Текст книги "Ча-ча-ча"
Автор книги: Джейн Хеллер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)
Я ткнула его локтем под ребра.
– Мы вроде покончили с этим, не так ли?
– Ага. И у нас впереди еще много чего будет.
«Марлоу» рассекал воды пролива Лонг Айленд, ветер наполнял паруса, и Меня охватило потрясающее чувство спокойствия. Но вот лодка начала наклонятся на один бок. Это напугало меня.
– Мы перевернемся, – закричала я, хватая Кулли за рукав.
– Это называется крен, – пояснил он. – Ветер толкает паруса и кажется, что лодка перевернется. Но этого не произойдет, уверяю тебя.
– Откуда ты знаешь? Ощущение такое, что мы все-таки перевернемся.
– Десять тысяч фунтов свинца под килем будут держать нас прямо. Поверь мне.
– Верю. Верю.
По правде говоря, я действительно поверила. Я верила Кулли так, как не верила ни одному мужчине в жизни. Осознание этого факта вызвало у меня одновременно радость и удивление.
Мы шли вдоль побережья Коннектикута под звуки песен Джимми Баффета, Джеймса Тейлора и братьев Эверли, раздававшихся из каюты. В час дня мы перекусили в каюте, отметив наше первое совместное плавание холодным пивом.
– Жизнь не может быть лучше, чем сейчас, – сказал Кулли.
– Мне не хочется возвращаться, – сказала я. – На лодке я чувствую себя такой… такой…
– Такой свободной? – подсказал Кулли.
– Да, и еще такой сильной. Мне сейчас кажется, что я могу справиться с любыми трудностями.
Кулли согласно кивнул.
– Иди сюда, – сказал он, призывая меня в свои объятья.
Я позволила ему обнять меня. Мы простояли так несколько секунд. Это так хорошо, так приятно, думала я.
– Кулли, – с чувством произнесла я. – Я… я…
– Я тоже, – прошептал он.
Что мы боялись выразить вслух? Может быть, любовь? Или просто радость от плавания, новизну в наших отношениях? Я знала, что время даст ответ на этот вопрос. Время даст ответ на многие мои вопросы.
– Ого, – воскликнула я, наваливаясь на Кулли во время очередного крена. – Я тебе, конечно, верю, но ты действительно считаешь, что лодка не перевернется?
– Действительно, – рассмеялся он.
– А где мы все-таки находимся? – спросила я. Прикрыв глаза от солнца, я всматривалась в горизонт.
– На полпути между Коннектикутом и Лонг Айлендом.
– Откуда ты знаешь? Я ничего не вижу.
– Если ты спустишься в каюту, то в навигационной рубке найдешь карту, которая все тебе объяснит. Принеси ее сюда, и я тебе покажу.
– Там полно карт. Какую из них принести?
– Ту, на которой написано «Западная часть пролива Лонг Айленд».
Я спустилась по трапу в каюту и начала искать в навигационной рубке нужную карту.
– Не могу найти ее, – крикнула я ему.
– Она где-то там. Подними крышку стола и поищи. Там беспорядок, но ты разберешься.
Я снова прошла в рубку и подняла крышку стола, как велел мне Кулли. Он был прав – там действительно царил беспорядок. Карты и бумаги лежали вперемешку.
Роясь в столе, я наткнулась на небольшую пачку бумаг, стянутую резинкой. Думая, что в этой пачке может находиться карта, я вытащила ее наружу. Но к своему ужасу я обнаружила вовсе не карту, а недостающие страницы рукописи Мелани!
Какого черта они делали в столе Кулли? – спрашивала я себя. – Чем это его так заинтересовала книга Мелани об Элистере? И почему он прятал в столе третью часть книги? Почему он украл из моей сумки именно эту часть?
От этих вопросов голова у меня пошла кругом. Лодка накренилась, и я упала, едва не стукнувшись головой о дверцу чулана. Спокойно, Элисон, детка, сказала я себе. Не делай поспешных выводов. Всему этому должно быть разумное объяснение. Ты любишь Кулли. Ты доверяешь ему. Он не станет тебе лгать. Не причинит тебе вреда. Так зачем же ему эта часть рукописи, той рукописи, которая, несомненно, уничтожит репутацию Элистера Даунза?
Может, Кулли планировал передать рукопись средствам массовой информации, чтобы навредить Элистеру? Неужели он так ненавидел этого человека? Или он хотел спрятать что-то от меня? Что-то, что он не хотел, чтобы я прочитала? Но что?
Я села на койку и попыталась успокоиться. Мне вспоминались все месяцы, что я знала Кулли. Мне припомнилось, как он пришел фотографировать мой дом… как мы встретились у Макгавина, когда я была с Джулией, а он с Хэдли Киттредж, дочерью начальника дока… как я встретила его в форме горничной в доме Мелани… мой первый ужин с ним на «Марлоу», когда он выразил заинтересованность Элистером и забросал меня вопросами о книге Мелани… как он отвез меня домой в ночь убийства Мелани и не оставил меня ночевать на лодке. И так вплоть до того вечера, когда он предложил мне переехать к нему на «Марлоу», чтобы спастись от газетчиков.
Что-то в отношении Кулли ко мне не сходилось. Он был явно настроен против меня во время нашей первой встречи. Потом, узнав, что я работаю у Мелани, он пригласил меня на ужин на борту его лодки. Затем стал являться в Маплбарк с подарками и приглашениями на свидания. А потом предложил мне переехать к нему. Зачем, спрашивала я себя. Откуда такой неожиданный интерес?
И зачем в действительности Кулли пришел к Мелани в тот день, когда я открыла ему дверь в форме горничной? Он сказал тогда, что пришел фотографировать дом для брошюры. Но где было его оборудование? Он пришел с пустыми руками. И почему охранник не позвонил и не предупредил, что едет Кулли? В бухту Голубой Рыбы не пропускали никого без пропуска или предварительного телефонного звонка. Кроме того, Мелани даже не упоминала ни о каких съемках. Если бы она ждала фотографа, то заставила бы меня вылизать весь дом. Так что же Кулли делал в этом доме на самом деле? Знал ли он Мелани? Были ли они друзьями?
Ладно, Элисон. Возьми себя в руки. Твое воображение, как всегда, разыгралось. Отлично, но что же он все-таки делал в ее доме?
Может, он пришел украсть рукопись? Ту самую рукопись, которую украл у меня? Вернулся ли он в дом Мелани в ночь убийства, чтобы еще раз попытаться украсть эту рукопись? А может, это он и есть убийца?
Когда я поняла, что у него нет алиби на ночь убийства, у меня перехватило дух. Он сказал, что после того, как привез меня в Маплбарк в одиннадцать часов, вернулся на лодку и лег спать. Но правда ли это? Или он поехал в бухту Голубой Рыбы, проник в кабинет Мелани, чтобы украсть рукопись, застал там саму Мелани и стукнул ее по голове и убил? Но чем? И почему? Что могло заставить его столь сильно хотеть владеть рукописью, что он решился ради этого на убийство? Он мог уничтожить таким образом Элистера – человека, уничтожившего его отца. Так, может, он поэтому пригласил меня пожить у него? Потому, что знал, что рукопись у меня?
Мысли мои путались. Единственное, что я знала наверняка, так это то, что мне хотелось поскорее убраться с лодки, вернуться в Маплбарк и все обдумать. Но я не могла отправиться никуда – я находилась посреди пролива Лонг Айленд.
Схватив страницы рукописи, я поднялась по лестнице в кубрик. Кулли стоял у штурвала и насвистывал в такт песни братьев Эверли «Прощай, прощай любовь». Я молила, чтобы слова песни не оказались пророческими.
Глава 16
– Нашла карту? – радостно спросил Кулли, когда заметил, что я вернулась.
– Нет, – спокойно ответила я. – Но я нашла вот это. – Я поднесла страницы рукописи к самому его лицу, чтобы он мог ясно увидеть их. Концы страниц зашелестели на ветру.
– Значит, ты нашла, – констатировал Кулли свершившийся факт.
– Я хочу знать, зачем ты украл рукопись.
– Я украл рукопись? Это же ты украла ее.
– Да, но ты украл ее у меня, и я хочу знать, зачем ты это сделал. Что ты искал? Почему ты украл именно эти страницы, а не всю книгу?
– Веришь ли, они самые интересные в книге.
– Поверни лодку немедленно, – настаивала я. – Если ты не хочешь дать ответ мне, ты дашь его полиции.
– Зачем мне говорить с полицией? – сказал он явно удивленно. – Я лучше останусь здесь и поговорю с тобой.
– Хорошо. Тогда ответь на мой вопрос: зачем ты украл рукопись Мелани?
– По той же причине, что и ты. Мне хотелось узнать, что там написано.
