Текст книги "Такие лжецы, как мы (ЛП)"

Автор книги: Джей Ти Джессинжер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

В пятницу вечером Дани рассказывает мне о недавних катастрофах, пока делает салат к лазанье, готовящейся в духовке. Ее муж, Райан, пытается занять кричащую двухлетнюю дочь Мию игрушками на полу в гостиной, в то время как их собака, спасатель-терьер с гиперактивностью, носится по дому, лая на невидимых белок, а частично глухой отец Райана смотрит «Jeopardy»² с включенной громкостью. Через регулярные промежутки времени он выкрикивает неправильные ответы на тривиальные вопросы, а затем кричит: «Чушь собачья!», когда ему доказывают, что он не прав.

Я люблю эту семью, но после недели жизни здесь все мои волосы стали выпадать от стресса.

Что делает мою нынешнюю ситуацию еще более пугающей. Если я больше не смогу позволить себе аренду жилья и буду ютиться в Casa Chaos, то, возможно, мой мозг никогда не сможет прийти в норму.

Или мой слух.

– Не могу поверить, что кто-то подал на тебя в суд. У тебя же нет денег, которые они могли бы получить, – говорит Дани, спокойно наливая заправку в миску с салатом, словно ее дом – это оазис спокойствия, а не цирк, которым он на самом деле является.

– Почти уверена, что они этого не знают, иначе не стали бы беспокоиться. Похоже, все думают, что владельцы бизнеса катаются на бабках.

– Ты наняла адвоката?

– И чем ему заплатить? Слезами?

– Не знаю, но тебе лучше найти кого-нибудь поскорее. Если ты не ответишь на повестку, другой парень получит автоматическое судебное решение, и тебе конец.

Удрученная, я бормочу: – Не могу представить, чтобы я оказалась в еще большей жопе, чем сейчас.

Я накрываю на стол, пока Дани достает лазанью из духовки. Когда мы садимся есть, Миа начинает стучать вилкой по столу, а собака вскакивает, опрокинув стакан с водой. Отец Райана, который сейчас переключился на «Колесо фортуны» выкрикивает предположение, а потом гогочет, когда оно оказывается верным.

– Папа, пора есть! – кричит Райан из-за стола. – Папа!

Уже чувствую, как головная боль начинает пульсировать в висках.

– Я провела некоторое время, выслеживая твоего будущего мужа по всему интернету. Хочешь послушать, что я нашла?

Бросаю на Дани строгий взгляд.

– Нет. И он не мой будущий муж.

Райан хихикает.

– Я выйду за него замуж, если тебе не интересно.

Улыбаясь, подруга говорит: – Извини, приятель, но у тебя уже есть супруга.

– Да, но подумай об этом. Я бы получил десять миллионов, оформил бы быстрый развод, а потом перевез бы тебя, меня и наше террористическое отродье на то маленькое ранчо в Монтане, которое мы видели на Zillow, с гостевым домиком для папы и стойлами для лошадей.

Мия подпрыгивает на своем стульчике и кричит: – Лосади! Лосади!

– Вам, ребята, не разрешается уезжать отсюда, – говорю я, накладывая себе большой кусок лазаньи из блюда для запекания, стоящего посреди стола. – Мы все вместе состаримся и устроим буйство в доме престарелых, помните?

Когда Райан и Дани обмениваются быстрым взглядом, я начинаю нервничать.

– О Боже. Что такое? Что случилось? Кто-то болен? Кто умирает? Скорее скажите мне, пока я не потеряла сознание.

Подруга передает мне миску с салатом.

– Никто не болен и не умирает, маньячка. Не всегда наступает конец света. Поторопись и съешь что-нибудь, пока твой сахар в крови не упал и ты не превратилась в гремлина.

Я говорю: – Если бы у вас был такой месяц, как у меня, поверьте, вы бы думали, что любая мелочь – это конец света.

Подавая Райану кусок лазаньи, Дани говорит: – Возможно, нам придется переехать. Мы начали рассматривать места за пределами штата.

Потрясённая, я с грохотом ставлю салатницу на стол и перевожу взгляд с неё на Райана и обратно.

– Почему?

– Меня уволили, – тихо признается Райан, глядя на дочь.

– Нет! О, ребята, мне так жаль. Я думала, у тебя на работе все хорошо.

