Текст книги "Пациент всегда мертв"

Автор книги: Джонатан Келлерман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

Глава 9

Комната "А" для совещаний представляла собой пространство десять на двенадцать футов с низким потолком. Мебель – раскладной стол и раскладные же стулья. Освещение было таким ярким, что мне тут же захотелось в чем-нибудь признаться. На спинках стульев красовались этикетки с распродажи в «Уол-Март». Стол уставлен пустыми коробками из-под пиццы.

Майло сдвинул их на дальний край и расположился во главе стола. Лорейн Огден и я сели по бокам.

Она взяла досье Ньюсом, стала листать его, чуть задержалась на снимках, сделанных при вскрытии, и надолго остановилась на одной глянцевой фотографии пять на семь.

– Бедная Флора! – Огден покачала головой. – Это ее фотография при выпуске из университета. Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, там она получила лицензию на преподавательскую деятельность.

– Ньюсом был тридцать один год, когда она умерла, – сказал Майло. – А на снимке ей сколько?

– Годом меньше. Она работала в школе, где у нее уже заканчивался испытательный срок. Все любили ее – и руководство, и дети. Флоре должны были предложить постоянную работу. – Огден постучала ногтем по краю фото. – Этот снимок дала нам ее мать и очень уговаривала оставить его здесь… Она вроде как привязалась к нам с Алом. Хорошая женщина, она никогда не подгоняла нас, только время от времени звонила, чтобы поблагодарить и дать понять, что уверена: мы раскроем убийство. – Ее ноздри затрепетали. – Должно быть, уже полгода как о ней ни слуху ни духу. Бедная миссис Ньюсом! Эвелин Ньюсом.

– Позвольте? – попросил я, и она толкнула папку через стол.

Флора Ньюсом была по-своему привлекательна. Широкое чистое лицо, темные волосы до плеч и смеющиеся, четко очерченные глаза. Для выпускной фотографии она надела пушистый белый свитер и тонкую золотую цепочку с крестиком. Надпись на обороте фотографии гласила: "Маме и папе. Я наконец сделала это!" Синие чернила, красивый почерк.

– Маме и папе, – вздохнул я.

– Отец умер через два месяца после того, как Флора получила диплом. Мать тоже была плоха – тяжелый артрит. Шестьдесят лет, но выглядела на все семьдесят пять. После убийства Флоры она съехала из своего дома и устроилась в одном из пансионатов для престарелых. Попробуй быстро не состариться от такого… – Огден нахмурилась. – Значит, вот что я могу вам рассказать, ребята… Друг Флоры обнаружил ее примерно в одиннадцать тридцать утра в воскресенье. Они договорились встретиться, чтобы вместе перекусить, и собирались поехать в "Бобби Джейс" в Марину. – Она фыркнула. – Смешно, что мне это запомнилось. Мы проверили, ресторан подтвердил наличие заказа. Друг пришел к Флоре, постучал в дверь, никто ему не ответил. Он позвонил в конце концов Флоре по мобильнику – снова ничего. Парень забарабанил в окно, заглянул внутрь, но шторы были задернуты. Тогда он пошел за управляющим. Тот не хотел впускать его – управляющий ранее видел этого парня, но фактически не был с ним знаком. Друг начал шуметь, пригрозил вызвать полицию. Управляющий наконец согласился заглянуть к Флоре. Через минуту он блевал в кустах, а друг звонил по девять-один-один, требуя приезда "Скорой помощи". Правда, там не было никаких шансов – коронер сказал, что ее убили примерно в полночь. – Огден жестом попросила папку. Я переправил ее обратно, и детектив снова принялась в ней рыться. – Раны огнестрельная и колотые. Мы насчитали тридцать четыре – убийство с особой жестокостью. И да, вот одна прямо в грудь. Коронер говорил, что плохой парень нанес большинство ударов, проворачивая нож. Много крови. Длинное лезвие, заточено с одной стороны, похоже на нож мясника. У Флоры имелся набор кухонных ножей – ну, один из таких деревянных брусков с отверстием для каждого ножа, – и самого большого недоставало. Мы решили, что убийца забрал его в качестве сувенира или просто решил спрятать улику.

