Текст книги "Пылай, огонь (Сборник)"
Автор книги: Джон Диксон Карр
Соавторы: Сэмюэл Клеменс,Николас Мейер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 34 страниц)
9
Невиновность Флоры Дрейтон
Подтянутая фигура полковника Чарльза Роуэна, стоявшего у стола в своем кабинете (здесь же были мистер Мейн и мистер Хенли) излучала гордость и удовлетворение.
Но на вытянутом невозмутимом лице его не отражалось и следа этих чувств:
– Мистер Чевиот, – начал он, – могу ли я иметь честь представить вас мистеру Роберту Пилю?
Пятый человек в комнате, сцепив за спиной руки и оттопырив нижнюю губу, стоял у окна, глядя на почти облетевшие деревья и обнажившиеся кусты во дворе Скотланд-Ярда; наконец он повернулся.
Мистер Пиль был высоким человеком с крупной головой, и его внешний вид говорил о присущей ему властности. На нем был длинный коричневый сюртук с высоким воротничком черного бархата и широкими прорезями петель. В сорок один год у него был цветущий цвет лица, на удивление большие и внимательные глаза. Чевиот, лишь читавший о нем, представлял его холодным и напыщенным; и действительно, речи мистера Пиля на заседаниях кабинета министров отличались высокопарностью и были насыщены латинскими цитатами.
Но в действительности его манера доведения резко отличалась от книжного представления Чевиота.
– Мистер Чевиот, – сказал он с широкой улыбкой, пожимая его руку, – вы убедили меня. Он ваш.'
– Сэр?
– Да, пост ваш, человече! Вы суперинтендант министерства внутренних дел!
– Мистер Пиль, – вмешался полковник Роуэн, аккуратно приводя в порядок груду бумаг на своем столе, – был более чем приятно удивлен вашим рапортом.
– Лучший, который я когда-либо читал, – тут же перехватил инициативу мистер Пиль. – Они послали вас. И ради чего? Ради кражи птичьего корма. Вы же установили (и как!), что там были похищены драгоценности. Вам удалось найти, где были они спрятаны. Вы выдвинули предположение, кто мог это сделать, и фактически убедили Марию Корк признать вашу правоту. Все расчеты были проведены с такой математической точностью, о которой можно только мечтать... Вы математик, мистер Чевиот?
– Нет, сэр. Математика всегда была моим слабым местом.
Брови говорившего удивленно приподнялись.
– Хм. Жаль. Вы удивляете меня. А вот я-то математик. Скажу вам больше: я ланкаширец, человек практичный. Если что-то у вас не идет, подходите к делу с другого конца и не бросайте его: вот это и есть практический подход. И если вы правы, не обращайте внимания, как вас будут называть. Вас в любом случае будут оскорблять, эхо доводится слышать и мне.
Мистер Пиль принялся расхаживать по комнате, казалось, в ней бушевал ураган. Хотя кабинет полковника Роуэна и мистера Мейна был не так мал, присутствие высокой фигуры министра внутренних дел заставило его уменьшиться в размерах.
Затем его румяное лицо снова повернулось к Чевиоту.
– Теперь, сэр, касательно вас. Итак, вы суперинтендант данного подразделения. И тем не менее! Мы не можем позволить, чтобы такие головы, как ваша, подвергались риску нападения уличных хулиганов.
– Но, сэр...
– Говорю я, мистер Чевиот.
Было три часа пополудни, и в воздухе стоял легкий морозец октябрьского дня. Водянистый солнечный свет, падая на последние пожелтевшие листья на ветках, проникал сквозь красные портьеры и ложился бликами на турецкий ковер, посеревший от бесчисленных кучек пепла.
С прошлой ночи тут ничего не изменилось. Даже увесистый пистолет е серебряной рукояткой и полуспущенным курком, который придерживался примитивным предохранителем, все так же лежал на столе под незажженной лампой красного стекла.
Чевиоту – свежевыбритому, после ванны, в модной новой одежде – его положение уже не казалось столь странным. Тут он чувствовал себя уже более привычно, чем в занимаемых им комнатах в Олбани, где молодой и серьезный камердинер помог ему управиться с кадушкой горячей воды и подобрал одежду, которая ныне была на нем.
