355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джинн Калогридис » Алая графиня » Текст книги (страница 21)
Алая графиня
  • Текст добавлен: 20 сентября 2016, 17:16

Текст книги "Алая графиня "


Автор книги: Джинн Калогридис



сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

Семья Колонна, не сумевшая собрать армию, которая могла бы дать отпор объединенным силам Папы и Орсини, сдалась и предложила принести любые извинения, выплатить компенсацию, чтобы снова заслужить благословение его святейшества. Джироламо отказался от всего и потребовал земли и богатства. Поэтому война продолжилась, и в июле Джироламо отнял у Колонна город Капранику.

Опьяненный успехом и уверенный в новых победах, Джироламо пригласил Вирджинио Орсини, главу семейства, и Катерину с детьми приехать к нему в лагерь, разбитый под стенами очередной его мишени, города Пальяно.

Катерина решительно настроилась ехать, несмотря на то что к этому времени была уже на седьмом месяце. Я ругала ее, но она отвечала, что чувствует себя прекрасно, поэтому причин для беспокойства нет. Я с большой неохотой согласилась сопровождать госпожу и проследила, чтобы среди свиты оказалась повитуха.

Меня нисколько не прельщала война и необходимость жить в грязи рядом с солдатами, но Джироламо удивил всех нас. В богатейшей сельской местности под стенами Пальяно он поставил громадные шелковые палатки, украшенные знаменами, обеспечил лагерь всеми мыслимыми удобствами: настоящими стульями и кроватями, колодцем с чистой водой и даже четырьмя деревянными уборными. Все это великолепие находилось на вершине холма, выше солдатского бивака и лошадей с волами, поэтому до нас не доходили отвратительные запахи и виды. С первого взгляда казалось, что здесь проходит рыцарский турнир, а не война.

В одной большой палатке поселили Вирджинио Орсини с сыновьями, в другой – Катерину с детьми, в третьей жил Джироламо со своими ближайшими помощниками, в числе которых, к моей несказанной радости, был и Лука, уехавший вместе с господином еще весной. С наступлением темноты мы с Лукой выбирались из своих палаток и на несколько часов уходили в лес, чтобы поговорить и насладиться обществом друг друга.

Джироламо по-прежнему не сомневался в скорой победе. Катерина и Вирджинио Орсини вместе с двумя капитанами графа не разделяли этой уверенности. Пальяно был больше Каве и Капраники, гораздо лучше укреплен, к тому же лазутчики сообщали, что и армия там собрана весьма многочисленная.

Однако Джироламо упорствовал. Третьего августа он начал наступление на город. К его удивлению, Колонна оказался готов к встрече и к концу первого же дня ворвался в лагерь папской армии, расположенный в долине под нами. Катерина стояла на вершине холма, обнимая за плечи пятилетнего Оттавиано и Чезаре, которому было всего четыре. Она указывала мальчикам на противника, наступающего внизу, объясняла суть вражеского маневра, растолковывала, чем отвечают солдаты Джироламо.

На второй день армия Колонна вынудила нас снять лагерь и передвинуть его. С наступлением ночи наши палатки были переставлены дальше по гребню холма. Джироламо несколько пал духом, и Катерина с хитрым, опытным воином Вирджинио Орсини убедили его в том, что необходимо подвезти еще боеприпасов и провианта. Я стояла рядом с Катериной и смотрела, как Лука поспешно набрасывает под диктовку письмо его святейшеству, где подробно перечисляется все необходимое. Катерина сохраняла уверенность и бодрость духа, вероятно, ради детей или же, как и Джироламо, просто не допускала возможности поражения. Мне же было трудно сохранять оптимизм. Каждый раз, заслышав грохот пушек или крики раненых и умирающих, ощутив, как ворочается под ногами земля, я понимала, что падаю вниз головой вместе с обломками Башни.

Прошло восемь дней, а Джироламо так и не получил требуемых боеприпасов и провианта. Его армия продолжала отступать в холмы, теснимая превосходящими силами Колонна.

– Если завтра положение не переменится, то я сама пойду в бой, – заявила моя госпожа.

