Текст книги "Лето мафии"

Автор книги: Э. Дюк Винсент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Глава 51

Увидев знакомое лицо Джи-джи Петроне, выходящего из лимузина, швейцар позвонил в номер Костелло. Пять минут спустя Костелло лично встретил Джи-джи у дверей лифта и проводил его через гостиную в свой кабинет.

– Ты по-прежнему пьешь виски? – спросил он.

– Плесни чуть-чуть содовой, – ответил Джи-джи. – И положи дольку лимона, если он у тебя есть.

– Конечно, есть. – Открыв бар, Костелло приготовил коктейли для себя и для гостя. – Хороший у тебя костюм, – заметил он.

– Спасибо. От «Брук бразерс».

– Очень консервативный, – продолжал Костелло, подумав, что уж консервативным Джи-джи никак нельзя назвать.

Он вернулся с коктейлями, и они уселись друг напротив друга в кожаные кресла с высокими спинками. Между ними стоял кофейный столик с гнутыми ореховыми ножками; на нем была большая хрустальная ваза, прикрытая серебряной крышкой.

– Салют, – сказал Костелло, поднимая стакан.

– Да проживем мы сто лет, – ответил Джи-джи, тоже поднимая стакан.

– Как ты, несомненно, понимаешь, вся эта история с Вестой меня очень огорчила, – начал Костелло.

– Понимаю, он твой давнишний друг. Я очень сожалею.

– Спасибо. – Костелло пригубил коктейль. – Ты говорил, в основе всего этого несчастья лежит алчность.

– Об этом Веста расскажет сам.

– Он объяснит, почему ты похитил его сына?

Несомненно, Джи-джи понимал, что Костелло известно о моем похищении, и он был готов к этому вопросу.

– У меня не было выбора. В нашей среде завелась раковая опухоль, которая разрасталась, несмотря на твой приказ.

– Ну а мальчишка – с ним все в порядке?

– Разумеется. Как только Джино сознается в своих грехах и согласится навсегда покинуть нас, я позвоню и прикажу освободить его сына.

– И больше ты ни на чем не настаиваешь?

– Ни на чем.

Взяв хрустальную вазу, Костелло снял крышку.

– Скажи, Джорджио, тебе известно, что это такое?

Склонившись над вазой, Джи-джи недоуменно посмотрел на магнитофон. Ему еще не приходилось видеть ничего подобного.

– Какое-то электрическое устройство? – предположил он.

– Да, – подтвердил Костелло. – Если быть совсем точным, работает от батареек. – Протянув руку, он включил магнитофон.

На какое-то мгновение Джи-джи полностью опешил. Из этой маленькой металлической коробочки послышался его собственный голос. И тотчас же он узнал голос моего отца и понял, что это начало разговора в парке. Кровь отхлынула от его лица. Это невозможно! Джи-джи никак не мог взять в толк, как такое маленькое устройство способно записать разговор… егоразговор с Джино, однако сейчас он слышал все своими собственными ушами. Все до последнего слова.

Джи-джи посмотрел на Костелло, но у того лицо оставалось непроницаемым. Оглушенный, он снова перевел взгляд на металлическую коробочку. Джи-джи смотрел на нее словно зачарованный. А записанный разговор продолжался.

Наконец Джи-джи услышал свои собственные слова:

«Тогда Комиссия распорядится отправить тебя на вечный покой».

И ответ Джино:

«Я согласен».

И, наконец:

«Я так и полагал. Я уже договорился о встрече. В пять часов дома у Костелло».

Протянув руку, Костелло выключил магнитофон.

– Ну, Джи-джи, что ты скажешь теперь?

Джи-джи словно впал в ступор. Несколько раз беззвучно открыв и закрыв рот, будто рыба, он освободил узел галстука. Опустив взгляд, Джи-джи увидел, что у него дрожит рука. Кубики льда в стакане громыхали, выстукивая обвинительный ритм. Джи-джи поднес стакан ко рту и, закрыв глаза, залпом допил виски. Когда он открыл глаза, его ждал заключительный удар.

