Текст книги "Ча-ча-ча"
Автор книги: Джейн Хеллер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)
Глава 17
После того как я столько времени провела на сорокафутовой лодке, Маплбарк показался мне огромнее, чем обычно. Я вошла в дом и включила свет.
– Эй? – крикнула я, обращаясь к пустой прихожей и пустым комнатам. – Кто-нибудь дома?
Я отнесла сумки наверх и кинула их на кровать в спальне. После этого я включила телевизор на полную громкость. Мне требовался шум. Я еще никогда не чувствовала себя такой одинокой.
Я распаковала сумку с моими вещами и улеглась на кровать. Я лежала с закрытыми глазами, погрузившись в звуки, издаваемые телевизором. Я была слишком измотанной, чтобы заснуть.
Я думала о Кулли. Я пыталась представить, где он сейчас находится, что делает, думает ли обо мне. Потом я подумала о том, как сильно я завишу от него, как высоко ценю его взгляды, как я его уважаю. Я полностью доверяла ему. Смогу ли я и впредь испытывать к нему такое же доверие? Я доверяла своему первому мужу, но он оставил меня. Я доверяла Сэнди, но он тоже оставил меня. Я доверяла и Кулли, но он солгал мне. Если он мог лгать насчет Мелани, то где гарантия, что он не лгал в отношении других, более важных вещей? Например, о том, что он любит меня. Он может говорить, что любит, а потом оставит, как это уже сделали другие.
Я верила, что он не убивал Мелани, но могла ли я верить в историю о Пэдди и Аннетт? Был только один способ проверить – прочитать книгу Мелани. «Ответ ты найдешь на этих страницах», сказал Кулли.
Я встала с кровати, открыла сумку и достала те страницы, которые Кулли спрятал от меня. Я вернулась на кровать, подложила под спину пару подушек и начала читать. Вскоре я дошла до главы под названием «Элистер/Аннетт/Пэдди» – любовный треугольник, обернувшийся трагедией». Там все было описано именно так, как об этом рассказывал Кулли. Печальная сага, изложенная в цветистой прозе. При мысли о том, как на эту книгу отреагирует Элистер, я содрогнулась. Потом я подумала, а как Бетани отнесется к обвинениям Мелани в отношении папы Даунза. Уверена, что ей это не понравится. Может быть, они оба так рассердились при мысли о возможных последствиях этой книги, что убили Мелани?
Я подумала, что могла бы позвонить Кулли и сказать, что я верю ему. Глупо, что я уехала со шхуны. Я могла бы прочитать все это на борту «Марлоу», возле Кулли. Мне следовало остаться. Нужно больше доверять человеку, которого любишь. Дура, ругала я себя. Дура, полная дура.
Я отложила рукопись и взяла телефонный аппарат, чтобы позвонить Кулли. Посмотрев на часы, я обнаружила, что уже половина одиннадцатого. Я набрала номер и стала ждать ответа.
– Привет, говорит Кулли Харрингтон, – ответил автоответчик.
– Кулли, это я, – проговорила я после сигнала. Я чувствовала, что горло мое сжимается. – Я прочитала рукопись. Как ты думаешь, мы могли бы поговорить? – Я замолчала. – Пожалуйста, позвони мне. В любое время. Я скучаю по тебе.
Тяжело вздохнув, я повесила трубку. Прошу тебя, позвони мне, молила я. Прошу тебя, дай мне еще один шанс. Я люблю тебя.
Я спустилась на кухню, приготовила себе кофе и снова вернулась в спальню. Залезла на кровать и принялась рассматривать рукопись. В спрятанной Кулли главе оставалось еще страниц двадцать, которые я не читала. Но на сегодня достаточно чтения. Я собралась было убрать эти страницы в один из журналов, лежащих на ночном столике, когда мое внимание привлекло название следующей главы в разделе о личной жизни сенатора Даунза. Глава называлась «Еврейская принцесса Элистера – женщина, на которой он не смог жениться». Меня заинтриговало это название, причем заинтриговало настолько, что я начала читать. Мелани нельзя было отказать в способности держать читателя на крючке.