Она сказала это во второй половине дня, незадолго до возвращения солдат. Мы сидели в палатке и глядели на холм, который полностью скрывал от нас все происходящее на поле боя. Нянька увела детей в импровизированную спальню, часть палатки, отделенную от нас белым шелковым пологом.

На диване рядом с горой доспехов лежал один из сыновей Орсини, двадцатилетний Паоло. В разгар битвы он лишился сознания из-за чудовищной жары. Друг спас его и принес сюда, в безопасное место. После того как Катерина напоила молодого человека водой и сделала холодный компресс, Паоло воспрянул духом настолько, что хотел вернуться на поле боя, но она не пустила его, причем по веской причине. Была уже вторая половина дня, и на улице стало еще жарче. Мне хватило даже короткой вылазки к колодцу – неумолимое солнце немедленно вынудило меня вернуться в тень.

– Отдыхай здесь, – вкрадчиво предложила Катерина Паоло. – В палатке хорошо. Пока ты натянешь доспехи, уже начнет темнеть и битва все равно закончится.

Мы так и сидели, чуть живые от жары, когда снаружи раздался топот копыт, приближавшийся к нашей палатке. Паоло взял меч и вышел за полог. Он вернулся с юным гонцом, растрепанным и жалким, который, судя по его виду, не спал уже несколько дней. Парень был покрыт слоем пыли и скакал так быстро, что потерял шапку.

Гонец поклонился нам, дамам, и произнес:

– У меня послание из Рима для ее светлости Катерины Сфорца. – Он потянулся к кожаному мешку за плечом и вынул оттуда запечатанное письмо.

Катерина встала, нахмурилась и сказала:

– Это я.

Парнишка упал на колени и протянул ей письмо.

Мы смотрели, как Катерина сломала печать. Ее лицо потемнело от солнца, брови совсем выгорели. Я наблюдала, как они сходятся к переносице, хотя сама графиня оставалась с виду спокойной. Я вспомнила о нашем предположении, что Сикст может отказать в столь необходимых нам боеприпасах, и решила, что Катерина приняла новость с замечательным достоинством.

Тут она оторвала взгляд от пергамента и кивнула гонцу.

– Ты сослужил хорошую службу. Ступай на кухню, это через две палатки отсюда. – Катерина махнула рукой. – Там тебе и коню дадут еды и воды. Когда увидишь моего мужа, графа Джироламо, отдай это ему.

Она вернула гонцу письмо, исчезла за пологом спальни, заговорила о чем-то с нянькой, в следующее мгновение вышла и сказала Паоло:

– Мне необходимо сейчас же вернуться в Рим. Но это очень опасно, и мне требуется охрана. Ты поедешь со мной?

Паоло кивнул. Вряд ли он мог бы отказать жене своего капитана.

Катерина повернулась ко мне и заявила:

– Я не приказываю тебе ехать со мной, хотя ты, конечно, понимаешь, как нужна мне. Но выбор за тобой.

– Вернуться в Рим? – Я представила, как графиня нападает на его святейшество, требуя прислать провизию и боеприпасы.

Катерина коротко кивнула и сдержанно добавила:

– Сикст умер. Судьба Риарио теперь в моих руках.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Подробности истории мы узнали уже гораздо позже. Лодовико, дядя Катерины, перепугался, узнав, что Венеция убеждает могущественного герцога Орлеанского привести из Франции армию для вторжения в Милан. Моро немедленно вступил в переговоры с Флоренцией и Венецией, чтобы наконец-то заключить перемирие в войне, которую Сикст развязал давным-давно. Венеция ухватывала небольшой, но лакомый кусочек: плодородную северную часть местности, именуемой Полезине. Флоренция не получала ничего, однако все закрывали глаза на ее попытки захватить крепость в Сарзане и Лукку.

Лодовико выказал свои истинные чувства к Катерине, точнее, их полное отсутствие, не вступив в переговоры с Сикстом. Папа и семейство Риарио не получали компенсации. В случае смерти понтифика Джироламо не достанется ничего, кроме двух городков в идиллической Романье.

Сикст узнал новость о перемирии одиннадцатого августа. В ответ он принялся яростно потрясать кулаками и во весь голос возмущаться по поводу мира, который назвал постыдным и унизительным. Папа был безутешен, слуги и доктора пришли в отчаяние, опасаясь за его здоровье.

