Текст книги "Этот мужчина (ЛП)"
Автор книги: Джоди Малпас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)
– Привет, – вежливо говорю я, разворачиваясь обратно к бару, когда бармен ставит передо мной вино. – Спасибо. – Я протягиваю ему двадцатку и делаю глоток, все время чувствуя, как скользкий мужик рядом капает слюной в свое пиво. У меня по коже бегут мурашки. Мысленно умоляю бармена поторопиться со сдачей и даже подумываю о том, чтобы отказаться от денег, лишь бы уйти.
– Хочешь потанцевать?
– Нет, спасибо. – Я улыбаюсь, забираю у бармена сдачу и торопливо ухожу. Он бросает на меня недовольный взгляд, но не испытывает судьбу.
Это мой третий бокал. Я и правда бунтарка. Ну что ж. После представления, устроенного Джесси дома, я выполняю личную миссию неповиновения, чтобы оставить за собой последнее слово.
Через несколько часов толпа в баре редеет, а мы допиваем, наверное, третью бутылку вина. Мы хихикаем, как пара подростков, и я становлюсь довольно смелой в своих расспросах.
– Он действительно привязал тебя к кровати? – дерзко любопытствую я.
Ухмылка, расплывшаяся по ее лицу, говорит мне, что Сэм тогда не шутил. Я даже не слишком-то и шокирована. Должно быть, все дело в алкоголе, а может, в том страстном сексе, которым я занимаюсь в последнее время.
– Так и знала, – смеюсь я. – Скажи ему, чтобы он одевался, когда будет бродить по квартире. Я не знаю, куда девать глаза.
– С ума сошла? – Она таращится на меня. – Прятать такое прекрасное тело!
Кейт смотрит вдаль, очевидно, воскрешая в памяти его образ. Да, он довольно хорош, но это не значит, что я хочу на него смотреть. Для этого у меня есть собственное супер-прекрасное тело. Кстати, о нем, я пьяна и хочу его увидеть. Я могу ему позвонить. Но потом вспоминаю... мне нельзя было пить. Тьфу! Делаю еще один глоток.
– А чем он вообще занимается? – спрашиваю я. Он ездит на «порше» и, кажется, никогда не бывает на работе.
Она пожимает плечами.
– Богатый сирота.
– Сирота?
– По всей видимости, – задумчиво начинает она, – его родители погибли в аварии, когда ему было девятнадцать. У него нет ни братьев, ни сестер, ни семьи, никого. Он живет за счет своего наследства и наслаждается жизнью. – Она снова ухмыляется.
Боже, Сэм сирота? Не могу представить, каково это: потерять родителей в таком возрасте. Да и вообще в любом возрасте. Наверное, это было ужасно. И ни одного родственника, кто бы мог взять его к себе? Внезапно, я вижу дерзкого парня совершенно в другом свете. Вы бы никогда не поняли, что с ним случилось нечто столь ужасное; он всегда улыбается и шутит.
– Сколько ему лет? – спрашиваю я.
– Тридцать, – отвечает она почти неохотно, будто чувствует себя виноватой, зная возраст мужчины, с которым спит.
Я пропускаю это мимо ушей. Кейт не виновата, что я до сих пор остаюсь в неведении.
– Что думаешь о Дрю?
Ее брови подскакивают вверх.
– Несколько прямолинейный и надменный, не находишь?
– Да! – восклицаю я. Рада, что не одна считаю его таким. – Совсем не типаж Виктории.
– Дай ему максимум два свидания, – Кейт тычет в меня бокалом, слегка расплескивая вино по столу. – Она ему до смерти надоест своими отчетами о визитах в солярий.
– С каждой неделей она становится все более апельсиновой. – Я смеюсь.
– Подруга, не апельсиновой. – Всплеск и еще немного вина оказывается на столе. – А цвета красного дерева. Он не сможет отыскать ее в темноте. И да, она занимается этим только в темноте.
– Нет!
– О, да. Что-то связанное с целлюлитом и растрепанной прической. Это довольно плохо. Последний парень, с которым она встречалась, сказал, что она встала за час до него, чтобы успеть принять душ, привести в порядок волосы и сделать макияж, прежде чем он проснется.
– Какая нелепость!
Она кивает.
– Слушай, а Джесси не упоминал о вечеринке в «Поместье»?
