Текст книги "Пациент всегда мертв"

Автор книги: Джонатан Келлерман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

Выдержав паузу, Майло спросил:

– Мистер Коппел, где вы находились в ночь убийства вашей бывшей жены?

– Вы шутите?

– Нет, сэр.

– Где я находился? Я был здесь.

– Один?

– Не травите душу. В ту ночь… Давайте посмотрим… В ту ночь, мне кажется, я случайно встретился с миссис Коэн, преподавательницей живописи, из передней квартиры. Мы оба выносили мусор. Собираетесь спросить ее? Если да, не могли бы вы не говорить ей, что я ее домохозяин?

– Это тайна?

– Мне лучше не светиться. При этом условии я могу прийти домой и расслабиться. В противном случае меня будут доставать жильцы, чтобы я сделал в доме ремонт.

– Но вы сами живете в этом доме. Почему бы вам действительно не сделать здесь ремонт?

– Проблема в том, что этим домом нужно слишком много заниматься, а вся моя жизнь и так сплошной ремонт. Я здесь просто отдыхаю душой, а жилищные условия меня лично мало интересуют.

– И хорошие вещи тоже?

– Что толку в накоплении вещей?

– Значит, вы были здесь всю ночь, сэр?

– Как и всегда, если не в поездке.

– Как часто вы бываете в поездках?

– День-два в неделю.

– Где вы останавливаетесь?

– В мотелях. Мне нравится "Бест вестерн". Но в ту ночь я был дома.

Майло встал.

– Спасибо, сэр.

– Не за что, – сказал Коппел, стряхивая воздушную кукурузу с одежды.

Глава 29

– Что ты о нем скажешь? – спросил Майло, когда мы вновь оказались на тротуаре.

– Я думаю, что, когда дело заходит о деньгах, с ним лучше расплачиваться без задержки. Ты не собираешься поговорить с миссис Коэн, учительницей живописи?

– Для чего? Чтобы подтвердить его алиби? Все, что она видела, это как он выбрасывал мусор. Пять минут за весь вечер, большое дело.

– Он у тебя в числе подозреваемых?

– Под его крышей гнездится целая куча уголовников, и он отстегивал Коппел двадцать пять штук ежемесячно. Теперь, когда она мертва, не только прекращаются выплаты – этот парень получает ее недвижимость. Тут хватает мотивов для убийства. И еще: он выставляет себя крутым бизнесменом и при этом оставляет пустым целый этаж здания в Беверли-Хиллз. Хотелось бы мне узнать, чем на самом деле занимается "Черитэбл плэннинг".

– Групповая терапия… Если Сонни был настолько очарован Мэри, как он говорит, почему бы ему и не держать помещение свободным для нее?

– И что, ты не рассматриваешь его как возможного плохого парня?

– Если только применительно к Мэри Коппел, да и то с натяжкой. Но какие у него могли быть мотивы для убийства Гэвина и блондинки?

Он не ответил. Мы направились к моей машине.

– Что показывает наблюдение за Гуллом? – поинтересовался я.

– Он едет на работу, возвращается домой, вот и все. Я уверен, что это адвокат посоветовал ему ходить по струнке.

– Итак, Сонни направил Гэвина непосредственно к Мэри, но дело оказалось в руках Гулла. Затем оно вернулось к Мэри. Сонни может быть как-то тут замешан, но я не могу отделаться от ощущения, что смерть Гэвина была связана с его лечением. То же самое с Флорой Ньюсом. Два пациента и их психотерапевт – все мертвы.

– Все заколоты кем-то, кого все они знали, но возможно и другое. Какой-нибудь отморозок, посланный Сонни убирать здание, увидел их и решил порезвиться. Какой-нибудь маньяк, использовавший действующую систему досрочного освобождения. Я попрошу Сонни дать список уборщиков – посмотрю, кто больше всего подходит на эту роль. А пока давай еще раз отправимся к дому Куиков. Быть может, Джерри и Шейла уже вернулись и мне удастся добраться до свинарника Гэвина.

До Камден я все время ехал по Грегори-драйв.

– Все как раньше: ее машина на месте, его – отсутствует, – сказал Майло, когда мы подрулили к дому Куиков. – Не трудись вылезать: мой визит, видимо, не займет много времени.

Он выпрыгнул из "севильи", бодро потрусил к входной двери, позвонил. Потопал ногами. Позвонил еще раз. Покачал головой и уже собрался уходить, как дверь приоткрылась.

