Текст книги "Этот мужчина (ЛП)"
Автор книги: Джоди Малпас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)
– Разве это плохо?
– Плохо, когда не знаешь, как с ними справиться. – Он делает долгий, усталый вдох.
Я прекращаю поглаживания. Он не знает, как справиться со своими чувствами, поэтому пытается меня контролировать? Как это поможет? Разные чувства? Этот мужчина говорит загадками. Что это значит, и почему он так этим расстроен?
– Ты полагаешь, что я принадлежу тебе. – Я снова начинаю выводить пальцем круги.
– Нет, я это знаю.
– Когда ты это понял?
– Когда четыре дня пытался выкинуть тебя из головы. – Он все еще раздражен, а я в восторге от такой новости.
– Не сработало?
– Нет, я еще больше обезумел. Давай спать, – приказывает он.
– Что ты делал, чтобы выкинуть меня из головы?
– Не имеет значения. Это не сработало, конец. Давай спать.
Дуюсь про себя. Думаю, я добыла столько информации, сколько надеялась получить. Обезумел еще больше? Не думаю, что когда-нибудь захочу встретиться с ним в таком состоянии. Разные чувства? Полагаю, мне нравится, как это звучит.
Продолжаю кружить пальцем по его груди, а он гладит меня по волосам и время от времени целует. Тишина приятна, и мои веки тяжелеют.
Я еще глубже вжимаюсь в него, положив ногу ему на бедро.
– Скажи, сколько тебе лет, – бормочу ему в грудь.
– Нет, – отвечает он просто. Я сонно морщусь. Меня не удостоили даже фальшивым возрастом. Засыпаю мирным сном, мечтая о всяких безумствах.
Глава 30
Просыпаюсь с чувством незащищенности и холода, и сразу понимаю, почему. Где он? Сажусь, сдувая волосы с лица, и обнаруживаю Джесси, склонившегося над кушеткой.
– Что ты делаешь? – Голос охрип, но еще не сорван.
Он поднимает глаза и ослепляет меня улыбкой, предназначенной только для женщин. Чего это он так хорохорится и глаза блестят?
– Собираюсь на пробежку. – Он опять наклоняется, и я понимаю, что он зашнуровывает кроссовки.
Закончив, он распрямляется во все свои шесть футов три дюйма красоты, еще более прекрасный в свободных черных шортах для бега и темно-серой майке. Облизываюсь и восхищенно улыбаюсь. У него щетина. Я могла бы его съесть.
– Мне тоже очень нравится вид, – весело говорит он. Бросаю на него взгляд, замечая, что он, изогнув бровь и с полуулыбкой на красивом лице, смотрит на мою грудь. Слежу за его взглядом и обнаруживаю, что чашечки лифчика все еще у меня под грудью. Оставляю все как есть, закатывая глаза.
– Сколько сейчас времени? – На мгновение все внутри скручивает от паники.
– Пять.
Смотрю на него широко раскрытыми глазами, прежде чем драматично рухнуть обратно на кровать. Пять? У меня есть еще по крайней мере час сна. Натягиваю простыню на голову и закрываю глаза. Не успеваю пролежать так и трех секунд, как с меня срывают простыни и передо мной с озорной ухмылкой оказывается Джесси. Обхватываю его руками за шею, пытаясь притянуть, но он прижимает меня к себе, и я оказываюсь в стоячем положении, еще до того, как осознаю, что произошло.
– Ты со мной, – сообщает он, возвращая чашечки лифчика на место. – Пошли.
Он уходит в ванную, а я возмущенно фыркаю.
– Нет, черт побери. – Должно быть, он сошел с ума. Я не против пробежки, но не в пять утра. – Я бегаю по вечерам, – говорю я его спине, укладываясь обратно на кровать. Забираюсь выше и устраиваюсь поудобнее на подушках, отыскивая ту, которая больше всего пахнет свежестью и мятой.
Мой покой грубейшим образом нарушается, когда он хватает меня за лодыжку и тянет к изножью кровати.
– Эй! – кричу я. Мне удается забрать подушку с собой. – Я никуда не пойду.
Он дотягивается до подушки, отнимает ее и прищуривает глаза.
– Нет, пойдешь. По утрам бегать лучше всего. Собирайся. – Он переворачивает меня и шлепает по заду.
