Текст книги "Поцелуй"
Автор книги: Джилл (Джил) Мэнселл (Мансел )
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)
Глава 16
Через пару минут она отступила на шаг и глубоко вздохнула.
– Боже, Иззи. Ты невероятно красива, когда растрепана, – одними губами проговорил Сэм.
Она покачала головой и пригладила волосы.
– Я не ожидала, что ты… ну, сделаешь это.
– Ты ведь попросила. – Он пожал плечами и слегка улыбнулся. – И получила.
– Ну да, конечно. – Иззи задумалась, возможно ли это повторить. – Но я удивлена.
– Потому что хотела меня шокировать и не сумела? Честное слово, Иззи, я не такой уж наивный… а ты не такая уж хитрая, прошу прощения. Хотя я по-прежнему не понимаю, отчего ты вдруг переменила мнение обо мне. Пару недель назад, – язвительно напомнил Сэм, – ты не считала меня подходящей мишенью.
Намереваясь выступить в роли соблазнительницы, Иззи оказалась захвачена врасплох. Она не ожидала, что Сэм настолько ловок, что у него все под контролем.
– Пару недель назад, – пробормотала она, краснея при мысли о том, что ей придется соврать, – ты еще жил у Джины. Я решила, что это будет бестактно по отношению к ней, если… между нами… что-нибудь произойдет. Она и без того чувствует себя одинокой.
– Да уж, – протянул Сэм. – Как любезно с твоей стороны.
Иззи пожала плечами.
– А я-то думал, – продолжал он, – это как-то связано с тем, что Джина сама попросила тебя ничего не затевать, пока мы оба живем под одной крышей.
Иззи расхохоталась:
– Ну, мошенник! Ты что, вычеркивал дни на календаре и заключал пари с самим собой, сколько времени пройдет, прежде чем я бесстыдно брошусь в твои объятия, как последняя шлюха?
– Я заключал пари со всем клубом. – Сэм говорил невозмутимо, но в душе восхищался Иззи. Умение смеяться над собой было одной из черт, которую он считал восхитительной. Слишком много женщин, пытаясь произвести хорошее впечатление, напрочь лишались чувства юмора, когда сами становились объектом шутки.
Иззи, впрочем, улыбалась и ничуть не смущалась.
– И что, выиграл?
Снова притянув ее к себе, вдыхая аромат «Диореллы» и чувствуя, как Иззи вздрагивает от его прикосновений, Сэм понял, что она возбуждена не меньше.
– Думаю, скоро мы это узнаем, – шепнул он.
Им помешал звонок мобильника, оставленного на столе. Иззи, которая сидела на нем, подскочила от неожиданности.
– Это, наверное, Уэнди. Хочет сказать, что Эван Макгрегор прибыл, – вздохнул Сэм.
– Ну, так передай ему, что он только что лишился одного поклонника, – посоветовала Иззи.
Когда Сэм взял трубку, она мгновенно поняла, что дело плохо.
– Скажи ей, что меня нет, – приказал он, и у нее сжалось сердце. Наконец Сэм буркнул: – Ладно-ладно, я иду, – и, закрыв телефон, с чувством произнес: – блин…
– Согласна. – Иззи приготовилась к худшему. – Кто это?
Взглянув сначала на часы, потом на ее разочарованное лицо, Сэм вздохнул:
– Вивьен Бресник. Мы познакомились в прошлом году и Нью-Йорке, и у нас был не самый стабильный роман… с самого начала обреченный на неудачу, но Вивьен из тех женщин, от которых трудно отделаться. Она не сдается. Нет, я уехал из Нью-Йорка не из-за нее, но она, несомненно, была дополнительным фактором.
– Значит, ты ее не любишь? – Иззи просияла при мысли о том, что не все потеряно.
– Нет, – твердо ответил Сэм и усмехнулся. – Но она приехала сюда посреди ночи и явно не собирается возвращаться в Штаты следующим же рейсом. – Ласково коснувшись ее щеки, он добавил с грустной улыбкой: – Прости, что так получилось.
