Текст книги "Такие лжецы, как мы (ЛП)"

Автор книги: Джей Ти Джессинжер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Смотрю ему в глаза и четко произношу каждое слово.

– Шаг. Назад. Или сделка. Отменяется.

Каллум горячо отвечает: – Ты не хочешь, чтобы я двигался.

– Очень хочу.

– Не лги мне, черт возьми!

Почему он должен так хорошо пахнуть? Почему он должен чувствовать себя так хорошо? И почему, ох почему, он должен домогаться, чтобы я сказала ему правду, когда мы оба знаем, что все будет гораздо проще, если я солгу?

О, да. Потому что его кровожадное эго требует, чтобы каждая женщина на расстоянии крика бросалась к его ногам и умоляла родить ему красивых, богатых, имеющих право на жизнь детей.

Я мило улыбаюсь ему.

– За каждую секунду, что ты будешь стоять на этом месте, я добавлю к контракту миллион долларов.

Над его головой сгущаются грозовые тучи. Каллум злобно смотрит на меня, его челюсти выпирают, а брови сведены вместе.

О, какой кайф я получаю от того, что свожу его с ума. Это извращение, но для него это хорошо. Мужчине нужен в жизни кто-то, кто не трусит и не падает в обморок в его присутствии.

На самом деле, возможно, я оказываю обществу услугу. Я должна получить за это налоговый вычет.

– Я могу заниматься этим весь день, миллиардер. Просто продолжу считать свои деньги, пока ты не решишь уйти.

В его груди раздается низкий, опасный звук. Он становится громче, когда я шепчу: – Ты поднялся еще на десять. Дорогой.

Каллум отстраняется от меня, поворачивается, запускает руки в волосы и встает спиной ко мне, заложив руки за голову. Он тяжело выдыхает.

От потери тепла его тела меня знобит. Я неуверенно обхватываю себя руками и пытаюсь стряхнуть туман сексуального желания, затуманивающий мое зрение.

Хорошо, что сегодня я надела бюстгальтер, потому что иначе передняя часть блузки была бы разорвана моими сосками. Эти чертовы штуки такие твердые, что ими можно выдавить стекло.

Когда Каллум снова поворачивается ко мне, он держит себя в руках. Выражение его лица спокойное. Огонь в его глазах угас. Единственное, что осталось от его неожиданного возбуждения, – это взъерошенные волосы, торчащие в разные стороны, где он их дергал.

Он спокойно говорит: – Двадцать миллионов есть. А теперь пойдем подписывать бумаги, пока один из нас не сделал то, о чем потом пожалеет.

Каллум хватает меня за запястье и не отпускает его до тех пор, пока я не оказываюсь за прилавком в передней части магазина с контрактом перед глазами и ручкой в руке.

Каллум, Уильям и сияющий Эндрю стоят по другую сторону прилавка, а я смотрю на контракт и колеблюсь.

В дверь входит мужчина. Прежде чем он успевает сказать хоть слово, Каллум подходит к нему, выталкивает обратно, захлопывает дверь перед его носом и запирает ее.

– Эй! Это был клиент!

– Больше нет. Подпиши эти гребаные бумаги.

В отчаянии я смотрю на Уильяма.

– Мне нужно кое-что добавить к этому.

Адвокат открывает рот, чтобы ответить, но Каллум огрызается: – Ты получишь свои деньги. Просто подпиши.

Я не унываю и говорю: – Я вижу, что жить с тобой будет весело. А как насчет работы для мужа моей подруги?

Каллум смотрит на меня с другого конца магазина. Сжав челюсть, он говорит: – Сделано.

– Правда?

– Да. Посмотри на последней странице.

Я перелистываю последнюю страницу. Конечно, он уже обновил контракт, включив в него работу для Райана, причем его зарплата будет вдвое больше, чем на прошлой должности.

Когда, черт возьми, это произошло? Во время поездки?

Прежде чем я успеваю спросить, Каллум огрызается: – Удовлетворена?

Глядя на его хмурый взгляд, я говорю: – Я понимаю, что ты отчаянно хочешь получить свое жирное наследство, но почему ты вдруг стал таким раздражительным? И кстати, разве нам не нужно разрешение на брак, чтобы все это было законно?

– Я уже получил лицензию! Все улажено! Тебе осталось только подписать!