Я увидел мелькнувшее в ней безжизненное лицо Шейлы Куик.

Майло заговорил с ней. Повернулся ко мне. Одними губами проартикулировал: "Заходим".

– Мы ездили к сестре в Вестлейк-Виллидж. – Она была одета в стеганый бежевый халат, разрисованный бабочками и вьющимися растениями. На халате пятна. Волосы прикрыты тюрбаном из голубого полотенца. Лицо опавшее и мучнисто-бледное, в глазах отсутствие мысли.

– Вы и ваш муж? – спросил Майло.

– Джерри предложил уехать на пару дней.

Она говорила медленно, растягивая слова, с трудом двигая губами. Я заподозрил транквилизаторы, но потом уловил шедший от нее запах. Ментол не мог перебить алкогольное амбре.

Мы находились в столовой. Воздух в комнате был застоявшимся. Там, где свет падал на мебель, виднелся толстый слой пыли.

– Отчего ваш муж хотел уехать?

– Отойти от стресса. – Губы Шейлы Куик скривились от отвращения.

– А вы не хотели ехать? – спросил я.

– Эйлин… Она считает, что у нее самый лучший дом… Этот ее жалкий теннисный корт. Это даже не полный корт, а только половина. Джерри… Что бы Джерри ни захотел, он получает это. Знаете, что я думаю? – Она схватила меня за рукав.

– Что?

– Я думаю, что Джерри хотел засунуть меня туда. Вот и засунул. А сам продолжил веселиться.

– Он не остался у Эйлин?

– Я должна была радоваться тому, что у Эйлин есть бассейн и этот жалкий теннисный корт. Это даже не целый корт, а только половина. – Шейла продолжала держать меня за рукав. – Мы собирались построить бассейн, Гэвин любил плавать. – Она вскинула руки. – Я ненавижу хлорку. Я чешусь от нее. Почему я должна радоваться тому, что у Эйлин есть бассейн? Я хотела, чтобы Джерри привез меня назад. В конце концов он позвонил и я попросила его привезти меня назад. – Пьяная улыбка. – И вот я здесь.

– А где Джерри? – спросил я.

– Работает. Где-то.

– Не в городе?

– Нет. Как в-с-гда… св-ид-га… смешно.

– Что смешно?

– Джерри ненавидит Эйлин. Но захотел засунуть меня к ней, чтобы самому заниматься черт-знает-чем… Это было неправильно. – Она щелкнула пальцами, забормотала: – У Эйлин есть ее дом, у меня есть мой.

– Вы любите уединение?

– Я не люблю ее бассейн. От него зуд. Я не играю в жалкий теннис. Они с мужем уходят на работу, я остаюсь там в полной… в полной тишине. Чем я должна была заниматься целый день? А Джерри… Эйлин попросила меня на прошлой неделе приехать, а Джерри сказал ей, чтобы она и думать об этом забыла. Потом он передумал. С какой это стати? Я вам скажу, с какой стати.

Но она замолчала.

– Где мистер Куик путешествует в настоящее время? – спросил Майло.

– Кто знает? Кто знает, куда он ездит? Он как птичка. – Шейла взмахнула руками. – Пока, птичка, лети из клетки! Я останусь здесь, я никогда не уеду отсюда, это мой дом. Джерри не звонит. Он не желает со мной разговаривать. – Она сжала мою руку. – Это в…все совпадает. В один день она для него высокомерная сучка, которая считает, что ее дерьмо – это духи. Кавычки закрываются. На другой день он везет меня туда и возвращается, чтобы убраться в комнате Гэвина, потом уезжает. Заниматься своими делищками. Черт-знает-чем.

– Он убрался в комнате Гэвина? – спросил Майло.

– Вот именно, убрался! Знаете, что я думаю? Я думаю, что дело именно в этом.

– В чем?

– Он знал, что я буду беситься, если он уберет комнату Гэвина, потому и сделал все украдкой.

– Он убрался в комнате, пока вы были у Эйлин, так?

– Там был страшный бардак. Мы оба так считали, и вопросов не возникало, что там беспорядок. Страшный. Жуткий. Бардак. Гэвин прежде был более аккуратным, потом он попал в аварию. – Она отпустила мой рукав, покачнулась и оперлась на спинку кресла, чтобы удержать равновесие. – Я вам об этом рассказывала?

Я кивнул.

– Почему, по-вашему, Джерри решил убраться в комнате Гэвина?