У кофейного столика стоял Альберт Анастасия.

Джи-джи почувствовал, как ледяные мурашки бегут у него по спине до самого затылка. Внутри у него все перевернулось, и он непроизвольно поежился.

– У тебя пять секунд на то, чтобы снять трубку, – сказал Анастасия. Его ледяной голос смог бы остудить лаву, а глаза были мертвыми – глазами акулы. Джи-джи вспомнил, что Анастасия не зря слывет самым безжалостным убийцей в Нью-Йорке.

– Альберт, я только…

– Осталось четыре секунды. – У Анастасии в руке появился револьвер 38-го калибра с глушителем.

Вскочив с кресла, Джи-джи бросился к телефону. Ему пришлось приложить все силы, чтобы попасть трясущимся указательным пальцем в отверстие наборного диска. По лицу у него потекли струйки пота. Роскошный костюм в полоску внезапно показался на нем с чужого плеча и мятым.

В дверях появился Анджело. Следом за ним в кабинет вошел мой отец.

– Где он? – спросил он, подходя к Анастасии.

Зажмурившись, Джи-джи стиснул себе переносицу.

– У меня на складе… – прошептал он, заканчивая набирать номер.

Обернувшись, отец кивнул в сторону двери.

– Анджело…

Кивнув, Анджело тотчас же вышел.

– Недотрога, – слабым голосом произнес в трубку Джи-джи, – отпусти мальчишку… Нет-нет, со мной все в порядке, просто отпусти мальчишку… Знаю… поговорим, когда я вернусь. За ним заедет Мазерелли… Да знаю я – но план изменился… Слушай меня, черт побери! Немедленно отпусти мальчишку, твою мать!

Бросив трубку на аппарат, он, шатаясь, дошел до кресла, рухнул в него и уронил лицо в руки.

– Очень хорошо, – сказал Анастасия. – А теперь расскажи нам о Дженовезе.

Подняв голову, Джи-джи посмотрел на сидящего напротив Костелло.

– Фрэнк, ты должен мне помочь… ради старой дружбы…

– Забудь о Фрэнке, долбаный нытик! – оборвал его Анастасия.

Джи-джи в мольбе протянул к нему руки. Они заметно дрожали.

– Фрэнк… пожалуйста…

– Джи-джи, расскажи ему о Дженовезе, – тихо промолвил Костелло.

Взгляд Джи-джи лихорадочно заметался между его тремя противниками. Костелло – Анастасия – мой отец – снова Костелло. Казалось, он перестал понимать, где находится. И вдруг он начал задыхаться. Его лицо исказилось в мучительной агонии. Судорожно сунув руку во внутренний карман пиджака, Джи-джи вытащил маленький флакон с таблетками. Однако, не успев его открыть, он издал булькающий звук и повалился лицом на кофейный столик. Его ноги несколько раз дернулись, и он затих. Опустив Джи-джи на пол, Анастасия перевернул его на спину и, опустившись на колени, пощупал шею, ища пульс.

– Сукин сын мертв! – наконец произнес он.

Взяв флакон, отец изучил этикетку, затем протянул его Анастасии.

– Нитроглицерин… сердечное лекарство.

Анастасия с отвращением отшвырнул флакон в противоположный угол.

– Этот член даже не доставил нам удовольствия его замочить!

Уставившись на труп, Костелло задумчиво кивнул:

– И он также не выдал нам Дженовезе.

Глава 52

Только я успел одеться, просунув руку лишь в один рукав рубашки, как дверь в комнатку распахнулась и вошел Беппо, болтая так, словно он и не умолкал.