– У меня нет одежды для бега, – говорю я самодовольно, и в тот же момент на кровать падает спортивная сумка. Он принес мне одежду для бега? – Ты принес это для меня? – недоверчиво спрашиваю, садясь. Несколько самонадеянно. Может, я не люблю бегать.
– Я видел у тебя в комнате кроссовки. Они почти развалились. Ты повредишь колени, если будешь продолжать бегать в них. – Он стоит, скрестив руки, и ждет, когда я переоденусь.
За окном рассвет. Я еще даже не проснулась, а он хочет, чтобы перед работой я носилась по улицам Лондона?
Что за бред!
Он вздыхает, подходит к спортивной сумке и вытаскивает всевозможные принадлежности для бега. С ухмылкой протягивает мне спортивный лифчик. О, он действительно все продумал. Выхватываю его из его рук и снимаю кружевной бюстгальтер, заменяя его более обтягивающим вариантом. Груди у меня не настолько велики, чтобы их нужно было прижимать. Затем он передает мне черные шорты для бега – такие же, как у него, но женские – и приталенную розовую майку для бега. Одеваюсь под его бдительным оком. Не могу поверить, что он вытащил меня на пробежку в такое время.
– Садись. – Он показывает на кровать. Я драматично вздыхаю, плюхаясь на край. – Я тебя игнорирую, – ворчит он, опускаясь передо мной на колени, поднимая одну ногу, затем другую, чтобы надеть дышащие носки для бега и довольно шикарные черные кроссовки «Найк». Он может игнорировать меня сколько угодно. Я несчастна, и хочу, чтобы он это знал.
Закончив, он поднимает меня, отступает назад и пробегает взглядом вверх и вниз по моему экипированному в спортивную одежду телу. Одобрительно кивает. Да, конечно, выгляжу я соответствующе, но я всегда надеваю простые мешковатые спортивные штаны и слишком большую футболку. Не хочу выглядеть лучше, чем есть на самом деле. Я не так уж и плоха.
– Можно воспользоваться твоей зубной щеткой? – спрашиваю я, обходя его и направляясь в ванную.
– Не стесняйся, – слышу в ответ, но его зубная щетка уже у меня в руке.
Почистив зубы, мгновенно чувствую себя более бодрой и даже более решительной, чтобы стереть самодовольство с его лица. Я побегу, не буду отставать и, возможно, даже закончу несколькими приседаниями. Давно хотела вернуться к этой привычке, и для этого сейчас самое время. Выпрямившись, возвращаюсь в спальню, мне не терпится выйти.
– Леди, идем. Давай начнем день так, как мы намерены его закончить. – Он берет меня за руку и ведет вниз.
– Сегодня я больше бегать не буду! – Я запинаюсь. Этот мужчина действительно сумасшедший.
Он смеется.
– Я не это имел в виду.
– А что же?
Он одаривает меня порочной ухмылкой.
– Я имел в виду, закончим его запыхавшимися и потными.
Я слегка задыхаюсь и дрожу. Знаю, от чего я предпочла бы запыхаться и потеть утром, днем и ночью. И подъем ни свет ни заря сюда не относится.
– Сегодня вечером мы не увидимся, – напоминаю я. Он сжимает мою руку и несколько раз хмыкает. Замечаю у двери свою сумку. – Мне нужна резинка для волос.
Он отпускает меня и уходит на кухню, оставив доставать резинку. Собираю волосы в высокий хвост и поправляю шорты. Они натирают. Нужно надеть трусики. Роюсь в сумке и натыкаюсь на панталоны с надписью «Маленькая мисс упрямица».
О, нет! Я одновременно краснею, съеживаюсь и умираю тысячью смертей. Сэм, должно быть, хорошенько покопался, чтобы отыскать этих красавцев. Я никогда их не носила. Это была идеей мамы с папой использовать их в качестве шуточного варианта рождественского чулка, и они много лет пролежали в дальней части ящика с нижним бельем.
Смирившись с судьбой, полной непрестанного румянца, так как Сэм в моей жизни надолго, я стягиваю шорты, чтобы натянуть панталоны.
– Ха! Дай-ка взглянуть. – Джесси ловит меня за бедра и наклоняется, чтобы хорошенько рассмотреть. – Можешь достать такие с надписью «Маленькая мисс, сводящая Джесси с ума»?
Я закатываю глаза.