– Я украла ее, думая, что в ней есть ключи к разгадке убийства Мелани, и они помогут мне, если полиция решит сделать меня подозреваемой в этом убийстве. А зачем это сделал ты? Неужели ты волновался, что полиция будет подозревать тебя?
– Меня? Да о чем ты говоришь?
– О вранье – вот о чем я говорю. Что ты делал в доме Мелани в тот день, когда пришел туда и обнаружил, что я служу у нее горничной? Только не рассказывай мне, что ты пришел туда фотографировать дом для рекламного проспекта. Надеюсь, ты понимаешь, что такое объяснение – просто дерьмо собачье.
– Не буду спорить. Это действительно дерьмо собачье. Я не собирался фотографировать дом. Я пришел поговорить с Мелани.
– Ага! Так ты, значит, врал мне.
– Да, я врал. Я не знал тебя достаточно хорошо в тот момент и не мог доверять тебе в своих личных делах.
– Так ты признаешься! У вас с Мелани были личные дела. Вы знали друг друга!
– Мне надо было обсудить с ней кое-что.
– Кое-что такое, что ты не захотел сообщать полиции?
– Послушай, Сонни, – произнес Кулли, направляясь к фалу. – Давай на время отложим этот разговор. Ветер усилился, и если я не спущу паруса, он отнесет нас к побережью Южной Америки.
Южная Америка?
– Хорошо, – ответила я. – Делай то, что считаешь нужным, но только давай поскорее вернемся в бухту.
– Да, мэм. Да, мисс Кофф. – Кулли отвесил мне поклон.
Я быстро спустилась в каюту и следующие два часа провела возле телефона, готовясь, в случае необходимости, вызвать полицию. В четыре часа ко мне спустился Кулли и сообщил, что мы входим в бухту.
– Мы поговорим, как только спустим якорь, договорились? – спросил он, выказывая тем самым свою озабоченность.
– Отлично. – По крайней мере, я могу его выслушать.
– Давай выпьем, – предложил он, когда мы уже стояли на якоре.
– Я не хочу пить. Я хочу услышать правду.
– Как хочешь. А я выпью. И после этого расскажу тебе правду.
Кулли смешал себе ром с тоником и расположился рядом со мной в навигационной рубке.
– В тот день я пришел к Мелани потому, что хотел поговорить с ней о моем отце, – тихо произнес он.
– Пэдди знал Мелани?
– Нет, но он знал Элистера.
– И что с того?
– Как я тебе уже рассказывал, Элистер искалечил моему отцу жизнь, и я боялся, что Мелани расскажет об этом в своей книге.
– Ну и что? Я думала, что ты будешь рад, если Элистер будет выглядеть в этой книге как последний подонок. Ты же ненавидишь этого типа.
– Правильно, я его ненавижу, но я любил своего отца и не хочу, чтобы его имя оказалось связано с одним из этих грязных скандалов, в которых замешан Элистер.
– Я ничего не понимаю, – сказала я. – С какой стати твой отец мог попасть в книгу Мелани?
– Помнишь, я рассказывал тебе, что Пэдди досыта наработался в яхт-клубе и хотел, чтобы мы с ним вернулись в Европу?
– Помню. Ты тогда сказал, что он все-таки решил остаться в Коннектикуте потому, что в кого-то влюбился.
– Именно. Угадай, в кого он влюбился?
Я задумалась.
– В Элистера П. Даунза, – ответила я большим сарказмом. Ведь в книге Мелани упоминалось о том, что в молодости Эл Дауни водил шашни с одним инструктором по танцам.
– Почти. Он влюбился в Аннетт Даулинг, миссис Элистер П. Даунз.
На мгновение я утратила дар речи.
– Твой отец влюбился в жену Элистера? Не удивительно, что сенатор не был в восторге от твоего папочки.
– Сенатор не был в восторге и от своей жены. Он ее не любил, обращался с ней как с последним дерьмом. Его постоянно не было дома, и он спал с другими женщинами. Аннетт бросила ради Элистера свои карьеру в Голливуде, посвятила ему всю свою жизнь, но когда они переехали в Коннектикут, она осталась без друзей, без работы, просто не у дел. Единственным ее занятием было растить Бетани, но даже для этого была приглашена няня. Поэтому, пока Элистер снимался в фильмах, занимался политикой, увивался за чужими юбками, она вела жизнь заштатной домохозяйки. Правда, она была очень красивой заштатной домохозяйкой.
– Такой красивой, что твой отец влюбился в нее?
