Текст книги "Шотландская сага"

Автор книги: Джеймс Мунро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)

– Нет. Мы убираемся отсюда как можно скорее. Похоже, у Пэт есть муж. Он не призван в армию, потому что у него астма, он служит в «специальных» полицейских войсках, работая по ночам. Боюсь, что этот тип скоро вернется домой.

Выйдя из дома, Хью задрожал от холода. В воздухе ощущалась осень, и это было очень заметно в этот утренний час.

Бомбы упали гораздо ближе к убежищу, где они скрывались прошедшей ночью, чем ожидали Хью и Джеймс. Они дважды прошли мимо фабрики деревянных изделий, прежде чем поняли, что они пришли именно туда. Причина была проста: несколько бомб упали на Хокни-Роуд и близлежащие улочки.

Как только они обнаружили укрытие, сразу же нашли место, где оставили машину командира авиаполка, но тут-то их везение кончилось. Куча камней и веревка, протянутая через дорогу, блокировала подход к тупику, а руины охранял констебль.

– Простите, господа, но сюда вход запрещен. Мы думаем, что в одном из садиков сзади находится неразорвавшаяся бомба. Никому не разрешается туда входить, пока не прибудут саперы.

– Но я оставил тут машину прошлой ночью.

– Автомобиль? Боюсь, что от него не много осталось, сэр. Похоже, там была мина. Куда вы поставили машину?

Джеймс Кэмерон поднял руку, чтобы показать, но опустил ее снова. Он понял, где была машина. Как раз в том месте, где по крайней мере рухнуло четырехэтажное здание жилого дома.

– Теперь это не важно. Автобусы ходят? Нам нужно добраться до вокзала «Виктория», чтобы успеть на поезд к нашему аэродрому.

– Если вы пойдете прямо по Хокни-Роуд, то придете на Кингсленд-Роуд. Я знаю, что автобусы как раз там и ходят. Но через несколько минут мое дежурство заканчивается. Почему бы вам не задержаться немножко и не заглянуть ко мне домой на чашечку чая перед отъездом. Моя жена будет счастлива напоить вас чаем. Она может даже быстренько приготовить вам что-нибудь на завтрак. Она всегда рада внести свой вклад и помочь военным, моя Пэт…

Глава пятнадцатая

Гленелг, 1940 год

Одиннадцатого сентября тысяча девятьсот сорокового года эскадрилья сэра Джеймса Кэмерона понесла устрашающие потери. Идя на перехват огромному сосредоточению немецких бомбардировщиков к востоку от устья Темзы, они обнаружили, что перевес в силах был гораздо больший, чем они ожидали, – их атаковали по крайней мере шестьсот немецких истребителей. Во время этого сражения эскадрилья потеряла восемь «харрикейнов» и пять летчиков. Один из сбитых самолетов вел Хью. Ему посчастливилось прыгнуть с парашютом, и, несмотря на то, что он приземлился на крышу одинокого домика в графстве Кент, он оказался на земле совершенно целехоньким, если не считать растяжение связок в запястье.

Эскадрилья находилась в боях со времени поражения при Дюнкерке почти без передышки, и эта последняя гибельная битва побудила командование авиаполка отозвать оставшихся в живых с линии фронта и отправить их на Северо-Запад Англии, чтобы они насладились коротким отдыхом, пока эскадрилья не будет сформирована вновь.

Так они оказались в Вестморленде, в Озерном краю, столь любимом английским поэтом Уильямом Вордсвортом.

Не успел Хью расположиться в своей комнате в казармах у летнего поля на Севере страны, как сэр Джеймс вошел в своей всегдашней веселой манере.

– Пошли, Хью. Брось несколько вещей в сумку и забудь обо всем. На улице нас ждет машина с работающим двигателем, готовая отвести нас в короткий отпуск.

– Не вздумай рассказывать мне, что у кого-то хватило ума одолжить тебе машину еще раз.

На лице сэра Джеймса появилось недоуменное выражение.

– Нет, эту мне пришлось купить самому. Между прочим, заплатил наличными.

– Тебя это удивило? – Хью ухмыльнулся. – Дай мне десять минут, и я готов отправиться с тобой. А куда мы едем?