– Даже не знаю. Можешь достать с надписью «Мистер неразумный надзиратель»? – Он впивается большими пальцами мне в бедра, заставляя согнуться от смеха. – Прекрати!
– Надевай шорты, леди. – Он шлепает меня по заду.
С широкой улыбкой я натягиваю шорты. Он сегодня в очень хорошем настроении. Но, опять же, я ему в этом соответствую.
***
Мы спускаемся в фойе и видим там Клайва, который сидит, взявшись за голову.
– Доброе утро, Клайв. – Джесси официально кивает, когда мы проходим мимо. Он слишком бодр для этого времени суток.
Клайв ворчит себе под нос, рассеянно махая нам рукой. Не думаю, что он освоился со всем этим оборудованием.
Джесси останавливается на парковке.
– Разомнись, – приказывает он, отпуская мою руку и подтягивая свою голень к заду, чтобы растянуть мышцы бедра. Смотрю, как они выпирает из-под его спортивных шорт. Поднимаю голову, более чем счастливая остаться здесь и смотреть, как он это делает. – Ава, потянись, – приказывает он.
Бросаю на него недовольный взгляд. Я никогда в жизни не потягивалась – только в постели, – и это мне ничем не вредило.
С преувеличенным вздохом поворачиваюсь к нему спиной и эффектно, о, очень медленно, раздвигаю ноги и наклоняюсь, чтобы дотронуться до пальцев ног, тыкаясь задом ему в лицо.
– Ай! – Чувствую, как его зубы впиваются в мою ягодицу, а затем он быстро шлепает меня по заду. Оборачиваюсь и вижу изогнутую дугой бровь на раздраженном лице. Этот мужчина серьезно относится к бегу, тогда как я всего лишь время от времени пробегаю несколько миль, чтобы вино и торт не осели на моих бедрах. – Куда мы бежим? – спрашиваю я, глядя, как Джесси растягивает бедра и икры.
– К Королевским паркам, – отвечает он.
О, это я могу. Примерно шесть миль по кругу – моя обычная пробежка. Никакого пота.
– Готова? – спрашивает он.
Я киваю и иду к машине Джесси, а он направляется к воротам. Что он делает?
– Куда ты собрался? – кричу я ему вслед.
– На пробежку, – прохладно отвечает он.
Что? Ну, нет. В мой просыпающийся мозг приходит осознание. Он собирается заставить меня бежать всю дорогу до парков, вокруг них и обратно? Я не смогу! Он что, пытается меня убить? Сумасшедшие поездки на супербайке, шокирующие визиты ко мне на работу и теперь смерть от бега?
– Э-э... как далеко до парков? – стараюсь, чтобы голос звучал совершенно пренебрежительно, но не уверена, что мне это удается.
– Четыре мили. – В его глазах пляшут восторженные огоньки.
Что? Это же четырнадцать миль туда и обратно! Он не может постоянно бегать так далеко, это больше половины чертова марафона. У меня чуть перехватывает дыхание, и я маскирую это кашлем, решив не доставлять ему удовольствия, оказанным на меня эффектом. Одергиваю майку и подхожу к самоуверенному, самодовольному Адонису, от которого мое сердце в полной неразберихе.
Он набирает код.
– Одиннадцать, двадцать семь, пятнадцать. – Он смотрит на меня с легкой улыбкой. – На будущее. – Он держит ворота открытыми.
– Я ни за что его не вспомню, – бросаю я через плечо, проходя мимо него и направляясь к Темзе. Я могу это сделать, я могу это сделать. Повторяю в голове эту мантру – и код – снова и снова. Я не бегала уже три недели, но не позволю ему взять над собой верх.
Он догоняет меня и бежит рядом в нескольких ярдах. Смотрю на его стройное красивое тело. Этот мужчина делает что-нибудь плохо? Он бежит так, будто верхняя часть отделена от нижней, ноги легко несут его высокое, худощавое тело. Твердо решаю не отставать от него, хотя его темп немного выше, чем привычно мне.
Приступаю к задуманному, мы бежим вдоль реки в уютном молчании, время от времени бросая друг на друга взгляды. Джесси прав – бег по утрам действительно очень расслабляет. Город не полностью проснулся, на дорогах в основном фургоны с доставкой, и никаких звенящих в ушах гудков или сирен. Воздух на удивление свежий и прохладный. Возможно, я изменю время пробежки.