«Настоящий coitus interruptus [6]6
Прерванное совокупление (лат.)
[Закрыть], – подумала Иззи. – Получается, зря побрила ноги».
– Ты даже не представляешь, как мне жаль, – сказала она.
Заранее поспорив сама с собой, что Вивьен Бресник наверняка окажется высокой загорелой блондинкой, Иззи узнала ее сразу. Она узнала бы ее, даже если бы Вивьен не была окружена чемоданами.
– Сэм! – воскликнула та, откидывая назад длинные, почти до пояса, волосы и бросаясь ему в объятия, как только Сэм спустился. – Конечно, я должна была позвонить, но мне так хотелось сделать сюрприз!..
– И ради нее я должна уйти, – пробормотала Иззи, незамеченной выскользнув из клуба. Она решила по пути домой заглянуть в китайскую закусочную и купить сумэй и креветки, чтобы побаловать Катерину.
Но когда Иззи вошла в дом, дочери не было.
«Разве возможно такое счастье», – размышляла Катерина, не в силах поверить, что подобное состояние – и всепоглощающее ощущение собственной правоты – действительно существует. Впрочем, когда они свернули на дорогу, ведущую обратно в Кингсли-Гроув, радость начала улетучиваться. Девушка прижалась к Эндрю, который обнимал ее за талию, и мысленно взмолилась, чтобы вечер длился вечно.
– Так хочется продолжения. – Эндрю будто читал ее мысли.
Катерина сжала его руку.
– Мне все равно. Мы и так принадлежим друг другу.
– Но я хочу большего. – Мрачно глядя на крыши домов, которые вырисовывались на фоне рассветного неба, Эндрю ощутил тоску, оттого что ему некуда идти – негде провести ночь с Катериной.
Он завел девушку в тень и, прислонившись к высокой каменной стене, поцеловал.
– Это нечестно по отношению к тебе. – Она хотела возразить, но Эндрю прикрыл ей рот ладонью. – Это нечестно по отношению к нам обоим, но особенно к тебе. Красивой семнадцатилетней девушке не подобает проводить вечера таким образом.
– Ты не знаешь, как я обычно провожу вечера. Только и делаю, что учусь. Даже не представляешь, каким важным мне это казалось. Я просто не понимала, что на свете есть и другие, не менее важные вещи…
– А ты не представляешь, как важна для меня, – прошептал Эндрю, – но ты заслуживаешь лучшего. Я намного старше, я развожусь с женой и безнадежно связан с женщиной, которая…
– Это не твоя вина, – перебила Катерина, прежде чем он успел упомянуть о ребенке. Ей нестерпимо было даже думать об этом. В ее мечтах Марси со слезами признавалась, что забеременела не от Эндрю, и спешно эмигрировала в Новую Зеландию.
– Какая разница? – Эндрю нахмурился. – Больше всего мне сейчас хочется отвезти тебя в отель, а я без гроша.
Катерина перевела дух. Невзирая на свои чувства к Эндрю, она испытывала муки совести, но, поскольку они еще не спали, можно было утешаться тем, что она не совершила ничего совсем уж дурного.
Она знала, что это глупо, но боялась сделать решительный шаг. Быть с Эндрю, целоваться, проводить часы в его объятиях, ощущать обоюдное желание – это одно, но заняться любовью – совсем другое. И это «другое» пугало. Катерина не знала, что делать: ведь если поведет себя в постели неправильно, Эндрю утратит к ней интерес. Даже помыслить об этом было страшно.
– Неважно, – повторила она, отводя волосы Эндрю со лба и наблюдая, как постепенно разглаживаются морщинки на его лице. Если бы остальные проблемы можно было решить столь же легко…
– Я тебя люблю, – сказал он, и Катерина вздрогнула.
