Текст книги "Безумные дамочки"

Автор книги: Джойс Элберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 29 страниц)

– Странно. Никогда не думала, что в больницах те же проблемы, что и везде.

– Все думают подобным образом, но дела обстоят именно так. У нас есть исполнительный директор, который может вышибить любого из нас. Дакворт – чистый сукин сын. Честный подонок. Ты встречала человека, который занимает место без всяких оснований, ругается со специалистами и гипнотизирует совет директоров?

Лу подумала о Тони Эллиоте.

– Он похож на моего босса, только тот еще хуже.

– Господи, жутко, когда руки у тебя связаны такими засранцами. Он из тех, кто поет перед подчиненными днем, а вечером лупит свою жену. Однажды положил ее в больницу с переломанной рукой. И это руководитель психиатрической, извини за выражение, клиники.

Фингерхуд взглянул на часы.

– Я тебе мешаю? – спросила она.

– В шесть тридцать у меня встреча с Анитой.

– А я думала, у вас все кончено.

– Верно, но она попросила повести ее куда-нибудь на Рождество, и я, дурак, согласился.

– Почему дурак?

– Потому что все кончено, я не хотел ничего сегодня вечером. И в любое время. Но она переезжает в Чикаго после Нового года, вот я и согласился.

– Роберт Фингерхуд. Мистер Хороший Парень.

– Ненавижу эту роль.

– Но хорошо ее играешь.

– Кто сказал?

– Не пугайся, я никому не скажу. Я знаю, что ты хочешь, чтобы тебя считали негодяем.

– Да я и есть негодяй. Спроси Симону, если не веришь.

– Симона так не считает. Она думает, что ты растерян. Она не может понять, что ты ищешь в женщинах.

Фингерхуд гордо улыбнулся.

– Может быть, тебя.

Это его обычный подход? Ослепительная улыбка. Скрытое восхищение. Она прожила долгую жизнь и знала, что девушки часто принимают желаемое за действительное.

– Нет, – сказала Лу. – Ты не меня ищешь.

Глаза его затуманились и стали мечтательными. Облик Сурового Психолога, который был несколько минут тому назад, исчез. Теперь это был Страстный Любовник (странно, но она верила обеим ролям).

– Откуда ты знаешь, кого я ищу?

– Не знаю, – призналась Лу, – но очень сомневаюсь, что, кто бы это ни был, я подойду.

– Почему?

– У меня нет желания в данный момент жизни увлекаться ни тобой, ни любым мужчиной. Меня сейчас это не интересует.

– А кто говорит об увлечении?

– Кажется, это твоя модель. Симона, Беверли, Анита. Ты прожил с ними какой-то период времени, и это были глубокие связи. – Она вспомнила обо всех рассказах о шампанском и жареном мясе. – Я не хочу. У меня нет времени.

– А ты и не обязана.

– То есть, – рассмеялась Лу, – мы можем просто трахаться?

– Если хочешь.

– Я предпочту другое. – Она встала. – Почему бы тебе не позвонить мне после праздников, когда ты освободишься от Аниты? И мы посмотрим, насколько мы не увлечены друг другом. Мой номер есть в справочнике.

– Позвоню. Я очень хочу.

Он помог ей надеть пальто и проводил к двери.

– Хорошего тебе вечера, – поддразнила она.

– Тебе будет смешно узнать, что мы встречаемся с Беверли и Йеном.

– Я думала, Анита ненавидит Беверли.

– Раньше так и было, но теперь, когда Симона выходит замуж, Анита сочла, что больше ненавидит ее, и быстро подружилась с Беверли.

– А ты что думаешь о Симоне и Стиве? Разве не чудесно?

– Я очень счастлив за нее. Только бы она не попросила меня надеть смокинг на свадьбу.

– На полусвадьбу. Я хочу сказать шефу, что газета должна написать об этом. Где это будет? Я забыла спросить.

– В мастерской Стива.

– Великолепно. – Лу хлопнула в ладоши. – Я так и вижу эту церемонию на фоне старых кинозвезд, сидящих верхом. Тони понравится идея. Я ему руки выкручу, чтобы написать об этом.

Роберт поцеловал ее в губы и взъерошил ей волосы.

– Я позвоню. Береги себя.

Когда Лу вышла на улицу, снег уже покрыл тротуары толстым слоем, и казалось, что он будет идти всю ночь. К счастью, она надела сапоги, иначе туфли бы пропали. Первое, что Лу сделала, придя домой, это накормила мистера Безумца, который все три дня бешено ревновал ее к Джоан и сейчас восторженно замяукал. Потом Лу переоделась в свои любимые бледно-лиловые брюки и пуловер и постаралась не смотреть на рождественскую елку, которую купила специально для Джоан. Теперь, когда та уехала, елка выглядела неуместной рядом с прозрачной софой и полосатым полом. Только она уселась читать «Тряпье», зазвонил телефон.