Через полчаса мы приближаемся к Парку Сент-Джеймс и ровным ходом бежим вдоль зеленой лужайки. Чувствую себя на удивление хорошо, учитывая, что пробежала уже около четырех миль. Смотрю на Джесси, который протягивает руку каждому бегуну, проносящемуся мимо, – всем женщинам, – которые радостно улыбаются Джесси и подозрительно косятся на меня. Закатываю глаза на отчаявшихся неудачников, поднимая взгляд, чтобы оценить его реакцию, но он выглядит совершенно равнодушным и к женщинам, и к бегу. Это, вероятно, для него просто разогрев.
– Нормально? – спрашивает он с полуулыбкой, глядя на меня.
Я ничего не говорю. Это верный способ сбить дыхание, а в данный момент у меня все очень хорошо. Я киваю и снова сосредотачиваюсь на дорожке перед нами, желая, чтобы мышцы не сдавались. Мне нужно кое-что доказать.
Мы не сбавляем темпа, огибаем Парк Сент-Джеймс и, в конце концов, добираемся до Грин-Парка. Я снова поднимаю глаза и все еще вижу совершенно невозмутимое, практически обновленное лицо и бегущее рядом со мной тело. Ладно, сейчас я это чувствую, и не знаю, то ли от усталости, то ли от того, что этот сумасшедший увеличивает темп, но изо всех сил стараюсь не отставать. Мы, должно быть, уже пробежали девять миль. Я никогда в жизни не пробегала девять миль. Если бы у меня был с собой айпод, я бы сейчас включила энергичную музыку.
Мы выбегаем на Пикадилли, и я начинаю чувствовать, как горят легкие, становится все труднее поддерживать ровное и постоянное дыхание. Думаю, возможно, угодила в пресловутую марафонскую «стену» (Прим. переводчика: Марафонская «стена» – состояние крайней эмоциональной и физической истощенности у бегуна, полный упадок мотивации, отсутствие любого желания пробежать хотя бы еще 50 метров). Раньше я никогда не бегала достаточно далеко, чтобы попасть в нее, но теперь могу полностью оценить смысл этого утверждения. У меня такое чувство, будто я тяну за собой тонну кирпичей, вкопанных в песок.
Я не должна сдаваться.
Ох, это никуда не годится. Я чертовски расстроена. Сворачиваю с дороги в Грин-Парк и потной, разгоряченной кучей бесцеремонно падаю на траву. Лежу, распластавшись, втягивая драгоценный воздух в перегруженные легкие. Мне все равно, что я сдалась. Это мое личное лучшее достижение. Черт, он умеет бегать.
Закрываю глаза и концентрируюсь на глубоких вдохах. Меня тошнит.
Прохладный утренний воздух, вторгающийся на мое распростертое тело, очень желанен, пока меня не накрывает поджарое тело. Открываю глаза и вижу такой зеленый взгляд, что он может соперничать с окружающими нас деревьями.
– Детка, я тебя утомил? – усмехается он.
Господи, да он даже не вспотел. А я, наоборот, говорить-то не могу. Пытаюсь под ним подняться, как бегун неудачник, которым и являюсь, позволяя ему осыпать мое лицо поцелуями. Должно быть, на вкус я ужасна.
– М-м-м, пот и секс. – Облизнув мою щеку, он переворачивает меня так, что я растягиваюсь у него на животе. Продолжаю пыхтеть и хрипеть на нем, он водит твердыми ладонями по моей потной спине. Грудь сдавливает. Может ли в двадцать шесть лет случиться сердечный приступ?
Когда я, наконец, овладеваю дыханием, кладу руки ему на грудь и сажусь верхом на его бедра.
– Пожалуйста, не заставляй меня бежать до дома, – умоляю я. Думаю, я могу умереть. Он небрежно кладет руки под голову, забавляясь моим затрудненным дыханием и потным лицом. Его согнутые загорелые руки такие аппетитные. Я едва могу собраться с силами, чтобы не наклониться и не откусить кусочек.
– Ты справилась лучше, чем я ожидал, – говорит он, приподняв бровь.
– Предпочитаю неспешный утренний секс, – ворчу я, падая ему на грудь.
Он обхватывает меня, прижимая к себе.
– Я тоже предпочитаю неспешный утренний секс. – Он рисует круги у меня на спине.