– В дом предков, в Гленелг. Настало время нам обоим посмотреть на это место. Я только что разговаривал с матерью по телефону. Она нас ждет.

Огромный спортивный открытый автомобиль, сзади напоминающий по форме пулю, был припаркован за столовой. Под длинным зеленым капотом урчал мотор. Звук его был неспешным и сильным, похожим на работающий мотор рыбачьей лодки далеко в море.

Вид машины заставил Хью замереть на месте.

– Это настоящее чудовище. Что это за марка?

– Это – «бентли», по крайней мере мне так сказали. Она стояла в одном из ангаров, поскольку ее владелец исчез в одной из операций над Северным морем.

– Но она пьет почти столько же горючего, сколько «харрикейн».

– А! Ну, это только одна сторона медали. У нее полный бак, а на каждом дюйме свободного пространства размещены канистры. Их столько, что нам придется привязать свои чемоданы наверху.

Хью подозрительно посмотрел на Джеймса.

– А откуда это горючее – уж не из топливных ли баков для заправки самолетов?

– Не задавай глупых вопросов – конечно, нет. Привяжи свой чемодан, и мы отправимся в путь. Я сказал маме, что мы приедем к ужину сегодня вечером.

– Это далеко отсюда?

– Я не знаю точно. Возможно, миль двести-триста.

Когда они въехали в поселок, от рева выхлопов массивной спортивной машины с трехлитровым двигателем фирмы «Бентли» в окнах домов Гленелга дрожали стекла. Оставив позади единственную узкую улочку, огромный автомобиль уткнулся носом в еще более узкую тропинку, которая повторяла ту, проторенную в восемнадцатом веке военными через долину Глен Мор.

Когда они подъехали к старому дому Россов, Абигейл Кэмерон выбежала из дома навстречу сыну. Она прижала его к себе со всей любовью матери, которая слишком долго жила в страхе, что больше никогда не увидит его живым.

После того как она нежно погладила своего сына, леди Кэмерон обратила свое внимание на Хью, и ее объятия были не менее убедительными. У Хью сразу же возникло к ней теплое чувство.

Взяв молодых людей за руки и направляясь с ними в дом, она сказала:

– Сегодня я – самая счастливая женщина во всей Шотландии – и самая удачливая. Кто еще может похвастаться тем, что под его крышей находятся такие симпатичные молодые люди?

Годы не повлияли на французский акцент Абигейл. Он был так же очарователен для уха, как и когда-то для Генри Росса в этом самом доме два десятилетия назад.

Тем же вечером, но немного позднее, они разговаривали о связях обеих семей с Гленелгом. Леди Кэмерон сообщила, что огромный дом в Ратагане когда-то принадлежал семейству Кэмеронов, добавив:

– Меня пригласили на церемонию открытия, когда он стал реабилитационным центром для военных во время прошедшей войны. О, это был волнующий момент.

– Тогда нас еще кое-что объединяет, – объявил Хью. – Именно мой отец убедил американское правительство выделить деньги, чтобы переделать дом в Ратагане под реабилитационный центр, после того как побывал здесь. А кто теперь владелец этого дома?

– Какой-то англичанин. Он жил тут некоторое время после окончания войны, но уже много лет не появлялся. Я полагаю, что дом в плачевном состоянии, наверное, таким и увидел его ваш отец. Это очень печально. Но сегодня не будем говорить о грустном. Сегодня – счастливый день. Самый счастливый, который у меня был с тех пор, как началась война. Пойдемте, я наняла самого лучшего повара приготовить вам торжественный обед – благодаря любезности одного человека из Гленелга, который прекрасный браконьер…

В течение двух дней молодые пилоты наслаждались спокойствием дома в Глен Мор, и все ужасы, которые они испытали в последние месяцы, отступили куда-то вдаль. Они изредка ходили на рыбалку, спали допоздна и в основном отдыхали, наслаждаясь роскошью, которой лишены были так долго.

