Текст книги "Ча-ча-ча"

Автор книги: Джейн Хеллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

Глава 3

– Так значит, этот сукин сын вернулся к своей первой жене, – размышляла Джулия, пока мы ели запеченного тунца с помидорами в местном ресторанчике, специализирующемся на блюдах, приготовленных на гриле. Назывался он «Белинда» и принадлежал бывшей фотомодели с Виктория Стрит. – Только не вздумай сохнуть по нему, Кофф, – она погрозила мне пальцем.

– Ты же ведь никогда особенно не любила Сэнди, не так ли?

– Ну, в общем ты права. Он самая настоящая задница, к тому же еще обманщик и дурак. Тебе будет без него лучше.

– О, не останавливайся, Джулия. Расскажи мне, что же ты на самом деле о нем думаешь, – рассмеялась я.

– Я говорю на полном серьезе, Кофф. В нем все показное, ничего настоящего.

– Ну, как тебе сказать, когда я выходила замуж, настоящего у него было немало – солидный счет в банке, доходный универмаг, огромное количество ценных бумаг…

– Да-а, а как же душа? Она у него есть? – рассердилась Джулия. Она была высокой женщиной сорока лет, кость у нее была широкая, волосы темные, заплетенные в длинную косу. Глаза ее тоже были темными. Вообще ее внешность можно было охарактеризовать как «представительную». Она представляла собой тот тип целеустремленных деловых людей, которые за милю слышат звонок телефона. – Хоть он и редкостная жаба, но он не самая большая из твоих проблем.

– Да? А в чем же моя самая большая проблема?

– Ты сама. Тебе никогда и в голову не приходило, что ты можешь жить сама по себе. Ты всегда думала, что Сэнди необходим, чтобы обеспечивать тебя. Теперь ты убедилась, что была не права.

– Да о чем ты говоришь? Я действительно нуждаюсь в Сэнди, чтобы он обеспечивал меня. Я не могу сама платить за особняк Маплбарк.

– Сэнди тоже не может за него платить. Разве не это ты мне рассказывала? Да он и не будет платить за этот дом. Это просто неприлично большой дом для двоих. Просто неприлично. Уезжай из него и подыщи себе что-нибудь более подходящее.

– Я и пытаюсь. Этим утром я выставила его на продажу. Но как я буду содержать его все то время, пока он не будет продан? Тех крох, которые я получаю в газете, не хватит на оплату электричества, отопления, кабельного телевидения и уборку мусора. Джулия, я по уши в дерьме. Это действительно так.

– Тогда прекращай вести жизнь королевы.

– Я это сделала, – сказала я, пытаясь избежать оборонительного тона. – Я уже отказалась от услуг зеленщика.

– Да ну? А что дальше?

– Я заправляюсь бензином на станциях самообслуживания и сама делаю себе маникюр.

– Фигня, – сказала Джулия.

– А еще я рассчитала домработницу.

– А как же ты собираешься продавать дом, если он будет не убран? – удивленно спросила Джулия.

– А кто тебе сказал, что он не будет убираться? Я сама все мою и чищу.

– Да уж, конечно.

– Это правда. В чем я действительно поднаторела, так это в уборке дома. Меня воспитывала моя мама, которая до такой степени помешана на аккуратности, что даже обрезает листья салата, когда готовит сэндвич, чтобы они точно соответствовали размеру куска хлеба.

– Так что, у твоей матери не было домработницы?

– Конечно, была и сейчас есть. – За долгие годы моя мамочка умудрилась сменить десятки домработниц. Она обращалась с ними так, как Джордж Стейнбренер [18]18
  Владелец бейсбольной команды «Нью-Йорк Янки», известный тем, что постоянно нанимал и выгонял менеджеров этой команды.


[Закрыть]обращался со своими менеджерами. – Но она заставляла меня убирать дом чуть ли не каждый день.

– О'кей. Ты собираешься экономить деньги, убирая самостоятельно твой большой дом. Второй вопрос: каким образом ты собираешься зарабатывать себе на жизнь?

