Текст книги "Такие лжецы, как мы (ЛП)"
Автор книги: Джей Ти Джессинжер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
Каллум вздыхает: – Скажи, что ты хочешь меня.
С таким же успехом он мог бы вылить мне на голову ведро ледяной воды, если бы это не повлияло на мое состояние возбуждения. Опершись руками о кровать, я стону.
– Опять это? Почему это так чертовски важно?
– Скажи мне.
– Ты действительно такой самовлюбленный, что тебе нужно, чтобы каждая женщина в твоей орбите хотела заняться с тобой сексом?
– Нет. Только ты. Скажи мне.
Я так расстроена, что бью его кулаками по спине. С таким же успехом можно было бы бить кирпичную стену. Он не двигается с места, но берет мое лицо в свои руки и смотрит на меня с пылающим жаром, его губы истончились, а ноздри вспыхивают.
Каллум рычит: – Ты получила свои десять миллионов долларов. А теперь я хочу, чтобы ты...
– Двадцать.
Он закрывает глаза, на мгновение задерживает дыхание, затем снова открывает глаза и испепеляет меня взглядом.
– Да. Двадцать. Мне кажется, что это очень мало, чтобы просить тебя сказать мне правду в ответ.
– Может, стоило включить это в контракт.
Сквозь стиснутые зубы он говорит: – Черт возьми, Эмери.
– И кстати, то, что ты получаешь взамен, – это все твое наследство, верно? Все твои миллиарды и роскошный образ жизни? Ты можешь продолжать быть мистером Богатым Парнем, есть соленых омаров на Карибах и наводить ужас на бедных официанток в ресторанах во всех зданиях, которыми ты владеешь по всему миру. Так какая разница, скажу я, что хочу тебя, или нет?
– Признайся, что хочешь меня трахнуть, и я дам тебе еще десять миллионов долларов.
Это ошеломляет меня и заставляет замолчать. Я в замешательстве смотрю на него, изучая его лицо.
– Ты ведь серьезно, да?
– Да.
То, как он смотрит на мой рот, возбуждает. Его сердце бешено бьется о мою грудь, а дыхание неровное. Его руки по обе стороны от моей головы горячие и дрожащие, как и все остальное тело.
С шоком, похожим на пощечину, я понимаю, что дело не в его эго.
Ему нужно, чтобы женщина, которую он хочет, сказала ему, что чувствует то же самое.
Он хочет меня.
Я, девушка, для которой он не смог найти лучшего комплимента, чем то, что я не отталкиваю. Я, девушка, которая закатывает на него глаза, смеется над ним и бросает ему вызов на каждом шагу.
Я. Его жена для удобства.
Он снова выгибает бедра, упираясь эрекцией в мое бедро. Мое сердце колотится с невероятной силой. Я не могу перевести дыхание. Знаю, что мы находимся на грани того, чтобы сделать что-то невероятно глупое, но я не уверена, что смогу остановить себя, если попытаюсь.
Он опускает голову, чтобы поцеловать меня, но тут из-под пиджака его костюма раздается звонок мобильного телефона.
Это жуткая электронная версия детского стишка «London Bridge Is Falling Down», совсем не похожая на простой рингтон, который я слышал в машине.
Каллум закрывает глаза и бормочет: – Черт.
Он скатывается с меня, садится на край кровати и отвечает на звонок.
Он отвечает на звонок.
– МакКорд. – Он молча слушает, кажется, очень долго. Затем тяжело выдыхает и говорит: – Я буду там.
Он отключается и смотрит на стену, а я лежу на кровати скомканная и мокрая, как выброшенная салфетка.
Встав, Каллум кладет телефон обратно в карман. Он хрустит костяшками пальцев и приглаживает руками лацканы и волосы. Затем поворачивается и смотрит на меня отрешенными глазами, его лицо лишено выражения.
– Мне нужно идти. Я вернусь через несколько дней. Ознакомься с домом, пока меня не будет. Если тебе что-то понадобится, Арло поможет тебе.
