, к ч-чему я клоню?

Посмотрев на своего троюродного брата, я вдруг осознал, что он говорит правду. Прыгун не был отлит для такой жизни. Наверное, я совершил ошибку, из чувства жалости пригласив его в банду. Я не мог сказать, сможет ли он когда-нибудь зарабатывать на жизнь пением, но мафиози из него точно никогда не получится.

Я сказал:

– Да, Прыгун, я тебя прекрасно понимаю. Продолжай петь. Поговорим обо всем позже, ладно?

– Спасибо, Винни, – с нескрываемым облегчением произнес Прыгун. – Как скажешь.

– Ни о чем не беспокойся. – Я похлопал Прыгуна по плечу, отпуская его. – До встречи.

– Х-хорошо, – сказал Прыгун и пошел своей дорогой.

Я повернулся к Сидни.

– Ну что, ты готов поздороваться с Гэтсби?

Сидни с жаром закивал, и мы направились на восток по Тридцать шестой улице. Перебежав на противоположную сторону, чтобы не промокнуть насквозь под струей из пожарного гидранта, мы в шутку погрозили резвящимся малышам. Прозрачное облачко мелких капелек воды, поднятое бушующим гейзером, все-таки обдало нас, и ребятишки пришли в восторг. Радостно запрыгав, они закричали, призывая нас присоединиться к ним. Картина была знакомая, и я словно вернулся на десять лет в прошлое, когда сам был ее частью. Мир определенно стал другим. В Европе завершилась большая война, в Корее началась маленькая. Чак Йегер преодолел звуковой барьер, и мы впервые услышали о такой вещи, как компьютер. Но Нью-Йорк, наверное, в своей сути остался тем же. «Адская кухня», по-прежнему разделенная по национальному признаку, все так же не умела прощать и противилась переменам, и здесь все так же играли на улице дети. Рассмеявшись, я вытер лицо, и мы пошли в направлении Десятой авеню мимо рядов мусорных баков, которые дожидались утренней машины. Когда машина приедет за ними, разочарованные люди, питающие отвращение к своему уделу в жизни, будут колошматить проржавевшими баками по бетонным тротуарам, давая выход разочарованию. Эта металлическая симфония способна была разбудить и мертвого, и я всегда старался ее пропустить.

Дожидаясь сигнала светофора, мы остановились на углу Десятой авеню рядом с высокой блондинкой в туфлях на шпильках, обтягивающих розовых шортах и блузке, из которой грозило вот-вот вывалиться ее содержимое. Поймав многозначительную улыбку блондинки, обращенную ко мне, Сидни дернул меня за футболку.

– Как поживает Терри? – нарочито громким голосом спросил он.

Раскусив его намерения, я усмехнулся.

– Терри поживает хорошо. Лучше всех. Я объяснил ей, что сегодня мне надо будет уйти пораньше, чтобы встретиться с тобой, и она просила передавать тебе привет.

– Замечательно… и ты тоже передай ей привет от меня, – сказал Сидни.

Нам загорелся зеленый свет, и блондинка первой направилась на противоположную сторону. Обернувшись, она снова улыбнулась, и Сидни громко выпалил:

– Быть может, мы как-нибудь пообедаем с твоей подругой.

– Разумеется, – ответил я. – Я позабочусь об этом.

Я выразительно пожал плечами блондинке; она, снисходительно пожав плечами в ответ, ускорила шаг.

Когда мы дошли до библиотеки и стали подниматься по огромной лестнице, которая вела к главному входу со стороны Пятой авеню, я вдруг поймал себя на мысли, что за какие-то несколько месяцев успел полюбить подниматься по этим ступеням. Если знания действительно являются силой, то эта лестница, несомненно, вела к генератору. Но в самом конце этого лета она привела нас с Сидни к тому, что в корне изменило нашу жизнь.