Дани вздыхает.

– Да. Это было полной неожиданностью. Видимо, компания может обойтись без менеджеров среднего звена.

Райан занимается оценкой коммерческой недвижимости для крупных корпораций, инвестирующих в недвижимость. Бизнес процветал до тех пор, пока экономика не пошла на спад, но я и не подозревала, что все стало настолько плохо.

Он говорит: – Мы вложили капитал в дом. Поскольку цены на жилье здесь намного выше, чем в других частях страны, если мы продадим его, то сможем позволить себе заплатить наличными за квартиру. А это было бы необходимо, поскольку я не смогу претендовать на другую ипотеку, если останусь без работы.

– Но разве ты не можешь поискать работу здесь? Я уверена, что найдется что-нибудь еще. Кто-то с твоими навыками наверняка быстро найдет другую должность!

Райан качает головой.

– В этом году мне будет сорок, Эм. Сейчас я конкурирую за работу с недавними выпускниками колледжей, а они работают практически за гроши. Никто не хочет платить мне зарплату.

Когда Дани бросает виноватый взгляд на Мию, я решаю, что пора сменить тему.

– Не сдавайся пока. Я верю в тебя. А теперь давайте поговорим о чем-нибудь радостном. У кого есть хорошие новости?

Мы втроем смотрим друг на друга, в то время как собака бегает вокруг стола, лая ни на что не обращая внимания, а отец Райана бросает пульт дистанционного управления через всю комнату.

Я тяжело вздыхаю.

– Ладно, хорошо. Расскажи мне, что ты узнала о Каллуме МакКорде.

Дани мгновенно оживляется.

– Много. Ему тридцать пять, он никогда не был женат и живет в огромном особняке в Бель-Эйр, который раньше принадлежал Дженнифер Лопес. Он старший из трех братьев, все работают в компании. Ты должна взглянуть на эту семейную фотографию.

Она вскакивает, берет с кухонной стойки свой ноутбук и возвращается, чтобы поставить его на стол рядом со мной. Открыв браузер, подруга нажимает на сохраненную ссылку. На экране появляется фотография.

Впечатленная, я говорю: – Ух ты. Поговорим о хорошей генетике. Все эти люди выглядят так, будто их создал искусственный интеллект.

Это официальная фотография, на которой все чопорно собрались перед очагом и улыбаются во весь рот. Кроме темноволосого мужчины, стоящего рядом с Каллумом. Он хмурится так, словно ему только что сказали, что его собаку застрелили.

– Кто это у нас тут такой злой?

Дани снова садится на свое место и говорит: – Средний брат, Коул. Он выглядит так на каждой фотографии. Красавчик и убийца.

– А тот, с ямочками?

– Картер, самый младший.

– А это, должно быть, его затаивший обиду отец, сидящий перед ними, как король Карл.

– Разве его мать не прекрасна? Угадай, сколько ей лет?

– Не знаю. Пятьдесят с небольшим?

– Шестьдесят четыре.

Мать Каллума стоит прямо за сидящим мужем. Стройная рыжеволосая женщина в голубом платье с глубоким вырезом смотрит с фотографии с безмятежной улыбкой, излучая ту спокойную уверенность, которая возникает, когда каждую ночь спишь на куче денег.

– Они все прекрасны. Это неестественно. Наверняка они заключили договор с дьяволом. Передай мне пармезан.

Пока Райан поглощает еду, а я посыпаю свою тарелку сыром, Дани передвигает банку по столу.

– Хорошо, но хочешь узнать, что самое интересное?

Глядя на ее лукавую улыбку, я снова начинаю нервничать.

– Что?

– Каллум не только никогда не был женат, но и никогда не был помолвлен. Так что тот камень, которым он размахивал перед твоим лицом, никогда никому не принадлежал.

– Он не размахивал им, просто положил его на стол. А откуда ты знаешь, что он никогда не был помолвлен?

– Ни в одной статье о нем нет упоминания о девушке. Нет фотографий, на которых он запечатлен на благотворительных мероприятиях с моделями под рукой. Нет ни одного упоминания о ком-либо, с кем он был связан, на его странице в Википедии или в таблоидах, а в них всегда есть компромат. Для такого богатого и красивого парня он, похоже, не ходит на свидания.