Без дальнейших объяснений мой новый муж поворачивается и выходит.
– Добро пожаловать в супружескую жизнь, – с недоверием говорю я пустой комнате. Откуда-то из коридора в ответ хлопает дверь.
Вздохнув, приподнимаюсь и осматриваюсь.
Декор совсем не такой, как я представляла себе, что выберет такой мужчина, как Каллум. Просторная и воздушная комната элегантна, но при этом явно женственна, вплоть до мягкого розово-зеленого цветочного узора на плюшевых диванах и креслах в зоне отдыха.
Над старинным письменным столом на стене висит богато украшенное позолоченное зеркало. На тумбочках из потертого дерева стоят латунные лампы для чтения. Мягкие шторы пропускают солнечный свет, создавая сказочную атмосферу, а на полу – деревенская паркетная доска, покрытая винтажным ковром приглушенных тонов. Сверху свисает потрясающая хрустальная люстра, добавляющая роскоши в общий дизайн.
Центральное место в комнате занимает красивый антикварный шкаф.
С резными деталями и отделкой из полированного дерева, он демонстрирует манящую коллекцию книг через скошенные стеклянные дверцы.
Привлеченная этим, я соскальзываю с кровати и пересекаю комнату.
Вблизи шкаф настолько красив, что я почти боюсь до него дотронуться, но книги в корешках с золотым тиснением так и просятся в руки. Дверцы не заперты, я открываю их и заглядываю внутрь. Когда читаю несколько названий, в груди разливается эйфория.
Гордость и предубеждение. Улисс. Великий Гэтсби. Мадам Бовари. Грозовой перевал. Анна Каренина. Гроздья гнева.
На внутренних полках стоят десятки других классических книг. Поддавшись импульсу, я снимаю с полки экземпляр «Гордости и предубеждения» и открываю его, затем подношу к носу и перелистываю пожелтевшие страницы, вдыхая восхитительный запах старой книги, который так не похож ни на что другое.
Улыбаясь, перелистываю внутреннюю сторону обложки, чтобы посмотреть, сколько лет экземпляру Каллума.
Улыбка сходит с моего лица, когда я вижу дату авторского права – 1813 год и слова First Edition, напечатанные рядом с ней.
– Вот черт, – в ужасе вздыхаю я.
Я держу в руках литературное сокровище.
Очень осторожно закрываю обложку и аккуратно задвигаю книгу на место между «Путешествиями Гулливера» и «Солнце тоже встает». Затем я замираю, окидывая взглядом все остальные книги в шкафу.
При случайном осмотре корешков все они выглядят такими же старыми, как «Гордость и предубеждение».
Полагаю, в этом есть смысл. Люди с достатком любят коллекционировать редкие вещи. Желанные, бесценные вещи, которым завидуют другие.
Но такая коллекция должна быть выставлена в общественном месте. Например, в библиотеке или гостиной, где хозяин поместья мог бы впечатлить своих гостей, когда они курят сигары и пьют херес после ужина. Спальня на втором этаже – вряд ли подходящее место для этих драгоценностей.
Нахмурившись, я просматриваю книги. Может, это была единственная. Может, остальные – находки на гаражных распродажах или фиктивные экземпляры для демонстрации без печати внутри.
Я медленно снимаю с полки «Дэвид Копперфильд» и осторожно открываю обложку.
1850. Первое издание. Я собираюсь упасть в обморок.
Трясущимися руками возвращаю книгу на место между двумя другими томами гениев литературы, а затем стою с широко раскрытыми глазами, подперев голову руками, и рассматриваю каждую полку.
Когда я вижу экземпляр «Outlander», я закрываю рот руками, чтобы подавить восторженный крик.
Придя в себя, достаю книгу и переворачиваю ее. Пыльная обложка – глянцевое совершенство. Твердый переплет под ней тоже безупречен. Я знаю, что она не так ценна, как некоторые другие романы в коллекции Каллума, но наличие этой книги сразу же заставляет меня простить ему около девяноста процентов его недостатков.