Если бы он стал вдумываться во все эти обстоятельства, они бы привели его в ужас. Но сейчас он видел перед собой только пронизывающий взгляд министра внутренних дел.
– Говорю я, мистер Чевиот, – повторил он.
– Прошу прощения, сэр.
– Ладно, ладно. – Мистер Пиль отмахнулся. – Тем не менее вам придется взять на себя большинство номинальных обязанностей старшего инспектора. Вы будете ходить без формы, даже без желтого галуна вокруг воротника, говорящего о вашем звании. Вы должны будете оставаться в цветном платье, таком, какое на вас сейчас.
(«Как мне это не пришло в голову? – подумал Чевиот,– "Цветное платье" означает просто штатский наряд, о чем я должен был догадаться после слов кучера кеба»).
– Пока еще не может быть никакой детективной полиции, – объявил мистер Пиль. – Будет хуже, если появятся люди в форме, и все начнут кричать: «Шпионы!» Но он будет у нас, – кивнул он на Чевиота, – всей детективной полицией под одной шляпой. Вы математик, полковник Роуэн?
– Мистер Пиль, – вежливо начал полковник Роуэн, – у меня есть некоторые элементарные...
– А вы математик, мистер Мейн?
Молодой юрист, чьи округлившиеся глаза и щеки сочетались с черными полукружиями бакенбардов, с трудом сдержал поток слов, готовых вырваться наружу. Мистер Мейн помялся, вытаращив глаза, и отрицательно покачал головой.
Мистер Пиль хмыкнул.
– Ну ясно, – сказал он. – Впрочем, вам и не надо быть ими, чтобы бегло подсчитать те выплаты, которые мы должны выкладывать этим проклятым типам с Боу-стрит. За задержание взломщика – сорок фунтов. Поймали грабителя – сорок фунтов. Убийцу – сорок фунтов. – И снова он кивнул на Чевиота. – Вы представляете, сколько денег мы сэкономим благодаря ему.
– О, несомненно, – серьезно сказал полковник Роуэн.
– Итак? – продолжал настаивать мистер Пиль, в упор глядя на Чевиота.
На мгновение все замолчали.
– Да, сэр? Что именно?
– Я должен вернуться в Палату, общин. Я не могу оставаться здесь. Но одну вещь я должен выяснить.
Тут мистер Пиль вернулся к столу, где уперся сжатыми в кулаки огромными руками в разбросанные листы рапорта Чевиота.
Кто убил племянницу Марии Корк, эту женщину, Маргарет Ренфру? И как, черт побери, это было сделано?
Наконец Чевиот понял, почему четыре пары глаз настойчиво уставились на него.
Даже во взгляде мистера Пиля светилось нестерпимое любопытство.
Министр внутренних дел смотрел на него, поджав губы. Мистер Мейн просто уставился на него. Сидя ,за столом в углу, мистер Хенли наклонился вперед, опираясь на трость черного дерева. Полковник Роуэн, стараясь скрыть свои чувства, похлопывал белыми перчатками по белым же брюкам, сочетавшимся с красным мундиром.
– Сэр, – ответил Чевиот, – пока я не могу этого сказать.
– Вы не можете сказать? – эхом отозвался мистер Пиль.
– Нет, сэр. Пока нет. Лишь утром я получил очень важную информацию от мистера Фредерика Деббита, которая не нашла отражения в рапорте. Но...
– И это человек, – недоверчиво воскликнул мистер Пиль, обращаясь к остальным, – кому достаточно лишь одного взгляда на свидетеля – и он может рассказать нам почти все, что произошло. И тем не менее даже он не может объяснить одну деталь.
Сердце у Чевиота замерло.
В результате трудов прошлой ночи, трудов, за которые в прошлой жизни он не удостоился и слова похвалы от своего начальства, он произвел на эту публику такое впечатление, что теперь они ждали от него чуда. Чуда, которое он должен был представить.
И не только. Этот огромный дом, который непрестанно расширялся, чтобы вместить в себя все подразделения полиции, сегодня был полон шума и оживления. В его распоряжение явились четыре инспектора с узкими серебряными галунами на воротничках и сержанты, украшенные металлическими номерами от одного до шестнадцати. Как ему и было сказано, шестьдесят пять констеблей ожидали его инспекции на маленьком плацу с тыльной стороны дома.