Я вздыхаю и снова смотрю на Уильяма. Раз уж Каллум закатил истерику, мне нужно поговорить со взрослым.

– А как же счета-эскроу? Я бы хотела иметь хоть какое-то доказательство того, что деньги, за которые я отдаю свою жизнь, действительно существуют.

Уильям одобрительно кивает.

– Конечно. Позвольте мне показать его.

Из портфеля на стойке, из которого он достал новый контракт, адвокат извлекает ноутбук. Пощелкав на нем несколько раз, поворачивает его ко мне лицом.

На экране отображается брокерский счет с балансом в десять миллионов долларов.

Когда я смотрю на него, поджав губы, Каллум говорит: – Уильям, переведи еще десять на счет.

Надо отдать должное адвокату. Будь я на его месте, я бы либо смеялась, либо плакала над причудливым подходом моего клиента к деньгам. Бросить десять миллионов сюда, бросить еще десять миллионов туда, ничего особенного. Но Уильям просто кивает и делает то, что ему велено, снова поворачивает компьютер к себе и что-то быстро нажимает.

– Готово, сэр.

– Покажи ей.

Уильям поворачивает экран ко мне лицом. Я смотрю на него с минуту, а потом спрашиваю: – Но как я узнаю, что это вообще для меня?

Каллум стоит, подняв лицо к потолку, с закрытыми глазами, глубоко дыша и сжимая руки в кулаки.

Уильям осторожно говорит: – В правом верхнем углу экрана вы заметите, что на счету написано FBO Эмери Иствуд.

– Так и есть. Что означает FBO?

– В интересах. Счет находится в доверительном управлении только до тех пор, пока вы не подпишете контракт. Затем средства переходят в безотзывный траст, единственным бенефициаром которого являетесь вы.

Чтобы убедиться, что я правильно поняла, я надавливаю на него.

– То есть, как только я получу деньги, он никогда не сможет их вернуть?

Каллум бубнит: – Ради всего святого, женщина! Подпиши контракт!

Мы с Уильямом гримасничаем друг на друга. Эндрю начинает бледнеть.

Наклонившись ближе к Уильяму, я шепчу: – Не могли бы вы зачеркнуть сумму в долларах в этой строке и вписать новую? Просто чтобы у нас все было одинаково.

– Очень хорошо, – шепчет он в ответ. Затем берет у меня ручку и пишет цифру двадцать поверх напечатанной им десятки.

– А где трастовые документы? Разве мне не нужно их подписать?

На заднем плане стонет Каллум. Уильям снова гримасничает. Эндрю выглядит так, будто вот-вот осенит себя крестным знамением и начнет разбрасывать святую воду.

Видимо, эти двое никогда раньше не видели, как их босс выходит из себя.

А может быть, они уже делали это, и именно этого они на самом деле боятся.

Уильям шепчет: – Нет, но у меня есть копия для вас.

Он достает из портфеля толстую пачку бумаг в синей обложке и протягивает мне. Я открываю, просматриваю первые несколько страниц, затем бросаю взгляд на Каллума, стоящего в явной агонии возле двери.

Ничего не говоря, я постукиваю пальцем по той части страницы, где описываются активы траста. Уильям видит, куда я указываю, и кивает. Он зачеркивает десять, пишет двадцать, затем ставит инициалы над своими изменениями.

Я понятия не имею, имеет ли это юридическую силу или нет, но, поскольку Каллум, похоже, вот-вот взорвется от нетерпения, это придется сделать. Если я буду давить на него слишком сильно, он может передумать и все отменить.

К тому же, если мы окажемся в суде, у меня есть Эндрю в качестве свидетеля. Сомневаюсь, что капеллан сможет солгать под присягой, ведь он – личный помощник Бога.

Закрываю скоросшиватель, глубоко вдыхаю и произношу безмолвную молитву.

– Хорошо. Я готова.

Каллум подходит ко мне, достает из кармана бархатную коробочку, извлекает из нее бриллиант и бросает коробочку через плечо. Схватив мою левую руку, он надевает кольцо на безымянный палец.

– Ой!

– Потом можешь жаловаться сколько угодно, – мрачно говорит он, держа мою руку в смертельной хватке, когда я пытаюсь отстраниться. Он поворачивается к Эндрю и щелкает пальцами. —

Давайте сделаем это.