Затем я открываю обложку и теряю дыхание.
Черной ручкой на титульном листе кто-то написал: «Эмери».
Под ним находится подпись.
Авторская подпись.
Одной очень известной женщины по имени Диана Гэблдон.
– Подождите, – говорю я. Потом говорю еще раз, но уже громче, потому что какого черта?
Стою с колотящимся сердцем и вытираю пот со лба, пытаясь понять, как Каллум мог получить мою любимую книгу с личной подписью автора за короткий промежуток времени, прошедший с момента нашего знакомства.
Это должно быть подделкой. Это единственное логическое объяснение.
Вот только чутье подсказывает мне, что это реальность. Так же реально, как тяжелый бриллиант, сверкающий на моем безымянном пальце.
Прижав книгу к груди, поворачиваюсь и оглядываю комнату с растущим чувством нереальности происходящего.
Кто этот человек?
Заметив на другом конце комнаты дверь, которая, как я подозреваю, ведет в гардероб, я решаю пошарить там и выяснить.
Взяв себя в руки, пересекаю комнату и открываю дверь. Я не ошиблась: это шкаф Каллума. Почти размером со спальню, он заполнен роскошной одеждой, обувью и аксессуарами. В центре шкафа находится большой комод, на котором стоит прямоугольная витрина с часами из кожи и стекла. Не обращая внимания на ряды дорогих часов, я кладу подписанный экземпляр «Outlander» на столешницу комода, открываю один из ящиков и заглядываю внутрь.
Черные трусы, аккуратно сложенные.
В другом ящике обнаруживаются его носки.
В следующем – шелковые карманные платки всех цветов.
Внутри нижнего ящика несколько черных пластиковых футляров разного размера подогнаны друг к другу, как кусочки головоломки. У каждого есть ручка и две скользящие защелки. Ни на одном из них нет маркировки.
Любопытство берет верх, я опускаюсь на пол и достаю из ящика один из футляров. Балансируя на коленях, я откидываю защелки и заглядываю внутрь.
Внутренняя часть футляра заполнена небольшими пучками плетеной веревки. Пучки фиолетовой, зеленой и черной веревки имеют мягкий синтетический блеск. Несколько светло-коричневых, похоже, из натурального волокна. Золотые выглядят наиболее роскошно, они более плотные и бархатистые на ощупь.
Я смотрю на все остальные коробки в ящике и думаю, не наполнены ли они тоже веревкой.
И если да, то почему? Как часто миллиардеры занимаются ремонтом дома? Если бы мне пришлось сделать дикое предположение, то оно было бы нулевым.
Так для чего они ему нужны?
За обедом Каллум упомянул о парусном спорте. Может, это для его лодки?
Проверяю другой ящик, но он заперт. Как и все остальные.
В замешательстве я кладу футляр на место и задвигаю ящик. Затем встаю, любопытство бьет меня как электрический ток.
Я должна поискать набор ключей.
Из дверного проема доносится звук, будто кто-то прочищает горло.
Задыхаясь, подпрыгиваю и кручусь на месте.
– Добрый день, – говорит водитель Каллума, отвешивая мне легкий поклон.
– О Боже. Вы меня напугали. – Я прижимаю дрожащую руку к груди. Потом понимаю, что меня только что поймали на том, что я рылась в ящиках Каллума, и мое лицо становится горящим. – Я, эм, просто осматривалась.
Если он и знает, на что я смотрела, то никак этого не показывает. А просто улыбается и протягивает руку. В ней лежит маленькая черная карточка.
– Мистер МакКорд просил передать вам это.
– Что это?
– Его карта American Express. На счету нет лимита, так что вы можете использовать ее для покупки всего, что пожелаете.
Я издаю короткий и нервный смешок.
– О, хорошо, я смогу купить тот самолет, о котором всегда мечтала.
