Текст книги "Маленькие огоньки (СИ)"
Автор книги: Джейми Макгвайр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)
Глава 21
Эллиот
Нас с Сэмом отделяли от Кэтрин и Мэдисон два ряда сидений. Было темно, так что я едва мог различить силуэты их голов, торчащих над спинками. Поначалу девчонки смотрели в окно или друг на друга, когда переговаривались. Затем я заметил, что Кэтрин задремала, её голова моталась из стороны в сторону, пока она наконец не приткнулась к плечу Мэдисон.
Я испытывал раздражение, словно Кэтрин предпочла мне кого-то другого. Ей было бы куда удобнее спать на моём плече.
– Эй, – Сэм ткнул меня локтем. – Не надоело ещё пялиться на неё?
Я рассмеялся и покачал головой. Не было смысла отрицать очевидное. Сэм прекрасно знал, что я влюблён в эту девчонку без памяти. Автобус ехал мучительно медленно, и мне становилось всё труднее находиться рядом с Кэтрин, не имея возможности с ней поговорить. Школа сама по себе не была подарком. Но это было настоящей пыткой.
Капли дождя, гонимые ветром по оконному стеклу, превращались в мерцающие пятнышки, мимолётно отражая свет фар проезжающих мимо машин. Дворники на лобовом стекле двигались туда-обратно, вместе с гуденьем мотора и гулом дороги наполняя полутёмный автобус вибрацией. Под ритм этого умиротворяющего шума почти невозможно было не заснуть. Обычно на пути домой с выездного матча автобус был наполнен энергией празднования победы, но в этот раз кругом было тихо, если не считать пары низких голосов в задней части автобуса.
– На дамбе планируется пивная вечеринка, – начал Сэм, но я тут же помотал головой. – Ну же, Эллиот. Почему бы нам не повеселиться? Это отличная возможность отыграться на Пресли и её клонах. Они рассчитывали, что Татум удастся провести с тобой время наедине, чтобы распустить новые слухи. Представляешь, что будет, если мы появимся на вечеринке вместе с нашими девчонками, и клоны узнают, что они ехали с нами в автобусе всю обратную дорогу? Они будут в бешенстве, – сказал он, рассмеявшись.
– Кэтрин нужно домой.
– Мы поможем ей улизнуть, – Сэм пихнул меня в бок.
– Нет, приятель, – ответил я, уставившись в окно. – Ты понятия не имеешь, с чем ей приходится иметь дело.
– У неё строгая мать, да? Ну, ты можешь пойти один. Учитывая, что мы с Мэдисон тоже пойдём на вечеринку, Брю-стервы не смогут соврать, что ты сделал что-то, чего не было. – Когда я опять помотал головой, Сэм нахмурился. – Почему? Ты не был на вечеринках с самого начала занятий.
– И не буду. Без неё.
– Тогда уговори её. Сыграй на её чувстве вины, это ещё никому не помешало.
– Я так не могу, Сэм. Ты не представляешь, как тяжело было вернуть её доверие. Я приехал сюда, не зная, простит она меня или нет. Я два года провёл вдалеке от неё. Мне казалось, что я задыхаюсь, пока она не заговорила со мной впервые с момента моего возвращения. Мы только-только возвращаемся к тому, что между нами было, когда я уехал. Может, даже к чему-то большему. Я не стану рисковать всем, чего добился, ради вечеринки. Кэтрин для меня важнее.
– Есть что-то важнее её? Футбол?
– Нет.
– Твоя камера?
– Не-а.
– А как насчёт еды?
– Если придётся выбирать, то я умру от голода, – рассмеялся я.
– Я, конечно, безумно влюблён в Мэдисон, так что я понимаю, но… Мне это чувство не знакомо.
– Тогда тебе не понять, – покачал я головой.
– Так объясни мне.
– Какой смысл идти на вечеринку, если мне не будет весело без Кэтрин? – спросил я.
– С чего ты взял? Ты ведь ещё не видел, как Скотти прыгает через костёр.
– И у него получается? – спросил я.
– По большей части, – ответил Сэм.
Мы засмеялись.