– Привет, – сказал Питер Нортроп. – Счастливого Рождества и наилучшие пожелания.

– Ты где?

– Только что закончил работать. Можно тебя угостить?

Она вспомнила о Беверли и Йене.

– Почему же нет?

– Хорошо. Где встретимся?

Как будто сам не мог догадаться.

– Заходи ко мне. На улице не слишком приятно, как ты, наверное, заметил.

– Заметил. Уже еду.

Она положила трубку, не попрощавшись. Рука дрожала. Питер впервые позвонил ей после того, как они расстались после смерти Дэвида. Несколько раз в редакции он предлагал угостить ее обедом, но каждый раз она вежливо, но твердо ссылалась на недостаток времени.

– Мы даже поговорить не можем? – спросил ее Питер однажды.

– Не о чем разговаривать. Ты знаешь, как я себя чувствую.

– Я знаю, но это не имеет смысла.

– Для меня имеет.

– Этот человек скопытился. Так? Всем его очень жаль. Но не ты же его убила. Так почему мы не можем встречаться?

– Потому что Дэвид мертв и потому что я не хочу.

– Здорово. Вот что мне нравится. Чисто женская логика.

Этот разговор состоялся несколько месяцев назад, а вскоре после него Питер переехал к Беверли и перестал приглашать Лу на обед. Она много раз думала об их романе и, хотя помнила, что он возбуждал ее в постели, все-таки не могла припомнить, что такое особенное он делал для этого. Ей просто это нравилось, и ей хотелось знать, лучше ли память у Питера или у него тоже остались только туманные воспоминания. Лу казалось, что ауру занятий любовью с определенным человеком можно восстановить только повторением этого процесса.

Она раскрыла «Тряпье» и начала невнимательно листать. Была ее статья о мексиканском и испанском влиянии на одежду для дома с великолепным снимком испанского танца. Была колонка Питера с предсказаниями о влиянии показа парижской коллекции в январе. В следующем номере будут рекламные объявления разных домов «от кутюр». Лу прекрасно помнила их еще с прошлого года.

Грес, 1 Рю де ла Пэ.

Шанель, 31 Рю Камбон.

Кастилло, 95 Фобург Сен-Оноре.

Филип Вене, 62 Рю Франсуа.

Жак Пату, 7 Рю Сен-Флорентен.

Кристиан Диор, Париж.

Марк Бохан не соизволил дать адрес на авеню Монтань. Ему хватило слова «Париж».

Лу встала, обула лыжные ботинки и прошла в покрытый снегом сад. Слепила снежок и, когда через несколько минут пришел Питер, бросила снежок ему в лицо. Он попал в лоб, и Питер в удивлении отшатнулся.

– Какого черта?

– Ты заслужил, подонок.

– За что?

– За то, что утащил у меня из-под носа колонку и оставил в чертовом отделе женского белья.

Питер стер снег с лица и отряхнул пальто.

– Не поздновато ли говорить об этом? Тони принял решение несколько месяцев тому назад.

– Я не смогла тогда это сделать. Было лето.

– Сгодилась бы бутылка из-под кока-колы.

Она смотрела на него из угла комнаты, и долго сдерживаемое негодование прорвалось наружу. И не только из-за колонки (хотя и не в последнюю очередь из-за нее), но и из-за Дэвида, из-за возвращения к Беверли.

– А почему я не должен был вернуться? – спросил он, когда она бросила ему в лицо все эти обвинения. – Ты меня не хотела. Ты отказывалась даже просто пообедать. И что я должен был делать? Жить всю жизнь в Гарвардском клубе?

Можно подумать, что в Нью-Йорке больше негде жить. Можно подумать, что в Нью-Йорке свет клином сошелся на ней и Беверли.

– Почему ты такой глупый? – спросила она.

Питер хотел ответить какой-нибудь гадостью, но сдержался.

– Слушай, Лу, я пришел не для того, чтобы в меня бросали снежками и попрекали прошлым. Лучше я пойду.

Он уже повернулся, когда она неожиданно сказала:

– Нет. Не уходи. Извини, пожалуйста.

Она подошла к нему, вытерла мокрое лицо, обняла и поцеловала в губы.

– Извини, – повторила Лу. – У меня был ужасный день. Снимай пальто, а я принесу выпить.

– Только если не швырнешь в меня стакан.

Они рассмеялись и снова поцеловались. Позднее, уже в постели, на нее обрушился ураган воспоминаний. Питер, легкий лимоновый аромат от него, прекрасная фигура, глаза, меняющие цвет от синего до зеленого, электрический ток в пальцах. Как она могла это забыть?