– Наш плохой парень оставил железяку в теле девушки, – сказал Майло.

– Итак, вы считаете, что психотерапевт может оказаться связующим звеном?

Майло пожал:

– Два пациента одного врача убиты, в технологии убийства просматривается некоторая схожесть.

– Что, они оба столкнулись в приемной с одним и тем же психом?

– Это неплохой сценарий, Лорейн.

Огден покрутила на пальце обручальное кольцо:

– Я бы рада дать вам по Флоре что-нибудь еще, но… У жертвы не было никаких заморочек, все любили ее, явных врагов не имелось. Это сразу показалось мне делом рук маньяка. Но маньяк оказался уж больно осторожен. В гостиной были найдены отпечатки пальцев: Флоры, ее друга, родителей, управляющего – это восьмидесятилетний чудак с катарактой, потому не стоит напрягать мозги в данном направлении. Еще несколько отпечатков Флоры обнаружены в спальне, в основном на платяном шкафу и вокруг него. Но ни одного – на кровати или рядом с ней. То же самое с кухней и ванной. Все просто стерильно. Особенно в ванной комнате. Ни пятнышка на раковине, ни волоска в ванне или на мыле. Мы заставили криминалистов проверить трубы и сифоны, и, конечно же, обнаружилась кровь Флоры. А когда они обработали квартиру люминолом, то она превратилась в подобие скотобойни – проявились все стертые кровяные пятна. Коронер сказал, что работал правша. На кухне стояли стаканы, и один из них просто скрипел в руках от чистоты, словно его пропустили через посудомойку. Криминалисты подтвердили наличие на дне кристалликов от моющего средства для машины.

– Плохой парень делает свое дело и моется, – кивнул Майло.

– Педантичный и аккуратный. Правда, с жертвой он обращался совсем по-другому. Парень выстрелил уже в мертвую Флору, но она была жива, по крайней мере какое-то время, пока убийца ее резал. На простынях много следов от фонтанирующей артериальной крови, вы видели снимки. Он оставил ее лежащей на спине с раздвинутыми ногами. По нашей версии на нее напали неожиданно, когда она спала. По крайней мере я надеюсь, что это так. Представляете, каково проснуться в такой момент? И все при этом осознавать? – Огден захлопнула досье.

– Столько крови, – покачал головой Майло, – и ни одного следа на полу.

– Ни одного. Где же пребывает Всевидящий, когда мы нуждаемся в нем? Этот ублюдок был очень осторожен, ребята. Вот вам и старая аксиома, что убийца всегда оставляет следы. Правда, мы нашли обрывок неопрена – черного пластика, – прилипшего к углу прикроватной тумбочки Флоры. Похоже, что он был оторван от большого куска. Мы с Алом думали, не принес ли плохой парень с собой мешки для мусора или что-то в этом роде. В лаборатории нам сказали, что этот кусок соответствует по составу защитному покрытию, которое используется в строительстве. Поэтому, возможно, мы имеем дело с кем-то занятым на строительных работах. Мы надеялись обнаружить на обрывке отпечатки пальцев, хотя бы неполные. – Она усмехнулась. – Как показывают по телевидению.

– Пустышка, – кивнул Майло.

– Пустышка в квадрате. Я так расстроилась, что даже заполнила одну из этих шаблонных фэбээровских форм и отправила в центр ФБР в Куонтико. Через четыре месяца я получила оттуда официальное письмо. Белый мужчина, явный психопат, возраст скорее всего между двадцатью пятью и сорока, и да, имеет право на жизнь версия о его принадлежности к строительному бизнесу или строительным работам, но они не могут быть уверены, предлагают не полагаться на их оценки.