– Да! – выпаливаю я, всерьез подумывая о том, чтобы сказать ей, что меня подкупом заставили там появиться. О, прошу, скажите, что Сэм попросил Кейт прийти. Это сделает вечер чуть более сносным. – Ты идешь?
– Естественно, да! Мне не терпится увидеть это место. – В ее глазах пляшет возбуждение. – Полагаю, нам не помешает поход по магазинам.
– О, я, наверное, обойдусь тем, что у меня есть. – Пожимаю плечами. Я только что потратила пятьсот фунтов на дурацкое крошечное платье. Откидываюсь на спинку стула, быстро вспоминая, что никакой спинки нет, и хватаюсь за край стола. Мое вино взмывает в воздух.
– Черт! – ору я, едва удерживаясь, чтобы приземлиться на пол.
Присоединяюсь к Кейт в безудержном смехе, мы чокаемся бокалами, хохоча и лепеча, как пара пьяных подростков, перебравших сидра. Мне нужно перестать пить, сейчас же. Я на грани того, чтобы переступить черту веселья и с головой погрузиться в царство заплетающегося языка и нетвердой походки. Поскольку мой неразумный господин должен появиться в восемь утра, нужно удостовериться, что у меня не будет похмелья.
– Думаю, на пора сегодня закругляться, – намекаю я самым дипломатичным тоном.
Кейт согласно кивает, глядя поверх бокала.
– Да, я все. – Она соскальзывает со стула и, пошатываясь, идет ко мне. Ладно, похоже, Кейт уже перешла на территорию нетвердой походки. – О, мне нравится этот трек. Давай потанцуем! – визжит она и тянет меня к танцполу, чтобы устроить собственное маленькое шоу под песню «Moves like Jagger».
– Кейт, на танцполе никого нет! – хнычу я. В баре тоже почти никого не осталось.
– Кого это волнует? – спорит она, спотыкаясь, идет под музыку и тащит меня следом. – Уйдем после эт... Ох! – Она с грохотом падает на пол, с воплем увлекая меня за собой. – Прости! – хохочет она.
Мы лежим на полу, растянувшись на спине, хихикаем и глядим на тусклый свет бара. Мне было бы неловко... если бы я так не напилась. Как же мы должны выглядеть? Никто из нас не спешит подниматься.
– Как думаешь, вышибалы придут и помогут нам встать? – Я захлебываюсь от смеха.
Кейт утирает слезы.
– Даже не знаю. Может, позвать их? – Она тянется к моей руке в поисках опоры и принимает сидячее положение. – Вот дерьмо, – чертыхается она, и ее тон заметно меняется с озорного на серьезный.
– Что? – Заставляю себя подняться, чтобы выяснить, о каком дерьме идет речь, но обнаруживаю нависшего над нами Джесси – со скрещенными руками и крайне раздраженным выражением на красивом лице.
Дерьмо, это уж точно. Сжимаю губы, чтобы не рассмеяться и не разозлить его еще больше.
– О, нет, меня на целый месяц посадят под домашний арест, – тихо усмехаюсь я, чтобы услышала только Кейт. Она фыркает, стараясь подавить смех, и я проигрываю битву в попытке сдержаться.
Мы сидим на полу бара, хохоча, как пара пьяных гиен, а лицо Джесси с каждой секундой становится все более красным. Кейт смеется еще громче, когда рядом с Джесси встает Сэм и закатывает глаза. Почему мой мужчина не может закатить глаза, вместо того чтобы стоять с таким видом, будто собирается самовоспламениться? Я даже не настолько пьяна. Причина, по которой я оказалась в такой ситуации – всего лишь знак внимания моей хулиганистой лучшей подружке, сбившей меня с истинного пути.
К нам приближается дородный вышибала с лысой головой. Он выглядит злым. Я толкаю Кейт локтем, сигнализируя о нашем скором изгнании из бара.
– Кейт, если нас больше не пустят сюда на обед, я очень разозлюсь. Я люблю сэндвичи с беконом из «Барокко».
– Ты и так уже злишься, – фыркает она и делает еще одну попытку встать, используя меня в качестве опоры.
– Джесси, разберись со своей женщиной, – растягивая слова, произносит вышибала после того, как пожимает Джесси.
– О, не волнуйся. – Джесси бросает на меня свой самый угрожающий взгляд. – Я с ней разберусь. Спасибо за звонок, Джей.