Потом сэру Джеймсу прислали телеграмму, которая была доставлена ему домой пожилой почтальоншей на старинном велосипеде. Пренебрегая конфиденциальностью своей службы, женщина пересказала леди Кэмерон содержание, когда адресат еще не успел распечатать конверта.

Сэру Джеймсу было предписано вернуться немедленно в свою эскадрилью.

– Ты думаешь, нас хотят опять отправить на Юг? – спросил Хью, направляясь вслед за Джеймсом в дом.

– Я сомневаюсь. Если бы хотели, нас обоих бы отозвали.

– Верно, но в любом случае я поеду с тобой.

– Нет, ты не должен. Останься тут, составишь матери компанию, пока не закончится твой отпуск. Так будет лучше для нас обоих.

– Конечно, вы должны остаться. Если мне не удалось испортить отпуск Джеймсу, у меня будет возможность испортить ваш. Я потратила целое состояние, покупая на черном рынке продовольствие. Неужели вы позволите, чтобы эти деньги были выброшены на ветер?

Абигейл пыталась шуткой смягчить собственную боль, расставаясь со своим сыном снова и так быстро, но ей это плохо удалось. Хью почувствовал, что он должен из-за нее и из-за Джеймса остаться в домике в Глен Море до конца своего отпуска.

Когда эхо от выхлопов огромного «бентли» затихло в горах, окружающих долину, для Хью жизнь в доме стала гораздо спокойнее, однако он чувствовал себя до странности не в своей тарелке. Он думал, что ему следовало бы вернуться в эскадрилью со своим другом.

В последний день его пребывания в Глен Мор Абигейл сделала для Хью несколько сэндвичей, снабдила истрепанной картой местности и отправила наслаждаться одиночеством в окрестностях Гленелга.

Держа путь на восток по слабо заметной военной тропе, он скоро оказался окруженным красотой гор. Только парящий в высоте орел напомнил Хью о его участии в пожарище над Европой, угрожающим поглотить Великобританию.

На плоском уступе высокой, с крутыми склонами горы Хью перекусил сэндвичами и продолжил свою прогулку. Вскоре он очутился на каменистом берегу озера, которое, судя по карте, называлось озером Дьюих. Ратаган был неподалеку, и Хью отправился к дому, когда-то бывшему сердцем жизни на полуострове Гленелг и где было предрешено будущее семейства Маккримонов.

Дом, конечно, впечатлял, хотя несколько меньше, чем представлял себе Хью. И само здание, и сады имели печально заброшенный вид, но вместе с тем здесь, в этом месте, так тесно связанном с историей Гленелга, чувствовалось как будто какое-то ожидание – ожидание кого-то или чего-то. Это ощущение было так сильно, что Хью даже попробовал открыть дверь в желании убедиться, что дом действительно хочет, чтобы в него вошли.

Дверь оказалась незапертой. Войдя внутрь, Хью восхитился удивительным огромным камином, высокими окнами с витражами и резной лестницей, которая, изгибаясь, спускалась вниз в огромный зал передней. Он сразу же влюбился в комнаты и в вид из окон на озеро и горы, которые простирались в глубь страны, насколько хватало взгляда.

Хью не имел ни малейшего представления, как долго он осматривал Ратаган, как вдруг услыхал звук, исходящий откуда-то из дальних помещений дома, где, по предположению Хью, должны были находиться кухня и кладовая. Было похоже, что где-то хлопнула дверь, а потом он услышал звук шагов, быстрых и легких.

Озадаченный, он медленно двинулся на звук и в коридоре увидел совсем маленькую девочку, не больше семи-восьми лет, которая направлялась к нему.

Казалось, Хью удивился появлению ребенка больше, чем она сама, когда неожиданно обнаружила его присутствие.

– Привет! – сказала она весело, как будто не было ничего удивительного в том, что в доме, уже столько лет необитаемом, расхаживает незнакомец. – Мы играем в прятки, а вы?

– Я – нет, – объявил Хью. – А ты прячешься или ищешь?

– Прячусь. Энди сейчас ищет. – Неожиданно маленькая девочка стала серьезной. – Наверное, мне не надо было прятаться здесь.