После этого события происходят так быстро, что все как в тумане. Эндрю произносит несколько слов. Мы с Каллумом повторяем «да», когда это необходимо. Передо мной кладут еще один документ – разрешение на брак, думаю я, – и Каллум тычет пальцем в строку, где я должна расписаться.

Потом все кончено, и мы женаты.

– Поздравляю, миссис МакКорд! – говорит Эндрю. – Как вы себя чувствуете?

Ошеломленная, я говорю: – Как будто меня только что переехал грузовик.

Каллум рычит: – Подожди несколько минут, будет еще хуже, – и хватает меня. На этот раз вместо того, чтобы надеть мне на руку изящное украшение, он поднимает меня на руки.

Вскрикнув от неожиданности, я пытаюсь вывернуться и убежать, но он крепко прижимает меня к себе, направляясь к двери.

– Что ты делаешь? – кричу я, паникуя.

– Отвожу жену домой.

Он говорит так, будто темница и пара кандалов – в моем ближайшем будущем.

– Уильям! Эндрю! Помогите мне!

Они смотрят мне вслед с одинаковыми выражениями страха, пока Каллум каким-то образом умудряется отпереть входную дверь, неся на руках извивающуюся женщину. Потом мы выходим на улицу, в жаркий летний день, и движемся к его черному седану, который подъезжает к обочине.

Водитель выскакивает и открывает перед нами дверь, когда мы подходим к ней. Каллум запихивает меня в машину и садится следом, захлопывая за нами дверь.

Он поворачивается ко мне, улыбаясь своей смертоносной улыбкой, и каждый дюйм его лица хищный.

Поднимая руку, я говорю: – Остановись!

Это срабатывает как одна из тех суровых команд, которые профессиональный дрессировщик выкрикивает доберману. Каллум застывает на месте, ощетинившись.

Мое сердце колотится так сильно, что я не могу перевести дыхание. Я дезориентирована и трясусь, и, вероятно, мне поставят диагноз посттравматического стрессового расстройства после той ужасной свадьбы, которую я только что пережила. А теперь я заперта на заднем сиденье машины с сумасшедшим миллиардером, который взял меня в жены и который, кажется, вот-вот загрызет меня, как волк, съевший бабушку Красной Шапочки.

В лучшие дни мой мозг работает примерно на десять процентов. Сегодня этот слабак ушел навсегда и оставил тревогу за главного.

Машина отъезжает от обочины, а мы с моим новым мужем сидим на заднем сиденье и смотрим друг на друга в гробовой тишине.

Я успеваю спросить: – Что происходит?

– Мы едем домой.

–В твой дом?

– Наш дом.

– Но... я работаю.

– Больше нет такой необходимости.

Его дыхание неровное, а глаза горят. Каждый атом его энергии сосредоточен на мне.

Я нервно сглатываю. – Почему ты так странно себя ведешь?

Его улыбка прекрасна и ужасающа.

– Потому что твое любимое слово в английском языке – «нет». Но я только что заставил тебя сказать «да».

– О, я поняла. Ты думаешь, что выиграл, да?

– Чье это кольцо на твоем пальце?

– Не будь самодовольным. Ты же знаешь, я совершенно не люблю, когда ты такой.

– А я ненавижу, когда ты притворяешься, что не хочешь меня, так что мы в расчете.

– Я не хочу тебя. Ты хуже всех!

Его низкая и совершенно довольная усмешка вызывает у меня мурашки по позвоночнику. Он говорит: – Дорогая жена, ты даже не представляешь.

Затем он откидывается на спинку кресла, приглаживает руками волосы и снова усмехается, словно наслаждаясь каким-то восхитительным секретом.

Это выводит меня из себя.

– Каллум?

Не глядя в мою сторону, он говорит: – Да?

– Я буду жалеть об этом?

– Если да, то я уверен, что ты сможешь утешиться своим банковским балансом.

– Это не смешно.

Он снова усмехается.

– Я так и думала.

Бросаю нервный взгляд в сторону водителя. Тот снова надел свои чертовы черные солнцезащитные очки, так что я не вижу его глаз и не могу понять, знает ли он, что меня сейчас бросят в яму с аллигаторами, которую Каллум устроил на заднем дворе, или он знает, что Каллум думает о развлечениях, пугая разорившихся владельцев книжных магазинов.