– Хороший вопрос. Понятия не имею.

– Господи Боже, Кофф. Тебе хорошо удаются репортажи о знаменитостях. Какого черта ты не сменишь эту газету на работу в одном из крупных изданий, например, в журнале «Пипл»?

– Я не знаю, как к этому подступиться.

– Да просто сделай это, – сказала самоуверенная и деловая Джулия. – Ты умеешь общаться с людьми. Если ты можешь писать для небольшой газеты, то почему же не сможешь делать это для крупного издания?

Джулия была права. Почему же я не смогу? Работая в «Коммьюнити Таймс», я брала интервью не только у бизнесменов нашего городка и увядших актрис. Я беседовала и с бейсболистами из высшей лиги, и с актерами, получившими «Оскара», и с авторами бестселлеров. Вполне возможно, что я уже была готова выйти на более высокую орбиту. А уж с большими деньгами я справлюсь и подавно.

– Кофф, выход у тебя есть. Но почему бы тебе, в ожидании лучших времен, не попросить твою мать, чтобы она помогла тебе со счетами?

– Ни за что. – Сказав это, я так стукнула стаканом, что остатки вина расплескались из него на стол. – Моя мать заставляет меня почувствовать себя полной неудачницей, потому что я не смогла сохранить брак. Обещаю тебе, я сама выкарабкаюсь из этой дыры. Без ее помощи.

– А как насчет мужчин на горизонте? – спросила Джулия, поднимая одну бровь. – Ты же не собираешься сидеть у разбитого корыта. У тебя, наверное, уже есть на примете какой-нибудь паренек? А, Кофф?

– Мне бы этого хотелось. Но я утратила навыки и теперь мне трудно представить, как можно найти мужика, не говоря уже о том, чтобы с кем-то просто пофлиртовать.

– Ну, когда ты на стреме, их оказывается поблизости достаточно много.

– А ты откуда знаешь? Ты же не ходила на свидания с тех пор, как два года назад развелась.

– Говорю тебе, они так и вертятся вокруг. – Джулия явно темнила, но я решила не нажимать на нее. – Кофф, тебе нужен мужик, который поможет тебе открыть глаза на реальность в эти трудные для экономики времена.

– А ты считаешь, что сейчас мои глаза закрыты? – спросила я, чувствуя себя слегка уязвленной.

– А разве это не так? – произнесла Джулия, делая знак официантке, чтобы нам принесли счет.

Я немного задумалась над этим, а когда принесли счет, то обнаружила, что сбита с толку.

– Давай заплатим пополам, – предложила я, когда Джулия взяла чек и начала проверять его правильность.

– Отлично. С наценкой и чаевыми с тебя пятьдесят два с половиной доллара.

– Ты уверена? – переспросила я, не веря своим ушам, что кусок рыбы может стоить так дорого.

– А ты чего ожидала? Что они принесут вино бесплатно? Между прочим, Божоле было твоей идеей, помнишь?

– Но я не могу потратить столько, – взмолилась я. – Я больше не могу так швыряться деньгами.

– Вот тебе и реальность, Кофф. Мир груб, и все себя ведут в нем соответственно.

Той ночью я провела длительный и весьма болезненный анализ своего финансового состояния. Я действительно увязла по самые уши. У меня не хватало денег даже на освещение Маплбарк, не говоря уже об отоплении. К счастью, стоял август и отопление не понадобится еще по крайней мере пару месяцев. Что мне действительно требовалось, так это деньги и быстро. Но откуда их взять?

Я присела на кровать, включила телевизор, и что, вы думаете, я увидела? Рекламу комиссионного магазина «Риц» на Пятьдесят седьмой улице в Манхеттене. Они продавали бывшие в употреблении меховые пальто по сходной цене. Это было то, что нужно! Я отвезу свои меха в «Риц» и сдам их! Ну, хотя бы шубы из енота и каракуля. Норковую я оставлю на память о старых временах. В конце концов, ведь Сэнди купил мне ее на нашу первую годовщину. Но после секундного раздумья я решила продать и норку. Чтоб им провалиться, этим старым временам.