Сомнения девчушки немедленно получили подтверждение. В конце коридора появилась молодая женщина, и, казалось, она удивилась не больше, чем маленькая девочка, только на какое-то мгновение.

– Мэри, я же говорила, чтобы ты не входила в дом. Играть можно только в саду.

– Извини, – и, обращаясь к Хью, девочка крикнула весело: – Пока! – Потом она побежала за молодой женщиной и исчезла за поворотом в коридоре.

– Простите мое вторжение. Я просто так много слышал об этом доме, что захотел увидеть его своими глазами.

Молодая женщина улыбнулась.

– Мы сами сюда вторглись, но, правда, мне очень нравится это место. При любой возможности я привожу сюда детей. Сейчас мы устроили пикник в саду.

Хью подумал, где должен работать ее муж, чтобы позволить им жить в таком отдаленном месте? Она была слишком хорошо одета для жены, предположим, рыбака. Возможно, он где-нибудь служит.

– А вы Хью Маккримои? – Молодая женщина сказала больше утвердительно, чем вопросительно.

– Да. Но откуда вы знаете?

Улыбка с готовностью появилась у нее на лице, и он подумал, что ее губы привыкли улыбаться.

– Здесь редко что происходит, но, если что и случается, об этом немедленно узнают все в округе. Я – Эльза Росс, из Гленелга.

Они официально пожали друг другу руки, и она спросила:

– Вы еще не осмотрели дом целиком?

– Большую его часть. Это действительно удивительное место.

– По-моему, тут все – само совершенство: дом, его местонахождение, вид из окон. Он прекрасен, несмотря на то, что когда-то принадлежал Кэмеронам. Вы слышали историю этих мест?

Хью покачал головой. Никогда ему не доводилось слышать такого приятного выговора, какой был у Эльзы. Он хотел, чтобы она продолжала говорить.

– Тогда я проведу вас по историческим местам, если вы, конечно, располагаете свободным временем.

– Я-то имею, а вот вы..? Тут ведь ваши дети…

В выражении лица Эльзы мелькнуло что-то похожее на насмешку, когда она сказала:

– С ними будет все в порядке. Со мной пришла моя сестра. Она живет в Лондоне, но привезла детей в Гленелг, чтобы не подвергать их опасности – там бомбят.

Хью выразил сочувствие сестре Эльзы, добавив, что военно-воздушные силы делают все, что могут, но в настоящее время они способны только пробить небольшую брешь в воздушном флоте Люфтваффе.

Эльза Росс коснулась его руки теплым извиняющим жестом.

– Я вовсе не хотела задеть каким-то образом вас, и уж тем более военно-воздушные силы. Все, включая мою сестру, не чувствуют ничего, кроме благодарности к вам. Вы каждый день рискуете своей жизнью. Не будь вас, Гитлер захватил бы страну гораздо раньше. Все знают об этом…

Так, беседуя, они вошли в большой зал Ратагана. Остановившись перед огромным камином, Эльза Росс спросила:

– Вы знаете историю, которая связывает вашу семью с этим залом?

Когда Хью признался, что не знает, она рассказала, как много лет назад другой Хью Маккримон бросил вызов тогдашнему гленелгскому Кэмерону из-за семьи Россов и сжег свою волынку в камине, поклявшись, что никогда больше ни один Маккримон не будет играть для Кэмерона из Гленелга.

– В те дни это было очень смелое решение, – добавила она. – Кэмероны были всемогущи в этих местах, и глава клана никогда бы не простил твоего предка. Высказав таким образом свой протест, Хью Маккримон пожертвовал своим будущим в Гленелге.

– Так вот откуда берет корни эта легенда. Из рода в род передавалось, что мы не должны играть на волынке для Кэмерона.

– Вы хотите сказать, что Маккримоны до сих пор умеют играть на волынке?

– Каждый старший сын в семье, с тех пор как Маккримоны поселились в Америке. А что случилось с Россами? Я не могу припомнить, чтобы они жили когда-нибудь рядом с нами в Миссури.

– Энгуса Росса и его двоих старших сыновей отправили на каторгу в Австралию. Я полагаю, они хорошо там устроились. Младшие члены семьи и их мать уехали в Глазго. Они не заработали никакого состояния, но по крайней мере жили достойно.