– Кстати, – сказал Сэм. – Я всё понимаю. Мэдисон тоже не отпускают. Когда я на вечеринке, мне всё время хочется, чтобы она была со мной. – Сэм посмотрел в окно и пожал плечами. – Но она не хочет, чтобы я пропускал вечеринки. Ей не нравится чувствовать, что я что-то упускаю из-за неё. Если Кэтрин тоже это чувствует, то ты можешь сходить повеселиться хотя бы на часок. Позависать с парнями и пойти домой. Тогда ты и с командой укрепишь связь, и Кэтрин не будет всё время испытывать чувство вины. Мэдди знает, что я ни за что не причиню ей боль. Она мой лучший друг.
Я кивнул. Кэтрин была для меня всем. Если с ней что-нибудь случится, пока я буду на дурацкой вечеринке, если она придёт ко мне, а меня не окажется дома, если её расстроит хоть на секунду глупая сплетня, я никогда себя не прощу. Но я не мог объяснить это Сэму.
– Кэтрин тоже мой лучший друг. – Мой телефон начал вибрировать. Чем ближе мы подъезжали к Ок Крик, тем активнее была переписка среди команды.
Сэм прочёл сообщения в чате.
– Видишь? Будет очень жаль, если ты не пойдёшь.
– Я поговорю с Кэтрин, – сказал я.
Глава 22
Кэтрин
Когда автобусы припарковались на стоянке, я открыла глаза, моргая со сна. Потянувшись, я слышала, как позади копошились игроки футбольной команды. Мы вышли из автобуса. Эллиот взял меня за руку, и в этот момент нас остановила миссис Мэйсон.
– Дай мне знать, если твоя мать потребует объяснений по поводу сегодняшнего, договорились? Я попрошу мистера Торнтона отправить ей письмо. Если её это не устроит, то он ей позвонит.
– Всё нормально, – заверила я.
– Уверена? Кэтрин, если твоя мама будет переживать…
– Я уверена. Спасибо, миссис Мэйсон. Доброй ночи.
Миссис Мэйсон улыбнулась нам с Эллиотом, а затем переключила своё внимание на тренера Пекхама.
Эллиот проводил меня до своей машины. Земля была влажной от пронизывающего дождя, свет фонарей на стоянке отражался в лужах, через которые Эллиот меня переносил на руках, словно я ничего не весила. Он всё ещё хромал, но уже не так сильно.
Он завёл машину и мы принялись ждать, когда она прогреется. Эллиот держал мои руки в своих руках, пытаясь отогреть их дыханием.
– Мэдисон говорила, что сегодня будет вечеринка. Хочешь пойти?
– Да, наверное, – пожал плечами Эллиот. – Но если я пропущу вечеринку, то ничего страшного.
– Так ты хочешь пойти?
– Я бывал на куче вечеринок. Они все одинаковые.
– Но это твой выпускной год, и эти вечеринки – для тебя. Чтобы отпраздновать твою победу. Ты звезда-квотербэк. Ты изменил эту команду к лучшему. Они любят тебя.
– Я люблю тебя.
Я опустила голову, стараясь не краснеть.
– Я… кое-что сделала для тебя. Это глупо, – сказала я, чувствуя, что мне следует предупредить его заранее.
– Ты приготовила мне подарок? – спросил он, подняв брови. Его ухмылка стала шире.
Вытащив из внутреннего кармана куртки стопку конвертов, я протянула их ему, ожидая его реакции, когда он прочтёт надписи на каждом.
– Если тебе одиноко, – прочёл он. – Если у тебя плохой день, – читал он, разглядывая следующий конверт. – Если ты скучаешь по мне. Если мы поссорились. Если мы только что провели вместе отличный день. Если мы расстанемся. – Резко вскинув голову, он нахмурился. – Этот конверт я порву.
– Не надо! Там четыре страницы!
Эллиот снова посмотрел на конверты, обнаружив среди них «Открой прямо сейчас». Открыв указанный конверт, он развернул тетрадный лист, читая моё послание.
Дорогой Эллиот,
Мне нечего подарить тебе, так что надеюсь, это сойдёт. У меня плохо получается говорить о своих чувствах. На самом деле, у меня в принципе плохо получается говорить о чём-либо. Мне гораздо проще изложить свои мысли на бумаге.