Глава начиналась с рассказа о том, что, когда Эл Дауни работал учителем танцев в студии Артура Мюррея в Куинс, у него была девушка, которая занималась в той же студии. Мелани писала, что Эл обещал жениться на этой девушке, которая была еврейкой, но у него не было денег, чтобы содержать семью. Когда перед Элом открылась перспектива стать актером Голливуда, он пообещал этой девушке, что поедет в Калифорнию, станет знаменитым и вызовет ее к себе. Он действительно уехал в Калифорнию, стал знаменитым, но так и не вызвал к себе девушку. Вместо этого он разорвал с ней всякие отношения. По мнению Мелани, тому было несколько причин. Во-первых, Эл считал, что жена-еврейка станет большой обузой. Во-вторых, новая звезда Элистер Даунз обнаружил, что ему доступны чуть ли не все красивые женщины. И в-третьих, он женился на прекрасной Аннетт Даулинг. Бедная девушка из Куинс оказалась у разбитого корыта и вскоре вышла замуж за одного бизнесмена с Манхеттена. Но сердце ее все еще принадлежало Элистеру, поэтому, когда она узнала, что тот собирается поселиться со своей молодой женой в Лэйтоне, штат Коннектикут, она уговорила своего мужа тоже купить там дом. И Элистер вновь возобновил их роман, который оставался тайной для всех. Думая, что теперь Элистер сможет на ней жениться, она стала ждать его развода с Аннетт. Но этого не произошло. Элистер занялся политикой, и о разводе не могло быть и речи. Элистер бросил ее во второй раз. И вот, спустя много лет, Элистер и эта женщина продолжали жить в Лэйтоне, но так и не сблизились.
О, Мелани, ты опять сделала это, вздохнула я. Вытащила на свет еще один печальный эпизод из саги об Элистере Даунзе. Бедная, восторженная женщина, думала я о брошенной возлюбленной Элистера из Куинс. Она достойна сожаления. Судя по описанию Мелани, она напоминала одну из тех жалких, бесконечно страдающих героинь из мыльных опер, которыми увлекалась моя мама. Они годами терпеливо сносили плохое отношение к ним одного и того же подонка. Интересно, подумала я, а кто она такая? Является ли она членом того же клуба, что и моя мама? И как эта женщина могла полюбить Элистера? Он же законченный негодяй.
Мои размышления прервал телефонный звонок. Эти звуки заставили меня подпрыгнуть.
– Кулли?
– Откуда ты узнала, что это я? – спросил он заплетающимся языком. Я догадалась, что это было результатом слишком большого количества порций рома с тоником.
– Я очень надеялась, что это ты. Кулли, я прочитала рукопись и хочу, чтобы ты знал, что я…
– Это хозяйка усадьбы Маплбарк? – промычал он. Я едва понимала, что он говорил.
– Кулли, послушай меня. Я хочу сказать, что мне очень жаль…
– Это ваш дом украшен башенками?
– Нет. Кулли, пожалуйста, позволь мне…
– А. Тогда, должно быть, это тот самый дом с внутренним бассейном и кортом для игры в сквош.
– Нет. Прошу тебя, перестань…
– Понял. Понял. Это дом с собственным кинотеатром.
– Давай поговорим, когда ты будешь себя чувствовать немного лучше, – мягко сказала я.
– Я себя прекрасно чувствую. Просто великолепно. А ты?
– Прекрасно. Очень хорошо. Но я волнуюсь о тебе.
– Сонни?
– Да.
– Я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя. Именно поэтому я тебе звонила.
– Тогда почему мы сегодня не вместе? Почему я здесь, а ты там?
– Потому, что я слишком быстро поверила в самое худшее, – призналась я.
– А ты бы не так быстро поверила в это, если бы у меня было много денег и я был из такой же семьи, что и ты?
– Конечно, нет. – Ну, может быть, нет. Неужели я больше бы доверяла Кулли, если бы его родители принадлежали тому же клубу, что и моя мать? Поверила бы я в то, что он негодяй, будь он представителем «общества», богатым врачом, адвокатом, владельцем магазина, кем-то, кого ценит моя мать? Я ненавидела себя за эти мысли.
– Ты думаешь, мы с тобой справимся с этим? – спросил он, едва выговаривая слова.
– Да, я верю в это. Но для начала тебе надо немного поспать. И мне тоже.
– Ты не хочешь, чтобы я приехал к тебе прямо сейчас?
– Я не хочу, чтобы ты в таком состоянии садился за руль. Помнишь, ведь я люблю тебя?
– Да-а. Я помню. Так хорошо, Сонни, что ты меня любишь… – Его голос стал совсем неслышным.
– Увидимся завтра, ладно?
– В твоей койке или в моей?
– В моей. Мне нужно остаться у себя и заняться кое-какими делами. Например, счетами от электрической компании штата Коннектикут, от газовой компании и еще телефонной. Они грозятся отключить меня, если я им не заплачу.
– И как ты это сделаешь? Ты же на мели.
– Я собираюсь поступить как Скарлет О'Хара – я подумаю об этом завтра. И, кстати, о завтрашнем дне. Ты приедешь ко мне после работы?
– Обязательно. У тебя дом с башенками?
– О, замолкни и иди спать! – рассмеялась я.
– Сонни, спокойной ночи. Спи крепко.
– Это напоминает мне рекламный лозунг компании моего отца «Спите спокойно. Спите крепко».
– Вот-вот. Я бы хотел познакомиться с твоим отцом. Я бы сказал ему, как я люблю его дочь.
– Ты – прелесть. Я знаю, ты бы ему понравился. – Моя мать – это совсем другое дело.
– А ты бы могла принять меня в свою жизнь? Невзирая на то, что я всего лишь сын инструктора по вождению лодок?
– Ты не только сын инструктора. Ты еще много кто. Ты замечательный. А теперь пожелай мне спокойной ночи и повесь трубку.
– Спокойной ночи мне, вешаю трубку.
– Я серьезно. Иди спать. Увидимся завтра.
– Да, Сонни.
* * *
Весь следующий день я провела, пытаясь успокоить своих кредиторов, которые были не в восторге от тех сумм, которые я им задолжала. Я пообещала им деньги после того, как устрою распродажу мебели, одежды и оставшихся драгоценностей. Эта идея им, похоже, понравилась.
После этого я позвонила женщине, которая занималась распродажами в моем районе.
– Алло? – обратилась я. – Это «Секонд Хэнд Розы»?
– Да. Чем могу помочь?
– Я бы хотела продать свои вещи на одной из ваших распродаж. Как скоро вы могли бы это устроить?
– Это займет около двух месяцев. – Мои кредиторы ни за что не станут ждать так долго! – Похоже, что сейчас весь Лэйтон устраивает распродажи. Я еще никогда не была так занята.
– А вы не могли бы заняться еще одним делом? Я хочу продать все имущество моего дома на Вудлэнд Вей. – Я подумала, что смогу заставить ее изменить сроки распродажи, если пообещаю большие комиссионные.
– А, Вудлэнд Вей. Неплохой адрес. – Мои слова явно произвели на нее впечатление. Стратегия сработала. – Так получилось, что у меня еще три клиента на Вудлэнд Вей. Я устраиваю им распродажу в конце этой недели.
– Правда? Я не знала, что кто-то из моих соседей переезжает.
– Какой переезд? Они просто того гляди обанкротятся, и им нужны наличные. Вы же понимаете, это все следствие экономического спада. Ужасно для экономики. Замечательно для меня.
Приятно было услышать, что кто-то умудряется разбогатеть во время экономического спада.
– Так что, нет никакой возможности устроить распродажу немедленно? – сделала я еще одну попытку.
– Абсолютно никакой. Перед вами целая очередь. Я же говорила, что страшно занята.
Но я не хотела сдаваться.
– А можно устроить распродажу немедленно, если мы заключим с вами сделку?
– Какую сделку?
– Я дам вам тридцать процентов прибыли от распродажи вместо обычных двадцати.
Она немного помолчала.
– Сорок процентов.
– Тридцать пять.
– Я все сделаю на следующей неделе.
– Договорились.
Кулли приехал ко мне в шесть часов вечера. Я бросилась в его объятья и повисла у него на шее.
– О-о-о-о! Я тоже рад тебя видеть, – рассмеялся он, когда я едва не сбила его с ног.
Мы не виделись всего день, но у меня было ощущение, что разлука длилась несколько месяцев.
– Ты такой красивый, – мурлыкала я, гладя его бороду. На нем были джинсы и золотистого цвета свитер, который очень Шел к его русым волосам.
– Нам следует, почаще разлучаться, – улыбнулся он. – Это здорово помогает. – Но потом он нахмурился. – Хотя, с другой стороны, нам вообще нельзя расставаться. Это плохо отражается на моей печени.
– Ты что, перебрал? – спросила я.
– Ну, скажем так, когда сегодня я посмотрел в объектив, собравшись фотографировать внешний вид дома, то увидел два дома вместо одного. И вообще, я сегодня все делал несколько медленнее, чем следовало. Я приехал к тебе, как только выполнил последний заказ.
– Я рада, что ты так поступил. Давай поднимемся наверх и устроим повторное знакомство, – предложила я.
– Прекрасно. Да, но сначала я хотел бы тебе кое-что дать, – сказал Кулли и вручил мне красивый пакет, в котором находилось что-то, похожее на журнал.
– Еще один подарок? Ты меня балуешь.
– Это не совсем подарок, Сонни. Давай пройдем в кухню и присядем.
Я пошла за ним в кухню, и мы сели за кухонный стол.
– Что там? – спросила я, тряся сверток, как это делают дети с рождественскими подарками.
– В свете наших новых отношений, основанных на полном взаимном доверии, я хочу вручить тебе вот это. Это часть недостающих страниц из рукописи Мелани. Вчера ты не заметила их, потому что они выпали из пачки на пол. Я завернул их в ту же подарочную бумагу, что и тот дневник, который подарил тебе. Я хотел, чтобы они стали подарком. Понимаешь, это символический жест. Я не хочу, чтобы ты думала, что я от тебя что-то скрываю.
– Я же сказала тебе вчера вечером. Я была не права, когда сомневалась в тебе. Теперь давай посмотрим, кого еще Мелани решила окунуть в грязь.
Я развернула бумагу и обнаружила небольшую пачку листов с фотокопиями снимков.
– Скорее всего, эти фотографии должны были быть использованы в книге, – пояснил Кулли. – Мелани сделала с них копии, чтобы послать издателю.
– Давай посмотрим, – произнесла я с некоторым озорством в голосе. На каждом листе была черно-белая копия фотографии размером 8х11 с подписью, сделанной на машинке. – Возьми ты часть, а я возьму другую.
– Не надо. Я их уже видел, – сказал Кулли. – Я хотел проверить, не стащила ли Мелани фотографии моего отца из клуба, чтобы использовать в книге.
– Ну, и? – спросила я.
– Нет. Я не нашел их. По крайней мере, среди этих фотографий.
Я начала просматривать снимки. В них не соблюдалась хронология. Они просто отражали отдельные моменты жизни Элистера Даунза. На одной он стоял рядом со своим приятелем из мафии, Фрэнки Фуккато, перед входом в ресторан на Беверли Хиллз. Был снимок, где он сидел с Аннетт в ее новой машине, изображение молодого Эла Дауни в начальной школе в Куинс, он же на матче по бейсболу на старом стадионе Поло.