– Это та ветвь семейства, к которой вы принадлежите? – Хью снова подумал о муже этой женщины, сегодняшнем Россе. Кто бы он ни был, Хью не мог не признать, что ему очень повезло. У Эльзы Росс были темно-рыжие волосы и зеленые глаза, и ее внешность не могла остаться незамеченной в любом обществе.

Неожиданно они оба услышали женский голос, звавший Эльзу откуда-то из глубины дома.

– Должно быть, это сестра беспокоится обо мне. Мэри, наверное, сказала ей, что оставила меня тут с незнакомым мужчиной.

– Тогда вам лучше выйти и успокоить ее. Я понимаю, как легко можно приобрести репутацию, а также и потерять ее в таких маленьких поселениях, как Гленелг.

Эльза Росс протянула руку Хью и, когда он ее пожимал, сказала:

– Если вы хотите, я могу послать вам копию моей работы, которую я посвятила изучению истории семей, которые жили в Гленелге во времена выселения.

– Мне бы очень хотелось.

– Хорошо! Я могу взять ваш адрес у леди Кэмерон. О ней, между прочим, ходит очень много интересных слухов, но их я не включила в свою работу. Абигейл Кэмерон пользуется любовью окрестных жителей. Она и сэр Джеймс совершенно не похожи на тех Кэмеронов, которые были тут до них.

Эльза Росс дошла до поворота коридора, потом остановилась и посмотрела на Хью.

– Не хотите ли отправиться в Гленелг на лодке, вместо того чтобы идти туда пешком? Для вас есть место.

Хью сказал себе, что даже мысль о поездке в лодке с этой женщиной и ее детьми была для него сладостной.

– Пойдемте, вам понравится вид из лодки. Родди – наш лодочник, говорит, что только так нужно подъезжать к Гленелгу.

– Не станут ли ваши дети возражать? А ваша сестра..?

В ее улыбке был слабый намек на озорство, когда она сказала:

– С таким сопровождением в лодке, моя репутация будет в полной безопасности даже для самых злых сплетниц Гленелга!

– Тогда я с удовольствием отправлюсь с вами в это путешествие.

За дверью Хью был представлен Флоре, старшей сестре Эльзы. Флора одобрительно посмотрела на Хью и сказала:

– Ты бы поделилась со мной своим секретом, Эльза. Когда я вхожу в пустой дом, я никогда не нахожу там ничего, кроме пыли и пауков. Но нам пора ехать. Родди только что звал нас из лодки. Приближается отлив, и нам пора отправляться в путь. Я послала детей вперед.

Пока они не повернули к последнему спуску крутой тропки, ведущей вниз к морскому берегу из Ратагана, Хью не видел детей, которых две женщины брали на пикник, но то, что ему открылось за поворотом, заставило его резко затормозить.

– Что-нибудь не так, мистер Маккримон? – На этот раз в улыбке Эльзы Росс явственно светилось озорство.

В лодке сидело около двадцати детей, и даже при сильном воображении трудно было вообразить, что все эти дети были отпрысками двух женщин.

– Дети… я думал, что вы взяли только своих…

– Моих? О нет, я даже не замужем. Двое из них – Флоры, а другие – из поселка. Я – их учительница.

Когда Хью проснулся следующим утром после посещения Ратагана, сознание того, что он должен вернуться в свою эскадрилью, лежало на нем тяжким грузом. Его друзья очень бы удивились такой перемене. У Хью была репутация боевого летчика, который так предан своей профессии, что даже отказался от выпивки, потому что это расслабляет волю.

Но теперь он встретил Эльзу.

Молодая гленелгская учительница пришла в дом в Глен Море прошедшим вечером и принесла с собой документы, относящиеся к ее изысканиям, которые она провела о Россах, Маккримонах и Кэмеронах.

Этот визит был абсолютно неожиданным. Им обоим понравилось путешествие на лодке из Ратагана в Гленелг, и они медлили расстаться, но детей, чьи матери не пришли на пристань, нужно было отвести в школу. Они расстались, и Эльза пообещала отправить ему результаты ее поисков, когда эскадрилья Хью вернется назад, в Тангмир.