– Хорошие новости, – сказал Беппо, присаживаясь на корточки рядом со мной. – Сейчас ты выйдешь отсюда… Знаешь, как говорится, всему хорошему рано или поздно приходит конец, так что, наверное, и плохому тоже должен приходить конец – как, например, сейчас. – Вставив ключ в наручники, он отпер замок. – Хотя, должен признать, лично я никак не предполагал, что именно это плохое завершится для тебя так быстро – надеюсь, ты меня понимаешь… потому что Недотрога ненавидит тебя всем своим нутром, и он был очень рад возможности подержать тебя здесь. Чуешь, к чему я клоню?.. Нет? Неважно; главное – ты отсюда уходишь.

– Как так получилось? – спросил я, поднимаясь с пола и разминая затекшие мышцы.

– Что как получилось?

– Как получилось, что я отсюда ухожу? – Я потер ссадины на запястьях, натертые наручниками.

– Ты что – придурок, который смотрит в зубы дареному коню? Какая тебе разница – Недотрога сказал, что ты убираешься отсюда, так что натягивай второй рукав и шевелись пошустрее.

Продолжая болтать, Беппо вывел меня из комнатки уборщиц и начал спускаться по лестнице вниз. На первом этаже главного ангара кипела бурная деятельность, машины разгружались и загружались. Мы прошли через стеллажи с одеждой, которые отгораживали заднюю часть склада, и оказались на площадке перед воротами. У дверцы стоял Недотрога Грилло.

Застыв на месте, я стиснул кулаки, силясь совладать с собой. Этот Грилло один из тех, кто убил Терри. Мне захотелось разорвать его на части. Я бросился было вперед – и тут же остановился. Мой отец не переставал повторять: «Мудрое отступление лучше глупой атаки». До Грилло было шагов тридцать, но мне показалось, я их сделал целых триста.

– Что ж, козел, – презрительно бросил Грилло, – твой старик тебя выкупил. – Хмыкнув, он отпер дверцу. – На твоем месте я бы собрал вещички. Погрей свои сопли. Отправляйся в Аризону – там сейчас чудненько. – Расхохотавшись, Недотрога подтолкнул меня вперед.

Споткнувшись о порог, я вышел на улицу и поморщился, ощутив на лице ослепительный жар солнца. Чтобы удержать равновесие, я схватился за бампер стоявшего у тротуара грузовика и тотчас же отдернул обожженные пальцы. Солнце превратило металл в раскаленную сковородку.

Улица была запружена потоком машин, обычным для Швейного района в будний день. В воздухе царила какофония диссонирующих звуков. Остановившаяся прямо посреди улицы легковая машина настойчиво засигналила, и я, подняв взгляд, увидел, как Анджело опускает стекло. Сзади стоял «Шевроле»-седан, за рулем которого сидел Бо Барбера. Анджело редко отправлялся куда бы то ни было без сопровождения.

– Винни! – окликнул он. – Сюда!

Пробравшись через поток медленно ползущих грузовиков, я сел к нему в машину.

– Ну, как ты? – спросил Анджело и, обернувшись назад, стал выжидать возможность втиснуться в транспортный поток. Через какое-то время до него дошло, что я ничего не ответил, и он снова повернулся ко мне. Я сидел, полностью убитый, уставившись перед собой.

– Винни, что случилось? – спросил Анджело.

– Терри умерла.

Анджело встрепенулся.

– Та гардеробщица? Что с ней случилось?

– Вчера ночью, когда меня схватили, Терри была рядом со мной.

– Господи, малыш, я очень сожалею. Мне известно, что она тебе нравилась.

– Да… она мне нравилась.

– А я думал, она уехала из Нью-Йорка.

– Да, уехала. А потом вернулась. Чтобы увидеться со мной.

– О боже… нам нужно много о чем поговорить.

– Да… много о чем.

Высунув в открытое окно руку, Анджело, не обращая внимания на сердитые гудки, подрезал какой-то пикап и рванул вперед.