Эллиот, благодаря тебе я чувствую себя любимой и оберегаемой, как никто другой, уже давно. Ты невероятно храбрый. Ты способен сделать так, что все ужасные вещи, которые люди тебе говорят, просто отскакивают от тебя, словно ничто не способно тебя тронуть. А затем ты говоришь мне что-то такое, что я чувствую, что тронуть тебя могу только я. Ты прекрасен, и рядом с тобой я тоже чувствую себя красивой. Ты сильнее меня, и я чувствую себя сильной рядом с тобой. Ты мой лучший друг, и, к тому же, я влюблена в тебя – и это лучшее, о чём я могла мечтать. Я так признательна тебе. Ты представить себе не можешь, насколько лучше моя жизнь становится просто от того, что в ней есть ты.
С любовью,
Кэтрин
– Это самый лучший подарок из тех, что я когда-либо получал, – просиял Эллиот.
– Правда? – смутилась я. – Я голову сломала, пытаясь придумать, что тебе подарить, но…
– Совершенство. Ты совершенство, – Эллиот склонился, чтобы дважды поцеловать меня в губы, прежде чем отстраниться. Он опустил голову, залившись румянцем. – Ты тоже мой лучший друг. Рад, что ты написала это.
Я нервно ковыряла ногти, чувствуя себя неуверенно, но моё любопытство одержало верх над страхом проявить слабость.
– Мэдди сказала… она сказала, что ей известно кое-что, что ты мне не говорил. Но она не упомянула, что именно. Это связано с причиной твоего возвращения.
– Ах, это, – Эллиот водил большой палец кругами по моей руке.
– Ты нервничаешь?
– Немного. Да.
– Почему? – спросила я со смехом. – Ты ведь не нервничал, когда рассказал об этом Мэдди, – я пихнула его в бок. – Скажи мне.
Эллиот потёр загривок, наслаждаясь прогретым воздухом внутри машины. На стоянке, кроме нас, почти никого не осталось. Все остальные торопились попасть на вечеринку.
– Помнишь, как ты впервые меня увидела? – спросил он.
– Когда ты колошматил дерево? – я изогнула бровь.
– Ага, – ответил он, посмотрев на шрамы на своих костяшках. – Я не хочу, чтобы ты считала меня ненормальным или чокнутым преследователем. – Эллиот повернулся, чтобы застегнуть ремень безопасности, а затем включил заднюю передачу. – Будет проще, если я просто тебе покажу.
Мы поехали к дому его тёти и припарковались перед ним. В доме царила темнота, гараж был пуст.
– Где все? – спросила я.
– На встрече с начальником дяди Джона. Они скоро вернутся.
Я кивнула, следуя за Эллиотом вниз в его комнату в подвале. Комната была совсем не похожа на ту, что я запомнила в свой последний визит сюда. Передо мной была обычная спальня с двуспальной кроватью, комодом, письменным столом и украшениями на стенах. Вместо старого зелёного ковра пол украшал современный ковёр нейтрального цвета.
– А это что? – спросила я, указывая на новое встроенное помещение.
– Дядя Джон соорудил мне ванную, чтобы мне не приходилось каждый раз таскаться наверх, чтобы принять душ.
– Очень мило с его стороны.
Эллиот открыл один из ящиков своего стола, достав из него картонную коробку с крышкой. Он замер, держа руки на крышке и закрыв глаза.
– Только не психуй. Всё не так ужасно, как кажется.
– О-окей…
– Помнишь, я собирался тебе показать самое прекрасное, что я когда-либо фотографировал?
Я кивнула.
Эллиот взял коробку и отнёс её на кровать. Сняв крышку, он с трудом вытащил и разложил на пледе стопку чёрно-белых фотографий разного размера. На всех фотографиях была я. Фотографии были сняты в разное время – нынешний год, первый курс старшей школы – и лишь на некоторых из них я смотрела на фотографа. Там же были фотографии из средней школы, а на одном фото на мне было платье, в которое я перестала влезать после шестого класса.
– Эллиот…
– Знаю. Я знаю, что ты думаешь, и это правда ненормально. Поэтому я и не рассказывал тебе.
– Откуда они у тебя? – спросила я, указывая на фото прошлых лет.
– Я их снимал.
– Ты автор снимков? Они похожи на фотографии из журналов.
Он неуверенно улыбнулся.
– Спасибо. Тётя Ли купила мне первую камеру в тот год, когда я сделал это фото, – сказал он, показывая на ту фотографию, где на мне было платье. – Я дни напролёт проводил на улице, снимая на камеру всё подряд, а затем обрабатывал снимки по ночам на стареньком компьютере дяди Джона. В середине лета я решил взобраться на тот огромный дуб, чтобы снять закат. В этот момент во двор, где находилось то дерево, вышли владельцы дома, и я оказался в ловушке. Те люди были чем-то опечалены, и я не хотел им мешать. Они что-то закапывали. Это были вы с отцом. Вы хоронили Арахиса.
