Текст книги "Аль-Амин и аль-Мамун"

Автор книги: Джирджи Зейдан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

Глава 34. Устрашающее зрелище

Во времена великих шахов в Сводчатом зале, у дальней его стены, стоял золотой трон, инкрустированный драгоценными камнями. Над ним красовался балдахин с опахалом из страусовых перьев; по бокам трона были расставлены скамьи для ближайших советников и наместников шаха в провинциях.

Все это исчезло, захваченное мусульманскими завоевателями, бывшими в ту пору дикими кочевниками [46]46
  Имеются в виду арабские завоеватели Ирана. Арабские племена кочевников, объединенные под знаменем ислама в начале VII в. в сильное государство, вторглись на территорию Ирана. В 627 г. произошла битва при Кадисии, которая привела к падению династии Сасанидов и подчинению Ирана арабам. Иран в тот период в культурном отношении был гораздо выше завоевателей – в недавнем прошлом кочевников.


[Закрыть]. Они поделили меж собой дорогую утварь, разрезали огромный ковер, разорвали занавеси. Варварство одолело цивилизацию. От дворца остались одни руины.

Маймуна смотрела на огромные стены вокруг себя и различала на них какую-то роспись, но как следует разглядеть ее в темноте было невозможно. Услышав, что Аббада предлагает вернуться, девушка подумала, что та, пожалуй, права – в этом унылом, заброшенном месте явно никого не было; к тому же она боялась скорпионов, которые всегда обитают в подобных развалинах. Маймуна повернулась было к бабке, чтобы ответить согласием, как вдруг среди безмолвия, окружавшего дворец, ей послышался глухой топот. Девушка похолодела от ужаса и чуть не закричала, но крик замер в груди.

Старуха тоже услышала шум и была напугана не меньше Маймуны. Она схватила внучку за руку и повлекла за собой дальше, в глубь развалин.

– Это бродяги! – взволнованно шептала она, крепко сжимая руку девушки.

– Верно, они тоже решили искать Бехзада в этом дворце. Слава богу, его здесь нет! Но если они увидят нас, то наверняка убьют! Спрячемся за теми колоннами. Может быть, они только взглянут и, никого не увидев, сразу уйдут, – тогда мы спасены!

Не разбирая дороги, неслись они по камням, заросшим травой и колючками, производя несмотря на все свои старания шума больше, чем желали.

Из-под ног их шарахались полчища крыс, варанов и огромных скорпионов, но насмерть перепуганные женщины не обращали на них внимания. Они добежали до широкой ниши в дальнем конце зала – возможно, здесь-то и стоял во времена могущества персов трон самого Хосрова – и, дрожа от страха, забились в нее.

От ниши к входу протянулась колоннада, построенная таким образом, что для входящего в зал огромные колонны сливались в сплошную стену, не позволяя увидеть остальную часть зала.

Со страхом вглядываясь в сумрак огромного провала на месте прежней двери, женщины раскаивались в своем неразумном поведении. Особенно Маймуна; охваченная дрожью, она прижалась к бабушке, ища у нее защиты. Аббада тихонько ее успокаивала, моля в душе всевышнего избавить их от опасности.

Шум внезапно оборвался у самого входа. Маймуна услышала осторожный шепот, – говоривший словно боялся, что его услышат. Потом вновь воцарилась тишина, прерванная вскоре чирканьем кресала. И вот вдали показался огонек, который медленно двинулся внутрь зала. Светильник нес человек очень высокого роста, с ног до головы закутанный в черный плащ. Лицо его до самых глаз прикрывал платок того же цвета. Была видна только рука, освещенная тусклым светом дрожащего огонька. Пришелец молча продвигался вперед, сопровождаемый еще несколькими фигурами в таких же плащах.

Маймуну охватил безумный страх, ей почудилось, что человек со светильником так же спокойно пройдет через весь зал и обнаружит их убежище. При этой мысли судорожно сжалось сердце и кровь заледенела в жилах. Обнимая бабушку, девушка еще теснее прижалась к стенке ниши.

Достигнув центра зала, несущий светильник остановился и посмотрел по сторонам.

– Видите вы тут кого-нибудь? – обратился он к своим спутникам. – Я – нет. Да и кто осмелится явиться сюда в такой час? Шум, который вы слышали, производили живущие здесь твари; они разбегались, почуяв наше приближение.

