Текст книги "Книга убийств"

Автор книги: Джонатан Келлерман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц)

– В конце концов? – переспросил Майло. – Значит, это уже не первый раз?

Молчание.

– Нас туда вызывали несколько раз. Мы попытались разыскать родителей, но у нас ничего не вышло, их постоянно нет в городе.

– Избалованные ублюдки. Дель Монте расхохотался:

– Я этого не говорил. А в чем, собственно, дело?

– Мы ищем девушку, которую, возможно, убили. Молчание.

– Убийство? Нет, тут совсем другое. Ребятишки устроили вечеринку, шумели, слишком громко включили музыку.

– Я не сомневаюсь, что именно так все и было, – проговорил Майло. – Но до меня дошли слухи, что наша потерпевшая, возможно, участвовала в вечеринке в Вест-Сайде, поэтому я должен спросить фамилию людей, которым принадлежит дом.

Молчание затянулось.

– Послушайте, – сказал Дель Монте, – эти люди… Ваши вопросы могут закончиться для меня тем, что я отправлюсь парковать машины. Поверьте, никто ничего особенного там не видел – они, конечно, выпивали и трахались, и еще курили травку, подумаешь, большое дело, верно? Да и в любом случае мы их разогнали.

– Я всего лишь задаю стандартные вопросы, – сказал Майло. – Ваше имя не появится ни в каких отчетах. Но если я не проверю информацию, тогда мне придется парковать машины. Кому принадлежит дом и адрес?

– До вас дошли слухи? – заявил Дель Монте. – В пятницу вечером где только не устраивались вечеринки.

– Мы проверяем все, о которых нам удается узнать. Ваша не привлечет ничьего внимания.

– Ладно… Их фамилия Коссак.

Он произнес это так значительно, словно фамилия известна всему миру.

– Коссак… – неопределенным тоном протянул Майло.

– Офисные здания, широкие аллеи – Харви Коссак. Большая шишка, из той компании, которая хочет, чтобы в Лос-Анджелесе была еще одна футбольная команда.

– А, понятно, – соврал Майло, интерес которого к спорту ограничивался бейсболом. – Коссак на Стоун-Кэньон. Какой адрес?

Дель Монте вздохнул и назвал номер.

– Сколько детей в семье? – спросил Майло.

– Трое – два мальчика и девочка. Девочку я там не видел, но она вполне могла быть на вечеринке.

– Вы знакомы с детьми лично?

– Нет, только видел.

– Значит, сыновья мистера Коссака устроили вечеринку, – подвел итог Майло. – Их имена?

– Старшего зовут Харви, как отца, младший – Боб, но они называют его Бобо.

– Сколько им лет?

– Младшему, Харви, наверное, двадцать один или двадцать два, Бобо, кажется, на год младше.

Уже не совсем дети, подумал Майло.

– Они не доставляют нам никаких неприятностей, – сказал Дель Монте. – Всего лишь парочка парней, которые любят повеселиться.

– А девочка?

– Ее я не видел.

Майло показалось, что в тоне Дель Монте появились новые интонации.

– Как ее зовут?

– Кэролайн.

– Возраст?

– Она младше братьев, ей, может быть, семнадцать. Ничего особенного там не произошло. Все спокойно разошлись. В моем сообщении говорится, что вы из Центрального округа. Где обнаружили труп?

Майло ответил.

– Ну вот видите, – проговорил Дель Монте. – Пятнадцать миль от Бель-Эйр. Вы зря теряете время.

– Вполне возможно. Триста веселых ребятишек спокойно разошлись, когда вы появились?

– Мы умеем справляться с подобными вещами.

– Каким образом? – поинтересовался Майло.

– Вежливость, – ответил полицейский. – Мы обращаемся с ними не как с панками из Уоттса или восточного Лос-Анджелеса, потому что эти ребята привыкли к определенной модели поведения.

– В каком смысле?

– Они привыкли, чтобы с ними обращались, как с важными шишками. Если это не срабатывает, мы грозимся позвонить родителям.

– А если и это не помогает?

– Как правило, помогает. Мне пора. Было приятно с вами поговорить.