В пять часов вечера к небоскребу «Маджестик» подъехал грузовичок без каких-либо надписей на бортах и остановился прямо перед главным подъездом, там, где высаживались из такси жители роскошных квартир. Из него вышли двое здоровяков в коричневых комбинезонах и направились прямо в вестибюль.

– Бенсон и Хеджес, к мистеру Костелло, – представился тот, что повыше.

Швейцар чуть заметно поднял бровь, выражая свое отношение к липовым фамилиям, затем оглядел здоровяков с ног до головы. Днем ему было дано распоряжение ждать в пять вечера прибытия нескольких групп гостей, и он даже получил список с фамилиями. Фамилии все были вымышленными, и швейцар это прекрасно понимал. Настоящие фамилии он видел под фотографиями, которые время от времени появлялись в нью-йоркских бульварных газетах. Однако в четыре часа дня швейцар получил новое указание неждать гостей из списка, а вместо этого встретить неких «Бенсона» и «Хеджеса», сотрудников компании, которая занимается чисткой ковров. С собой новоприбывшие привезли тележку, однако логотипа компании у них на комбинезонах не было. Поскольку рассуждать насчет того, почему в апартаменты Костелло приходят те или иные посетители, – занятие бесполезное, швейцар просто улыбнулся и набрал номер. Выслушав ответ, он кивнул и сказал:

– Хорошо, сэр. – Положив трубку, он указал на лифт. – Поднимайтесь до самого верха.

Костелло, положив трубку, сказал:

– Они уже поднимаются сюда.

– Надо отдать должное, этот членосос понимал толк в сигарах, – заметил Анастасия, выпуская облачко голубого дыма. Насладившись вкусом кубинской «Панателы», которую он забрал у Джи-джи, Анастасия покрутил сигару в пальцах. Он сидел в кресле у окна. Его пиджак висел на спинке кресла, а ноги были закинуты на кофейный столик. Мой отец сидел напротив.

Анастасия посмотрел на Костелло.

– Ты будешь звонить Грилло? – спросил он.

– Как только вот это уберут отсюда, – сказал Костелло, указывая на скатанный ковер, лежащий посреди комнаты. Это был Джи-джи Петроне.

Сразу же после смерти Петроне Костелло обзвонил членов Комиссии и отменил встречу. Он объяснил, что Петроне скончался от сердечного приступа, так и не успев изложить свою проблему. Таким образом, ее разрешил сам господь бог. Костелло решил скрытно вынести труп из номера и доставить его в погребальную контору «Ренальди». Затем он позвонит Недотроге Грилло, скажет ему о случившемся и объяснит, где найти тело. После чего Недотроге предстоит известить жену Джи-джи и заняться организацией похорон.

Мой отец сказал:

– Альберт, извини, что испортил тебе отпуск.

Анастасия махнул рукой:

– Не бери в голову. Европа уже начала мне надоедать.

– Какие у вас мысли насчет того, как быть с Дженовезе? – спросил Костелло.

– Замочить сукиного сына и предложить членам Комиссии убираться к такой-то матери, – сказал Анастасия и тотчас же добавил: – К тебе, Фрэнк, это не относится.

– Ну, спасибо, Альберт, – криво усмехнулся Костелло. – Ценю твои чувства. Хоть я по-прежнему и сижу во главе стола, голос у меня только один. Комиссия этого не потерпит.

– А как ко всему этому относится Маньяно? – спросил мой отец.

– Маньяно? Ему все по барабану, – презрительно произнес Анастасия. Ни для кого не было секретом, что Анастасия ненавидел Маньяно. Хотя Маньяно возглавлял Семью, а Анастасия был его ближайшим помощником, и мой отец, и Анастасия поддерживали Костелло, главу соперничавшего семейства Лучано. – О том, что тут происходит, ему известно меньше, чем уличной шпане! Маньяно заботит только политика и дружба с Камарадой.