– Знаю. – Она прижалась к нему, решив не думать о Джине, Марси и не рожденном пока ребенке. – Я тоже тебя люблю.
– Но я тебя люблю. – Вивьен, страшно раздосадованная несговорчивостью Сэма, стремительно опустилась на кушетку и даже не позаботилась поправить завернувшийся край юбки. Светло-серый шерстяной топ подчеркивал ее загар, а легкие тени под глазами выдавали усталость от недосыпания. – И не нужно смотреть на часы! – с отчаянием воскликнула она. – Господи, Сэм, ты умеешь поднять девушке настроение.
Было пять часов утра, и Сэм гадал, спит ли Иззи. Если бы Вивьен не появилась в самую неподходящую минуту…
– Нужно было предупредить, что приезжаешь.
Сэм расхаживал по гостиной, пил черный кофе и смотрел, как над парком всходит солнце.
– Ты бы все равно только разозлился, – буркнула Вивьен, и Сэм вдруг понял, как быстро привык к английскому акценту: ее манера лениво растягивать гласные казалась ему невероятно фальшивой. Вдобавок Вивьен обожала драмы.
– Я бы сказал тебе, чтобы не теряла понапрасну время.
Сэм не хотел скандала: в девять у него деловая встреча – неплохо бы вздремнуть хоть пару часиков.
– Сэм! – Вивьен сбросила туфли и устроилась на кушетке с ногами. – И что ты собираешься делать? Вышвырнешь меня на улицу?
Вивьен искренне не понимала, отчего Сэм утратил к ней интерес. Единственная дочь Джеральда Бресника, техасского нефтяного магната, с легкостью могла снять все номера в «Савое», а сдачу оставить портье.
– Я иду спать, – буркнул Сэм. – Если решишь остаться, можешь лечь в гостевой.
– Уже лучше, – игриво заметила Вивьен. – Ты говоришь как мой бывший муж. И я приехала с мыслью о том, – негромко продолжала она, не дождавшись реакции Сэма, – что ты мог бы стать следующим…
Он повернулся к ней:
– Вивьен, у нас все кончено. Тебе действительно не следовало приезжать.
– Может быть. – Она невозмутимо пожала плечами и томно улыбнулась. – Но с другой стороны, может, и следовало. Мама всегда говорила: если мужчина того стоит, за ним нужно гоняться по всему свету. А Англия не так уж далеко от Америки. И потом, что мне терять?
Сэму пришлось опять прикусить язык. В его сознании промелькнул образ Иззи – чертовски нетерпеливой, ненадежной, не желающей останавливаться на достигнутом Иззи Ван Эш, с которой он бы охотно провел эту ночь. Вивьен, возможно, и нечего терять, но если она хотела положить конец любым романтическим отношениям, которые он намеревался начать, то первый раунд остался за ней.
Глава 17
«Как же трудно притворяться бодрой, когда все, чего тебе хочется, – это забраться в постель и устраниться от мира. И еще труднее, – с горечью подумала Джина, – когда приходится иметь дело с Иззи, поглощенной одним из своих любимых времяпрепровождений – подготовкой к выходу в свет».
Когда Иззи в третий раз за пятнадцать минут ворвалась в гостиную и закружилась, демонстрируя красное бархатное платье и новые туфли, Джина сдалась.
– Красиво? – Иззи сияла и явно напрашивалась на комплимент. – Какие туфли лучше: красные или черные? А чулки?
Чулки были с узором в виде красных сердечек. Иззи, которая собиралась петь на благотворительном балу в Хенли, смахивала на девицу из салуна.
«Абсолютно в своем стиле», – подумала Джина.
Раздражение наконец нашло выход.
– Если уж ты спросила… они просто ужасны. Но ты ведь все равно их наденешь.
Иззи замерла.
– Что?
– Ты спросила мое мнение – я его высказала. – Было на удивление приятно наблюдать, как меняется выражение лица Иззи, гаснет широкая улыбка. – Хотя я удивляюсь, зачем ты спросила. Ведь обычно ты не обращаешь внимания на то, что тебе говорят, – продолжала Джина, изумляясь собственной смелости. – Ты просто живешь, ничего не замечая. Думаешь, будто все в порядке, и плюешь на то, что считают другие.
Иззи была так ошеломлена внезапной атакой, что не сразу смогла заговорить.
– Понятно, – наконец сказала она, догадываясь, что у Джины, вероятно, нервный срыв. Иззи не могла представить, чем он вызван. Ну не тем же, что она на целый час оккупировала ванную. – И что же другие обо мне думают?
– Понятия не имею, – фыркнула Джина. Адреналин схлынул. Она хотела уязвить Иззи, и это удалось. Стало немного стыдно.
– Нет, говори. – Глаза Иззи блеснули. – Мне интересно.
– Тебе почти сорок, – взвилась Джина. – Не следует носить такую одежду.
– А еще?
Джина заерзала.
– Ладно. Если хочешь знать, мне неловко, когда мои друзья спрашивают, чем ты занимаешься, и я вынуждена отвечать, что ты барменша.
– Понятно, – пробормотала Иззи. Удивление сменялось гневом.
«Да как Джина смеет презирать то, чем я занимаюсь, чтобы платить за жилье?»
– А ты не смущаешься, когда друзья спрашивают, чем ты зарабатываешь на жизнь?
«Вот сука», – выругалась про себя Джина, покраснев. Трясущимися пальцами поправив волосы, она выпалила:
– По крайней мере, я не опускаюсь до работы в баре.
– Конечно. Тебе повезло. И потом, это не моя профессия. Я певица.
– Знаю, что певица. Все об этом знают. – Джина уже не контролировала себя. – Ты всем об этом твердишь. Если хочешь знать, это нелепо… Насколько я понимаю, ты всю жизнь провела в мечтах стать звездой. Ты даже не понимаешь, что тысячи людей поют не хуже тебя. Просто умение петь – это… ничто.
Джина дала волю ярости. Злилась, что ее никто не любит, что она сидит одна, в то время как остальные развлекаются; из-за того, что заснула в час ночи, а в два ее разбудили шаги Иззи на лестнице; из-за того, что два с половиной месяца она подходила к телефону лишь затем, чтобы в итоге сказать: «Иззи, это тебя…»
– Спасибо, – с деланным спокойствием произнесла Иззи. – Ну, а теперь расскажи, каково это – быть совершенством?
Иззи, надев в знак вызова яркие чулки, целый час пела от всей души на Дэвенхемском балу, хотя трудно было судить, оценил ли ее хоть кто-нибудь. Настроение в зале было отменное, шум стоял невероятный. Она могла с тем же успехом петь церковные гимны – все равно гости продолжали бы горланить и танцевать.
Еще там было до ужаса душно. Когда Иззи под жидкие аплодисменты спустилась со сцены, пот лил с нее ручьем. Но только увидев Сэма возле эстрады, она осознала всю глубину своего горя.
– Нет, я не плачу, – пробормотала она, прижимаясь к его груди и не решаясь отодвинуться, иначе он увидел бы пятна от туши на своей белой рубашке. – Понятия не имею, что ты здесь делаешь, но чертовски рада тебя видеть… Вечер просто кошмарный.
Как это обычно бывает на подобных мероприятиях, гости начали швыряться хлебными шариками. Обхватив Иззи за талию, Сэм миновал лабиринт уставленных бутылками столов и вывел ее на улицу.
– Честное слово, я никогда не плачу, – сдавленно повторила Иззи, когда они сели на каменную скамейку. Она высморкалась в платок, протянутый Сэмом, покачала головой и вздрогнула. – Ты не представляешь, какую сцену закатила Джина сегодня вечером… Теперь нам придется съехать. А это так не вовремя. Ведь у Катерины скоро экзамены…
– Джина позвонила мне. Рассказала, что случилось, и попросила найти тебя.
– Зачем? – Иззи фыркнула. – Придумала еще десяток причин, по которым мне должно быть стыдно?
– Она просит прощения. Говорит, не хотела тебя обидеть. Побоялась, если сама сюда придет, ты не станешь ее слушать.
– Она права.
– Еще Джина испугалась, что ты не вернешься.
– То есть она решила, что я успела тайком собрать вещи и смыться с ее драгоценным фарфоровым сервизом? Послушать Джину, так я посмешище Лондона и столь же уместна в приличном обществе, как клоп в постели.
– Послушай, ей действительно очень неловко. – Сэм с облегчением вздохнул, когда Иззи перестала плакать. – И никто не винит тебя в том, что вы поругались. Но Джина сердилась не на тебя… а на себя.
– Правда? – Приятно осознавать, что Джину мучает совесть, но Иззи не собиралась легко сдаваться. – Что ж, она и в самом деле ввела меня в заблуждение.
– И, разумеется, ты не тот человек, который будет долго дуться, – ласково произнес Сэм. – Это не твой стиль.
– Никто раньше со мной так не разговаривал, – возразила Иззи, – поэтому откуда тебе знать, какой стиль мой? Она меня обидела, Сэм.
– Да. Но она просто завидует.
– А я-то начала тебе верить.
– Ты счастлива, а она нет.
– Я всего лишь барменша.
Он обнял ее.
– Ты певица.
– Неудавшаяся и без будущего. – Иззи отодвинулась и грустно покачала головой. – Это действительно больно, Сэм. Джина права.
Катерина впервые испытала сильное желание рассказать матери об Эндрю. Ее тошнило от того, как все заботятся о Джине – отгораживают от реальности и идут на бесконечные уступки. Если бы Катерина смогла поделиться своим удивительным секретом с Иззи, ей стало бы намного легче.
Хотя Катерина не нарочно влюбилась в Эндрю Лоренса, некоторым образом это сравнивало счет, и Иззи, несомненно, подбодрилась бы…
Но что-то удержало девушку от откровений. Присев на край кровати, Катерина протянула матери кружку с кофе:
– Послушай, не стоит забивать себе голову моими экзаменами. Джина просто стерва, и мне плевать, где мы будем жить и скоро ли уедем отсюда.
В половине девятого утра Иззи чувствовала себя на удивление бодрой. Она взъерошила красивые волосы дочери и усмехнулась.
– Мы никуда не уезжаем. Джина извинилась, и все забыто.
Катерина поморщилась.
– Не представляю, что Джина способна на такое. И как это было?
– Как в книге. Она немного поплакала, немного поунижалась, немного поврала… а я проявила чудеса понимания. Уязвленная и подавленная, я все-таки была готова ее простить, потому что такая я замечательная.
– Жуткая картина.
– Все не так страшно. – Иззи набожно сложила руки. – И кстати, довольно воодушевляюще. Я уверена, что отныне мы будем прекрасно ладить.
– Почему?
– Потому что умение прощать – это добродетель, милая. – Иззи подмигнула и выпила кофе. – А еще потому, что Джина, решив извиниться за то, что она старая стерва, отказалась брать с меня плату за месяц!
Глава 18
Дуг Стедман разговаривал по телефону, когда Иззи открыла дверь и принялась лавировать между грудами барахла. Она напомнила себе, что у прочих театральных агентов плюшевая мебель; сияющие окна и по-военному выстроенные вдоль стен шкафы; компьютеры, кондиционеры и пугающе опытный персонал, умеющий управляться с тем и другим.
Дуг, впрочем, мог действовать в подобном хаосе и каким-то образом зарабатывать на жизнь.
Он рассеянно помахал Иззи, завершая телефонный разговор.
– Да-да, я скажу, когда он позвонит.
Как только он положил трубку, телефон затрезвонил вновь. Иззи, прекрасно знакомая с подобными ситуациями, убрала с единственного кресла несколько битком набитых коробок и села.
Через десять минут Дуг, наконец, положил трубку, с шумом отхлебнул колы из банки, ненадежно стоявшей на самом краю стола, и, вытерев лицо огромным платком, ухмыльнулся.
– Привет.
– Надо было надеть темные очки, – пошутила Иззи. – Тогда бы ты решил, что я Шер, и немедленно отключил телефон.
– Я бы приказал тебе прийти вечером. – Дуг разразился хохотом. – Шер назначено в половине четвертого.
– Ну да, мечтай.
Он пожал плечами, все еще радуясь собственной шутке.
– У всех свои маленькие фантазии… Как прошел вчерашний вечер? Вечеринка в честь чьего-то там совершеннолетия в Уимблдоне, если не ошибаюсь?
Память у него была такая же ненадежная, как и методы работы. Иззи, обожавшая своего агента, часто задумывалась, не упустила ли свой шанс исключительно потому, что у Дуга, вечно занятого и подгоняемого, это просто вылетело из головы.
– Бал в Дэвенхеме, – напомнила она, сбрасывая куртку и закатывая рукава белой рубашки. Солнце светило в пыльные окна, но если открыть их, сквозняк подхватит сотни бумаг и хрупкая регистрационная система Дуга погибнет. Иззи вдруг пронзила мысль: а что, если… Надеясь добиться своего, она взглянула на агента с мягким упреком.
– Какая разница. – Дуг легкомысленно махнул рукой. Потом, взглянув на отключенный телефон, вспомнил, что время дорого. – Что привело тебя сюда, детка? Мне, конечно, приятно тебя видеть, но…
– Год назад или около того ты устроил меня на две недели в Беркшир. – Иззи облокотилась на стол. – В отель «Оллертон тауэрс», кажется. Деньги я поделила с еще одним твоим клиентом, светловолосым парнем лет двадцати пяти, который пел и играл на гитаре. Сейчас он с тобой не работает. Дуг, ты помнишь, как его зовут?
Дуг нахмурился и покачал головой:
– Вряд ли, детка. Еще подсказки будут?
Иззи и не ожидала, что он вспомнит. Память Дуга была чертовски избирательна: он сразу же забывал то, что ему больше не нужно было помнить. Но она не зря тащилась в Сохо и надеялась, что в поисках ответа он перероет несколько папок с документами.
– Нет, – ответила она, – но мне очень нужно с ним связаться. Его зовут Билли или Бобби… он жил в Уилсдене. У тебя должно быть что-то вроде базы данных. Если бы ты дал мне список своих бывших клиентов, я бы сразу отыскала его имя.
Именно за этим она сюда и пришла. Но Дуг заерзал (если такой список и был, то он, похоже, понятия не имел, где тот лежит), и Иззи сочла момент благоприятным.
– У тебя нет списка.
– Есть, – запротестовал Дуг. – Где-то…
– Тебе нужен помощник. Рассудительный человек, который будет ходить, говорить, сортировать документы и работать как вол, – торжествующе объявила Иззи. – И я знаю подходящую кандидатуру.
Дуг в ужасе уставился на нее:
– Ты?!
– Не говори глупости. Я сказала – рассудительный человек.
Меньше всего на свете Джине хотелось работать у Дугласа Стедмана, но после событий последних дней у нее недостало смелости сказать «нет».
«Я возмутительно себя вела, и это возмездие, – решила Джина, глядя на себя в зеркало и поправляя плечики ярко-синего жакета. – И потом, возможно, это не так уж плохо. Все, что придется делать, по словам Иззи, – приводить в порядок документы, отвечать на звонки и назначать встречи. Я буду называться секретарем-администратором и, не выходя из-за стола, смогу встречаться с новыми людьми и предпринимать первые шаги к новой жизни…»
Иззи лежала на кушетке, когда Джина вернулась домой. Сунув конверт, на котором она что-то надписывала, в карман, Иззи села и мрачно произнесла:
– Ты отказалась.