– Каллум сказал, что вынужден хранить секреты из-за положения своей семьи. Что он не может никому доверять. Так что, скорее всего, это была частная помолвка. Некоторым людям нравится держать свои дела подальше от таблоидов.

– А может, он купил это кольцо для тебя?

Я забавно качаю головой.

– О, конечно. Однажды за ужином он подслушал мою грустную историю, а на следующее утро отправился прямо в ближайший магазин Harry Winston и купил самый большой камень, который смог найти.

– Эй, случались и более странные вещи.

Я обращаюсь к Райану за поддержкой.

– Пожалуйста, скажи своей жене, что у нее галлюцинации.

Накормив Мию пастой, он говорит: – Я бы так и сделал, но она на расстоянии вытянутой руки.

Дани настаивает: – Просто подумай о такой возможности, Эм.

– Этот человек может жениться на любой девушке, которую захочет. Я знаю, что я – искрящийся взрыв гребаной крутости, но я не в его вкусе.

Размахивая руками в воздухе, Миа кричит: – Гребанный!

В гостиной отец Райана кричит Ванне Уайт: – Чушь собачья!

Дани говорит: – Хорошо, тогда как насчет такого? Что, если отец Каллума действительно поставил ему ультиматум? И Каллум так разозлился из-за всего этого, что решил отомстить отцу, женившись на ком-нибудь...

Она оглядывает меня с ног до головы, а затем морщит нос.

– Не подходящем.

– Тебе повезло, что ты готовишь хорошую лазанью, леди, иначе эта вилка уже была бы воткнута в одно из твоих глазных яблок.

– Да ладно. Ты понимаешь, о чем я. Дорогой папочка, наверное, ожидал, что его сын побежит к ближайшей светской львице по имени Корделия, которая владеет пони-поло и носит кашемировые свитера с жемчугом Mikimoto, верно? Но вместо этого Каллум решает немного отомстить и восстать против глупого ультиматума отца, обручившись с Уэнздей Аддамс.

Я снова смотрю на Райана.

– Напомни мне, почему мне нравится твоя жена?

Он улыбается ей.

– Потому что она красивая и смешная.

– Нет, именно поэтому она тебе нравится. Я думаю, что она такая же смешная, как подозрительная сыпь.

Дани говорит: – Есть только один способ выяснить, серьезно ли он настроен, Эм.

Я предупреждаю: – Даже не говори этого, птичка.

Взмахнув вилкой, она произносит: – Скажи «да».

Вздыхаю и смотрю в потолок.

Райан соглашается, предатель.

– Стоит попробовать. Если бы кто-то предложил мне кучу денег за спасение всей моей жизни, я бы точно задумался.

Это заставляет меня смеяться.

– Правда? Ты переспишь с совершенно незнакомым человеком за десять миллионов баксов?

Райан бросает взгляд на Дани, затем смотрит на меня.

– До того как женился, я мог переспать с совершенно незнакомой девушкой просто так.

Дани ласково шлепает его по руке.

– Кабель.

– Бывший кабель, а теперь счастлив в браке. Кроме того, насколько я знаю, этот парень никогда не говорил ничего о сексе, верно?

Нахмурившись, я думаю об этом.

– Нет... но разве не само собой разумеется, что секс ожидается?

– Нет, если это деловая договоренность. Может быть, у чувака уже есть своя побочная цыпочка, которую он держит на дне, и жена ему нужна только для формальностей, чтобы удовлетворить папочку Уорбакса. Может, все, чего он от тебя ждет, – это появляться на семейных торжествах и раздражать всех до усрачки своими неуклюжими социальными навыками и отсутствием образования в Лиге Плюща.

Я возмущенно смотрю на Райана.

– Неуклюжие социальные навыки?

Он ухмыляется.

– Ты рыгнула в лицо моему отцу на нашем свадебном приеме.

– Я весь день пила шампанское. У меня от него газы!

Дани говорит: – И давай не будем забывать о том, как ты смеялась на похоронах своей бабушки.

– Мне было восемь. А трупы – это смешно!

Райан говорит: – Или, когда охранник в торговом центре пожелал тебе счастливого Рождества, а ты вежливо ответила: «Нет, спасибо». А когда твоя соседка Джинни положила тебе на руки своего ребенка, ты сказала то же самое и поставила малыша на пол.