Он кивает, все еще улыбаясь.
– Да.
Водитель подходит на несколько шагов ближе и протягивает карточку. Я неохотно беру ее у него. Это тяжелый кусок черного металла, на котором выгравировано имя Каллума и номер счета. Повертев ее в руках, я говорю: – Не могу же я купить на нее самолет, правда?
– Конечно.
Он говорит это так, будто я идиотка, раз спрашиваю.
Затем он говорит: – Кстати, я Арло. Водитель и личный помощник мистера МакКорда. Я буду рад помочь вам во всем, что вам может понадобиться.
Он сделал акцент на слове «всем». Подозреваю, что я могла бы попросить этого парня помочь мне закопать тело, и он бы ответил: «Нет проблем, давайте я принесу лопаты, и мы начнем».
Впервые вижу его без темных солнцезащитных очков, поэтому наконец-то могу хорошо рассмотреть его лицо. Арло симпатичный, лет тридцати с небольшим, с оливковой кожей и густыми темными бровями над необычными серебристо-серыми глазами.
Как и у его работодателя, эти глаза, кажется, хранят в своей глубине миллион секретов.
Он говорит: – Скоро привезут вашу сумку, а затем и все остальные вещи. Хотите, я помогу вам распаковать их?
Мгновенно заподозрив неладное, я спрашиваю: – Что значит «все мои остальные вещи»?
– Ваша одежда и личные вещи из вашей квартиры.
Я на мгновение ошеломлена.
– Все мои вещи везут сюда? Зачем?
Арло поднимает брови, затем мягко говорит: – Потому что вы теперь живете здесь, миссис МакКорд.
– О. Точно. – Помогите.
– Возможно, вы хотите сообщить мне свои размеры и любимые магазины одежды, чтобы я мог отправить их личному шопперу мистера МакКорда.
Когда я в замешательстве смотрю на него, он добавляет: – Для вашего нового гардероба.
– Какой новый гардероб?
– Тот, который мистер МакКорд хотел бы, чтобы вы имели.
Я горячо говорю: – Что не так с моим старым гардеробом?
Обойдя эту мину, Арло говорит: – Уборщицы приходят во вторник и четверг. Шеф-повар приходит ежедневно в восемь утра и уходит в шесть вечера. Если у вас есть какие-то предпочтения по поводу меню на день, просто оставьте список на письменном столе, – он жестом показывает на антикварный стол в другом конце комнаты, – и я передам ему. Массажист работает по вызову двадцать четыре часа в сутки, а если вам нужна горничная, чтобы помогать вам одеваться и содержать в порядке личные вещи, я попрошу агентство прислать кандидаток для собеседования.
Он терпеливо ждет, пока я все это усвою, но информация отскакивает от моего оцепеневшего черепа.
Его голос становится мягче: – Я понимаю, что это, наверное, очень тяжело. Если вам что-нибудь понадобится, пожалуйста, не стесняйтесь обращаться ко мне за помощью.
Из пиджака он достает тонкий серебристый сотовый телефон.
– Я также на связи двадцать четыре часа в сутки. Мой номер уже запрограммирован, как и номера всех ваших личных контактов.
Я забираю у него телефон и держу его на расстоянии вытянутой руки между двумя пальцами, как можно держать маленькую, но ядовитую змею.
– Как все мои контакты уже запрограммированы в этой штуке?
Арло сжимает руки в кулаки и улыбается.
Опустив руку на бок, я вздыхаю.
– Послушай, Арло. Я знаю, ты думаешь, что пытаешься быть полезным, но эта загадочная улыбка меня пугает. А теперь ответь мне на вопрос, пожалуйста: как получилось, что номера уже запрограммированы?
Он на мгновение задумывается.
– Я понимаю, что вы с мистером МакКордом знакомы не так давно, но вы скоро обнаружите, что он всегда хорошо подготовлен.
Я говорю: – Значит, он шпионил за мной.