– Спросите его. – Улыбка. – Правда, вы не можете этого сделать. Потому что его тут нет. Его никогда тут нет. А я всегда здесь. – У нее напряглись жилы на шее. – Я не хотела, чтобы он убирал комнату Гэвина. Я любила этот беспорядок. Это беспорядок Гэва, к чему было спешить?

Она закрыла лицо руками и разрыдалась. Я провел ее к дивану.

Майло направился по лестнице наверх.

Я пошел на кухню. Раковина была полна грязной посуды. Рядом с кухонным комбайном стояла почти пустая бутылка джина «Танкерэй» и спрей для освежения дыхания «Бинака». Я нашел кофеварку, наполовину наполненную едва теплым кофе, разогрел его в микроволновке и принес Шейле Куик, захватив также обезжиренный молочный порошок и пакетик заменителя сахара.

Я придерживал чашку, когда она пила. Ее губы все еще дрожали, и Шейла утерла струйку кофе, которая текла по подбородку.

Она снизу вверх посмотрела на меня.

– Вы добрый. И симпатичный.

Майло, отсутствовавшей не более десяти минут, быстрым шагом прошел в гостиную.

– Я припоминаю, что в комнате Гэвина был компьютер.

– Правильно припоминаете.

– Где он?

– Его забрал Джерри. Он сказал, что подарит его школе в Беверли-Висте.

– А что с бумагами Гэвина?

– Он все сложил в коробки и отнес на помойку.

– Мусор когда увозят?

– Завтра.

Майло ушел.

– Он торопился, – сказала Шейла Куик.

– Джерри не терпелось убрать комнату Гэвина?

– Он сказал, что сына не вернуть и нам нужно смотреть правде в глаза. Это относится ко мне. Слишком много плачу, постоянным плачем действую ему на нервы. Я ничего для него не делаю. А я не хочу ничего делать для него. Он приходит домой с работы, желает получить свой обед, ну я, быть может, и открою какую-нибудь банку. Он говорит: «Давай куда-нибудь сходим». Я говорю – нет. С чего это я должна хотеть куда-то идти? С какой стати я должна хотеть этого?

– Для вас за стенами этого дома ничего не существует, – кивнул я.

– Правильно. Вы понимаете. – Она отвела взгляд в сторону. – Он понимает.

Вернулся мрачный Майло.

– Он понимает. – Она похлопала меня по плечу.

– Он очень понятливый парень, – кивнул Майло.

– Джерри убрался, поэтому я должна смотреть правде в глаза. Мой гребаный смывшийся муж не понимает этого. Он не должен был этого делать, не спросив меня! Там были вещи, которые я хотела сохранить. – Она просветлела лицом. – Это все там… в переулке? В баке для мусора?

– Мне жаль, мэм… – сказал Майло, – но ваш бак пуст.

– Ублюдок! За то, что он сделал, его нужно… Это было ошибкой. Кого волнует, где он? Кого, к дьяволу, волнует, где он?

– Ваш муж звонил?

– Он оставил сообщение прошлой ночью. Я спала. Я много сплю. Я его стерла. Что он собирается мне сказать? Что он соскучился по мне? Я же знаю, что он с какой-нибудь шлюхой. Когда он ездит, то всегда ошивается со шлюхами. Знаете, откуда я это знаю?

– Откуда, мэм?

– Презервативы. Я нахожу презервативы в его багаже. Он просит меня распаковать веши, оставляя в них презервативы. Хочет, чтобы я знала. – Слабая улыбка. – Меня это не удручает… Это… радует меня.

– То, что он ходит по проституткам?

– Конечно. Лучше к ним, чем ко мне.

Мы влили в нее еще немного кофе, но речь хозяйки дома оставалась невразумительной. Интересно, сколько времени ей понадобилось, чтобы уговорить бутылку джина?

Она зевнула.

– Мне нужно вздремнуть.

– Конечно, мэм, – сказал Майло. – Только, пожалуйста, еще несколько вопросов.

– Пожалуйста? – Она сорвала с головы полотенце и швырнула его на пол. – О'кей, раз вы сказали "пожалуйста".

– Кто направил Гэвина к доктору Коппел?

– Доктор Силвер.

– Ваш гинеколог?

Ее глаза закрылись, и голова клюнула вперед, потом застыла на месте.

– Я устала.

– Доктор Барри Силвер? Ваш гинеколог?

– Угу-у.

– Доктор Силвер дал вам направление лично?