– Наши доллары, уплаченные в виде налогов, работают на нас, – изрек Майло.

– Каждый день.

– Кстати, штырь от кованой железной изгороди тоже может указывать на стройку.

– Металлист-убийца. А что, почему нет? Или он просто нашел его на стройке и заточил. Что касается знахаря, – Огден посмотрела на меня, – пардон, психотерапевта, то мы вышли на нее, ознакомившись с банковским счетом Флоры. Раз в две недели с него уходила сотня баксов. Это выглядит круто для того, кто приносит домой еженедельно всего четыреста. Когда мы заговорили об этом с Эвелин Ньюсом, она была очень удивлена. Флора никогда не говорила, что у нее проблемы. Мы с Алом связались с доктором… Как ее зовут?..

– Коппел, – подсказал Майло.

– Правильно, доктор Коппел. Мы общались с ней по телефону, она сказала, что видела Флору всего несколько раз, и это соответствовало чековой книжке убитой. Шесть выплат за три месяца. Коппел поначалу не желала вдаваться в детали – мол, конфиденциальность пациента. Мы возразили: мертвые лишаются данной привилегии. Судя по голосу, она была здорово возбуждена, сказала, будто только что прилетела с конференции. Есть что-нибудь подозрительное на нее?

– У меня нет, – развел руками Майло. – Но, как ты и предположила, плохой парень мог быть ее пациентом. Не выяснила, почему Ньюсом проходила курс психотерапии?

– Коппел сказала, "вопросы коррекции". Что-то в этом направлении. Она отрицала, что у Флоры были какие-то серьезные отклонения. Мы спрашивали доктора о связях Флоры с психически нездоровыми людьми, плохими парнями, но она сказала, что пациентка никогда не упоминала о них. Короче, "вопросы коррекции"…

– Коррекция какого-то расстройства? Может, что-то связанное с патологическим страхом? – спросил я.

– Все сводилось к тому, что Флора была подвержена стрессу – тяжесть испытательного срока в школе, осознание того, что она станет учительницей со всей вытекающей отсюда ответственностью. К тому же у нее были финансовые затруднения, связанные с многолетним перерывом в работе ради учебы.

– Финансовые затруднения, – хмыкнул Майло, – а Коппел она отстегивала по сто долларов каждые две недели.

– Коппел сказала, что это был дисконтный тариф. Она уменьшила плату наполовину и согласилась принимать Флору раз в две недели вместо еженедельных сеансов.

– Одолжение Флоре.

– По существу, да. Коппел сказала, что раз в неделю – это минимум для того, чтобы терапия приносила пользу, но она сделала для Флоры исключение. Это правда, доктор? Это минимум?

– Нет.

– Ну, я изложила точку зрения Коппел. – Одна ее ладонь лежала на другой. Крупная женщина, но при этом изящные руки пианистки. – Доктор очень много говорила о том, как она гуманно обошлась с Флорой. Я тогда подумала: Коппел по большей части рассказывает о себе, а не о Флоре.

– Привычка к самолюбованию. Она крутится в ток-шоу на радио, – пояснил Майло.

– Вот как? А я слушаю только "Волну", приятный мягкий джаз после дня, наполненного кровью и злом. Вы уже с ней беседовали?

– Доктор Делавэр беседовал. – Майло посмотрел на меня.

Я коротко рассказал о нашей встрече.

– Похоже, что и вы тоже ни черта от нее не добились, – резюмировала Огден.

– Возможно, к этому она и стремилась, – заметил Майло. – Между прочим, у доктора Делавэра возник вопрос: не слишком ли легкомысленно Коппел относилась к нашим потерпев… своим пациентам? В любом случае мы еще к ней сходим. Совпадение чертовски любопытное. Есть что-нибудь про Флору?

– Нет, больше ничего не приходит на ум.

– А как насчет ее друга?