– Это значит, что он исключительно ориентирован на детали.
– Это значит, что он помешан на контроле.
– Это значит, что теперь, когда вы находитесь под его присмотром, вам больше не придется ни о чем беспокоиться.
– Семантика вызывает у меня беспокойство. А фраза «под его присмотром» заставляет меня чувствовать себя пациенткой. Я согласилась выйти замуж за этого парня, а не позволить ему лечить мои заболевания.
Постояв в задумчивости, Арло говорит: – Простите, если я оговорился. Я лишь имел в виду, что отныне вы будете под защитой.
– От чего защищать? Я управляю книжным магазином, а не нелегальным игорным бизнесом.
Он не отвечает. Просто улыбается и уходит.
Как и его босс, Арло усугубляет ситуацию.
Вздохнув, я осматриваю телефон, который он мне дал. Почти такой же тонкий, как черная карта Amex, он не имеет кнопок по бокам. Когда я касаюсь экрана большим пальцем, ничего не происходит.
Вряд ли Арло даст мне телефон с разряженной батареей, поэтому я откладываю кредитную карту на комод и переворачиваю телефон в руках, осматривая его. Помимо отсутствия кнопок, на нем нет ни отверстий для зарядного устройства, ни каких-либо других обозначений.
Он гладкий, пустой и немного угрожающий.
Поддавшись импульсу, я подношу трубку ко рту и говорю: – Позвонить Дани.
Экран загорается. Вызов Дани отображается белым шрифтом на простом синем фоне. Затем раздается звук звонка.
– Алло?
Ни хрена себе. Это сработало.
– Дани, это я.
– Эмери?
– Да.
– Почему мой телефон показывает неизвестного абонента?
– Я использую этот странный бэтфон, который дал мне Каллум. Я даже не знаю, как он работает. Кажется, голосовые команды. Наверное, он сделал его на заказ у Илона Маска.
Ее тон становится взволнованным.
– Каллум дал тебе телефон?
Я оглядываю роскошный шкаф и вздыхаю.
– Да. Он подарил мне еще кое-что.
– О Боже. Если ты скажешь «герпес», я убью его.
– Нет, глупая! Почему ты так думаешь?
– Потому что ты говоришь так, будто только что побывала на похоронах.
– Близко. Свадьба.
Пауза, затем она резко говорит: – Нет.
– Да.
Вскрик, доносящийся по линии, настолько громкий, что я моргаю. Затем она кричит: – Ты не вышла замуж за Каллума, мать его, МакКорда! О Боже, сучка, скажи, что ты шутишь!
– Я не шучу. Я стою посреди его огромного шкафа в его гигантской спальне в его замке-доме, пока мы разговариваем.
Задыхаясь, она говорит: – Как? Когда ты уходила после ужина, то сказала, что написала ему сообщение. Что, блядь, произошло между этим моментом и тем, где в итоге вы поженились?
Она делает паузу, чтобы перевести дух, а затем требует: – И почему ты не пригласила меня на свадьбу?
Потирая лоб, я говорю: – Это было больше похоже на свадьбу с ружьем, только без беременности.
Мысли о сегодняшнем сумасшедшем дне утомляют меня. И, честно говоря, немного угнетают.
Я никогда не была одной из тех девушек, которые всю жизнь мечтают о большой свадьбе, но то, что кольцо мне надел на палец властный незнакомец, а потом перекинул через плечо и посадил в машину, тоже было не совсем то, чего я ожидала.
– Все произошло так быстро. Каллум появился у меня дома без предупреждения, у нас состоялся очень странный разговор, который ничего не решил, потом он пришел в магазин сегодня утром с контрактом и устроил Харпер, Вив и Тейлор спонтанные оргазмы, когда они его увидели. Затем он позвонил через некоторое время, чтобы уточнить детали оформления документов, и у нас состоялся еще один странный разговор, который ничего не решил, кроме того, что я согласилась выйти за него замуж. Потом Каллум бросил трубку и не прошло и получаса, как он явился со своим адвокатом и, заметьте, гребаным капелланом. А потом, в общем-то... мы произнесли наши клятвы.