– Он дал его Джерри, Джерри ходил к нему. Джерри сказал, что он толковый… Пожалуйста, дайте мне поспать.

– Еще один момент, мэм. Комната Гэвина убрана, но я обратил внимание, что его одежда все еще в шкафу.

– Видимо, Джерри собирался это тоже забрать и выбросить. Те милые рубашки «Ралф Лорен» я купила Гэву на Рождество. Гэв любил ходить за покупками со мной, так как Джерри очень прижимист. Мы заходили во все магазины. «Гэп», «Банана рипаблик», «Сакс», «Барнис». Иногда мы ходили на Родео-драйв, когда там были сезонные распродажи. Я добыла Гэву спортивный пиджак «Валентино» на Родео, это лучше любой шмотки Джерри. Вероятно, Джерри выбросил бы всю одежду Гэва, но у него не было времени. – Ее руки сжались в кулаки. – Джерри может трахнуть сам себя, если думает, что я отдам одежду Гэва.

Мы помогли ей подняться по лестнице и провели в спальню, в которой благодаря задернутым шторам царила ночь. На прикроватной тумбочке валялись смятые салфетки, накладки на глаза и две маленькие бутылочки спиртного – из тех, что разносят на авиарейсах. Бурбон и скотч. На дне высокого хрустального стакана виднелась жидкость.

Майло уложил ее в кровать, она улыбнулась ему и облизнула потрескавшиеся губы.

– Спокойной ночи.

– Еще один вопрос, мэм. Кто у вашего мужа бухгалтер?

– Джин Марр. Он…

Шейла прервала свой ответ и закрыла глаза.

К тому моменту, когда мы покидали комнату, она уже храпела.

Прежде чем выйти из дома, Майло притащил меня в комнату Гэвина. Те же бледно-голубые стены, голые. Двуспальная кровать застелена темно-синим покрывалом. В книжном шкафу Гэвина стояло несколько книг в мягких обложках и журналов, а также две модели самолетов. Пол покрыт потертым ковролином.

Одежный шкаф забит пиджаками, брюками, рубашками, куртками.

– Неплохой гардеробчик, – сказал я. – Думаю, Джерри не выбросил бумаги в помойку. Он сделал так, чтобы никто их не увидел.

Майло кивнул и указал на выход.

***

– Ублюдок Джерри знает, почему был убит его сын, – сказал Майло, когда мы ехали обратно, – и пытается это скрыть. – Он нашел в своих записях офисный телефон Куика, набрал его, подождал, с щелчком закрыл крышку мобильника. – Даже автоответчика нет.

– Он путешествует и дает секретарше Энджи с синими ногтями отгулы.

– Энджи, у которой хоть недолгое, но явно криминальное прошлое. От нашего горюющего отца начинает исходить дурной запах.

– Сонни нанимает грешные души, его арендатор делает то же самое. Быть может, сострадание заразно? Или Сонни сам прислал Анджелу Пол Куину?

– Сонни вообще большой благодетель. Кому-то добывает медицинское направление, кому-то помогает выгодно вкладывать деньги. А Куик – просто сукин сын. Погиб его собственный ребенок, а он помалкивает.

– А что, если он сам замешан в этом деле?

– Не исключено.

– Что ты нашел в карманах Гэвина?

– Кто тебе сказал, будто я что-то нашел?

– А разве нет?

Он, не отвечая, три-четыре раза стукнул по приборной доске своей большой ладонью.

– Ублюдок забрал компьютер… Стоит ли вообще звонить в школу в Беверли-Висте, чтобы спрашивать, дарил ли он его? – Не дожидаясь моего ответа, Майло все-таки позвонил, потом, зло ухмыльнувшись, нажал отбой. – Там впервые об этом услышали. Хочешь знать, что я думаю? Гэвин узнал о чем-то грязном, что происходило в этом здании… что-то связанное с Коппелом, "Черитэбл плэннинг" и папочкой. Мальчишка вообразил себя "желтым" репортером и решил, что раскопал хорошенький скандальный материальчик. Хоть у него и была мозговая травма, но он хранил какие-то записи. А его старик их уничтожил. Не прощу себе, я должен был первым делом прошерстить ту комнату.

– Так что ты все же нашел в шкафу?

Он раскрыл свой блокнот и показал мне нечто, вложенное между страницами.

Сморщенный линованный листок бумаги. Номера, написанные синими чернилами. Убористые, смазанные. Неровная колонка семизначных комбинаций цифр и букв.

