Текст книги "Книга убийств"

Автор книги: Джонатан Келлерман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

ГЛАВА 35

Я мчался по шоссе номер тридцать три, вдыхая сладкий аромат трав Оджая, и размышлял о Берте Гар-рисоне, который прожил здесь десятилетия, на расстоянии световых лет от Лос-Анджелеса. И все же старику не удалось уйти от худших проявлений большого города.

Подъехав к торговому центру, где находился «О'Нил и Чапин», я притормозил. Магазин канцелярских принадлежностей все еще не работал, а в окне «Небесного кафе» висела табличка «ЗАКРЫТО». Я свернул на узкую дорогу, ведущую к дому Берта, проехал оставшиеся сто футов и припарковал автомобиль рядом с эвкалиптовой рощей.

Старый фургон Берта оказался у входа, из чего, впрочем, ничего не следовало. Возможно, он оставил машину и уехал в аэропорт на такси. Или он дома и собирает вещи.

Имелся еще и третий вариант: он солгал относительно путешествия, чтобы я не пытался с ним встретиться.

Я всегда восхищался Бертом, и мне не хотелось проверять варианты. Развернув «севилью», я выехал на шоссе. Лучше уж непосредственно войти в контакт с источником интересующей меня информации.

Ворота на ранчо «Мекка» были не заперты. Я открыл их, въехал внутрь, закрыл за собой ворота и покатил к дому. В небе кружили ястребы – возможно, те же самые, которых мы видели во время первого визита.

Загон для лошадей озаряли лучи полуденного солнца. Мардж Швинн, в выцветшей рубашке из хлопка, обтягивающих джинсах и сапогах для верховой езды, стояла посреди загона спиной ко мне и разговаривала с крупным жеребцом цвета горького шоколада. Она гладила гриву животного, прижимаясь лицом к его шее. Шорох гравия под шинами моего автомобиля заставил ее обернуться. К тому моменту, когда я выбрался из «севильи», Мардж успела выйти из загона и направилась мне навстречу.

– Здравствуйте, доктор Делавэр.

Я с улыбкой приветствовал ее, стараясь ничем не выдать своего возбуждения. Когда мы познакомились, Майло не назвал ни моего имени, ни профессии. Вдруг я понял, что приехал сюда не напрасно.

Она вытащила из кармана джинсов пестрый платок, вытерла руки и крепко пожала мне руку.

– Что привело вас ко мне?

– Просто решил вас навестить. Мардж убрала платок и улыбнулась.

– Кто-то считает, что я спятила?

– Нет, мадам, просто у меня возникло несколько вопросов.

Солнце светило мне прямо в глаза, и я отвернулся.

Лицо Мардж оставалось в тени, но она щурилась, и ее глаза окружала сеть морщин. Рубашка обтягивала маленькую, но высокую грудь. Все то же сочетание девичьего тела и лица уже немолодой женщины.

– Какие вопросы, доктор?

– Для начала, у вас не появилось никаких новых мыслей после нашего визита с детективом Стеджесом?

– Относительно?..

– Относительно разговоров с мужем о нераскрытом убийстве.

– Нет, – ответила она. – Ничем не могу вас порадовать. – Ее глаза вернулись к загону. – Я люблю поболтать, но сейчас у меня дела.

– Я вас надолго не задержу. Боюсь, возник один щекотливый момент.

Она положила руки на узкие стройные бедра.

– О чем вы?

– Ваш муж был наркоманом. Ему удалось самостоятельно победить свой недуг?

Мардж раздавила каблуком комок грязи.

– Я ведь уже говорила вам, что к тому моменту, когда мы познакомились, Пирс справился со своей проблемой.

– Ему кто-то помогал?

Простой вопрос, однако она переспросила:

– Что вы имеете в виду?

Мардж все еще щурилась, но мне удалось заметить, как резко переместился ее взгляд.

Еще один человек, не умеющий лгать. Слава Богу, что на свете так много честных людей.

– Пирс лечился от наркотической зависимости? – спросил я. – Он обращался к врачу?

– Мы не говорили о тех временах.

– Совсем?

– Пирс старался забыть. А мне не хотелось ворошить прошлое.

– Вам не хотелось его огорчать.

Она вновь посмотрела в сторону загона.

– Как Пирс спал? – поинтересовался я.

– Прошу прощения?

– Пирс не страдал бессонницей?

