Текст книги "Сын земли чужой: Пленённый чужой страной, Большая игра"

Автор книги: Джеймс Олдридж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)

– Неужели Джо так ничего и не сказала? – настойчиво допрашивал меня Руперт.

– Джо насмерть перепугана, – мягко возразил я. – Вам должно быть лестно, что она так за вас дралась.

– Джо просто любит драку, – презрительно проронил он. – Она вела себя как последняя дура.

– А что по этому поводу сказала Нина? – спросил я.

– Ни слова конечно, – с раздражением ответил он. – У нее и без того хватает забот.

Когда они подъехали к отелю, он хотел проводить ее до вестибюля, но она взмолилась:

– Прошу вас, не надо!

– Почему? – удивился он.

Она на минуту смешалась.

– Знаете, это будет не очень разумно…

– А мне все равно, разумно это или нет, – вспыхнул он. – Ради бога, Нина, не смейте чувствовать себя в чем-то виноватой.

– Не в этом дело, – сказала она. – В Москве вы вечно воображали, будто следят за вами. А тут следят за мной. Да, да, это правда, куда бы я ни пошла. Какой-то молодой англичанин. Может, он и сейчас здесь…

Руперт сразу понял, о чем идет речь, но ему не верилось.

– Не может быть! – воскликнул он. – Чего ради он стал бы за вами следить?

– Не знаю, но он ходит за мной по пятам. Давайте попрощаемся.

Руперт был в таком настроении, что эти слова его лишь раззадорили, и он настоял на своем. В вестибюле старого отеля сидел только ирландец портье, который выдал Нине ключ от ее номера и пошел вызвать для нее лифт. Руперт пожелал ей спокойной ночи, и Нина поднялась к себе. Однако, выходя из отеля, Руперт в дверях столкнулся с тремя молодыми англичанами: они весело болтали, но один из них кинул на Руперта острый взгляд, и тот мгновенно понял, что Нина права.

Руперт был вне себя от ярости. Наглость Лилла и неумное поведение Джо вывели его из равновесия. И он твердо решил защищать Нину, чего бы это ни стоило.

Глава шестнадцатая

Руперт каждый день отправлялся либо в Адмиралтейство, либо в какой-нибудь клуб, на прием или на званый обед, чтобы встретиться со своими бывшими приятелями из правящей верхушки. Я понимал не хуже его, что решать вопрос будут не политики, а нефтяные компании. Однажды я услышал, как он громко разговаривает по телефону с Италией. Положив трубку и посовещавшись с Фредди, он сообщил мне, что сегодня в три часа дня нас посетит один итальянец.

– Прошу вас, Джек, обязательно быть, – сказал он.

– А кто он такой? – полюбопытствовал я.

– Константин Верокио, в его руках итальянская нефть. Утром Век позвонил мне домой и сказал, что летит из Генуи на своем реактивном самолете в Цюрих, но в три часа дня будет у Фредди. Вы, наверно, слыхали о нем…

Кто же не слышал о Верокио? За последние пять или шесть лет он стал таким же знаменитым человеком, как Энрико Маттеи из „ЭНИ“[13]13
  Итальянский концерн – «Национальная ассоциация жидкого топлива».


[Закрыть]. Так же, как и Матеи, он стремился к тому, чтобы Италия освободилась от английских и американских нефтяных монополий и проводила свою, независимую нефтяную политику. И так же, как Матеи, он предоставлял ближневосточным странам-поставщикам до пятидесяти-шестидесяти процентов акций, что вызывало бешеное негодование английских и американских нефтяников, забиравших себе чуть ли не девяносто процентов всех акций. Руперт как-то перевел мне статью из итальянского нефтяного журнала, где рассказывалось о происках американцев против Верокио. Пытаясь опрокинуть итальянца, заокеанские конкуренты натравливали на него определенные политические силы в Италии и создавали финансовые и сбытовые затруднения повсюду, где могли. Но Верокио был упорен, ловок, богат – и процветал.