Это была суровая публика, готовая и огрызнуться, и помрачнеть при встрече с суперинтендантом, который не смог бы справиться с ними. Еще при входе в здание до него донеслись звуки многочисленных шагов, пахнуло густым запахом виски, и он услышал треск деревянных дубинок, на которых в шуточной битве сошлись два весельчака.
Ему предстояло в полном смысле слова пройти нелегкое испытание.
Но Чевиот, который с самого утра только тем и занимался, что держал в узде свои эмоции, не позволил себе потерять контроль над ними и сейчас.
– Мистер Пиль, – холодно сказал он, – я попросил бы вас обратить внимание на возникшие перед нами трудности. Вот, например! Насколько я понимаю, вы читали мой рапорт?
– Да. От слова до слова.
– И вы также видели мою схему коридора верхнего этажа, где произошло преступление?
Мистер Мейн молча порылся среди бумаг на столе, вынул план и приподнял его.
– Неужели все это, – сокрушенно сказал мистер Пиль, – так уж необходимо? Я видел этот коридор много раз.
– И я, – сказал полковник Роуэн, уставившись в угол потолка.
– Прошу прощения, – ответил Чевиот, – но дело не только в этом. В заключение я прошу обратить ваше внимание на направление пулевого канала, установленное хирургом.
Он помолчал, обводя взглядом каждого из слушателей.
– Траектория пули, которая убила мисс Ренфру, – четко и ясно сказал он, – представляла собой совершенно прямую линию. Вы обратили на это внимание? Совершенно прямую линию.
Мистер Пиль сделал маленький шаг назад, присматриваясь к плану и оценивая его своими большими внимательными глазами. Оба же комиссара, полковник Роуэн и мистер Мейн, склонились вперед.
– Я понимаю, к чему вы клоните, мистер Чевиот, – ответил полковник Роуэн. – Он взял план у своего компаньона и постучал по нему. – В этом коридоре, выходящем на лестницу, есть две одностворчатые двери слева и одна двустворчатая (от бального зала) справа. Тем не менее ни одна из этих дверей не была открыта. Так что, если... если тело этой бедной женщины лежало прямо перед нами, то траектория должна была быть проложена по диагонали, а не прямо.
– Совершенно верно! Ну и?..
– Да неужели, черт побери, – наконец взорвался мистер Мейн, – это не ясно как божий день?
– Неужто? – осведомился Чевиот.
– Пуля, – сказал мистер Мейн, – была выпущена из задней части коридора. Откуда очень близко до того места, где стояли вы с мистером Хенли. Вы это допускаете?
– В определенной степени. Да.
– Мы должны принять за истину, – продолжал мистер Мейн, обретая привычное свое достоинство, – что ни вы, ни мистер Хенли не имеете к ней отношения. Вы смотрели друг на друга. А как насчет тех двустворчатых дверей сразу же за вами? А? Что относительно дверей, ведущих в будуар леди Корк?
– Ну и?..
– Вы стояли спиной к ним. И осмелюсь предположить, что он и то могли открыться?
– Теоретически да.
– Только теоретически, мистер Чевиот?
– Да. Но лишь, – возразил Чевиот, – со скрипом и щелканьем замка, напоминавшим пистолетный выстрел. Как я указывал в своем рапорте, замок щелкал каждый раз, открывали вы дверь или закрывали ее. Мы должны были бы услышать его, но этого не произошло. Во-вторых, возможно ли, чтобы кто-то выстрелил из пистолета из-за моего плеча или из-за спины Хенли, – и никто из нас не ощутил ни запаха пороха, ни движения воздуха от пролетевшей пули?
– Возможно ли это, сэр? – с изысканной судейской вежливостью повторил мистер Мейн. – Возможно ли? Мой дорогой сэр, да ведь это и произошло.
– Прошу прощения?
С явной неохотой мистер Мейн ткнул указательным пальцем.
– Где бы ни находилось место, откуда была выпущена пуля, вы не можете отрицать, что оно должно было быть где-то недалеко от вас, так? Да, так. И тем не менее вы утверждаете, что почти ничего не слышали, не чувствовали и ровным счетом ничего не видели?
– Вы хотите сказать, что я лжец, мистер Мейн?
– Джентльмены! – решительно вмешался полковник Роуэн.
