Текст книги "Пациент всегда мертв"

Автор книги: Джонатан Келлерман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

Глава 24

Мы оставили Пэтти Гулл и вышли на улицу.

– Жуткая дама, – сказал Майло.

– Она ненавидит мужа, но уверена, что тот не убивал Коппел, и считает, будто у него есть алиби. Но то, что Пэтти в ночь убийства не видела "мерседес" Гулла у дома Коппел, ни о чем не говорит. Там гараж на две машины, он мог загнать свою внутрь. Особенно после того, как его один раз застукали. Гулл мог так же оставить машину в нескольких кварталах от дома. Третий вариант: он зарегистрировался в отеле и взял такси.

– Черт! Франко мог пройтись и пешком, там всего полторы мили. Если он и в самом деле вызывал такси, то я это могу выяснить. Тебя Гулл тоже заинтересовал?

– Он достаточно умен, чтобы замести следы, как это делает наш плохой парень. И если даже Пэтти преувеличивает, его похождения по женской части выглядят примечательными. К тому же они с Гэвином не ладили. Почему у них не сложились отношения? Может быть, Гэвин, проходя у Гулла курс психотерапии, узнал что-то такое, что сделало его опасным для нашего доктора?

– Гулл спит с пациенткой, – начал развивать мою идею Майло. – Гэвин каким-то образом узнает об этом… вертится вокруг офиса, становится назойливым. Парень, собирающийся работать на таблоиды, ищет какой-нибудь скандальный материальчик и вдруг находит его. Но тогда зачем Гуллу убивать Коппел? Они были любовниками.

– Возможно, она сообразила, что произошло с Гэвином, и неосмотрительно дала понять это Гуллу. Или их связь больше не устраивала Гулла. Или и то и другое.

– Получается, он очень хладнокровный парень.

– Не такой уж и хладнокровный, он быстро начинает потеть. Этот парень постоянно испытывает страх, но легко идет на риск. Он изменяет жене в четырех кварталах от своего дома, его застают на месте преступления, но он снова возвращается туда.

– Ну ладно. А тебя не удивляет, что Пэгги обнаружила сходство мертвой девушки с собой?

– Нет. Здесь можно вести речь о ее проблемах личностного плана.

– А как насчет Гулла и Флоры Ньюсом? Могли он прихлопнуть и эту даму?

– Если Гулл и есть наш плохой парень, то все возможно. Флора была пациенткой Мэри Лу Коппел, значит, Гулл мог увидеть ее. Приложи сюда чувство сексуальной неполноценности у Флоры, мнение Гулла о себе как о половом гиганте, авторитет его должности, и ты получишь прекрасную предпосылку для легкого соблазнения.

– Гулл хорошенько отделывает ее, потом убивает. Зачем?

– К моменту убийства Флора уже встречалась с Брайеном ван Дайном. Возможно, доктор Гулл не переносит, когда его отвергают. Будь то пациент или любовница.

– Зловещий, постоянно потеющий психотерапевт. И ты считаешь, что он способен все держать под контролем?

Я покачал головой.

– Одно дело, когда готовишься что-то совершить, будь то совращение, убийство или постановка танца. Здесь ты сам контролируешь место действия, отрабатываешь пируэты, выбираешь музыку и податливых партнеров, над которыми доминируешь. Когда за тобой идет полиция, все в корне меняется. Внезапно ты оказываешься в положении отстающего на один такт.

– Нашего парня пугает мой суровый имидж?

– Что-то вроде этого.

– Значит, следует просто прижать выродка, наехать катком?

– Ты уловил суть моих слов.

– Ну что ж, – сказал Майло. – Теперь у Гулла совсем другой партнер для танцев.

Мы подъехали к офисному зданию Франко Гулла, нашли свободное место на парковке рядом с его «мерседесом» и направились к задней двери.

Вахтер пылесосил ковровое покрытие на первом этаже. Все шесть дверей в помещение "Черитэбл плэннинг" были закрыты, и в коридоре ощущался дух заброшенности и слабый запах воздушной кукурузы.

Майло пристально взглянул на вахтера и подошел к нему. Костлявый парень лет тридцати пяти, с глянцевой кожей сильно пьющего бомжа, трехдневной щетиной, прямыми каштановыми волосами, черными ногтями и глазами испуганного кролика. На нем была рубашка с надписью "Университет Беркли", выпущенная на мешковатые серые тренировочные штаны, и ветхие спортивные тапочки. Опустив голову он толкал перед собой громадный пылесос, стараясь притвориться, что не замечает большого толстого детектива, который движется в его направлении.