Что?
– Вставай, хулиганка, – насмехается Сэм над Кейт, поднимая ее.
Она, хихикая, обвивает его шею руками.
– Отведи меня в постель, Сэмюэл. Можешь снова меня привязать. – Она плюхается на него, как на подушку.
Наблюдаю, как Сэм сдерживается, чтобы не рассмеяться над представлением Кейт, и не может подавить смешок, но не потому, что злится на нее. О, нет, он сдерживается из-за Джесси. Который снова уничтожает мне вечер. Я не ожидала увидеть его раньше восьми утра, и он бы никогда не узнал, что я немного перебрала. И что это за история с вышибалой, который ему звонит?
Перевожу хмельной взгляд на Мистера Неразумного, встречая его своим лучшим раздраженным выражением. У него глаза лезут из орбит. Прослеживаю за его взглядом, устремленным вниз, на платье-табу. О боже, я нарушила два приказа. Меня, наверное, действительно запрут дома. Я снова начинаю хихикать.
– Сейчас же вставай, – рычит он, сжав челюсть.
– О, расслабься, зануда! – упрекаю я его более уверенно, чем себя чувствую. Протягиваю ему руку, зная, что он не оставит меня в беде.
Он вздыхает, качая головой в знак раздражения, берет меня за руку и поднимает. Его глаза расширяются еще больше, когда он получает полный обзор платья-табу. Я снова начинаю хихикать. Видимо, теперь, после моих покатушек по грязному полу бара, придется везти его в химчистку.
Я успокаиваюсь.
– Ты на меня злишься? – Смотрю на него пьяненькими глазами, хлопая ресницами и хватаясь за лацканы его серого костюма. Неужели сегодня он вообще не был дома?
– Безумно, Ава, – угрожающе говорит он, беря меня за локоть и выводя из бара. Замечаю вышибалу, который на меня настучал, и сужаю глаза, когда меня ведут мимо. Они с Джесси ударяют по рукам, и он неодобрительно качает головой.
Ой, да иди ты!
Мы видим, как Сэм помогает Кейт сесть на переднее сиденье своего «порше», придерживая ее макушку, когда усаживает. Она все еще хихикает. От этого я снова теряю над собой контроль.
– Сэмюэл, сегодня твоя счастливая ночь! – напевает она, когда Сэм захлопывает дверцу. Пусть я и навеселе, но уверена, сегодня ночью в спальне Кейт не будет никаких телодвижений.
Джесси, крепко удерживая меня за локоть, прощается с Сэмом.
– Увидимся, цыпочка. – Сэм чмокает меня в щеку, украдкой одаривая быстрой улыбкой. Я отвечаю тем же, одновременно сосредоточившись на том, чтобы не засмеяться и не разозлить своего неразумного мужчину больше, чем необходимо.
Меня ведут к машине Джесси, сажают на переднее сиденье – мягко, но твердо, и все это в полнейшей тишине. Он выглядит очень злым, но я пьяная и мне все равно.
Он тянется через меня к ремню безопасности, и я нагло отталкиваю его.
– Я могу пристегнуться сама, – угрюмо ворчу. Встречаюсь с не-дави-на-меня взглядом, поэтому довольно мудро складываю руки на коленях, позволяя ему наклониться через меня, чтобы пристегнуть ремень. Украдкой вдыхаю его запах. – Ты так вкусно пахнешь, – спокойно сообщаю я.
Он отстраняется, лицо ничего не выражает, глаза все еще пылают недовольством. Но он не произносит ни слова. Играет в молчанку. Как по-взрослому! Он захлопывает мою дверцу и садится за руль, наобум вливаясь в поток машин и не обращая внимания на других участников дорожного движения.
– Дом Кейт вон там, – указываю я, когда он с ревом несется в другую сторону.
– И? – достается мне лаконичный односложный ответ.
О, ради всего святого!
– И... там я живу, – твердо заявляю я. Он не уничтожит мне ночь окончательно. После выпивки у нас с Кейт получаются одни из лучших дискуссий за чашечкой чая.
– Ты останешься у меня. – Он даже на меня не смотрит.
– Нет, это не входило в условия сделки, – напоминаю я ему. – У меня есть время до восьми утра, прежде чем ты снова меня отвлечешь.
– Я изменил условия сделки.
– Ты не можешь менять условия сделки!