– Спасибо, что потратили на меня время. Послушайте, если я приеду и покажу фотографию, может быть, кто-нибудь узнает девушку?

– Какую девушку?

– Жертву.

– Ни единого шанса. Я уже сказал вам, там была куча народа. Через некоторое время все становятся на одно лицо.

– Богатые детки?

– Любые детки.

В десять часов Швинн еще не появился на работе. Майло решил, что лучше раньше, чем позже, показать фотографию Джейни Дель Монте и его приятелям патрульным, надел куртку и ушел из участка.

Дель Монте оказался вполне приличным парнем и позвонил Майло, и куда его это завело?

Добро никогда не остается безнаказанным.

Майло потребовалось целых сорок минут, чтобы добраться до Бель-Эйр. Офис патрульной службы располагался в белом бунгало с черепичной крышей, пристроившимся за западными воротами. Множество архитектурных украшений снаружи и внутри – Майло подумал, что с удовольствием поселился бы в таком доме. Он слышал, что ворота поставили и наняли частных охранников, когда здесь поселился Говард Хьюз[6], который не доверял полицейскому департаменту Лос-Анджелеса.

Богатые заботятся о себе подобных. Вот взять, к примеру, вечеринку на Стоун-Кэньон: соседи возмутились, но не подняли грандиозного шума, даже не стали звонить в участок западного Лос-Анджелеса.

Дель Монте сидел в приемной, и, когда Майло вошел, на круглом, смуглом лице появилось кислое выражение. Майло извинился и вынул снимок с места преступления, который взял из пачки, оставленной на столе Швинном. Наименее страшный из всех – вид лица Джейни сбоку, где след от веревки на шее едва заметен. Дель Монте в ответ лишь мотнул головой. Два других охранника пили кофе и рассмотрели фотографию гораздо более внимательно, но потом покачали головами. Майло показал бы им фотографию Мелинды Уотерс, но Швинн забрал ее с собой.

Он вышел из патрульного здания и направился в дом на Стоун-Кэньон-драйв. Огромный, из красного кирпича, трехэтажный, с шестью колоннами, в колониальном стиле. Черные двойные двери, черные ставни, огромные окна и маленькие слуховые окошки. Майло решил, что в доме двадцать или двадцать пять комнат.

Семья Коссак перебралась в дом побольше.

Громадная неухоженная лужайка с высохшей травой и облупившаяся краска на ставнях говорили о том, что за домом перестали следить с тех пор, как он опустел. Только поломанные кусты и обрывки бумаги на кирпичной дорожке, ведущей к дому, указывали на то, что совсем недавно здесь вовсю веселилась молодежь. Майло заглушил мотор, вышел из машины, подобрал один из обрывков, надеясь обнаружить на нем какую-нибудь запись, но он оказался мягким, пустым и явно хорошо поглощал влагу – толстое бумажное полотенце. Прочная дверь на задний двор была закрыта на задвижку. Майло заглянул через нее и увидел огромный овальный бассейн, зелень, кирпичные патио и стаю соек, которые спокойно что-то клевали на земле. Под одним из кустов блеснуло на солнце стекло – пустые банки и бутылки.

Ближайшие соседи жили к югу от дома Коссаков, их разделяли две громадные лужайки. Их дом был значительно меньше – одноэтажный, в стиле ранчо, в прекрасном состоянии, окруженный клумбами, с кустами можжевельника, подстриженными в японском стиле, перед входом. Вдоль северной границы владений Коссаков шла каменная стена высотой в десять футов, которая тянулась, наверное, на тысячу миль по Стоун-Кэньон. За ней, вероятно, пряталось поместье в несколько акров, с огромным замком, который построили так, чтобы его не было видно с улицы.

Майло прошел по высохшей траве и пустой подъездной дороге, ведущей к дому Коссаков, и направился к передней двери ранчо. Она была из тика и с медным молоточком в форме лебедя. Справа он увидел маленький синтоистский храм из цемента, рядом с которым весело журчал крошечный ручеек.