Эмиль Камарада был вице-президентом Международной ассоциации портовых рабочих, и вместе с Маньяно они основали Демократический клуб Нью-Йорка. Анастасия терпеть не мог обоих и только ждал удобного случая, чтобы от них избавиться. Деятельность комитета Кифовера на время охладила его пыл.

– Я все равно настаиваю на том, что мы должны рискнуть, – продолжал Анастасия. – Замочим Дженовезе, а дальше будь что будет. Если этот коварный хрен останется в живых, мы все сыграем в ящик!

– Ты прав, Альберт, – согласился Костелло, – однако мы не предпримем никаких шагов до тех пор, пока продолжается телевизионная трансляция заседаний комитета. – Раздался звонок в дверь, и он поднялся с кресла.

– Трахать я хотел этого Кифовера, – проворчал Анастасия.

– К несчастью, – возразил Костелло, – пока что Кифовер трахает нас.

С этими словами он ушел встречать «сотрудников компании, которая занимается чисткой ковров».

Повернувшись к моему отцу, Анастасия спросил:

– Ну а ты что думаешь?

Тот покачал головой:

– Слишком много слабых мест. Грилло не поверит в наше объяснение того, как умер Петроне. И обязательно ответит. Карло Риччи известно все, и он до сих пор где-то разгуливает. К тому же остается еще Колуччи; мой сын не оставит его в покое. И, наконец, есть Дженовезе.

– Ты ведь понимаешь, что мы должны замочить этого ублюдка, иначе он замочит нас. Игра еще далеко не закончена.

Отец угрюмо кивнул.

– Понимаю.

В кабинет вернулся Костелло с двумя здоровяками в коричневых комбинезонах. Он молча указал на ковер. Те, не сказав ни слова, уложили ковер на тележку и выкатили из номера. После этого Костелло снял трубку.

– Недотрога, это Фрэнк… Да, он был здесь… Нет, его только что увезли… Да, я сказал «увезли»… Недотрога, у меня для тебя очень печальные новости. Ты знал, что у Джи-джи слабое сердце?.. Да, мы нашли таблетки… Он попытался, но умер до того, как успел их принять… – Помолчав некоторое время, Костелло спросил: – Недотрога? Ты меня слышишь? – Выслушав ответ, он кивнул. – Я отправил тело в погребальную контору «Ренальди», знаешь, где это?.. Несколько минут назад… Да, я очень сожалею, Недотрога. – Положив трубку, он налил себе стаканчик виски. Анастасия и мой отец молча проследили, как он опрокинул его в рот одним глотком.

– Ну? – спросил Анастасия.

– Он не поверил ни одному моему слову.

Мой отец выразительно посмотрел на Анастасию. Да, тот был прав: игра еще далеко не закончена.

Мальчонка первым увидел меня, когда я вошел в квартиру Бенни.

– Ура! – заорал он, отвесив боксерской груше такой свирепый удар, что та загудела, дергаясь в рикошете.

Мальчонка бросился обнимать меня, и тотчас же за ним последовали остальные, включая Прыгуна. Тот решил ослушаться отца и заглянуть к Бенни, чтобы узнать, нет ли каких-нибудь новостей обо мне. В одно мгновение я оказался погребен под лавиной объятий и рукопожатий.

Анджело и мой отец наблюдали за этой торжественной встречей, стоя в дверях. Мы подобрали отца у «Маджестика» по дороге к Бенни. Когда первый всплеск радости немного поутих, Мальчонка заметил Анджело и отца и торжествующе воскликнул:

– Вы его освободили!

Улыбнувшись, отец прошел внутрь.

– Да, – сказал он, – нам повезло.

Мальчонка повернулся ко мне.

– Как это случилось?

Собравшись с духом, я начал.

– Вчера ночью Недотрога и Карло схватили меня в квартире у Терри, – ровным голосом произнес я. – Они ее убили.