Незнакомец осмотрелся, ища, куда бы поставить светильник; он пристроил его на обломке колонны. Затем высвободил из-под плаща другую руку, в ней оказался небольшой черный, тускло отсвечивающий ларец, который был поставлен рядом со светильником.

– В безопасности ли мы? – тихо обратился человек к своим спутникам, которых было шестеро.

– Да, – отозвался один из них. – Теперь говори, что хотел.

С самого начала Маймуне показался знакомым голос высокого человека – он был похож на голос ее любимого. Радостно забилось у девушки сердце, глаза засияли, – уж не сон ли это?

Тем временем незнакомец скинул плащ, и остальные последовали его примеру. Жестом он пригласил их садиться, и они уселись, скрестив ноги, на расстеленные накидки. Под плащами обнаружились одежды, необычные для жителей Багдада. На каждом был зеленый кафтан, голову украшала остроконечная шапка с зеленой чалмой, повязанной вокруг нее. Все были вооружены мечами и луками, словно приготовились к сражению.

Маймуна все свое внимание устремила на говорившего; несмотря на то, что теперь человек стоял к ней спиной, не оставалось никакого сомнения – это был Бехзад! Она едва удержалась, чтобы не окликнуть его. Вместо этого девушка только кивком указала на него Аббаде, и та, хоть и была слаба глазами, тоже узнала их друга. Знаком она приказала Маймуне молчать и, решив подождать, что будет дальше, стала разглядывать спутников Бехзада.

Судя по одежде и внешнему облику, все они были персы, но никого из них Аббада не знала в лицо.

Но вот Бехзад обернулся, бережно поднял ларец и заговорил, обращаясь к собравшимся:

– Во имя хранящегося в этом ларце поклянитесь, что наша встреча останется в тайне!

Поднялся сухощавый подтянутый человек, лицо которого говорило об остром уме и решительном характере.

– Но ты не сказал нам, что находится внутри этого ларца! – возразил он. – А мы привыкли быть посвященными в подробности дела, которое начинаем.

Бехзад достал из кармана ключ и отпер ларец.

– Смотрите, но предупреждаю вас: никаких возгласов!

Люди склонились над ларцом и невольно отпрянули в смятении.

– Поистине, все мы от господа и к нему возвращаемся. Кто это?!

– С сегодняшнего дня, – торжественно заговорил Бехзад, – эта голова невинно убиенного – наш символ и наша святыня! Клянитесь же ею, что разговор наш останется в тайне и что вы отдадите все силы делу великого мщения за него и убитых прежде, чем он!

С этими словами он запер ларец и первый встал перед ним на колени. Вместе прочитали первую суру Корана [47]47
  Первая сура Корана– первая глава священной книги мусульман, Корана, является мусульманской молитвой, равной по значению «Отче наш» для христиан.


[Закрыть], после чего каждый из присутствующих поклялся, что не пожалеет ни сил, ни крови, ни имущества своего на пути отмщения.

Глава 35. Великий шах Хосров Ануширван

Бехзад встал с колен и бережно водрузил ларец на прежнее место. Высоко подняв светильник, он подошел к стене и осветил ее полустертую роспись.

– Вы видите, что здесь изображено? – спросил он.

– Да, – был ответ. – Хосров Ануширван [48]48
  Шах Ирана из династии Сасанидов Хосров I Ануширван вел постоянные войны с Византией. В 540 г. он захватил и жестоко разграбил город Антиохию (находится на территории современной Сирии) и увел с собой много пленных.


[Закрыть]со своим войском осаждает Антиохию.

– Одержал ли он тогда победу?

– Да.

– Так победим и мы с божьей помощью! Был ли справедлив Ануширван?

– Воистину, он был справедливым и мудрым правителем!

– Не вы ли его наследники и сыновья?

– Да, мы!

– Разве не вы помогли Аббасидам победить и возвели их на трон? [49]49
  В начале VIII в. в Иране оппозиция арабскому халифату Омейядов резко возросла. Она вылилась в движение за установление власти Аббасидов. Аббасидская пропаганда развернулась в иранских провинциях халифата, в частности в Хорасане, под руководством Абу Муслима, в прошлом раба; основную массу повстанцев в войске Абу Муслима составляли иранские крестьяне. В результате этого движения в 750 г. на трон были возведены Аббасиды.