Возмущенная, проиношу: – Ну что это за мать, которая пихает своего новорожденного незнакомым людям? Что мне оставалось делать – приложить его к груди и начать кормить?

Райан смеется над этим.

– Не забывай, как мы были на вечеринке в честь Хэллоуина, и тот парень в маске волка подошел к тебе и спросил, кто ты, а ты положила руку на бедро и ответила: «Я та, о ком тебя предупреждала мама, вот кто».

– У меня было плохое настроение, ясно?

Они продолжают, бессердечные придурки, рассказывать друг другу мои лучшие хиты, пока не начинают плакать от смеха. Я говорю без тепла: – Вы, ребята, отстой.

Вытирая слезящиеся глаза, Дани говорит: – Давай посмотрим правде в глаза, девочка, ты маршируешь под ритм собственного барабана.

– Я рада, что являюсь таким источником развлечений. А теперь помолчите, пока я не закончу свой ужин, а то я могу случайно зарезать кого-нибудь из вас.

Накормив Мию еще одним кусочком пасты, Райан говорит: – Не то, чтобы ты следовала моим советам, но я все равно его дам. Спроси этого богача, каковы условия его предложения. Даже если ты не веришь, что он говорит серьёзно, пойди на встречу ему. Послушай, что он скажет. И если окажется, что он говорит серьёзно…

Райан вытирает рот Мии салфеткой, затем снова поворачивается ко мне.

– Веди переговоры.

– Прости, но я не скот. Я не собираюсь торговаться о цене покупки.

– Тебе и не нужно. Он уже назвал цену. Торговаться нужно об условиях.

Наклонившись, Дани возбужденно сообщает: – Ооо, да, мне нравится эта идея. Скажи ему, что он должен покупать тебе бриллианты не менее десяти карат в год.

Райан говорит: – Нет, я имел в виду, как долго вы должны оставаться в браке, прежде чем ты сможешь оставить себе все деньги, и тому подобное. – Он делает паузу, чтобы подумать. – Вообще-то, лучше сказать ему, что сначала деньги должны быть вложены в траст на твое имя или ты вообще не пойдешь к алтарю.

– Послушайте. Какой меркантильный.

– Эй, это бизнес, а не любовь. Правила другие. Ты должна быть уверена, что получишь все, что хочешь, заранее и в письменном виде, иначе сделки не будет.

Что я хочу. Вот это концепция. Не могу вспомнить, когда в последний раз кто-то спрашивал, чего я хочу. На самом деле, теперь, когда я думаю об этом, то не уверена, что кто-то вообще спрашивал.

Родители всегда учили меня быть благодарной за то, что у меня есть, и не просить большего. Но что, если Каллум серьезно относится к своему предложению? Что, если, как сказала Дани, он хотел выбрать кого-то, кто не вписывается в его семью, просто чтобы насолить отцу?

А что, если хотя бы раз у меня была бы возможность получить все, о чем я мечтала?

Сидя здесь, я впервые серьезно рассматриваю такие возможности. Десять миллионов долларов – это целое состояние. Что я могла бы сделать с такими деньгами...

Я не только смола бы держать магазин открытым, но и все сохранят свои рабочие места.

Могла бы нанять адвоката, чтобы бороться с этим нелепым иском.

Могла бы оплатить дурацкий налоговый счет от CDTFA.

Могла бы вернуться к обучению и получить ту степень, на которую у меня никогда не было времени или денег.

Я могла бы понять, чем на самом деле хочу заниматься в своей жизни. Кем я хочу быть, а не той, кем меня хотели видеть. Хорошей девочкой. Послушной дочерью. Человеком, который принял ту личность, которую хотели для нее родители. Трудолюбивой, самоотверженной, преданной семье, которая превыше всего на свете.

Наследница мечты своего отца.

Меня поразило, что у нас с Каллумом есть общие черты. Мы оба – продукт творчества наших отцов, их негибких представлений о том, как все должно быть. Каллум с его отцовским настаиванием на браке или лишении наследства, я с отцовским настаиванием на том, что литературная жизнь – единственная, которую стоит прожить.

– И как странно, что мы оба работаем в семейном бизнесе, – бормочу вслух, глядя остекленевшими глазами, пока мой мозг работает в бешеном ритме.