Фредди больше всего импонировало то, что состояние итальянца было наследственным; его семье принадлежали в Генуе и Савоне крупнейшие в мире верфи по строительству танкеров среднего тоннажа (это обстоятельство и обеспечивало Верокио финансовую независимость). Руперт и его мать были близко знакомы с семьей Константина. Фредди их тоже знал и сразу же одобрил мысль Руперта привлечь Верокио к сделке на русскую нефть.

– Верокио ввозит все больше и больше русской нефти в Италию, и в то же зремя пытается наладить сбыт итальянской нефти и бензина у нас в Англии и во всей іівропе, – объяснил мне Руперт.

– А вы ему сказали, что мы хотим купить русскую нефть, но нам чинят препятствия?

– Зачем ему говорить, он и сам это знает.

В три часа дня в кабинете у Фредди появились Константин Верокио и англичанин 2 крапчатом галстуке бабочкой – Формен, богатый и предприимчивый делец из химического концерна, производящего карбид и удобрения. Мы полчаса прождали их у Фредди, который в тот день был на удивление молчалив и задумчив. Что-то явно его угнетало. Не звонили телефоны, эффектная секретарша не просовывала голову в плотно обитую дверь, а сам Фредди сидел, посвистывая и опершись локтями на пустой письменный стол, и только поглядывал на нас.

Верокио был совсем еще не старый человек, и ранняя седина только молодила его. Он был по-итальянски красив, прекрасно одет и воротничок его рубашки, плотно облегавший загорелую шею, сверкал такой белизной, что я почувствовал себя немытым. На безукоризненном английском языке он извинился перед Рупертом за то, что вынужден торопиться, так как вечером ему надо быть в Генуе.

– Моего четырехлетнего сынишку завтра кладут на операцию. Аппендицит. Вот несчастье, – сказал он. – Жена с ума сойдет, если меня не будет дома.

Мы поспешно зашагали в зал заседаний, подгоняемые нетерпением Верокио, и сели в кофейный уголок. Верокио сказал, что с удовольствием выпил бы чаю с молоком по-английски; а Формен, поморщившись, попросил итальянского вермута. Для троих Ройсов Фредди заказал кофе и представил меня, как своего дальнего родственника.

– Много вам удалось сделать, чтобы снять запрет с русской нефти? – спросил Верокио у Руперта.

– Почти ничего, – признался Руперт. – Никого не могу уговорить за это взяться. Все боятся.

– Ясно. – Верокио понимающе покивал красивой головой. – А каковы перспективы, Руперт?

– Откровенно говоря, пока никаких. Нефтяные компании наложили вето, поэтому в правительстве не желают этим заниматься.

Формен осведомился, кого Руперту удалось в связи с этим повидать, и тот рассказал шаг за шагом обо всех своих попытках.

– Вам еще повезло, – заметил Формен. – Моего секретаря они там в Комитете по нефтяным ресурсам даже на порог не пускают, и я ничего не могу поделать. А ведь с половиной этой бражки я обедаю каждую неделю. Не желают разговаривать, и все…

Верокио его прервал.

– Будем надеяться, что вы добьетесь большего, чем Формен, – обратился он к Руперту. – И это подогревает мой интерес к вашему предложению. Вы, вероятно, знаете, что мы, как и „ЭНИ“, пытаемся наладить розничную продажу итальянской нефти и бензина в Великобритании, а Формен согласен финансировать постройку колонок. Но пока что у нас нет в Англии своих нефтеперегонных заводов, а строить их сейчас и долго и дорого, поэтому до шестьдесят восьмого года мы неочищенную нефть ввозить к вам не сможем. Пока речь может идти только о ввозе очищенной нефти, бензина и дизельного топлива. И мы с удовольствием будем покупать переработанную нефть всюду, где это возможно, в том числе и в России. Если и вы захотите нам ее продавать, прекрасно, мы купим у вас все, до капли. Более того, если мы наладим свой сбыт в Англии, мы согласны привлечь к этому фирму Ройсов и ввести вас (обратился он к Руперту) в правление нашей компании, вручив вам приличный пакет акций и право решающего голоса. Как вы на это смотрите?