Ладно, сегодня я очень, очень его люблю. А сейчас только половина седьмого утра. Но я должна иметь в виду, что с мистером Джесси Уордом многое может измениться и очень быстро. Дай ему час, в течение которого я могла бы ослушаться или не подчиниться, а потом, очень внезапно, иметь дело с сумасшедшим безумцем, Мистером Неразумным Надзирателем, и мне устроят обратный отсчет или чувственный трах – возьму чувственный трах, обратный отсчет оставлю.
– Ну же, леди. Мы не можем резвиться на траве весь день, у тебя есть работа.
Да, это так. И мы в нескольких милях от «Луссо». На самом деле я ближе к Кейт, чем к Джесси, но мои вещи у Джесси, так что, похоже, я выбираю дальний вариант. Приподнимаюсь с его груди и встаю. Слегка шатаюсь. Джесси, конечно же, поднимается на ноги, как дельфин, скользящий по спокойной глади океана. Меня от него тошнит.
Он обнимает меня за плечи и ведет к Пикадилли, останавливает такси и сажает в машину.
– Ты взял деньги на такси? – спрашиваю я. Он знал, что я не справлюсь?
Он не отвечает. Лишь пожимает плечами и притягивает меня в объятия на сидении такси.
Чувствую себя немного виноватой за то, что прервала его бег, но не слишком. Я очень устала, чтобы долго размышлять об этом.
***
Меня буквально тащат через вестибюль «Луссо» к лифту. Кажется, что я не спала уже целый месяц, хотя на самом деле не прошло и двух часов. Понятия не имею, как проживу день.
Когда мы добираемся до пентхауса, я падаю в кухне на табурет и кладу голову на руки. Дыхание только-только пришло в норму.
– Вот.
Поднимаю взгляд и вижу, что у меня перед носом размахивают бутылкой с водой. С благодарностью принимаю ее, поглощая чудесную ледяную жидкость, и вытираю рот тыльной стороной ладони.
– Приготовлю ванну. – Он смотрит на меня с сочувствием, но я замечаю в его взгляде и некоторое удовольствие. Самодовольный ублюдок! Меня поднимают со стула и в обычной манере несут наверх.
– У меня нет времени на ванну, я приму душ, – говорю я, когда он кладет меня на кровать. Чего бы только я ни сделала, чтобы заползти под одеяло и выбраться из-под него где-нибудь на следующей неделе.
– У тебя еще много времени. Мы позавтракаем и чуть позже отправимся в «Поместье». А теперь растянись. – Он целует меня в потный лоб и направляется в ванную.
Мы поедем в «Поместье»? Для чего? Осознание приходит раньше, чем мозг успевает приказать рту выпалить вопрос. Он на полном серьезе вносил записи в мой ежедневник до конца года?
Вот дерьмо!
Сто тысяч за молчание Патрика, пока он будет получать свою дозу меня утром, днем и ночью. Ох, черт побери! А как насчет других моих клиентов? Ван дер Хаус – самый важный из них. Он один увеличит оборот Патрика в десять раз. О боже, чувствую, как надвигается уничтожение.
– Джесси, мне нужно в офис. – Стараюсь говорить спокойным и рассудительным тоном. Не знаю, почему выбрала именно его. А какой еще? Требовательный? Ха!
– Нет, не нужно. Растягивайся. – Прямой ровный тон, за которым кроется лаконичное требование, брошенное мне из ванной.
Я потеряю работу. Я знаю. Он получит свою дозу, растопчет всю мою социальную жизнь и карьеру, а потом выбросит, как горячую картошку. Я останусь без работы, без друзей, без сердца и, что самое страшное, без Джесси. Голова идет кругом. Что же мне теперь делать? Я слишком устала, чтобы убегать от обратного отсчета – не то, чтобы я могла бы далеко уйти, даже удирая на всех парах. А чувственный трах, вероятно, добьет мое и без того перегруженное сердце.
– Все мое оборудование в офисе. Компьютерные программы, справочники, все остальное, – говорю я тихим голосом.
Он появляется в дверях ванной, закусив губу.
– И тебе все это нужно?
– Да, чтобы выполнять свою работу.
– Хорошо, мы заедем к тебе в офис. – Он пожимает плечами и возвращается в ванную.
В отчаянии плюхаюсь обратно на кровать. Что, во имя всего святого, я скажу Патрику? Устало вздыхаю. Он породил во мне ложное чувство безопасности, привезя домой на такси и неся мое усталое тело вверх по лестнице, дал моим ногам почувствовать, что они могут себя выдать. Я заблуждаюсь так же, как и он. Я никогда не буду контролировать ситуацию.