– Эй, посмотри-ка сюда, – сказал Кулли, протягивая мне одну из фотографий. – Это снимок тех времен, когда Эл Дауни работал в студии у Артура Мюррея. Похоже, что это где-то сороковые годы, и он танцует с какой-то женщиной.
– Дай-ка мне, – пробормотала я, выхватывая снимок из рук Кулли. Сначала я взглянула на заголовок, который гласил: Эл Дауни и его девушка – победители в конкурсе по свингу в студии танцев Форест Хиллз. Потом я всмотрелась в эту старую фотографию. От увиденного у меня перехватило дыхание: на черно-белой фотографии красивый молодой человек обнимал привлекательную блондинку. Молодой человек был точно Элистером. Блондинка была поразительно похожа на мою мать.
– Кулли? – нервно произнесла я. – Ты говорил, что приехал сюда прямо с работы. Это значит, что вся твоя аппаратура при тебе?
– Конечно. Она в машине.
– У тебя есть такая штука, которая увеличивает изображение?
– Ты имеешь в виду лупу? Да, есть.
– Ты не мог бы принести ее? Пожалуйста.
– Прямо сейчас?
– Прямо сейчас, если ты не против. – Кулли вскочил со стула, сходил к «джипу» и вернулся еще до того, как я поняла, что он ушел. Фотография в моих руках настолько загипнотизировала меня, что я едва отдавала себе отчет в том, что происходит вокруг.
– Знаешь, как ею пользоваться? – спросил он.
– Да. Надо просто положить ее на фотографию и смотреть сквозь нее. Правильно?
– Правильно.
Я положила лупу на лицо женщины на фотографии и склонилась над увеличенным изображением. Не было сомнений, что это очень молодая Дорис Ваксман. Она выглядела точно так же, как на старых фотографиях из нашего семейного альбома. Одежда, волосы, макияж – все соответствовало сороковым годам. Единственным отличием было то, что она улыбалась. Я ни разу не видела, чтобы моя мама улыбалась так, как этому молодому парню на фотографии – ни мне, ни моему отцу, никому. Это выражение чистого, почти детского обожания принадлежало только Элистеру Даунзу. От всего этого холодок пробежал у меня по спине.
– Эй, в чем дело, крошка? Ты как будто увидела привидение. – Кулли обнял меня так, как Элистер обнимал на фотографии мою мать.
– Кулли, я увидела не привидение. Я увидела мою мать.
– О чем это ты?
– Женщина на фотографии, та, которую в заголовке назвали девушкой Дауни, моя мать. – Во рту у меня пересохло, слова застревали в горле.
– Твоя мать? Думаю, у тебя то, что называют комплексом родителей, – промямлил Кулли. – Сонни, твоя мать мерещится тебе повсюду. Помнишь, тебе показалось, что она сидела за рулем того «кадиллака», который выезжал от Элистера и чуть в нас не врезался?
– Именно она и была тем водителем. Я спрашивала ее об этом, и она призналась мне.
– Да ты что! И как она объяснила свое появление в «Вечности»? Ты же говорила, что она никогда раньше не встречалась с Элистером.
– Именно так я и думала. Очевидно, это было не так. – Я взглянула на фотографию на столе и содрогнулась. – Она сказала, что отправилась к нему, чтобы просить его взять меня обратно на работу в газету.
– Может быть, она говорила правду.
– Кулли, посмотри на фотографию. Подпись гласит, что это девушка Элистера. Его девушка. Это так странно, что я не знаю, что и думать.
Меня охватила непроизвольная дрожь. Кулли пошел в гардеробную, принес жакет и накинул его мне на плечи.