Их страхи были не напрасны. В тот же день Папа слег от смертоносной римской лихорадки, обычной для лета, а на рассвете следующего дня, двенадцатого августа, скончался.

Рим находился в дне тяжелого, без остановок, переезда от Пальяно. Катерина не верила, что я в состоянии позаботиться о себе, и приказала мне ехать на ее лошади. Сама она приготовилась к битве: тяжелый нагрудник прикрывал разросшийся живот, к седлу был приторочен щит. Золотистые косы Катерина спрятала под широкополой французской шляпой с огромными белыми перьями, завязанной под подбородком. На боку графини висела бархатная сумка, тяжелая от золотых монет, а за широкую кожаную перевязь было заткнуто ее любимое теперь оружие – скимитар, большая изогнутая сабля.

Паоло Орсини, отличный воин, не задавал никаких вопросов, но я поинтересовалась, привязывая к поясу флягу:

– Куда именно мы направляемся, мадонна?

Катерина легко взлетела в седло и поглядела на меня сверху вниз как на совершенную дуру.

– В крепость Сант-Анджело, – ответила она коротко, как будто это было очевидно, и нетерпеливо замахала рукой.

Я села на кобылу позади нее и обхватила Катерину за талию. Сначала я держалась за госпожу осторожно, но потом, когда мы бешено поскакали по пересеченной местности, уже цеплялась что было сил.

Часа через четыре спустилась темнота, и наша дикая скачка закончилась. Я думала, что мы сделаем привал и продолжим путь на заре, однако у Катерины был иной план. Вернувшись из лесу, куда ходила, чтобы немного освежиться, я обнаружила, что они с Паоло Орсини прикрепили к лошадям фонари, собираясь ехать до самого Рима без остановок.

– Уже и без того слишком много времени потеряно, – заявила Катерина, не обращая внимания на мои жалобы на боль в спине.

Мы снова пустились в путь, но на этот раз немного сбавили скорость. Я пыталась рассмотреть местность, проносившуюся мимо в волнах желтого света фонарей, но у меня закружилась голова. Я закрыла глаза и покрепче прижалась к Катерине. Постепенно холмы сменились равнинной местностью, наконец мы добрались до торных путей, ведущих в Рим, и ехать стало гораздо легче. Помню, пока мы скакали, издалека приплывал звон церковных колоколов, отбивавших час повечерия, когда добрые христиане произносят на ночь молитву и отправляются в постель.

По моим расчетам, мы добрались до городских стен около полуночи. Орсини с Катериной решили, что лучше ехать через юго-западные ворота, поскольку там, у собора Святого Иоанна Латеранского, стоит лагерем один из отрядов Джироламо. Они помогут нам без всякого риска проехать через город к замку Сант-Анджело.

Мы приблизились к главным воротам, известным под названием Порта-Маджоре, заметили за ними пламя факелов и услышали крики.

Кучка солдат папской армии пыталась справиться с двумя дюжинами бунтарей, а толпа скандировала:

– Колонна! Колонна! Смерть Риарио!

Я не видела лица Катерины, однако, услышав крики, она сразу развернула лошадь. Паоло Орсини сделал то же самое и последовал за графиней на юг вдоль городской стены. Вскоре мы добрались до других ворот, поменьше, называемых Порта-Азинария. Они никем не охранялись, но тоже располагались рядом с базиликой Иоанна Латеранского и папскими казармами.

Мы проехали в ворота, держась поближе к стене и не выезжая из-под деревьев, посаженных вдоль нее. Воздух был затянут черным дымом, от которого слезились глаза. Рим горел, во всяком случае, какая-то его часть. Небо на севере полыхало неестественным розово-алым светом. Сквозь ветви деревьев виднелся недалекий монастырь и базилика Святого Иоанна. Высокие проемы церкви ярко сияли, в половине монастырских окон тоже горел свет. Палатки, в которых размещались солдаты папской армии, исчезли, площадь патрулировали дюжина пехотинцев и шесть конников.

