Текст книги "Ча-ча-ча"

Автор книги: Джейн Хеллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Глава 24

– Сонни, проснись и пой. Мы собираемся в плавание. – Кулли растолкал меня в семь часов утра, и я с трудом открыла глаза. – Дует юго-западный ветер. Сила – около двенадцати узлов. Температура – семьдесят пять градусов [67]67
  Примерно 22° по Цельсию.


[Закрыть]. Мы с тобой отправляемся на «Марлоу» в длительное путешествие.

– Я думала, что плавание будет недолгим.

– Да, но погода такая замечательная, что жалко упускать случай. Мы вернемся завтра во второй половине дня.

– А работа? Такое плавание не нарушит твое расписание съемок?

– Неужели за эти месяцы жизни на «Марлоу» ты так ничему и не научилась? Наш девиз: когда в чем-то сомневаешься, отправляйся в плавание. Лучше на всю ночь.

– Отличный девиз. – Я поцеловала Кулли. – Значит, мы вернемся завтра после полудня. Мистер Обермейер сказал, что как раз к тому времени у него будет для меня кое-какая информация.

– Об отпечатках пальцев Бетани?

– Ага. Я хочу присутствовать при том, как мистер Обермейер припрет Корзини к стенке с помощью всех улик, которые нам удалось собрать.

– Улик, которые удалось собрать тебе. Именно ты догадалась, кто убил Мелани, и сумела доказать это.

– Хватит о Мелани. Мы собираемся в плавание, и давай не будем сегодня говорить ни о Мелани, ни об убийстве, ни о рукописи. Договорились?

– Договорились.

– Кстати, а куда мы поплывем?

– Такое название, как «Наперстки» звучит для тебя достаточно захватывающе? Это группа островов. Если мы отплывем в восемь, то как раз будем там к полудню. Найдем красивое местечко, бросим якорь и переночуем. Ну как, дорогая, ты не против?

– Вперед!

– Расскажи мне о Наперстках, – попросила я Кулли после того, как оделась. – Я прожила на побережье Коннектикута всю свою жизнь, но ни разу не слышала о Наперстках.

– О'кей. Придется прочитать тебе короткую лекцию. Там около тридцати островов. Половина из них – обитаемы.

– А у этих островов есть собственные имена?

– Да. Два из них имеют потрясающие названия.

– Какие?

– Горшок и Высокий.

– Это шутка?

– Посмотри на моей навигационной карте. Там ты найдешь остров Горшок и остров Высокий.

– Конечно, а еще там есть третий остров, который называется Забулдыга.

– Очень остроумно. Согласно легенде, капитан Кидд использовал Наперстки в качестве своего тайного убежища.

– Ого! Значит, капитан Кидд был у нас прямо под носом?

– Наперстки не совсем у нас под носом. Они расположены на полпути между Брэнфордом и Гилфордом. По берегу до них около часа езды.

– Они красивые?

– Они интересные. Они выглядят так, будто часть побережья откололась и уплыла в пролив Лонг Айленд, обогнув Брэнфорд. Если ты когда-нибудь видела береговую линию вдоль Мэн, то поймешь, о чем я говорю.

* * *

Мы плотно позавтракали, убрали камбуз и начали готовить шхуну к отплытию. Чуть позже восьми часов Кулли запустил двигатель.

– Пока двигатель греется, я хочу в целях безопасности все проверить. Хочешь помочь мне? Это самый лучший способ научиться всему.

– Конечно.

Мы с Кулли начали осмотр лодки. Мы проверили выхлопную трубу, чтобы убедиться в нормальной работе системы охлаждения, подняли якорь и сложили его на бушприте, осмотрели днище, нет ли там воды.

– Я сниму чехлы с парусов и проверю фал, а ты иди в рубку, подготовь корабельную шлюпку для спуска и готовься вывести нас из бухты. Хорошо?

– Да, капитан, – ответила я.

После непродолжительных приготовлений мы были готовы.

– О'кей, Сонни. Заводи! – Кулли убрал концы. Потом он спустился вниз и поставил запись Боба Марлея «Вставай! Поднимайся!» Мне показалось, что я плыву к Карибским островам, а не к Наперсткам.

– Можно я выведу нас из бухты? – спросила я, когда мы начали движение.

– Конечно. Только следи за бакенами. Помнишь, как в прошлый раз.

– Да. Мне надо пройти между красными и зелеными. Правильно?