– Ты подглядывал за нами? С того дерева?
– Это вышло случайно, Кэтрин, клянусь.
– Но… я ведь просидела там до темноты. Я не заметила тебя.
Эллиот сжался.
– Я ждал. Я не знал, как мне быть.
Я уселась рядом с фотографиями, прикасаясь к ним.
– Я много раз видела, как ты шатался вокруг и стриг газоны. Я ловила на себе твои взгляды, но ты ни разу со мной не заговорил.
– Я был слишком напуган, – признался он с нервным смешком.
– Из-за меня?
– Ты казалась мне самой прекрасной девочкой, что я видел.
Я сидела на кровати, держа в руке одну из фотографий.
– Расскажи ещё.
– Следующим летом, – продолжил Эллиот, – я заметил тебя сидящей на качелях на вашем крыльце. Ты что-то увидела во дворе. Это был птенец. Я смотрел, как ты залезла почти на самый верх берёзы, чтобы вернуть его в гнездо. У тебя ушло полчаса на то, чтобы спуститься обратно, но ты справилась. На тебе было розовое платье.
Он постучал по фотографии, на которой я сидела, погрузившись в мысли, на ступеньках крыльца. Мне было одиннадцать или двенадцать лет, и на мне было папино любимое платье.
– Это лучшее фото из тех, что я сделал. На твоём лице видны все эмоции момента. Размышление о том, что ты сделала, изумление, гордость. – Эллиот рассмеялся, кивая головой. – Ладно, можешь надо мной смеяться.
– Нет, просто это… – я пожала одним плечом. – Неожиданно.
– И немного пугающе? – спросил он, ожидая моего ответа, словно ждал удара в любой момент.
– Не знаю. Теперь у меня появились наши с отцом фотографии, о существовании которых я не подозревала. А что на этом снимке? – спросила я.
– Ты помогала отцу заменить сломанную доску на крыльце.
– А это?
– Здесь ты любуешься кустами роз у Фэнтонов. Ты частенько приходила посмотреть на большой белый цветок, но не срывала его.
– Этот дом показался мне знакомым. Я скучаю по нему, жаль, что его снесли. Теперь на его месте красуется куча грязи. Они собирались выстроить новый дом.
– Я скучаю по уличным фонарям. С каждым годом их всё меньше, – сказал Эллиот.
– И я. Но зато увидеть звёзды стало проще.
– Вечно ты во всём ищешь светлую сторону, – улыбнулся он.
– Что ты делал на нашем заднем дворе в тот день? – спросила я, указывая на фотографию старого дуба. – В день, когда я впервые увидела тебя и ты колошматил дерево.
– Я выпускал пар.
Я подождала, когда он продолжит. Эллиот казался смущённым.
– Мои родители много ссорились. Мама ненавидела Ок Крик, но я с каждым днём всё больше привязывался к нему. Я попросил разрешения остаться.
– В день, когда мы познакомились?
– Ага. Это трудно объяснить. Я ощущал умиротворение возле этого дуба, но в тот день… умиротворения не было. Чем дольше я сидел у дерева, чем дольше я пытался быть спокойным и разумным, тем злее я становился. Прежде чем я осознал, что делаю, я принялся колотить по дереву. Было так хорошо наконец выпустить пар. Я не знал, что ты вернулась из школы. Когда я представлял себе нашу встречу, я никогда не думал, что всё произойдёт именно так.
– И часто ты так делаешь? Выпускаешь пар?
– Теперь уже не так часто. Но раньше я частенько пробивал двери насквозь. Тётя Ли даже грозилась, что перестанет пускать меня в дом, если я проломлю очередную дверь. Она научила меня направлять энергию в мирное русло. Тренировки, футбол, фотосъёмка, помощь дяде Джону.
– Что тебя так сильно злит?
Он раздосадовано покачал головой.
– Хотел бы я знать. Это происходит само собой. Но теперь я гораздо лучше умею себя контролировать.
– Я не могу представить тебя в ярости.
– Я стараюсь сдерживаться. Мать говорит, что я слишком похож на отца. Как только он теряет контроль… это не остановить.
Эллиота тревожила эта мысль. Он сел на кровать рядом со мной. Я изумлённо качала головой. На фотографиях было так много различных эмоций – моих эмоций. Злость, скука, печаль, задумчивость, – так много моментов моей жизни было запечатлено на плёнку.
– Поверь мне, в свои восемнадцать лет я понимаю, что неправильно фотографировать кого-то без согласия. Я рад отдать эти фотографии тебе. Я никогда их никому не показывал. Я просто… в десять лет я думал, что ты была самой прекрасной девочкой, что я видел. Я до сих пор так считаю. Я сказал Мэдисон, что вернулся из-за этого.
– Потому что считаешь меня красивой?
– Потому что я люблю тебя половину моей жизни.
Я взглянула в зеркало, висевшее на стене над его столом. Мои рыжеватые волосы отросли на двадцать пять сантиметров с тех пор, как Эллиот сделал мой первый снимок. Теперь я была похожа на девушку, а не на ребёнка. Мои глаза были скучного зелёного оттенка, я была обычной, совсем не той восхитительной красоткой, которой он меня считал.
– Эллиот… я не вижу того, что видишь ты. И так считаю не только я.
– Думаешь, именно поэтому неуверенные в себе девушки вроде Пресли и её друзей так тебя достают? Потому что ты обычная? Потому что ты заурядная? Ординарная?
– Я действительно обычная, заурядная и ординарная, – сказала я.
Эллиот подвёл меня к зеркалу, заставив посмотреть на себя. Он был на целую голову выше меня, и мог положить свой подбородок мне на макушку, если бы захотел. Его бронзовая кожа контрастировала с персиковым оттенком моей кожи, а его прямые тёмные волосы смотрелись как чёрный текст на белой бумаге на фоне моих рыжеватых волн.
– Если ты сама не замечаешь этого… то поверь мне, ты прекрасна.
– Четвёртый класс? Серьёзно? – я снова взглянула в зеркало. – В то время я была сплошными торчащими коленками и зубами.
– Нет, ты была облаком светлых волос с изящными пальчиками и мудростью как минимум десяти прожитых человеческих жизней в глазах.
– Мне не хватает того, какими светлыми были мои волосы в детстве, – сказала я, повернувшись к Эллиоту и скользнув руками под его футболку.
Он замер. Мои руки на его обнажённой коже застали его врасплох.
– Твои… твои волосы выглядят идеально. – Кожа Эллиота была тёплой, тугие мышцы на его спине напряглись под моими руками. Наклонившись, Эллиот прижался своими губами к моим. Я сделала шаг назад по направлению к постели, и Эллиот застыл. – Что ты делаешь? – спросил он.
– Устраиваюсь поудобнее?
– А теперь ты сама используешь вопросительную интонацию, – улыбнулся он.
– Заткнись, – я захихикала, потянув его на себя.
Эллиот сделал пару шагов вперёд. Когда я разжала губы и проникла языком в его рот, Эллиот перешёл к действиям. Я наклонилась назад, и Эллиот последовал за мной, уперевшись в матрас одной рукой, чтобы удержать наш вес. Его грудь прижалась к моей, я потянулась вниз, чтобы приподнять низ его футболки. Когда мне удалось стянуть с него футболку на половину, мы услышали звук открывающейся входной двери.
Эллиот подскочил, массируя свой загривок.
– Это дядя Джон и тётя Ли, – сказал он.
Я смущённо уселась на кровати.
– Мне пора домой. А тебе пора на вечеринку. Я хочу, чтобы ты пошёл.
– Ты уверена? – спросил он растерянно.
Я кивнула.
– Я приму душ и провожу тебя домой. Хочешь горячего шоколада или чего-нибудь ещё, пока будешь ждать?
Я помотала головой.
– Я быстро.
Схватил кое-какую одежду, Эллиот скрылся за дверью встроенной ванной, которую для него сделал дядя Джон. Раздался шум льющейся воды и над дверью начал подниматься пар.
Я села на кровать Эллиота рядом со своими фотографиями. Снимков, на которых я прогуливалась по полю, шла по тротуару или находилась у себя во дворе, было мало. На большинстве фотографий я сидела на качелях на крыльце, окна «Джунипер» зловеще нависали за моей спиной. Я не улыбалась ни на одной фотографии. Я всегда была погружена в свои мысли, даже когда рядом был отец.