– Ну, он… – Мардж нахмурилась. – Какой странный вопрос, доктор Делавэр. Пирса больше нет, какое значение может иметь, как он спал?

– Просто я пытаюсь довести кое-какие рассуждения до логического конца, – ответил я. – Меня интересует, как он себя вел в последнюю неделю перед несчастным случаем. Он хорошо спал или был чем-то встревожен?

Она даже дышать перестала, а лежащие на бедрах руки побелели.

– Я рассказала вам, сэр, что произошло: Пирс упал с Акбара. Он мертв, а мне приходится с этим жить и совсем не нравится, что вы ворошите прошлое.

– Сожалею, – сказал я.

– Вы приносите извинения, но продолжаете задавать вопросы.

– Верно. Но это еще не все. Возможно, Швинн погиб в результате несчастного случая, однако вы просили проверить, нет ли в крови Акбара наркотиков. И даже заплатили коронеру приличную сумму.

Глаза Мардж широко раскрылись, грудь высоко вздымалась.

– Он сказал, что от вас этого можно ждать.

– Кто сказал? Никакого ответа.

– Доктор Гаррисон? – спросил я. Она повернулась ко мне спиной.

– Миссис Швинн, неужели вы думаете, что мы не докопаемся до истины? И разве Пирс не хотел того же? Что-то мешало ему спать по ночам, не так ли? Незаконченное дело. Разве не связана с этим «Книга убийств»?

– Я ничего не знаю о книге.

– В самом деле?

Она поджала губы. Потом встряхнула головой, стиснула зубы, и ее лицо осветило солнце. Мардж вздрогнула и пошатнулась, но ей удалось устоять на ногах. Резко повернувшись, она побежала к дому.

Однако я последовал за ней, и Мардж не попыталась меня остановить.

Мы сидели на тех же местах, что и несколько дней назад: я на диване, она в кресле. В прошлый раз разговор вел Майло, как обычно, когда я прихожу вместе с ним, но сейчас наступила моя очередь. И да поможет мне Бог, вопреки гневу, с которым едва справлялась Мардж, я почувствовал жестокое возбуждение.

– Вы меня пугаете. Читаете чужие мысли.

– Вы? – удивился я.

– Психиатры.

– Доктор Гаррисон и я?

Она ничего не ответила, и я продолжал:

– Доктор Гаррисон предупредил вас, что я могу вернуться.

– Доктор Гаррисон делает только добро. Я не стал спорить.

Мардж повернулась ко мне в профиль.

– Да, он рассказал мне о вас – когда я пришла к нему после вашего визита с детективом Стеджесом. Он заявил, что ваше присутствие может все изменить.

– Изменить?

– Доктор Гаррисон сказал, что вы очень настойчивы. И умеете разгадывать чужие тайны.

– Вы давно с ним знакомы?

– Да. – Окна гостиной были открыты, и со стороны загона донеслось ржание. Мардж пробормотала: – Спокойно, мальчик.

– Ваши отношения с доктором Гаррисоном носили профессиональный характер? – спросил я.

– Вы спрашиваете, был ли он моим врачом? Да, был. Он занимался с нами обоими – с Пирсом и со мной. Отдельно, и ни один из нас не знал, что другой пользуется его услугами. Пирс старался избавиться от пристрастия к наркотикам. Ну а со мной… депрессия. Ситуативная реакция, как называл ее доктор Гаррисон. После смерти матери. Ей было девяносто три, и я так долго о ней заботилась… а потом вдруг осталась в одиночестве… и на меня все навалилось. Я пыталась бороться, но не справилась. Я давно знала доктора Гаррисона, и мне всегда нравилась его улыбка. Однажды я набралась мужества и поговорила с ним.

Признание в собственной слабости заставило Мардж стиснуть зубы.

– Вас с Пирсом познакомил доктор Гаррисон? – спросил я.

– Я встретила Пирса в конце… в тот момент, когда мне стало лучше и я сумела взять себя в руки. Однако изредка я продолжала посещать доктора Гаррисона, но уже перестала принимать антидепрессанты, как он и обещал.

Неожиданно она наклонилась вперед:

– Вы хорошо знаете доктора Гаррисона? Вы представляете, какой он человек? Когда начал со мной работать, он навещал меня каждый день, чтобы проверить, как у меня идут дела. Каждый день. Однажды я сильно простудилась и не могла ничего делать, он за мной ухаживал. Более того, занимался хозяйством – пропылесосил весь дом, накормил лошадей, вычистил конюшни. Он делал это четыре дня, даже ездил в город за продуктами. Если бы мне пришлось платить ему по часам, я бы давно разорилась.