Майло, уклоняясь от пылесоса, подошел к парню и улыбнулся:

– Привет.

Ответа не последовало.

– Что-то тихо у вас тут.

Парень облизал губы. Очень сильно испуганный кролик.

– Ага, – наконец выдавил он.

– Это и есть "Черитэбл плэннинг"?

– Вроде да. – У парня был хныкающий, сдавленный голос, придававший неопределенность любому ответу. Его плечи поднялись и опустились, снова поднялись, да так и остались поднятыми, тесно сжав тощую шею. Лопнувшие сосуды покрывали нос и щеки. Губы были потрескавшимися и сухими, а татуировки змеями обвивали запястья.

Майло посмотрел на них, и парень попытался спрятать руку в рукав.

– Университет Беркли, а?

Ответа Майло не дождался.

– Альма-матер?

Парень покачал головой.

– Давно здесь работаешь?

– Недавно.

– А точнее?

– Э-э… может… месяц, два. Вообще-то я обрабатываю для хозяина целую кучу зданий.

– Мистера Коппела?

– Ага.

– Видел когда-нибудь, чтобы кто-то в самом деле работал в "Черитэбл плэннинг"?

– Э-э… э-э…

– Трудный вопрос? Требует размышлений?

– Я… э-э… я хочу ответить правильно.

– Правильно или честно?

– Честно.

Майло взял мужчину за запястье и сдвинул рукав на тощее предплечье. Дряблая кожа была испещрена кружками затянувшихся шрамов, большинство которых концентрировались на сгибе. Сине-черные татуировки, перемежающиеся красными вкраплениями, были явно самодельными. Плохо прорисованная обнаженная женщина с громадными грудями. Змея с тупым взглядом и каплями яда на зубах.

– Получил это в Беркли?

– Не-а.

– Где твоя настоящая альма-матер? Сан-Квентин или Чико?

Парень снова облизал губы.

– Ни там ни там.

– Где отбывал срок?

– В основном в окружной тюрьме.

– В окружной, здесь?

– Да, в местной.

– Значит, ты спец по коротким срокам?

– Ага.

– Статья?

– Наркотики, но я чист.

– А как насчет квартирных краж и чистки карманов?

Парень положил руку на шланг пылесоса.

– По карманам никогда не лазил.

– Тогда разбойные нападения или другие грабежи? Ты же знаешь, я выясню.

– Один раз участвовал в драке. Но ее затеял другой, и меня выпустили досрочно.

– Какое оружие предпочитаешь?

– Тогда был нож. Я отнял его у того. Все получилось случайно… в основном.

– В основном! Ты сильно его порезал?

– Он остался жив.

– У тебя есть какой-нибудь документ?

– Я что-то натворил?

– Пошуруй мозгами, амиго. Ты знаешь, почему мы здесь?

Парень пожал плечами.

– Почему мы здесь, амиго?

– Наверное из-за того, что случилось с врачихой сверху.

– Ты знаешь, как ее зовут?

– Доктор Коппел. Бывшая жена. Они хорошо ладили.

– Любовь-морковь, – кивнул Майло.

– Нет, я… э-э… Мистер Коппел всегда говорил: делай все, что она скажет.

– А еще что он говорил?

– Если есть какая-нибудь проблема. В здании. Он говорил, мы должны разрешить ее быстро, делай то, что она скажет.

– Про других арендаторов он такого не говорил?

Ответа не было.

– Итак, что ты пытаешься мне втюрить? Чтобы я не подозревал мистера Коппела в убийстве его бывшей жены, потому что они оставались друзьями?

– Нет, я… э-э… Я вообще знать ничего не знаю. – Парень опустил рукав рубашки.

– А кто мог убить доктора Коппел?

– Не был знаком с ней, почти ее и не видел.

– Если не считать того, что делал для нее всякий ремонт.

– Нет! – запротестовал он. – Я этим не занимаюсь, я зову водопроводчиков и других, и они занимаются ремонтом. Я здесь только убираюсь. В основном я убираю дома мистера Коппела в Долине.

– Однако сегодня ты оказался на другой стороне горы.

– Я хожу туда, куда они мне велят.

– Они?

– Компания мистера Коппела. У них собственность повсюду.