– Ванна готова, – шепчет он мне на ухо, вырывая из волнения.
– Ты ведь говорил серьезно, да? – спрашиваю я, когда он поднимает меня с кровати и несет в ванную. Огромная ванна, доминирующая в комнате, заполнена только наполовину.
– Говорил серьезно о чем? – Он ставит меня на ноги и начинает снимать мокрые кроссовки.
Толстокожий!
– О том, чтобы спрятать меня у себя.
– Да.
– А как насчет других моих клиентов?
– Не хочу ни с кем тебя делить. – Он стягивает с меня шорты и похлопывает по щиколотке. Делаю, как мне велят, по очереди поднимая ноги.
Как я собираюсь играть в эту игру? Во-первых, я не в восторге от мысли проводить больше времени в «Поместье» под ледяным взглядом старой надутой физиономии, а во-вторых, мне нужно быть в курсе моих нынешних клиентов. За это они мне и платят. Он не хочет меня делить?
Что?
Ни с кем?
И как долго?
– Джесси, мне необязательно находиться в «Поместье», чтобы подбирать образцы материалов.
Он ставит меня в ванну и начинает раздеваться сам.
– Нет, обязательно.
Я погружаюсь в горячую воду. Долгожданное облегчение для моих вопящих мышц. Жаль, что это не расслабит мой вопящий мозг.
– Нет, необязательно, – отвечаю я. Снова пытаюсь стоять на своем. Смех, да и только!
Смотрю в очень недовольное лицо, пока он усаживается сзади меня и прижимает мою спину к своей груди. Некоторое время он молчит, потом делает глубокий вдох.
– Если я отпущу тебя в офис, ты должна будешь кое-что для меня сделать.
Если отпустит? Этот мужчина слишком самоуверен и высокомерен. Но он ведет переговоры, что намного лучше, чем требовать или принуждать меня.
– Хорошо. Что именно?
– Ты придешь в «Поместье» на празднование годовщины.
– Это типа светского мероприятия?
– Да, именно так.
Рада, что он не видит моего лица, потому что если бы мог, то увидел бы искаженную гримасу неудовольствия. Так что, теперь я между молотом и наковальней. Сегодня я избежала поездки в «Поместье», но веду переговоры об отсрочке, а не о полной отмене. А светское мероприятие? Я бы лучше сварилась в кипятке!
– Когда? – В моем голосе меньше энтузиазма, чем я чувствую, и это о чем-то говорит.
– Через две недели. – Он обнимает меня за плечи и утыкается лицом в шею.
Я должна бы танцевать в ванной от радости. Он хочет пригласить меня на свидание. Неважно, что это шикарный отель, которым он владеет, он хочет, чтобы я была там. Но я не уверена, что готова провести вечер под недружелюбным, бдительным оком Сары. А она совершенно точно там будет.
– Ты придешь. – Он засовывает язык мне в ухо, кружит им несколько раз, целует под мочкой, а затем снова засовывает его мне в ухо.
Я извиваюсь под его горячим языком.
– Прекрати! – Я содрогаюсь.
– Нет. – Я все извиваюсь, и он прижимает меня к себе, вода выплескивается во все стороны.
– Скажи, что придешь.
– Нет! Джесси! – Я смеюсь, когда его рука тянется к моему бедру. – Прекрати!
– Пожалуйста, – мурлычет он мне на ухо.
Перестаю сопротивляться. Пожалуйста? Правильно ли я его расслышала? Замираю на месте. Джесси Уорд сказал «пожалуйста»? Ладно, он сказал «пожалуйста», заключая сделку. С другой стороны, я, по крайней мере, знаю, что в отношении меня он смотрит минимум на несколько недель вперед. Если бы сегодня я весь день провела в «Поместье», то не было бы и тени сомнения, что я в любом случае присутствовала бы на праздновании его годовщины. Вероятно, я должна быть благодарна.
– Хорошо, я приду. – Вздыхаю, зарабатывая очень крепкое объятие и чрезмерное сопение. Протягиваю руку и обхватываю его предплечья. Я сделала его счастливым. А это, в свою очередь, делает очень счастливой меня.