Тот глухой звук, который я слышу, – это, наверное, Дани рухнула на ближайший стул.
Я говорю: – Если ты думаешь, что это было интересно, подождите, пока я не расскажу тебе, что он сказал мне в машине после церемонии.
– Что?
– Что он хочет шлепать меня по киске, пока я не кончу ему на руку.
После минутного молчания Дани вздыхает: – Бог есть.
Я стону.
– Все, что я знаю, это то, что я стою в чужом гардеробе, не имея ничего, кроме подписанного экземпляра «Outlander», странного мобильного телефона и черной карточки American Express, чтобы составить мне компанию, и я почти уверена, что у меня нервный срыв. Не могла бы ты прийти и взять меня за руку?
– Назад. Ты сказала «черная карта American Express»?
– Да.
Ее голос взволнован, Дани говорит: – О, милая. Я знаю идеальный способ вылечить нервный срыв.
– Какой?
– Терапия.
Когда я выдыхаю, она смеется.
– Розничная терапия. Ты только что вышла замуж за миллиардера, Эм. Давай пройдемся по магазинам.
Я на мгновение задумываюсь, а затем улыбаюсь.
– И именно поэтому я люблю тебя.
– Может, мне заехать за тобой?
– Нет, у меня есть идея получше. – Моя улыбка становится еще шире. – Какой твой любимый цвет Ferrari?
Оказывается, ответ на этот вопрос – красный.
Когда я подъезжаю к подъезду Дани на Ferrari Daytona SP3, ключи от которой мне дал Арло, и сигналю, она выбегает из дома, как будто он горит, кричит и размахивает руками.
– Я не могу поверить в это дерьмо! Боже мой, этого не может быть! У тебя же Ferrari! – Подруга перестает кричать и смотрит на мою левую руку, лежащую на руле. – И гигантская глыба льда. Эта штука настоящая?
– В данный момент я не думаю, что что-то реально. Садись в машину.
Она хмурится, глядя на дверь.
– Как? Здесь нет ручки.
– Наклонись. Она спрятана под выступом в двери. Но будь осторожна при нажатии, потому что дверь открывается вверх, а не наружу.
Дани наклоняется и нажимает на ручку, а затем отпрыгивает назад от удивления, когда дверь делает именно то, что я сказала.
Она наклоняется, чтобы осмотреть интерьер с округлившимися глазами.
– Эта штука похожа на космический корабль! Как быстро он летит?
– Я не знаю, но Арло сказал, что у него двигатель V12 мощностью более 800 лошадиных сил, так что я думаю, что он чертовски быстр.
Когда она колеблется, с сомнением глядя на контурное сиденье с ремнями безопасности, как у гоночных машин, я говорю: – Я не буду превышать скорость. Обещаю.
– Именно это ты сказала в тот раз, когда нас остановили на PCH4 и чуть не посадили в тюрьму за то, что мы ехали больше сотни.
Да, но мне было девятнадцать.
Она поджимает губы.
– Ты так говоришь, будто повзрослела за последние одиннадцать лет.
– Садись в машину, Дани.
Она забирается внутрь, соображает, как закрыть дверь, затем пристегивает ремень безопасности. И тут из дома выходит Райан с открытым ртом и выпученными глазами, держа на руках корчащуюся Мию.
– Святое дерьмо, – вздыхает он, благоговейно глядя на Ferrari, словно видит в краске изображение Девы Марии. – Ты хоть представляешь, сколько стоит эта машина?
– Нет, и даже не хочу.
– Более двух миллионов долларов.
Дани говорит: – Боже мой, Рай! Что она только что сказала? И откуда ты вообще знаешь, сколько это стоит?
– В прошлом месяце о нем писали в журнале Car and Driver. Они сказали, что их было выпущено всего пятьсот штук.