Мистер Роберт Пиль, искренне наслаждаясь, лишь молча переводил взгляд с одного на другого.
– Я всего лишь... э-э-э... подвергаю сомнению точность ваших наблюдений, мистер Чевиот, – с достоинством сказал адвокат. – Я – юрист, сэр. И я должен смотреть в лицо фактам.
– А я офицер полиции, сэр. И занимаюсь тем же самым.
– И вы с этим отлично справились. – Мистер Мейн выхватил план из рук полковника Роуэна и приподнял его. – На этом вашем восхитительном плане, как я вижу, отмечено расположение всех дверей?
– Совершенно верно.
– Отлично! Мог ли кто-то из танцоров незамеченным выскользнуть из зала незадолго до убийства?
– Во всяком случае, не в то время, когда леди Дрейтон ждала в коридоре.
– Ах, да! Леди Дрейтон, – насмешливо сказал мистер Мейн. Он внезапно вытаращил большие круглые глаза. Чевиот почувствовал укол страха, – Но пока мы оставим ее в покое. Насколько я понимаю, леди Дрейтон сидела в коридоре не все время, предшествовавшее убийству?
– Нет. Она спускалась вниз, чтобы составить список драгоценностей леди Корк.
– Со-вер-шен-но верно! – согласился мистер Мейн, покачиваясь на пятках. – Верно! И тем не менее я повторяю: мог ли убийца, он или она, выскользнуть из зала незамеченным другими танцующими?
– Да, и довольно легко. Когда я сам заглянул в него, танцующие были так увлечены, что никто далее не посмотрел на меня.
– Ага! – сказал мистер Мейн, снова принимаясь раскачиваться. – Я хотел бы изложить вам, мистер Чевиот, вполне допустимое предположение. Давайте представим себе, что убийца в самом деле выбрался из зала. Он или она по диагонали направляется к двери в столовую. Здесь у нас, – и он показал на плане, – свидетельство того, что тут находится дверь из столовой, ведущая в спальню леди Корк, и еще одна дверь из ее спальни в будуар.
Мистер Мейн бросил план на стол и, торжествующе поблескивая темными глазами, остался стоять, все так же покачиваясь на пятках.
– И давайте допустим, мистер Чевиот, – продолжал он, – что убийца юркнул в спальню леди Корк. Как только вы с Хенли оставили будуар, закрыв за собой двустворчатые двери, убийца двинулся к ним и приоткрыл за вашими спинами одну створку. Под прикрытием звука открывающихся дверей он произвел выстрел на высоте плеча из-за ваших спин. Затем он прикрыл двери и перебрался в спальню. И разве мы не можем допустить, – мистер Мейн снова автоматически выкинул палец, – такое развитие событий?
– Нет, – сказал Чевиот.
– Нет? Интересно, почему же?
– Потому что, – возразил Чевиот, – леди Корк все время находилась в спальне.
– Я отказываюсь понимать...
– Неужто, мистер Мейн? Подумайте! Когда некоторое время спустя я зашел в будуар, леди Корк дремала у камина. Но едва только щелкнул замок, она мгновенно пришла в себя.
– Ну?
– Ну же, сэр! Неужели вы считаете, что убийца мог пробраться в будуар, открыть немилосердно скрипящую дверь, выстрелить из пистолета, снова закрыть двери и удалиться, проделав все это так, что ни мы, ни леди Корк не заметили его? Или вы считаете леди Корк соучастницей преступления?
Воцарилось напряженное молчание.
Мистер Пиль разглаживал подбородок, прикрывая рукой улыбку. Полковник Роуэн, чья аккуратная прическа слегка растрепалась на висках, был так задумчив, что казалось, будто он здесь отсутствует. Ричард Мейн пребывал в растерянности, хотя его темные глаза сверкали яростью.
– Вы считаете, что эта ситуация невозможна, мистер Чевиот?
– С вашего разрешения, сэр, именно так я и считаю.
– Здесь, без сомнения, – сказал адвокат, – есть очень простое объяснение. Но я бы не торопился предлагать его.
Чевиот всего лишь приподнял плечи и сделал жест рукой, приглашающий высказаться всех остальных.
Круглое лицо мистера Мейна смягчилось. Откровенно говоря, как он не раз доказывал в прошлом и еще докажет в будущем, он был добрым и очень толковым малым. Но его кипучая энергия, свойственная тридцатитрехлетнему человеку, порой заставляла его думать, что он может решить любую проблему лишь силовым напором.