– Кто приказал тебе прийти сюда сегодня?

– Секретарша мистера Коппела. Одна из них. Могу дать вам ее телефон, проверьте.

– Может, и проверю. Так как насчет документов?

Мужчина поковырялся в переднем кармане штанов и выудил пачку перевязанных резинкой денег, в основном мятые долларовые и пятидолларовые купюры. Сняв резинку, он извлек из пачки калифорнийское удостоверение личности.

– Роланд Нельсон Кристоф, – прочитал вслух Майло. – Здесь твой нынешний адрес, Роланд?

– Ага.

Майло посмотрел в удостоверение:

– Шестая улица – это сразу за Алворадо, правильно?

– Ага.

– В этом месте много "домов на полпути"^[1]. Там и живешь?

– Ага.

– Значит, все еще отбываешь условно?

– Ага.

– Как получил работу у мистера Коппела?

– Мой куратор договорился.

– Кто это?

– Мистер Хэкер.

– Из офиса в городе?

– Ага.

Майло вернул ему удостоверение:

– Я проверю тебя по базе данных, Роланд. Потому что парень из "дома на полпути", работающий в районе убийства, нуждается в проверке. Узнаю, что ты наврал, навещу твое стойло и, будь уверен, найду там что-нибудь такое, из-за чего тебя вернут обратно за решетку. Не сомневайся, я это сделаю. Поэтому если хочешь мне что-то сказать, то сейчас самое время.

– Нечего мне сказать.

– У тебя никогда не было проблем с женщинами? Плохого поведения по этой части?

– Никогда! – До этого момента речь Кристофа была в основном монотонной, механической. А теперь в его голосе слышались возмущенные нотки.

– Никогда? – недоверчиво покачал головой Майло.

– Никогда, ни единого раза! Я наркоман с четырнадцати лет. Но никому не причиняю вреда.

– Между тем по-прежнему принимаешь наркотики.

– С возрастом меньше.

– Что меньше?

– Потребность.

– Как у тебя с половой жизнью, Роланд?

– Да никак. – В словах Кристофа не было сожаления, они прозвучали почти с радостью.

– Но, похоже, это тебя не угнетает?

– Ага, я даже счастлив, что так произошло. Вы ведь знаете, как наркота влияет на это дело.

– Не встает, – кивнул Майло.

– Точно. – Кристоф устало улыбнулся, показав редкие коричневые зубы. – Одной заботой меньше.

Майло записал его адрес.

– Закоренелый уголовник, – сказал лейтенант, когда мы поднялись по лестнице к офису "Пасифика-вест" и рев пылесоса стих.

– Перегоревший преступник. Дошел до определенного возраста, выдохся и ни на что уже не способен.

– Отгадаешь, сколько ему лет?

– Пятьдесят?

– Тридцать восемь.

В приемной никого не было. Кнопка доктора Ларсена не горела, у доктора Гулла светилась красным.

– Сейчас три сорок, – сказал я. – Если у него часовой сеанс длится сорок пять минут, то он скоро освободится.

– Ловко… Мне нравится ваша профессия, Алекс. Вообрази только, что так могли бы работать и хирурги. Отрезают тебе три четверти аппендикса и выкатывают счет.

– Здесь есть профессиональная специфика. Оставшиеся пятнадцать минут отводятся на то, чтобы зафиксировать результат сеанса и продумать дальнейший курс лечения.

– Или, если ты доктор Гулл, вернуть назад все вещички, которые смел со стола, решив продуманно трахнуть на нем свою пациентку.

В три сорок шесть дверь в приемную открылась, и из кабинета вышла пышущая здоровьем, привлекательная женщина лет сорока, продолжая о чем-то говорить с Гуллом.

Он стоял к ней почти вплотную, поддерживая ее под локоть, но увидев нас, руку быстро опустил. Женщина ощутила его напряженность, и ее щеки стали пунцовыми.

Я ждал, что Гулл начнет потеть, но он справился с собой и повел пациентку к двери.

– Значит, до следующей недели, – сказал он.

Женщина, хорошо сложенная брюнетка в волнах серого кашемира, чуть коснулась рукой волос, одарила нас легкой улыбкой и ушла.

– Опять? На этот-то раз что вам нужно? – спросил Гулл.

– Мы познакомились с вашей женой, – объявил Майло.

Последовало продолжительное молчание.

– Понятно, – наконец хмуро изрек доктор.