Только вот, подождите. Я больше не разорена.

Я богата.

Я только что вышла замуж за миллиардера, поэтому я тоже стала миллиардершей.

Мое воображение маринуется в этой причудливой новой реальности, пока Каллум не говорит: – Подожди, пока ты не увидишь дом. Тогда ты почувствуешь себя еще лучше.

Я выдыхаю, откидываюсь на спинку сиденья, сложив руки на груди, и говорю: – Было бы здорово, если бы ты перестал читать мои мысли.

– Но как тогда я узнаю, о чем ты думаешь? Учитывая, что половина того, что ты говоришь, – ложь, мне нужен какой-то способ узнать правду.

– Я не лгу.

Еще один смешок, страшнее предыдущих. Он поворачивает голову и впивается в меня горячим взглядом.

– В следующий раз, когда ты солжешь мне, это будет иметь последствия.

Я прищуриваюсь и делаю вид, что скорее злюсь, чем нервничаю.

– Да? Например?

Он говорит: – Попробуй и узнаешь.

Мои щеки пылают от жара.

– Это угроза?

Каллум выдерживает мой взгляд и просто улыбается.

Мне начинает казаться, что я со сковородки прыгнула прямо в огонь. Неужели я только что законно пообещала себя психопату? О Боже, что я наделала?

– Все не так плохо, – говорит Каллум, отворачиваясь. Через некоторое время он снова усмехается. – Хотя вообще-то, да.

Мое сердце бешено колотится. Руки трясутся, кожа липкая, а желудок сжимается до узлов. Если бы я не знала лучше, я бы подумала, что он подсыпал мне в напиток что-то.

Но я не пила. Так бывает, когда мышь понимает, что забрела в ловушку. Этот сыр выглядел так аппетитно, правда? Да. А теперь смотрите: вот металлический прут, который защелкивается, чтобы раздавить мне спину.

Я слабо говорю: – Возможно, это была ошибка.

Услышав это, Каллум разражается смехом. Я так удивлена его реакцией, что сижу с открытым ртом, наблюдая за ним, пока он не приходит в себя и не поворачивается ко мне, его темные глаза искрятся весельем.

– Для меня это не ошибка. Для тебя... – Он пожимает плечами. – Возможно.

– Серьезно? Это твой ответ?

Невинным тоном он говорит: – Прости, ты хотела, чтобы я солгал?

Паникуя снова и снова, я требую: – Я хочу, чтобы ты сказал мне, что это не было ошибкой! И серьезно!

– И я хочу, чтобы ты сказала мне, что хочешь меня, и имел это в виду, так что, думаю, мы оба будем разочарованы.

Это его прожорливое эго. Он женился на мне только для того, чтобы быть уверенным, что останется богатым, но ему все еще нужно, чтобы я льстила ему. Невероятно.

Я смотрю на него.

– Клянусь Богом, Каллум МакКорд, если ты окажешься каким-нибудь совратителем женщин или еще чем-нибудь более раздражающим, чем я уже знаю, я уйду от тебя так быстро, что у тебя голова закружится.

Его опасная улыбка появляется снова.

– Посмотрим. А пока нам нужно сделать еще одну вещь, чтобы брак был законным.

Подозревая его тон и этот новый поворот, я спрашиваю: – Что?

– Консумировать его.

Протянув руку, он хватает меня и затаскивает к себе на колени.

Этот мужчина умеет целоваться, надо отдать ему должное. Может, он и самый отвратительный человек на свете, и у него явно проблемы с контролем и куча секретов, но целоваться он точно умеет.

Какое прискорбное развитие событий.

Обхватив одной рукой мою челюсть, он погружает свой язык в мой рот, скользит им по моему с восхитительным трением. Его губы мягкие, а тело твердое. Рука, которой он обхватил мою спину, крепко обнимает меня. Каллум держит меня в плену между своих раздвинутых ног и пьет из моего рта, словно из колодца, до которого он полз через мили горящего песка.

И несмотря на все мои придирки и раздражение, которое он мне доставляет, я никогда не чувствовала такого сладкого облегчения.

Хотя мне больно это признавать, я хотела этого с тех пор, как впервые встретила его.

Я могу наслаждаться этим, пока есть возможность, ведь я никогда не позволю этому случиться снова.