Нам повезло, что мы выехали на охраняемую площадь, однако городские холмы перед нами были усеяны огоньками факелов, а улицы дрожали от криков бунтарей, которые не преминули воспользоваться политической сумятицей, возникшей после смерти Папы.

Какой-то пехотинец сейчас же заметил наши фонари и прокричал:

– Стой! Кто идет?

Катерина, сопровождаемая Орсини, выехала из-под деревьев, к ней сразу же приблизились два конных воина.

Один из них, деревенский парень, такой же огромный, как граф Джироламо, но при этом раза в два толще, уставился на нее, разинув рот.

– Баба! – крикнул он товарищам, плотоядно ухмыляясь. – Две бабы!

Орсини выдвинулся вперед и встал рядом с Катериной, заставив солдат потянуться к мечам.

– Я Паоло Орсини, – проговорил он сурово. – А это не бабы, а дамы.

Не успел он продолжить, как Катерина сдернула с головы шляпу, демонстрируя золотистые косы.

– Я приехала по поручению своего мужа и господина, графа Джироламо.

– Ваша светлость! – Второй солдат, речь которого выдавала человека благородного происхождения, сейчас же поклонился, толстяк последовал его примеру.

– Как тебя зовут? – спросила Катерина молодого солдата.

– Антонио да Фьорентино, ваша светлость.

– Я мобилизую тебя с товарищем, чтобы вы сопроводили нас до крепости Сант-Анджело. Граф Джироламо приказал мне удерживать замок до его прибытия.

В свете факелов, расставленных по периметру базилики, на худощавом лице Антонио читалась безрассудная храбрость, зато толстяк сказал:

– Мы не можем, мадонна. Слишком опасно! На улицах полно врагов Риарио, особенно рядом с Ватиканом!

Антонио жестом заставил его замолкнуть.

– Разумеется, мы повинуемся, ваша светлость. Но нас с Сандро будет недостаточно, чтобы сопровождать вас. Я созову людей.

Мы ехали рядом с Паоло Орсини, Антонио с Сандро держались по бокам, еще несколько всадников тоже обеспечивали нам, женщинам, дополнительную защиту. Двое солдат, вооруженных пиками, двигались впереди, двое – сзади. Катерина благоразумно избегала самых оживленных улиц, выбирала узкие боковые, чтобы подняться по Палатинскому холму, месту рождения Ромула и Рема, где сейчас росли сосны, возвышались древние руины, поросшие травой, а днем паслись стада коз и овец. Я смотрела на крошащиеся, лишенные крыш остовы древних дворцов, позади которых над зажиточными кварталами поднимались призрачные завитки дыма и все сильнее разгоралось алое свечение.

От холма мы двинулись вниз, в тихий, малонаселенный район города, держась под прикрытием деревьев, пока не достигли Трастевере, где селились простолюдины. Здесь нам пришлось выехать на узкие улицы и двинуться мимо домов, которые охраняли их владельцы.

Мужчины несколько раз замечали папские мундиры, высовывались из окон и кричали:

– Смерть Риарио!

Наконец мы выбрались к необитаемым болотам. Пока лошади пробирались по зловонной грязи, Катерина расспрашивала о происходящем Антонио, ехавшего рядом с нами. Новости оказались невеселыми. Дворец Риарио, наш дом, где мы прожили несколько лет, был разрушен, все вещи разграблены или сожжены. Я ахала вслух от негодования и горя, Катерина слушала молча.

– Очень жаль, ваше сиятельство, – говорил Антонио. – Но слишком много солдат ушло с графом Джироламо, остальные защищают Ватикан. Нам просто не хватило людей, чтобы уберечь дворец. Толпа собралась так быстро… Слуги едва успели спастись бегством. То, что они не унесли, досталось толпе, остальное сожгли. Боюсь, многие прекрасные палаццо были полностью разрушены.

Катерина угрюмо поинтересовалась:

– А что случилось с кардиналами? Они собрались на конклав, чтобы избрать нового Папу? Меня, разумеется, больше других интересует Джулиано делла Ровере, кузен моего мужа. Я слышала, что Родриго Борджа нажил себе немало врагов.