– Брайен ван Дайн, учитель из той же школы, на пару лет старше Флоры. Вечером в день убийства он был на игре "Лейкерс" с двумя приятелями, потом они обедали, посетили пару баров. Подтверждается несколькими свидетельскими показаниями. Приятели высацили его у его дома в Санта-Монике после двух ночи. Я никогда не видела в нем нашего подопечного, но мы на всякий случай проверили его на полиграфе и обработали парафином. Частиц пороха на руках обнаружено не было, но тест, конечно, нельзя назвать корректным, так как прошло слишком много времени. А проверку на полиграфе он прошел безупречно.

– Почему ты не видела в нем нашего парня? – поинтересовался лейтенант.

– Было видно, что смерть Флоры сразила его, раздавила. Друзья показали, что он пребывал в отличном настроении во время игры и позднее. Все, с кем мы беседовали, говорили, что они с Флорой прекрасно ладили. Все это полностью не убедило бы меня, но Брайен прошел полиграф… Нет, это не он.

– Он знал что-нибудь о лечении Флоры?

– Нет. Как и ее мать, Брайен был не в курсе, что Флора посещает сеансы психотерапии.

– Сеансы всего раз в две недели. Это довольно просто скрыть, – отметил я.

– И Флора определенно старалась их скрыть. Она отправлялась на прием, сообщив Брайену ван Дайну, что идет в гимнастический зал. А это было в порядке вещей – она занималась в спортивной секции на Сепульведе. Темповая аэробика и всякая подобная ерунда. Мы с Алом разговаривали с народом, который там работает, интересовались, не могла ли она связаться с каким-нибудь завсегдатаем гимнастических залов – быть может, заплывшим мышцами плохим парнем для контраста с благонравным Брайеном. Но нет, Флора была занята только собой, просто ходила туда пропотеть. – Она сделала паузу. – На самом деле меня не удивляет, что Флора держала свое лечение в тайне. Когда кто-то из наших коллег получает рекомендацию обратиться к психотерапевту, он, как правило, игнорирует ее, а если все же идет к врачу, то скрывает это от всех.

– Клеймо, – кивнула я.

– Пока это воспринимается именно так. Флора серьезно относилась к Брайену ван Дайну. Я могу понять ее нежелание, чтобы кто-то – или школьное начальство – узнал о ее проблемах с психикой.

– Как долго они встречались? – поинтересовался я.

– Полгода.

– Не очень-то открытые отношения у них складывались, но, возможно, вы правы. Однако у меня возникает вопрос: не был ли повод для лечения более серьезным, чем стресс, связанный с работой?

– Какое-нибудь глубинное, темное отклонение в психике? Как знать… Быть может, вам все-таки удастся расколоть доктора Коппел?

– Если наше дело связано с твоим, – сказал Майло, – то ты могла бы с ним закончить, Лорейн. Некий душевнобольной, пришедший на прием к Коппел, застал Флору – и нашего Гэвина – в приемной и почуял жертву.

– Жертвы и мужского, и женского пола? – с сомнением произнесла Огден. – А что за девица, которую убили вместе с вашим парнем?

– Пока ее личность не установлена.

– А может, она тоже пациентка нашего психиатра?

– Доктор Коппел отрицает, что девушка ей знакома, – сказал я.

– Если ее слова чего-то стоят, – осведомился Огден.

– Ты поймала ее на лжи? – спросил Майло.

– Ну, я так не могу сказать, но, похоже, она хитрит со всеми нами. Да и то, что обе жертвы лечились у нее, выглядит очень подозрительно. Расскажи мне потом о результатах беседы с ней. Что-нибудь еще?

– Лорейн, – сказал Майло, – я хотел бы побеседовать с твоими основными свидетелями, если ты, конечно, не против. С матерью, другом Флоры, ее коллегами по работе.

– Беседуй с кем хочешь, главное – закрыть дело Флоры. Ты знаком с Алом Маккинли?

– Хороший парень, – кивнул Майло.