Два миллиона баксов за машину. Какая пустая трата денег.
– Думаю, это значит, что нам не стоит пить коктейли после шопинга. Повреждение крыла, вероятно, обойдется в сто тысяч. Я верну ее через несколько часов, Райан.
Мы выезжаем с подъездной дорожки, затем выезжаем из района Дани в сторону 405-го шоссе, где я понимаю, насколько глупо владеть машиной, которая может двигаться быстрее скорости света, когда ты живешь в городе с самыми перегруженными автострадами в Америке.
Мы ползем в пробке, помахивая рукой другим автомобилистам, глазеющим на нас, пока не выезжаем на бульвар Санта-Моника и не оказываемся в Беверли-Хиллз.
Потом я, как Джулия Робертс в фильме «Красотка», перехожу из одного дорогого бутика в другой, а все продавцы смотрят на меня с ужасом, как будто на мне платье из свежих экскрементов.
В каждом случае я испытываю невероятное удовлетворение, когда шлепаю черной Amex на прилавок.
Мне приходится звонить Арло по бэтфону, чтобы узнать адрес дома, куда отправлять все посылки, потому что у этой чертовой Ferrari нет багажника.
К тому времени, как мы заканчиваем, уже стемнело. Мы заходим в тот же ресторан, куда Каллум водил меня на ланч, и вдруг обнаруживаем, что Софи работает за стойкой хостес. Она улыбается, когда видит, что я подхожу.
– Мисс Иствуд! Добро пожаловать!
– Еще раз привет, Софи. Как дела?
– Просто замечательно, спасибо!
– Ты выглядишь отлично.
Она краснеет, прижимая к груди пару меню.
– Благодаря вам я получила прибавку к зарплате.
– Благодаря мне? Как?
– Потому что вы сказали мистеру МакКорду, что я этого заслуживаю. Сразу после вашего ухода в тот день он попросил встречи с моим боссом. И в следующий момент мой босс сказал мне, что я получу повышение.
– Вау. – Не знаю, что еще сказать. Я рада за нее, но в то же время удивлена. Наверное, зря, учитывая, что уже знаю, насколько Каллум щедр.
Но это не просто щедрость. Это забота.
Он добрый.
Как и в тот раз, когда отослал полицию от моего дома, он снова использовал свои суперспособности богатого человека во благо.
Если бы только он не был таким раздражающим в остальное время.
Софи усаживает нас за стол, и мы ужинаем с удовольствием. Мы обсуждаем все, что произошло, включая то, что Каллум написал в контракте о работе для Райана.
Дани не может в это поверить. Она также не может поверить, что Каллум сказал, что у меня может быть любовник, если я захочу.
– Я имею в виду, что это мечта, ставшая реальностью. Стоит купить лотерейный билет. Тебе невероятно везет.
– Я бы с радостью, но мне это не нужно. У меня есть двадцать миллионов в трасте на мое имя.
Мы некоторое время смотрим друг на друга через стол. Подруга говорит: – Должна признать, что для человека, который лечится спиртным, как рок-звезда восьмидесятых, ты справляешься со всем этим очень хорошо.
– Только снаружи. Внутри я выигрываю золотую медаль на Олимпиаде Паники.
– И как долго его не будет?
– Без понятия.
– Он уехал по делу?
– Каллум не сказал мне. Он просто ушел и отдал Арло свою кредитную карту.
Дани качает головой в недоумении.
– Это идеальные отношения. Он дает тебе двадцать миллионов баксов, говорит, что ты можешь делать все, что захочешь, а потом уезжает из города и оставляет тебе кредитную карту без лимита и гараж, полный роскошных машин.
Я хихикаю, делая глоток воды.
– И целую кучу веревок.
Дани поднимает глаза от своей тарелки с макаронами, нахмурив брови.
– Веревки?
– Да, я рылась в ящиках его комода и нашла все эти связки красивых разноцветных веревок в черном футляре.