– Земля – Эмери. Возвращайся с Марса, девочка, твоя лазанья остывает.

Когда я смотрю на Райана, он гримасничает.

– Это лицо у тебя страшное.

Я медленно качаю головой, чувствуя головокружение и дезориентацию, как будто комната начала вращаться.

– Это не мое страшное лицо. Это мое лицо для переговоров.

Дани сидит прямо и хлопает в ладоши.

– Ты собираешься это сделать? Проверить не шутит ли он?

Колеблюсь, прежде чем кивнуть.

– Да. Вы правы. Что я теряю?

Бросаю взгляд на Райана. После того как он упомянул о безотзывном трасте, я знаю, о чем первым делом попрошу Каллума.

Миллиардеру, семья которого владеет таким же количеством недвижимости, как и он сам, наверняка пригодится хороший оценщик недвижимости.

Как только ужин заканчивается, хватаю свою сумочку с дивана. На фоне криков отца Райана, ругающегося на телевизор, отправляю Каллуму сообщение на номер, с которого он мне звонил.

Эмери:Привет. Это Эмери.

Отправляю это сообщение, а затем на мгновение замираю в раздумьях, прикидывая, как наименее вульгарно сообщить мужчине, что ты хотела бы встретиться, чтобы обсудить условия своего приобретения. Но, прежде чем успеваю отправить что-то еще, мне приходит ответное сообщение.

Каллум:Скажите мне, где ты находишься. Я немедленно приеду.

Удивленная как скоростью его ответа, так и его резким тоном, набираю ответ.

Эмери: Я тебя никуда не приглашала. А как насчет приветствия?

Его ответ приходит так быстро, что он, должно быть, диктует его через микрофон.

Каллум:Здравствуй. Теперь скажи мне, где ты находишься.

Когда я просто стою и хмуро смотрю на телефон в руке, не отвечая, приходит еще одно сообщение.

Каллум: Эмери.

Вот и все. Все, что он прислал, – это мое имя. Но в этом единственном слове я чувствую каждую унцию его нетерпения. Ему каким-то образом удалось четко передать это, а также высшую степень разочарования от того, что я не подчиняюсь приказу.

Я бормочу: – Неужели все богатые люди такие властные?

Эмери: Я сейчас ужинаю у друзей, но я надеялась, что мы сможем поговорить завтра.

Жду, но он не отвечает.

Раздосадованная этим, возвращаюсь на кухню и помогаю мыть посуду. Пока Дани и Райан продолжают обсуждать вещи, о которых мне нужно договориться, думаю о том, что именно меня беспокоит в текстовых сообщениях Каллума.

Только когда подъезжаю к своему дому, я перестаю волноваться об этом. Теперь у меня есть что-то более важное, на чем стоит сосредоточиться.

Каллум в черном костюме и с хмурым взглядом стоит перед моей входной дверью.

Я паркуюсь и на мгновение останавливаюсь, чтобы мысленно подбодрить себя и успокоить пульс. Затем делаю глубокий вдох и открываю дверь. Когда оборачиваюсь, Каллум стоит в пяти футах от меня рядом с багажником.

– О. Вот ты где. – Испугавшись, я нервно оглядываюсь на дверь своей квартиры. Как он так быстро сюда добрался?

– Я здесь, – соглашается он, его голос низкий, а глаза пронзительные. – Пригласи меня внутрь.

Мы смотрим друг на друга, а я слушаю пение сверчков и думаю о том, что, возможно, этот властный миллиардер на самом деле вампир. Помимо того, что Дракула обладал сверхчеловеческой скоростью, разве ему не требовалось приглашение, чтобы войти в дом?

– Ты опять слишком много думаешь.

– Да. И как досадно, что ты это заметил. Что ты здесь делаешь?

– Ты хотела поговорить. Я пришел поговорить.

– Я хотела поговорить завтра.

– Я был поблизости.

– В этом районе? – с сомнением произношу я.

– Да.

– Почему?

– А почему бы и нет?

– О, я не знаю. Может быть, потому что ты живешь в часе езды с другими миллиардерами в Бель-Эйр, а маленькие пляжные городки тебе не по душе.

Его взгляд обостряется.

– Я вижу, ты навела обо мне кое какие справки.

– Нет, я этого не делала.

– Я был бы признателен, если бы ты не лгала.

– Я не лгу. Дани провела исследование. Я была уверена, что ты разыгрываешь меня, и была полна решимости никогда больше с тобой не разговаривать. Она меня отговорила.

Его запах доносится до меня в теплом вечернем воздухе. Дорогой одеколон и нотки мускуса, а также что-то свежее, но не поддающееся определению. Возможно, это запах новых стодолларовых купюр.

Он вдруг приказывает: – Пригласи меня внутрь.

Я вздыхаю.

– Ты вообще знаешь, как вести нормальный разговор?

– Нет. Пригласи меня внутрь.

Раздраженная говорю: – Черт, ты безжалостен.

Уголки его губ изгибаются вверх.

– Ты даже не представляешь.

– Ладно, хорошо. Но сначала расскажи мне, как ты узнал мой номер телефона и где я живу.

Его улыбка становится чуть шире.

– Неужели ты думала, что я предложу выйти замуж женщине, о которой ничего не знаю?

Я подозрительно щурюсь на него.

– То, как ты это говоришь, звучит так, будто ты нанял частного детектива, чтобы шпионить за мной.

– Мне не пришлось нанимать детектива. Я держу одного на постоянной основе.

– Верно. На случай, если тебе вдруг захочется узнать все о случайной женщине, за которой ты подслушиваешь за ужином.

– Именно. А теперь пригласи меня внутрь. Там из окна второго этажа выглядывает старушка, которая в пяти секундах от того, чтобы натравить на меня полицию.

Я поднимаю взгляд и вижу, что Мод смотрит на нас из окна. И он прав. Она выглядит так, будто собирается вызвать полицию.

Не то чтобы это принесло какую-то пользу, учитывая, что у Каллума наверняка на примете все полицейские в Южной Калифорнии.

Роюсь в сумочке в поисках ключей и направляюсь к двери, зная, что Каллум последует за мной, а также зная, что его будет раздражать то, что я повернулась к нему спиной и ушла.

Он не единственный здесь, кто умеет раздражать.

Как только мы оказываемся внутри, закрываю за ним дверь и наблюдаю, как он мечется по помещению, словно лев в клетке, обнюхивая все вокруг. В нем снова проснулась хищная энергия. Это еще больше проявляется сейчас, когда мы находимся в моей маленькой, девчачьей, грязной квартире.

Я смотрю на все его глазами и жалею, что мы не можем вернуться на улицу.

Каллум выходит из моей кухни и встает посреди гостиной, занимая все пространство. Затем он произносит: – Я бы хотел выпить.

– Ура! Я сообщу об этом метрдотелю.

Бросив сумочку на диван, прохожу мимо него и направляюсь на кухню, где открываю холодильник и достаю открытую бутылку белого вина. Наливаю себе бокал, возвращаюсь в гостиную и сажусь.

Каллум стоит и смотрит на меня с непроницаемым выражением лица богатого человека, которое, как я знаю, он считает устрашающим.

– Я не собираюсь целовать твою задницу или ждать тебя, как это делала бы Софи. В холодильнике есть Sauvignon Blanc или бутылка виски в шкафу рядом с раковиной. Бокалы в том же шкафу. Угощайся. – Делаю паузу, а потом нахально добавляю: – Дорогой.

Признаки его сдержанности невелики, но они есть. Теперь, когда вижу, как он проявляет самообладание, то замечаю, как напрягается его челюсть. Медленный, контролируемый вдох. Как слегка сгибаются его руки, висящие по бокам.

Раньше меня все это немного пугало. По какой-то странной причине сейчас меня это заводит. Что он сказал мне в ресторане? О да.

«Здравствуй, маленький ягненок. Добро пожаловать в логово льва».

Возможно, он не единственный лев.

– Почему ты так улыбаешься? – требует он.

Я невинно спрашиваю: – Как?

Глядя на меня с опущенными веками, он облизывает губы. Это заставляет мой пульс трепетать, а желудок сжиматься.

Ладно, может быть, лев – это слишком. Что между ним и ягненком? Лиса? Енот?

О, кого я обманываю? Я могла бы быть медузой, если бы этот мужчина заставлял меня дрожать. Как стыдно.