– Толковый парень. Настоящий бульдог. – Огден глубоко вздохнула. – Мы с ним всерьез поработали над этим делом. Проштудировали все данные по случаям насилия на сексуальной почве, провели несколько перекрестных допросов уголовников, которые работали на строительстве. Страшно подумать, сколько плохих парней кроют крыши и возводят стены. Но все наши труды были напрасны. Я так расстроилась, что поймала себя на совершенно диком желании: чтобы этот парень убил еще кого-нибудь, но на сей раз оставил улики, с которыми можно работать. Здорово, а? Хотеть обнаружить еще один труп… Впрочем, мы имеем дело с хищником, а такие никогда не останавливаются. Правильно, доктор?

Я кивнул.

– Возможно, и этот не остановился, – сказал Майло.

Глава 10

Школа на Кэнфилд занимала целый квартал. За ажурной металлической оградой, в глубине двора, играли дети. Мир, любовь, гармония. Маленькие дети, их лица светились счастьем.

Отсюда было всего пять минут езды до офиса Мэри Лу Коппел на Олимпик. Если Флора Ньюсом ездила туда из дома на Палмс, поездка затягивалась, но не намного – двадцать минут при неблагоприятном трафике.

Заместителем директора оказалась афроамериканка по имени Лавиния Робсон, обладающая дипломом доктора педагогики и приятными манерами.

Робсон проверила наши документы, задала правильные вопросы, включила переговорное устройство и вызвала Брайена ван Дайна.

– Кофе? – спросила она.

– Нет, спасибо.

– Флора была премилой девушкой, мы все горевали. Есть какие-нибудь новые улики?

– К сожалению, нет, доктор Робсон. Но мы решили взглянуть на дело свежим взглядом. – Как обычно, разговор вел Майло.

– Это бывает полезно и в педагогике… А вот и Брайен!

Бывший друг Флоры Ньюсом был высоким узкоплечим мужчиной лет тридцати пяти, с редеющими светлыми волосами и тонкими усиками цвета овсянки. Судя по цвету его лица, Брайен испытывал отвращение к солнечным лучам. На нем были зеленая рубашка, брюки цвета хаки, коричневый шерстяной галстук и ботинки на резиновой подошве. Очки с толстыми линзами придавали его глазам удивленное выражение. В добавление к этому Брайена, похоже, потрясло наше присутствие, и он выглядел человеком, приземлившимся на другую планету.

– Флора? Спустя столь долгое время? – Его голос был тихим и безжизненным.

У Лавинии Робсон зазвонил телефон.

– Брайен, Пат не будет весь день, почему бы тебе не провести этих джентльменов в ее кабинет?

Отсутствовавшая Патрисия Рохэтин занимала в школе должность специального советника по вопросам образования. Ее кабинет с линолеумом на полу был тесен и забит книгами и играми. Гудел кондиционер. В комнате пахло резиновыми ластиками.

Два детских стульчика были развернуты к заваленному всякой всячиной столу.

– Вы, парни, садитесь, – сказал Брайен ван Дайн, а сам пошел за третьим стулом. Вскоре он вернулся и сел напротив нас. – Так странно, что вы пришли сегодня. У меня только вчера была помолвка.

– Примите наши поздравления.

– После Флоры я долгое время не был расположен с кем-то встречаться, но в конце концов согласился с предложением сестры устроить мне свидание вслепую. – Он задумчиво улыбнулся. – Карен, моя невеста, не в курсе деталей. Знает только, что Флора умерла.

– Ей и не нужно быть в курсе.

– Вот именно. У меня до сих пор с этим неладно… Воспоминания… Это я ее нашел… Что вас сюда привело? Наконец появился подозреваемый?

Майло скрестил ноги, стараясь не задеть стопку коробок на полу.

– Мы пересматриваем дело, сэр. Вы что-нибудь припомнили с тех пор, как вас опрашивали прежние детективы?