Майло улыбнулся.

– Пэтти сейчас переживает непростой период, – продолжил Гулл. – Но у нее все будет хорошо.

– Непростой период? Что вы имеете в виду?

Гулл пригладил свои черные волосы.

– Почему бы вам не зайти? Следующий час я свободен.

– Или по крайней мере сорок пять минут из него, – пробурчал себе под нос Майло.

Гулл не расслышал. Он повернулся и уверенным шагом направился к трем внутренним офисам. Двери Элбина Ларсена и Мэри Лу Коппел были закрыты.

Остановившись перед распахнутой дверью своего кабинета, Гулл сказал:

– У моей жены… возникли проблемы.

– Готов поспорить, что это так, – сказал Майло. – Быть может, ей стоит немного подлечиться.

Глава 25

Офис Гулла был на треть меньше, чем у Мэри Лу Коппел, и обставлен на удивление просто. Никаких панелей из серебристого клена, на стенах обычная бежевая краска, покрытие пола тоже бежевое. Кожаные диваны и кресла цвета «белая ночь».

Коппел выставляла напоказ хрустальные яйца и индейскую керамику. Единственной уступкой декору со стороны Франко Гулла были фотографии животных и их детенышей, вставленные в дешевые рамки.

Я поймал себя на том, что пытаюсь уловить запах секса, но учуял лишь сладкую смесь духов.

Гулл развалился на диване и пригласил сесть нас.

– Вам необходимо знать, что Пэтти столкнулась с некоторыми очень серьезными проблемами, – сказал он, прежде чем наши зады соприкоснулись с кожей кресел.

– Неверность в браке? – спросил Майло.

Губы Гулла страдальчески искривились.

– Ее проблемы намного глубже. Отец Пэтти был крайне жестоким человеком.

– А-а, – протянул Майло и повернул голову так, чтобы доктор не увидел, как он мне подмигнул. – Ох уж эта миссис Гулл! Однако похоже на то, что жены психотерапевтов не попадают под принцип конфиденциальности.

Глаза Гулла сверкнули. Капелька пота появилась из-под спадающей на лоб волнистой с проседью пряди.

Я был прав: утрата почвы под ногами совершенно расстраивает его надпочечники.

– Я рассказываю вам о Пэтти, потому что ее слова необходимо воспринимать в определенном контексте.

– Это означает, что мне не следует ей верить?

– Это зависит оттого, что именно она рассказала.

– Во-первых, она считает, что вы не убивали доктора Коппел.

– Вот видите, даже тот, кто не питает ко мне дружеских чувств, считает, что я никогда не совершу ничего подобного. У меня даже нет…

– Вы ненавидите огнестрельное оружие, – перебил его Майло. – Это она нам тоже сказала.

– Пистолеты – это мерзость.

– Миссис Гулл полагает, что у вас алиби на ту ночь, когда была убита доктор Коппел.

– Вот видите, – повторил Гулл.

– Давайте, однако, начистоту. Дело в том, доктор, что рассказанное вашей женой не является алиби. – Что? Ф-ф, да будет вам, вышутите. – Капли пота заблестели у корней волос Гулла. – Зачем мне вообще нужно алиби?

– Разве вы не хотите узнать, что нам рассказала миссис Гулл?

– Не особенно. – Театральный вздох. – Ну хорошо, расскажите.

– Миссис Гулл в ту самую ночь проехала мимо дома доктора Коппел, высматривая вашу машину. Она не увидела ее…

– Пэгги занималась этим? Как… печально. Но она действительно страдает болезненной недоверчивостью. Однако почему вы сначала беседовали с Пэтти? Почему вам в голову пришли столь немыслимые…

– Давайте вернемся к алиби, доктор. Ваша машина не была припаркована на Макконнелл. В действительности это мало что значит. Вы могли оставить машину где-нибудь по соседству. Или взять такси от отеля, в котором остановились… как там его?..

Ответа не последовало.

– Доктор Гулл?

– Это моя личная жизнь, детектив.

– Теперь уже нет, сэр. – На свет божий появился блокнот Майло. – Итак, какой отель, доктор? Мы все равно узнаем.

– О, да ради Бога! "Кроуни плаза".

– На Пико?

Гулл кивнул.

– Вы часто там снимаете номер?

– С чего бы это?

– Отель близко от вашего офиса. Допустим, вы поссорились с женой.

– Мы ссорились не настолько часто.