– Номера машин?

– Скорее всего, – кивнул Майло. – Глупый мальчишка вел наблюдение.

Глава 30

– Выброси меня у участка, – сказал Майло. – Собираюсь прогнать эти номера, потом загляну в архив, посмотрю, не найдется ли еще какая-нибудь связь между Джерри Куиком и Сонни помимо арендных отношений. Еще я хочу переговорить с бухгалтером Куика. К счастью, дипломированные бухгалтеры не связаны конфиденциальностью. Что-нибудь слышно от «Таймс» по поводу публикации фотографии?

– Пока нет.

– Если у твоего приятеля Бионди ничего не получится, я поболтаю со своим обычно неотзывчивым капитаном. Он страшно не любит лицезреть меня, поэтому я, быть может, пообещаю ему не появляться еще год, если капитан как следует тряхнет отдел по связям с общественностью и найдет хоть кого-нибудь, кто всерьез займется СМИ.

– Я еще раз попытаю Неда.

– Хорошо, – сказал он. – Спасибо. Дай мне знать в любом случае.

Я позвонил в Коронадо.

– Никто на тебя не вышел? – удивился Нед Бионди. – Господи! Прости, док, я думал, что сработало. О'кей, я перезвоню тебе в кратчайший срок.

Час спустя зазвонил телефон.

– Мистер Делавэр? – Звучный, драматический баритон. Все звуки выговариваются, голос поставлен.

– Слушаю вас.

– Это Джек Мактелл. Из "Лос-Анджелес таймс". Я насчет снимка, который вы хотите через нас прокатать.

– Фотография жертвы убийства. Некий детектив из полицейского управления Лос-Анджелеса хотел бы, чтобы ее опубликовали, однако его начальство считает, что это вас не заинтересует.

– Что ж, я точно могу кое-что пообещать.

– Мне принести фото?

– Если вам так хочется.

Редакция «Таймс» находилась на Первой улице в одном из тех массивных зданий из серого камня, которыми полон центр города. Оказавшись затянутым в болото трафика, я медленно катил в поисках места, где можно остановиться, и наконец высмотрел кусок асфальта на безумно дорогой переполненной стоянке в пяти кварталах от редакции.

Три охранника патрулировали громадный гулкий вестибюль "Таймс". Они пропустили несколько человек, но остановили меня. Двое выряженных в униформу молодцов старательно изображали, что пристально наблюдают за мной, в то время как третий позвонил в кабинет Джека Мактелла, пролаял в трубку мое имя, отсоединился и приказал мне ждать. Через десять минут из двери лифта появилась молодая, коротко стриженная дама в черном свитере, джинсах и кроссовках. Она осмотрелась, увидела меня и направилась в нашу сторону.

– Вы тот человек со снимком?

На редакционном бейдже я прочитал ее имя - Дженнифер Дафф. Левая бровь женщины была проткнута крошечной стальной спиралькой.

– Это для мистера Мактелла. – Я протянул ей конверт.

Дама взяла его осторожно, словно он был окрашен, зажав между большим и указательным пальцами, повернулась и ушла.

Потом я проторчал на парковке двадцать минут в ожидании, когда служащий стоянки переставит шесть машин и освободит мою "севилью". Пока он суетился, я направил сообщение Майло о том, что фото уже в "Таймс" и теперь все зависит от доброй воли редактора. К этому времени он тоже находился в центре, всего в паре кварталов от меня, и работал в архиве.

На въезде на Сто первую дорогу сгрузились машины, и я поехал по бульвару Олимпик-Вест. Я сделал данный маневр не только для того, чтобы миновать пробку. Эта дорога пролегала мимо офиса Мэри Лу Коппел.

К трем тридцати я добрался до Палм-драйв, свернул налево и неспешно въехал в переулок у офисного здания. "Мерседесы" Гулла и Ларсена были на месте и стояли рядом с несколькими роскошными автомобилями последних моделей. У сломанного автомата для оплаты стоянки был припаркован пикап цвета меди. Белая надпись на его борту гласила: "Чистка ковров и занавесей".

Задние стеоянные двери были открыты и подперты деревянным треугольником. Я припарковался и вылез из машины.

В коридоре пахло, как в прачечной, несвежим бельем. Полиэстер у меня под ногами проминался и слегка чавкал. В дальнем конце зала какой-то мужчина лениво выписывал круги промышленным моющим пылесосом.

Две двери "Черитэбл плэннинг" были открыты. Изнутри доносился металлический гул. Я заглянул.