– Пересматриваете, – пробормотал ван Дайн, словно уменьшившись в размерах. – Нет, ничего. – Он потер переносицу. – Почему дело снова открыли?

– Его и не закрывали, сэр.

– А-а, ну конечно. – Его колени ударились друг о друга.

Маленький стул тисками сдавливал мне спину, и я потянулся. Должно быть, для здоровяка Майло сидение на этом детском предмете мебели было истинной мукой, но он не показывал вида.

– Одним из обстоятельств, которые всплыли в ходе следствия, было то, что мисс Ньюсом посещала психотерапевта. Детектив Огден сказала мне, что для вас это известие было неожиданностью.

– Полной неожиданностью. Флора никогда не говорила мне ни о чем подобном. Это было странным, так как я сам проходил курс психотерапии, о чем поставил ее в известность. – Ван Дайн покрутил в руках очки. – Я думал, что у нас доверительные отношения.

– А что у вас была за проблема?

Ван Дайн улыбнулся.

– Никакого помешательства, детектив. Я три года состоял в браке и за шесть месяцев до того, как встретил Флору, развелся. Жена ушла от меня к какому-то парню, и у меня было не самое радостное время. Если честно, то у меня развилась довольно сильная депрессия. Я посетил психолога, он поговорил со мной и направил к психиатру, чтобы тот прописал мне курс антидепрессантов. Через три месяца я почувствовал себя намного лучше и прекратил пить пилюли. еще два месяца психотерапии, и я вновь стал самим собой. Это и сделало возможными мои контакты с Флорой. Я не из тех, кто с пренебрежением смотрит на психотерапию. Предполагаю, что у Флоры были другие взгляды.

– Думаете, она стеснялась?

Ван Дайн кивнул.

– Не знаете, почему она начала лечиться?

– Даже не представляю. Хотя, поверьте, после ее смерти я много думал об этом.

– Она была достаточно уравновешенной?

– Я считал ее такой.

– Теперь у вас есть сомнения?

– Я просто предполагаю, что она обратилась за врачебной помощью, поскольку у нее возникла какая-то проблема. Это должно было быть нечто такое, что Флора считала серьезным. Она была не из тех, кто говорит ради сотрясания воздуха и действует очертя голову.

– Значит, нечто очень серьезное.

– Серьезное с ее точки зрения.

– Вы познакомились здесь, в школе?

– В первый день занятий. Меня как раз только что перевели из Долины, а Флора начинала свой испытательный срок. Ее назначили в помощь другому учителю, но именно мне, в конце концов, довелось быть ее наставником.

Майло вытащил блокнот и начал что-то в нем царапать.

– Не знаете, кто мог бы желать мисс Ньюсом зла? – не отрываясь от блокнота, спросил он.

– Какой-нибудь псих. Ни один человек в здравом уме не сделал бы того, что мне тогда открылось. Это… вызвало тошноту…

– Не говорила ли когда-нибудь Флора о том, что кого-то боится? – Майло подался всем телом вперед, к ван Дайну. – Что кто-нибудь пристает, преследует ее?

– Никогда. Но, учитывая тот факт, что Флора хранила свое лечение в тайне, я не могу быть уверен, что она не скрывала что-то еще.

– Она когда-нибудь казалась испуганной или чересчур взволнованной?

– Прохождение испытательного срока было немного сопряжено со стрессами. Кому нравится, когда его оценивают? Но Флора держалась великолепно, наверняка ее оставили бы в школе. Преподавательская работа много значила для нее, детектив. Она рассказывала мне о своих прежних местах службы с явным неудовольствием.

– А где она раньше работала? – осведомился я.

– В основном занималась всякими бумажками. Подшивала документы в одной юридической фирме, специализировавшейся по условному освобождению заключенных, затем заведовала канцелярией в какой-то компьютерной компании, которая обанкротилась.

– Офис конторы, занимавшейся условным освобождением, находится в центре города? – спросил Майло.