На звонок открыла очень высокая женщина, которой, по представлениям Майло, уже некоторое время назад исполнилось шестьдесят. Прямая царственная осанка, пухлые нарумяненные щеки, седые волосы стянуты на затылке так сильно, что казалось, ей должно быть очень больно. Она была в кимоно кремового цвета, расписанном вручную цаплями и бабочками. В одной руке, усыпанной гречкой желтых пятен, женщина держала кисточку с ручкой из слоновой кости и острой щетиной, которую, похоже, за мгновение до визита Майло обмакнула в черные чернила. Даже в черных шелковых тапочках она оказалась почти одного роста с Майло. А в туфлях на каблуках, наверное, становилась великаншей.

– Да-а?

Настороженный взгляд, ненатуральное контральто. Майло показал ей свой жетон.

– Детектив Стеджес, миссис…

– Шварцман. Что привело детектива в Бель-Эйр?

– Понимаете, мэм, в прошлую пятницу у ваших соседей была вечеринка…

– Вечеринка, – повторила женщина таким тоном, словно Майло произнес какую-то чудовищную глупость. Она наставила кисть на пустой дом. – Лучше сказать, что они устроили там настоящий свинарник. Их фамилия им очень даже подходит[7].

– В каком смысле?

– Варвары, – заявила миссис Шварцман. – Отбросы.

– У вас раньше были с ними проблемы?

– Они прожили там меньше двух лет, а посмотрите, как все заросло. Это у них манера такая – въехать, все изгадить и убраться.

– В дом побольше.

– Ну, разумеется. Больше – значит, лучше, верно? Они вульгарны. И неудивительно, если вспомнить, чем занимается папаша.

– А чем он занимается?

– Уничтожает исторические здания, памятники архитектуры, а взамен строит уродливых монстров. Упаковочные коробки, которые представляются офисными зданиями… А она… крашеная блондинка, из наглых выскочек. Обоих никогда нет дома. А за своими щенками вообще не смотрят.

– Миссис Шварц…

– Если быть точным, я доктор Шварцман.

– Прошу прощения, доктор…

– Я эндокринолог – на пенсии. Мой муж профессор Арнольд Шварцман, хирург-ортопед. Мы прожили здесь двадцать восемь лет, и имели прекрасных соседей в течение двадцати шести – Кэнтвеллы, он занимался металлами, а она была чудесной женщиной. Оба умерли в течение месяца. Дом пошел с торгов, и они его купили.

– А кто живет с другой стороны?

– Официально Герхард Лёц. Майло удивленно посмотрел на нее.

– Немецкий промышленник, – пояснила доктор Шварцман таким тоном, как будто речь шла о знаменитости. – Барон Лёц владеет домами по всему миру. Точнее, дворцами – так мне говорили. Он редко здесь бывает. Лично меня это вполне устраивает, у нас тут довольно тихо. Владения барона простираются до самых гор, и иногда к нему забредают олени. В каньоне много диких животных. Нам нравится. Все было просто замечательно, пока они не въехали в дом. А почему вы про них спрашиваете?

– Пропала девушка, – ответил Майло. – Нам сообщили, что она была на вечеринке в Вест-Сайде в пятницу.

Доктор Шварцман покачала головой:

– Ну, мне ничего не известно. Я этих дебоширов не рассматривала, да и не желаю их видеть. Я не выходила из дома. Если хотите знать, боялась. Я была одна. Профессор Шварцман уехал в Чикаго читать лекцию. Обычно я отношусь к его отъездам спокойно, у нас установлена сигнализация. А еще мы держали акуту[8]. – Она сильнее сжала в руке кисть, и Майло увидел большие, как у мужчины, костяшки. – Но в пятницу ночью мне стало страшно. Их было так много, они носились взад и вперед и вопили, точно баньши. Я, как обычно, вызвала патруль и отпустила их только после того, как убрался последний варвар. Но я все равно ужасно нервничала. Они ведь могли вернуться.

– Однако они не вернулись.

– Нет.

– Близко вы к ним не подходили и не могли рассмотреть никого из ребят?

– Совершенно верно.

Майло собрался показать ей фотографию, но потом передумал. Возможно, эта история не попала в газеты, потому что так решило начальство. Враждебность доктора Шварцман по отношению к Коссакам может породить еще один слух. Сейчас он работал один и не хотел все испортить.