Другой мужчина, приземистый, коренастый, латиноамериканской наружности, одетый в мятую серую рабочую одежду, водил таким же аппаратом по тонкому голубому покрытию, которым был выстлан пол в "Черитэбл". Ко мне он находился спиной, а гудение заглушало мои шаги.

Направо располагался маленький кабинет. Вертящееся кресло было поднято на поцарапанный стальной стол. В углу находился компьютерный столик на колесиках, на котором примостился "Ай-би-эм". На столе рядом с креслом лежали пять схваченных резинками пачек почтовой корреспонденции.

Я проверил обратные адреса. "Юнайтед уэй", кампания за грамотность, "Фонд "Благодарения", бал пожарных… Я просмотрел все пачки.

Всем были нужны деньги Сонни Коппела.

Остальная часть помещения представляла собой громадную комнату с высокими горизонтальными окнами, прикрытыми дешевыми нейлоновыми занавесками. Комната была пуста, если не считать нескольких раскладных стульев, составленных у стены.

Латиноамериканец машину, медленно, словно ощущая боль, разогнулся, провел рукой по волосам, вытащил из кармана сигарету и прикурил. По-прежнему стоя ко мне спиной.

Он курил, аккуратно стряхивая пепел себе на ладонь.

– Эй!

Мужчина обернулся. Удивление, а не испуг. Он посмотрел на свою сигарету. Поморгал. Пожал плечами.

– Но пермисо?

– Кури, это меня не волнует, – сказал я.

Сдержанная улыбка. Отсутствие припухлости вокруг глаз, отсутствие дурацких татуировок.

– Устед но эс эль патрон? Вы не босс?

– Нет. Во всяком случае, не сегодня.

– О'кей. – Он рассмеялся и затянулся сигаретой. – Может быть, завтра.

– Я хотел бы арендовать это помещение.

Ничего не выражающий взгляд.

Я указал на мокрый ковер.

– Хорошая работа.

– Спасибо.

Я ушел, раздумывая, что же он там смыл.

Сонни Коппел, похоже, не соврал про «Черитэбл плэннинг». Но может быть, это полуправда? Разновидность стратегической обороны?

Так или иначе, все эти квадратные метры оставлены пустыми.

Если Майло был прав и Гэвин околачивался здесь, шпионил, записывал номера машин, что же парню удалось увидеть?

Пустая комната. Пара дюжин раскладных стульев.

Что еще нужно для групповой терапии?

Сеансы уже начались?

Что здесь происходит?

Я отъехал на один квартал, свернул на обочину и опять задумался о Гэвине Куике.

С травмированным мозгом он все же смог удержать при себе свои тайны.

Или же не смог? Возможно, он доверился отцу и именно поэтому Джерри Куик убрал его комнату?

И еще – упрятав жену к сестре, Куик куда-то уехал. Обычный бизнес, или он пустился в бега, потому что знает?

Эйлин Пэкстон сказала, что Джерри нанимает шлюх в качестве секретарш. У секретарши, с которой я познакомился, была увеличенная грудь и слишком длинные для печатания на компьютере ногти.

Вел ли Джерри какую-то тайную жизнь?

Гэвина убили вместе с белокурой девушкой, на которую никто не потрудился подать в розыск. Я все время задавался вопросом, не профессионалка ли она. Джерри и Гэвин – оба были сексуально озабоченными.

Может, действительно блондинка была подарком отца сыну?

Энджи Пол, посмотрев на фото, заявила, что не знает ее. Майло заметил, что она при этом моргнула. Потому что на снимке был труп?

Блондинка.

Тип, который нравился Гэвину. Двумя милями севернее, в престижном районе, жила некая белокурая девушка, знавшая Гэвина до аварии. Девушка, с которой мы еще не беседовали. В последний раз, когда я следил за Кайлой Бартелл, она поехала на полуденный сеанс в парикмахерскую. Это значит, что она не ограничена рабочим временем с девяти до пяти.

Богатая девочка с массой свободного времени? Быть может, она уделит мне малую толику.

Особняк Бартеллов, безжизненный как морг, укрывался за белой металлической оградой. На подъездной дорожке стоял белый «бентли-мулсанн», но не было никаких признаков присутствия красного «Чероки» Кайлы.

Я поехал на Сансет. Машины со свистом проносились по обе стороны разделительной линии, и я ждал "окна", чтобы повернуть направо и встать на разворот. Это заняло некоторое время. Как раз в тот момент, когда я вывернул на бульвар, в боковом зеркале мелькнуло что-то красное.