Я знал, что Берт хороший человек и прекрасный психиатр, но рассказ Мардж меня удивил. Я представил себе худощавого немолодого человека в пурпурном костюме, который подметает дом и конюшни, и задал себе вопрос: а как бы я повел себя в такой ситуации? Едва ли я способен проявлять такую заботу о своих пациентах.

Ну а то, что я делал сейчас, не имело никакого отношения к заботе. Во всяком случае, не о живых.

А что мы должны мертвым?

– Значит, вы познакомились с Пирсом, когда все сгладилось, – сказал я.

Мои собственные слова показались мне какими-то деревянными и формальными. Психиатр! Мардж кивнула:

– Доктор Гаррисон сказал, мне следует вернуться к прежнему образу жизни – мои старые привычки ему нравились. До того как мама заболела неизлечимой болезнью, я ездила в Окснард и закупала все корма у Рэндаллов. Старая леди Рэндалл работала за прилавком, они с мамой дружили, и мне нравилось ездить к ней и разговаривать – она часто рассказывала о том, как все было раньше. Потом миссис Рэндалл стало трудно работать в магазине, и ее место заняли сыновья, а это уже совсем другое дело. К тому же энергии у меня стало меньше, и я начала заказывать корма по почте. Когда доктор Гаррисон сказал, что мне будет полезно побольше выходить из дома, я вновь начала ездить к Рэндал-лам. Там я и встретилась с Пирсом.

Мардж улыбнулась.

– Быть может, это входило в его планы – доктор Гаррисон знал и меня, и Пирса. И решил, что у нас что-то получится. Так или иначе, у нас получилось. Впрочем, когда я в первый раз увидела Пирса, он был похож на хиппи, лучшие годы которого остались далеко позади, а я старая республиканка, пожимавшая руку Рональду Рейгану, которую никогда не влекло к таким людям. Но в Пирсе было… благородство. Я знаю, ваш друг-детектив рассказывал о том, каким был Пирс, но он стал другим человеком.

– Люди меняются, – заметил я.

– Об этом я узнала лишь на закате жизни. Когда Пирс наконец набрался мужества и пригласил меня выпить кофе, он так смущался… получилось забавно. – Она пожала плечами. – Возможно, мы встретились в нужное время – подходящее расположение планет, или как там говорят. – Мардж слабо улыбнулась. – Или доктор Гаррисон очень умен.

– Когда вы сказали доктору Гаррисону, что встречаетесь с Пирсом?

– Вскоре после того, как Пирс пригласил меня в кафе. Доктор ответил: «Я в курсе. Пирс мне рассказал. Вы тоже ему нравитесь, Мардж». Именно в тот момент доктор Гаррисон признался, что довольно давно знаком с Пирсом. Он давал бесплатные консультации в госпитале Окснарда – беседовал с больными, получившими серьезные травмы после большого пожара в Монтесито. Пирс обратился за помощью, когда у него начались судороги из-за отказа от наркотиков. Доктор Гаррисон произвел детоксикацию, а потом согласился лечить его дальше.

Он рассказал мне об этом, потому что его попросил Пирс, который относился ко мне очень серьезно и ужасно стыдился своего прошлого. Он рассчитывал, что доктор Гаррисон сумеет мне все объяснить. Я до сих пор помню его слова: «Пирс хороший человек, Мардж, но он поймет, если вы посчитаете, что его груз слишком тяжел для вас». А я ответила: «Эти руки в течение сорока лет таскали сено, трудности меня не пугают». Пирс перестал смущаться, и мы быстро сблизились. – Ее глаза затуманились. – Я уже давно потеряла надежду, что сумею кого-нибудь найти, а теперь его нет со мной.

Мардж вновь вытащила платок и грустно рассмеялась.

– Вы только посмотрите на меня, я превратилась в плаксивую девчонку. И на себя: я думала, представители вашей профессии должны помогать людям чувствовать себя лучше.

Я молча сидел рядом, пока она беззвучно плакала, утирая слезы. Неожиданно по стене пронеслась тень и тут же пропала. Я повернулся и успел увидеть, как ястреб взмыл в небо и исчез в синеве. Из загона донеслось ржание и нетерпеливый стук копыт.