Поэтому прижимаюсь к нему и скольжу рукой по его сильной шее, запуская пальцы в его волосы. Он издает горловой звук удовольствия и целует меня глубже. Когда тихонько хнычу, он перемещает руку от моей челюсти вниз и обхватывает мою шею.

– Милая маленькая овечка, – бормочет он мне в губы. – Голодная, не так ли?

– Почему ты должен все портить разговорами?

Каллум смеется. Открываю глаза и вижу, что он смотрит на меня, его глаза темные и затуманенные. На его губах играет небольшая улыбка.

Я хмуро смотрю на него.

– Не надо выглядеть таким довольным собой.

– Я ничего не могу с этим поделать.

– Если ты хоть словом обмолвишься о том, что, по-твоему, мне это понравилось, я совершу акт невыразимого насилия.

– Но тебе понравилось. – Он опускает голову, чтобы уткнуться носом в нежное место под мочкой моего уха. Затем шепчет мне на ухо: – Тебе понравится еще больше, когда я тебя трахну.

Услышав его слова, все системы моего организма приходят в боевую готовность. По коже разливается тепло. Мое сердцебиение взлетает как ракета, бедра сжимаются, а нервы встают на дыбы и начинают кричать.

Это очень неудобно, учитывая, что я уже решила, что между нами не будет ничего, кроме бумажной работы. Деловая договоренность, не более того. И чем скорее я приучу свои гормоны к этому, тем лучше.

Кроме того, кто знает, со сколькими женщинами он уже спит? Очередь, наверное, такая длинная, что огибает весь город.

Когда пытаюсь отстраниться, чтобы вырваться, он крепко сжимает мою руку на горле и удерживает на месте. Его голос хрипловатый, он говорит: – Вот здесь ты скажешь мне, как ты хочешь.

– Нет, здесь я скажу тебе, что мой характер меняется от нуля до пожизненного заключения быстрее, чем ты успеваешь моргнуть. Отпусти меня.

– О, я знаю все о твоем нраве. Для такого книголюба ты удивительно вспыльчива.

– Назвать меня книжным червем – это не оскорбление, но попытка хорошая. Отпусти меня.

Не обращая на это внимания, он говорит: – Чем дольше ты будешь притворяться, что не хочешь меня трахнуть, тем большее наказание тебя ждет, так что лучше признайся в этом.

– Перестань говорить слово на букву «Т»! И с наказаниями тоже завязывай. Если ты хоть пальцем меня тронешь, я убью тебя во сне.

– Ты не хочешь меня убивать. Ты хочешь скакать на моем большом жестком члене, пока не кончишь так сильно, что потеряешь сознание.

Его язык заставляет меня задыхаться от недоверия.

– Признай это.

– Нет. Потому что я не хочу!

Мой отказ ничем не подрывает его уверенности. Его улыбка настолько самодовольна, что мне хочется расцарапать ему лицо.

– Отпусти меня. Я серьезно.

– Я никогда не отпущу тебя, жена. Привыкай к этому.

То, как он сказал «жена», настолько собственнически, что мне стало жарко. Другие части меня тоже горят. На самом деле все мое тело лихорадит. Отчаянно пытаясь вырваться, я извиваюсь в его объятиях.

– Эмери, перестань извиваться и посмотри на меня. Нет, не на гребаную крышу. На меня.

Он сказал это своим властным тоном, который использует, когда пытается запугать меня. Он уже должен знать, что это не работает.

Когда я продолжаю сопротивляться, он говорит: – Продолжай сопротивляться, и я отшлепаю тебя по киске.

Потрясенная, застываю на месте и смотрю на него широко раскрытыми глазами, сердце бешено колотится.

– Хорошая девочка, – бормочет он, довольный, и целует меня в лоб. Затем он тихонько стонет. – Боже, я, блядь, не могу дождаться, когда сделаю это. Я хочу шлепать тебя по киске, пока ты не забрызгаешь всю мою руку.

Мое лицо пылает, как и нижние части тела.

– Каллум!

Он рычит: – Да, детка. Ты будешь произносить мое имя именно так, когда я буду трахать твою сладкую мокрую пизду жестко и сильно.

Мужчина резко отпускает меня, усаживая на сиденье. Затем у него звонит мобильный телефон, и он начинает непринужденный разговор с кем-то на другом конце, как будто не он только что разрушил все мое восприятие реальности.

Я приваливаюсь к двери, прижимаю руку к колотящемуся сердцу и задыхаюсь, пока не вижу звезды. Затем закрываю глаза и пытаюсь убедить себя, что все это мне привиделось.

Это не работает. Каждая клеточка моего тела повторяет это.

Его слова эхом отдаются на моей коже, в моей голове, в моих венах. И особенно между ног, где зародилось пульсирующее, повторяющееся «пожалуйста, пожалуйста». Я сжимаю бедра вместе, что только усиливает боль.

Оставшаяся часть поездки проходит в том же духе: Каллум разговаривает по телефону, а я пытаюсь собрать себя по кусочкам.

Но как бы он меня ни привлекал, не могу позволить себе стать еще одной его победой. Я не могу рисковать своим сердцем.

Уже знаю, что я для него лишь средство достижения цели.

Мы сворачиваем с бульвара Сансет и проезжаем через массивные ворота, обозначающие въезд в Бель-Эйр. Это похоже на съемочную площадку с возвышающимися пальмами, резными известняковыми блоками и сложной железной конструкцией. Проехав по дороге несколько миль, мы сворачиваем на длинную, извилистую подъездную дорожку, в конце которой находятся закрытые деревянные ворота. Водитель опускает окно и нажимает несколько кнопок на черной коробке на столбе, стоящем рядом с воротами. Со скрипом ворота медленно открываются, и мы проезжаем.

– Дом, милый дом, – говорит Каллум, отключая звонок. – А ты что думаешь?

– Кажется, я сейчас обделаюсь, вот что я думаю. Это твой дом?

– Нет, это наш дом.

Отвожу взгляд от огромного замка, вырисовывающегося за лобовым стеклом, и нервно смотрю на красивый профиль Каллума.

Глядя прямо перед собой, он говорит: – Не бойся.

– Это звучит как плохой совет.

Он поворачивает голову и смотрит на меня. После задумчивой паузы он говорит: – Тебе больше никогда не придется ничего бояться. Если у тебя возникнет проблема, я ее решу. Если тебе что-то понадобится, я дам тебе это. Если кто-то побеспокоит тебя, я заставлю его пожалеть об этом. Что бы ты ни захотела или в чем бы ни нуждалась, скажи мне, и ты получишь это. Теперь ты моя.

Он протягивает руку и гладит меня по щеке. Его голос понижается, а глаза начинают гореть.

– Ты принадлежишь мне.

Его напор пугает меня. Так же, как и «ты принадлежишь мне».

– Мне кажется, сейчас важно упомянуть, что я не являюсь твоей собственностью. Только потому, что мы подписали какие-то бумаги...

– Ты моя, – твердо прерывает он. – И, если ты когда-нибудь начнешь сомневаться в этом, посмотри на кольцо на своем пальце.

Я ищу его лицо. Тошнотворное чувство страха пускает корни под моей грудью.

– Мне нужно признаться тебе кое в чем.

– Что такое?

– Ты меня пугаешь.

– Что я тебе только что сказал?

– Мне кажется, это важно повторить.

Он смотрит на меня мгновение, затем говорит более мягким голосом: – Когда я сказал, что ты больше ничего не должна бояться, это относится и ко мне. Я никогда не причиню тебе вреда, Эмери. И в глубине души ты это знаешь, иначе никогда бы не согласилась стать моей женой.

Я облизываю пересохшие губы и сглатываю, бросая взгляд на водителя, прежде чем понизить голос.

– Возможно, меня так беспокоят все эти разговоры о сексе. Особенно эта история с консумацией брака. Раньше ты никогда не говорил об этом. Более того, ты обещал, что у меня будет своя спальня, если я захочу. Я решила согласиться.

На лице Каллума медленно появляется улыбка. Кажется, его забавляет какая-то мысль, но вслух он ее не произносит.

– Что это за лицо у тебя?

– Так ты из-за этого нервничаешь?

– Да.

Его улыбка становится шире.

– Так и должно быть.

Я хочу стукнуть его по плечу, но не делаю этого. Кто знает, как он отреагирует? Я могу оказаться у него на коленях, и меня отшлепают по голой заднице за пять секунд.