– Это просто свинарник, – ответила та с вызовом. – Почему ты меня не предупредила?
– Тогда ты бы точно не согласилась. А теперь сдаешься только потому, что для тебя это недостаточно чистая работа. Что собираешься делать?
Бросив сумку на стул, Джина достала огромный баллончик с мужским дезодорантом и принялась отдирать ярлычок с ценой.
– Кто сказал, что я сдаюсь? – Она сунула дезодорант в сумку и поспешила к двери. – Я вернулась переодеться во что-нибудь более подходящее. Там все нужно вычистить, как следует.
– При помощи дезодоранта? – уточнила Иззи. Впервые за несколько недель Джина широко улыбнулась и бодро ответила:
– Нет, это для Дугласа Стедмана. Ты сказала, он очень милый. Так оно и есть. Но, Иззи, к нему нужно хорошенько приложить руки. От него пахнет…
Дуг Стедман, возможно, не понимал, какая участь его постигла, но для Джины эти дни были самыми приятными в жизни. К своему удивлению, она действительно радовалась возможности вернуть неопрятному, пыльному офису идеальный порядок, и эта радость заставляла ее сиять, чего не случалось уже давно. Она чего-то добивалась, делала нечто ценное… Масштаб работы лишь добавлял интереса.
Сложив папки в коробки из-под чая и выдворив Дуга вместе с телефоном в коридор, Джина оттерла пыльные углы, выбросила старые грязные коврики, отдраила половицы, отмыла пожелтевшие стены и окна так, что они заблестели. Дуг едва успел перевела дух, как Джина появилась с тремя огромными банками виниловой эмульсии и принялась красить все в белый цвет. Кроме потолка, который, по ее мнению, должен быть лимонно-желтым.
– О Господи, – выдохнула Иззи, через неделю заявившись к Дугу. – А где же табличка?
– Какая? – обеспокоенно спросила Джина.
«Если я случайно выбросила какую-нибудь ценную вещь…»
– Табличка, которую будет открывать принцесса Анна.
Иззи подхватила Дуга под руку и одобрительно присвистнула. Пристыженный неутомимой Джиной, Дуг позволил отвести его в «Джон Льюис» и раскошелился на вертикальные жалюзи, латунные светильники и рабочий стол (взглянув на цену, он разинул рот, но Джина уверила: это то, что нужно). Даже театральные афиши, как заметила Иззи, висели теперь в рамочках, а не просто на стенах, и были аккуратные, а не грязные, с завернувшимися краями.
Офис не единственное, что изменилось, решила Иззи, крайне довольная собой, что так ловко провернула дело. Перемены в Джине – вот что изумляло: кто бы поверил, что ей нравится пачкаться по уши и что она умеет так улыбаться?..
– По-моему, красиво. – Джина сияла от гордости. Волосы у нее были в краске. – Похоже на настоящий офис. Разумеется, с документами еще нужно разбираться, но если я возьмусь за дело прямо сейчас, то наверняка закончу к пятнице.
Папки по-прежнему лежали в чайных коробках, но шкафы, вычищенные от пыли, уже стояли наготове, чтобы принять их. Выслушав Дуга и поняв, что понадобится, Джина быстро решила, каким образом будет управляться с документами. По крайней мере, они сошлись в одном: никаких компьютеров. Индексы и перекрестные ссылки – с этим она сумеет справиться, но программы и дискеты выше ее сил.
– Прекрасно, просто прекрасно, – промурлыкала Иззи, глядя на чайные коробки. – Как только ты разберешь все это, наверняка назовешь мне имя парня, который играл на гитаре в «Оллертон тауэрс».
Джина удивленно взглянула на нее:
– «Оллертон тауэрс»? Мы с Эндрю часто там бывали в прошлом году… у нас друзья в Беркшире… – Она ненадолго задумалась, а потом просияла: – Ты не Бенни Данауэя имеешь в виду?