Мы с Сидни вышли из библиотеки как раз тогда, когда только начинался вечерний час пик. Спустившись по лестнице, мы повернули на юг, вливаясь в людской поток. Кто спешил на свидание, у кого впереди был вечер в одиночестве с книгой; одних ждал ужин в кругу семьи, другие торопились «на водопой», хваля господа за то, что сегодня пятница. Судя по одежде, это были служащие низшего и среднего звена: мужчины в легких летних костюмах, многие с пиджаком, перекинутым через руку, чтобы спастись от жары; женщины в сарафанах или юбках и блузках. Но одно было общим у всех: все смотрели прямо перед собой, не обращая внимания друг на друга. Каждый спешил к своей цели, казалось, полностью сосредоточенный на том, что находилось где-то впереди, но оставалось недосягаемым. «Гражданское население», – подумал я, работяги, которые не замечают окружающего мира. Если я когда-нибудь разрешу Порошку запустить свои проворные пальцы в эту толпу, мы запросто сможем открыть магазин бумажников. Мне было даже жаль этих людей. Они живут тусклой жизнью без светлых пятен. У нас же, напротив, светлых пятен столько, что есть опасность получить ожог. Мы принадлежим к особому кругу: у нас есть Семья.

Мы пересекли Сорок первую улицу и направились на юг к Тридцать шестой. Сидни продолжал анализ романа Фитцджеральда, начатый еще в библиотеке:

– Так что хотя это и картина Америки двадцатых, по большому счету, это рассказ о человеке, который поднимается от лохмотьев к богатству, но обнаруживает, что на самом деле деньги не могут купить ему то, чего он в действительности хочет, – положения в обществе.

Он прижимал к груди экземпляр «Великого Гэтсби» так, словно это был новорожденный младенец.

– Он чем-то похож на Джорджио Петроне, – заметил я.

– На кого?

– На одного типа, тоже из книги – в которой перечислены преступники-рецидивисты. Этот Петроне…

Резко умолкнув, я схватил Сидни за руку, и мы остановились. Впереди прохожие поспешно расступались влево и вправо, освобождая дорогу шестерым наглым крепышам. Они шли развязной походкой, с презрительными усмешками взирая на расступающуюся перед ними толпу. Всем шестерым было лет под двадцать, все были в «форме» – черных футболках с пачкой сигарет, засунутой в закатанный левый рукав, зауженных книзу брюках и остроносых ботинках. Только слепой мог не узнать в них уличную банду, и только «штатский» мог не узнать Ника Колуччи и его «гремучих змей».

Я узнал самого Колуччи и братьев Сэла и Аля Руссомано, похожих на хорьков. Следом за ними шли двое новичков, которых я до этого не видел, и, наконец, Пит Станкович по прозвищу Вонючка. Он был чем-то похож на Распутина, только вдвое крупнее и вдвое крепче. На Пятой авеню банда выглядела чужеродным телом, что было очевидно по отвращению, с которым ее провожали взглядом прохожие.

Увидев нас с Сидни, Колуччи замедлил шаг и, злорадно ухмыльнувшись, засунул большие пальцы за ремень. Я не видел его с тех пор, как заставил вернуть ермолку Сидни; и вот сейчас, глядя на него во главе своей банды, я подумал, что он, вероятно, подкарауливал именно нас. Ник мельком взглянул на Сидни, затем снова уставился на меня.

– Винни… вот так встреча, – сказал он. – Вижу, ты продолжаешь свое высшее об-ра-зо-ва-ние.

Впервые до меня дошло, что Колуччи следил за моей дружбой с Сидни. Я решил, все дело в том, что он до сих пор не мог простить мне, что я вступился за еврея, однако на самом деле тут было нечто большее. Колуччи был одним из тех главарей банд, что покупали у меня планы операций, и сейчас его доходы упали, как и у многих банд Вест-Сайда. Недовольны были все, но в случае с Колуччи подмешивалась и личная обида. И сейчас его полностью устраивало соотношение сил: шестеро на одного с половиной.