На следующее утро я упаковала шубы в сумки, засунула их в небольшой багажник моего «порше» и поехала в Манхеттен. Мне было слегка неприятно при мысли о том, что кто-нибудь из Лэйтона увидит, как я продаю свои меховые шубы. А вдруг кто-то узнает, что я, Элисон Ваксман Кофф из особняка Маплбарк, не могу оплатить счета? Не будь смешной, говорила я сама себе. С какой стати ты должна встретить знакомых в комиссионном магазине?

Я нашла стоянку на Пятьдесят шестой улице, поставила машину и протащила сумки с шубами целый квартал до магазина.

– Могу я вам помочь, мадам? – обратился ко мне мужчина средних лет с гладкой белой кожей лица и волосами цвета коричневого гуталина.

– Да. Насколько я поняла, вы покупаете поношенные меха.

– Именно так, мадам. Вы говорите об этих мехах? – осведомился он, указывая на сумки в моих руках. Я кивнула головой. – Очень хорошо. Давайте посмотрим.

Он указал мне на стоящую неподалеку вешалку, на которую я должна была повесить шубы. Сам же он извинился и сказал, что ему надо закончить дела с предыдущим клиентом, и что он вернется ко мне через короткий промежуток времени.

Я вытащила шубы, разгладила мех и повесила их на вешалку. Прощай, енот. Прощай, каракуль. Прощай – о, Боже! – норка. Прощай, прежняя жизнь.

– Благодарю вас за сотрудничество, мадам, – услышала я слова продавца, который обращался к клиентке, которая прошла мимо меня к выходу. Да что же это, черт побери, за «мадам»? Это же комиссионка, а не «Бергдорф Гудман» [19]19
  Сеть фешенебельных магазинов в США.


[Закрыть].

– Элисон? Это ты?

Я обернулась и лицом к лицу столкнулась с женщиной, которая только что закончила сдавать свои вещи и собиралась выйти из магазина. И надо же такому случиться, но это была Робин Грин, жена адвоката Сэнди! Я была застигнута с поличным! Теперь весь город узнает, что я бедна, что положение мое отчаянное, настолько отчаянное, что я вынуждена продавать свои меха! Я лишилась дара речи.

– Робин! – в конце концов, выдавила я.

– Ты покупаешь или продаешь? – спросила она.

Я не могла решить, какой ответ будет правильным.

– Продаю, – наконец сказала я.

– И я тоже. Ужасно, не правда ли?

– Робин, неужели и тебе пришлось продавать шубы? – Она кивнула в ответ. – Но я не понимаю. У вас с Адамом есть Бельведер, плюс шикарное ранчо в Вайоминге, еще лыжный домик в Аспене и дом на пляже в Бока Рейтон. Почему же такая, как ты, вынуждена продавать шубы?

– По той же причине, что и ты, дорогая. Наступили тяжелые времена. В результате падения фондовой биржи, этого настоящего стихийного бедствия, мы оказались в долгах, как в шелках. С деньгами стало туго. Мы выставили все наши дома на продажу и не можем теперь себе позволить оставить ни один из них. Банки того и гляди отберут у нас все.

Я была потрясена. Я думала, что во всем Лэйтоне только я испытываю финансовые затруднения.

– И что же вы с Адамом собираетесь делать? – спросила я Робин.

– Скорее всего, мы переберемся во Флориду. Ее называют «штат должников». Если поместить деньги во Флориду, то кредиторы не смогут до них добраться.

– Ого! А как вы об этом узнали?

– Я же замужем за адвокатом, не забывай. Он знает множество уловок, с помощью которых можно провести банки. Угадай, что мы сделаем в следующий уик-энд?

– Что? – спросила я.

– Поедем в Атлантик Сити. Адам сказал, что еще одним способом спрятать деньги является поездка в Атлантик Сити или в Вегас. Ты покупаешь кучу фишек, немного играешь, а оставшиеся привозишь домой и хранишь там. Ну, и как банки смогут отобрать твои деньги, если они все в игральных фишках?