По-прежнему колеблясь, он подошел к ближайшему окну и отдернул портьеру. Перед глазами его простиралось пространство двора, залитое грязью, засыпанное опавшими листьями и изрезанное следами экипажей. Он глянул на скромную, но элегантную карету мистера Пиля, дожидавшуюся хозяина, на голые кусты, на одинокое высокое покосившееся дерево, на голых ветках которого оставалось еще несколько желтых листьев.
Затем мистер Мейн сжал губы. Подойдя к столу, он ткнул в листы, исписанные почерком Чевиота.
– Мистер Чевиот, – сухо сказал он, – почему вы прикрываете леди Дрейтон?
У мистера Хенли, сидящего за столом в углу, в руке дрогнуло перо и покатилось по столу, мистер Хенли еле успел поймать его.
У Чевиота перехватило дыхание.
– Какие у вас есть основания утверждать, – осведомился он, – что я прикрываю леди Дрейтон?
Мистер Мейн нетерпеливо махнул рукой.
– Дело не в том, что вы говорите. Дело в том, что вы не говорите. Бросьте! Она представляет собой вашего самого важного свидетеля, а вы почти ничего не говорите о ней. В соответствии с вашим собственным отчетом леди Дрейтон стояла в десяти или двенадцати футах за спиной жертвы. И, что еще более странно, у нее была с собой муфта. Вы изучали историю, мистер Чевиот?
– К счастью для себя, да.
– Значит, вы должны знать, – сухо сказал юрист, – что примерно в конце семнадцатого столетия, во времена так называемого гнусного «папского заговора», женщины привыкли защищать себя, нося в муфтах карманные пистолеты.
При этих словах мистер Мейн выпрямился.
– Мне будет очень жаль, мистер Чевиот, – с подчеркнутой вежливостью продолжил он, – если наше сотрудничество начнется с недоразумений. Но (простите меня!) мы так мало знаем о вас. Говорят, что вы известный атлет. Тем не менее удастся ли вам справиться с очень непростой командой, которой вы должны ныне руководить? Прошлым вечером вы весьма хвастливо старались убедить нас, что любой может взять пистолет – да, тот самый, что лежит ныне на столе! – выстрелить в чучело медведя, и вы сможете сказать, кто из нас стрелял. Выполнили ли вы свое обещание? Мне кажется, что нет. Вместо этого...
Неожиданно он замолчал.
Он замолчал и повернулся к окну, потому что никто из находящихся в помещении не мог не услышать доносившийся снаружи голос.
Он сотрясал октябрьский воздух, который, потеряв водянистую желтизну, обрел мрачноватую серость. Чевиот понял, кому принадлежал этот голос: капитану Хогбену, и теперь в нем не было и следа былой шепелявости. Он был хриплым, грубым, полным ярости, ненависти и торжества.
– Выходи, Чевиот! – орал он. – Выходи, трус, и получи, что тебе причитается!
10
Битва во дворе
Чевиот сделал три стремительных шага к ближайшему от него окну и, подобно мистеру Мейну, отбросил портьеру.
Внизу, не далее чем в тридцати футах от дома, виднелись три человека. Утопая в грязи, они недвижимо стояли под высоким изогнутым деревом с немногими оставшимися на нем листьями.
Капитан Хогбен и лейтенант Уэнтворт были в полной парадной форме. Их пурпурные мундиры и белые портупеи ярко выделялись в сероватом воздухе, так же как тугие белоснежные лосины. На левом боку каждого из них висел прямой палаш в позолоченных ножнах, и на обоих были высокие медвежьи шапки. И только короткий белый плюмаж на левой стороне головного убора Хогбена и такой же короткий красный плюмаж справа у Уэнтворта позволял отличить форму Первого пехотного полка от Второго.
Но были и другие различия.
Капитан Хогбен, подбоченившись, стоял под высоким деревом. Над ремешком головного убора, перетягивающим подбородок, было видно его покрасневшее от натуги лицо и искривленный рот, выкрикивающий ругательства. Левое его плечо было приподнято, а правое опущено; в правой руке в белой перчатке он держал рукоятку хлыста, который волочился за ним по земле.