Дома Эльза обнаружила, что у нее подготовлено больше копий, чем она думала прежде, и это послужило причиной ее внезапного прихода, но леди Кэмерон хватило и одного взгляда на Эльзу и Хью, чтобы неожиданно вспомнить, что именно этим вечером она пообещала навестить соседку.

Вечер прошел слишком быстро, пока они тщательно изучали генеалогическое древо каждой семьи и написанные аккуратным почерком страницы, голова к голове. Когда они закончили, Хью узнал гораздо больше о собственной семье, чем из рассказов отца. Он узнал и кое-что еще: такую девушку, как Эльзу Росс, нелегко будет забыть. Да он и не хотел этого.

Позднее тем же вечером, когда они шли вдоль долины Глен Мор и лунный свет лился с горных вершин, освещая окрестности, отчего воды реки отдавали расплавленным свинцом, они разговаривали не только об истории своих предков, но и о настоящем тоже. По обоюдному молчаливому соглашению, ни один из них не упомянул о будущем. Оба знали, что утром Хью нужно будет вернуться в его эскадрилью. И опять сражения, ежедневные смертельные сражения в опаленных войной небесах Лондона и южных графств Англии. Пилот-истребитель действующей армии живет как бы взаймы, жизнь каждого из них может оказаться трагически короткой. Тут не может быть никаких задумок на будущее – во всяком случае не теперь.

И это отразилось на расставании двух молодых людей темной ночью в Гленелге. Хью поцеловал Эльзу, пожелав ей спокойной ночи, но не с той страстью, на которую был способен. В этом поцелуе было больше, чем обещание – надежда.

Возвращаясь в одиночестве в дом Кэмеронов, Хью попытался заглянуть в будущее, что же приготовит для него жизнь, если он сумеет пройти войну. Он понял, что его мозг не способен сделать такой гигантский и неправдоподобный скачок. Вместо этого он начал думать, будет ли сэр Кэмерон все еще с эскадрильей, когда ее переведут назад в Тангмир.

Следующим утром леди Кэмерон провожала Хью к причалу Гленелга. Отсюда рыбак отвезет его в Лох-лэш на другом берегу озера. Там он сядет на поезд, который доставит его окольным путем к аэропорту в Вестморленде.

Когда они проходили школу, из здания выбежала Эльза.

– Хью, я приготовила для тебя кое-что необычное. Надеюсь, тебе это принесет удачу.

Она протянула серебряное кольцо, размером с кольцо для салфеток, шириной не более дюйма. Искусно украшенное чеканкой – цветами и листьями чертополоха, – оно было немного искривлено, а с одной стороны сильно закоптилось.

– Что это?

На короткий момент взгляд Эльзы упал на леди Кэмерон, прежде чем она сказала:

– Вы помните легенду, как Хью Маккримон бросил свою волынку в камин в Ратагане?

Хью кивнул.

– Это серебряное кольцо украшало одну из трубок той самой волынки. Его спас из огня слуга, Алекс Дювар. Мэгги Кеннеди, его потомок, живет в поселке. Теперь она – старая женщина, но я вспомнила, что несколько лет назад Мэгги показывала мне это кольцо. Сегодня утром я пошла к ней, чтобы попросить продать его мне. Я хотела подарить его вам на память. Когда она услышала, для кого я стараюсь, то отказалась взять деньги. Мэгги считает, оно по праву принадлежит вам. Берегите его, Хью, вы – второй Хью Маккримон, который владеет им.

Абигейл Кэмерон шла одна вдоль причала. Оглянувшись назад, она увидала Эльзу в объятиях Хью и вспомнила другое время и другого члена семьи Россов – мужчину. Он тоже был смелым и необыкновенным человеком.

Хью прибыл в аэропорт в Вестморленде как раз вовремя, чтобы попрощаться с Джеймсом. Канадский баронет получил повышение в чине, и теперь, уже командиром эскадрильи, направлялся на авиационный завод Де Хавиленд. Там ему поручались испытательные полеты на новом, производящем переворот в авиации самолете с двумя двигателями. Выполненный в основном из дерева, новый самолет предназначался для того, чтобы свести на нет барьер между истребителем и быстрым легким бомбардировщиком. В довершение всего самолет был назван «Москито», и от него ожидали, что он станет идеальным средством для разведывательных целей.

