Текст книги "Маленькие огоньки (СИ)"
Автор книги: Джейми Макгвайр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)
Глава 37
Кэтрин
Я сидела в одиночестве в гостевой спальне в доме Янгблодов. Деревянные панели служили отличным фоном для нарисованных Ли портретов в белых рамах, изображающих членов семьи. Большая двуспальная кровать была застелена лоскутным одеялом с узором в виде обручальных колец, антикварный деревянный комод с зеркалом был придвинут к стене, выкрашенной в белый цвет.
Я пропахла дымом. Ли предложила мне воспользоваться ванной, но я отказалась. Вид горящего особняка «Джунипер» стал для меня неожиданной развязкой, и при каждом вздохе меня окутывало странное чувство спокойствия. Мамочка не сможет вернуться назад. Мне никогда не придётся возвращаться туда. Мы обрели свободу.
Короткий стук в дверь прервал мои размышления и я моргнула.
– Привет, – поздоровался Эллиот, босиком направившись к моей кровати. Его волосы были влажными после душа. На нём была вылинявшая футболка и шорты.
– Привет.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Нет, но буду.
– Мистер Мэйсон звонил тёте Ли. Миссис Мэйсон наложили пару дюжин швов на голову, у неё сотрясение, но она поправится. Её сестра Лорен обещала помочь с уборкой, и тогда ты сможешь вернуться домой к тому моменту, как её выпишут из больницы, если захочешь. Так ты… хочешь?
Я кивнула.
– Не думаю, что было бы правильно просить твою тётю с дядей меня приютить.
– Они не возражают. Правда.
– Я нужна Бекке. Я поживу с ней.
Эллиот кивнул и сел на кровать рядом со мной.
– Какая жалость. Я мог бы привыкнуть к этому, – сказал он, протянув мне свой мобильник и открыв групповой чат с Сэмом и Мэдисон. – Они обрывают мой телефон, сходя с ума от тревоги. Я сказал Мэдди, что ты позвонишь ей утром.
– Как ты понял? – спросила я. – Что нужно искать меня в «Джунипер»?
– Когда я тебя высадил возле дома Мэйсонов, моё плохое предчувствие стало усиливаться по мере того, как я отъезжал всё дальше. Я весь вечер был сам не свой, – признался он. – Подъехав к дому тёти Ли, я развернулся и поехал обратно. Доехав до дома Мэйсонов, я увидел огни полицейских машин. Я бросил машину прямо на дороге, даже дверь не закрыл, и бросился к дому. Увидел кровь… Я никогда в жизни так не боялся, Кэтрин. Я пытался пробраться в дом, звал тебя. Мистер Мэйсон сказал мне, что с тобой всё в порядке, и что ты ушла. Я поехал в «Джунипер». Я знал, что ты направилась именно туда.
– Ты вернулся, – сказала я, обняв его и уткнувшись лицом ему в шею.
– Я же сказал, что вернусь, – он положил голову мне на макушку. – И теперь, когда я знаю…
– Теперь, когда ты знаешь… – повторила я, глядя на него.
Эллиот вздохнул, уставившись на ковёр на полу. Я так долго отталкивала его. И теперь, когда у него появился повод уйти, мне было куда сложнее смириться с этим, чем мне казалось. Но если он этого хотел, то винить его я не стану. То, что произошло в подвале, даже для меня было слишком. Представить не могу, что он думал.
– Скажи это, – попросила я.
– Ты могла рассказать мне. Жаль, что ты не рассказала мне раньше.
– Это был секрет, – сказала я.
– Да, секреты ты хранить умеешь.
Я отпустила его и обхватила себя руками.
– Я не могла раскрыть чужой секрет.
– Ума не приложу, как осознать случившееся, – Эллиот потянулся ко мне. – Пресли мертва. Твоя мать…
– Это была не она.
Эллиот кивнул, но по его глазам я поняла, что ему трудно отделить мою мать от других.