Значит, я буду его парой. Это бесконечно обрадует Сару. Вообще-то, я пойду, и буду ждать этого с нетерпением. Он хочет, чтобы я там присутствовала, и это должно что-то значить, ведь так? Не могу сдержать довольную улыбку, играющую в уголках губ. Обычно я не склонна к соперничеству, но мне очень не нравится Сара, и очень нравится Джесси, так что выбор очевиден.
– Сколько лет? – спрашиваю я.
– Что?
– Годовщина «Поместья». Сколько ему лет?
– Сколько-то.
Вытягиваю шею, чтобы он оказался в поле зрения, и нахожу абсолютно бесстрастное выражение лица. Он ничего не скажет. Качаю головой, поворачиваюсь к нему спиной и оставляю его со своим дурацким секретом о возрасте. Теперь мне уже все равно. Я люблю его – ничто не сможет этого изменить.
– Раньше я никогда не принимал ванну, – тихо говорит он.
– Никогда?
– Нет, никогда, я принимаю душ. Но думаю, что теперь я мог бы к этому привыкнуть.
– Мне нравится принимать ванну.
– Мне тоже, но только если ты будешь со мной. – Он стискивает меня. – Хорошо, что дизайнер предвидела необходимость большой ванны.
Я смеюсь.
– Полагаю, она хорошо справилась. – Вот уж не ожидала, что, координируя подъем этой чертовой штуки с помощью крана, буду в ей нежиться. В то время я сожалела о своей экстравагантности, но теперь пожинаю плоды гигантской, сделанной на заказ ванны, определенно эту головную боль стоило вытерпеть.
– Интересно, думала ли она когда-нибудь о том, что окажется в ней? – размышляет он.
– Нет, не думала.
– Что же, я рад, что она здесь. – Он дергает меня зубами за мочку, и я чувствую, как над пузырящейся водой его ступни скользят вниз по моим голеням, к моим ступням.
Закрываю глаза и кладу голову ему на грудь. Может, мне все-таки стоит бросить работу и остаться с ним на весь день? Во время сонного купания решаю, что разговор с Джесси в ванне – одно из моих новых любимых развлечений. И я даже могу начать бегать по утрам. Не на безумные расстояния, а круг или два в Королевских парках каждое утро. Надо не забыть растянуться.
– Ты опоздаешь на работу, – тихо шепчет он мне на ухо. Дуюсь про себя. Мне слишком уютно. – Только подумай... если бы ты не пошла в офис, мы могли бы остаться здесь подольше. – Он целует меня в висок и встает, а я молча жалею, что не уступила его настойчивому желанию остаться с ним на весь день.
Издаю маленький вздох отвращения и хватаю мужской шампунь. Похоже, сегодня будет еще один день с ужасными волосами.
Глава 31
Зайдя в спальню, вижу на кровати разложенное кремовое облегающее платье, бежевые туфли на каблуке и какое-то причудливое кружевное нижнее белье, которое я не узнаю. Хмурюсь про себя, поднимая незнакомый комплект бюстгальтера и трусиков. Он купил мне нижнее белье, и оно нужного размера? Он действительно думает, что может диктовать мне, как одеваться.
Провожу пальцами по красивому, мягкому кружеву нежно-кремового цвета.
Красиво, но для работы несколько чересчур. Начинаю рыться в своей спортивной сумке, чтобы найти альтернативу, но там нет ни нижнего белья, ни другого варианта одежды. На самом деле, никакой другой одежды вообще нет, хитрый черт.
Смиряюсь с судьбой, и начинаю собираться: надеваю нижнее белье и платье, которые сегодня решил на меня надеть Джесси. Наверное, я должна быть благодарна ему за то, что он не положил здесь мой огромный вязаный джемпер. Очень рада, что он проявил инициативу и оставил мне фен. Накладываю макияж, сушу волосы феном, превращая их во взъерошенную, слегка беспорядочную массу, забираю их кверху и спускаюсь вниз.
У кухонного островка с мобильным телефоном нахожу Джесси, погружающего палец в банку с арахисовым маслом. Он смотрит на меня, чуть не сбивая с ног шаловливой улыбкой. О да, он очень доволен собой.
Пробегаю глазами по его серому костюму, черной рубашке и восхищенно вздыхаю. Темно-русые волосы уложены воском в творческий беспорядок, и я особо ценю, что он не побрился. Он выглядит суровым и умопомрачительно красивым. Почему я настояла на том, чтобы пойти на работу?