[Закрыть]

– Да, мы!

– Кто, как не ваши предки, отважные мужи, проливали свою кровь, жизнью жертвовали во имя общего дела? Великие дела вершили они, служа первому халифу этой династии. Их предавали, казнили по малейшему подозрению, – их, которые, подобно Абу Муслиму, пеклись только о благе государства! И что они получили в награду?

– Черную неблагодарность! – воскликнули все в один голос. – Да будет милостив аллах к Абу Муслиму! [50]50
  Абу Муслим (ок. 727–755) – вождь антиомейядского восстания в Хорасане. В ранней молодости был рабом одного из деятелей тайной организации сторонников рода Аббасидов. В 747 г. был послан в Мервский оазис, чтобы возглавить подготовлявшееся там восстание против Омейядов. К восстанию привлек иранских крестьян, некоторые арабские племена, беглых рабов, дехкан. В начале 750 г. войска Абу Муслима одержали решающую победу над Омейядами. После прихода к власти Аббасидов Абу Муслим остался в Хорасане в качестве наместника. Был убит по приказу халифа аль-Мансура, опасавшегося возросшего влияния Абу Муслима и его демократических устремлений.


[Закрыть]

– Абу Муслим не первая наша жертва. Но, подлинно, он наш величайший герой, предательски убитый арабами, которых он же и возвел на престол, передав им власть над государством! Оставим ли мы без отмщения его кровь и кровь наших отцов?

– Ты зовешь нас на великое дело, но до сих пор не открыл нам себя, – обратился к Бехзаду величавый старец. – Мы видим, что ты перс, – значит, наш сподвижник, но нам нужно знать истинную цель, ради которой ты привел нас в эти развалины, заставив покинуть безопасный кров.

– Напрасно люди называют это место развалинами, – покачал головой Бехзад. – Нет, это живой свидетель былого величия нашей отчизны. Аль-Мансур, коварно убив Абу Муслима, повелел разрушить эти стены, но не смог, – они выстояли, как выжили сыны нашего отечества! И я хотел, чтобы все мы вспомнили об отмщении именно здесь, в этих стенах. Вот он, справедливый Ануширван, – он видит и слышит нас. И если мы поклянемся перед его ликом, то будет тверд наш обет! – С этими словами Бехзад поднял светильник и осветил им лицо великого шаха. – Взгляните, словно живой, смотрит он на вас укоряющим взором, как будто хочет сказать: «Вы позволили завоевать вашу отчизну и смирились с унижением вашего народа! Попрано ваше достоинство, лучшие из вас коварно убиты, вас низвели до уровня рабов! Как терпите это вы, персы, давшие миру великих героев, мудрецов, полководцев, – ведь ваши сыны и Рустам, и Кир, и Дарий, и Шапур, и Парвиз, и Ануширван, и Бузурджмихр! [51]51
  Рустам (Рустем) – легендарный богатырь у иранцев, любимый герой их народных сказаний, по преданию, жил в VI в. до н. э. Описание его подвигов занимает большое место в прославленной поэме Фирдоуси «Шах-намэ».
  Кир (Куруш) – иранский царь из рода Ахеменидов, правил в 559–529 гг. до н. э., основатель Древнего Иранского царства. В результате военной и дипломатической деятельности Кира к Ирану были присоединены Мидия, Ассирия, Армения, Каппадокия, Лидия, Вавилония, Малая Азия, греческие города-государства на побережье Эгейского моря и Геллеспонта. Имя Кира вошло в легенды как символ могущества и силы персов.
  Дарий (Дара, Дарьявуш) I Великий– иранский царь из рода Ахеменидов, правил в 522–485 гг. до н. э. Он восстановил иранское царство после восстания жреца Гауматы и распада иранской державы вслед за смертью Камбиза, сына Кира. Дарий I создал мировую державу древности, дав ей прочную гражданскую и военную организацию. Имя Дария стало легендарным.
  Шапур (Шабур) – имя нескольких иранских царей из династии Сасанидов: Шапур I правил в 241–272 гг.; Шапур II – в 309–379 гг.; Шапур III – в 383–387 гг.
  Парвиз– Хосров II Парвиз (Победоносный) – иранский царь из династии Сасанидов, правил в 590–628 гг. Им была захвачена вся Месопотамия, Сирия, Финикия, Армения, Каппадокия, Палестина, остров Родос, Египет, который десять лет находился под властью персов.
  Ануширван– Хосров I Ануширван Справедливый – наиболее прославленный иранский царь из династии Сасанидов, правил в 531–579 гг. Он известен широкими реформами в сфере государственного управления, укреплением армии, рядом успешных войн. Полулегендарная традиция прославляет Хосрова Ануширвана как справедливого и мудрого царя, делает из него символ справедливой власти, силы и мощи.
  Бузурджмихр (Бузургмихр) – визирь шаха Хосрова Ануширвана. Согласно легендам, известен как автор дидактических повестей и афоризмов.