– По вопросам, касающимся фирмы, вам надо разговаривать с Фредди, – ответил Руперт. – Я же хочу заручиться вашим обещанием взять русскую нефть, если нам удастся ее ввезти. Тогда я смог бы сказать нашим чиновникам, что у меня есть серьезный потребитель русской нефти, а британскому правительству пришлось бы дать, в соответствии с европейским нефтяным соглашением, согласие на продажу этой нефти вам. Тем более, что у итальянцев имеется договор с „Бритиш петролеум“ и „Шелл“.

Верокио скорчил гримасу:

– Беда в том, Руперт, что, как вы знаете, существуют два договора, а не один.

– Знаю, вы хотите сказать, что помимо общеизвестного есть еще и секретный договор, но…

– Вот именно, – прервал его Верокио. – Общеизвестный европейский договор – это весьма и весьма симпатичный документ, составленный с соблюдением всех требований закона и справедливости. Мы разрешаем „Эссо“, „Шелл“ и „Тотал“ открывать сбытовые предприятия в Италии при условии, что Италия получает такие же права в Америке, Англии и Франции. Но в действительности все решается секретным соглашением, устанавливающим и объем сбыта и цены, а оно не подконтрольно никакому правительственному органу, потому что является соглашением частным. Вы уж поверьте мне, Фредди, нет такой страны, где бы пресловутые Семь Сестер[14]14
  Имеются в виду семь крупнейших международных нефтяных концернов.


[Закрыть] не распоряжались, как у себя дома.

Верокио не говорил, а стремительно выстреливал фразами, словно самолет уже запускал моторы, чтобы везти его домой, к сыну. Правда, Руперт потом мне сказал, что у Верокио всегда находится отговорка для поспешного отъезда: это позволяет ему сразу же переводить разговор на интересующие его темы, ибо ни на что другое он не желает терять времени.

– Простите, во мне заговорил итальянец, – продолжал Верокио. – Положим, мы согласимся брать у вас русскую нефть прямо в Англии. Но добиться от вашего правительства разрешения на ввоз этой нефти вы сможете только тогда, когда заставите его выполнять Европейское нефтяное соглашение. А заставить его можно, лишь мобилизовав общественное мнение. Надо поднять вокруг этого вопроса шум, как мы это сделали в Италии. Готовы ли вы оказать на ваше правительство такого рода политическое давление?

– Если надо, – произнес Руперт, – я готов вовлечь в эту борьбу и общественность. Почему бы и нет? Лишь бы это не повредило нашей фирме.

Он кинул взгляд на Фредди.

– Поступайте, как знаете, – отозвался Фредди.

– Браво! – воскликнул Верокио. – Думаю, что у вас найдется немало социалистов, которые захотят нажить на русской нефти политический капиталец.

– Не спешите, Верокио, – заметил Фредди. – Вот уж не думаю, чтобы социалисты встали на сторону Ройсов.

– Для них дело не в Ройсах, – возразил Верокио. – Ваша политика, если угодно, должна заключаться в том, чтобы довести до всеобщего сведения, что в Англии есть рынок для дешевой русской нефти и бензина. Общественное мнение будет на вашей стороне, потому что нефтяные монополии у всех стоят поперек горла.

– Опасный путь, – предостерег Формен. – Может выйти не по-вашему и больно по вас ударить.

– Каким образом? – живо обернулся к нему Верокио. – А если строить свою политику иначе, ничего не добьешься. Народ ненавидит нефтяные монополии, и это наш козырь. И к тому же, – продолжал Верокио, отмахнувшись от его опасений, – вы должны дать англичанам понять, что нефтяные запасы колониальных стран не будут принадлежать им вечно.

– Вы думаете, что это соображение может побудить правительство время от времени ввозить из России нефть? – недоверчиво спросил Формен. – Сомневаюсь, все не так просто…

– Отчего же?..

– По-моему, Верокио прав, – заявил Руперт, и хотя они потом еще минут десять спорили, основное было решено. Верокио нашел в Руперте лучшего союзника, чем в Формене, который не желал следовать примеру итальянцев и пускать в ход политику. Руперт же не прочь был воспользоваться средствами политической борьбы, вплоть до нажима на правительство через социалистов.