– Да, но дело было не только в ее внешности. Они вместе плавали на лодке, они были счастливы вдвоем.
– И что случилось потом?
– Они решили вместе убежать. Отец хотел увезти меня и Аннетт назад в Англию.
– А как же Бетани?
– Аннетт считала, что той будет лучше с Элистером. Девочка души не чаяла в своем отце. Впрочем, это продолжается до сих пор.
– Как будто я об этом не знаю. Давай вернемся к событиям тех времен. Аннетт попросила у Элистера развод, чтобы выйти замуж за твоего отца?
– Это шутка? Неужели ты думаешь, что Элистер позволил бы своей жене развестись с ним ради какого-то инструктора из яхт-клуба? Ты считаешь, что подобный поступок был в его стиле?
Я покачала головой.
– Когда сенатор Даунз, эта ходячая добродетель, узнал о планах моего отца и Аннетт, он пригрозил депортировать отца, если тот не порвет с его женой.
– Но, это же шантаж!
– Вот именно. Элистер мастак в таких делах. Он вызвал моего отца в «Вечность», усадил в библиотеке и сказал: «Пэдди, мой мальчик, я хочу сделать тебе предложение. Или ты кончаешь флиртовать с моей женой, или я попрошу своих друзей в иммиграционном бюро отослать тебя назад в Англию». Элистер просто схватил моего отца за яйца.
– Но почему, ведь вы все равно собирались втроем возвращаться в Англию?
– Мой отец был гражданином Англии, а я – гражданином Штатов. Если бы его депортировали, меня оставили бы тут и отправили в приют. Он не мог допустить, чтобы это случилось.
– Конечно, не мог. Уверена, он очень любил тебя. Но, похоже, Аннетт он тоже любил. И что, Элистер заставил его выбирать между вами двумя?
– В точку.
– Конечно, он выбрал тебя.
– Ага, но заплатил за это очень высокую цену. Когда Элистер поставил отцу этот ультиматум, Пэдди как следует дал сенатору в челюсть и ушел. Вряд ли он знал, что Аннетт видела, как он уходил.
– И что случилось?
– Она бросилась к мужу и спросила, что Пэдди Харрингтон делал в их доме. Элистер добродушно сообщил ей, что ее обожаемый инструктор сделал свой выбор и она больше его не увидит.
– Вот сволочь! Не удивительно, что ты так его не любишь. Как он мог делать такие мерзости? – спросила я. – Наверное, Аннетт просто потеряла голову от горя, когда поняла, что твой отец оставил ее.
– Именно потеряла голову. Когда она осознала, что ей ничего не осталось, кроме как провести всю свою жизнь с мужем, который ее не любил, и дочерью, которой она была не нужна, Аннетт села в свою машину и врезалась в парапет Меррит Парквей. Элистер приказал полиции и журналистам сообщить, что ее смерть была результатом несчастного случая. Но это было самоубийство. Элистер знал это, и мой отец тоже знал.
– Это невероятно. И как твой отец отреагировал на смерть Аннетт?
– Он запил. Запой продолжался очень долго. Сонни, он стал конченым человеком. После смерти Аннетт его жизнь в яхт-клубе стала сплошной пыткой.
– Ты хочешь сказать, что после всего этого он продолжал работать там?
– А что ему оставалось? Не забывай, у него был я. И потом, у пьющего, средних лет инструктора по управлению лодками, у которого был маленький сын, не было большого количества мест, где он смог бы работать. Поэтому он остался в клубе и нашел утешение в виски.
– Элистер не пытался выгнать твоего отца из клуба?
– Ты не понимаешь, насколько у Элистера изощренные мозги. Даже когда члены клуба начинали жаловаться, что отец пьет, что он стар, именно Элистер настаивал на том, чтобы оставить его в клубе. Ему нравилось смотреть на то, как страдал мой отец. Больше того, он обожал рассказывать всем, как бедный инструктор влюбился в его жену и запил после того, как она отказала этому инструктору во взаимности. Он рассказал эту историю всем членам клуба. И все ему поверили. Мой отец превратился в посмешище. Бедный, старый чудак-англичанин. И ему, и мне все это причиняло боль. Если бы не я, отец бросил бы клуб и уехал в Англию, где был бы счастлив. Вместе с Аннетт.
– Не знаю, что и сказать. Почему ты не рассказывал мне всего этого раньше?
– Раньше чего? До того, как мы полюбили друг друга? Что, теперь, когда ты узнала о моем отце, о его роли шута в яхт-клубе Сэчем Пойнт, тебе стыдно быть рядом со мной?