Он медленно поворачивает ко мне лицо.
– Ты же изменила.
Я отшатываюсь, бросая на него самый презрительный взгляд, но не могу придумать, что сказать. Он прав, я действительно нарушила условия сделки, но только потому, что его условия чертовски неразумны! Откидываюсь на стеганую спинку мягкого кожаного сидения и сдаюсь. В любом случае, до восьми часов осталось всего восемь.
***
Мы подъезжаем к «Луссо», и я стону. Клайв видит меня только в пьяном состоянии или когда меня усталую несут на руках. Открываю дверцу и осторожно встаю на ноги. Джесси внимательно за мной наблюдает. Без сомнения ждет, когда я споткнусь, чтобы подхватить меня и создать у Клайва впечатление, что я снова в хлам.
Что ж, он будет разочарован. Спокойно закрываю дверцу и иду в фойе. Я не должна шататься, я не должна шататься. Добираюсь до фойе, все еще в вертикальном положении, и, проходя мимо, вежливо киваю Клайву, но он не произносит ни слова. Он кивает мне в ответ, а затем переводит взгляд на Джесси. Когда он снова опускает голову, даже не поздоровавшись, я понимаю, должно быть, он заметил свирепое лицо Джесси. Фыркаю про себя, захожу в лифт и вежливо жду, пока Джесси войдет внутрь.
– Тебе нужно сменить код, – бормочу я, набирая код разработчика. Ему нужно лишь уведомить охрану, и они немедленно этим займутся.
Он не произносит ни слова. О, он действительно хорошо играет в молчанку. Поднимаю глаза и вижу, что он пристально на меня смотрит, изучая, его лицо совершенно ничего не выражает. Уверена, он вот-вот на меня набросится и устроит какой-нибудь трах в стиле Джесси. Будет ли это вразумляющий трах или трах-напоминание? О, вероятно, трах-извинение! Мой подвыпивший мозг наслаждается этой мыслью, но затем двери лифта открываются, и он выходит первым, заставляя меня следовать за ним. Я в шоке. Я бы жизнь поставила на то, что он на меня набросится. Ну ладно, мы еще не в его квартире.
Он открывает дверь и, даже не взглянув в мою сторону, входит внутрь. Я захлопываю за собой дверь и иду за ним на кухню, где он достает из холодильника бутылку воды. Он делает несколько глотков, прежде чем сунуть ее мне.
Даже не пытаюсь ее оттолкнуть. Прошлая суббота и воспоминание о больной голове, когда я пришла в себя, – достаточный мотив, чтобы принять его предложение. Под его бдительным оком пью воду, а закончив, ставлю пустую бутылку на столешницу.
– Повернись, – приказывает он.
О, началось! Во мне вспыхивают миллионы фейерверков, когда я выполняю его команду, отворачиваясь от него, мое либидо кричит, кожу покалывает. Ощущение его теплых рук, скользящих по моим плечам, заставляет меня сжать челюсти и сделать успокаивающий вдох. Он хватается за молнию платья и медленно ведет ее вниз, делая акцент на скольжении рук по моим бокам, когда стягивает его вниз по телу, по ходу, становясь на колени. Чувствую легкий удар по лодыжке, и выхожу из материала, лужицей растекшегося у меня под ногами, поворачиваюсь, глядя на него, стоящего передо мной на коленях.
Он смотрит на меня снизу вверх, медленно поднимаясь на ноги и ведя носом между моих грудей, пока не достигает горла. Он дышит мне в шею. О да, как обычно мысленно умоляю я его.
Впившись в меня губами, он покусывает и облизывает мою нежную плоть. Кожа горит от желания прикоснуться к нему, мне хочется его схватить. Но я знаю, это будет сделано на его условиях.
– Хочешь, чтобы мои губы оказались на тебе, Ава? – тихо спрашивает он.
У меня перехватывает дыхание, когда его голос вибрирует у меня над ухом. Я глубоко вздыхаю.
– Ты должна произнести это слово. – Он касается губами моего уха. У меня дрожат колени.
– Да, – говорю я с придыханием.
– Хочешь, чтобы я трахнул тебя, детка?
– Джесси. – Я вздрагиваю, когда он гладит меня между ног.