Лейтенант Уэнтворт стоял строго и неподвижно. Между ними, дрожа всем телом, размещался Фредди Деббит.
Хогбен увидел в окне Чевиота.
– В ы х о д и, т р у с! – завопил он. – В ы х о д и с е й ч а с ж е, а н е т о...
Напряжение Чевиота, которое он сдерживал весь день, лопнуло и с таким грохотом рассыпалось на куски, что он на мгновение едва ли не оглох.
Он резко повернулся. На лице его расплылась широкая улыбка, полная такой убийственной ярости, что четверо собеседников просто не узнали его с первого взгляда.
– Прошу простить меня, джентльмены, за небольшую отлучку, – сказал он голосом, незнакомым даже ему самому.
Двинувшись к дверям, он распахнул их.
В коридоре его встретил шум и топот торопливых шагов. На нижней площадке марша была мешанина высоких шлемов и тугих синих мундиров с металлическими пуговицами, обладатели которых торопливо затягивали портупеи. В дальнем конце неподвижно стоял высокий инспектор с узким серебряным галуном на воротнике, удерживавший тех, кто рвался наружу.
Как только в дверях показался Чевиот, все застыли как вкопанные.
Прямо перед Чевиотом оказался невысокий, но очень широкоплечий сержант с цифрой 13 по обеим сторонам его воротничка. У него было красное лицо и насмешливые глаза, которыми он внимательно оглядывал нового суперинтенданта, застыв по стойке «смирно» и отдавая честь.
– Ваши приказания, сэр?
Чевиот заговорил негромким голосом, но его, казалось, было слышно во всех уголках здания.
– Приказов не будет. Пусть каждый остается на своем месте. Я сам справлюсь.
Глаза сержанта блеснули. Откуда-то из-за спины он извлек подвешенную там длинную дубинку, сделанную из очень твердого железного дерева.
– Дубинку, сэр?
– Зачем мне оружие? Посторонитесь!
Чевиот решительно двинулся к парадным дверям. У них были огромные тяжелые створки. Когда, повернув ручку, он рванул их на себя, дверь ударилась о стену и тут же возвратилась в прежнее положение.
Все в нем было предельно напряжено; быстро оценив взглядом ситуацию, он спрыгнул прямо в грязь. В нескольких десятках шагов от него, недалеко от кирпичной стены здания, стояла карета мистера Пиля с двумя лакеями на запятках и сонным кучером на козлах. Одна из лошадей внезапно отпрянула и заржала.
Капитан Хогбен издал торжествующий вопль. Отведя правую руку, он поспешил через двор.
В соответствии с общепризнанными правилами Чевиот должен был стоять неподвижно, принимая избиение. Он мог даже согнуться, прикрывая руками лицо, как подобает вести себя тому, кто отказался от вызова на дуэль. Эта ситуация неизменно описывалась в книгах; Хогбен, Уэнтворт и Фредди Деббит твердо верили, что так оно и есть в реальной жизни.
Но ничего подобного он и не подумал делать.
Вместо этого, приподняв левую руку, оставив правую чуть позади, Чевиот стремительно двинулся навстречу Хогбену, чтобы встретить его посредине двора.
Слишком поздно Хогбен увидел, что они не могут не столкнуться. Слишком поздно он догадался, что ему стоило бы остановиться и пустить в ход орудие избиения. Но он не мог остановить свое стремительное движение, хотя у него еще было время поднять хлыст. Правая его рука взметнулась, и черный кончик хлыста зазмеился по земле.
Чевиот резко остановился. Хогбен не смог этого сделать. Как только его правая рука дернулась вперед, пальцы левой руки Чевиота цепко ухватились за кисть гвардейца. Надежно уперевшись правой ногой, он слегка повернулся боком и изо всех сил рванул нападавшего.
Капитан Хьюго Хогбен, шести футов ростом, весивший одиннадцать стоунов и десять фунтов [24]24
Стоун– мера веса, равная 6,34 кг; фунт равен примерно 400 граммам.
[Закрыть], головой вперед пролетел над левым плечом Чевиота.
Ножны его палаша со звоном отлетели в сторону. Хогбен шлепнулся головой вниз, и лишь его меховая шапка, превратившаяся в грязный комок, спасла его от сотрясения мозга. Тело его врезалось в землю с таким грохотом, что вышибло из легких остатки воздуха и последние остатки здравого смысла из головы.