– Господи… – пробормотал Мальчонка.

– Боже, Винни, это такое горе, – сказал Порошок.

– Где она? – спросил Рыжий.

– Должно быть, тело забрал Грилло, – ответил я. – Куда – не знаю.

– А н-нельзя с-сообщить в полицию? – спросил Прыгун.

– Нет, – ответил мой отец. – Пока что мы не будем предпринимать никаких действий. Мы с Анджело разберемся с Недотрогой и Карло.

– Мы разыскали Колуччи, – сказал Рыжий. – Он в Хобокене.

– Скорее всего, Станкович и братья Руссомано с ним, – добавил Мальчонка.

Эти слова привлекли мое внимание. Пересилив свое подавленное настроение, я спросил:

– Вы в этом уверены?

Рыжий кивнул.

– На все сто.

– Отлично, – сказал я. – Сегодня же вечером мы отправляемся к ним, пока они не успели перебраться в другое место.

– Нет, – остановил меня мой отец.

Я повернулся к нему.

– Папа…

– Неразумно штурмовать дом, в котором предположительно заперлись четверо. Всякое возможно.

Я снова начал было возражать, но отец поднял руку, останавливая меня.

– Я хочу, чтобы вы сделали вот что. Возьмите машины. Отправляйтесь в Хобокен и наблюдайте за домом. Если Колуччи и его дружки выйдут на улицу, следите за ними. А я попрошу Костелло, чтобы он связался со своими друзьями из полиции. Полагаю, как только стемнеет, вы станете свидетелями задержания Колуччи и его банды.

– Но разве это возможно? – возразил я. – Хобокен находится вне юрисдикции полиции Нью-Йорка.

– Здешние фараоны свяжутся с полицией Хобокена. И предупредят о том, что в их городе скрываются подозреваемые, которые разыскиваются в Нью-Йорке.

– Но в таком случае Колуччи и его дружки останутся в Нью-Джерси, – напомнил я.

– Нет, – сказал мой отец. – Костелло позаботится о том, чтобы их сразу же переправили сюда и содержали здесь. Завтра монахини их опознают, и им предъявят обвинение в нападении. Итак, вы делаете только то, что я вам сказал, capisce?

Мы дружно закивали, и Мальчонка сообщил отцу адрес в Хобокене. После этого мой отец и Анджело ушли.

От Мальчонки не укрылось, что я не сказал ни слова.

– Как ты? – обеспокоенно спросил он.

– Завтра исполнится неделя, – сказал я.

– Что?

– Неделя с тех пор, как мы обчистили железнодорожный склад и забрали десять ящиков собольих шкур.

– Да, наверное, – согласился Мальчонка. – К чему это ты?

– И сколько всего произошло с тех пор: Петроне нас подставил, его уже нет в живых, как и Драго и Малого; Сидни в больнице, Терри убита. И все это случилось всего за одну неделю. За одну проклятую неделю.

– Не мы это начали, Винни, – сказал Мальчонка.

– Не мы. Но мы доведем дело до конца, – сказал я, направляясь к двери. – Пошли, я хочу принять душ и переодеться. По пути в Хобокен заглянем к Сидни.

Все, кроме Мальчонки, вышли на улицу. Он задержался в дверях, останавливая меня.

– Что ты хотел сказать: «доведем дело до конца»? – спросил он. – Что ты имел в виду?

– Нет никаких сомнений, что Карло или Недотрога попытаются вытащить Колуччи из-за решетки. Он слишком много знает. Я хочу, чтобы Бенни и Рыжий дежурили у полицейского участка и проследили за ним.

– Но ты же слышал, что сказал твой старик, – напомнил Мальчонка.

– Слышал, – сказал я, выходя на улицу. Покачав головой, Мальчонка последовал за мной.