Звук льющейся воды в душе стих и я услышала, как Эллиот открыл воду в раковине. Пару минут спустя Эллиот открыл дверь и вышел из ванной, одетый в футбольную толстовку Ок Крик, джинсы и кроссовки, щеголяя широкой ухмылкой и ямочкой на одной щеке.
– Ты вкусно пахнешь, – сказала я, обнимая его снова. Когда Эллиот сцепил руки у меня на пояснице, меня окутал запах геля для душа и мяты. Его влажные волосы накрыли меня, когда он наклонился, чтобы поцеловать меня. Эллиот взял меня за руку и направился к лестнице, остановившись, чтобы ещё раз меня поцеловать.
– А это за что?
– Я каждое лето на протяжении шести лет набирался смелости, чтобы с тобой поговорить. И ещё два года ушло на то, чтобы вернуться к тебе. Хватит, ладно? Мне надоело проводить лето без тебя.
Я улыбнулась.
– Что? – спросил он.
– Обожаю, когда ты используешь утвердительную интонацию.
Он взял меня за руку, согревая своим теплом мою холодную кожу.
– Идём, – сказал он. – Вернём тебя домой, пока не поздно.
Мы шли к «Джунипер», считая, сколько уличных фонарей горит, а сколько – нет. Эллиот задрал голову и согласился, что звёзды было проще увидеть в темноте.
Мы прошли мимо пустыря Фэнтонов, и на этот раз Эллиот прошёл через калитку, проводив меня до самого крыльца.
– Повеселись сегодня, договорились? – спросила я, стараясь говорить тихо. В «Джунипере» было темно, и я надеялась, что пока Эллиот рядом, никаких неожиданностей не возникнет.
– Как бы мне хотелось, чтобы ты пошла со мной, – сказал Эллиот, теребя прядь моих волос.
Впервые в жизни мне хотелось пойти на вечеринку. Я бы куда угодно пошла, лишь бы провести с Эллиотом ещё один час. Отогнав это чувство, я помотала головой.
– Мне лучше зайти внутрь, – я поцеловала Эллиота в щёку. – С днём рождения.
Эллиот кивнул и, обхватив моё лицо ладонями, прижался своими полными тёплыми губами к моим. На этот раз его губы двигались иначе, требовательнее. Всё изменилось теперь, когда он поделился со мной секретом, и я приняла его, словно между нами рухнула стена. Эллиот разжал губы и скользнул языком в мой рот в изысканном танце страсти, притянув меня ближе.
Наше дыхание клубилось облачками пара над нами. Эллиот двинулся вперёд, осторожно прижав меня к двери.
– Мне пора, – прошептала я между поцелуями.
Протянув руку назад, я повернула ручку. Замок щёлкнул и дверные петли заскрипели. Я сделала шаг назад, и Эллиот последовал за мной, зайдя в дом.
Мы стояли в дверях, смакуя друг друга и увлёкшись нашей близостью. В этот момент я всерьёз подумывала о том, чтобы собрать вещи и сбежать с ним, оставив позади всё пугающее и изматывающее.
– Какого чёрта тут происходит?! – заорал Дьюк, дёрнув меня за куртку назад.
– Эй, полегче! – сказал Эллиот, подняв руки.
– Уходи, Эллиот, – в панике взмолилась я.
– Но ты… – начал было Эллиот.
– Иди же! Скорее! – крикнула я, вытолкнув его за порог и захлопнув дверь у него перед носом.
– Кэтрин! – заорал Эллиот, колотя по двери.
– Проваливай, болван! – гаркнул Дьюк.
Я жестом показала Дьюку быть тише:
– Простите. Мне так жаль. Пожалуйста, тише! – взмолилась я. Мои руки тряслись. Я прижала ладони к двери. – Эллиот? Я в порядке. Просто… иди домой. Увидимся завтра.
– Ты не в порядке! – возразил Эллиот. – Впусти меня, Кэтрин. Я всё объясню.
Дьюк схватил меня за руку, но я вырвалась из его хватки. С глубоким вздохом я закрыла замок.
– Тебе нельзя заходить внутрь. Со мной всё в порядке, клянусь. Просто… пожалуйста, иди домой. Я прошу тебя.
– Я не могу оставить тебя тут, – сказал Эллиот.
Я сглотнула и обернулась через плечо, видя ярость в глазах Дьюка.