– Да ты что? Это просто гениально, – сказала я. Да уж, гениально и незаконно. Я решила, что буду выбираться из всего этого дерьма по-своему: продам дом и сменю работу на более высокооплачиваемую.

– Мне так жаль, что у тебя неприятности, Элисон. Я слышала, что Сэнди вернулся к Сюзи, а ты пытаешься продать Маплбарк. Желаю удачи.

– Спасибо. Тебе тоже.

Удача. Именно этого-то мне и не хватало. Недели шли одна за другой, а дела становились все хуже и хуже. Во-первых, я больше не получала заданий из газеты. Количество страниц в издании сократилось и в первую очередь избавились от раздела «Искусство и культура» – моего раздела.

Затем мы с Сэнди подписали все бумаги и развод должен был произойти со дня на день. Я была одинока, и чувство паники не покидало меня. Я лишилась его поддержки, его общества. Я больше не слышала звука его шагов, когда он возвращался домой с работы. Вдобавок я продала почти все свои вещи: веджвудский фарфор [20]20
  Марка высокосортного английского фарфора.


[Закрыть], который мне подарила моя мама, большое бриллиантовое кольцо от моего первого мужа Роджера и еще большее бриллиантовое кольцо от Сэнди. Единственная вещь, с которой я решила не расставаться ни при каких обстоятельствах, это золотой медальон, который мой отец подарил мне в мой шестой день рождения. Это было все, что у меня осталось от него, и я поклялась не расставаться с этой вещью, несмотря на то, что лэйтонский банк продолжал присылать мне пугающие письма, в которых обещал отобрать дом, если я просрочу еще один месяц платежей по закладной. В минуту слабости я позвонила Сэнди, чтобы спросить у него совета, что же мне делать.

– Офис мистера Коффа. Говорит Мишель.

– Он на месте? – спросила я у Мишель, которая была новенькой.

– А вы…?

– Элисон.

– Элисон из…?

– Из прошлой жизни.

– Это название вашей компании?

– Нет, это не название моей компании. Я Элисон Кофф. Будущая бывшая жена Сэнди;

– А мистер Кофф знает, по какому вопросу вы звоните?

– Да. Хотя не совсем.

– Может быть, я могу вам чем-то помочь?

– Вы не хотите купить мой дом? – сказала я, чувствуя, что терпение мое на пределе.

– Извините?

– Вы бы не могли купить у меня дом?

– Не думаю, миссис Кофф. У меня уже есть квартира.

– Тогда вы ничем не можете мне помочь, – сказала я Мишель. – Пожалуйста, соедините меня с мистером Коффом.

– Я посмотрю, свободен ли он, – произнесла она и, переключив телефон в режим ожидания, заставила меня слушать запись песни «Feelings».

– Элисон? – наконец-то отозвался Сэнди.

– Банк скоро лишит меня права собственности на дом, – выпалила я, – Что мы будем делать?

– Я не знаю, что будешь делать ты, Элисон, я лично не собираюсь делать ничего.

– Это почему?

– Потому что я ничего не могу сделать. Я больше не могу платить по закладной. А ты можешь?

– Конечно, нет. Но не можем же мы просто так сидеть и смотреть, как они отбирают Маплбарк.

– А мы не сидим и не смотрим. Мы пытаемся продать дом, разве не так?

– Думаю, что так. – Дженет Клейборн еще не нашла покупателя, а это могло растянуться на несколько месяцев.

– Может быть, тебе следует подумать о том, чтобы подыскать настоящую работу?

– Какую, например?

– Ну, не знаю. Ты могла бы быть торговкой или кем-нибудь еще.

Торговкой. Он так и сказал. Не продавцом, не продавщицей, а торговкой. И за этим человеком я была замужем?

– Со мной будет все в порядке, – сказала я Сэнди. – Это больше не твоя забота.

– Запомни одну вещь, Аллергия. Жизнь собирается испытать тебя. Она хочет, чтобы, ты испытала страх… риска, риска, который сопутствует переменам, так сказать, переключению скоростей. Нужно распрямиться, поднять голову, набраться мужества, чтобы… – Щелк. Да, я бросила трубку. Или я рисковала сойти с ума.

Мы с Сэнди развелись четвертого ноября. О-о-о! Мы с Джулией отметили это гамбургерами и жареной картошкой в «Макгавине» – закусочной для персонала «Лэйтон Коммьюнити Таймс». Платила Джулия.

На следующий день я решила, что с хандрой пора кончать. От Сэнди я избавилась, пора было избавляться от особняка Маплбарк. Проблема состояла в том, что никто не хотел его покупать.

– Рынок такой вялый, – объяснила мне Дженет Клейборн, когда я поинтересовалась у нее, почему мой дом еще никто ни разу не смотрел, хотя он был выставлен на продажу аж в августе. А когда я спросила у нее, почему она не присылает фотографа, чтобы сделать фотографии для цветной брошюры, то получила следующий ответ:

– Я жду, когда начнут цвести деревья.

– Но это же произойдет только весной, – возразила я.

– Да, но положитесь на меня, дорогая. Я знаю свое дело, – сказала она.

Мне бы хотелось положиться на Дженет в вопросе продажи моего дома, но, похоже, у нее совершенно не было на это времени. Неделю спустя она позвонила мне и сказала, что, в конце концов, нашла покупателей, но слишком занята для того, чтобы самой привезти эту пару.

– У меня важный сеанс у массажиста. Настоящий вопрос жизни и смерти. Я не могу его отменить, – сказала она и поинтересовалась, не могу ли я сама показать особняк Маплбарк мистеру и миссис Финк из Манхеттена.

– Без проблем, – ответила я. Теперь-то я начала понимать, почему рынок недвижимости так увял.

Осмотр дома был назначен на полчетвертого следующего дня. Шел снег, и я волновалась, что Финки не приедут. Но они прибыли вовремя на своем красном «рэнж ровере», который, как они объяснили позже, был их «загородной машиной».

– Привет. Заходите, – сердечно пригласила я их внутрь, распахивая двери перед людьми, которые, возможно, купят мой дом и спасут мои финансы. Но при этом я окажусь в положении тридцатидевятилетней женщины с неопределенным будущим, которая дважды была замужем и скорее станет жертвой террориста, чем еще раз найдет себе мужа.

– Здорово. Я Айра Финк, – сказал мужчина, протягивая мне руку. Ему было что-то около сорока лет. Он был невысокого роста, довольно толст и одет в такие обтягивающие джинсы, что его живот едва не подпирал уши, которые, между прочим, были оба проколоты.

– А я Сюзен Франклин-Финк, – произнесла Женщина, которая была примерно такого же возраста и размера, как и ее муж.

– Добро пожаловать в особняк Маплбарк, – обратилась я к этой парочке, что стояла в прихожей моего дома. Следующие двадцать пять минут я, как могла, изображала из себя брокера по торговле недвижимостью. Я водила Франклин-Финков из комнаты в комнату, обращая их внимание на такие детали, как лепные потолки, кондиционеры, Комнаты для стирки и хозяйственных нужд, жилые комнаты, библиотеку, столовую, кухню, комнату дворецкого, винный погреб, бильярдную, комнату для занятий музыкой, солярий, телехолл, гимнастический зал и мой офис. Потом я вывела их наружу и показала бассейн, теннисный корт, домик для гостей, беседку для вечеринок, дом для прислуги и гараж на три машины. Когда мы вернулись в дом, я поинтересовалась, есть ли у них вопросы.

– У вас нет семейной комнаты, – сказал мистер Финк, причем вид у него при этом был совершенно идиотский.

– Нет семейной комнаты? – удивилась в свою очередь я. – А у вас большая семья?

– В настоящий момент нас только двое, но мы собираемся заводить детей, – ответила миссис Франклин-Финк. Затем она поведала мне, что мистер Финк живет отдельно от своих пятерых детей от прошлых браков и с нетерпением ждет, когда снова станет «настоящим отцом».

– А что в вашем понятии представляет собой семейная комната? – спросила я, стараясь быть такой же терпеливой, какой, по моему мнению, была бы Дженет Клейборн, если бы показывала мой дом, а не пошла бы на массаж.

– Ну, вы понимаете – «семейная комната», – сказал мистер Финк, не веря моей непросвещенности в этом вопросе. – Это большая комната по соседству с кухней, в которой есть камин и где вся семья может смотреть телевизор вместе.

– Ну конечно, ведь у вас нет детей, – произнесла миссис Франклин-Финк с укоризной. – Люди, у которых есть дети, обязательно имеют семейную комнату.

– А почему бы вам не переделать одну из комнат в семейную? – спросила я как можно более вежливо при сложившихся обстоятельствах.

– Миссис Кофф, – ответил мистер Финк, – за тс деньги, что вы просите за этот дом, не думаю, что нам хотелось бы «переделывать» какую-либо комнату.

В этот момент зазвонил телефон.

– Извините меня, – сказала я и направилась в кухню снять трубку. Это была моя мама. – Мам, я сейчас не могу говорить. Кто-то у дверей. Это был первый раз, когда я произнесла эту фразу и не соврала. Я поспешила назад, но Франклин-Финки уже уехали, даже не сказав что-то вроде: «Спасибо, что потратили столько времени и показали нам ваш милый дом». Тоже мне, милый дом. В нем даже нет семейной комнаты.

На следующий день Дженет Клейборн позвонила снова и сказала, что у нее есть еще одна пара потенциальных покупателей. Она выразила надежду, что и на этот раз я не откажусь сама показать им дом. Кажется, у Дженет был урок верховой езды, который она не могла перенести. Она сказала, что у нее хромал легкий галоп.

Но вот что действительно захромало через несколько часов после того, как ушли «покупатели», так это мое настроение. Похоже, их больше интересовало прибирать вещи к рукам, нежели покупать. Пока я водила женщину по второму этажу, ее супруг, сославшись на то, что ему надо спуститься к машине и сделать телефонный звонок, спер все мое серебро! Подумать только, я потратила сорок пять минут на то, чтобы показывать свой дом жуликам!

– Пожалуйста, найдите мне настоящих покупателей, – кричала я в трубку Дженет Клейборн день или два спустя, после того, как утрясла все дела с полицией и страховой компанией. – Мне плевать, что сейчас зима! Мне плевать, что деревья не в цвету! Пришлите мне фотографа!

– Не стоит так расстраиваться, дорогая, – успокаивала меня Дженет. – Если вы хотите фотографа, вы его получите. Это же ваш дом, в конце концов.

Мой дом. Мой прекрасный дом. Мой дом, ставший воплощением пресыщенности моей жизни. Джулия была права. Зачем нам с Сэнди был нужен дом площадью в семь тысяч двести квадратных футов? Чтобы никогда не стукаться лбами? Чтобы произвести впечатление на друзей? Каких друзей? Где они теперь все? Что случилось со всеми этими людьми, которые были счастливы прийти к нам на воскресный бал или вечеринку в честь присуждения «Оскара»? Которые были не менее счастливы пригласить нас на праздник, устраиваемый в честь выборов? Где все эти супружеские парочки, которые обедали вместе с нами, путешествовали вместе с нами, плакались насчет растущих налогов, цен на бензин и исчезновение как класса хорошей домашней прислуги? Пропали, все пропали. В ту же секунду, когда Сэнди облажался на фондовой бирже, они вдруг сделались очень «занятыми». Все перестали звонить нам, а мы – им. А когда мы с Сэнди разошлись, то все вдобавок еще и ослепли – я махала им рукой на улице, а они делали вид, что не замечают меня. Когда же мы вот-вот должны были лишиться дома, то у них просто отшибло память. Когда упоминалось мое имя, они говорили: «Элисон? А кто это?»

Пришли же скорее фотографа, Дженет, детка, и продай к чертовой матери этот дом. Я хочу покинуть «Титаник» до того, как он пойдет ко дну.