– Вы вызвали патруль, – сказал он, – а не полицию…

– Мы в Бель-Эйр всегда так поступаем, детектив. Мы платим патрульным, и они выезжают на наши вызовы. Ваше же отделение… складывается впечатление, что среди представителей правоохранительных органов существует мнение, что проблемы… людей, которым повезло в жизни, тривиальны и не заслуживают внимания. Я сделала это открытие на собственном печальном опыте, когда убили Суми – моего пса.

– А когда это произошло?

– Прошлым летом. Суми отравили. Я нашла его вот здесь. – Доктор Шварцман показала на лужайку перед домом. – Кто-то открыл ворота и накормил его мясом, нашпигованным крысиным ядом. Я позвонила в ваше отделение, и они в конце концов прислали своего человека. Детектива. Якобы.

– А вы помните его имя?

Доктор Шварцман яростно тряхнула головой.

– С какой стати? Он вообще не стал тратить на меня свое драгоценное время и отнесся к моему делу совершенно несерьезно. Даже не пошел на место, просто позвонил в Службу защиты животных, а они предложили мне помощь в том, чтобы избавиться от трупа. Большое спасибо за равнодушие и нежелание что-либо делать.

– Они? – спросил Майло.

Шварцман указала кистью на соседний дом.

– Вы подозреваете, что кто-то из Коссаков отравил Суми?

– Я не подозреваю, а знаю, – заявила та. – Но не могу доказать. Их дочь, она определенно сумасшедшая. Разговаривает сама с собой, в глазах такое странное выражение, вся какая-то скрюченная. Носит одну и ту же одежду по нескольку дней. И приводит домой черных молодых людей – явно не в своем уме.

Суми ее презирал. Собаки очень тонко чувствуют безумие. Всякий раз, когда она проходила мимо, Суми начинал яростно лаять и бросаться на ворота. Я потом долго не могла его успокоить. И позвольте, я еще вам кое-что скажу, детектив. Он вел себя так, только когда около нашего дома появлялись чужие. Акита всегда защищают своих хозяев, это их главная задача. Но они милые и умные. Суми любил Кэнтвеллов, даже привык к садовникам и почтальону. Но эту девушку терпеть не мог. Он знал, когда с кем-то не все в порядке. Он ее презирал. Я уверена, она его отравила. В тот день, когда я обнаружила тело бедняжки, я заметила девчонку. Она наблюдала за мной из окна третьего этажа. У нее были безумные глаза, и она не сводила их с меня. Я посмотрела на нее и погрозила кулаком, и, можете мне поверить, занавеска вернулась на место, а мерзавка исчезла. Она поняла, что мне все известно. Но вскоре вышла из дома и прошла мимо – и сверлила меня взглядом. Отвратительное существо. Надеюсь, эта вечеринка станет последней и мы больше их здесь не увидим.

– А она участвовала в вечеринке? – спросил Майло. Доктор Шварцман скрестила на груди руки.

– Вы что, не слушаете, молодой человек? Я же вам сказала, что не подходила к дому настолько близко, чтобы разглядеть, кто там безобразничал.

– Извините, – проговорил Майло. – Сколько ей лет?

– Семнадцать или восемнадцать.

– Значит, она младше братьев.

– Ох уж эта парочка, – проговорила доктор Шварцман. – Какое высокомерие.

– А у вас были проблемы с братьями, если не считать вечеринок?

– Постоянно. Их манеры.

– Манеры?

– Они держатся так, будто они особенные, – заявила доктор Шварцман. – Воображают о себе невесть что. Даже когда я о них думаю, меня переполняет злость, а гнев вреден для здоровья, поэтому я намерена продолжить свои занятия каллиграфией. До свидания.

Прежде чем Майло успел что-нибудь сказать, дверь у него перед носом захлопнулась, и он остался стоять, тупо уставившись на гладкую поверхность. Нет никакого смысла продолжать расспросы. Доктор Шварцман вполне может победить его в рукопашном бою. Майло вернулся к машине, сел и задумался, пытаясь решить, имеет ли для них какое-нибудь значение то, что она сказала.

У братьев Коссак отвратительные манеры и отношение к окружающему миру. Как и у всех отпрысков богатых семей Лос-Анджелеса.