Майло постучал карандашом по блокноту:

– Отвечайте на вопрос, доктор.

– Я уже запутался в ваших вопросах.

– Вы часто снимаете в этом отеле номер?

– Время от времени.

– Когда жена выгоняет?

Гулл вспыхнул. Его руки сжались в кулаки. Кулаки были огромные.

– Мои семейные дела вас совершенно…

– Меня интересует, знают ли вас в "Кроуни плаза".

– Не знаю… Эти места…

– А что "эти места"?

– Там все по-деловому, анонимно… Это не просто кров для проезжих. К тому же я в самом деле там бывал нечасто.

– Как часто было это "нечасто"?

– Я не могу дать точную цифру.

– Чеки по вашей кредитке могли бы.

– Я платил наличными.

– Почему?

– Так казалось проще.

– Когда вы приводили туда женщин? Гулл покачал головой:

– Это смешно.

– Приводили туда когда-нибудь доктора Коппел?

– Нет.

– Не было нужды, я полагаю, – кивнул Майло. – С учетом того, что она жила так близко от офиса. И от вашего дома. Притормозишь после работы, и дальше к супруге и детям.

Лоб Гулла был бледным и влажным.

– Я не понимаю, куда вы клоните…

– Сколько, по-вашему, от этого офиса до дома доктора Коппел? Миля?

Гулл повел плечами:

– Скорее две.

– Полагаете?

– Сначала от Пико до Мотор, а потом на юг к Шевье.

– Это полторы мили. Гулл покачал головой:

– Я считаю, что две.

– Вы как будто промеряли расстояние, доктор.

– Нет. Я просто… Это вообще какой-то бессмысленный разговор!

– Вы, похоже, в прекрасной форме, доктор. Тренируетесь?

– У меня дома тренажер.

– Небольшая полуторамильная пешая прогулка прохладной июньской ночью для вас не проблема, не так ли?

– Этого мне никогда не приходилось делать.

– Вы никогда не ходили пешком от "Кроуни плаза" до дома доктора Коппел?

– Никогда.

– Где вы были в ту ночь, когда ее убили?

– В отеле.

– Вы заказывали себе еду в номер?

– Нет, я пообедал, прежде чем выехать.

– Где?

– Дома.

– Перед скандалом?

– Да. – Гулл потер костяшкой пальца глаз. Вытер рукавом лоб.

– Вы оставались в отеле всю ночь? Гулл почесал щеку.

– Я взял напрокат фильм. Это должно быть зафиксировано письменно.

– Во сколько взяли?

– Около одиннадцати. Проверьте.

– Обязательно. Однако это доказывает только то, что вы могли нажать кнопку на пульте видика, а не то, что остались смотреть фильм.

Гулл какое-то время молча смотрел на Майло.

– Это нелепо, я не убивал Мэри, – наконец выдавил он.

– Как назывался фильм? Гулл отвел взгляд и не ответил.

– Доктор?

– Это был фильм для взрослых. Я не помню названия.

– Полагаю, бессмысленно просить вас пересказать содержание.

Гулл выдавил жалкую улыбку.

– Когда вы в последний раз видели доктора Коппел?

– Днем. Мы одновременно выводили пациентов в приемную и поздоровались. Это был последний раз.

– А на свидание вечером не ходили?

– Нет. С этим было покончено.

– С чем?

– Между Мэри и мной.

– Кто стал инициатором?

– Это было обоюдное решение.

– Почему?

– Потому что это было правильно.

Майло раскрыл блокнот, пробежался по записям.

– Впрочем, если вы не пошли к ее дому пешком, то могли вызвать такси.

– Я не вызывал такси.

– Это можно проверить, доктор.

– Проверяйте в свое удовольствие.

Майло захлопнул блокнот. Гулл вздрогнул и снова вытер лоб рукавом.

– Доктор, почему Гэвин Куик отверг вас как психотерапевта?

– Он не отвергал меня. Я передал его Мэри.

– Почему?

– Это конфиденциальная информация.

– Нет, не конфиденциальная! – рявкнул Майло. – Гэвин утратил право на конфиденциальность после того, как его застрелили. Чего ради ему было переводиться от вас, доктор?

Руки Гулла напряглись, ладони уперлись в подушки дивана, словно он готовился вскочить.

– Я более не намерен с вами разговаривать. Только в присутствии адвоката.

– Вы понимаете, в каком свете выставляете себя?

– Я отстаиваю свои права, и это выставляет меня в плохом свете?

– Если вам нечего скрывать, то к чему тревожиться о своих правах?

– Потому что я не хочу жить в полицейском государстве. – Гулл натянуто улыбнулся. Его лицо и шея покрылись испариной. – Вам известно, детектив, что из всех профессий наибольшим представительством в нацистской партии обладали полицейские?

– В самом деле? А я слышал, что это были медики.

Улыбка Гулла померкла. Он сжег некоторое количество калорий, чтобы восстановить ее у себя на лице.

– Это все. Больше ни слова. – Он провел пальцем поперек губ.

Майло встал:

– Ну что ж, вам и без того пришлось изрядно попотеть.

Глава 26

Едва мы открыли дверь кабинета Гулла, он схватился за телефон.

– Звонит адвокату, – сказал Майло, выйдя в коридор.

– Его вывел из себя твой вопрос о передаче Гэвина Коппел.

– Какая-то страшная темная тайна. Что-то выставляющее доктора в плохом свете.

– Интересно, как много известно об этом Куикам?

– Если им что-то известно, то почему они не рассказали мне?

– Может, это бросало тень и на Гэвина.

– Гэвин погиб, и зачем теперь его родителям покрывать Гулла? И с какого конца тут Коппел?

– Не знаю. Но все происходящее, похоже, связано с этим местом.

– Я попрошу Бинчи тихонечко понаблюдать за Гуллом.

– Тихонечко?

– Это тебе не детектив по ТВ, где полиция использует фантастическую технику и армию сыщиков для тривиальной слежки. Мне повезет, если удастся заполучить хотя бы две смены "топтунов" в день.

Мы спустились на первый этаж.

– Итак, как ты считаешь, насколько эффективным был мой накат на Гулла? – спросил Майло.

– Он звонит адвокату, – пожал я плечами.

– А стал бы это делать парень, который ни в чем не виноват? Вот именно! Я подобрался-таки к доктору. И все же… Мне очень хочется выяснить, почему Гэвин ушел от него.

– Невропатолог, направивший Гэвина к Гуллу, может кое-что об этом знать. Поскольку его пациента передали другому врачу, он должен был потребовать от Гулла объяснений.

Майло выхватил свой блокнот и зашелестел страницами.

– Леонард Сингх в Сент-Джон. Не против взять его на себя?

– Вовсе нет.

– И еще, если ты по-прежнему готов поработать с Недом Бионди, чтобы попытаться поместить в газетах фото блондинки, то дерзай. – Он вручил мне запечатанный конверт со штампом "Фото, не сгибать".

Мы дошли до начала лестницы. Роланда Кристофа и его пылесоса больше нигде не было видно, и Майло уставился в пустой коридор.

– Город призраков. – "Черитэбл плэннинг". Чувствуешь аромат мошенничества?

– Да, это похоже на корпорацию-призрак. Между прочим, ты, по-моему, достал Кристофа. Что, если он ударится в бега?

– Да и черт с ним! Он всего лишь мелкий уголовник.

– А не может здесь быть кое-что покрупнее?

– Например?

– Некий условно освобожденный нанят бывшим мужем Коппел. Он работает в здании, где какое-то время провели три жертвы убийства. И еще работа Флоры Ньюсом в конторе по делам досрочно освобожденных. До того как убили Коппел, мы предполагали участие в ее деле бывшего уголовника.

– Опять Флора, – сказал он и пошел дальше.

– Тебя это не беспокоит? – спросил я, когда мы выбрались на улицу.

– Что?

– То, что Сонни Коппел нанял условно освобожденного наркомана для уборки здания.

– Все меня беспокоит.

Мы подошли к машине.

– Что касается Флоры, – сказал Майло, – то мы предполагали, что она спала с каким-то уголовником. Флора Ньюсом могла делать что-то предосудительное с точки зрения общепринятой морали, Алекс, но мне трудно представить, чтобы она сблизилась с каким-нибудь ханыгой вроде Кристофа.

– А если Кристоф не единственный условно освобожденный на работе у Коппела? Быть может, Коппел нашел себе источник дешевой рабочей силы. Мэри Лу между тем занималась реабилитацией заключенных. Возможно, здесь есть какая-то связь.

– Ларсен говорит, что это он подал ей идею о заключенных.

– Ларсен расстроился, что мы не слышали его на пленке с радиопередачей. У каждого есть самолюбие.

– Даже у психотерапевтов?

– Особенно у психотерапевтов.

– Время повидаться с Сонни Коппелом, – сказал Майло, когда мы сели в машину. – Это необходимо сделать не откладывая. Убита женщина – иди прямо к бывшему мужу. Это из сериала "Расследование сто один", будь он неладен.

– У тебя на руках три дела, каждое из которых указывает в каком угодно направлении.

Он рассмеялся:

– Это у тебя называется "поддерживающая терапия"?

– Это называемся реальностью.

– Если бы я скучал по реальности, то не стал бы жить в Лос-Анджелесе.

Когда мы тронулись с места, Майло погрузился в молчание. Я пересек Олимпик, и он объявил, что к Шейле Куик для осмотра комнаты Гэвина пойдет один. Я высадил его возле полицейского участка и вернулся домой. Спайк с несчастным видом ждал меня возле двери.

Это было что-то новенькое. Как правило, он демонстрировал полное безразличие и оставался на боковом крыльце, когда я возвращался домой. А когда подходило время прогулки, пес изображал спящего до тех пор, пока я не поднимал его безвольное тело и не ставил на лапы.

– Привет, пацан.

Спайк хрюкнул, тряхнув мордой так, что слюни полетели в мою сторону, и лизнул мне руку.

– Одиноко, да?

Он опустил голову, но глаза продолжали смотреть на меня. Одно ухо щевельнулось.

– По-настоящему одиноко?

Спайк поднял глаза и издал низкий, хриплый стон.

– Эй! – Я опустился на колено и потеребил его загривок. – Она завтра будет дома.

В прежние дни я бы добавил: "Я тоже скучаю по ней".

Пес засопел и перевернулся на спину. Я почесал ему пузо.

– Как насчет немного подвигаться?

Он насторожился. Затаил дыхание.

У меня в кабинете в шкафу хранился старый поводок, и к тому моменту, как я вернулся с ним в руках, Спайк уже прыгал, повизгивал и царапал дверь.

– Приятно, когда тебя ценят, – сказал я.

Спайк перестал суетиться и изобразил на своей морде ответ: не стоит тешить себя иллюзиями.

Его кривые короткие изнеженные лапы выдержали полмили вверх по Глен и обратно. Неплохо для десятилетнего барбоса – по бульдожьим понятиям, он давным-давно перешагнул пенсионный возраст. Когда мы возвратились домой, Спайк умирал от голода и жажды, и я наполнил его мисочки.

Пока он ел, я позвонил Неду Бионди по самому свежему из всех имеющихся у меня его номеров. Впрочем, я уже давно знал, что Нед уволился с должности старшего репортера в "Таймс", поговаривал о переезде в Орегон, поэтому я не удивился, получив сообщение: "Номер больше не обслуживается. Я попытал счастья в справочной службе Орегона, но Бионди в ней не числился.

Много лет назад я лечил дочь Неда, замечательную девушку с завышенными запросами, которая морила себя голодом и чуть не умерла. И я подумал: поскольку Нед не озаботился тем, чтобы оставить мне свои новые координаты, его семья больше не нуждалась в моих услугах. Обнадеживающий факт. Сколько сейчас лет Энн Мэри?.. Около тридцати. Нед как-то позвонил мне от нечего делать, и я узнал, что она вышла замуж, родила ребенка и все еще надеется сделать карьеру.

Информация ко мне всегда поступала от Неда. Мне так и не удалось добиться взаимопонимания с его женой, которая во время лечения Энн Мэри практически не разговаривала со мной. Как только терапия закончилась, девушка тоже перестала со мной общаться, даже не отвечала на последующие звонки. Я сказал об этом Неду, он засмущался, принялся извиняться, и я прекратил разговор. Через год после окончания лечения Энн Мэри написала мне элегантное благодарственное письмо на розовой надушенной бумаге. Тон письма был вежлив, суть предельно ясна: "Я в норме. Отвяжись".

Поэтому позвонить ей, чтобы узнать, где Нед, я никак не мог. Но, в конце концов, должен же кто-нибудь в его газете знать, где он находится.

Когда я начал набирать редакционный номер "Таймс", ожила вторая линия.

– Привет, беби, – послышался голос Эллисон.

– Привет.

– Как прошел день?

– Неплохо. А у тебя?

– Как обычно… У тебя есть минута?