Сохраняя зрительный контакт со мной, Каллум расстегивает пуговицы пиджака и снимает его с плеч. Под ним – белая рубашка, сшитая так идеально, что видны очертания его пресса. Он откидывает пиджак на спинку стула, затем расстегивает манжеты и медленно закатывает их по предплечьям, один за другим, все это время глядя мне в глаза.

Во рту пересохло. Подмышки мокрые. Я изо всех сил стараюсь выглядеть непринужденно и незаинтересованно, но все, что я слышу, – это как моя матка кричит «О, Боже!».

Одно из мускулистых предплечий Каллума покрыто татуировками до самого запястья.

Он ухмыляется, затем поворачивается и идет на кухню, открывая мне прекрасный вид на свою твердую, идеальную задницу.

Хотя я прожорливая маленькая медуза и не хотела бы ничего больше, чем сорвать зубами с его тела эти сшитые на заказ брюки, я отказываюсь быть одной из многих женщин, которые, как мне кажется, каждый день бросаются к его ногам.

Пусть у него будет свой гарем идолопоклонников. Я буду единственной, кого он не сможет водить за клитор. Как бы мне ни было тяжело притворяться, что он на меня не влияет, я не признаюсь в этом.

Может, у меня и не так много денег, но, по крайней мере, у меня есть гордость.

Некоторое время Каллум возится на кухне, демонстрируя свое недовольство тем, что ему приходится обслуживать себя самому, а затем возвращается со стаканом виски.

– Куда ты хочешь, чтобы я сел? – хмуро спрашивает он.

– Нет необходимости в таком тоне.

– У меня не было тона.

– У тебя был тон, и ты это знаешь. Садись вон туда. – Я указываю на кресло по другую сторону кофейного столика, которое слишком мало для него и к тому же имеет сломанную пружину в сиденье.

Он смотрит на него некоторое время.

– Если я сяду в эту штуку, я могу ее сломать.

– Ты производишь впечатление человека, которому нравится рисковать.

Когда Каллум обращает свой взгляд на меня, он такой испепеляющий, что может поджечь всю комнату. Но я просто сижу и небрежно потягиваю вино, как будто все это совершенно нормально, а он надоел мне до смерти.

Он идет на кухню – она в шести футах от нас – хватает один из деревянных обеденных стульев и тащит его по полу к тому месту, где сижу я. Ногой он отодвигает с дороги журнальный столик. Затем опускает стул передо мной и садится.

Каллум наклоняется вперед и опирается предплечьями на колени. Сжимая в руках виски, он пристально смотрит мне в лицо.

Почему он такой красивый? И так хорошо пахнет? Боже, он ужасен.

Мне неловко, и я говорю: – Это слишком близко для разговора.

– Я не знал, что существуют правила относительно расстояния.

– Разве ты никогда не слышал о личном пространстве?

– Я не фанат этого. – Он смотрит на мой рот и облизывает губы.

Держи себя в руках, девочка. Сохраняй покер-фейс. Выгляди суровой. Выгляди скучающей. Ты контролируешь ситуацию!

– Как хочешь, – говорю я и делаю еще один глоток вина.

Мужчина наблюдает за мной с сосредоточенностью человека, замышляющего убийство. Затем он делает глоток виски и говорит: – Десять миллионов будут положены на условно-депозитный счет, который будет преобразован в безотзывный траст на твое имя, как только будет подписано согласие на брак.

Я чуть не выплевываю вино ему в лицо от шока, но мне удаётся взять себя в руки. Сглатываю и вежливо кашляю, прикрываясь рукой.

– Ты не из тех, кто стесняется в выражениях, не так ли?

– Я знаю, поэтому ты и написала мне.

– Давай не будем забегать вперед. У меня есть вопросы. Очень много вопросов.

– Например?

– Для начала, как насчет секса?

Он так близко, что вижу, как быстро расширяются его зрачки. Затем хриплым тоном он спрашивает: – А что с ним?

Дерьмо. Я должна первой заговорить о самом постыдном.

Я неловко ерзаю, но заставляю себя сохранять зрительный контакт. Мне кажется важным не дать ему понять, как он меня раздражает.

– Я просто... хотела спросить.