– Краснохвостые, – сказала она. – Они прекрасно расправляются с вредителями, но лошади никак не могут к ним привыкнуть.

– Миссис Швинн, что Пирс говорил о нераскрытом убийстве?

– Что ему не удалось раскрыть одно преступление.

– Что еще?

– Больше ничего. Он даже не назвал имени девушки. Только рассказал, что ее растерзали, а он не сумел найти мерзавцев. Я пыталась говорить с ним об этом, но он отмалчивался. Пирс старался оградить меня от своей прошлой жизни.

– Но с доктором Гаррисоном он это обсуждал?

– Он лишь сказал…

Она замолчала и отвернулась.

– Миссис Швинн?

– Единственная причина, по которой вообще возникла эта проблема, связана с кошмарами Пирса. – Она повернулась и посмотрела мне в глаза. – Откуда вы об этом узнали? Неужели просто сделали удачное предположение?

– Пирс был хорошим человеком, а такие люди тяжело переносят коррупцию.

– Мне ничего не известно о коррупции, – заявила Мардж, но ее голосу не хватало уверенности.

– Когда начались кошмары? – спросил я.

– За несколько месяцев до его смерти. За два, может быть, три.

– А что могло их вызвать?

– Я ничего не заметила. Мне казалось, что мы счастливы. Доктор Гаррисон тоже так думал. Однако выяснилось, что Пирса постоянно преследовала тоска. Он так и сказал: преследовала.

– Из-за того убийства?

– Из-за неудачи. Доктор Гаррисон сказал, что Пирсу пришлось отказаться от расследования, поскольку его выгнали из полиции. По мнению доктора, Пирс считал, что совершил смертный грех, бросив расследование. И он наказывал себя в течение многих лет – наркотики, наплевательское отношение к собственному телу, да и жил он как бродяга. Доктор думал, что помог Пирсу избавиться от мучительных мыслей, но он ошибся, и кошмары вернулись. Пирс не мог забыть о том преступлении.

Она одарила меня долгим пристальным взглядом:

– Пирс много лет нарушал правила и всегда боялся, что настанет время расплаты. Он любил работу детектива. Но ненавидел департамент полиции. Никому не верил. В том числе и вашему другу Стеджесу. Он считал, что Стеджес приложил руку к его увольнению.

– Когда я приезжал вместе с детективом Стеджесом, вы сказали, что Пирс вспоминал о нем с теплотой. Это неправда?

– Не совсем, – ответила Мардж. – Пирс никогда не говорил о людях из своей прежней жизни. Все это он рассказал доктору Гаррисону. Однако Пирс изменил свое отношение к Стеджесу. Он следил за его карьерой и понял, что ваш друг стал хорошим детективом. Узнал о его гомосексуальных пристрастиях и понял, что Стеджесу требовалос немалое мужество, чтобы продолжать служить в полиции.

– Что еще рассказал доктор Гаррисон об убийстве?

– Что мысли о нераскрытом преступлении разъедают мозг Пирса, точно рак. Именно они стали причиной его кошмаров.

– Кошмары имели повторяющийся характер? – спрсил я.

– Да. Иногда они случались три или четыре раза в неделю, но бывало, что надолго оставляли его в покое. Затем всё начиналось снова. Ничего нельзя было предсказать, и я никогда не знала, что меня ждет, когда мы укладывались cnaть. Дошло до того, что мне стало страшно ложиться в постель, я начала просыпаться посреди ночи. – Мардж криво улыбнулась. – Забавно, я лежала без сна, а рядом похрапывал Пирс. Я говорила себе, что все будет хорошо, и засыпала. А на следующую ночь…

– А Пирс говорил что-нибудь, когда ему снились кошмары?

– Ни слова – он лишь метался. Так я узнавала об очередном кошмаре – кровать дрожала, как при землетрясении, Пирс колотил ногами по постели. Он лежал на спине и двигал ногами – словно куда-то идет. Потом поднимал руки. – Она взметнула руки вверх. – Словно его арестовали. Потом пальцы сжимались в кулаки, он метался и наносил удары по матрасу – проходило еще немного времени, и он уже не мог остановиться. Наконец он выгибал спину и замирал – словно его парализовало, казалось, напряжение растет, еще немного, и он взорвется, я видела, как он скрежещет зубами, как широко раскрываются глаза.