– Кулли, я совсем не это хотела сказать… – Я было протянула руку, чтобы погладить его по щеке, но потом отдернула ее. У меня все еще оставалось слишком много вопросов, на которые я хотела получить ответы. – Ты так и не объяснил мне, что ты делал в тот день у Мелани, – сказала я.
– Я любил своего отца и не хотел, чтобы вся эта история оказалась на страницах книги. Поэтому я пришел просить Мелани выкинуть этот кусок. Когда ты сказала мне, что ее нет дома, я ушел и вернулся в тот же день поздно ночью.
– И тогда ты с ней поговорил?
– Я попытался. Она выслушала все, что я ей рассказал, и поблагодарила меня за то, что я сообщил ей «такие интересные подробности» об Элистере. Боже, каким я был идиотом! Я рассказал Мелани историю моего отца, чтобы убедить ее не использовать это в книге. А оказалось, я сообщил ей то, чего она не знала. Я умолял ее не включать этого в книгу. Я говорил ей: «Мой отец умер. Пусть прах его упокоится с миром. Зачем беспокоить его останки только ради того, чтобы вы написали бестселлер об Элистере?» Сонни, она только посмеялась надо мной. Она посмеялась и велела больше ее не беспокоить. Я боролся за то, чтобы сохранить достоинство моего отца, а она велела мне не беспокоить ее. Но меня это не остановило. Я сделал попытку поторговаться с ней. Я сказал: «О'кей. Если это необходимо, расскажите историю отца, но не упоминайте его имени. Имейте совесть, хотя бы оставьте в покое его имя». И знаешь, что она мне ответила? «Конечно, я использую его имя. Он же мертв и не сможет преследовать меня за это по суду. Единственно, кто меня беспокоит, так это живые. У живых есть адвокаты, и эти адвокаты заставляют нервничать моего издателя». «А как же Элистер? – спросил я. – Он жив и может нанять армию адвокатов». Она снова рассмеялась. «Не будьте таким наивным, – сказала она. – Элистер Даунз не потащит меня в суд. Он находится слишком высоко для того, чтобы пачкать руки, занимаясь судебными тяжбами, которые, к тому же, принесут ему так много нежелательной известности, что он этого не сможет вынести. Нет, он не станет судиться со мной. Он может убить меня, но в суд не потащит».
Скорее всего, Кулли говорил правду. Но могла ли я быть уверена в этом? Я больше уже ни в чем не была уверена.
– Кулли, все это, конечно, замечательно, но почему ты решил, что Мелани знала о твоем отце и Аннетт? Что натолкнуло тебя на мысль о том, что она напишет об этом в книге?
– Помнишь Хэдли Киттредж?
– Смутно. – Я ее помнила. Это была та самая девица с необъятным бюстом и каплей мозгов в голове.
– Мы потому встречались с ней в тот вечер, когда столкнулись с тобой в ресторане, что она рассказала мне о Мелани.
– Откуда Хэдли Киттредж знала Мелани? Ты же говорил, что она дочь начальника дока.
– Правильно. И все, кто работает в бухте, обмениваются новостями. Хэдли сказала мне, что Мелани и какой-то работающий на нее парень рыскают вокруг яхт-клуба и выспрашивают об отношениях между моим отцом и Аннетт Даунз. Хэдли хотела предупредить меня. Именно поэтому я и пошел поговорить с Мелани.
– Итак, ты отправился к Мелани. Она не восприняла тебя всерьез, и ты взорвался, – сказала я тем тоном, каким разговаривают со свидетелями в суде. Я насмотрелась трансляций судебных расследований по телевизору. – Ты настолько рассердился, что вернулся в дом, попытался украсть рукопись и кокнул Мелани.
– Что? – Кулли начал смеяться. – Ну-ка, повтори еще разок. Ты думаешь, что это я убил Мелани?
– Признайся, ты пытался украсть рукопись из ее дома.
– Я этого не делал. После той ужасной встречи я больше не возвращался в дом Мелани. Я посчитал, что если она настолько бесчувственна, что использует весь этот материал о моем отце в своей книге, мне ничего не остается делать, как умыть руки. Меня это не радовало, но я был бессилен что-либо сделать.
– Так ты не возвращался в дом, не пытался украсть рукопись или убить Мелани? Тогда объясни, зачем ты украл эти страницы из моей сумки. – Я помахала страницами из книги прямо перед его носом.