Каллум молча смотрит на меня, ожидая, когда я снова открою рот, чтобы продолжить атаку на свою самооценку. Наконец мне удается спросить: – Это ожидается?

Он долго изучает меня, его глаза свирепы. Затем он говорит: – В контракте не будет упоминаний о сексе.

Я пытаюсь разобрать это, чтобы понять смысл, но не получается.

– То есть ты хочешь сказать, что у нас не будет секса?

– Я говорю, что этого не будет в контракте.

– Да, я слышала эту часть, но я имею в виду...

– Ты хочешь заняться со мной сексом? – перебивает он.

Сердце пропускает несколько ударов. Прилив жара обжигает щеки. А затем мой разум беспомощно представляет меня обнаженной, извивающейся и кричащей под ним, пока он трахает меня до следующей недели.

Не смей смотреть ему в глаза, слабачка!

Я легкомысленно отвечаю: – Честно говоря, я об этом не думала.

Каллум задумчиво изучает выражение моего лица. Затем его взгляд становится забавным.

– Я серьезно, – настаиваю я, смущаясь. – Это не то, что было на первом месте в последнее время, учитывая все пожары, которые я пытаюсь потушить в своей личной жизни.

Глаза сверкают, он откидывает голову назад и смотрит на меняв сверху вниз. – Хм...

Боже, как же сильно в нем чувствуется самодовольство.

– Послушай, я уверена, что ты думаешь, что ты весь такой, но ты действительно не мой типаж.

– О? А какой у тебя типаж?

Он издевается надо мной. Это чувствуется в его тоне, ухмылке, языке тела. Я перехожу от неловкости к ярости и бросаю на него взгляд.

– Мужчина, у которого нет богатого лица, для начала.

– Богатое лицо?

– Высокомерный, претенциозный, презрительный взгляд, который носят некоторые богатые люди. Это выражение преувеличенного чувства собственного достоинства, которое появляется у вас, когда вы ходите вокруг да около, изображая из себя миллиардера, и насмехаетесь над простыми людьми вроде меня.

Его глаза темнеют, как и его энергия. Он молча смотрит на меня с минуту, а потом говорит: – Ты не обычная. И я никогда бы не стал насмехаться над тобой, Эмери. Никогда.

Я была готова выплеснуть ему в лицо свое вино, но теперь он меня обезоружил. Я смотрю на него, чувствуя разочарование, беспомощность и растерянность.

– Если я спрошу тебя о чем-то, ты будешь честен со мной?

– Да.

Его ответ быстр и однозначен. Это придает мне уверенности, необходимой для продолжения.

– Ты серьезно? Это соглашение, которое ты предлагаешь, законно?

– Да.

И снова его ответ тверд. Каллум поддерживает зрительный контакт, пока говорит. Он не моргает, не вздрагивает, не делает каких-то странных движений, на которые я могла бы наброситься с криком «Ах-ха!». Он просто выглядит как человек, говорящий правду.

Допиваю остатки вина, затем сжимаю пустой бокал в руках и надеюсь, что он не заметит, как сильно дрожат мои руки.

– Что еще? Спроси меня о чем угодно, – мягко говорит он, все еще глядя мне в глаза.

Его голос гипнотизирует, а глаза завораживают. Аромат его кожи опьяняет меня. А может быть, дело в вине, но все в этом мужчине словно создано для того, чтобы притягивать женщину к себе. Его лицо и тело расставляют ловушки, но именно его глаза – настоящий капкан.

Тепло его взгляда – это бархатный темный соблазн, обещающий все и вся, возбуждающий и пугающий одновременно.

Он – силовое поле, мощная темная звезда, медленно втягивающая меня в свою орбиту и удерживающая там лишь силой своего притяжения.

Каллум произносит мое имя так тихо, что это едва слышный шепот. Нежный, интимный шепот, такой, каким любовник произносит его близко к моему уху, когда проникает в меня.

Что, конечно же, заставляет меня полностью развалиться на части.

Я выпаливаю: – Я просто размышляла о планетах и гравитации, когда у меня случился небольшой приступ. Пожалуйста, извини меня, мне нужно ещё вина.

Рывком встаю на ноги. Каллум протягивает руку и берет меня за запястье. Он тянет меня обратно в кресло и держит там, глядя в мои глаза с обжигающей силой.