Глава 53

Несмотря на то что Прыгун «отошел от дел», он настоял на том, чтобы поехать вместе с нами в больницу проведать Сидни, поэтому я отправил его вместе с Бенни и Рыжим в «Форде» первыми. Мальчонка, Порошок, Луи и я сели в «Бьюик». Мы завернули ко мне домой, чтобы я переоделся, а потом снова встретились с остальными на стоянке перед клиникой «Белльвю» – к этому времени началась жуткая гроза с проливным дождем. Никто не подумал о том, чтобы захватить зонты, поэтому мы выскочили из машины и, прикрывая головы газетами, побежали к подъезду. Когда мы добрались до вестибюля клиники, у нас в штиблетах хлюпала вода, а одежда промокла насквозь, – у всех за исключением Луи. По какой-то необъяснимой причине его черный костюм выглядел так, словно его только что отутюжили.

Мальчонка не мог поверить своим глазам. Он развел руками и недовольно проворчал:

– Да он абсолютно сухой! Твою мать, как ему это удается?

Прыснув, Порошок сказал:

– Он просто пробежал между каплями. Можешь как-нибудь сам попробовать.

– Я-то попробую, но тебе нужно будет, чтобы между каплями было по целому кварталу.

– Слушай, когда ты перестанешь шутить по поводу моих размеров?

– Когда ты прекратишь умничать.

Бенни, Рыжий и Прыгун уже ждали нас в вестибюле. Они узнали, что посетителей к больным пропускают только начиная с семи вечера. Я сказал:

– Хорошо, ждите в машинах. Я знаю, где лежит Сидни. Я прокрадусь к нему незаметно, а потом мы отправимся в Хобокен. Бенни и Рыжий, поезжайте туда первыми и ведите наблюдение. Прыгун, а ты можешь оставаться с нами, а если хочешь, лови такси и возвращайся домой.

– Я о-остаюсь с вами, – сказал Прыгун.

– Ты точно так решил?

– Т-точно, – подтвердил он. В голосе его не было никакой твердости, но Прыгун остался.

Самая большая сложность заключалась в том, чтобы пройти через приемное отделение к лифтам. Я решил даже не пробовать. Схватив мокрую газету, я выбежал назад под дождь и устремился к тому входу, к которому подъезжали кареты «Скорой помощи». Там, как обычно, царил упорядоченный хаос. Я пробрался через отделение, придерживая левую руку в правой, словно она была на перевязи. Никто меня не остановил. Заскочив в лифт, я ткнул кнопку «3».

Третий этаж оказался словно вымершим, если не считать двух дам в белом, поглощенных чем-то важным в комнате медсестер. Дождавшись, когда они повернутся ко мне спиной, я проскользнул по коридору и прошел в реанимационное отделение. Войдя в палату к Сидни, я застыл как вкопанный. Он сидел в кровати и читал книгу. От него по-прежнему отходили провода к мигающим мониторам, в вену на руке была воткнута игла капельницы, голова была скрыта бинтами, но, когда Сидни меня увидел, его лицо расплылось в радостной улыбке.

– Привет, Винни, – сказал он. – Я слышал, тебя выписали еще вчера.

– Верно, – подтвердил я. Мне не хотелось расстраивать Сидни рассказом о том, что еще произошло с тех пор, поэтому я поспешил переменить тему. – А тебе, судя по всему, гораздо лучше.

– Совершенно верно. Врачи по-прежнему беспокоятся, но я уже чувствую, что иду на поправку.

– Замечательно, Сидни. Ребята передают тебе привет.

Сидни улыбнулся.

– Как они?

– В полном порядке. Они внизу. Для посещений еще слишком рано.

– Передай им, я очень рад, что они пришли… – Сидни никак не решался задать следующий вопрос. Взяв стул, я пододвинул его к изголовью кровати и сел. Наконец Сидни поднял взгляд и спросил: – Полиция задержала тех, кто на нас напал?

– Пока что нет, но обязательно задержит, обещаю.

– Это ведь снова был Колуччи, правда?