– Эллиот, я не хочу, чтобы ты пострадал. Даю тебе слово, что мы увидимся завтра и что со мной всё будет в порядке. Поверь мне, прошу.
– Кэтрин, – раздался сдавленный голос Эллиота, наполненный отчаянием.
Я подошла к окну и постучала по стеклу. Эллиот встал по ту сторону, положив ладони на стекло. Я вымученно улыбнулась. Эллиот высматривал Дьюка, но тот держался вне его поля зрения.
– Ты должен уйти, – сказала я.
Эллиот нахмурился, мышцы на его челюсти напряглись. Я видела внутреннюю борьбу в его глазах.
– Идём со мной. Я могу тебя защитить.
По моей щеке скатилась слезинка.
– Ты должен уйти, Эллиот, или мы не сможем больше видеться.
Нижняя губа Элиота задрожала от ярости. Он снова попытался разглядеть Дьюка за моей спиной.
– Иди в свою комнату и запри дверь.
– Я так и сделаю. Обещаю.
– Я вернусь утром.
– Ладно.
Эллиот развернулся и сбежал по ступенькам крыльца вниз. Перепрыгнув через калитку, он побежал домой.
Я закрыла глаза, чувствуя, как по щекам бегут слёзы. Вытерев их, я повернулась к Дьюку. Он всё ещё пыхтел, яростно сверля меня взглядом.
– Пусть держится подальше отсюда, Кэтрин, или я сделаю так, что он исчезнет.
Преодолев страх, я подошла к Дьюку вплотную, ткнув пальцем в его заляпанную рубашку.
– Не вздумай приближаться к Эллиоту, слышишь меня? Иначе я уеду. Если ты хоть пальцем его тронешь, я уеду и никогда не вернусь!
Дьюк изумлённо моргал, нервничая и не зная, что ответить.
– «Джунипер» без меня обречён. Так что делай, что я говорю! – прошипела я. – Ступай в кровать! – приказала я, указывая наверх.
Дьюк разгладил галстук и попятился, повернувшись к лестнице. Он медленно взобрался наверх и повернул направо к своей комнате в конце коридора. Услышав, как за ним захлопнулась дверь, я кинулась наверх в свою комнату, придвинув кровать к двери и усевшись на матрас, чтобы кровать было тяжелее сдвинуть.
Закрыв рот рукой, я испытывала чувство жгучего стыда с примесью ужаса. Я никогда раньше не разговаривала с Дьюком подобным образом, и не знала, чего теперь ожидать. Он был самым пугающим из наших постояльцев, и его неспособность запугать меня и заставить подчиняться ему внесла некоторую неясность в наши отношения. Я боялась, что появится кто-то ещё более ужасный, чтобы держать меня в узде.
Ножки комода скребли по полу, пока я двигала его к двери. Когда я уже собиралась передвинуть кровать, моё внимание привлёк странный звук.
Бумс, бумс.
Я замерла.
Бумс.
Звук шёл от моего окна.
Я подошла ближе, заметив Эллиота в идеальном кругу света, отбрасываемого одним из оставшихся уличных фонарей. Я открыла окно, улыбаясь ему.
– Ты в порядке? – спросил он.
Я кивнула, вытирая лицо.
– Прости. Мне жаль, что ты увидел это.
– Не переживай за меня. Могу помочь тебе спуститься, если хочешь. Ты не обязана тут оставаться.
– Я у себя в комнате. Дверь заперта. Тут безопасно.
– Кэтрин.
– Ты же знаешь, что я не могу, – отозвалась я.
– Я и представить себе не мог, что всё настолько плохо.
– Всё нормально. Я в порядке.
– Уж не знаю, на что это похоже, но это неправильно. Я беспокоюсь за тебя.
– Ты должен мне довериться, – попросила я.
Эллиот выронил камешки из ладони и положил руку на свой загривок.
– Меня приводит в ужас мысль о том, что с тобой что-нибудь случится. Меня пугает то, что ты сказала. Что мы не сможем больше видеться. Что это за выбор?
– Реальный выбор, – ответила я, обернувшись через плечо. – Тебе пора.
– Я не могу, – возразил он.
Я почувствовала, что на глаза вновь наворачиваются слёзы. Жизнь в «Джунипер» становилась всё хуже. Что-то мрачное таилось в его глубинах и мне не хотелось, чтобы Эллиот оказался втянут в это. Он мог пострадать из-за своего нежелания меня оставить.
– Пожалуйста, не надо, – взмолилась я. – Я справлюсь сама.
– Я должен кому-нибудь сообщить об этом. Позволь мне хотя бы поговорить с тётей Ли.
– Ты обещал, – напомнила я.
– Так не честно. Ты не должна была требовать подобных обещаний.
– Но я потребовала. И ты пообещал… и теперь хочешь нарушить обещание.
– Кэтрин, – взмолился он. – Позволь подняться к тебе. Я не могу уйти после того, что увидел.
Когда я не стала возражать, Эллиот разбежался и взобрался по стене дома в моё окно. Он согнулся, упершись руками в бёдра, стараясь отдышаться.
Я оглянулась на дверь в мою комнату.
– Тебе нельзя здесь находиться! – прошипела я. Впервые с тех пор, как отца увезли на скорой, в доме оказался кто-то помимо постояльцев, Тэсс или мамочки.
Эллиот выпрямился, возвышаясь надо мной, и огляделся.
– Меня не сразила молния. Я буду вести себя тихо. – Эллиот повернулся и закрыл моё окно, а затем прошёлся по комнате. – Эта комната не менялась с твоего детства?
Я замотала головой, стараясь не паниковать. Мамочка разозлилась, если бы узнала. Она оберегала «Джунипер» ещё яростнее, чем меня.
– Тебе нельзя здесь находиться, – прошептала я.
– Но я здесь, и я останусь здесь, пока ты меня не выгонишь.
– Твоей тёте это не понравится. Она может пожаловаться мамочке.
– Мне восемнадцать, – ответил он, глядя за мою спину и хмурясь. – А почему твой комод придвинут к двери?
Я молча сверлила его взглядом.
– Кэтрин…
Эллиот окинул меня взглядом, отчаянно желая защитить меня от того, что напугало меня настолько, что я забаррикадировала дверь мебелью.
– Ладно, – сказала я, закрыв глаза. – Хорошо, я расскажу тебе, но тебе нельзя здесь оставаться. Я не хочу, чтобы ты жалел меня. Мне не нужна твоя жалость. И ты должен пообещать, что никому не расскажешь. Ни своей тёте, ни кому-либо из школы. Никому.
– Это не жалость, Кэтрин. Я беспокоюсь за тебя.
– Обещай мне.
– Я никому не скажу.
– Дьюк никогда не заходит в мою комнату, но иногда тут бывают мамочка, Уиллоу, Поппи или моя кузина Имоджен. Мамочка не разрешает мне просверлить в стене отверстия, чтобы поставить на дверь замок, поэтому я придвигаю кровать к двери, чтобы никто не заходил в мою комнату.
– Это неправильно, – нахмурился Эллиот.
– Они заходят просто поболтать. Иногда они будят меня посреди ночи. Это раздражает. Мне спится гораздо лучше, когда кровать придвинута к двери. – Помолчав, я пихнула Эллиота в сторону окна. – Ладно, я рассказала тебе. А теперь отправляйся на вечеринку.
– Кэтрин, я не собираюсь на эту дурацкую вечеринку. Я останусь здесь, чтобы тебя охранять.
– Ты не можешь проводить со мной всё время. К тому же, я сама со всем справлялась последние два года. То, что ты узнал, ничего не меняет. Я не хочу, чтобы мы оба что-то упускали из-за этого места. Ступай.
– Кэтрин…
– Иди же, Эллиот. Иди, потому что я не могу так с тобой поступить. Я не могу ещё и эту вину взвалить на себя.
Лицо Эллиота помрачнело. Он повернулся и вылез наружу, закрыв окно за собой. Эллиот прижал кулак к стеклу, показывая мне жест «я люблю тебя». Я ответила ему тем же.
«С днём рождения», – беззвучно прошептала я.
Когда Эллиот ушёл, я открыла нижний ящик комода и достала из него любимую футболку отца с эмблемой университета Оклахомы. Ткань была тонкой и местами прохудившейся, но после столь пугающих событий, мне было необходимо напоминание об отце. Скатав футболку в комок, я улеглась в постель, прижав её к себе. Футболка давно перестала пахнуть папой, но я всё ещё помнила его запах. Я старалась представить себе, как отец сидит на краю моей кровати и ждёт, пока я засну, как бывало в детстве. Вскоре я задремала, но в моих грёзах между сном и явью меня защищал не отец. Меня защищал Эллиот.