– Я думаю, что у кого-то в Министерстве авиации крыша поехала, – объявил Джеймс, объясняя Хью свой перевод. – Ты можешь представить современный истребитель, сделанный из дерева? Однако, если меня и дальше так будут продвигать по службе, я кончу маршалом авиации, и вот тогда уж пофантазирую вволю.

Как бы извиняясь, он добавил:

– Я попытался нажать на кое-какие кнопки, чтобы и ты получил повышение и тебе дали бы эскадрилью, но, похоже, к твоему американскому происхождению относятся несколько настороженно. Вот если бы ты принял британское подданство, уверен, я смог бы сделать что-нибудь для тебя…

Хью искренне сожалел об отъезде своего друга, но для долгой печали не было времени. Эскадрилья возвращалась в Тангмир на следующее утро, и «харрикейны» готовились к предстоящим сражениям. Не исключено, что им придется сражаться во время их перелета на Юг.

Тем же вечером, прежде чем лечь спать, Хью написал три письма. Первое – Абигейл Кэмерон, в котором сообщалось, что он встретился с Джеймсом. Он уверял ее, что хотя ее сын, возможно, и не сможет написать ей о своем новом месте назначения, с ним все в порядке и он будет вдалеке от полей сражения в ближайшем обозримом будущем. Второе письмо – Эльзе Росс, где Хью попытался выразить некоторые, но не все свои чувства к ней.

Третье письмо, гораздо длиннее предыдущих, предназначалось его родителям в Миссури. Он сообщал им о своем коротком отпуске, проведенном в Гленелге, о Ратагане и в подробностях описал свою встречу с Эльзой Росс. Когда он приклеивал марку на конверт, он улыбался, прекрасно представляя, как его мать отреагирует на рассказ о знакомстве с Эльзой. Потребуется огромная сила убеждения со стороны отца, чтобы не дать ей сесть на первый же корабль, пересекающий Атлантику. Она будет совершенно убеждена, что ее единственный сын разрушил ее матримональные планы, которые она вынашивала со дня его рождения.

Эскадрилье не пришлось вступить в бой по пути на юг, но отчаянная борьба за господство над небом все нарастала. Эскадрилья получила приказ участвовать в ночном вылете спустя только несколько часов после ее прибытия в Тангмир. Этот вылет чуть было не оказался последним для Хью. Эскадрилья взмыла в небо, образуя огромное «крыло», новый тактический ход, дающий преимущество перед врагом и обеспечивающий надежную защиту от налетов немецких истребителей, сопровождающих бомбардировщики. Но некоторые опытные пилоты не были в восторге от новой тактики. Они жаловались на то, что будут вынуждены кружить более десяти минут, поджидая, пока к ним не присоединятся оставшиеся самолеты эскадрильи, теряя напрасно драгоценные минуты и топливо, которое можно было бы использовать для атаки на врага.

Однако в этот раз все складывалось удачно. Отдельные эскадрильи, составляющие это «крыло», очень быстро заняли исходную позицию. Огромное скопление самолетов описывало круги и набирало высоту, направляясь не на Лондон, как обычно, а держа курс на Бристоль, где ожидался воздушный бой. Когда это большое формирование самолетов летело на северо-запад, каждый пилот «харрикейна» или «спидфайра» чувствовал себя в непривычной безопасности, наблюдая из своей тесной кабины небо, в котором было полным-полно британских истребителей.

Для немецких пилотов стало совершенной неожиданностью, когда большое количество истребителей спикировало со стороны солнца на сосредоточение немецких бомбардировщиков. Для эскорта немецких истребителей, выдвинувшихся на переднюю позицию, было еще большей неожиданностью узнать, что у военно-воздушных сил противника достаточно истребителей позади, чтобы разделаться с ними.