– Я знаю. Ты хочешь меня. – Он кусает меня за мочку уха, серебряные гвоздики стукаются о его зубы. Я вздрагиваю, задыхаясь и отчаянно в нем нуждаясь. Но затем он отстраняется, оставляя меня бушующей массой гормонов стоять перед ним. – Стой здесь, – строго приказывает он и уходит.
Он все еще одет в костюм, я смотрю, как он отходит от меня и открывает шкаф, что-то оттуда вынимая. Шоколадная паста? Мой пульс учащается.
Он спокойно возвращается ко мне. Я пробегаю глазами по его поджарому телу, наслаждаясь тугой выпуклостью в паху. Нетребовательно и терпеливо жду, пока он неторопливой походкой приблизится ко мне. Когда он, наконец, достигает меня, то становится близко-близко к моему лицу, овевая горячим, мятным дыханием, его губы скользят по моим щекам, глазам, подбородку, наконец, мягко останавливаясь на губах.
Мурлычу от чистого удовольствия, открывая рот, но он прерывает поцелуй и начинает спускаться вниз по моему телу. Меня накрывает шквал жара, короткие, резкие вдохи становятся сдавленными и неровными. Спустившись ниже, он задевает носом кружевные трусики, заставляя мои руки взлететь и схватить его за плечи для опоры. Он одаривает меня понимающей улыбкой и снова начинает подниматься, прижимаясь ко мне всем телом.
– Ты так отзываешься на меня, – шепчет он мне на ухо.
Я вздрагиваю, переводя дыхание.
– Да.
– Знаю. Это... так... чертовски... заводит. – Он отходит от меня на шаг. Что он делает? Он поднимает руки, и в одной из них я замечаю свое платье. А в другой... ножницы.
Неужели он сделает это? Он спокойно раскрывает ножницы и касается ими подола моего платья. Затем, очень медленно, разрезает пополам, а я смотрю на него, разинув рот. Черт возьми, похоже, он это сделал. Платье за пятьсот фунтов? Я даже не могу найти в себе силы остановить его или крикнуть. Я совершенно ошеломлена.
Не довольствуясь тем, что пятисотфунтовое платье-табу разорвано на две части, он спокойно разрезает его еще на несколько лоскутков, прежде чем без единой эмоции, спокойно и четко, положить искромсанную материю и ножницы на кухонный островок. Он поворачивается ко мне. Я обретаю дар речи.
– Не могу поверить, что ты это сделал.
– Не играй со мной в игры, Ава, – предупреждает он, само спокойствие и сдержанность. Он засовывает руки в карманы брюк и внимательно на меня смотрит, я стою перед ним, явно ошеломленная. Весь алкогольный дурман полностью испарился. Я мыслю здраво, уравновешенна и абсолютно поражена демонстрацией его, так называемой, силы.
– Ты, – я тычу пальцем ему в лицо, – сумасшедший!
Его губы образуют прямую линию.
– Я, черт возьми, чувствую это. Тащи свою задницу в постель!
Что? Тащить задницу в постель? Этот мужчина уже за гранью безрассудства – он совершенно невозможен. Чувствую, как хмурю брови. Если я проведу еще немного времени с этим мужчиной, то придется колоть ботокс еще до того, как мне исполнится двадцать семь.
– Я не лягу с тобой в постель! – Я сбрасываю туфли, разворачиваюсь и ухожу, оставляя позади кухню и своего медленно закипающего надзирателя. В одном нижним белье и с платьем, порезанным на дюжину лоскутков, я в полной заднице.
Поднимаюсь по лестнице, всю дорогу пыхтя и топая ногами. Мне хочется кричать! Он буйнопомешанный гребаный псих! Ворвавшись в спальню, замечаю на краю кровати свою спортивную сумку, но знаю, там нет одежды. Я узнала об этом сегодня утром, когда для меня было приготовлено платье. Нет, здесь я не останусь. Ни хрена подобного!
Топаю обратно и направляюсь через открытую лестничную площадку в самую дальнюю свободную спальню. У меня есть выбор из трех других, но эта – моя любимая, и она от него дальше всех! Захлопываю за собой дверь и забираюсь в чудесную кровать, которая все еще выглядит так же, как в ночь запуска. Швырнув причудливые декоративные подушечки на пол, я в отчаянии врезаюсь головой в подушку. Здесь не пахнет свежестью и мятой, и совсем не так уютно, как в постели Джесси, но на сегодня с меня хватит. Завтра я уеду. Этот мужчина сумасшедший! Просто нет никакого чертова смысла пытаться действовать, согласно своим желаниям. Даже если он достаточно джентльмен, чтобы мне это позволить, позже он все равно все уничтожит.