– Да, вместе с тремя своими дружками, – машинально ответил я.

– Извини, Винни…

– За что?

– Это я во всем виноват.

– О чем это ты?

– Колуччи…

– Что Колуччи? – Внезапно до меня дошло, что я напрасно подтвердил подозрения Сидни. – Ты что, с ума сошел? Колуччи не имеет к тебе никакого отношения!

– К нам, – поправил Сидни, поникнув. – Это я потащил тебя в библиотеку. Все получилось, как и говорил Прыгун.

– Сидни… – Я остановился, стараясь придумать, как быть одновременно терпеливым и твердым. – Мы уже прошли через это… Послушай. В сравнении с тем, что сейчас происходит, мы с тобой меньше, чем комариные яйца. Тут действуют такие фигуры, как мой отец и Костелло, Петроне и Анастасия, и Дженовезе, и бог знает кто еще. Но ты должен мне поверить, Сидни, – ни в чем себя не вини, потому что мы тут ни при чем!

Сидни пытливо всмотрелся в мое лицо, затем кивнул.

– Ну, хорошо, Винни… раз ты так говоришь…

– Я так говорю.

– Ну, хорошо, – повторил он, робко улыбаясь.

Успокоившись немного, я ответил ему широкой улыбкой.

– Не будем больше об этом. – Встав, я пожал Сидни руку. – А теперь я должен идти. У нас с ребятами есть одно дело. Я снова загляну к тебе утром.

– Хорошо, Винни. Береги себя.

– Я всегда берегу себя. И ты береги себя.

– И я тоже всегда берегу себя, – ответил Сидни.

Помахав на прощание, я вышел из палаты.

К тому времени, как мы вышли из клиники «Белльвю» и поехали в сторону тоннеля Холланд, гроза закончилась. Жара возвратилась, и вместе с влажностью они превратили город в парящее болото. Уже смеркалось, когда мы проехали под Гудзоном в Хобокен и помчались к Гамильтон-парку.

Бенни и Рыжий поставили свой «Форд» в пятидесяти ярдах от дома с объявлением агентства недвижимости «Атлас». Мы встали следом за ними. Бенни вышел из машины, и я шагнул ему навстречу.

– Ну как? – спросил я.

– Минут десять назад вернулась Глория. Принесла целую прорву белых коробок с проволочными ручками.

– Еда на вынос из китайского ресторана. Значит, Колуччи с дружками по-прежнему здесь, – сказал я. – Ждем. Думаю, фараоны нагрянут с облавой, как только стемнеет.

Когда мы успели выкурить по пять сигарет, к дому подкатили четыре патрульные машины. Двое полицейских обошли дом сзади, двое заняли места по бокам, а четверо поднялись на крыльцо. Даже на удалении квартала мы услышали, как один из полицейских заколотил дубинкой в дверь, крича:

– Колуччи! Открывай! Полиция! Выходите с поднятыми лапами!

Последовали недолгие препирательства, и наконец дверь открылась и из дома вышел Ник Колуччи с поднятыми руками. Все то время, пока на него надевали наручники, он ругался и стонал. Затем в дом вошли двое полицейских, и через минуту они вывели Станковича и братьев Руссомано. Все были в наручниках. Полицейские усадили задержанных в машины и уехали. Вся операция заняла не больше пяти минут.

– Что теперь? – спросил Мальчонка.

– А теперь начинается самое интересное, – сказал я. – Завтра в девять утра встречаемся у тебя дома. А сейчас едем назад.

Дважды помигав фарами, я развернулся и направился обратно к тоннелю. «Форд» последовал за нами.

Закончилась среда: я на свободе, Джи-джи и Чаки мертвы, Недотрога жаждет отмщения, Анастасия вернулся из Италии, а Колуччи, Станкович и братья Руссомано задержаны полицией, – но у нас по-прежнему не было ничего на Дженовезе.