Не знаю, ненавижу ли я эту идею или люблю ее. Я также не знаю, что говорит обо мне то, что я не могу принять решение.

– Я проигнорирую это, чтобы вернуться к реальности на минутку. Позвони, пожалуйста, Уильяму и попроси его запереть магазин. Запасные ключи лежат под...

– Все улажено, – перебивает он.

В замешательстве я хмурю брови.

– Как?

– Я дал ему инструкции до нашего приезда.

Все скрипучие шестеренки в моем мозгу пытаются осмыслить эту новую информацию. Им не очень-то везет.

– Ты велел своему адвокату запереть мой магазин еще до того, как узнал, что мы сегодня поедем к тебе домой?

– К нам домой. И все, что делаю, я тщательно планирую заранее, так что да, я сказал ему перед приездом, чтобы он запер магазин, когда мы уйдем.

Я все еще в замешательстве, но теперь еще расстроена и раздражена.

– Значит, ты просто решил, что я соглашусь выйти за тебя замуж на месте?

– Я не предполагал. Я знал.

– Откуда? – требую я, все больше злясь.

С нотками мрака в голосе он говорит: – Потому что я знаю о тебе все, жена. В том числе и то, где ты прячешь запасные ключи.

Я смотрю на него с минуту, мой разум и пульс бешено бьются.

– Ты действительно нанял частного детектива, чтобы шпионить за мной, не так ли?

Его маленькая улыбка – единственный ответ, который мне нужен.

Мы съезжаем по наклонной подъездной дорожке и въезжаем в огромный подземный гараж. С каждой стороны стоят несколько десятков роскошных автомобилей разных моделей и цветов. Пока водитель паркуется, я оглядываюсь по сторонам, оценивая огромные размеры этого места. Мягкое верхнее освещение заставляет машины и полы сверкать. Все безупречно, как в выставочном зале.

Каллум выходит из машины, затем подходит к моей стороне и открывает мне дверь. Глядя на него с нарастающей тревогой, я тяну время и говорю: – Я оставила сумочку в магазине.

– Она тебе нужна?

– Да.

– Я попрошу кого-нибудь принести ее сюда. Дай мне руку.

Смотрю на его протянутую руку, уговаривая себя не быть трусихой, что все будет хорошо, а если нет, то я справлюсь с этим.

Я так далеко зашла в жизни. Уверена, что смогу справиться с властным миллиардером, который, судя по всему, не прочь пошлепать по нежным частям тела.

– Дай мне свою руку.

Его приказ произнесен мягким тоном, но под ним скрывается сталь.

Дрожа, я вглядываюсь в его лицо. Потом пожевываю губу, не решаясь.

Каллум тянется ко мне, хватает за руку, вытаскивает из машины, а затем поднимает и перекидывает через плечо. Я вскрикиваю в панике и хватаюсь за его пиджак для равновесия, когда он начинает отходить от машины.

– Эй!

– Да, жена?

– Опусти меня!

– Скоро.

Когда я в расстройстве бью ногами, он резко шлепает меня по спине, чтобы я успокоилась. Получается наоборот.

– Еще раз так сделаешь, и пожалеешь!

Моя угроза не вызвала ничего, кроме одной из его раздражающих, самодовольных усмешек.

Каллум несет меня через дверь в одном конце гаража с легкостью человека, привыкшего похищать взрослых людей с их рабочих мест, пудрить им мозги неожиданными грязными разговорами о сексе, а затем уноситься с ними в свою холостяцкую квартиру на холмах.

Я едва успеваю удивиться, что на его заднем дворе полно захороненных тел, как мы уже проходим через роскошное мраморное фойе с лестницей по одну сторону. С потолка свисают сверкающие люстры, отбрасывающие теплый свет на пространство.

У меня начинает кружиться голова.

– Можно мне больше не быть вверх ногами? Мне это не нравится.

Каллум останавливается на середине пути и ставит меня на ноги, а затем поддерживает меня руками за плечи, когда я качаюсь в одну сторону.

Благодарю его, задыхаясь. Он улыбается, затем наклоняется, поднимает меня на руки и снова начинает идти. Я смотрю на его красивое лицо и пытаюсь понять, чего, черт возьми, этот сумасшедший думает добиться таким образом.

Заметив мое выражение лица, он говорит: – Не думай об этом слишком много.