– Насколько мне известно, с кардиналами все в порядке, – покачал головой Антонио. – Почти все на конклаве в Ватикане, их хорошо охраняют. Но я слышал, что Борджа и делла Ровере общаются с конклавом через гонцов, они не осмелились покинуть свои дворцы. У Борджа имеется несколько пушек, нацеленных на улицу, палаццо делла Ровере тоже хорошо защищено. – Парень помолчал. – К несчастью для Риарио, кардинал Колонна был освобожден из тюрьмы и присоединился к конклаву. Он наверняка делает все возможное, чтобы не допустить избрания делла Ровере.

– А замок Сант-Анджело? Кто удерживает его?

– Наши войска. – Антонио понизил голос. – Хотя я вынужден признать, ваша светлость, что за прошедший день крепость несколько раз подвергалась нападению организованной и обученной милиции. Мои товарищи, отбивавшие атаки, говорят, что видели на многих противниках цвета Борджа.

– Это меня нисколько не удивляет, – сухо ответила Катерина и снова сосредоточилась на чавкающем болоте, расстилавшемся впереди.

Мы следовали изгибам змеящегося Тибра, пока почва под ногами не сделалась твердой и нас не окружили старательно ухоженные сады Ватикана. Отсюда мы двинулись на восток вдоль массивного южного фасада собора Святого Петра, узкие, высокие окна которого ярко светились. Солдаты заверили нас, что ехать тут совершенно безопасно. Мы выбрались из-под арки на площадь и в самом деле увидели, что она с трех сторон окружена вооруженными папскими гвардейцами. На ступенях, ведущих в атриум перед базиликой, и в северной арке стояли несколько пушек, дула которых были направлены в сторону улицы.

Стражники при нашем приближении схватились за мечи. Антонио заговорил с ними и поспешно объяснил, что нам необходимо попасть к крепости Сант-Анджело.

– Будьте осторожны, – отозвался один артиллерист. – Здесь, на площади, мы можем вас защитить, но дальше вам придется добираться самим. Впереди опасный квартал.

– Так дайте нам еще людей, – с негодованием потребовала Катерина. – Ведь я должна выполнить приказ мужа!

– Прошу прощения, мадонна, – с поклоном ответил изможденный пушкарь. – Я бы с радостью исполнил любой приказ капитана Джироламо. Но нас и без того слишком мало, а если кто-нибудь покинет свой пост!.. Да чего там, разбежавшиеся слуги его святейшества уже очистили дворец от многих ценных предметов, что само по себе плохо. Но если в базилику или Ватикан хлынет толпа, то разграблено и уничтожено будет все, что пока уцелело.

Даже Катерина не стала спорить с артиллеристом. Мы пересекли площадь и остановились в арке, ведущей на улицу. Замок Сант-Анджело находился всего в пяти минутах езды, в конце узкой улицы, протянувшейся через городской район, который назывался Борго.

Я всматривалась из-за плеча Катерины в улицу за аркой. Ночь была черная, огни не горели, если не считать факелов, мерцающих в руках людей, сражавшихся на улицах. Тьма время от времени взрывалась вспышками желтого света, в котором на миг возникало искаженное лицо или сверкала сталь.

Над стонами и криками поднимался боевой клич:

– Колонна! Смерть Риарио!

– Орсини! Орсини! Джироламо!

Наши защитники сомкнули ряды вокруг Катерины, которая выхватила свой скимитар и приказала:

– Вперед!

Я крепко держалась за нее, пока мы неслись через хаос. В свете наших фонарей я разглядела настоящую толпу пеших людей, которые сражались под стенами крепости, подсвеченной факелами на уровне второго этажа. Из-за зубцов стены торчали дула пушек.

К несчастью, фонари выдали наше приближение. Пока кони галопом неслись к крепости, кто-то из воюющих обернулся и увидел нас.

Мундиры наших солдат показывали их принадлежность к папским войскам, отчего еще громче загремели крики:

– Колонна! Смерть Риарио!

Некоторые из тех, кто подхватил этот крик, побежали прямо к нам, размахивая длинными мечами. В общей суматохе двое солдат с пиками, ехавших впереди, были вынуждены отступить в сторону, чтобы дать отпор атакующим. В следующий миг еще двоим пришлось вступить в бой.