[Закрыть]Вы воевали с Грецией и Римом, Индией и Согдом, вы топтали их земли, покоряли их города. Как же смогли одолеть вас арабы, которых вы пригрели из милости, дав им кров и пищу?! Лучшие из них служили в вашем войске, были вашими слугами, как же случилось, что они покорили вас мечом? Да, они победили вас, подло убив ваших царей и старейшин, а вы снесли все это. О, если б вы не стерпели позора, тогда сами были бы повелителями, а они – вашими рабами! Но разве бразды правления не в ваших руках даже теперь? Ведь многие из вас – их искусные в политике визири, прозорливые военачальники, великие ученые, государственные мужи! Зачем же склоняете вы свои головы пред людьми, которые слабее и недостойнее вас? Ведь они одолели вас хитростью и коварством! Во сто крат возрастет позор, если ваше терпение еще продлится!»

Вот что сказал бы Ануширван, и чтобы услышать его голос, пришел я с вами в это место.

Вы спрашиваете, кто я? Если вы готовы мстить за Абу Муслима, то знайте: я посланец ваших братьев из Хорасана! Так что вы скажете мне в ответ?

Забыв про осторожность, Бехзад почти кричал, его одухотворенное лицо дышало решимостью и отвагой. Маймуна слушала его слова, и сердце ее радостно билось в груди, опьяненное страстным призывом к мести. Девушка сгорала от любопытства, ей нестерпимо хотелось узнать, что же находится в ларце. По возгласам спутников Бехзада она поняла, что это голова невинно убитого человека, но кого именно? Воодушевленная речью Бехзада, она ждала новых откровений.

Бехзад, закончив речь, стоял теперь неподвижно, держа в руке светильник, и в упор смотрел на людей, сидевших перед ним. Поднялся все тот же старец.

– Ты говоришь, что послан к нам нашими братьями хуррамитами из Хорасана? – спросил он.

– Да, и уже много лет я живу здесь.

– Что мешало тебе обратиться к нам со своим призывом раньше?

– Я ждал, когда представится удобный случай, ибо события не любят, чтобы их торопили. И вот теперь умер ар-Рашид – человек, который одолел нас своим коварством и хитростью; он убил лучшего сына нашего народа, тем самым как бы отсек голову нам самим, в прах повергнув все наши надежды. Мы ждали, когда он умрет, оставив после себя на престоле тщеславного мальчика, помышляющего лишь о пирах да развлечениях…

– Но ведь нам уже удалось положить основание персидскому государству в Хорасане [52]52
  Имеется в виду объявление аль-Мамуном независимости от багдадского халифа на востоке халифата. Когда в 809 г. халиф Харун ар-Рашид умер, возникла борьба за престол между его сыновьями аль-Амином, сыном арабки Зубейды, ярым сторонником арабской знати, и аль-Мамуном, сыном персиянки-рабыни. Аль-Мамун был наместником в Мерве и имел тесные связи с богатыми иранскими землевладельцами. В 811 г. он начал чеканить монеты в Мерве со своим именем.


[Закрыть], – прервал Бехзада старец. – И не так долго ждать, пока брат теперешнего халифа, аль-Мамун, наследует престол. А он, как известно, орудие в руках аль-Фадля Ибн Сахля, который даже ислам принял, чтобы войти в доверие к аль-Мамуну, и все ради нашей победы. Когда власть перейдет к аль-Мамуну, не достигнем ли мы своей цели наилегчайшим образом?