– Она никогда подробно не говорила об этой фирме – только то, что ей там не нравилось. Туда приходило слишком много странных типов. Я упомянул об этом прежним детективам, но, похоже, моя информация их не заинтересовала, поскольку Флора продержалась там недолго.

– Странные типы?

– Это ее слова, – пояснил ван Дайн. – Она не сказала ничего конкретного. – Он сложил руки на груди, словно защищая сердце. – Флора вообще была девушкой не слишком разговорчивой. Не очень коммуникабельной и внешне невозмутимой. – Брайен облизал губы. – Она была очень… консервативна, и в этом походила на мою мать.

– Консервативна?

– Очень. Потому-то я так удивился, узнав, что она проходила курс психотерапии. К тому же Флора казалась счастливой. Да она и была счастливой.

– В связи с тем, что собиралась замуж?

– В любой связи. – Пальцы ван Дайна раздвинулись, но рука осталась лежать на груди. – Вы беседовали с ее психотерапевтом? Доктор Мэри Лу Коппел известна по выступлениям на радио.

– Стала бы Флора делать что-нибудь в таком роде: послушала передачу по радио и позвонила Коппел, чтобы записаться на прием? – спросил я.

Ван Дайн задумался.

– На мой взгляд, вряд ли, но кто знает? А что сказала Коппел о лечении Флоры?

– Пока мы с ней не беседовали, – сказал Майло.

– Может, вам повезет больше, чем мне. – Руки ван Дайна упали на колени. – Я позвонил Коппел спустя несколько недель после убийства, когда выяснилось, что Флора к ней ходила. Я и сам не знаю, для чего это сделал. Наверное, захотел услышать какие-то слова сочувствия, это было тяжелое время. Но я ошибся. Она не выказала никакого сочувствия. Сказала, что принципы конфиденциальности не позволяют ей со мной разговаривать, и повесила трубку. Очень лаконично. И ни на гран психотерапии.

При выезде из школы Майло нахмурился и закурил свою «панателлу».

– Чувствительный парень.

– Брайен как-то привлек твое внимание?

– Не в криминальном смысле, но я не пошел бы с ним в разведку. Слишком деликатен. – Он сдвинул брови. – Работа в конторе по досрочному освобождению, где всякие хмыри заставляли Флору нервничать. Одна повторная беседа, и мы получили информацию, которой не было в записях Лорейн.

– На Лорейн и Маккинли не произвела никакого впечатления работа Ньюсом в юридической фирме.

– На меня проще произвести впечатление.

Мы вернулись в участок, где Майло определил то подразделение в системе досрочного освобождения, где Флора Ньюсом проработала пять месяцев. Контора находилась не в центре города, в северном Голливуде. В получасе езды от места преступления.

– Какой-нибудь бандюга, – сказал я, – обратил на нее внимание и выследил. Взломать замок не проблема для профессионала.

– Интересно узнать, что обо всем этом думает доктор Коппел. – Майло встал, потянулся и всей массой рухнул в кресло.

– Есть еще вариант. Флора знала преступника, поэтому и не оказалось следов взлома, а убийце не нужно было приносить нож. Возможно, к лечению Флору подвигло нечто более серьезное, чем проблемы коррекции.

– Прекрасно, старомодная девушка сближается с какой-то скотиной?

– Она скрыла лечение от своего друга, могли быть и другие секреты.

– Крутила любовь с уголовником. Вкушала запретные радости. Чувство вины привело ее к Коппел. – Он посмотрел на меня. – Ты сплел целую сеть.

Он провел меня через весь участок, вывел на улицу и взглянул на свой "таймекс".

– Возьмусь-ка я, пожалуй, за Коппел. Соло. Взгляну, не осталось ли чего-то недосказанного между вами.

– Чего-то между нами? – Я улыбнулся.

– Да я просто иду себе по дорожке и болтаю сам с собой.