Огромный детина с чудовищно длинным мечом кинулся на Катерину, радостно выкрикивая:

– Это она! Графиня, жена Джироламо! Хватай ее!

Он протянул невероятно длинную ручищу и вцепился в стремя. Лошадь поднялась на дыбы, и я соскользнула с одеяла, выполнявшего роль чепрака, прямо на дорогу, мощенную кирпичом. Удар оглушил меня, я лежала, совершенно ошеломленная, и наблюдала, как этот детина пытался схватить поводья. Ему это почти удалось, но Катерина опередила его. Когда лошадь опустилась передними ногами на землю, она, несмотря на тяжелый живот, ловко пригнулась к конской шее и ударила кривой саблей по лысой голове противника.

Облачко алых брызг поднялось у него над головой, когда клинок распорол кожу, послышался приглушенный треск, и сталь вошла в кость. Катерина выдернула скимитар и приготовилась наносить новые удары. Кровь хлестала из раны детины с такой силой, что его лица уже нельзя было разглядеть. Великан упал на колени.

Только тогда Катерина обернулась, вгляделась в темноту и выкрикнула:

– Дея!

Я снова задышала, закричала в ответ, поднялась на ноги. Антонио оказался рядом со мной и протянул руку, чтобы поднять меня в седло. В этот момент солдат с пикой занял свое место впереди отряда. Перед этим он ногой сбил с наконечника тело врага.

Те, кто сражался за Джироламо и Орсини, сейчас же окружили нас, отбивая наскоки противника и помогая нам побыстрее добраться до крепости, похожей на барабан. Мы поскакали по радиальной стене, ведущей к неприступным металлическим воротам.

Пока наши защитники колотили в них медным молотком, Катерина сложила ладони рупором и прокричала:

– Джироламо! Джироламо! Я привезла приказ от графа Джироламо!

В зарешеченном окне второго этажа возникло чье-то лицо.

– Я кастелян Витторио де Лампуньяни. Назовитесь!

Фамилия одного из убийц герцога Галеаццо была Лампуньяни, однако Катерина даже не поморщилась. Этот человек не состоял в родстве с тем.

– Я Катерина Сфорца. Привезла приказ капитана Джироламо!

Лицо в окне сразу же исчезло. Пока мы ждали, кто-то из сторонников Орсини взбежал по стене вслед за нами.

Его меч был убран в ножны, он протягивал пустые руки в знак того, что не желает зла, и обратился к Катерине:

– Ваша светлость, неужели это действительно вы?

– Я, – ответила та, нетерпеливо поглядывая на окно крепости.

– Могу я сказать вам пару слов от имени моего господина? Меня зовут Луиджи да Вольтерра.

Антонио, опытный солдат, на всякий случай положил ладонь на рукоять меча и поинтересовался:

– Не соблаговолите ли сначала сообщить, кто ваш господин?

Луиджи, широкоплечий молодой человек, поглядел на Катерину и ответил:

– Я предпочел бы открыть это только ее светлости. Полагаю, она поймет причину…

– Пусть подойдет ко мне, – сказала Катерина Антонио и всем остальным, спешилась и отдала поводья ближайшему солдату.

Наши спутники лишь немного отодвинули лошадей, чтобы дать Луиджи дорогу. Я тем временем сошла с лошади Антонио и встала рядом с Катериной. Наш защитник тоже не доверял Луиджи, кончик его меча был нацелен прямо в спину чужаку.

Катерина дождалась, пока да Вольтерра приблизится, и спросила шепотом:

– Кто же твой господин?

– Ваш кузен, кардинал Джулиано делла Ровере. В тот день, когда его святейшество скончался, наши люди прибыли сюда одновременно с солдатами Борджа, но с тех пор мы не сдвинулись ни на дюйм, поскольку мой господин не подозревал, что для защиты палаццо требуется столько народу. Однако пока войска вашего супруга удерживают людей Борджа и не дают нам войти в крепость. – Он заморгал, заметив огромный живот графини. – Защити вас Господь! Неужели вы в таком положении скакали по опасным улицам Рима?