– Ну не говорил ли я, что вы не блюдете своих интересов? – укоризненно сказал Бехзад. – Все усилия аль-Фадля Ибн Сахля пойдут прахом, если удастся коварный замысел этого тщеславного юнца аль-Амина и его советчиков. Подобно тому, как аль-Мансур основал свое государство на предательстве, убив Абу Муслима, а ар-Рашид спас свою власть, вероломно расправившись с Джафаром, так и этот юноша наносит теперь удар по усилиям аль-Фадля, хитростью лишив аль-Мамуна прав на престол!

– Это правда? – воскликнул старец.

– Чистая правда! – с усмешкой сказал Бехзад. – И пока вы здесь дремлете, перебьют всех его сподвижников! Что такое замыслы аль-Фадля, как не обычный политический расчет? Если их спешно не подкрепить действием, они утратят всякое значение. Аль-Фадлю Ибн Сахлю не помогут тогда ни перемена вероисповедания, ни близость к аль-Мамуну!

– Но ты достоверно знаешь, что аль-Мамуна лишили прав престолонаследника?

– Я не сплю подобно вам, – гордо отвечал Бехзад, – но бодрствую, охраняя наши интересы уже многие годы. У меня есть глаза и уши в халифском дворце. Мне известно каждое движение в доме аль-Амина, я знаю настроение черни и устремления знати. И я с полной уверенностью заявляю: аль-Амин лишил прав на престол брата своего аль-Мамуна, и бог знает, что еще за этим последует! Судьбами простого люда распоряжаются без его ведома, а ведь вы – цвет и гордость нашей отчизны. Вам не пристало отмалчиваться. Так скорей за дело!

Минуту все сидели в молчании, смущенно потупив глаза. Первым поднял голову старик.

– Раз тебе достоверно известно про аль-Мамуна, то дело принимает серьезный оборот, – тихо проговорил он. – Мы сможем помочь вам, только действуя с крайней осторожностью. Это должна быть борьба за веру, иначе простой народ не поднимешь. И надо начинать в Хорасане, а не здесь.

– Подготовить восстание там не составит большого труда, ведь Хорасан наш оплот, – согласился Бехзад. – И у нас уже есть вера, способная завоевать сердца простых людей. Пусть ваши зеленые кафтаны будут ее символом.

Собеседник понял намерение Бехзада использовать шиизм в борьбе за престол.

– Когда зеленый цвет станет цветом халифата, придя на смену черному цвету Аббасидов, тогда цель наша будет достигнута, – сказал он. – Но долго ли еще ждать?

– Даст бог, начнем с Хорасана, – там придется поработать мечами. А вы меж тем стойте на страже шиизма в Багдаде. Когда пробьет наш час, всем хватит дела! Вот он, наш истинный символ! – Бехзад простер руку в сторону ларца. – Обещаю положить в него еще одну голову! Увидев ее, вы поймете, что ваши труды и деньги не пропали даром, но были вложены в доброе дело! Братья, отомстим же за нашего прежнего вождя, великого мужа Абу Муслима, под черными знаменами которого родилось аббасидское государство! Из глубины могилы взывает он к вам: «Верните эту страну персам! Возродите в ней дух исконного шиизма, подло и коварно погубленный аль-Мансуром! И да окажутся тогда тираны на месте угнетенных!»

Глава 36. Дом Бехзада окружен

Весь во власти охвативших его чувств, Бехзад говорил пылко и увлеченно. На лбу его выступили капли пота. Люди, сидевшие перед ним, ощущали, как передается им его решимость и отвага. На мгновение показалось, что ожили вдруг древние развалины и пышный зал наполнился вельможами, военачальниками, солдатами… Кто этот говорящий? Не сам ли Хосров Ануширван обращается к ним со страстным призывом?

Конечно, они и прежде знали Бехзада, но кому могло прийти в голову, что этот персидский лекарь, хоть и не скрывающий своей неприязни к Аббасидам, вдруг окажется посланцем тайных хорасанских братств, которые поклялись отомстить арабским завоевателям? Среди них многочисленное сообщество хуррамитов рядилось в обличие религиозной секты, точно определить суть которой современники затруднялись. В большей степени оно, однако, напоминало политическую партию, используемую честолюбивыми вождями в борьбе за власть. В сообщество входили прежде всего люди, боготворившие не только Абу Муслима, но и все его семейство, в особенности дочь – Фатиму. Хуррамиты объявили ее святой и взывали к ней в своих молитвах.