– Вот и прекрасно, – одобрил Верокио, допивая остывший чай, который он к тому же еще разбавлял молоком. И он вскочил, отложив разработку деталей „на потом“, как это обычно делают, когда достигают соглашения.

Глава семнадцатая

Я сочувствовал Джо, хотя ей трудно было простить бестактное обращение с Ниной. В какой-то мере, правда, ее извиняло недовольство собой.

– Я страшная стерва, – жалобно призналась она своей ближайшей подруге Мэриан Крейфорд. (Я тоже с ней подружился и почти все, что я здесь пишу, рассказала мне она.)

Мэриан только что вернулась с Мадагаскара, где три месяца изучала состояние социальной и лечебной гигиены по заданию Всемирной организации здравоохранения ООН. Джо прошла к ней через заднюю калитку и за чаем в ультрасовременной кухне покаялась, как она дурно обошлась с Ниной Водопьяновой, хотя пришла к своей подруге совсем не за этим.

– Мне ведь так немного надо. Только чтобы муж у меня был нормальный, – грустно сказала она. – А он меня просто бесит!

– Но Руперт самый нормальный человек на свете!

– Ничего подобного! Если бы он хоть иногда сказал, что у него на душе! Мне было бы легче. А то он вечно всем недоволен.

Мэриан добродушно заметила:

– В наши дни трудно быть довольным, Джо. Все не так просто.

Джо вышла из себя:

– Но почему он так усложняет свою жизнь? Он сам создает вокруг себя всякие сложности. А сейчас стало еще хуже, я просто за него боюсь. Некий Кантро написал о Руперте подлую книгу, и газеты вдруг принялись на него клеветать.

– Но почему?

– Я не знаю почему! – закричала Джо. Потом сказала уже тише: – Нет, знаю. Потому, что он так интересуется русскими. Если бы он бросил с ними возиться, с этими проклятыми русскими! Они вдруг заполонили всю нашу жизнь. Портят все, а мы могли бы жить и только радоваться!

Теперь уже беспокойство передалось и Мэриан, но она все еще сомневалась, так ли серьезно обстоит дело, как говорит Джо.

– Вы действительно думаете, что он попал под подозрение потому, что интересуется русскими?

– Конечно! А почему еще? Он говорит, что это – деловой интерес, но зачем ему вообще вдруг понадобилось иметь с ними дело?

– Не волнуйтесь, – посоветовала Мэриан. – Если за этим ничего нет, Руперт прекрасно сам во всем разберется.

– Ну, положим, с этой женщиной вряд ли так легко разобраться! – злобно выпалила Джо. – Да, я вспыльчивая, злая. Но он ведь на такой женился, пусть не жалуется. Ну да, она – совершенство, а я – нет. И не желаю им быть!

Мэриан принялась убирать со стола.

– Руперт – однолюб, Джо, – сказала она материнским тоном.

– Дело не в этом! Любовь – еще не все.

– В браке она все! (Мэриан никогда не была замужем.)

– Только замужняя женщина понимает, какая глупость эта любовь, – заявила ей Джо. – Посмотрите на Пегги Ройс. Она очень любит Фредди, но это не мешает ей спать с человеком, которого она презирает и который к тому же пытается надуть Фредди в делах! Теперь она тайком ходит к психиатру, чтобы он объяснил ей, почему она так поступает, а психиатр говорит, что причина в том, что она слишком любит своего мужа! Представляете? Он требует, чтобы она привела к нему Фредди и чтобы Фредди тоже подвергся психоанализу.

– Ну что ж… – с сомнением произнесла Мэриан, не желая порицать своих коллег.

– Любовь тут совершенно ни при чем! – повторила Джо. – Я знаю, с Рупертом случится что-то ужасное, я это предчувствую, и виноват будет он сам, потому что он идиот и еще упрям, как осел! Но что можно сделать?

Глава восемнадцатая

Когда Верокио объявил в Генуе о своей сделке с фирмой Ройсов, это вызвало настоящую сенсацию; Руперт предвидел это; по его словам, ничего другого он и не ожидал.