С другой стороны, сестра, судя по всему – если, конечно, верить доктору Шварцман, – совсем не типичное дитя состоятельных родителей. Если подозрения насчет собаки верны, на странности сестрички Коссак следует обратить внимание.

Кэролайн Коссак семнадцать, она ровесница Джейни Инголлс и Мелинды Уотерс. Богатая, с необузданным нравом и доступом к роскошным игрушкам, она вполне могла заинтересовать двух уличных девчонок.

Водит домой черных парней. Если отставить в сторону расизм, это означает протест.

Наркотики, девчонки, решившиеся выбраться из Голливуда на чужую территорию… и тем не менее ничего, кроме слухов, у него нет.

Майло посмотрел на пустой дом, прислушался к тишине Бель-Эйр и подумал, что такая жизнь ему не грозит. Он чувствовал себя здесь в чужой стихии, неопытным, неграмотным новичком.

Да еще придется докладывать о том, что он сделал, Швинну.

Здесь нужно найти убийцу. Это дело сожрет тебя изнутри, а потом выплюнет маленькими кусочками…

Укоризненный голос ублюдка пробрался в голову Майло и устроился там с максимальными удобствами, ядовитый и одновременно исполненный собственной значимости.

Пока Майло занимался ерундой, Швинн сумел отыскать единственную зацепку, которая привела их к отцу Джейни Инголлс.

Ему помог информатор, чьего имени он не пожелал назвать. Швинн даже не пытается держаться доброжелательно или скрывать свои чувства. Набросился на Майло и принялся обвинять в том, что он якобы шпионит за ним по поручению начальства.

А почему? Он знает, что находится под подозрением? Может быть, именно по этой причине остальные детективы сторонятся его. Что бы ни происходило, Майло оказался в самом центре… но он должен отставить все в сторону и сосредоточиться на работе. Однако то, что не удалось ничего узнать, заставляло его чувствовать собственную неадекватность.

Бедняжка Джейни. А Мелинда Уотерс – насколько велики шансы, что она жива? И как будет выглядеть, когда ее найдут?

Был почти полдень, и Майло забыл, когда ел в последний раз. Однако он не смог придумать ни одной причины, чтобы остановиться и перекусить. Да ему и не хотелось есть.

ГЛАВА 10

Майло вернулся в участок, раздумывая, там ли Швинн, и отчаянно надеясь, что нет. Но когда он направился к лестнице, дежурный сержант, не поднимая головы, сказал:

– Вас ждут.

– Кто?

– Сами увидите. В комнате для допросов номер пять. Что-то в голосе сержанта насторожило Майло.

– В комнате номер пять?

– Угу, – проворчал тот, не поднимая головы и продолжая заниматься своими бумагами.

Комната для допросов. Значит, кого-то там допрашивают – неужели так быстро появился подозреваемый в деле Инголлс? Неужели Швинн снова решил проделать все в одиночку?

– Я бы не стал заставлять их ждать, – сказал сержант и что-то записал, в глаза Майло он по-прежнему не смотрел.

Майло заглянул через перегородку и увидел, что он решает кроссворд.

– Их?

Никакого ответа.

Майло быстро прошел по ярко освещенному коридору, вдоль которого располагались комнаты для допросов, и постучал в дверь под номером пять. Ему ответил голос, не принадлежавший Швинну.

– Войдите.

Он открыл дверь и оказался лицом к лицу с двумя высокими мужчинами лет тридцати с лишним. Оба широкоплечие, симпатичные, в отличных черных костюмах, накрахмаленных белых рубашках и синих шелковых галстуках.

Прямо близнецы Боббси[9], если не считать того, что один из них был белым – скорее всего шведом, судя по розовой коже и коротким пшеничным волосам, а другой – черным, точно ночь.

Вместе они занимали всю крошечную душную комнатку, выстроив линию обороны, состоящую из двух человек. Афроамериканец открыл дверь. У него была гладкая круглая голова в аккуратной шапочке коротко подстриженных бритвой волос и сияющая синевой черная кожа без единого намека на растительность. И холодные жесткие глаза военного инструктора. Губы словно прорезаны на поверхности смолы, под которой зияла яма без дна.

Розовый стоял в дальнем конце маленькой комнаты, но заговорил первым:

– Детектив Стеджес. Садитесь.

Пронзительный голос с интонациями северянина – Висконсин или Миннесота. Он указал на единственный стул в комнате, складной, металлический, стоявший у ближнего конца стола лицом к одностороннему зеркалу. Никто даже не пытался ничего скрывать, и каждый подозреваемый знал, что за ним наблюдают. Вопрос состоял только в том – кто? Теперь этот же вопрос мучил Майло.

– Детектив, – сказал неф и кивнул ему на кресло для подозреваемых.

На столе стоял большой уродливый катушечный магнитофон, точно такого же цвета, как и костюмы близнецов – словно они решили провести психологический эксперимент. Догадайтесь, кому они отвели роль морской свинки…

– Что происходит? – спросил Майло, оставаясь в дверях.

– Входите, и мы вам скажем, – заявил Розовый.

– А как насчет того, чтобы представиться по всем правилам? – спросил Майло. – Хотелось бы знать, кто вы такие и что здесь делаете?

Он удивился собственной уверенности.

Черные костюмы не удивились. Оба приняли чрезвычайно довольный вид, как будто Майло подтвердил их подозрения.

– Пожалуйста, входите, – сказал черный, придав суровости слову «пожалуйста».

Он подошел к Майло и остановился в нескольких дюймах от его носа, Майло уловил запах дорогого лосьона после бритья с цитрусовыми добавками. Афроамериканец оказался выше Майло – шесть футов четыре или пять дюймов, Розовый тоже был внушительных размеров. Майло считал, что рост – одно из преимуществ, которым наградил его Господь, и по большей части он помогал ему избегать ненужных ссор. Однако, похоже, сегодня выдался не совсем подходящий день для использования этого преимущества, решил Майло, глядя на парней и вспомнив вагнеровскую фигуру доктора Шварцман.

– Детектив, – повторил черный.

Его лицо было на удивление бесстрастным – маска африканского воина. И глаза. В них Майло увидел уверенность и понял, что этот тип привык командовать. Очень необычно. Со времени бунта в Уоттсе[10] в отделе произошли кое-какие изменения, но по большей части поверхностные – исключительно для вида. Начальство не любило черных и мексиканцев и направляло их патрулировать районы с самым высоким уровнем преступности. Причем с минимальными шансами на повышение. Но этот тип – в хорошем костюме из дорогой шерсти, строчкой на лацканах, сшитом явно на заказ, – что он сделал, чтобы подняться по служебной лестнице, и кто он такой?

Он шагнул в сторону, когда Майло вошел в комнату, и утвердительно кивнул:

– Вы хотели, чтобы мы представились. Я детектив Брусард, а это детектив Поулсен.

– Отдел внутренних расследований.

– А теперь мы объясним, зачем вы нам понадобились, – улыбнулся Брусард. – Вам лучше сесть.

Майло сел на складной стул.

Поулсен остался в дальнем углу комнаты, но все равно находился достаточно близко от Майло. Настолько близко, что тот мог сосчитать поры у него на носу. Если бы они у него имелись. Как и Брусард, он выглядел так, словно сошел с плаката, призывающего вести здоровый образ жизни. Брусард встал справа от Майло, так, чтобы тому пришлось вывернуть шею, иначе он не видел его губы.

– Вам нравится работать в центральном участке, детектив?

– Вполне.

Майло решил не смотреть в глаза Брусарду, сосредоточить внимание на Поулсене, но оставаться начеку и помалкивать.

– Вам нравится заниматься расследованием убийств? – спросил Брусард.

– Да, сэр.

– А что конкретно вам нравится в этой работе?

– Решать задачи, – ответил Майло. – Сражаться со злом.

– «Сражаться со злом», – повторил Брусард так, словно его поразила оригинальность ответа. – Значит, вы считаете, что зло под названием «убийство» можно победить?

– Не в строгом смысле слова.

Майло начал чувствовать себя так, словно вернулся в университет и участвует в очередном семинаре, на котором профессор Милрад пытается сорвать свое дурное настроение на беззащитных студентах.

Поулсен изучал свои ногти. Брусард продолжал:

– Вы хотите сказать, что вам нравится, когда торжествует справедливость?