Большую роль сыграли хуррамиты в истории ислама. Они боролись открыто, когда ощущали свою силу, а если слабели, то действовали тайно. Члены этого братства жили во всех городах халифата. Люди разных религиозных толков – мусульмане, последователи Заратустры [53]53
  Заратустра (VI в, до н. э.) – пророк и реформатор древнеиранской религии, получившей название зороастризма (от греческой передачи имени Заратустра – Зороастр). Религия зороастризма была распространена в древности и раннем средневековье в Средней Азии, Иране, Афганистане, Азербайджане и ряде других стран Ближнего Востока, в настоящее время у парсов в Индии и гебров в Иране. Главную роль в ритуале зороастризма играет огонь, рассматривающийся как воплощение божественной справедливости. Собрание священных книг зороастризма – «Авеста».


[Закрыть], христиане, – все сообща боролись и помогали друг другу: персидская кровь словно роднила их.

Приверженцы хорасанских братств имелись и в Багдаде. Самые знатные из них, власть и деньги имущие, пришли сегодня сюда вместе с Бехзадом. Души их точила ненависть к халифам за убийство Абу Муслима, Джафара Бармекида и других соплеменников. На тайных сходках делились они своими замыслами, уповая на аль-Мамуна, который рано или поздно взойдет на престол. Мог ли кто предвидеть коварный ход аль-Амина, только что им совершенный?

Слова Бехзада подлили масла в огонь. Собеседники начали переговариваться шепотом.

– Мы останемся верны своей клятве, – сказал один из них, – и не пожалеем ни людей, ни денег во имя достижения нашей цели. Но нам нужно действовать осторожно.

– Я согласен, будьте осмотрительны, – сказал Бехзад. – Занимайтесь своими обычными делами. Но будьте наготове: когда наступит время, я сумею вас найти. – Он повернулся, поставил светильник рядом с ларцом и добавил: – Пора расходиться. Это последняя наша встреча. В следующий раз, надеюсь, мы встретимся открыто и в другом месте.

Все встали, отряхнули плащи и, закутавшись в них, направились к выходу. Бехзад тоже накинул плащ, задул светильник и, оставив его на обломке колонны, последовал за товарищами.

Зал погрузился в непроглядную тьму, Маймуна не могла больше сдерживаться, она сделала движение, порываясь вскочить, чтобы окликнуть Бехзада. Но Аббада удержала ее за руку и приказала молчать, пока не уйдут остальные. Через минуту она встала и жестом велела девушке следовать за собой, только как можно тише и осторожнее. Маймуна подчинилась и в молчании двинулась за бабкой. Ноги плохо слушались ее, нервная дрожь сотрясала все тело. Подойдя к выходу, они заметили, как заговорщики один за другим простились с Бехзадом, вскочили на лошадей и разъехались в разные стороны.

Оставшись в одиночестве, Бехзад направился к своему жеребцу и уже занес ногу в стремя, как вдруг услышал шорох шагов. Резко обернувшись, он различил две фигуры в женских одеждах.

– Кто здесь? – голос Бехзада звучал, как всегда, спокойно.

Маймуна бросилась к нему и повисла на его руке.

– Это я, Маймуна, а вот моя бабушка, Аббада!

Бехзад почувствовал, что девушка дрожит, и насторожился.

– Что привело вас сюда? – спросил он.

– Мы искали тебя, – заговорила подоспевшая Аббада, – ты так нам нужен! Госпожу нашу, дочь аль-Мамуна, одолела лихорадка, и ни из чьих рук, кроме твоих, она не желает принимать лекарства. Когда всем уже невмоготу стало ждать, решились мы поискать тебя, – ведь мы одни знаем, где ты живешь и как к тебе добраться.

Бехзад смотрел в сторону, задумчиво играя упряжью коня и придерживая другой рукой ларец.

– А почему вы пришли именно сюда? Как вы узнали, что я здесь?

– Сам бог привел нас, – ответила Маймуна. – Об этом долго рассказывать. Тебе нужно сейчас отдохнуть, и нам тоже.