– Приеду, когда отвезу Аву на работу. – Он поворачивается на стуле, склонив голову набок. – Да, передай Саре, что, когда я приеду, то хочу, чтобы он лежал у меня на столе. – Он похлопывает себя по коленям, и я иду к нему, борясь с хмурым выражением лица при упоминании ее имени. – Мы аннулируем его членство, все просто. – Я опускаюсь к нему на колени и улыбаюсь, когда он утыкается мне в шею и глубоко вдыхает. – Пусть выкидывает все, что ему заблагорассудится, его нет, точка, – резко говорит он. О чем речь? – Попроси Сару это отменить... да... ладно... увидимся чуть позже.
Он отключается, швыряет телефон на столешницу и просовывает руки мне под колени, приподнимает меня и устраивает на себе поудобнее, приветствуя жадным, страстным поцелуем. От чистого удовлетворения он стонет мне в рот.
– Мне нравится твое платье, – бормочет он мне в губы. Вкус у него очень мятный, с легкой примесью арахисового масла. Я терпеть не могу арахисовое масло, но люблю его и внимание к себе, так что игнорирую это.
– Ведь его выбрал ты. Конечно, оно тебе нравится. А что это за нижнее белье?
Он чмокает меня в губы и ставит на пол.
– Я уже говорил, всегда в кружевах. – Он пробегает глазами по моему телу.
Я не спорю – бессмысленное занятие, если вообще когда-либо было иначе, и теперь я это понимаю.
– Завтрак? – спрашивает он.
Я бросаю взгляд на часы на плите.
– Перехвачу что-нибудь в офисе. – Я не могу опоздать. Беру сумочку, чтобы достать таблетки. – Можно воды?
– Детка, ни в чем себе не отказывай. – Он возвращается к банке с арахисовым маслом.
Подхожу к огромному холодильнику, роюсь в самых глубоких недрах своей сумочки. Где же таблетки? Швыряю сумку на столешницу, вынимаю все, но таблеток не нахожу. Прошу, только не это. Я безнадежна.
– Что случилось? – спрашивает он.
– Ничего, – бормочу я, складывая все обратно в сумочку. – Черт, – тихо ругаюсь, но потом мысленно аплодирую себе за то, что разделила упаковку и положила часть таблеток в ящик для белья.
– Ава, следи за языком, – упрекает он меня. – Пошли, а то опоздаешь.
– Извини, – бормочу я. – Это твоя вина, Уорд. – Я закидываю сумочку на плечо.
– Моя? – выпаливает он, широко раскрыв глаза. – В чем я провинился и как?
– Ни в чем, но это твоя вина, потому что ты меня отвлекаешь, – обвиняю я.
Он смотрит на меня, его губы подрагивают.
– Ты любишь, когда я тебя отвлекаю.
Люблю. Этого я отрицать не могу.
***
Меня доставляют на Беркли-сквер в рекордно короткие сроки. В своей до глупости дорогой машине он действительно представляет угрозу на дорогах. Он не по правилам паркуется на углу и поворачивается ко мне лицом. Кусает нижнюю губу, как и большую часть пути. О чем он думает?
– Мне нравится просыпаться с тобой, – ласково говорит он, проводя большим пальцем по моей нижней губе.
Поворачиваюсь на сидении, оказываясь к нему лицом.
– Мне тоже нравится просыпаться с тобой. Но мне не нравятся пробежки до изнеможения в пять утра. – Мои ноги это чувствуют, и будет только хуже. После пробежки я не растянулась, потому что меня отвлек Мистер Вызов и его вызывающие манеры. Кажется, днем будет не очень комфортно, особенно на каблуках.
– Предпочла бы, чтобы тебя трахали до изнеможения? – Он ухмыляется плутоватой ухмылкой, проводя ладонью по платью.
О, нет, не надо!
– Нет, предпочитаю неспешный утренний секс, – поправляю я. Наклоняюсь, целомудренно целую его в губы и выбираюсь из машины, оставляя его наедине с его хмурой морщинкой. – Увидимся завтра. Спасибо, что выматываешь меня перед работой. – Закрываю дверь и ухожу на своих измученных ногах в самых неудобных туфлях, что у меня есть. Слава богу, я весь день в офисе, потому что не смогла бы скакать по Лондону в этих красотках. Из сумочки доносится сигнал телефона. Я вытаскиваю его.