– Передай своему господину, что я благодарю его за защиту, которой он обеспечил меня сегодня. – Лицо Катерины было непроницаемо. – Заверь его, что я стану удерживать крепость Сант-Анджело, пока не будет избран новый Папа. Но еще передай кардиналу делла Ровере, чтобы защищал себя сам. Пусть он сосредоточится на своей задаче, а я – на своей. Между прочим, скажи его людям, чтобы побыстрее уходили с площади, и тогда мы сразу отбросим войска Борджа.

Луиджи быстро заморгал и от изумления разинул рот.

– Но, ваша светлость, у моего господина будет значительное преимущество, если мы возьмем крепость…

– Я сдам ему Сант-Анджело, как только он станет Папой, – прошипела Катерина. – Иначе на твоего господина обрушится ненависть тех, кто сейчас на улицах призывает к убийству Риарио, и его избрание покажется людям незаконным. Я же пока буду удерживать крепость для делла Ровере. А теперь прикажи своим людям отступать. Я вовсе не шучу.

Луиджи не успел ответить. Когда графиня договорила, огромные ворота со скрежетом отворились и вышел кастелян, сер Витторио, окруженный двумя десятками вооруженных солдат. У них за спиной виднелось плохо освещенное пространство, откуда доносился дурной запах.

Луиджи побежал обратно к своим, а все остальные поспешно вошли в крепость, после чего ворота с грохотом закрылись. Наши защитники поскакали вперед, копыта лошадей звонко цокали по камням, пока мы не въехали в конюшни.

Катерина подошла к седовласому Витторио, который рассматривал своего нового командира, женщину двадцати одного года от роду, во французской шляпе с потрепанными от долгой скачки перьями, в шелковом бежевом платье и плохо сидящем нагруднике, из-под которого торчал изрядный живот. Другой на его месте, может быть, засмеялся бы, но Витторио и его воины много раз исполняли приказы Катерины на учениях и знали, что она не допустит неповиновения.

– Ваша светлость, – произнес Витторио и поклонился ей вместе с солдатами.

– Пока что я ваш капитан. Меня назначил муж, граф Джироламо, – громко сказала им Катерина, и ее голос эхом отдался от древних каменных стен. – Вы будете подчиняться мне, как ему.

Повисла долгая пауза, некоторые солдаты шаркали ногами и кидали неуверенные взгляды на сера Витторио, задвигавшего засовы.

– Мы обязаны исполнять приказы графа Джироламо, пока не будет назначен другой капитан папской армии, – твердо ответил кастелян.

Катерина развернулась к тем, кто остался, ткнула в небо острием своего скимитара и сказала солдатам:

– Не стоит спрашивать о причинах. Мы будем удерживать крепость Сант-Анджело для моего господина, пока не восстановится порядок, никому не дадим захватить крепость и повлиять на выборы Папы! – Она перевела дух и прокричала с нескрываемой свирепостью: – Джироламо, Джироламо! Да здравствуют Риарио!

– Джироламо, Джироламо! – проревел в ответ сер Витторио, взмахивая мечом.

Солдаты подхватили клич, их неуверенность сменилась воодушевлением.

Я до сих пор помню лицо Катерины в тот миг: торжествующее, просветленное, вдохновенное. До этой минуты я как-то не верила ее утверждениям, что она рождена для битвы, однако теперь получила бесспорное подтверждение, слыша бодрые крики солдат и глядя на лицо госпожи, светящее радостью.

Я улыбалась, однако не скандировала вместе со всеми и знала, что счастье графини продлится недолго. Как и с палаццо Риарио, с нашей жизнью в Риме покончено. Мы уже сделали первый шаг на пути в мир Башни.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

В ту ночь я покорно следовала за сером Витторио, который показывал Катерине крепость и объяснял сложившуюся ситуацию. В замке три сотни воинов, пищи, оружия и боеприпасов хватит еще на месяц, а за это время новый Папа обязательно будет избран. Все люди знают артиллерийское дело и владеют мечом, за исключением двадцати отборных лучников.