О заключении союза между двумя фирмами я прочел за завтраком. Заголовок на первой полосе „Таймс“ гласил: „Договор Ройсов и Верокио о закупке русском нефти. Европейские династии судостроителей пришли к соглашению в новой области“. „Таймс“ сообщала, что создается новая компания, которую от Ройсов будет возглавлять Руперт, и что с английской стороны он отвечает за проведение в жизнь соглашения. Газета напоминала, что фирма Верокио уже давно пытается осуществлять независимую политику в области нефти, а вот английские деловые круги впервые предпринимают такую попытку, поскольку ввоз русской нефти на Британские острова не имел еще прецедента и несомненно вызовет всякие толки и предложения. Не бросают ли тем самым эти два могущественных судостроительных концерна вызов Семи Сестрам, возглавляющим нефтяной мир. Такое предположение вполне обоснованно, если учесть, какими огромными ресурсами обладают Ройсы и Верокио, располагающие к тому же возможностью строить собственные нефтеналивные суда.

– Превосходно! – с восторгом воскликнул Фредди, когда мы пришли к нему в кабинет. И хотя он знал, что Руперт договаривался об этой публикации с Верокио и все время звонил по телефону в Геную и Милан, она его почему-то очень взволновала. – Пусть пресса кричит о соглашении сколько ей угодно, однако смотрите, чтобы все ограничивалось нефтью и договором с русскими. Не затрагивайте других сторон нашей деятельности или нашей политики.

В конференц-зале сидели человек пятнадцать репортеров, в основном» экономических обозревателей. Заведующий отделом прессы фирмы Ройсов Гордон носил очки с голубыми стеклами и старательно подражал Фредди. Он представил собравшимся Руперта, человека, которого все безусловно помнят по его подвигу во льдах, где он спас русского летчика. Руперт Ройс ответит на любые вопросы, относящиеся к сделке на нефть. Худой, породистый репортер в жилете из верблюжьей шерсти встал и спросил, какова истинная цель этой затеи – за такой сделкой явно что-то кроется.

– Почему вы так думаете? – ответил Руперт вопросом на вопрос. – Мы хотим продавать суда, а русские хотят продавать нефть. Обе стороны стремятся к взаимной выгоде. Единственная трудность состоит в том, что английское правительство, боясь нефтяных концернов, не дает разрешения на ввоз русской нефти, но мы пытаемся найти выход. Европейское нефтяное соглашение обязывает Великобританию разрешить итальянцам торговать у нас нефтью, а по договору между нами и Верокио эта нефть будет получена из России.

– Не желаете ли вы этим сказать, – спросил один из репортеров, шотландец, – что вы собираетесь одолеть и английское правительство, и нефтяные концерны?

– Мы хотим ввозить нефть, – ответил Руперт. – И открыть английскому автомобилисту новый источник бензина, а в обмен за это продавать наши суда новому потребителю – России. Скажите, что в этом дурного?

– Но ведь у нас в стране и без того ввозится нефти на тринадцать процентов больше, чем требуется, – возразила маленькая женщина. – Так, во всяком случае, утверждают нефтяные компании.

– Едва ли это так, если судить по цене, которую мы платим за бензин, – ответил Руперт, и я снова восхитился его самообладанием и умением использовать находящиеся в его распоряжении сведения. – Так или иначе, избытка бояться нечего. У нас безусловно есть рынок для русской нефти, и фирмы Ройсов и Верокио хотят его использовать.

Репортеры нетерпеливо зашелестели блокнотами, требуя подробностей, а когда Руперт отказался их дать, спросили Фредди, согласен ли он с тем, что сказал его кузен относительно нефтяных концернов.

– Ведь половина из вас, ребята, знает Сити как свои пять пальцев, будто для вас новость, как жестко ведут себя нефтяники с конкурентами и как они влиятельны в высших сферах! – И Фредди выразительно поднял брови.

Все засмеялись.

– А как обходитесь с конкурентами вы, Ройсы? – осведомился один из газетчиков. – Вам они больше нравятся, чем нефтяникам?

– Да, они нам нравятся. – Вопрос, видимо, задел Фредди за живое. – Мы любим борьбу. Вы отлично знаете, что британским судовладельцам и судостроителям приходится выдерживать тяжелую конкуренцию на мировом рынке. Наши конкуренты не дают нам зевать.

– Значит, вы объявили нефтяным концернам открытую войну? – настаивал шотландец, и Фредди подтолкнул локтем Руперта.

– Если вы желаете изображать дело так, я вам помешать не могу, – ответил Руперт. – Но я этого не говорил.

Я услышал, как Фредди шепнул: «Молодчина!»

– Как вам известно, – продолжал Руперт, – Англия может существовать, только активно торгуя с другими странами, нравится это или не нравится нефтяным концернам. Вот что побудило нас заключить договор с Верокио на русскую нефть. Если мы возьмем нефть, мы продадим суда. Все очень просто.

Он говорил убедительно, и большинство этих профессиональных скептиков, как видно, ему поверило. Газетные отчеты были скорее благожелательны, хотя, как всегда, рассчитаны на сенсацию. В общем, мы могли быть довольны, хотя дядя Рандольф позвонил Руперту и обвинил его в грязной спекуляции на имени и будущем фирмы Ройсов. Руперт пытался возражать, но старик заорал:

– Я вам не верю! Я больше никому из вас не верю!

Государственных деятелей убедить было еще труднее. Я не без удовольствия наблюдал, как Руперт силится их обработать, как он уламывает своих консервативных родственников, заседающих в парламенте. Ему не удалось уговорить ни одного из них. Даже когда он принялся за социалистов, это принесло ему только разочарование: они так же холодно отнеслись к его затее, как и твердолобые. Единственный, кто захотел выступить по этому вопросу в палате, был адвокат-лейборист Седрик Солт, хотя предварительная беседа с ним, по словам Руперта, и не была утешительной. Руперт встретился с Солтом у него дома, на Финчли-роуд, и, приехав туда в конце зимнего дня, обнаружил, что член парламента, голый до пояса, моет свою машину.

Они вошли в дом, и пока Солт надевал на тощее тело рубашку, Руперт объяснял ему, что на правительство, по его мнению, надо оказать нажим, тогда оно признает право Верокио сбывать – на основе Европейского нефтяного соглашения – русскую нефть в Англии.

Они выпили чаю, поданного миссис Солт, и похожий на гнома хозяин хитро поглядел на Руперта:

– А знаете, Ройс, ведь между вами, судостроителями и нефтяными компаниями, большой разницы нет. Все вы – одного поля ягоды: вампиры и кровопийцы, всем вам хорошо бы отрубить головы.

– Если вы так к нам относитесь, почему вы согласились нас поддерживать?

– Я и не думаю вас поддерживать, – негодующе воскликнул Солт. – Вы хотите использовать меня в своих интересах, а я вас – в своих. Отстаивать в палате общин выгоды фирмы Ройсов? Нет уж, дудки!

Вертлявый, как ящерица, Солт крутил головой, размахивал руками. Однако вся эта суетливость была наигранной: Солт получил хорошее воспитание, но любил, чтобы его считали самоучкой.

У них завязался жестокий спор обо всей этой затее. Солт сказал, что наивно думать, будто выступление в парламенте повлияет на правительство.

– Я могу, конечно, поднять шум в парламенте, но это не убедит ни членов кабинета, ни проклятых толстосумов из Торговой палаты. Для них важно, что скажут комиссии, а кто сидит в комиссиях? Те же нефтяные магнаты. Если вы хотите чего-то добиться, вам надо разорвать этот заколдованный круг.

– Может, я чего-нибудь и добьюсь, но для этого надо придать делу политический оборот. Нужен серьезный запрос в палате общин, – упорствовал Руперт. – Вы себе не представляете, как нефтяные компании боятся общественного мнения. Они не захотят, чтобы оно выступало против них.

– Чепуха! – бросил Солт. – Знаете, как правительство вас облапошит?

– Как?

– Старым, испытанным английским методом: бездеятельностью, полной бездеятельностью. Мы будем надрывать глотки, потеть от остервенения в дебатах, а правительство пообещает взять это дело на заметку, разобраться и принять меры. Потом положит под сукно и засушит, как увядший лист.