ЧЕРТ!
Дверь распахивается, и в комнату с площадки врывается свет. Наблюдаю, как силуэт Джесси становится больше, когда он приближается ко мне. Что он сделать на этот раз? Промоет мне желудок?
Он наклоняется и молча берет меня на руки. Если бы я думала, что это к чему-нибудь приведет, стала бы от него отбиваться. Но я этого не делаю. Позволяю отнести меня в спальню и уложить в его кровать.
Перекатываюсь на живот, зарываюсь лицом в подушку, закрываю глаза и притворяюсь, что не получаю удовольствия от его аромата на простынях. Я морально истощена и благодарна, что сейчас выходные. Я могла бы проспать их все. Слышу шарканье и движения раздевающегося Джесси. Ему лучше оставаться на своей стороне кровати!
Матрас прогибается, меня обхватывают за талию и с минимальным усилием притягивают к твердой груди. Я пытаюсь его оттолкнуть, игнорируя предупреждающее рычание, исходящее от него.
– Отвали! – рявкаю я, отдирая от себя его пальцы.
– Ава, – его голосу явно не хватает терпения. Это только еще больше меня раззадоривает.
– Завтра... я ухожу отсюда, – выплевываю я, оттолкнув его.
– Посмотрим. – Он почти смеется, когда снова притягивает меня к себе и прижимает к своему телу.
Прекращаю бороться, бесполезно пытаться. Кроме того, я не могу избавиться от огромного удовлетворения, которое испытываю, когда его руки крепко меня обнимают, а горячее дыхание касается моих волос.
Но я по-прежнему киплю от злости.
Глава 33
– Проснись и пой, леди. – Когда я открываю глаза, его нос касается моего.
Даю мозгу несколько мгновений, чтобы включиться, а глазам – время привыкнуть к свету. Когда взор, наконец, проясняется, обнаруживаю, что он смотрит на меня ярко-зелеными сияющими глазами. Я же, напротив, хочу еще немного поспать. Сегодня суббота, и даже необходимость порвать его в клочья не поможет мне в ближайшее время выбраться из постели.
Отталкиваю его и переворачиваюсь.
– Я с тобой не разговариваю, – ворчу я, снова зарываясь в подушку. Он быстро шлепает меня по заду, прежде чем перевернуть на спину и прижать мои руки. – Больно же!
Я хмуро смотрю на него. Уголки его чувственных губ подергиваются, но сегодня утром я не настроена на плутоватого Джесси. Почему он такой счастливый? О да. Я чертовски хорошо знаю, почему. Он растерзал платье-табу и достал меня еще до восьми утра.
Я окутана им с головы до ног, а он смотрит сверху, пробегая глазами по моему лицу. Надо бы поднять колено и вдарить ему в одно место!
– Итак, сегодня мы можем пойти одним из двух путей, – сообщает он. – Ты можешь перестать вести себя неразумно, и мы прекрасно проведем день вместе. Или ты можешь продолжать играть роль дерзкой маленькой искусительницы, и я буду вынужден приковать тебя наручниками к кровати и щекотать до потери сознания. Какой твой выбор, детка?
Я? Неразумно? У меня отвисает челюсть, он с интересом наблюдает за мной. Неужели он всерьез думает, что я не приму вызов?
Приподнимаю голову и оказываюсь совсем рядом с его заросшим щетиной, раздражающе ошеломляющим лицом.
– Иди… нахрен, – медленно и отчетливо проговариваю я. Он отшатывается, глаза расширяются от моей дерзости. Мне тоже очень за себя стыдно. Но своими неразумными поступками он пробуждает во мне самое худшее.
– Следи за гребаным языком!
– Нет! Какого черта ты заставляешь вышибал сообщать тебе о моих передвижениях? – Это маленькое воспоминание только что всплыло в моем проснувшемся мозгу. Но если я права, и он устроил так, чтобы вышибалы следили за мной, тогда я взорвусь.
– Ава, все, чего я хочу, – это знать, что ты в безопасности. – Он опускает голову и начинает кусать губу. – Я волнуюсь, вот и все.