– Правильно. Когда мы выйдем в море, разверни шхуну по ветру, чтобы я мог поднять паруса. Ориентируйся на юго-запад по трубам Норспорта. Видишь их?

Я сняла одну руку со штурвала и прикрыла глаза от солнца. Внимательно вглядевшись в пролив, я отыскала трубы теплоэлектростанции, которые служили ориентиром для моряков.

– Да, я их вижу.

Кулли развернул грот, потом стаксель и кливер.

– Отлично, Сонни. Выныривай, – крикнул он с палубы.

– Черта с два я буду нырять, – крикнула я в ответ. – Вода ледяная.

– Нет, дружище, не поняла. Это морской термин. Я хочу, чтобы ты вынырнула из порта. Поверни штурвал на восток.

– Так бы сразу и сказал, – рассмеялась я и выполнила его приказ.

Неожиданно ветер надул паруса. Когда я увидела их во всей красе, сердце мое забилось.

– Глуши мотор, – крикнул Кулли. Он был возбужден, словно ребенок на Рождество. – Мы под парусами!

Я отключила двигатель, и от наступившей жуткой тишины у меня заложило уши. Это была та особая тишина, которая наступает, когда лодка идет под парусом. Только на этот раз она была неполной – ее нарушали звуки рэгги Боба Марлея.

Кулли вошел в рубку и поцеловал меня.

– Давай-ка уточним наш курс, – предложил он.

Мы направились в навигационный отсек и углубились в карты. Он показал мне координаты бакенов и рифов, которые были на нашем пути, и объяснил, какой он выбрал маршрут.

– Мы примерно здесь, – сказал он, указывая место на карте указательным пальцем. – Мы идем на восток по направлению от Джессапа. Потом мы минуем маяк на отмели Стратфорда, пройдем мимо рифа Брэнфорд и подойдем к Наперсткам сзади. Там есть пролив, По которому можно добраться до прекрасного места и бросить якорь. Это место расположено между четырьмя главными островами. Там мы останемся на ночь. О'кей?

– А как это может не быть о'кей? Ах, капитан, мой капитан, это звучит как путешествие моей мечты!

Кулли включил Лоран – электронное радионавигационное устройство, с помощью которого моряки определяют свое местонахождение в морс. Он ввел данные о широте и долготе, а также координаты пункта назначения и показал мне, как Лоран вычислил расстояние между объектами.

– Отличное оборудование для такого пуриста, как ты, – усмехнулась я. – А кто говорил, что деревянные лодки несовместимы с новейшими технологиями?

– Это так, но я не сумасшедший пурист и не хочу потеряться в море. Вот почему на шхуне есть Лоран. Если мы сильно отклонимся от курса, то на Лоран включится сигнал тревоги. Это замечательная игрушка.

– Вижу. Надеюсь, что мы не услышим никаких сигналов тревоги. На сегодня с меня хватит волнений. Уже одно то, что я отправилась вместе с тобой в такое длительное путешествие, возбуждает достаточно сильно.

Мы плыли уже три с половиной часа. Когда шхуна миновала маяк и взяла курс на риф Брэнфорд, мой желудок почувствовал голодные спазмы.

– Уже почти полдень, – сказала я, обнимая Кулли. Мы сидели в рубке и следили за приборами. – Как насчет ленча?

– Отличная идея, – ответил он и улыбнулся. – Помочь тебе?

– Не-а. Думаю, я сама справлюсь с приготовлением пары бутербродов. Пока я буду внизу, могу поставить другую запись. Ты что хотел бы послушать?

– Что ты скажешь о группе «Питер, Пауль энд Мэри»? Я обожаю их песню «На ветру».

– Твое желание – закон. И еще один вопрос, чем будем запивать бутерброды? У нас есть лимонад, пиво…

– Можешь не продолжать. Пиво. Что может быть лучше холодного пива «Хейнекен» в такой день, как сегодня? Ну подумай сама, разве может быть день, лучший, чем сегодняшний? – И он издал боевой клич, который прозвучал как «Йяя-хууу»! Было ясно, что он испытывал настоящий экстаз.

Я спустилась в каюту и остановилась, давая глазам привыкнуть к полумраку после яркого света снаружи. Но едва я наступила на пол и поняла, куда я наступила, у меня вырвался громкий крик. Я была по щиколотку в воде!

Я бросилась вверх по трапу, чтобы сообщить об этом Кулли.

– В каюте около пятнадцати сантиметров воды, – выпалила я на одном дыхании, стараясь не удариться в панику. – Думаю, «Марлоу» тонет.

– Сонни, ты опять? Ты настоящая мисс Бедствие, – сказал он, высовываясь из рубки, чтобы насладиться солнцем и морем. – В прошлое наше плавание ты обвинила меня в убийстве Мелани. Теперь говоришь, что наша лодка тонет. Тебе следует научиться не выдумывать всякие страхи. Как говорится, остынь.

– Да? Не знаю, как сделать так, чтобы до вас дошло, мистер, но вы сами быстро остынете, если спуститесь вниз и зачерпнете ботинками холодную воду. Кулли, послушай меня. Дела плохи. Сходи и посмотри сам.

– Сонни, я знаю мою лодку. Я же сам ее перестраивал. Она никак не может…

– Речь идет не о твоем опыте в перестройке лодок, – оборвала я его. – В главной каюте полно воды. Иди туда немедленно.

Кулли вздохнул и поплелся за мной. Он не закричал, как я, когда увидел в каюте воду. Он сделал нечто более удачное – начал действовать. Просто начал работать, не говоря мне ни слова о том, что он делает и зачем.

– Что происходит? – спросила я, следуя за ним в рубку.

– Ничего не происходит. Я просто хочу снова запустить двигатель и включить автоматический насос.

– А! – облегченно сказала я. Я решила, что автоматический насос в одно мгновение откачает воду из каюты, и скоро мы с Кулли сможем насладиться пивом и бутербродами с тунцом. Мы будем есть и со смехом вспоминать это происшествие.

Я ошиблась.

– Черт, – сказал Кулли. – Мотор не заводится.

– То есть как это «мотор не заводится»?

– А вот так. Видишь, я включаю зажигание, и ничего не происходит. Вода залила двигатель.

– А как же автоматический насос?

– Не работает мотор – не работает автоматический насос.

– О, Господи! И что мы теперь будем делать?

– Элисон, давай я этим займусь, хорошо? – Он был озабочен не меньше моего. – Самое главное сейчас – стабилизировать ситуацию и избавиться от воды на шхуне. А потом я попробую выяснить, откуда эта вода взялась.

Он взял механический насос и начал яростно откачивать воду. Он все откачивал и откачивал.

– Черт возьми, я просто не могу в это поверить, – наконец произнес он. – Эта штуковина не работает. Она не засасывает воду. Совсем.

Невозможно описать то, какие ощущения я испытывала, находясь на тонущей лодке. Но могу сказать точно, это были ощущения утопающего.

– Не понимаю, что тут происходит, – сказал Кулли, больше обращаясь к самому себе, чем ко мне. – Вода продолжает поступать, а оба насоса не работают.

– Может быть, ты не очень внимательно все проверил перед тем, как мы покинули бухту? – спросила я.

– А может быть, ты поймешь, что происходящее не имеет никакого отношения к техническому обслуживанию? Шхуна была в отличном состоянии, когда мы покидали бухту. С ней что-то случилось.

– Сейчас не время оправдываться, – сказала я как можно более вежливо. Я вовсе не хотела оскорблять его гордость за «Марлоу». Упаси Господи. Вы знаете, как мужчины относятся к своим машинам. Но он должен был трезво взглянуть на вещи. Люди несовершенны. Лодки тоже. – Может быть, ты что-то упустил, – сказала я.

– Элисон, повторяю еще раз. Шхуну кто-то испортил. Не знаю, каким образом. Не знаю, когда. Знаю только, что я заметил это только сейчас.

Кулли спустился вниз. Я пошла за ним. Он нашел фонарь и открыл моторное отделение.

– Черт, – сказал он. – Вода попала в корпус сальника.

Я не знала, что такое корпус сальника, но была уверена в том, что новость о попавшей в него воде не радовала ни Кулли, ни меня.

– А теперь ты куда идешь? – спросила я.

– Проверить кингстоны.

Он исчез, а потом появился и сказал, что кингстоны тоже выведены из строя, и вода попадает внутрь через клапаны. Он попытался заблокировать их досками, и поток стал меньше, но не намного.

– А мы можем позвонить по 911 или куда-то еще? – спросила я.

Кулли посмотрел на меня с таким видом, словно хотел сказать: «Ты что, шутишь?», а потом произнес:

– Я скажу тебе, что ты можешь сделать. Выйди на шестнадцатый канал по радио и свяжись с береговой охраной.

– О, Господи. Береговая охрана. Ты бы не стал просить меня связаться с ними, если бы мы не были в опасности. Кулли, это так? Мы в опасности? Я смогу пережить это, правда смогу.

– Да, мы в опасности. Кто-то сотворил с «Марлоу» злую шутку. Кто-то, кто знает, как обращаться с лодкой.

– Но зачем кому-то…

Мне не пришлось задавать этот вопрос. Неожиданно мне стало ясно, что Кулли был прав. Кто-то действительно сотворил с «Марлоу» злую шутку. Кто-то, кто знает, как обращаться с лодкой. Разве Бетани не говорила в тот вечер, в ресторане «Дары моря», что Пэдди Харрингтон научил ее всему, что она знала о лодках?

– Это была Бетани, – сказала я. – Это ее рук дело.

– Господи.

– Она, должно быть, пробралась на лодку, пока я ходила вчера за покупками.

– Может быть, она также вычислила, что рукопись находится на борту «Марлоу» и ее можно утопить вместе со шхуной и с нами.

– Рукопись! Она же там, под якорной цепью!

– Да, но теперь нам некогда переживать из-за произведения Мелани. Мы утонем, если не прибудет помощь. Вызови береговую охрану, а я попробую что-нибудь сделать с водой.

Кулли ушел и оставил меня один на один с радиопередатчиком.

– Алло, береговая охрана? Говорит Элисон, – сказала я, не зная, с чего начать. До этого я никогда не разговаривала ни с береговой охраной, ни с какими-либо другими военными.

– Береговая охрана слушает. Говорит старшина Дюнн, – ответил мне грубоватый мужской голос. Я надеялась, что у этого офицера хватит способностей помочь нам спастись.

– Мы тонем, – сказала я. – Нас заливает водой. Нам срочно нужна помощь.

– Имя?

– Элисон Ваксман Кофф.

– Нет, имя судна.

– О, извините, «Марлоу».

– Тип судна?

– Сорокафутовая шхуна Джона Альдена.

– Ваше положение?

– Мое положение?

– Положение вашего судна.

– А-а. Оно тонет. Иначе зачем бы я стала звонить в береговую охрану?

– Нет, нет, – сказал старшина Дюнн. – Местонахождение. Где находится лодка?

Где находится лодка? Теперь я была по-настоящему озадачена. Мы были где-то в середине пролива Лонг Айленд, но я понятия не имела, где именно.

– Минутку, – сказала я и позвала Кулли.

– Скажи ему, что мы в пяти милях на восток от рифа Брэнфорд, – крикнул он мне.

– Мы в пяти милях на восток от рифа Брэнфорд, – передала я старшине Дюнну. Было очень много шумов и помех, и я не была уверена, что меня услышали. Поэтому я повторила свое сообщение еще раз.

– Яхта «Марлоу», вас не слышно, – ответил старшина Дюнн, подтверждая мои опасения. – Переключитесь на двадцать второй канал.

– Конечно, если вы считаете, что по двадцать второму будет лучше слышно, – ответила я.

У меня были такие же проблемы с моим кабельным телевидением. Канал «Эйч-Би-Оу» принимался прекрасно, а тот, по которому передавали погоду, совсем не работал. Я переключилась на двадцать второй канал и в третий раз объяснила местоположение лодки. Потом в каюту вбежал Кулли и вырвал микрофон из моих рук.

– Говорит капитан «Марлоу». МЭЙДЭЙ. МЭЙДЭЙ. МЭЙДЭЙ [68]68
  MAYDAY, (от фр. m'aidez) – «помогите», международный сигнал бедствия.


[Закрыть], – закричал он.

МЭЙДЭЙ? О, Господи. Мы тонем. Мы тонем, черт побери. А я все свои силы потратила на то, чтобы не есть пережаренные тосты в тюрьме до конца своих дней. Пережаренные тосты были не так уж плохи, по сравнению с тем, что я могла утонуть. Господи, до чего же перспектива оказаться на дне пролива Лонг Айленд может изменить отношение к некоторым вещам.

– МЭЙДЭЙ. МЭЙДЭЙ. МЭЙДЭЙ, – повторял Кулли в микрофон. Ответа не было. – МЭЙДЭЙ. МЭЙДЭЙ. МЭЙДЭЙ. – Молчание. Не было слышно даже помех. – Черт. Радио закоротило. Должно быть, из-за воды.

– Что мы будем делать? – заплакала я.

– Сядем в шлюпку и покинем корабль. Вода прибывает слишком быстро. Мы не можем больше оставаться здесь.

– Но Кулли, как мы можем покинуть корабль? Эта шхуна – твое детище, твоя гордость, твоя отрада. Это твой дом, твой…

– В рубке есть брезентовая сумка с аварийным набором. Она около спасательных жилетов. Иди и принеси ее, – сказал он, не обращая внимания на мои слова. – Я поставлю аварийный буй, чтобы береговая охрана могла найти лодку, если она утонет.

– Но, как они…

– Сонни, принеси аварийку и спасательные жилеты. Пожалуйста.

Пару секунд мы пристально смотрели друг на друга.

Тот, кто первым придумал выражение «красноречивое молчание», был прав. Молчание Кулли говорило: «Любимая, лодка тонет. То же самое происходит и с моим сердцем. Но я отказываюсь умирать, потому что я Здоровый и Сильный Мужик». А мое молчание имело следующий подтекст: «Я знаю, как ты любишь эту лодку, Кулли. Я бы пожертвовала всем, чтобы сохранить ее для тебя. Но в глубине души мне бы хотелось никогда не видеть твоей чертовой посудины».

Я побежала в рубку и забрала сумку с аварийным набором. В ней были свисток, несколько сигнальных ракет, одеяло, сигнальное зеркало, бутылочка с демеролом [69]69
  Успокоительное средство.


[Закрыть]и немного продуктов (консервированные бобы, банка равиоли и сухой гороховый суп).

– А что ты теперь делаешь? – спросила я Кулли, вернувшись в каюту и увидев, что он вышел на палубу.

– Я спускаю паруса, – торопливо ответил он. – Надеяться больше не на что. Лодка тонет, и я ничего не могу сделать.

Я видела, с каким смирением он балансировал на палубе, с каким хладнокровием опускал сначала грот, потом – стаксель.

Он как раз собирался спустить кливер, когда споткнулся за стаксель, упал на палубу и застонал от боли.

– Кулли! – закричала я и бросилась к нему.

– Господи, – стонал он, держась за ногу. – Я сломал ее.

– Ногу?

– Нет, мою шариковую ручку.

Я уставилась на него, а он на меня. Потом он рассмеялся. Я не могла в это поверить. Его шхуна тонула, нога была сломана, а он смеялся. Он шутил в такой момент! Он пытался преодолеть боль и отчаяние самым правильным способом.

– Кулли, дорогой, давай я попробую растереть твою ногу.

Он слабо улыбнулся.

– Где болит? – спросила я, осторожно дотрагиваясь до его ноги.

– Здесь. – Он сморщился от боли, указывая на голень.

Я не умела отличить большую берцовую кость от малой, поэтому даже не стала пытаться поставить диагноз. Я знала только одно – мы тонули, капитан лежал со сломанной ногой, и мне предоставлялся шанс стать спасателем.

– Так. Что мы теперь будем делать?

– Надень спасательный жилет. Потом наденешь жилет на меня, – сказал он и содрогнулся, когда боль пронзила его ногу.

Я побежала в рубку, взяла жилеты и аварийку и притащила их на палубу, где лежал Кулли.

Я надела спасательный жилет и достала пузырек с демеролом.

– Вот. Прими это, – сказала я и дала Кулли две таблетки.

Он проглотил их и потянулся за жилетом. Япомогла ему надеть и застегнуть его.

– О'кей, – сказал он. – Теперь подтяни шлюпку поближе к шхуне и закрепи ее.

Я выполнила его приказ и подтянула восьмифутовую шлюпку, которая плыла позади «Марлоу», как можно ближе к шхуне. Потом я привязала ее к борту.

– Ты можешь двигаться? – спросила я.

– У меня нет выбора, – ответил он. – Стащи меня с палубы и помоги залезть в шлюпку.

– Стащить тебя? Да ты весишь, небось, все сто шестьдесят пять фунтов [70]70
  Около 75 кг.


[Закрыть].

– Хорошо, не надо меня стаскивать. Просто помоги мне сползти самому.

Я протащила Кулли через всю палубу, благодаря Бога за то, что она была скользкой и мне удалось это сделать.

Я забросила аварийку в шлюпку и залезла в нее сама.

– О'кей, капитан Харрингтон. Теперь ваша очередь, – позвала я его, протягивая руки, что бы помочь ему слезть вниз. – Не торопись, будь осторожен. Не думай о том, сколько это займет у тебя времени.

Кулли медленно сполз в шлюпку, гримасничая от боли, но не разжимая губ. Я отнесла это на счет его англосаксонского происхождения. Нет, сэр, они никогда не жалуются. Если бы я сломала ногу на тонущем корабле, то орала бы так, что меня услышали все до одного офицеры береговой охраны. И никакое радио бы не понадобилось.

– Мне надо отвязать шлюпку и грести? – спросила я, когда Кулли был уже на борту.

– Секунду. Я хочу в последний раз взглянуть на «Марлоу». – Он судорожно сглотнул и посмотрел на шхуну долгим, тяжелым взглядом. Его глаза наполнились слезами, которые он не пытался скрыть. – Я вложил в эту лодку все свои деньги, – выдавил он, сдерживая рыдания. – И почти всю свою любовь.

– Знаю. Я знаю. – Я чувствовала его горечь. Она была мне знакома. Я тоже вложила кучу денег и любви в Маплбарк, и он тоже затонул. – Все будет хорошо, – сказала я, пытаясь убедить и Кулли, и самое себя. – Мы справимся. Обязательно.

– Обязательно, – эхом откликнулся Кулли.

– Как демерол, действует?

– Немного.

– Тогда можно грести?

– Да, но сначала найди сигнальную ракету в аварийке.

Я достала сигнальную ракету, не имея никакого понятия, что с ней делать.

– Выстрели в воздух, как из пистолета, – объяснил Кулли. – Если береговая охрана нас ищет, они ее заметят.

Я выстрелила. Ракета улетела в небо.

– Это все, что мы можем сделать, Сонни, – сказал Кулли. – Пора отплывать.

Он еще раз посмотрел на «Марлоу», после чего переключил свое внимание на меня.

– О'кей, дружище. Начинай грести.

– Куда? – спросила я, беря весла.

– В Брэнфорд.

– Я ни разу не была в Брэнфорде. Как я узнаю это место?

– Просто греби, пока не увидишь землю.

– Ну, это пара пустяков, – сказала я и начала грести. И гребла, гребла.

Через полчаса гребли мышцы моего пресса болели нестерпимо, ладони покрылись волдырями, а спина вообще ничего не чувствовала. К тому же меня начала пробирать дрожь.

Я посмотрела на Кулли. Он лежал на дне шлюпки с закрытыми глазами. Его тело ослабело от боли и перенесенных испытаний. Волна любви охватила меня. Я отпустила весла, открыла аварийку, достала одеяло и укрыла его. А потом снова стала грести.

Я пыталась развлекать себя шутками. Я рассказывала сама себе анекдоты, загадывала загадки и придумывала шуточные стишки, один неприличнее другого.

Потом я попыталась представить, что нахожусь в клубе здоровья Лэйтона и занимаюсь на тренажере. Я думала о том, каким плоским будет мой живот после этой гребли и какими красивыми станут у меня мышцы рук.

А еще я думала о тех приятных вещах, которыми мы займемся с Кулли, когда будем спасены – от похода в кино с остановкой в закусочной, до слушания судебного заседания штата Коннектикут, на котором Бетани приговорят к поджариванию на электрическом стуле.

Кроме того, я возносила хвалу Господу. Я благодарила Его за ту шлюпку, что спасла нас с Кулли. Я благодарила Его за демерол, который, кажется, облегчил Кулли боль. Я благодарила Его за все те летние каникулы, что провела в лагерях, без которых никогда бы не научилась грести. Я даже придумала такую игру – благодарности, воздаваемые Господу в алфавитном порядке («Спасибо за то, что есть Америка», «Спасибо за тот берег, что приближается с каждой минутой»… «Спасибо за Кулли» и так далее)

Потом я начала петь. И знаете, что я пела? Рок, песни из фильмов, рекламные заставки и тому подобное. Ну и что. Да, голос у меня неважный, но Кулли был в глубокой отключке и ни на что не обращал внимания.

«Вдоль по ручью греби, греби, греби», – распевала я, думая о том, пробовал ли тот, кто написал эту песню, проплыть на шлюпке через пролив Лонг Айленд. «Сладкие мечты зови, зови, зови».

Мечты!