Все же после долгих пререканий Солт согласился сделать запрос в палате общин, и через два дня мы с Рупертом и Джо сидели на галерее для гостей, готовясь слушать, как Седрик Солт ставит в неловкое положение правительство.

Нелепая внешность не мешала этому маленькому человечку быть смелым политическим деятелем. К сожалению, англичанам свойственно судить людей по наружности, и внешность для них определяет внутренние достоинства и недостатки. Речь Солта была полна яростных выпадов, но при этом не лишена чувства юмора. Он спросил соответствующего министра, способен ли тот когда-нибудь посмотреть на мир не сквозь очки нефтяных концернов.

Мы засмеялись вместе со всем залом.

– Возможно, министр нам объяснит, чем вызван противоречащий Европейскому нефтяному соглашению запрет на ввоз в нашу страну русской нефти? – продолжал Солт. – И может ли министр заверить нас, что между консервативным правительством и тремя основными нефтяными компаниями нет секретного соглашения, оберегающего их проклятую монополию?

При слове «проклятая» в палате поднялся шум, но министр сохранял невозмутимое спокойствие.

– В нашей нефтяной политике мы исходим из стратегических соображений, – ответил министр. – Было бы непростительной глупостью покупать нефть у России, когда мы можем покупать ее у более дружественных держав, и почтенный член парламентской оппозиции понимает это не хуже меня.

Запрос есть запрос, и он должен быть сформулирован искусно, чтобы дошел его подтекст, поэтому, когда Солт спросил министра, долго ли, по его расчетам, будут оставаться «дружественными» нынешние источники нефти а колониальных странах, в палате снова поднялся шум. Началась одна из пресловутых парламентских перепалок. Я услышал крики со средних скамей, а с задних то там, то сям вскакивали какие-то встрепанные субъекты, выкрикивали нечто нечленораздельное и тут же исчезали; наконец, спикеру[15]15
  Председатель палаты общин.


[Закрыть] удалось восстановить в зале тишину, посоветовав члену палаты от Престина мистеру Флайту, который в ярости размахивал руками, не махать во время запросов крыльями, не то он может улететь.

– Вот этим они тут и занимаются? – недоумевала Джо, когда мы спускались по каменным ступеням зала св. Стефана. – Более дурацкого сборища в жизни не видела. Неужели их можно принимать всерьез?

– Ты же принимала их всерьез! – хмуро упрекнул ее Руперт.

– Да, но я никогда их не видела, я только их выбирала.

█

На следующий день Руперт позвонил Фредди, который снова жонглировал какими-то международными сделками в Амстердаме, и сказал, что другого выхода нет: надо идти на поклон к Пинку Бендиго.

– Поскольку политические деятели ничего не решают, а общественное мнение ничего не значит, – заявил Руперт, – мне остается лишь повидаться с человеком, от которого все зависит, иначе наши усилия пойдут прахом.

– Вы, наверно, правы, – нехотя признал Фредди, – но мне очень не хочется впутывать в наше дело Пинка. У меня есть на это свои причины. Он опаснее всех политических деятелей вместе взятых.

– Верю, но без его согласия никто и пальцем не шевельнет, чтобы нам помочь. Теперь это уже ясно.

– Ладно, – сказал Фредди после минутного колебания. – Но давайте сперва я поговорю с ним сам и условлюсь о встрече для вас. Прихватите с собой Джека, чтобы он смог записать ваш разговор. Я не хочу, чтобы вы ходили туда один.

Фредди снова позвонил во второй половине дня и сообщил, что договорился о нашей встрече с Бендиго на завтра.

– Но там будет и Най, – добавил он, – поэтому, ради бога, ведите себя осторожно. Это самые могущественные противники, с какими вам когда-либо приходилось или придется иметь дело.

– А в чем я, в сущности, должен соблюдать осторожность? – спросил Руперт.

– Сам не знаю, но, ради Христа, следите за каждым вашим словом. И не поссорьте с ним нашу семью.