Волнуется? Он знает меня меньше месяца, но уже таким собственником? Попирает мою свободу, расстраивает, разрезает мои платья и запрещает пить.
ЧТО ЗА БРЕД!
– Мне двадцать шесть, Джесси.
Он снова смотрит мне в глаза. Они опять потемнели.
– Зачем ты надела то платье?
– Чтобы позлить тебя, – честно отвечаю я, слегка извиваясь, но совершенно напрасно. Я не могу сдвинуться.
– Но ты думала, что не увидишь меня. – Он морщит лоб. Неужели думает, что я надела его для кого-то другого?
– Из принципа, – бормочу я. Мне хотелось взять верх, даже если бы он этого не узнал. – Ты должен мне платье.
Он улыбается, почти ослепляя меня.
– Мы включим его в наш список дел на сегодня.
Что еще за список? Сейчас мне снова хочется заснуть. Или он может разбудить меня другим способом. Я извиваюсь под ним, его брови подпрыгивают от удивления.
– А это еще что такое? – спрашивает он, явно пытаясь скрыть усмешку.
Ладно, теперь я точно знаю, в какую игру он играет. Хочет мне отказать, как до того, как я отправилась веселиться. Это будет его наказанием за то, что я бросила ему вызов. Как мило. Это самое худшее, что он мог сделать.
– Тебе не нужно меня охранять, – скрежещу я зубами, выбираясь из-под него. Он может бросать мне вызов сколько угодно.
– Просто я очень о тебе забочусь, – говорит он мне в спину, когда я оставляю его лежать на кровати.
Заботится? Я хочу, чтобы он любил меня, а не заботился. Иду через спальню в ванную, закрываю за собой дверь. Он заботится обо мне, как брат или типа того? Чувствую, как сердце медленно раскалывается.
Сходив в туалет и вымыв руки, встаю перед огромным зеркалом, которое висит во всю длину туалетного столика. Устало вздыхаю. Что же мне делать? Он, видите ли, заботится. Если забота означает, встревать в мои дела, тогда пусть посвятить свою заботу кому-нибудь другому.
Умываюсь и хватаю зубную щетку Джесси, но рядом с ней обнаруживаю свою. Что? Нахмурившись, наношу на нее пасту и принимаюсь чистить зубы, поглядывая в зеркало на душ и замечая на полке шампунь и кондиционер, бритву и гель для душа.
Он что, перевез мои вещи? Продолжая чистить зубы, открываю дверь в спальню и обнаруживаю лежащего на животе Джесси, уткнувшегося лицом в подушку. Я прохожу мимо него в гардеробную и чуть не захлебываюсь зубной пастой, когда вижу, что там висит моя одежда.
Он перевез мои вещи! Немного самонадеянно, не так ли? Разве у меня не было права голоса? Может, я и люблю его, но знаю всего несколько недель. Переезд? Что это значит? Он хочет, чтобы я жила здесь, и он бы обо мне заботился? Ну, если так, то может сразу идти нахрен. Скорее, он будет меня контролировать.
– Что-то не так?
С зубной щеткой, свисающей изо рта, я разворачиваюсь, чтобы увидеть закрывающего дверной проем гардеробной Джесси, выглядящего немного встревоженным. Такого взгляда я у него еще не видела. Он опирается о дверной косяк обеими руками, и я скольжу глазами вниз по его торсу, наслаждаясь изгибами мышц. Но быстро увожу внимание от его отвлекающей груди, внезапно вспоминая, почему я нахожусь в гардеробной. Со щеткой и пастой во рту бормочу кучу неразборчивых слов.
– Извини, повтори еще раз. – Уголки его губ подрагивают, и я выдергиваю изо рта щетку.
Он чертовски хорошо знает, что не так. Я снова бормочу, слова немного более понятны из-за отсутствия щетки, но паста все еще мешает говорить четко.
Он закатывает глаза, берет меня на руки и несет в ванную.
– Плюй, – приказывает он, ставя меня на ноги.
Я избавляюсь от пасты и поворачиваюсь лицом к моему неразумному надзирателю.
– Что все это значит? – Я указываю рукой на свои вещи.
Он сжимает губы, подавляя улыбку, и наклоняется вперед, его горячий язык медленно скользит по моей нижней губе, слизывая остатки пасты.