– В следующий раз, когда ты это скажешь, я ударю тебя по голове чем-нибудь тяжелым. Поставь меня.

Каллум ухмыляется.

– А ты еще говоришь, что я властный.

Затем он поднимается по лестнице, проходя по две ступеньки за раз.

Притворившись, что я не впечатлена, не напугана, не в шоке и вообще не в том состоянии, в котором нахожусь сейчас, я спокойно говорю: – Твой дом прекрасен. Немного великоват для одного человека, но, полагаю, тебе нужно дополнительное пространство для твоего эго. Я бы никогда не подумала, что тебе нравится стиль французского кантри.

Он бросает на меня взгляд, теплый и полный тайн.

– Нет.

– Я бы спросила, можешь ли ты быть еще более раздражительным, но я уже знаю ответ. Почему ты несешь меня?

– По традиции жених должен перенести свою невесту через порог.

Я уже собираюсь поспорить с ним об абсурдности этого заявления, когда мы доходим до верха лестницы и он резко поворачивает налево по коридору. Там висят портреты людей в золоченых рамах, которые выглядят так, будто им нужно больше клетчатки в рационе.

– Боюсь спрашивать, но спрошу. Куда мы идем?

– В постель.

Я смотрю на его профиль. Каллум не улыбается, так что мне приходится предположить, что он не шутит.

– Я не буду с тобой спать.

– Кто говорил о сне?

– Думаю, тебе стоит опустить меня на землю.

– И я думаю, тебе стоит признаться, что ты хотела бы заняться со мной сексом, чтобы мы могли раз и навсегда покончить с этой ерундой.

Каллум проходит через открытые резные деревянные двери. Мы оказываемся в комнате, похожей на апартаменты хозяина. Она элегантно оформлена в кремовых и золотистых тонах, с окнами от пола до потолка на одной стороне комнаты и уютной зоной отдыха на другой. Другую стену занимает антикварная кровать с балдахином королевского размера, украшенная белыми полотнищами ткани и множеством плюшевых подушек цвета слоновой кости.

Каллум направляется прямо к нему.

– Эй, ковбой! – говорю я, паникуя.

Его взгляд такой горячий, что меня пронзает. Он ухмыляется и мрачно усмехается.

– О, да я ковбой. Подожди, пока я покажу тебе свой пистолет.

Он останавливается на краю кровати, опускает меня на нее, а затем наваливается своим телом на мое. Я пытаюсь вывернуться из-под него, но этот мужчина весит тысячу фунтов. Упираясь предплечьями по обе стороны от моих плеч, он держит мою голову в обеих огромных руках, глядя в мои широко раскрытые глаза.

Каллум улыбается.

Я нервно сглатываю и бросаю взгляд в сторону двери. Он опускает голову и глубоко вдыхает возле моей шеи. Его борода щекочет мне щеку. Он пахнет мылом и чистой кожей, а когда выдыхает, то издает низкий стон, который вибрирует во мне.

Это похоже на нечто совершенно иное, чем деловые отношения.

Особенно не по-деловому выглядит твердая эрекция, пульсирующая у моего бедра.

Лежа под ним с напряженным пульсом, бьющимся в венах, я шепчу: – Пожалуйста, отпусти меня.

– Да.

– Спасибо.

Он посасывает мочку моего уха, затем открывает рот над пульсом на моей шее и нежно покусывает меня.

Мои соски твердеют. По всему телу, от живота до бедер, разливается жар. Я непроизвольно вздрагиваю, что побуждает моего похитителя прижаться к моим бедрам. Затем он целует мое горло до ключиц, и я теряю дыхание и большую часть рассудка.

– Надо было спросить, когда?

В ответ он трется щекой о мою грудь, проводя ею по твердым соскам. Затем берет мои груди в обе руки и прикусывает один из сосков прямо через блузку и лифчик.

Когда я вскрикиваю и выгибаюсь в его руках, он надавливает зубами чуть сильнее и крепко сжимает мой второй сосок.

Удовольствие накатывает на меня горячими, восхитительными волнами. Пот покрывает кожу. Я хватаюсь за его пиджак и отчаянно пытаюсь не поддаться растущей потребности покачать тазом навстречу ему.

Уже знаю, что мои трусики мокрые, потому что мой клитор пульсирует.