Британские истребители бросились наперерез германской воздушной армаде над пригородом Бристоля, и многие бомбардировщики тотчас же сбросили свои бомбы и развернулись назад, держа курс на юг и восток, чтобы избежать пулеметов британских самолетов-истребителей.

Хью спикировал к бомбардировщикам и дал быструю очередь по веретенообразному «Дорньеру-17». Пули настигли цель, но в кишащем самолетами небе творилась полная неразбериха, и было невозможно проследить за результатом этой атаки.

Он погнался за другим бомбардировщиком, держащим курс на юг, но ему пришлось прекратить атаку, когда на помощь решительно бросился «Мессершмитт-109». Четыре или пять минут оба пилота выводили в небе смертельные узоры – каждый пытался взять противника на прицел своего пулемета.

Немецкий пилот первым решил прервать эту бесконечную дуэль, убедившись, что уровень топлива в его машине угрожающе снизился. Он взял курс на юг, в направлении моря, которое было ясно видно в нескольких милях от них.

Хью теперь был достаточно далеко от места воздушного боя, но у него все еще оставалось много боеприпасов. Он уже почти повернул снова на Бристоль, когда увидел под собой тень двухмоторного самолета, бегущего по зеленым полям побережья. Взглянув на источник тени, он неожиданно узнал «Юнкерс-88», летящий низко на большой скорости.

Хью пустил свой «харрикейн» в резкий вираж, набирая высоту, чтобы оказаться над немцем, чуть позади его, но его заметили, и, пока он пошел в пике, немецкий самолет вошел в бочку, поднимаясь все выше, чтобы пилоту было удобнее нанести сокрушающий удар.

«Юнкерс-88» – самый скоростной из немецких бомбардировщиков, которые использовались для налетов на Британию, а пилот этого был к тому же умелым. Несмотря на все попытки Хью, пока он выбирал позицию, из которой ему было удобно атаковать врага, оба самолета были уже над морем, далеко от берега.

Теперь самолеты летели низко над водой, и Хью бросил свой «харрикейн» под таким углом, чтобы, как он надеялся, пули его пулемета попали в кабину бомбардировщика. Однако пилот «юнкерса» снова удачно уклонился. На этот раз, когда бомбардировщик пытался отлететь подальше от моря, используя все две тысячи четыреста лошадиных сил обоих двигателей, Хью позволил своему «харрикейну» попасть в радиус действия оружейной башни противника.

Стрелок был не менее ловок, чем пилот. Не прошло и двух секунд, как сорок крупных пуль из пулемета превратили корпус двигателя «харрикейна» в решето. Когда двигатель «роллс-ройса» протестующе зачихал, из поврежденного бака полилось горячее черное масляное топливо, заливая плексиглассовое переднее стекло кабины Хью, как будто из артерий раненого истребителя полилась кровь.

Хью рванул дверцу кабины, благодаря Бога, что стекло не заклинило. Он был так близко к морю, что приходилось действовать, как часы. Это сработало. Как только он прекратил управлять самолетом, двигатель «харрикейна» заглох, и самолет лениво стал заваливаться на бок. За минуту до того, как нос истребителя наклонился вниз и он полетел в море, как подбитый фазан, Хью выпрыгнул.

Его дыхание перехватило от толчка, когда парашют раскрылся, и через мгновенье он погрузился в воду. Несколько минут он плавал в воде, пытаясь освободиться от парашюта и накачать воздух в спасательный жилет, молясь, чтобы он не оказался поврежденным.

Истребителя нигде не было видно; должно быть, он ударился о воду и затонул. Хью с облегчением увидел, что и «Юнкерс-88» исчез из поля зрения. Пилот понимал, что он беспомощно барахтается в воде, его могут и подстрелить.

После шума и беспорядочных действий в последние полчаса тишина открытого моря давила на уши. Вокруг расстилался бескрайний водный простор.

Неожиданно Хью осознал, в какое трудное положение он попал. Только команда немецкого бомбардировщика знала, что он выпрыгнул из «харрикейна» на парашюте, но вряд ли они станут докладывать об этом кому-нибудь, кроме как своему офицеру разведки в эскадрилье. Если и придет спасательная команда, то ее пошлют немцы. Если…