Возможно, показалось. Но я все равно поехал назад к Камден.

***

Джип стоял перед особняком.

Я проехал шесть домов и припарковался, решив подождать примерно полчаса.

Через восемнадцать минут Кайла, одетая во все белое, но с большой черной сумкой вышла из дома, села в красный внедорожник, подождала, когда откроются ворота, и пронеслась мимо меня.

Точно тот же маршрут, что и в прошлый раз. На запад по Санта-Монике к Кэнон-драйв. Опять понежиться в «Умберто»?

Но на этот раз она миновала салон и проехала еще два квартала к магазину "Райт-Эйд фармаси".

Сначала прическа, теперь косметика? Но разве такие девушки покупают косметику не в бутиках?

Пять минут наблюдения за ней, и на свой вопрос я получил ответ, который оказался для меня неожиданным.

Кайла прошла прямо к лаку для ногтей. Я стоял в конце прохода, когда она изучала полку с выставленными на ней маленькими бутылочками. Ее белый наряд состоял из короткой тенниски, демонстрировавшей загорелый живот, штанов из страусовой кожи и открытых белых сандалий на оранжевой пластиковой подошве. Ее длинные волосы были заправлены под белую джинсовую кепку, которую девушка носила козырьком назад. В ушах покачивались большие серьги из белой пластмассы. Она пару раз переступила ногами – похоже, собиралась с мыслями, глядя на лак.

Наконец Кайла выбрала флакончик и бросила его в корзинку для покупок. Затем – так быстро, что я едва успел это заметить, – еще два флакончика скользнули в ее большую черную сумку, вышитую розами.

Не очень-то подходит к белым тряпкам. Правда, вещь такого размера всегда может пригодиться.

Она пошла по проходу к стойке с тушью для глаз. Одна трубочка в корзину, две в сумку. Нахально, даже не огляделась украдкой. Магазин был тихим, плохо оборудованным. Если камеры наблюдения и имелись, я не мог их рассмотреть.

Я попятился назад, притворившись, что выбираю полоскание для рта, перебрался в следующий проход, медленно двинулся назад, не поднимая головы.

Теперь она занялась помадой. Та же операция.

Кайла походила по магазину минут десять, концентрируясь на мелких предметах. Нитки для зубов, жидкость для контактных линз, аспирин, конфеты. Присваивая в двойном размере все то, что она клала в корзину.

Я купил упаковку из десяти пачек резинки и встал позади нее, когда она рассчитывалась.

Кайла с довольным видом направилась к своему "Чероки", помахивая сумкой и вихляя маленьким, туго обтянутым задом.

Мне удалось первым оказаться у внедорожника. Я скользнул из-за передка и перехватил ее черную сумку.

– Какого!.. – возмутилась было она и тут узнала меня: – Коп! – Девица чуть не подавилась этим словом.

Время было неподходящим для того, чтобы озвучить свою настоящую профессию.

– У вас небольшая проблема, Кайла.

Серо-зеленые глаза округлились. Блестящие губы приоткрылись, когда она анализировала ситуацию. Какая симпатичная девушка, даже несмотря на крючковатый нос, и какие пустые глаза.

– Я занималась исследованием. Для курсовой, – сказала она.

– Какова же тема?

– Вы знаете. – Кайла подалась в сторону, качнула бедром, попыталась улыбнуться.

– Где вы учитесь?

– В колледже Санта-Моники.

– Когда?

– Что вы имеете в виду?

– Ведь сейчас конец июня. Занятия закончились.

– А может, у меня летняя сессия.

– Правда?

Молчание.

– Какая у вас специализация?

Она посмотрела под ноги, подняла голову, попробовала посмотреть мне прямо в глаза.

– Дизайн… э-э… и психология.

– Психология.' значит, вы знаете, как это называется.

– Что?

Я взял у нее сумку, вытащил оттуда жидкость для контактных линз, несколько упаковок тайленола в целлофане и блеск для губ "Страстный персик".

– Вот это, Кайла.

Она ткнула пальцем в тайленол.

– У меня бывают головные боли.

– Одну, и очень сильную, вы уже заполучили.

Ее взгляд заметался по парковке.

– Я не хочу, чтобы кто-нибудь меня увидел.

– Это наименьшая из ваших проблем.

– Ну пожалуйста!..

– Нам нужно поговорить, Кайла.