– Вот так. Ты о чем? – Он проводит языком по моему виску, долгий горячий выдох касается моего уха. Я напрягаюсь, когда он опускает руку и накрывает ладонью мой холмик, посылая мурашки удовольствия, бегущие по всему телу.
– Нет! – Я отталкиваю его от себя. – Ты не будешь манипулировать мной своей восхитительным богоподобием!
Он одаривает меня плутоватой ухмылкой.
– Считаешь меня богом?
Я фыркаю, снова поворачиваясь к зеркалу. Его мысли бегут с такой скоростью, что меня может вышвырнуть из окна ванной до того, как прижмут к стене.
Он обвивает руками мою талию и притягивает к своей груди. Наклонившись и положив подбородок мне на плечо, он изучает мое отражение в зеркале. Протолкнувшись эрекцией между моих ног, он вращает бедрами, направляя мои руки вниз, чтобы я ухватилась за край туалетного столика.
– Я не против быть твоим богом, – шепчет он.
– Почему здесь мои вещи? – спрашиваю я его отражение, желая, чтобы мое тело вело себя прилично.
– Я забрал их у Кейт. Подумал, ты могла бы остаться здесь на несколько дней.
– У меня есть право голоса?
Он снова вращает чертовыми бедрами, выжимая из меня тихий стон.
– А разве когда-то не было?
Глядя на него в зеркало, качаю головой. Уголок его губ приподнимается в озорной улыбке, когда он снова делает круг. Я не собираюсь реагировать на его чертовы вращения бедрами, потому что знаю, он снова оставит меня в подвешенном состоянии. И что за игру затеяла Кейт, позволяя всем этим мужчинам рыться в моих вещах? В его гардеробной висит одежда на два с лишним дня. В какую игру он играет?
– Собирайся, леди. – Он целует меня в шею и шлепает по заднице. – Я приглашаю тебя на свидание. Куда хочешь отправиться?
Ошеломленно смотрю на него.
– Я могу выбирать?
Он пожимает плечами.
– Иногда я позволяю тебе поступать по-своему. – Его лицо бесстрастно. Он совершенно серьезен.
Мне следовало бы ухватиться за предложение власти обеими руками, пока он так благоразумен, но это подозрительно. После его реакции прошлой ночью, расправы над платьем-табу и игрой в молчанку, я не понимаю, почему он проснулся таким уравновешенным и спокойным.
– Итак, чем бы ты хотела заняться? – спрашивает он.
– Давай поедем в Кэмден, – предлагаю я, готовясь к отказу. Мужчины ненавидят тамошний шум и суету.
– Ладно. – Он поворачивается, уходя в душ, и оставляет меня у раковины гадать, куда подевался мой вызывающий надзиратель. Теперь мне определенно становится подозрительно.
***
Спустившись по лестнице, слышу, как Джесси разговаривает по телефону. Вхожу на кухню и таю от его вида. Он выглядит великолепно в поношенных джинсах и темно-синей рубашке поло с поднятым воротником – стиль Джесси. Он побрился и уложил волосы воском. Он неразумно красив, как неразумен и во всем остальном.
– Завтра я буду, все в порядке? – Он отворачивается от стула и пробегает взглядом по моему телу. – Спасибо, Джон. Звони, если я тебе понадоблюсь. – Не отводя от меня взгляда, он отключается и складывает руки на груди. – Мне нравится твое платье. – Его голос низкий и хриплый.
Я смотрю на струящееся платье в цветочек. Оно доходит мне до колен, так что длина, вероятно, встречена с одобрением. Удивлена, что Кейт его упаковала; оно больше подходит к лету, с вырезом на спине и без рукавов. Улыбаюсь про себя. Он еще не видел меня сзади. Сама я ему не покажу. Он заставит меня переодеться. Я это знаю.
Натягиваю тонкий вязаный кремовый кардиган и перекидываю замшевую сумку поперек тела.
– Готов? – спрашиваю.
Он встает на ноги и с мрачным видом подходит ко мне. Я жду глубокого поцелуя, но не получаю его. Вместо этого он натягивает солнцезащитные очки, берет меня за руку и тянет к двери. Я проведу с ним целый день, а он даже меня не поцелует?
– Ты что, весь день не будешь ко мне прикасаться?
Он смотрит на наши соединенные руки.
– Я прикасаюсь к тебе.
– Ты знаешь, что я имею в виду. Ты наказываешь меня.