– Мамочка давно вела себя странно. Если задуматься, то вряд ли она когда-либо вообще была нормальной. Если случались неприятности, она замыкалась и впадала в глубокую депрессию, лёжа в кровати сутками напролёт. Отец пытался оградить её от проблем, чтобы уберечь меня. Но когда его не было дома, я видела всё сама. Я видела проблески других личностей, хотя в то время я этого не понимала. Папина кончина сделала их сильнее, а «Джунипер» стал идеальным укрытием для них. Когда появились Дьюк с Поппи, чьи личности так разительно отличались от мамочки, я испугалась. Я растерялась. Чем больше я пыталась поговорить с мамочкой, когда она принимала облик Дьюка или Поппи, тем хуже ей становилось. Когда я начала подыгрывать ей, личности стали проявляться на более долгий срок, зато поведение мамочки становилось предсказуемым. Поначалу я не мешала этому, потому что не хотела, чтобы мамочку забрали у меня, но теперь, когда их нет… Я любила Алтею и Поппи. Я хранила секрет мамочки, чтобы сохранить их. И вот теперь Пресли мертва, и я потеряла их всех.
– Это не твоя вина, Кэтрин, – заметил Эллиот, потирая загривок.
– Тогда чья это вина?
– Почему это обязательно должна быть чья-то вина?
– Если бы я обратилась за помощью для мамочки, Пресли была бы жива. Но я решила, что справлюсь. Я решила, что смогу иметь и то, и другое. Я не сомневалась, что смогу заполучить тебя и защитить «Джунипер» ради мамочки, – я подавила всхлип. – Её больше нет. Она виновна в убийстве из-за того, что я была эгоисткой.
Эллиот притянул меня к себе на колени и я прижалась щекой к его груди.
– Ты самый неэгоистичный человек из всех, кого я знаю. И ты даже храбрее, чем я думал.
– В конце концов это не важно. Я не могла их спасти. Я даже не попрощалась с ними.
– Мы можем поехать к ней, если что. Можем её навестить.
– Там будет только мамочка.
– Но, Кэтрин, разве это плохо?
– Ты не понимаешь, – помотала я головой.
– Нет, но я пытаюсь.
– Тогда пойми следующее. Все, кто мне дорог, либо страдают, либо умирают.
– Кроме меня.
– Пока что.
– Кэтрин, – вздохнул Эллиот, устало потерев глаза. – Тебе нужен отдых.
Я слышала отчаяние в его голосе, стремление помочь мне и всё исправить, но у меня впереди долгий путь, направленный на попытки выбраться из пепла «Джунипер».
– Что ты могла сделать? Если бы ты рассказала кому-то, то лишилась бы дома и матери. Если бы ты хранила это в секрете, тебе пришлось бы жить в аду, а твоя мать не смогла бы получить необходимую помощь. Ты была права, Кэтрин. Ты всё время это твердила. Это был не вопрос выбора. Так что не делай теперь вид, что у тебя он есть.
– Только посмотри, куда это меня завело.
– Сюда, ко мне, в безопасное место, – в словах Эллиота слышалось нетерпение, словно он ожидал, что мне самой должно быть это известно. – Знаешь, два года подряд все только и делали, что твердили мне забыть о тебе, но я всё равно за тебя сражался. Когда я наконец вернулся, ты ненавидела меня, но даже тогда я не сдался. Ты хранила от меня секреты, ты отталкивала меня, ты уже готова была расстаться со мной после окончания школы, но я продолжал бороться. Когда я открыл дверь в тот подвал, я не знал, что меня ждёт внизу. Но я всё равно спустился в тот подвал. Я мало чего боюсь в этой жизни, Кэтрин, но меня привела в ужас мысль о том, что я мог увидеть за тем углом. Почти так же сильно, как меня пугает мысль о том, чтобы уехать из Ок Крик без тебя, – Эллиот крепко сжал мою ладонь. – Я знаю твой секрет, и я всё ещё здесь. Я был здесь всё это время, и, если потребуется, я сделаю что угодно, чтобы остаться с тобой.
– Ладно, – сказала я, сжав губы.
– Ладно? – спросил он, запнувшись на этих двух простых слогах.
Я кивнула.
– И что это значит? – спросил он.
– Бэйлор. Переходный период, помнишь?
– Да, помню, – рассмеялся он. – Но… ты поедешь со мной?
Я пожала плечом.
– Миссис Мэйсон сказала, что я могла бы получить образовательные гранты и, возможно, академическую стипендию. Я могла бы оформить заём на оставшуюся часть суммы. Могла бы найти работу. Мне не привыкать к тяжёлой работе. Я…
Эллиот обнял меня, сжав чуть крепче, чем было нужно. Его руки дрожали, он ошеломлённо вздохнул, прижавшись лбом к моему виску.
– Ты в порядке? – прошептала я, вцепившись в него.
– Теперь да, – Эллиот отпустил меня, торопливо вытерев щёку тыльной стороной ладони. Вздохнув, он рассмеялся. – Я всё это время боялся, что потеряю тебя.
Мои губы тронула улыбка.
– Но ты продолжал бороться за меня.
Эпилог
Кэтрин
Мамочка разглядывала Эллиота через стол. На ней был комбинезон цвета хаки, на нагрудном кармане которого чёрной краской был напечатан номер. Помещение имело форму восьмиугольника с большими окнами с каждой стороны. Вокруг семи круглых столов, расставленных случайным образом, громоздилось порядка сорока оранжевых пластиковых стульев. Большая часть столов пустовала. За другим столом сидела крайне взволнованная женщина с двумя гостями.
– Как долго тебя не будет? – спросила мамочка.
– Мы всего в семи часах езды. Я буду навещать тебя каждый раз во время каникул, – сказала я.
Мамочка обернулась и посмотрела на Карлу – женщину-охранника, стоящую между дверями и торговым автоматом.
– Хотите чего-нибудь? – предложил Эллиот, вставая из-за стола. – Я принесу, – сказал он. Ножки стула заскрипели по кафельному полу, когда он отодвинул стул, чтобы встать. Эллиот пересёк комнату, поздоровался с охранницей и принялся изучать ассортимент автомата. Он стал чуть сбоку, чтобы видеть меня краем глаза и среагировать, если понадобится.
– Пока я здесь, а ты учишься в колледже, кто будет присматривать за «Джунипер»? – нервно спросила мамочка.
– «Джунипер» больше нет. Помнишь, мамочка?
– Точно, – сказала она, откинувшись на стуле. Минимум дважды за каждый визит она пыталась вернуться к тому миру, который мы создали в «Джунипер», надеясь, что я ей подыграю, как бывало раньше. Но врач утверждал, что лучше не потакать её фантазиям. – Ты решила все вопросы со страховой компанией?
– Они прислали чек на прошлой неделе, – кивнула я. – Этих денег хватит, чтобы покрыть моё обучение в колледже, и даже кое-что останется. Спасибо, что подписала бумаги.
Мамочка попыталась улыбнуться, но улыбка на её лице смотрелась неестественно.
– Ну, за это можешь благодарить своего отца. Это именно он настоял на том, чтобы я… – она осеклась, заметив выражение моего лица. – Не бери в голову.
– Это здорово, что ты по-прежнему с ним общаешься.
– Всё хорошо, – проговорила мамочка, покосившись по сторонам и наклонившись поближе ко мне. – Мы никому не скажем. Тебе не о чем беспокоиться.
– О чём ты?
Заметив идущего к нам Эллиота, она выпрямилась на стуле.
– Не важно.
Эллиот вернулся с тремя пакетиками закусок в руках.
– Кукурузные чипсы и крендельки. Выбор небогатый.
Мамочка разорвала пачку красного цвета и накинулась на еду, громко чавкая. Я видела проблески Поппи в том, как она ела. Интересно, были ли мои друзья всё ещё где-то внутри неё? Сеансы лечения в государственной клинике, расположенной в Вините, штат Оклахома, фокусировались на том, чтобы избавиться от Алтеи, Поппи, Уиллоу, кузины Имоджен, дяди Тода и, в особенности, от Дьюка. Любые попытки поговорить с ними были строго запрещены. Я посмотрела на камеры. Эллиот накрыл мою руку своей.
– Время, – раздался голос женщины-охранника.
– Тебе обязательно уезжать? – спросила мамочка.
– У Эллиота скоро начнутся тренировки по футболу. Нам нужно отправиться в путь, чтобы успеть обжиться по приезду.
Она зарычала на него.
– Веди себя хорошо, мамочка.
– Я позабочусь о ней, Мэвис, – заверил её Дьюк, поднимаясь из-за стола.
Я часто видела, как она ускользает, но Эллиот не знал, как распознать, когда она перевоплощалась. Мамочки уже не было.
– Карла, – позвала я, вставая.
На меня смотрел Дьюк, гневно раздувая ноздри.
Карла занялась мамочкой, и мы направились к выходу. Я уже привыкла уходить, не прощаясь. Дьюк обычно появлялся ближе к концу наших посещений. Я надеялась, что Алтея явится попрощаться, но Дьюк был единственным, кто был достаточно силён для того, чтобы побороть лекарства.
Эллиот был как на иголках, пока мы забирали наши вещи из камеры хранения и оформляли пропуск на выход. Открыв двойные двери, он прищурил один глаз, напомнив мне о том дне, когда мы встретились, за тем лишь исключением, что на этот раз он держал меня за руку, а не колошматил дерево. Гравий хрустел у нас под ногами, пока мы шли к «крайслеру». Эллиот, улыбаясь, открыл пассажирскую дверцу.
Багажник и заднее сиденье были заставлены коробками – в основном это были вещи Эллиота. Я везла только одежду и свою музыкальную шкатулку, которые забрала из дома Мэйсонов, всё остальное сгорело во время пожара. Наши с отцом фотографии, сделанные Эллиотом, были единственными оставшимися у меня снимками. Я упаковала их в одну из четырёх коробок с моими пожитками.
«Крайслер» основательно прогрелся под летним солнцем, пока мы навещали мамочку, так что, заведя двигатель, Эллиот первым делом включил кондиционер на полную мощность. Через минуту холодный воздух подул из вентиляционных отверстий и Эллиот откинул голову на подголовник, блаженно выдохнув. Я ощущала мягкость велюровых сидений голой кожей ног, покрытых загаром благодаря дням, проведённым у бассейна перед домом Янгблодов, – хоть моя кожа и не приобрела тот глубокий оттенок, который был у Эллиота. Я потянулась и провела пальцами по его руке.
– Что? – спросил он.
– Мы едем, – сказала я. – И без ограничителя скорости, установленного твоими родителями, чтобы наказать тебя за попытки сбежать в Ок Крик, дорога займёт гораздо меньше недели.
– Едем, – согласился Эллиот, переплетя наши пальцы. – Прибудем к ужину. – Эллиот показала на пол под моими ногами. – Поищи под сиденьем. Я захватил тебе кое-что почитать.
Я улыбнулась, гадая, что он задумал. Пошарив под сиденьем, я нащупала обувную коробку.
– Что это? – спросила я, положив коробку на колени и сняв крышку. Внутри была пачка заклеенных конвертов, адресованных тёте Эллиота, с почтовыми марками. – Письма твоей тёте?
– Открой то, что сверху. Они лежат по порядку.
Конверт был пухлым. Я разорвала его, вынув четыре тетрадных листа, по внутреннему краю которых до сих пор торчали бумажные ошмётки от пружины. Почерк принадлежал Эллиоту. Сверху страницы было написано моё имя, дата совпадала с днём смерти моего отца. Письмо начиналось с извинения.
– Эллиот, – тихо произнесла я. – Это…?
– Письма, которые я писал тебе, находясь в отъезде. Поначалу каждый день, затем по два-три в неделю, до самого моего возвращения.
– Эллиот, – я посмотрела на него, чувствуя, как глаза наполняются слезами.
– Я думал, что они были у тебя всё это время, – признался он.
– Твоя тётя не передала их мне.
– Потому что она их не получила. Моя мать их так и не отправила. Прошлым вечером она вернула их мне. Прощальный подарок в довесок к извинениям, длившимся целый час.
– Готова поспорить, всё прошло удачно, – заметила я, разглядывая написанное.
– Я здорово разозлился. Но она хотя бы вернула их мне. Теперь ты знаешь.
– Знаю что? – переспросила я.
– Что я пытался сдержать своё обещание.
Я сжала губы, стараясь удержаться от улыбки. Эллиот сдал назад и выехал с парковки, притормозив перед тем, как выехать на дорогу.
– Прочти вслух, пожалуйста, – попросил он, глотнув разбавленной содовой. – Это как перечитывать старый дневник.
Я кивнула, глядя на начало первого письма.
30-е июля.
Дорогая Кэтрин,
Мне очень жаль. Я не хотел уезжать. Мать пригрозила, что не позволит мне вернуться, если я не поеду с ней немедленно. Не стоило этого делать. Я так зол на себя за то, что купился на это. ЧЕРТОВСКИ ЗОЛ. Я зол на неё, на себя и на ситуацию в целом. Я не знаю, что случилось, не знаю, в порядке ли ты, и это сводит меня с ума. Пожалуйста, пусть с тобой всё будет в порядке. Прошу, прости меня.
Я знаю, что когда ты не поглощена беспокойством за отца, ты занята тем, что ненавидишь меня. Я должен быть рядом с тобой, должен быть там ради тебя. Это убивает меня. Ты где-то далеко и думаешь, что я бросил тебя. Ты не знаешь, куда я пропал. Ты гадаешь, почему я не попрощался. Ты – последний человек на свете, которому я хотел бы причинить боль. Я в трёх часах езды от тебя, и у меня нет возможности связаться с тобой. Я чувствую себя беспомощным. Пожалуйста, не надо меня ненавидеть.
Мои родители ссорились с момента приезда до самой ночи, пока я не сделал вид, что пошёл спать. Мать боится, что я захочу остаться в Ок Крик, если слишком сближусь с тобой. И у неё есть для этого все основания. Я действительно хочу там остаться. Я и правда раздумывал над тем, чтобы попросить тётю Ли и дядю Джона позволить мне остаться, ведь при мысли о том, что мне придётся собрать вещи и оставить тебя, мне становилось не по себе. И вот я здесь. Всё произошло так быстро, и ты, наверное, ненавидишь меня.
Если это так, то я не сдамся, пока ты не передумаешь. Я объясню всё столько раз, сколько потребуется. Можешь ненавидеть меня какое-то время. Я пойму. Но я не сдамся. Сколько бы времени на это не ушло. Я буду извиняться столько, сколько потребуется, пока ты мне не поверишь. Ты можешь быть жестокой со мной и говорить ужасные вещи. Наверное, ты так и сделаешь, и я закрою на это глаза, потому что знаю, что стоит тебе во всём разобраться, всё наладится. Так ведь? Пожалуйста, пусть всё наладится.
Ты ведь понимаешь, что я ни за что не бросил бы тебя вот так. Ты будешь злиться по началу, но ты поверишь мне, потому что ты меня знаешь. Ты простишь меня, и я вернусь в Ок Крик, мы сходим на выпускной, ты увидишь, как дерьмово я играю в футбол, мы промочим ботинки в ручье, будем качаться на качелях в парке и есть сэндвичи на твоём крыльце. Потому что ты простишь меня. Я знаю тебя и я знаю, что всё будет хорошо. Именно это я и буду повторять себе, пока вновь тебя не увижу.
– Ладно, – скривился Эллиот. – Я припоминаю. Эти письма не так романтичны, как мне казалось.
– Нет! – воскликнула я. – Они мне нравятся. Они… замечательные, Эллиот. То есть, у меня сердце кровью обливается, когда я читаю, как ты переживал, но ты был прав. Во всём.
Прищурив один глаз, он смущённо улыбнулся.
– Похоже на то, – прижав мою руку к губам, он поцеловал мои пальцы.
– Хочешь, чтобы я продолжала читать? – спросила я.
– Тебе не обязательно читать вслух. По крайней мере, до тех пор, пока не покончишь с тем письмом, где меня поймали при попытке уехать в Ок Крик. После этого письма становятся чуть менее отчаянными и однообразными. Думаю, я смогу собраться с силами и послушать их.
Перебрав стопку писем, я уставилась на Эллиота в изумлении.
– Тут по меньшей мере сотня писем.
– И это только первая коробка. Поверить не могу, что мать не отправила их, но ещё больше меня удивляет, что она сохранила их все.
– А меня удивляет, что она отдала их тебе. Рискованно было делать это прямо перед отъездом. Ты мог уехать, разозлившись на неё.
– Думаю, это был своеобразный жест. Способ извиниться за всё.
– Ты не решишь, что я тебя игнорирую, если я прочту их все прямо сейчас?
– Валяй, – хмыкнул он. – Они все тут, а дорога предстоит неблизкая.
Задрав плечи, я принялась нервно подёргивать коленками. Мне не терпелось поскорее прочесть, о чём думал Эллиот, находясь вдали от меня.
– Тебя как-то слишком радует возможность прочесть о тех пытках, с которыми я столкнулся, – подразнил он меня.
Я задумалась, вспоминая, как сильно я скучала по нему и как меня разбирала злость от того, что я не знала, куда он пропал. Череда бесконечных ночей в одном доме с мамочкой и череда ещё более бесконечных дней, проведённых в школе. Эллиоту приходилось не легче. Я не знала, было ли правильным находить утешение в том, что я страдала не одна.
– Только потому, что я знаю, чем всё закончилось, – сказала я.
Эллиот улыбнулся. Он казался более умиротворённым, чем когда либо.
– Это не конец. Отнюдь.
«Крайслер» вырулил на шоссе и мы направились на юг к границе штатов Оклахома-Техас. Новое общежитие, новая соседка по комнате и новая жизнь ждали меня в Бэйлоре. Общежитие для спортсменов находилось недалеко от жилого района Брукс, где я поселюсь. Выплата от страховой компании за «Джунипер» покроет все четыре года обучения в колледже, а Эллиот получил полную стипендию. Худшее позади.
Поставив обувную коробку сбоку, между собой и дверцей машины, я потянулась назад, достав музыкальную шкатулку и поставив её на колени. Повернув ключик, я смотрела на балерину, медленно вращающуюся под привычную мелодию, которая неизменно помогала мне расслабиться. Я устроилась поудобнее и принялась читать письма Эллиота.
– Ты как? – спросил Эллиот, сжав мою ладонь.
Я улыбнулась в ответ, чувствуя, как лучи солнца проникают в окна машины.
– Я взволнована. И, может, устала немного.
– Ты не обязана читать письма прямо сейчас. Отдохни. Времени у нас навалом.
Я положила голову на подголовник, чувствуя, как слипаются глаза.
– Обещаешь?
Эллиот прижал мою руку к губам, целуя костяшки пальцев, и кивнул мне. Сосредоточившись на дороге, он принялся напевать мелодию из моей музыкальной шкатулки, и я уснула.