– Тогда скорее домой, – бросил Бехзад. – Ты, верно, устала больше нас всех? – добавил он, обращаясь к Аббаде. – Садись на лошадь и поезжай вперед, а мы пойдем рядом.

– Уволь, господин! – взмолилась Аббада. – Никто, кроме тебя, с твоим скакуном не совладает! А куда ты хочешь идти?

– Домой.

– К себе, в аль-Мадаин?

– Да.

Аббада в испуге вцепилась в молодого лекаря обеими руками.

– Господин, заклинаю, не ходи туда!

– Почему?

– Опасность поджидает тебя.

– Какая еще опасность? – спросил Бехзад, продолжая идти вперед.

– Мы встретили солдат и бродяг, они плыли в аль-Мадаин, чтобы найти тебя, – и Аббада рассказала ему о халифской ладье и добавила: – Боюсь, с недобрыми намерениями они тебя ищут!

– Ты можешь бояться, а я не стану, – проговорил Бехзад внезапно изменившимся голосом.

– Ради бога, послушайся нас! – умоляла старая женщина. – Бежим скорее отсюда! Там, на берегу, нас ждет лодка!

– Нет, тетушка! Сначала мне нужно посетить мой дом.

Маймуна не могла больше молчать и хотела уже вмешаться, чтобы молить Бехзада изменить решение, как вдруг послышались чьи-то торопливые шаги. Все замерли, вглядываясь в темноту. Со стороны аль-Мадаина навстречу им бежал какой-то человек.

– О горе! – в отчаянии вскрикнула Маймуна. – Вот один из этих людей!

– Нет, я не из их числа, – вдруг отозвался незнакомец.

Они с удивлением и облегчением узнали голос Сельмана.

– Сельман, это ты? – окликнул его Бехзад.

– Я, господин! – отозвался тот, задыхаясь от быстрого бега.

– С какими вестями, Сельман?

– О, господин, дом окружен солдатами и бродягами! – прерывающимся голосом проговорил слуга. – Они посланы аль-Амином, чтобы схватить тебя. Их там много…

– Ты, что же, приехал в аль-Мадаин, чтобы поглазеть на них? – оборвал его Бехзад. – Ведь я наказывал тебе оставаться в Багдаде!

– Да я в Багдаде-то и узнал об этом из первых рук и быстрее ветра полетел сюда. Подхожу к дому, вижу, меня опередили. Дом окружен, они стоят, примериваются, как лучше его открыть. Ясно, думаю, хозяина внутри нет, и, вспомнив, что ты часто навещал эти развалины, я помчался сюда в надежде тебя встретить и предупредить об опасности.

– Что же мне теперь делать – спасаться бегством? – усмехнулся Бехзад.

– А как же иначе? – изумился Сельман. – Зачем самому лезть волку в пасть?

– Не годится это… – процедил Бехзад. – Ты ступай с тетушкой и Маймуной к лодке, а мне придется зайти домой по одному важному делу. Ну, коли встречу я там солдат, господь нас рассудит!

Маймуна слишком долго сдерживала свои чувства, и сейчас они вдруг прорвались наружу.

– Неужели ты думаешь, что мы боимся за себя? – вскричала она. – Нет, мой господин, твоя жизнь слишком дорога нам, пойми, дорога! Или ты полагаешь, что мы не слышали твоей речи и не знаем, кто ты? Я поклялась в душе, что узнаю тайну этого ларца!

– Может быть, я сам открою тебе ее… потом… – тихо сказал Бехзад. – А сейчас прощайте. Я должен идти туда, не в моих правилах бежать от опасности.

Девушка поняла, что его решение непоколебимо.

– Так пойдем вместе! – воскликнула она, восхищаясь смелостью этого человека. – Мы последуем за тобой, куда ты пожелаешь, и пусть нас постигнет та же участь, что и тебя!

Не ответив ей, Бехзад передал поводья Сельману, а сам пошел вперед. Слуга хотел взять у него и ларец, но он не позволил. Вслед за ним двинулась Аббада, – видно было, с каким трудом переставляет она ноги, за нею шли Сельман и Маймуна. Глядя на них, можно было подумать, что Бехзад ведет их на казнь.