Однако он ничего не видел, Пирс находился где-то далеко – в своем собственном аду. В такой позе он оставался в течение десяти секунд, а потом начинал наносить удары по своему телу – в грудь, живот, лицо. Иногда на следующее утро он вставал с синяками. Я пыталась его остановить, но ничего не получалось – у него были очень сильные руки, – мне оставалось лишь соскакивать с постели, чтобы не пострадать самой. Я стояла рядом и ждала, когда все закончится. А в самом конце он кричал – так громко, что просыпались лошади. И тогда они принимались ржать, иногда к ним присоединялись койоты. Вы когда-нибудь слышали их вой? Когда воет целая стая? Совсем не похоже на лай собак – кажется, будто тысячи существ потеряли разум. Считается, что они так воют только в тех случаях, когда настигают добычу или совокупляются, но крик Пирса иногда действовал на них возбуждающе.

Мардж превратила платок в синий мячик. Разжала пальцы и посмотрела на них.

– Крик Пирса пугал койотов до смерти.

Мардж предложила мне выпить, я отказался, но налил себе стакан воды.

– Пирс помнил свои кошмары?

– Нет. Когда приступ заканчивался, он снова засыпал и не упоминал о кошмаре. Когда это случилось в первый раз, я промолчала. Во второй раз была сильно потрясена, но опять ничего не сказала. После третьего раза пошла к доктору Гаррисону. Он выслушал меня, а вечером зашел нас навестить – и они довольно долго просидели вдвоем в темной комнате Пирса. С тех пор Пирс стал регулярно посещать доктора Гаррисона. Примерно через неделю доктор пригласил меня к себе и рассказал, что Пирс не может забыть о своей неудаче.

– Значит, вы никогда не говорили с Пирсом о его незаконченном расследовании?

– Никогда. Я промолчал.

– Я знаю, вам трудно меня понять, – продолжала она, – но именно так все и было. Мы оставались очень близкими людьми, но каждый из нас имел собственную тайну. Мне известно, что сейчас стало модно болтать со всеми и обо всем, люди перестали защищать свою личную жизнь. Но так нельзя. У каждого человека должны быть секреты, просто нам с Пирсом хватило мужества признать очевидную истину. Доктор Гаррисон говорил, что раз мы сами этого хотим, значит, таков наш выбор.

Иными словами, Берт пытался убедить мужа и жену быть более откровенными, но потерпел неудачу.

– Аналогичная ситуация возникла с наркотиками. Он был слишком горд, чтобы говорить о них со мной, поэтому использовал в качестве посредника доктора Гаррисона. Нас такой вариант вполне устраивал. Наши отношения оставались приятными и позитивными.

– А вы когда-нибудь задавали вопросы доктору Гаррисону о нераскрытом убийстве?

Мардж энергично тряхнула головой.

– Я ничего не хотела знать. У меня не вызывало сомнений, что преступление было ужасным, раз воспоминания нем преследовали Пирса в течение двадцати лет.

– Кошмары так и не прекратились?

– После того как Пирс начал регулярно посещать доктора Гаррисона, они мучили его не чаще одного или двух раз в месяц. Кроме того, Пирсу помогало увлечение фотографией, он стал больше выходить из дома, много времени проводил под открытым небом.

– Это придумал доктор Гаррисон?

Она улыбнулась:

– Да, он купил Пирсу камеру и настоял на том, что это подарок. Он часто дарит людям подарки. В городе жила девушка, которую звали Мэриан Первейенс, она владела «Небесным кафе», до того как оно перешло к Эйми Бейкер. Мэриан заболела, у нее начали сохнуть мышцы, и доктор Гаррисон стал ее главным утешением. Я навещала Мэриан и она рассказала, что доктор Гаррисон решил, будто ей необходима собака. Но у Мэриан не осталось сил, чтобы о ней заботиться. И тогда доктор Гаррисон нашел для нее старого хромого ретривера, отмыл его и накормил. После чего каждый день на несколько часов привозил к ней собаку. Милый старый пес лежал на постели, и Мэриан гладила его. Перед смертью пальцы перестали ее слушаться, пес все понимал и ложился так, чтобы его лапа касалась ее руки. Мэриан умерла рядом с ретривером, а через несколько недель умер и старый пес.

Глаза Мардж засверкали.

– Вы понимаете, что я хочу вам сказать, молодой человек? Доктор Гаррисон делает людям подарки. Он подарил Пирсу фотоаппарат, а мне – мир, заверив, что кошмары Пирса не связаны со мной. Потому что меня изводила мысль, что, возможно, Пирсу тяжело жить со старой девой, ведь он столько лет провел в одиночестве. И – да простит меня Бог – наблюдая за судорогами Пирса, я боялась, что у него случился рецидив.