Сама крепость делилась на три независимых друг от друга яруса: широкий подвал ниже уровня земли, солдатские казармы на первых трех этажах и роскошно обставленные апартаменты Папы наверху. С первого этажа можно было выйти в большой двор, где проходили учения войск. Солдатские казармы представляли собой бесконечную череду низких, плохо освещенных комнат, стены которых были покрыты ржавчиной и плесенью. У каждого зубца стены стояла пушка, рядом с которой обязательно лежала пирамида каменных ядер высотой с сера Витторио.

Катерина поглядела с зубчатой стены на призрачные фигуры на улице. По-видимому, люди кардинала делла Ровере вняли ее совету и разбежались, потому что битва прекратилась, а те, кто остался, собрались вместе и выслушивали приказы.

– Подними лучников, – велела Катерина Витторио. – Пусть убьют как можно больше народу. Это наемники Борджа, при первой же возможности они захватят крепость. Доложишь мне об исходе в любой час ночи или дня.

Витторио с готовностью согласился, а затем проводил нас во временное жилье – пышные папские покои. Он извинился за то, что для нас здесь нет слуг, горячей воды и еды, за исключением безвкусной солдатской пищи, которую он лично принес на поцарапанном деревянном подносе вместе с хмельным медом. Катерина набросилась на него с жадностью, хотя и утверждала, что на вкус это просто моча. Еще кастелян доставил нам ведро воды. Я сняла с Катерины доспехи, платье и рубашку, чтобы проветрить их, наполнила серебряный таз, и мы с госпожой смогли смыть с себя пыль и пот трудного дня.

Графиня отказалась ложиться в постель без одежды, поскольку хотела быть готовой ко всему. Я разрешила проблему, отыскав две длинные ночные рубахи, принадлежавшие человеку гораздо более пышнотелому, чем мы. Катерина надела одну из них и легла на огромную кровать, парчовое покрывало которой было расшито эмблемами Сикста: золотой дуб над папскими ключами. Госпожа не стала забираться под простыни, а просто положила голову на подушку и тяжко вздохнула. Я задула лампу и легла рядом.

– Наверное, теперь ты понимаешь смысл аферы с Борджа, – произнесла она.

– Что?

– С Борджа, – повторила она сонно. – Он сказал, что, если я убью делла Ровере и удержу для него крепость Сант-Анджело после смерти Сикста, он станет Папой, отдаст мне все земли Романьи, какие пожелаю, большое поместье в Риме и сделает меня своим тайным военным советником. – Она тихонько захихикала. – Как же я устала… Не стоило рассказывать тебе обо всем этом.

От ее слов я тут же позабыла о сне и с ужасом спросила:

– Он предлагал тебе такое? Ты согласилась, зная, что он способен на убийство, и все равно с ним спала?

– Да, – ответила она. – Я приняла его план, потому что тогда была слишком наивна и надеялась, что он поможет мне добиться власти. Но потом я узнала Родриго получше и поняла, что он никогда не даст мне обещанного. Борджа слишком умен. Я прекрасно знаю, что он немедленно уничтожит меня, стоит мне вызвать его неудовольствие.

– Думаешь, он все-таки может тебя убить?

– Найдет способ сделать что-нибудь похуже. – Ее голос посерьезнел. – Опозорит меня при всех, может быть, лишит титула, но убивать не станет.

– А ты действительно собиралась убить делла Ровере?

– Может быть, в какой-то миг. – Матрас прогнулся, когда она в темноте пожала плечами. – Пока я не узнала, что у делла Ровере гораздо больше денег и влияния, чем у Борджа. Если нам повезет, то делла Ровере изберут Папой. – Графиня замолкла и зевнула. – Он обещал, что сохранит за Джироламо пост главнокомандующего папской армии, а я, в свою очередь, поклялась не допустить Борджа в крепость Сант-Анджело. Хотя делла Ровере заявил, что у него достаточно войска, чтобы самому взять крепость. Вероятно, он ошибается, думая, что купить папство будет легко. Если дело в этом, то с моей стороны мудрее просто удерживать крепость, пока мне не пообещают больше земель. Иначе мы с Джироламо останемся ни с чем… с Форли и Имолой. – Катерина надолго замолкла, и я решила, что она уже спит, но госпожа вдруг спросила: – Дея… это то, что предсказывала карта с Башней? Меня ждет поражение?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю