Текст книги "Ча-ча-ча"

Автор книги: Джейн Хеллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Глава 13

– Не хочешь пойти со мной на работу сегодня? – спросил Кулли, когда мы пили кофе в моей кухне. – Я буду фотографировать для агентства по продаже недвижимости один дом в порту Лэйтона неподалеку от того мавзолея, который Элистер Даунз называет домом.

– Рядом с «Вечностью»?

– Почти.

– А я не помешаю?

– Не-а.

– А как же телерепортеры и полицейские детективы, которые, похоже, следуют за мной по пятам?

– А пошли они на…

Мы отправились в порт на «джипе» Кулли. Стояло солнечное и морозное утро. Февраль близился к концу, и настроение мое было приподнятым. Меня радовала возможность увидеть Кулли за работой.

– Видишь, Сонни? – сказал он, указывая в окно. Мы ехали по дороге, с которой открывался прекрасный вид на порт. – Дом, который нам предстоит снимать, – следующий за «Вечностью».

Мы уже подъезжали к дому Элистера, когда по его подъездной дорожке пронесся черный «кадиллак». – Кулли, смотри! Эта машина сейчас врежется в нас! – закричала я.

Кулли резко повернул влево и увернулся от машины, которая едва не врезалась в нас с той стороны, с которой сидела я. Мы остановились на тротуаре встречной полосы, в то время как водитель «кадиллака», не останавливаясь, поехал дальше.

– Черт, повезло нам, – сказал Кулли, роняя голову на руль и пытаясь прийти в себя. – С тобой все в порядке?

Я была потрясена, но не тем, что едва не попала в аварию. За рулем машины, которая в нас едва не врезалась, сидела моя мама, либо человек, невероятно на нее похожий. От осознания этого голова моя пошла кругом.

– Кулли, ты заметил водителя этого «кадиллака»? – спросила я.

– Не четко. Единственное, что я видел, это была женщина.

– Да, и я почти уверена, что это моя мать.

– Да что твоей матери делать в доме Элистера Даунза? Ты никогда не говорила, что они друзья.

– Они и не друзья. Именно поэтому все это так странно.

– У твоей матери черный «кадиллак Севиль»?

– Да.

– Хорошо. Но это еще ничего не доказывает. У многих есть «кадиллаки». Твоя мать плохо водит машину?

– Нет. Она хороший водитель.

– Да, но эта женщина едва не врезалась в нас. Так что это, скорее всего, не твоя мать.

– Говорю тебе, это была моя мать. Ты видел дым в салоне той машины? Моя мать курит сигареты одну за другой. Она и шагу не сделает без пачки «Винстона».

– Ну хорошо, это была твоя мама, и она не такой уж хороший водитель, как ты думала. Но что она делала в доме Элистера?

– А вот в этом, мой дорогой, мне как раз и хочется разобраться.

За одиннадцать лет моей работы в газете мама ни разу даже намеком не дала мне понять, что знала или когда-либо встречала сенатора Даунза. Напротив, она частенько интересовалась у меня, что он был за человек, что я о нем думаю, встречается ли он с женщинами и тому подобное. Так какого же черта она, сломя голову, неслась из его дома в десять часов утра? В конечном счете, я была заинтригована.

– Хочешь, поедем за ней до ее дома, и ты спросишь, что она там делала? – предложил Кулли.

Я бы с радостью согласилась, но Кулли надо было сфотографировать дом, и я не хотела, чтобы он опоздал из-за меня.

– Я позвоню ей, как только приеду домой, – сказала я, думая о том, сколько времени займет съемка и как долго я смогу вытерпеть это неведение по поводу того, что же ответит моя мама.

Дом, который предстояло фотографировать Кулли, был особняком в колониальном стиле или стиле Тюдор. Лучше всего его можно было охарактеризовать как «современный замок». Это был большой отштукатуренный дом, площадью не менее двадцати пяти тысяч квадратных футов, построенный в наше время, но выглядевший так, будто возник из средневековья.

– Кому нужен дом с башнями? – удивился Кулли, выгружая из машины свое снаряжение. – Неужели люди не понимают, что это Коннектикут и стены с бойницами здесь совершенно ни к чему?

Я рассмеялась:

– Будь терпимее. Не у всех такой безупречный вкус, как у тебя.

– Вкус здесь ни при чем. Все дело в доходах.

Кулли не шутил. Даже я, бывшая принцесса королевства благосостояния, была поражена показным богатством этого места. Между прочим, владельцы назвали свой дом Колоссом.

– И за сколько продают эту безделицу? – спросила я.

– За шесть миллионов.

– Ты шутишь? Да он занимает площадь не более акра.

– Это так, но все дело в доме. Подожди, увидишь сама.

Кулли оказался прав. Этот дом был просто невероятен. Куда бы я ни посмотрела, всюду мрамор, зеркала, позолота и еще больше мрамора, зеркал и позолоты. Комнаты были огромными, потолки – не ниже двадцати футов. В кухне стояла не одна, а целых три электрических плиты, три посудомоечных машины и три холодильника с морозильными камерами. Из прихожей можно было пройти не в одну, а в две туалетные комнаты для гостей: одна – женская, а другая, поменьше, мужская, которая еще называлась «оружейной комнатой». В каждой из них был камин. На втором этаже располагалась хозяйская спальня, в которую вела мраморная лестница вдоль целиком застекленной стены. К спальне примыкало три ванных комнаты, плюс туалет, студия, три каминных комнаты и полностью оборудованный внутренний бассейн. На третьем этаже, куда можно было подняться на лифте, располагались три спальни, каждая с ванной и камином, пять комнат для горничных с ванными, большая кухня и курительная комната.

– Уфф! Я больше не могу, – сказала я, когда мы с Кулли закончили осмотр. Владельцами дома была весьма напряженно державшаяся, хорошо одетая пара. Оба, и муж, и жена работали. Они сказали, что им обоим надо отлучиться на деловую встречу, но во время ленча они вернутся и проверят, как идут дела.

– Что это они решили продать свою лачугу? – спросила я. – Им стало в ней тесновато?

– Они купили этот дом в бесшабашные восьмидесятые. А теперь у них наступили перебои с деньгами, как и у тебя.

– Они оба работают, кажется, брокерами?

– Так было. Теперь они оба потеряли работу.

– Тогда на какую же встречу они так спешили?

– Это собрание оказавшихся не у дел «белых воротничков» Лэйтона. Ну, ты понимаешь, группа поддержки тех, кто потерял работу.

– Ого! Откуда ты все это знаешь?

– Мне сказал об этом агент. Настоящие агенты по торговле недвижимостью знают все о личных делах своих клиентов и не делают из этого секрета.

Теперь понятно. При мысли о том, сколько всего обо мне могла порассказать Дженет Клейборн, я содрогнулась.

Нынешним утром Кулли должен был сфотографировать громадную гостиную этого Колосса. В ней, не подумайте, что я шучу, было, по крайней Мере, семьдесят пять предметов мебели всех времен и стилей. Кресла, столы, диваны, – список был бесконечным. В гостиной также находилось множество очень больших статуй обнаженных женщин, чьи груди так сильно выдавались вперед, что об них трудно было не удариться. Но самой большой трудностью для фотографа являлись зеркала. Они были повсюду, даже над камином.

– Как же мне снимать эту комнату? Ведь где бы я ни расположил освещение, обязательно будет отражение, – недоумевал Кулли.

Я пожала плечами.

Следующие два часа Кулли посвятил перестановке мебели, возне с лампами и попыткам сделать фотографии без отраженного света. Могу сказать, что он был полностью измотан, когда повалился на один из диванов и сказал:

– Если бы не февраль, я бы сказал, давай наплюем на всю эту ерунду и отправимся в плавание.

Я поцеловала его.

– Сейчас полдень, и солнце переместилось за дом. Это облегчит твою работу?

– Не очень, но я буду стараться. По крайней мере хозяева дома не дышат мне в затылок.

Кулли ошибся. Едва он произнес эти слова, как появились мистер и миссис Экс-Брокеры.

– Мы подумали, – сказал мистер Экс-Брокер, расхаживая взад-вперед перед Кулли. Собрание группы поддержки не сделало его менее возбужденным, – и решили просить вас прийти и сфотографировать гостиную позже.

– Насколько позже? У меня есть и другие дела, – сказал Кулли, которого явно не обрадовало это предложение.

– Около трех часов утра, – сказал мистер Экс-Брокер.

– В три часа утра? Вы что, с ума сошли? – поразился Кулли.

– Мы посмотрели по календарю, – объяснял мистер Экс-Брокер, игнорируя возмущение Кулли. – Сегодня ночью будет полнолуние, и в три часа ночи луна пройдет как раз мимо окон гостиной. Это придаст комнате очень живописный вид. Фотографии будут просто потрясающими.

Мы с Кулли посмотрели друг на друга, не веря своим ушам, и едва сдержались, чтобы не рассмеяться. В глубине души я была возмущена таким идиотским обращением с Кулли. Не удивительно, что он стал таким насмешливым, подумала я. Большинство людей с деньгами действительно сумасшедшие.

– Послушайте, ребята, – с жаром произнес Кулли. – Я сфотографирую вашу гостиную сейчас, а не в три часа ночи! Сейчас! И фотографии будут великолепными, неважно, с лунным светом или без. Глядя на них, все захотят купить ваш дом. О'кей?

Мистер и миссис Экс-Брокеры скривили свои лица.

– Ох уж эти фотографы, – услышала я, как муж пробормотал, обращаясь к своей жене. – Они всегда ведут себя как паршивые примадонны.

Через несколько секунд раздался звонок в дверь. Я выглянула в окно гостиной и увидела под окнами огромный фургон, стоявший прямо перед входной дверью.

Мистер и миссис Экс-Брокеры пошли открывать дверь. В течение нескольких минут мы с Кулли слышали крики и вопли, после чего в комнату вошли четверо мужчин и начали выносить все семьдесят пять предметов мебели и грузить их в фургон снаружи. Мы были заинтригованы.

– Что тут, черт побери, происходит? – спросил Кулли. – Мне надо фотографировать. Как же я смогу это делать, если в комнате не будет мебели?

– Ничего нельзя сделать, – ответил мистер Экс-Брокер. Его верхняя губа дрожала. – Банк выбрал день вашей съемки, чтобы забрать всю мебель.

Мне стало нехорошо. Нехорошо за себя и за этих людей. Мне казалось, что в эту минуту четверо мужчин, посланных банком Лэйтона, выносят мою мебель из усадьбы Маплбарк. На самом деле, это был всего лишь вопрос времени.

– Я вам вот что скажу, – обратился Кулли к несчастным хозяевам более мягко, чем несколько минут назад. – Я приду в три часа ночи и сфотографирую вашу гостиную. Неважно, есть в ней мебель или нет. Мы сделаем художественную фотографию, покажем эту комнату как произведение архитектурного искусства. Это будет прекрасно, о'кей?

Мистер Экс-Брокер был так тронут предложением Кулли, что слезы навернулись у него на глазах.

– Не могу выразить, как я признателен вам, – сказал он. – Если ваши фотографии помогут продать Колосс, вы спасете нам жизнь.

Мужчины пожали друг другу руки. После этого мы с Кулли упаковали аппаратуру и ушли. Когда мы ехали с ним в «джипе» по направлению к Маплбарк, я наклонилась и поцеловала его бородатую щеку.

– Ты молодец, что согласился вернуться в три часа ночи и сфотографировать этот проклятый дом со всеми его башенками и прочим, – сказала я.

– Я дурак, – поправил он меня. – Вместо того чтобы нежиться в три часа вместе с тобой в теплой и уютной постели, я буду бегать с камерой по этому зеркальному монстру. А это глупо!

До съемок Колосса в три часа ночи у Кулли было много дел. Ему надо было выполнить некоторые поручения, встретиться с клиентами, пообедать с другом, поэтому он довез меня до Маплбарк, поцеловал на прощание и пообещал увидеться со мной завтра.

Дома я проверила автоответчик. На нем было записано шесть сообщений. Три из «Каррент Аффеа», в которых меня умоляли рассказать перед камерой «правду об убийстве Мелани Молоуни». Одно от Тодда Беннета, который спрашивал, не рассказывала ли я полиции о его ссоре с Мелани. Одно из Лэйтонского банка и трастовой компании, в котором меня предупреждали, что операции по лишению меня права собственности на дом начнутся через месяц после того, как я просрочу выплаты по закладной. И одно от детектива Корзини, в котором он просил меня еще раз приехать в управление и ответить на несколько дополнительных вопросов.

– Вы все подождете, – вслух сказала я и набрала номер моей матери.

– Алло? – ответила она.

– Привет, мам. Это я. Ты была в доме Элистера Даунза сегодня утром? – Я решила, что лучше сразу перейти к делу, а не вилять вокруг да около.

– Почему ты об этом спрашиваешь?

– Потому что я видела, как ты выезжала по подъездной дорожке его дома. Ты чуть не врезалась в машину, в которой сидела я.

– Дорогая, это же не допрос?

– Отвечай на вопрос. Ты была сегодня утром в этом доме или нет?

– По сути дела, была.

– Зачем? Ты же даже не знаешь этого человека.

– Я сделала это ради тебя.

– О чем это ты?

– О чем я говорю? О том, что вчера вечером мы ужинали с тобой в клубе, и ты сказала мне, что Бетани Даунз уволила тебя из газеты. И я подумала, что пришло время мне вступиться за твои права.

– Я не понимаю.

– Я отправилась к сенатору, чтобы попросить его взять тебя обратно.

– Ты раньше не слишком интересовалась моими профессиональными делами.

– Ты раньше никогда не работала горничной. Горничной! Неужели я могу оставаться в стороне и наблюдать, как моя дочь губит свою жизнь? Элисон, дорогая, я должна была что-то предпринять. И решила, что пора принять больше участия в твоей карьере журналистки. Поэтому я поехала повидаться с Элистером Даунзом.

– Мама, дай мне прийти в себя. Ты считаешь, что я поверю, будто ты просто сняла трубку, позвонила Элистеру, представилась как мать одного из его репортеров – репортера, которого он едва знает – и, после непродолжительной беседы, напросилась к нему в гости?

– Именно так все и было. Мать всегда делает то, что должна делать.

– И он сказал: «Да, конечно, миссис Ваксман. Приезжайте прямо сейчас»?

– Да, так он и сказал. Дорогая, сенатор очень добрый и отзывчивый человек.

Ха-ха.

– И что ты сказала Элистеру? Что он тебе ответил?

– Я сказала ему, что ты – самая талантливая журналистка в его газете, что в клубе все читают твои интервью от корки до корки, что весь город будет недоволен, если он не будет публиковать твои статьи.

– Неужели ты прямо так и сказала? – Я была ошеломлена. Моя мать никогда, повторяю, никогда не интересовалась моей работой, не говоря уже о том, чтобы воздавать мне похвалы.

– И как на это отреагировал Элистер? – спросила я.

– Он был очарователен, просто очарователен. Но, дорогая, он ничего конкретно не пообещал, – сказала она, затягиваясь сигаретой. – Он был ужасно занят. Ты же знаешь, он – сенатор.

– Он был сенатором. – В настоящее время у него было два титула: издатель «Лэйтон Коммьюнити Таймс» и командор в яхт-клубе Сэчем Пойнт. – Так он не сказал, что возьмет меня обратно в газету, верно?

– Он не сказал, что не возьмет.

– А Бетани была с ним?

– Я как раз уходила, когда она приехала.

– Так ты поэтому на такой скорости вылетела из его владений? Если это так, то я тебя понимаю. По-моему, она далеко не подарок в общении.

– В общении? Да, это так.

– Ну, я даже и не знаю, что сказать. – Я замолчала. Ругать ли мне мою маму за то, что она вмешалась, или поблагодарить за помощь? Я все еще сомневалась в ее искренности насчет причины визита к Элистеру, но если эта встреча поможет мне вернуть работу, мама заслуживала благодарности.

– Тебе не надо ничего говорить, – сказала она. – Я просто хочу, чтобы ты знала – твоя мама всегда на твоей стороне.

Может быть, она действительно близко к сердцу принимала мои заботы. Может быть, наши отношения мать – дочь вступали в новую фазу, где будут царить доверие, взаимное уважение и поддержка.

– Конечно, я не смогу помогать тебе всегда в буквальном смысле этого слова, – добавила она. – Я старею, время, отведенное мне, уходит. – Она затянулась своей сигаретой. – Именно поэтому тебе так важно получить назад эту твою работенку в газете.

Мою работенку. Настроение мое упало.

– Понимаешь ли, дорогая, – продолжала она, – сотрудничество с «Коммьюнити Таймс» обеспечивает человеку видное положение в нашем городе. Это прекрасный способ привлечь к себе внимание других людей. Тех, кто сможет помогать тебе, когда меня не станет.

– Других людей? Ты имеешь в виду мужчин? – Кажется, я начинала понимать, куда клонила моя мама. Она заботилась вовсе не о моей карьере, а о тех состоятельных мужчинах, которых я могла бы подцепить, используя эту работу.

– Да. Мужчин со средствами. Мужчин типа Сэнди. Не забывай, что ты встретилась с ним именно благодаря работе в газете.

– Не забуду.

– И не забывай, о чем я твердила тебе еще с тех пор, когда ты была девочкой. Деньги – это безопасность. Деньги – это буфер, защищающий от любых ударов. Деньги – это… ну, ты знаешь мою жизненную философию. Важно не кто ты, а что у тебя есть.

Что вы делаете, когда ваша мать излагает вам свою жизненную философию словами «важно не кто ты, а что у тебя есть»? Вы вешаете трубку, пытаетесь ей что-то доказать или приходите к печальному заключению, что, что бы вы ни делали, она этого не поймет?

– Мам, кто-то звонит в дверь. Мне надо идти. – Я выбрала этот вариант.

Ответив на звонки, записанные моим автоответчиком (кроме звонка от детектива Корзини), я приготовила себе поздний ленч и, оглядев дом, пришла к выводу, что горизонт чист и я наконец-то могу почитать рукопись Мелани. Я бегом бросилась в гараж, вытащила из машины всю эту тысячу или около того страниц и отнесла их в свою спальню. Взяв первые пятьдесят страниц, я улеглась в постель и возбужденно облизнулась. О'кей, Мелани, подумала я. Давай-ка посмотрим, что ты там накопала про Элистера и кто мог убить тебя, чтобы это не всплыло на поверхность.

Судя по оглавлению, биография была разделена на три главных раздела, каждый из которых был посвящен важному периоду жизни Элистера П. Даунза. Один раздел описывал его карьеру в кино, другой – в политике, а третий назывался просто – «Личная жизнь».

Я читала медленно, сладострастно пережевывая каждое слово, стараясь не пропустить ни одной детали, ни одного намека. К пяти часам я прочитала только четверть раздела о годах Элистера в Голливуде и была поражена обилием грязных фактов в нем и тем, насколько грязен был сам герой книги.

Самым большим откровением было то, что, когда Эл Дауни впервые приехал в Голливуд, он завязал дружбу с одним головорезом по имени Фрэнки Фуккато, человеком, который позднее стал одним из самых легендарных мафиозных донов Америки. Эта тема была достойна того, чтобы стать предметом обсуждения в ток-шоу по всей стране. По данным Мелани, эта дружба между Элистером и Фуккато продолжалась и по сей день. И именно благодаря связям с мафией Элистер получал первые роли в фильмах, а позднее попал в Сенат.

Элистер – член мафии? Командор яхт-клуба Сэчем Пойнт, самый почитаемый житель Лэйтона – гангстер? А не могла ли мафия нанести удар Мелани, чтобы заставить ее замолчать и тем самым защитить своего человека?

Я собралась было продолжить чтение, когда раздался звонок в дверь. Черт! Я не могла допустить, чтобы кто-то обнаружил у меня рукопись.

Я собрала страницы и отнесла их вниз, в физкультурный зал, где и спрятала в углу сауны. После этого я закрыла дверь в сауну и побежала взглянуть на непрошеного визитера.

– Мисс Кофф, ваша почта, – сказал мужчина, который стоял у моей двери с охапкой писем, газет и журналов. Весь его вид не оставлял сомнений в том, что он работник американской почты.

– А что случилось с моим почтовым ящиком? – спросила я. – Почему такой сервис?

– Мне просто хотелось помочь, – ответил он. – Можно я войду и положу все это?

Как только он начал входить в прихожую, я заметила мини-магнитофон в кармане его «униформы».

– Еще один шаг, и я вызываю полицию, – сказала я, выхватывая магнитофон из его кармана и помахивая им перед носом мнимого почтальона.

– Эй! Отдайте это, – закричал он. Маска веселого почтальона слетела, обнажив нахального телевизионщика с манерами завзятого представителя бульварной прессы.

– Я вам вот что скажу, – сказала я. – Давайте меняться. Вы отдаете мне мою почту и убираетесь отсюда ко всем чертям, а я отдаю вам магнитофон и не звоню в полицию.

Он бросил почту на порог и стал ждать, когда я отдам ему магнитофон. Я этого не сделала. Вместо этого я наклонилась, подняла почту, а потом забросила магнитофон в заснеженные заросли рододендронов.

– Зачем вы… вы, – задохнулся он, грозя мне кулаком. – Вы сказали, что отдадите мне его!

– Я солгала, – сказала я и захлопнула дверь.

Я отнесла почту в дом и положила ее на кухонный стол. Инстинктивно, забыв о том, что больше не пишу для «Коммьюнити Таймс», я первым делом взяла последний номер этой газеты. Заголовок первой страницы гласил: НОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ О СЛУЧИВШИМСЯ С МЕЛАНИ МОЛОУНИ.

В статье говорилось о том, что полицейское расследование убийства Мелани Молоуни, которое возглавляет детектив Джозеф Корзини, идет полным ходом. Согласно статье, причиной смерти стал сердечно-сосудистый приступ или, говоря по-другому – аневризм мозга. Полиция предполагала, что Мелани получила удар по голове сзади, когда сидела за столом. Удар был достаточно сильным, она ударилась лбом об стол и рассекла череп спереди, что, в свою очередь, вызвало аневризм. В настоящее время полиция занималась поисками предмета, послужившего орудием убийства.

Далее в статье сообщалось, что практически все, с кем в своей жизни встречалась Мелани, были или будут допрошены детективом. «Среди жителей Лэйтона, с которыми уже побеседовал детектив Корзини», говорилось в статье, «фигурируют Элисон Кофф, домработница мисс Молоуни, Тодд Беннет, ее помощник, а также издатель «Коммьюнити Таймс» Элистер П. Даунз, герой ее готовившейся к выходу книги. Из всех троих только сенатор Даунз смог предоставить доказательства того, где он находился в ночь убийства. Мисс Кофф и мистер Беннет заявили, что в ту ночь они находились у себя дома, но больше никто не может подтвердить их алиби. Сенатор Даунз, со своей стороны, сказал, что провел эту ночь дома у своей знакомой. Эта женщина подтвердила, что сенатор провел в ее обществе всю ту ночь. Так что сенатор Даунз находится теперь вне подозрений».

Так, значит, в ночь убийства Мелани он был со своей подружкой. А, может быть, он нанял кого-то другого стукнуть злосчастную писательницу по башке? Как мафия расправляется с неугодными людьми? Я пришла к выводу, что все возможно. Даже в пригороде.

И кто была эта «знакомая»? Почему ее имя не упомянули? Может быть, потому, что Элистер попросил Корзини не делать этого? Элистер всегда получает то, что просит.

Тон статьи совершенно вывел меня из себя. Да как эта газета посмела печатать предположения, что я или Тодд связаны с убийством? Стоит ли после этого говорить о беспристрастности журналистов и о недопустимости клеветы!

Естественно, подписи под статьей не было. У Бетани не хватило духу поставить свое имя под этим пасквилем, но я-то знала, что это ее рук дело. Ее липких от пончиков рук.

* * *

Я отложила газету, чтобы перезвонить детективу Корзини. Оборот, который приняло расследование, проводимое им, начинал меня нервировать. Я понимала, что мне надо найти адвоката, причем хорошего адвоката. Но чем мне ему платить? В случаях, связанных с убийством, адвокатская контора «Якоби и Мейерз» навязывала своим клиентам адвокатов далеко не первого класса. А после того, как высокооплачиваемый адвокат объегорил меня с подписанием жульнического брачного контракта, эта братия перестала входить в круг уважаемых мною лиц. Я даже не могла решить, кто хуже – адвокаты или стервятники-журналисты, разбившие лагерь перед, моим домом.

– Корзини, – услышала я голос в телефонной трубке.

– Это Элисон Кофф. Я получила ваше послание, в котором вы говорите, что у вас есть еще вопросы ко мне. Честно говоря, я уже рассказала вам все, что знала о Мелани и о том дне, когда она умерла.

– Вам придется еще раз приехать в управление. Надо провериться на наркотики. Мы сделаем вам анализ мочи и другие анализы.

– Наркотики? Я никогда в жизни не употребляла наркотики! – Ну, не то чтобы никогда. Думаю, не стоит брать в расчет марихуану и гашиш, которые я курила в колледже.

– Вы не обязаны проходить эти тесты, мисс Кофф. Это ваше право. Но будь я на вашем месте, я бы сделал это. Хотя бы для того, чтобы не запачкать свою репутацию.

– Конечно, я пройду их. Я всеми силами стараюсь помочь вашему расследованию.

– Хорошо. Нам также понадобятся образцы ваших волос.

– С кондиционером или без?

– Что вы сказали?

– Я сказала: «Я и мои волосы, мы скоро прибудем».

Мой «порше» продрался сквозь заслон репортеров, облепивших мой дом, и выехал на улицу. Интересно, когда эти стервятники поймут, что я не желаю разговаривать с ними, и уберутся отсюда? Потом я задумалась о том, когда же, наконец, моя жизнь войдет в нормальное русло. И что такое «нормальность»?

В полицейском управлении я обнаружила такой же заслон из репортеров, облепивших, на сей раз, кабинет детектива Корзини.

Когда детектив открыл дверь, они забросали его вопросами и начали совать свои микрофоны. Корзини наслаждался каждой минутой такого обращения.

– Правда ли, что эксперты обнаружили наркотики на месте преступления?

– Была ли Мелани Молоуни наркоманкой?

– Ее убил тот, кто продавал ей кокаин?

Я слушала все это и не верила своим ушам. Мелани и кокаин? В это невозможно было поверить. Конечно, она все время была напряженной и раздражительной, но я считала это следствием либо запора, либо менопаузы, либо просто дурного характера. Мне никогда не приходило в голову связать ее кошмарное поведение с наркотиками.

Кроме того, она была помешана на своем здоровье. Она не пила, не курила и регулярно занималась в спортзале своего дома. Может быть, ее убийца был наркоманом, но она не была таковой, в этом я была уверена. А может, те мафиози, которых нанял для ее убийства Элистер Даунз, случайно просыпали на ее стол кокаин.

– Что там с этими наркотиками? – шепотом спросила я у одного из репортеров.

– В полицейском сообщении для прессы, сделанном сегодня утром, говорится, что, возможно, на столе Мелани был обнаружен кокаин, – просветил он меня.

– Почему вы говорите «возможно, обнаружен кокаин»? Они что, не уверены в этом?

– Им требуется отослать образцы на анализ.

– И сколько это займет времени?

– Может быть, недель шесть. Их направят в центр экспертизы штата, в Мериден.

– Шесть недель? Да к тому времени убийца Может быть уже в Бейруте.

Репортер озадаченно взглянул на меня.

– А зачем убийце уезжать в Бейрут? Вы думаете, что он ливанский террорист?

– Нет, я просто пошутила.

– А-а. Дошло.

– Вот и прекрасно. – Этому парню явно требовалось поднять настроение. – Это напомнило мне еще одну шутку, – сказала я. – Вы находитесь в одной комнате с серийным убийцей, террористом и адвокатом. У вас ружье, в котором только две пули. Что вы будете делать?

– Не знаю.

– Стрелять в адвоката дважды.

Снова озадаченный взгляд.

– Не обращайте внимания, – сказала я репортеру. – В конце концов, это не так уж смешно.

Мне не следовало шутить. Может быть, я была грубовата, пошутила невпопад, или этот парень был большим любителем адвокатов. У меня были более серьезные проблемы, о которых следовало волноваться. Мне предстояло пописать таким образом, чтобы не оказаться замешанной в убийстве Мелани. Кто сказал, что пригородная жизнь скучна?