Позднее, в тот же вечер, он позвонил:

– Коппел выкинула досье Ньюсом прямо в бумагорезку всего через месяц после ее смерти. Она говорит, что так поступает всегда: любое законченное дело летит в помойку. В противном случае она окажется засыпанной макулатурой. еще Коппел заявила, что это позволяет сохранить конфиденциальность, поскольку никто "случайно не заглянет" в историю болезни.

– Она вспомнила что-нибудь о Ньюсом?

– Даже меньше, чем она припомнила для Огден. "У меня столько пациентов, лейтенант".

– Но этот пациент был убит.

– Коппел не делает разницы между живыми и мертвыми.

– Она тебя изрядно помучила?

– Внешне все было пристойно. Супердружелюбие, милая улыбка, свободные манеры. Передает тебе привет, кстати. Говорит, что ты настоящий джентльмен.

– Я тронут. Она выдала что-нибудь, с чем можно работать?

– Коппел не вполне уверена, подумает, что Ньюсом пришла лечиться от "страха". Я решил идти напролом и предположил наличие у Флоры друга-уголовника. Никакой реакции. Если она что-то скрывает, то заслуживает "Оскара".

– Что Коппел думает по поводу того, что за четырнадцать месяцев были убиты два ее пациента?

– Она выглядела озабоченной, когда я высказался именно в таком роде, но заявила, что не видит здесь ничего особенного. У нее, мол, столько пациентов. У меня сложилось впечатление, что Коппел ведет очень насыщенную жизнь, не особенно фокусируясь на чем-то, включая своих пациентов. Вся беседа была на бегу. Я поймал ее, когда она покидала свой офис, и проводил до "мерседеса". У нее по плану была запись шоу, и ее мобильник звонил не умолкая. Один из ее партнеров, некий парень по имени Гулл, при нас припарковал свой "мерседес" и подошел, чтобы сказать "привет". Она послала его к черту, и по лицу этого Гулла было видно, что он к такому обращению привык.

– Два убийства у одного врача – по ее мнению, здесь нет ничего особенного?

– Я давил на нее, Алекс. Она возбудилась и стала в ответ давить на меня; мол, есть ли улики, указывающие на связь между Гэвином и Флорой? У меня не имелось ни одной зацепки, поэтому я был вынужден сказать "нет" и она объявила; "Вот видите. Принимая во внимание масштабность моей практики, это всего лишь статистическая случайность". Но я не думаю, что она сама верит своим словам. Ее руки лежали на руле, и костяшки пальцев аж побелели. Они стали еще белее, когда я спросил, не лечит ли она какого-нибудь уголовника. Коппел сказала: конечно же, нет, все ее пациенты приличные люди. Но, возможно, я задел в ней какие-то струнки и она что-нибудь надумает. Я встречусь с ней еще раз через пару дней, и мне бы хотелось, чтобы ты тоже присутствовал.

– И мы ей будем задавать все те же вопросы?

– На этом этапе – чем больше вопросов, тем лучше. Я хочу разворошить ее нору. Однако сначала я собираюсь поболтать с ребятами из конторы по досрочному освобождению, узнать, что они помнят о Флоре. Еще я раздобыл адрес и номер телефона матери Флоры, и если ты найдешь время навестить ее, я буду очень признателен. Мне ведь еще надо заниматься Гэвином и блондинкой.

– Попробую завтра.

– Спасибочки. – Он продиктовал мне номер Эвелин Ньюсом и адрес на Этел-стрит в Шерман-Оукс. – Она больше не в доме для престарелых, – уехала оттуда шесть месяцев назад.

– Есть что-то особое, что я должен выведать?

– Все о темных закоулках в мозгу ее дочери и о любых приятелях Флоры, что были до ван Дайна. После этого двигайся в том направлении, которое сочтешь подходящим. Кстати, то шоу, из которого Коппел качала деньги… Отгадай, какая была тема?

– Проблема общения. Молчание.

– Откуда ты знаешь?

– Просто случайно угадал.

– Ты меня пугаешь.