Чевиот оседлал неподвижную фигуру, чей бело-красный мундир ныне распростерся в черной грязи, и вырвал хлыст из руки Хогбена. Смотав его в тугое кольцо, он зашвырнул хлыст в кусты.
Затем он снова поднялся на ноги.
– А теперь вставай! – потребовал он.
Лошади, запряженные в карету, пронзительно заржали и подались назад. Кучер, который едва не свалился с облучка, успокоил их и пробормотал слова, которых никто не расслышал. В кустах зашуршал холодный ветерок. Увядшие листья сорвались с дерева и, лениво кружась в воздухе, опустились на землю.
Капитан Хогбен быстро пришел в себя и поднялся на ноги.
Левая его рука, затянутая в перчатку, рванула ремешок, придерживавший на подбородке головной убор. Обеими руками он медленно снял с головы тяжелую меховую шапку и отбросил ее в сторону. Весь его мундир, от кончиков сапог до физиономии, был заляпан грязью, которая оставила нетронутыми только полоску лба, пространство вокруг глаз и ушей, где оно было прикрыто головным убором, чистое, незаляпанное пятно оставалось и на скуле под правым глазом.
У капитана помутнели глаза. Он нетвердо стоял на ногах. Но отваги у него хватило бы и на десятерых.
– Свинья, – сказал он.
Его правая рука взметнулась, готовая с размаху нанести сокрушительный удар в лицо соперника.
Чевиот нырнул ему под руку. Его встречный удар жестоко поразил Хогбена, заставив повернуться на месте. Контратака была столь неожиданной, что и плечи, и руки у Хогбена моментально обвисли.
В ту же секунду его правая рука была перехвачена у кисти и заведена за спину. Инстинктивно Хогбен рванулся, стараясь освободиться от хватки человека, оказавшегося у него за спиной. Но вместо этого он лишь издал болезненный вскрик.
– Если ты еще попробуешь дергаться, – четко сказал Чевиот, – то сломаешь себе руку. А теперь марш отсюда, пока я не посадил тебя в камеру. И не пытайся больше угрожать людям, что изобьешь их хлыстом, пока не научишься держать его в руках.
Лейтенант Уэнтворт, по-прежнему стоявший на месте, высоким голосом обратился к нему.
– Отпустите его! – так надменно приказал он, что в Чевиоте вновь вскипела ярость. – Ты слышишь, пилер? Отпусти его, говорю я тебе!
– С удовольствием, – рыкнул он.
Отпустив капитана Хогбена, он взметнул обе руки и с силой опустил их сцепленными на основание шеи капитана. Всю силу он вложил в это движение, напоминающее удар катапульты.
Капитан Хогбен, спотыкаясь, сделал три длинных шага, обмяк и едва устоял, чтобы не рухнуть лицом вниз. Одним коленом он коснулся земли и застыл в таком положении секунд на шесть.
Затем, выпрямившись, он повернулся, тяжело дыша. Белое пятно под правым глазом придавало его взгляду странное выражение: полное ярости и в то же время растерянное.
– Черт бы тебя побрал, – прошептал он.
Левой рукой он схватился за ножны на боку. Раздался скрежет стали, когда он извлек палаш и снова приготовился к нападению.
Не надо было даже предсказывать, чем все это кончится, если Хогбен, видевший перед собой только голову противника, сделает выпад, намереваясь снести ее с плеч.
Дружный вопль предупреждения, вырвавшийся из множества глоток, раздался подобно военному кличу, но Чевиот не услышал его.
В этом не было необходимости. Капитан Хогбен отвел назад руку и плечо, готовясь нанести сокрушительный рубящий удар. И в ту долю секунды, когда он перемещал вес тела на другую руку, Чевиот кинулся на него.
Мистер Роберт Пиль, полковник Чарльз Роуэн, мистер Мейн и мистер Алан Хенли, забыв о вежливости и субординации, отталкивали друг друга от окна, чтобы не упустить ничего из происходящего перед их глазами.
Офицеры вместе с констеблями, забыв о полученном ими приказе, высыпали из дома и выстроились вдоль стен, наблюдая за схваткой.