– Послушай, может быть, между Элистером и твоей матерью и было что-то в молодости, – сказал он. – И что из этого? Это же не значит, что они были любовниками все эти…
Кулли замолчал и посмотрел на меня. В его взгляде сквозила смесь ужаса и сочувствия. Он прочитал окончание рукописи и знал то, что знала я. Мы оба читали главу под названием «Еврейская принцесса Элистера – женщина, на которой он не смог жениться». Неожиданно мы оба почувствовали, какая угроза исходила от этой главы и от тех фотографий, которые лежали перед нами.
– О, Господи! – закричала я, ухватившись за стол, как будто это могло мне помочь. – Моя мать и есть та женщина, о которой писала Мелани. Но как? Как она могла любить Элистера все эти годы? Она же любила моего отца. Они были невероятно счастливы. По крайней мере, она так говорила мне. Она никогда не стала бы заводить шашни за его спиной. Никогда! Тем более с Элистером! Этого не может быть, просто не может быть!
Кулли пытался успокоить меня, но я не обращала на него внимания.
– Все эти годы, – кричала я, – все эти годы она поучала меня и читала мне нотации. Все эти годы она рассказывала о том, что ее брак был таким совершенным, что мне даже не дано понять этого. Проклятая лицемерка! Всю свою жизнь моя мать провела, гоняясь за человеком, который ни в грош ее не ставил. И если то, что написала Мелани, правда, тогда брак моей матери был ничем иным, как обманом!
– Есть одно «если», – напомнил мне Кулли. – Мелани могла исказить правду в угоду сенсации.
– О твоем отце и Аннетт она рассказала правду, ведь так? Ты сам говорил, что она ни на йоту не исказила эту историю.
– Да, но я не знаю, насколько ты…
– Насколько что? В силах узнать подобную тайну моей собственной матери и не сойти с ума?
Неожиданно я подумала о том, что могу добавить к списку подозреваемых в убийстве имя моей матери. Она же оказалась прелюбодейкой. Могла оказаться и убийцей. Может быть, именно она не могла остаться равнодушной к тому, что Мелани написала эту книгу. Может быть, она наняла кого-то, кто стукнул писательницу по голове.
Эта мысль показалась мне настолько отвратительной, что я не могла поднять глаза и посмотреть на Кулли. Что он теперь подумает обо мне? А он еще волновался по поводу того, что не соответствует уровню моей семьи. Смех, да и только!
Быстро! Пошутить! Нужна шутка! Элисон, не дай этой боли захлестнуть тебя. Расскажи Кулли шутку о Дорис Ваксман, его возможной теще. Ведь в твоем репертуаре должна быть шутка о теще? Быстро! Шутку!
– Кулли, – сказала я, – ты знаешь, что такое смешанные чувства?
Он беспомощно посмотрел на меня, словно хотел облегчить мои страдания, но не знал, как.
– Это те чувства, которые возникают у зятя, когда он видит свою тещу за рулем его нового «порше», падающего с высокой скалы. Дошло? – Я залилась истерическим безостановочным смехом. Бедняга Кулли не знал, что ему делать, как помочь мне.
– Давай пойдем наверх, – предложил он. – Может быть, если ты немного полежишь…
– Полежу? Полежу? – воскликнула я, вставая из-за стола и направляясь к черному входу. – Я собираюсь отправиться к моей дорогой мамочке и услышать всю эту историю из ее блудливого рта.
– Одна ты не поедешь. Я поеду с тобой.
– Ты уверен? Это будет не очень приятно.
– Кому сейчас нужны удовольствия?
– Кое-кому нужны. Некоторые люди только и думают, чтобы все было приятным и аккуратным. Возьми, например, Сэнди. Как только дело становится щекотливым, он убегает в кусты.
– Я говорил тебе вчера. Я – не Сэнди. Я буду с тобой, неважно, будет ли это приятным делом или нет.
– Я тебя не заслуживаю. – Глаза мои заволокло слезами.
– Ты не заслуживаешь того, чтобы тебе лгали, – ответил Кулли. Потом он взял меня за руку и направился к выходу. – Давай-ка нанесем визит твоей матушке. Мой «джип» ждет.