Глава девятнадцатая

Некоторые крупные предприниматели, которых я встречал у Фредди, были воинствующими хамами, другие – бессовестными пройдохами, но, как я убедился, самые могущественные из них внешне были ничем не примечательны.

Именно к этой последней породе людей принадлежал и Бендиго – обаятельный, легкий человек, с которым все чувствовали себя свободно, – однако Фредди боялся его больше, чем Ная.

Мы отправились на Сент-Джеймс-стрит в особняк, похожий на аристократический клуб, и, войдя туда, попали в прекрасно обставленную контору, где в шкафах стояли переплетенные в кожу книги, а стены были обшиты деревянными панелями. Встретили нас дворецкий и хорошенькая секретарша. Бендиго и Най уже ждали нас, нам предложили виски, но мы предпочли водку. Кожаные кресла были глубоки и удобны, однако, утонув в них, мы сразу почувствовали свою беспомощность. Пинк Бендиго с места в карьер стал выспрашивать Руперта о делах фирмы Ройсов, а Най молча слушал.

– Я очень люблю Фредди, – сказал Пинк, потягивая виски. – Сколько Ройсов с правом голоса осталось у вас в правлении?

– Человек пять или шесть. – ответил Руперт.

– Я хочу сказать: настоящих компаньонов фирмы?

Это была семейная тайна, и спрашивать о таких вещах было бестактно.

– Понятия не имею, сколько нас еще осталось, – уклонился от ответа Руперт.

Пинк рассмеялся:

– Мне, конечно, не надо было спрашивать. Но крупные семейные концерны в Сити почти перевелись, некого и назвать – ну, Пилкингтоны, Спайсеры, Бэррингтоны, два-три банкирских дома. Мы часто задаем себе вопрос, – продолжал он все тем же дружеским тоном, – долго ли Фредди и Рандольфу удастся сохранять семейный характер дела, особенно в области судоходства. Нужны большие капиталы, а деньги сейчас достаются трудно.

– Вы хотите у меня что-то выпытать? – без обиняков спросил Руперт.

– Ну, что вы!

– Либо на что-то намекаете – тогда почему бы вам не сказать этого прямо?

Мы так глубоко погрузились в кресла, что почти ничего не видели вокруг, но и я и Руперт заметили, что секретарша как бы невзначай захлопнула шкафчик, похожий на маленький бар, и догадались, что она включила магнитофон. Наше совещание записывалось. Фредди часто делал то же самое в своем «кофейном уголке».

Руперту надоела роль подопытного кролика, и он спросил напрямик, почему Бендиго не разрешает ввозить русскую нефть в Великобританию.

Пинк принял глубокомысленный и даже огорченный вид.

– Если бы эта сделка на русскую нефть носила исключительный характер, – сказал он, – в ней не было бы ничего плохого.

Он кинул взгляд на Ная, и тот поспешил на помощь:

– У нас есть ощущение, Ройс, что тут кроется какой-то подвох. Нам кажется, что Фредди маскирует возней вокруг русской нефти нечто совсем другое.

Руперт заметил, что Най волен иметь любые ощущения.

– Мне известно, – продолжал он, обращаясь к Бендиго, – что именно от вас, от вашего слова зависит, какую нефть правительство разрешит ввозить в нашу страну. Обращаться к кому бы то ни было, кроме вас, не имеет смысла. Это бесполезно.

– Возможно, – признал Бендиго. – Но вы знаете, в чем главная трудность таких обменных операций, как ваша?

– Нет, не знаю.

– Если вы заключите эту сделку с русскими, вам придется взять на себя ответственность за поведение русской стороны. Вот в чем состоит неприятная особенность такого рода операций.

– Даже в Сити русские славятся точным выполнением своих договорных обязательств, – заметил Руперт.

– Речь идет не о договорах, – возразил Пинк. – Речь идет об ответственности, которая не оговорена ни в каких договорах. Вы прекрасно знаете: все, что делают русские, продиктовано политическими соображениями.

– Наши суда они покупают не из политических соображений.

– Возможно и нет, но нефть нам продать они хотят из политических соображений.

–> При чем здесь политика? Зачем видеть во всем скрытые побуждения?