– Именно…

– Торжество справедливости, – вмешался Поулсен, – цель любой полицейской работы.

– Естественно, – подтвердил Брусард. – Однако бывают случаи, когда до справедливости дело не доходит.

В его последних словах прозвучал вопрос, но Майло наживку не проглотил, и Брусард продолжал:

– Очень плохо, когда такое случается, верно, детектив Стеджес?

Поулсен подобрался поближе к столу, оба не сводили с Майло глаз.

– Я не понимаю… – начал он.

– Вы были во Вьетнаме, – сказал Брусард.

– Да…

– Служили в медицинском корпусе, участвовали в военных действиях.

– Да.

– А перед этим получили степень магистра.

– Да.

– Университет Индианы. Американская литература.

– Правильно. А в чем…

– Ваш напарник, детектив Швинн, не учился в колледже, – заявил Брусард. – По правде говоря, он даже среднюю школу не окончил, пришел работать в полицию, когда таких, как он, принимали. Вы это знали?

– Нет…

– Более того, детектив Швинн не служил в армии. Он был слишком молод для Кореи и слишком стар для Вьетнама. У вас возникли в связи с этим проблемы?

– Проблемы?

– С точки зрения совместной работы. Сотрудничества с детективом Швинном.

– Нет, я… – Майло не договорил.

– Вы?.. – встрепенулся Брусард.

– Ничего.

– Вы собирались что-то сказать, детектив.

– Ничего важного.

– Да нет, собирались, – заявил Брусард, он вдруг развеселился, Майло невольно повернул к нему голову и увидел, что красноватые губы изогнулись в усмешке. Но рот Брусарда был закрыт, и он даже не смог разглядеть зубы. – Вы определенно собирались что-то сказать, детектив.

– Я…

– Давайте вернемся чуть-чуть назад, детектив, чтобы освежить вашу память. Я спросил, мешает ли вам нормально работать с детективом Швинном отсутствие у него образования и тот факт, что он не прошел военной службы, а вы ответили: «Нет, я…» Совершенно очевидно, вы собирались нам что-то сказать, а потом передумали.

– Я собирался сказать, что у меня нет никаких проблем в общении с детективом Швинном. Мы прекрасно ладим друг с другом.

– Правда? – усомнился Поулсен.

– Да.

– Значит, детектив Швинн согласен с вашим мнением? – спросил Брусард.

– По какому вопросу?

– По вопросу правосудия и справедливости.

– Я… вам лучше спросить у него.

– Вы не обсуждаете с детективом Швинном столь серьезные вопросы?

– По правде говоря, нет. Мы посвящаем все внимание делам, которые…

– Вы хотите сказать, что детектив Швинн ни разу не высказывал вам своего мнения относительно работы? О том, как следует бороться со злом? Как добиться справедливости? Не говорил о своем отношении к тому, что делает полиция?

– Ну, – сказал Майло, – я не могу точно… Поулсен вышел вперед и на ходу нажал кнопку «запись» на магнитофоне. В конце концов он остановился в нескольких дюймах слева от Майло. Теперь оба детектива стояли по бокам Майло, словно закрывая ему путь к отступлению.

– Вам известны случаи недостойного поведения со стороны детектива Швинна? – спросил Брусард.

– Нет…

– Подумайте хорошенько, прежде чем отвечать, детектив Стеджес. Это официальное расследование.

– Поведения детектива Швинна или моего?

– А у нас есть причина обратить внимание на ваше поведение, детектив Стеджес?

– Нет, но я не вижу никаких причин, которые могли бы заставить вас заинтересоваться поведением детектива Швинна.

– Не видите? – переспросил Поулсен и, повернувшись к Брусарду, сказал: – Похоже, он ничего не знает.

Брусард пощелкал языком, выключил магнитофон и вынул что-то из кармана пиджака. Потом помахал перед носом Майло какими-то бумагами. Майло еще сильнее вывернул шею и увидел первый листок – фотокопия полицейского снимка.

Женщина, темнокожая, с неподвижными, ничего не выражающими глазами. Мексиканка или светлокожая негритянка. На груди табличка с номером.