Например, мистер Пиль успел только уловить блеск лезвия, взлетевшего высоко в воздух. Оно воткнулось острием в грязь не далее чем в четырех футах от ног лейтенанта Уэнтворта. Мистер Пиль так и не понял, как Чевиот выбил его.
Но капитан Хогбен каким-то образом взлетел в воздух спиной к земле. И прежде чем все увидели подошвы сапог Хогбена, обращенные к зданию, он приземлился на голову и спину и остался лежать недвижим.
Разными, совершенно разными были эмоции в небольшом застывшем кружке, столпившемся вокруг упавшего Хогбена.
Чевиот, хрипло дыша и чувствуя, как пот заливает глаза, отошел в сторону. Обхватив правой рукой рукоятку, он вырвал клинок из земли. Левой рукой он взялся за лезвие. Клинок сломался с резким сухим звуком, когда он переломил его о колено и отбросил оставшиеся в его руках обломки.
– О, Господи,– молитвенно прошептал Фредди Деббит.
Строгие черты лейтенанта Уэнтворта обрели мертвенную бледность. Он облизал пересохшие губы. И хотя голос его был спокоен, в нем слышались нотки ужаса.
– Вы сломали оружие гвардейского офицера, – сказал он.
– Неужто? – выдохнул Чевиот, на которого эти слова не произвели никакого впечатления. – Но что вы, черт возьми, – не без удовольствия добавил он, – вы, гвардейцы, из себя воображаете?
Лейтенант Уэнтворт не ответил. Он просто был не в состоянии подобрать слов. Словно Чевиот спросил короля, что он, черт возьми, из себя строит, или же задал этот вопрос самому всемогущему Богу. Уэнтворт просто растерялся.
– Мистер Чевиот, я...
В первый раз за все время Чевиот повысил голос.
– А теперь слушайте меня, – рявкнул он, вытаскивая часы и глядя на поверженного Хогбена. – Я даю вам ровно тридцать секунд, чтобы утащить отсюда это... это существо. Если вы не успеете, я скручу вас по рукам и ногам и предъявлю обвинение в нападении на офицера полиции. Выбирайте.
– Джек, старина! – взвыл Фредди.
– А, никак, тут мой дорогой Фредди! – с изысканной вежливостью обратился к нему Чевиот. – Мне кажется, вы объявляли, что являетесь моим другом, не так ли? Так что же вы делаете во вражеском лагере?
– Провалиться мне, Джек, я в самом деле ваш друг! Я пытался предотвратить все это! Спросите Уэнтворта, если мне вы не верите! – Обеспокоившись, Фредди бросил взгляд в сторону и остановился в тревоге. – Хогбен! Прекратите!
Неукротимый капитан Хогбен с трудом поднимался на ноги.
– Нет! – сухо сказал лейтенант Уэнтворт.
Двинувшись к Хогбену, он схватил своего друга за левую руку и развернул его. Фредди с удивительной для его внешности силой и решительностью уцепился за правую руку Хогбена.
– Нет! – повторил Уэнтворт. – Если вы снова, как деревенщина, пустите в ход руки, он ославит вас на все времена. Успокойтесь!
– Десять секунд, – пробормотал Чевиот.
Уэнтворт вежливо повернулся к нему.
– Мистер Чевиот! Вы же не собираетесь на самом деле арестовывать...
– Неужто? – с широкой улыбкой осведомился Чевиот. – Вы так думаете?
– Я не сомневаюсь, мистер Чевиот, что, несмотря на вашу профессию, вы все же джентльмен. Некоторое время назад, во вполне понятном пылу, я позволил себе несколько слов, о которых искренне сожалею. Примите мои извинения, сэр. – Уэнтворт слегка склонил свой высокий меховой головной убор. – Тем не менее дело зашло слишком далеко. Вы должны встретиться с капитаном Хогбеном у барьера...
– На пистолетах? – с сарказмом спросил Чевиот. – Осталось пятнадцать секунд!
– Да, на пистолетах! Говорю вам, вы должны встретиться с ним, или же он получит право просто застрелить вас на улице.
Чевиот, готовый уже презрительно ответить на эти слова, заметил выражение лица Фредди Деббита. И, поняв суть морального шантажа, который Фредди старался пустить в ход этим утром, он ощутил прилив вдохновения. Теперь он понимал, какая перед ним стоит цель.