– Ну пожалуйста, – повторила она. Выгнула спину. Сняла кепку, тряхнула головой, волосы рассыпались золотистым дождем. Почти прошептала: – Я все урегулирую.

– Каким образом?

По ее лицу медленно растеклась улыбка:

– Я отсосу у тебя. Так у тебя еще никогда не отсасывали.

Я взял у нее ключи от машины, усадил ее за руль джипа и приказал не двигаться, пока сам влезал на пассажирское место.

Она нахлобучила кепку назад. Неаккуратно, из-под нее вылезали золотые пряди.

– Пожалуйста, – в очередной раз сказала она, смотря в ветровое стекло. Ее коротенькая рубашка задралась наверх. Учащенное дыхание заставляло ритмично двигаться плоский живот.

Я немного подержал паузу. Машины отъезжали и подъезжали на стоянку перед "Райт-Эйд". Затемненные окна создавали интимную обстановку.

Интересно, заплачет?

Она надула губы:

– Не понимаю, почему просто не разрешить мне сделать это… Я доставлю вам настоящее удовольствие и верну вещи. О'кей?

Сонни Коппел считал вещи обузой.

– Вот что мы сделаем, – сказал я. – Вы вернете все вещи и пообещаете больше никогда так не делать, но сначала расскажете о Гэвине Куике. Если будете искренни и откровенны, то будем считать дело улаженным.

Она быстро повернулась и вытаращилась на меня. Ее крючковатый нос был припудрен. Под слоем пудры я разглядел мелкие веснушки. Взгляд серо-зеленых глаз стал расчетливым.

– И все?

– И все.

Она рассмеялась:

– Класс! На самом деле мне не очень-то хотелось заниматься с вами сексом.

– Это то, что любил делать Гэвин?

– Трах-трах и отвалился, вот что любил Гэвин. Даже для молодого парня он кончал быстро. Даже когда дважды подряд. Я имею в виду, что они все так начинают, но их можно натренировать. Только не Гэвина. Двадцатисекундный мужчина. Поэтому я прекратила все это.

– Прекратили заниматься с ним сексом?

– Это никогда не было сексом. Вот в чем дело.

– А что это было?

– Это… как игра в баскетбол. Он делает рывок, забрасывает мяч, выигрывает всухую, ты идешь за кофе.

– Поэтому вы и порвали с ним?

– Мы не порывали, потому что мы просто сходились, понимаете?

– Как вы с ним познакомились?

– Мы вместе ходили в школу. Потом он пошел в колледж, чтобы хоть чем-то заняться, а я решила учиться дизайну. В колледже Санта-Моники лучше, чем в некоторых университетах, вы знаете.

– Там сильная дизайнерская школа?

– Да. Можно заниматься этим и больше ничем не забивать голову.

– И психологией тоже?

Она усмехнулась:

– Вы поймали меня. Опять. Про исследование для курсовой… это вышло неубедительно, а?

– В высшей степени.

– Ага, надо было придумать что-нибудь получше. Как вы поймали меня? Я имею в виду, в магазине?

– Вы особо не таились.

– Меня еще ни разу не ловили.

– Давно занимаетесь этим?

Она было начала отвечать, но прикусила язык.

– Кайла?

– Я думала, что вы не станете докучать мне этой ерундой, если я все расскажу о Гэвине.

– Вы сами начали.

– А-а. Что ж, значит, я разболталась. Будем держаться Гэвина. – Она рассмеялась. Замолчала и прижала палец к губам. Шлепнула себя по руке. – Плохая Кайла. Я не должна была делать этого.

– Чего делать?

– Смеяться над ним, ведь он убит, и все такое.

– Есть подозрения, кто его убил?

– Не-а.

– С ним была найдена девушка. Блондинка, примерно ваших габаритов…

– Замухрышка!

– Вы с ней знакомы?

– Я ее видела. Он как бы представил ее мне. Как бы. Моя подружка Элли заявила, что она похожа на меня. А я ей в ответ – могу, мол, оплатить тебе глазную клинику в Лос-Анджелесе. А Элли: "Похожа не как близнец. Она напоминает тебя после бурной ночи". – Кайла покачала головой. – Нисколько не похожа, та штучка была просто жижей из мусорного бака. Но потом я подумала, что, может, Гэвин после травмы головы и все такое клюнул на нее, решив, что она на самом деле похожа на меня. Поскольку меня он иметь не мог, то она была как бы эрзацем, понимаете?