Брусард показал Майло листок.

Дарла Вашингтон, 5-14-54, рост 5-06, вес 134.

Майло инстинктивно опустил глаза и прочитал статью обвинения: 653.2

Занятие проституцией.

– Вы когда-нибудь видели эту женщину? – спросил Брусард.

– Никогда.

– Ни с детективом Швинном, ни с кем-нибудь еще?

– Никогда.

– Она не могла быть в компании с кем-нибудь другим, – весело заявил Поулсен.

Целую минуту ничего не происходило. Красавчики детективы ждали, когда до Майло дойдет смысл последней фразы. Хотели дать понять, что они знают – и меньше всего подозревают, что он будет иметь дело с женщиной проституткой?

Или у него разыгрался очередной приступ паранойи? Речь ведь идет о Швинне, а не о нем. Верно?

– Я ее никогда не видел, – сказал он.

Брусард положил листок в самый низ и достал следующую страницу.

Латона Ходжкинс. Внизу: 653.2

– А как насчет этой женщины?

– Никогда ее не видел.

На сей раз Брусард не стал ничего говорить, просто взял в руки следующую страницу. Игра продолжалась некоторое время. Коллекция скучающих, находящихся под кайфом уличных женщин с грустными глазами, все до одной черные. Донна Ли Бампере, Ройанн Чемберс, Квинта Марта Мастерсон, Дешауна Девин Смит.

Брусард раскладывал фотографии женщин, которых обвиняли по статье 653.2, словно опытный картежник из Лас-Вегаса. Поулсен улыбался и наблюдал. Майло внешне держался спокойно, но внутри у него все сжималось, он прекрасно знал, к чему они ведут.

Она оказалась восьмой в их колоде карт.

Другой цвет волос, совсем не такой экстравагантно рыжий, как вчера вечером, – обесцвеченное светлое облако, точно гриб, окутывало ее голову, отчего она выглядела довольно по-дурацки. Но лицо то же самое.

Девица, с которой Швинн развлекался на заднем сиденье машины.

Тоня Мари Стампф.

Тевтонская фамилия у черной проститутки, интересно, откуда она взялась?

Снимок, сделанный в полицейском управлении, довольно долго плясал у Майло перед глазами, пока он не сообразил, что не ответил на вопрос Брусарда.

– А эта? Детектив Стеджес? – требовательно позвал его Брусард.

Майло понял, что не может говорить и дышать, лицо его пылало. Когда он служил санитаром, то не раз становился свидетелем анафилактического шока. Абсолютно здоровые парни, оставшиеся в живых после тяжелого боя, теряли сознание, съев несколько земляных орехов. Сейчас с ним самим происходило нечто похожее.

У Майло возникло ощущение, будто его насильно заставили проглотить отраву…

– Детектив Стеджес, – повторил Брусард, и в его голосе Майло не уловил дружелюбия.

– Да, сэр?

– Эта женщина. Вы видели ее раньше?

Они наблюдали за их машиной, следили за Швинном и за ним – интересно, как долго? Может быть, побывали в Бодри, где они обнаружили Джейни. Ездили за ними все время, что они работают вместе.

Значит, паранойя Швинна объяснима. Однако он все равно посадил в машину Тоню Стампф и заставил обслужить себя – сукин сын, кретин, который не умеет держать себя в руках…

– Детектив Стеджес, – настаивал Брусард, – мы ждем ответа.

Майло услышал шорох со стороны стола. Магнитофонная пленка медленно перематывалась. Когда они успели его включить?

Майло почувствовал, что вспотел. Он вспомнил, как Швинн разразился тирадой перед домом Боуи Инголлса, его неожиданную злобность, уверенность в том, что Майло специально приставили для слежки, и вот теперь…

Я же тебе говорил.

– Детектив, – сказал Брусард, – отвечайте на вопрос. Немедленно.

– Да.

– Что – да?

– Я ее видел.

– Конечно, видел, сынок, – сказал Брусард и наклонился над Майло, окутав его облаком аромата какого-то цитрусового растения и успеха.

Сынок. Задница. Он всего на пару лет старше Майло, но решил продемонстрировать, кто тут главный.

– Разумеется, ты ее видел.