– И что он вновь начал принимать наркотики?

– Мне стыдно признаться, но да, именно такие мысли приходили мне в голову. Ведь Пирс даже попал в больницу из-за судорог, а его метания во время кошмаров показались мне похожими на судороги. Но доктор Гаррисон заверил меня, что я ошибаюсь. Он сказал, что дело в кошмарах, что Пирса не отпускает его прежняя жизнь, а я оказываю на него благотворное влияние. Мне его слова принесли огромное облегчение.

– Значит, кошмары случались не чаще одного-двух раз в месяц?

– Ну, с этим я смогла смириться. Когда он начинал метаться, я вставала, уходила в кухню, выпивала стакан воды и шла в конюшню, чтобы успокоить лошадей. К моему возвращению Пирс уже спал. Я брала его пальцы в свои ладони и старалась их согреть – после кошмаров руки у него всегда становились ледяными. Мы лежали рядом, и я прислушивалась к его дыханию, так мы согревали друг друга, и ночь проходила.

Еще один ястреб пролетел над нашими головами.

– Птицы, вероятно, что-то почуяли, – заметила Мардж.

– Постепенно кошмары начали посещать Пирса значительно реже, но перед смертью вновь участились.

– Да, – сказала она, с трудом выговорив короткое слово. – И я забеспокоилась, поскольку утром Пирс выглядел не лучшим образом. Утомленное лицо, неловкие движения, неуверенная речь. Вот почему я виню себя за то, что разрешила ему взять Акбара. Пирс был в плохой физической форме, ему не следовало садиться на лошадь. Возможно, у него начался приступ.

– Но почему вы попросили сделать анализ крови Акбара?

– Наверное, я поступила глупо. На самом деле я хотела проверить Пирса. Несмотря на слова доктора Гаррисона, я потеряла веру в него. Но после его смерти не смогла сказать вслух о своих подозрениях. Ни доктору Гаррисону, ни коронеру, ни кому-то другому, поэтому все свалила на бедного Акбара. Вдруг у кого-нибудь возникнет мысль проверить Пирса – раз уж зашла речь о наркотиках. И тогда я узнаю правду.

– Они сделали соответствующие анализы – такова стандартная процедура, – сказал я. – Пирс не принимал наркотиков.

– Теперь я знаю, доктор Гаррисон рассказал мне. Пирс погиб в результате обычного несчастного случая. Однако не могу отделаться от мысли, что ему не следовало ездить верхом в одиночку. Он плохо выглядел.

– А вы знаете, что с ним происходило в последнюю неделю?

– Нет – и не хочу знать. Я должна как можно быстрее обо всем забыть. Разговоры с вами мне мешают. Нельзя ли нам закончить?

Я поблагодарил Мардж и встал.

– Как далеко от дома произошел несчастный случай?

– Совсем рядом, на дороге.

– Я бы хотел взглянуть на это место.

– Зачем?

– Чтобы почувствовать атмосферу. Она посмотрела мне в глаза.

– Вы что-то от меня скрываете?

– Нет, – ответил я. – Спасибо за потраченное время.

– Не нужно меня благодарить, я не делала вам никаких одолжений.

Мардж встала и решительно направилась к двери.

– Место…

– Вернитесь на шоссе номер тридцать три, поезжайте на восток и сверните налево на втором повороте. Довольно грязная тропинка ведет в горы, а потом спускается вниз к оврагу. Там все и случилось. Пирс и Акбар скатились со скалы в овраг. Их нашли на дне. Мы с Пирсом часто ездили туда вместе. Но обычно я ехала первой.

– И еще о фотографиях Пирса.

– Нет, – умоляюще попросила она. – Пожалуйста, не нужно больше вопросов. Я ведь уже показала вам снимки и комнату, где он их проявлял.

– Я хотел сказать, что Пирс явно был талантлив, но меня поразила одна вещь. На фотографиях нет людей и животных.

– В психологии это как-то называется?

– Нет, просто мне показалось любопытным.

– В самом деле? Ну а мне так не кажется. И меня это совершенно не тревожит. Его фотографии удивительно красивы. – Она распахнула дверь. – Когда я спросила Пирса, он дал мне замечательный ответ: «Мардж, я пытаюсь запечатлеть безупречный мир».