– Все дело в любопытстве. Я знал, что рукопись у тебя, с первого твоего дня на «Марлоу». Помнишь, я сказал тебе, что ты привезла слишком много сумок?
– Как я могу это забыть?
– Так вот, решив, что и в остальных сумках полно ненужных вещей, я проверил их. Рукопись я обнаружил на полу в шкафу. Часть книги я прочитал, когда тебя не было на борту. Мне не терпелось узнать, использовала ли Мелани те данные, которые я сообщил ей по своей глупости.
– Замечательно, а почему ты не сказал мне, что знаешь о рукописи? Почему ты читал ее у меня за спиной?
– Я не хотел, чтобы ты узнала, что случилось с моим отцом. Я вообще не хочу, чтобы об этом знал хоть кто-нибудь.
Кулли вызывал у меня сочувствие, настоящее сочувствие. Но откуда мне было знать, говорил ли он правду? Вдруг он обманывал меня, делал мне «ча-ча-ча», как говорил его отец?
Я села в кресло. Я не знала, что мне думать о Кулли, об Элистере, об убийстве Мелани.
– Откуда мне знать, что все это не очередная порция вранья? – спросила я Кулли. – Я только начала верить тебе. Начала верить в нашу с тобой любовь. Я прожила самые ужасные месяцы в своей жизни, но я была счастлива. Я была счастлива с тобой. Мне доставляло счастье то, что я могла доверять тебе. Прошу тебя, скажи, что я могу доверять тебе и теперь.
Кулли приблизился ко мне и взял мои руки в свои.
– Ответ ты найдешь на этих страницах, – тихо произнес он, глядя на рукопись на столе. – Я прочитал их. Там все написано. Мелани не упустила ни одной подробности. Единственное, чего мне сейчас хочется, это чтобы ты прочитала эти страницы и убедилась, что я говорил тебе правду. Сонни, прошу тебя. Я хочу, чтобы у нас все было по-прежнему.
– Я прочту, – сказала я. – И надеюсь, что получу тот ответ, который мне хочется получить.
– Хорошо, – сказал он. – Уже поздно. Как насчет ужина? Хочешь, я схожу за твоим любимым пловом из курицы?
– Нет, Кулли. Я хочу вернуться в Маплбарк. Мне нужно время, чтобы переварить все это. Правда, думаю, мне лучше вернуться домой.
Он расстроился, но потом решил не показывать виду, что ему больно, и сказал:
– Домой. Это место никогда не было твоим домом. Оно было твоей расплатой, способом показать миру, что ты что-то значишь. Но, Сонни, ты многое значила даже тогда, когда носила форму горничной. Знаешь, ведь ты принесла мне счастье, которого я никогда до тебя не испытывал. – Его глаза наполнились слезами, но он быстро вытер их, чтобы я не заметила. – Ладно, если ты хочешь домой, поезжай. Это твое дело.
Это действительно было моим делом. Мне надо было отдохнуть от той напряженной обстановки, которая царила на борту «Марлоу».
Я собрала сумки. Кулли помог мне уложить их в багажник моей машины. Было темно и холодно. Мы стояли возле «порше» и прощались.
– Мне позвонить, или ты хочешь «свободы»? – спросил он.
– Ты напомнил мне Сэнди, – рассмеялась я. – Он всегда говорил о том, что людям требуется «свобода».
– У меня нет с Сэнди ничего общего, – гордо заявил Кулли. – Сэнди оставил тебя в тот момент, когда ты больше всего в нем нуждалась. Я не из тех, кто так поступает.
– Знаю, – прошептала я. К горлу подкатил огромный ком. – Я действительно это знаю.
Кулли обнял меня, и мы простояли так несколько секунд. Потом он отпустил меня и открыл дверцу машины.
– Передай мои наилучшие пожелания усадьбе Маплбарк, – произнес он, сделав безуспешную попытку улыбнуться.
Он посадил меня в машину, закрыл дверцу и ушел. Не включая зажигания, я смотрела, как он идет по причалу к заведению Арни, поднимается по ступенькам ресторана и заходит в переполненный бар. Я представила, как он садится за стойку и заказывает «Маунт Гэй» с тоником. Я видела, как он отхлебывает из стакана и обводит взглядом толпу, чувствуя при этом такую же боль, какую чувствовала я. Когда боль моя достигла предела, а мысли о Кулли стали невыносимыми, я завела мотор, включила фары и отправилась в долгий путь домой.