– Было прекрасно, как всегда, – сказал он.

– Я знаю. Я удивлена.

– А я нет.

– Почему?

– Потому что я помнил, как хорошо было раньше. Такие вещи не меняются.

– Я тоже так считаю.

Где-то в глубине души она надеялась, что это не так, что им не будет столь хорошо, как прежде. Несправедливо, если им будет хорошо сейчас, когда они безразличны друг другу. Все мы, в конце концов, животные, подумала Лу, перекатываясь на живот.

– Тебе скоро возвращаться домой? – спросила она через минуту.

– Да. Беверли перед уходом положила подарки под елку. Надеюсь, дети не вскроют пакетов, когда Маргарет отвлечется.

Лу задумалась, знает ли он, где и с кем сейчас Беверли.

– Беверли становится все хуже, – сказал Питер, будто прочитав ее мысли. – Больше пьет и все чаще шляется с этим безмозглым англичанином. Не знаю, что с ней делать. Она не хочет пойти к врачу.

– Разведись.

– Нет.

– Она не даст тебе развода?

– Этого я не знаю. Не спрашивал. И не хочу спрашивать. Думаю, она хочет развестись не больше, чем я. Беверли двадцать девять лет, и это ее пугает. А мысль оказаться в тридцать лет без мужа пугает еще больше.

Лу подумала обо всех женщинах, которых пугает грядущее тридцатилетие. Ей самой осталось всего лишь два года.

– Беверли и я должны быть вместе. Мы не всегда будем вместе, но не разведемся.

– Почему это так важно?

– Мужчины не любят терять своих детей.

– Женщины тоже, – сказала Лу, подумав о Джоан.

Но Питер не знал о ее дочери. Лу никогда не рассказывала, и Питер решил, что она говорит о Беверли.

– Беверли знает, что я не заберу у нее детей, если только она не станет…

– Кем?

– Ничего. – Он сжал губы. – Забудь. Не надо было об этом говорить. Это нечестно по отношению к тебе. К тебе это не имеет отношения.

Она вспомнила, что то же самое говорил Дэвид относительно Лилиан. Лилиан – это его проблема. Но если мужчина тебе небезразличен, как тебя могут не волновать его проблемы? Как ты можешь оставаться равнодушной?

– Я оденусь, – сказал Питер, свешивая ноги с постели.

Лу не шелохнулась. Она думала о силе супружеских и родительских связей. Раньше она не представляла себе их могущества, того, как трудно и болезненно разрывать их. Даже Питер, отнюдь не идеальный отец и муж, игравший обе роли весьма своеобразно, не желал отказываться от них.

– Я хочу кое-что сказать тебе, – сказал он, поправляя перед зеркалом узел галстука. – Я приберег это напоследок.

– Да? – Теперь, когда Питер уходил, она чувствовала себя опустошенной, холодной и одинокой.

– Ну, раз у нас теперь нет Осведомителя, я решил, что кто-то должен сообщать хорошие новости. И на эту должность я нагло назначил самого себя.

– Какие новости? – Она его едва слушала.

– О парижских показах. Угадай, кто поедет писать о них в следующем месяце.

– Тони Эллиот в тридцатый раз.

– Нет, дорогая. Ты.

На этот раз Лу не шелохнулась, потому что оцепенела. Она сглотнула, как рыба на берегу. Потом села, отбросив простыню, и уставилась на Питера. Он рассмеялся.

– Ты бы себя сейчас видела. У тебя даже у сосков удивленный вид.

– Ты шутишь, – наконец-то вымолвила она.

– Нет же. Тони скажет тебе об этом в понедельник, так что изобрази полное недоумение. А я решил, что у тебя будет гораздо более приятный уик-энд, если ты узнаешь хорошие новости сегодня. Ты же знаешь, каким мерзавцем становится Тони, когда объявляет такие решения. Он, если бы мог, ждал бы до момента отлета в Париж, а потом сообщил бы об этом по большому секрету. Странный человек. Странные мозги.

– Питер, не знаю, что и сказать. Не могу поверить. Я потрясена.

– Помолчи. Выпей. Поспи. Все будет хорошо. У тебя впереди блестящая карьера.

После того как Питер поцеловал ее и ушел, Лу решила, что лучше впереди иметь блестящую карьеру, чем ничего. Вшивая мысль. Сейчас ей дают поручение, о котором можно только мечтать, а она почувствовала еще большие усталость, страх, одиночество. Однажды Симона сказала:

«Берегись того, о чем мечтаешь. Мечты могут сбыться».

Она вспомнила о фотографии Марка Бохана над ее столом и подумала о Доме Диора на авеню Монтань.

Париж.

Лу запрокинула голову и расхохоталась. Она все получила. Все в порядке.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.