– Что-нибудь случилось?

– Нет-нет. Я просто… вчера, когда я подъехала… Алекс, ты знаешь, что мне нравится Робин, мы всегда ладили. Но когда я подъехала… увидела вас вдвоем…

– Я понимаю, как мы смотрелись, но она всего лишь благодарила меня за то, что я взял Спайка.

– Я знаю. – Ее смех был неестественным. – Я позвонила, чтобы сказать тебе, что я знаю. Но мне стало немного не по себе. Когда я увидела, как она тебя целует.

– Целомудренно. В щечку.

Она опять засмеялась, потом замолчала.

– Элли?

– Я не могла понять, что происходит. Я лишь видела двоих людей, которые… Вы выглядели как парочка… Было похоже, что вам хорошо вдвоем. Вот тут меня словно громом поразило. Вся твоя жизнь с ней… Я просто начала сравнивать ее с… Просто мне кажется, что у нас с тобой нет ничего даже близко…

– Эллисон…

– Я знаю, я знаю, что это нервы и комплекс неуверенности в себе. Но мне ведь дозволено такое время от времени, правда?

– Конечно, милая, но в данном случае это совершенно необоснованно. Единственной причиной ее приезда был Спайк. Точка.

– Всего лишь поцелуй в щечку.

– Именно.

– Я не хочу, чтобы ты думал, будто я превратилась в некую параноидную клушу, гребущую только под себя… О, только послушать меня!..

– Эй! Если бы возникла обратная ситуация, то я реагировал бы точно так же. Я совершенно не интересую Робин, она счастлива с Тимом. А я обожаю тебя.

– Я – твоя главная страсть?

– Ты.

– О'кей, я получила то, что хотела. Прости, что достала тебя в середине дня.

– Ты – моя девушка, доктор Гуинн. Если увижу тебя обнимающейся с каким-нибудь хлыщом, мне будет очень неприятно.

Она рассмеялась, на этот раз от всей души.

– Конечно. Ты – мистер Благородство. Мне просто не верится, что я решилась тебе позвонить. Меньше всего я хочу быть собственницей. Не нужно меня проверять.

– Иногда очень приятно, когда тебя считают собственностью.

– О'кей, хватит об этом. У меня еще три пациента, и каждому нужно показать себя всезнайкой. Потом еду в хоспис.

– А немного отдохнуть не желаешь?

– Хотелось бы. Хоспис устраивает бесплатный обед для всех добровольцев, поэтому я перекушу там. А свободного времени у меня практически нет. Если только не отменить сеанс в последнюю минуту… Я должна сейчас заполнять бумаги и отвечать на звонки, а не визжать на тебя.

– Я буду через двадцать минут.

– Что? – переспросила она.

– Я еду. Очень хочу тебя увидеть.

– Алекс, мой следующий пациент приходит через сорок минут. Одна дорога съест…

– Я хочу поцеловать тебя. Это не займет много времени.

– Алекс, я очень благодарна, что ты так стараешься, но я в порядке; не надо потакать моим…

– Это нужно именно мне. И я все равно должен ехать в местечко неподалеку от тебя. Мне надо побеседовать с одним доктором в Сент-Джон.

Правда, я еще не договорился о встрече.

– Беби, – сказала она, – уверяю тебя: со всеми сомнениями покончено.

– Я хочу увидеть тебя.

Молчание.

– Элли?

– Я тоже хочу тебя увидеть.

По пути к Санта-Монике я выяснил в справочной номер доктора Сингха, узнал, что он на обходе и будет через час. Я сказал его секретарше, что собираюсь заехать к ним, и дал отбой, прежде чем она успела спросить, с какой целью.

Когда я подъехал к зданию, где находился офис Эллисон, она ждала на боковой дорожке, одетая в голубой кашемировый свитер с капюшоном и длинную юбку, цвета вина и что-то потягивала из картонного стаканчика и постукивала каблучком туфли. Ее черные волосы были заколоты сзади, она выглядела молодой и нетерпеливой.

Я свернул на находившуюся перед ней запрещенную для парковки площадку, и она влезла на пассажирское место. От стаканчика пахло кофе и ванилином.

Я наклонился и чмокнул ее в подбородок.

– Я хочу в губы. – Она притянула меня к себе.

Мы надолго припали друг к другу.

– Я застолбила свой участок, – сказала Эллисон, когда поцелуй завершился. – Хочешь глоток?