Наклонившись вперед над столом, она говорит: – Ты нашла связки разноцветных веревок в ящике его комода?
– Поздравляю. Твои уши работают. Почему ты так странно выглядишь?
Она молча смотрит на меня какое-то время, а потом начинает смеяться.
– Что, черт возьми, здесь такого чертовски смешного?
– Ты.
– Почему?
– Потому что ты не настолько невежественна.
Настала моя очередь нахмурить брови.
– О чем ты говоришь?
Дани вздыхает, вытирает рот салфеткой, а затем с отвращением бросает ее на стол.
– Дорогая, подумай. Что мужчина будет делать с веревкой в своей спальне?
Поразмыслив над этим, я краснею.
– Вот дерьмо.
– О, черт, это точно, – говорит она, хихикая.
Сердце бешено колотится, я вспоминаю наш с Каллумом разговор в машине, думаю о его удивительно грязных выражениях и о том, как он сказал, что накажет меня. Мысль о том, что у него тоже есть бондаж, заставляет меня ерзать на стуле.
Но мне не стоит беспокоиться об этом, ведь мы не будем спать вместе.
Этот брак только по расчету. Для нас обоих.
Секс не обсуждается.
Вот только я почти уверена, что мы оба этого хотим, а это может стать проблемой.
Дани смеется еще сильнее, глядя на выражение моего лица.
В этот момент звонит бэтфон. Лежащая рядом с моим стаканом воды на столе странная маленькая штучка начинает хитро исполнять на саксофоне главную тему из «Розовой пантеры». Затем загорается экран. На бледно-голубом фоне появляется одно слово.
«Папочка».
Я сразу понимаю, кто это.
– Нет, – решительно говорю я, глядя на телефон. – Я ни за что не стану называть тебя папочкой.
Дани наклоняется и смотрит на экран. Затем она хмыкает.
– Может, это твой отец звонит из могилы.
Раздраженная, я наклоняюсь ближе к телефону.
– Отклонить вызов.
Экран пустеет. Тема «Розовой пантеры» смолкает. Мы с Дани смотрим на него, пока он не начинает звонить снова.
Мы смотрим друг на друга. Подруга пожимает плечами. Я тяжело вздыхаю и тянусь к телефону.
Прижав его к уху, я говорю: – Привет, Каллум.
Как всегда самодовольно, он отвечает: – Привет, дорогая. Наслаждаешься ужином?
Оглядываю ресторан, но не замечаю никого, кто бы выглядывал из-за угла с телеобъективом.
– Я бы спросила, почему ты за мной следишь, но уже знаю, что ты извращенец. Спасибо за кредитную карту. Я хорошо её использую.
Он смеется.
– Я знаю.
– Конечно, ты знаешь.
– И я рад, что ты не из тех глупых девчонок, которые обидятся или откажутся ее использовать, сославшись на свой феминизм или что-то в этом роде.
– Моя марка феминизма слишком умна, чтобы отказываться от халявы. Кстати, я одолжила одну из твоих машин.
– Да, мне звонил начальник полиции по этому поводу. Очевидно, вы превысили скорость на Родео-драйв.
– Почему я не удивлена, что за мной шпионит шеф полиции? И никто не может превышать скорость на Родео-драйв. Это короткая улица с миллионом светофоров.
– И все же вам это каким-то образом удалось.
Я нехотя признаю: – Возможно, я пыталась проверить скорость разгона от нуля до шестидесяти.
– Ты могла бы просто спросить меня.
– Это было бы не так весело. Зачем ты мне звонишь?
– Может быть, я скучаю по тебе.
Закатив глаза, я откидываюсь в кресле и качаю головой.
Каллум говорит: – Не закатывай глаза на своего мужа, дорогая. Это приведет к тому, что тебя отшлепают.
Я резко выпрямляюсь и оглядываюсь по сторонам в поисках хоть какого-нибудь намека на то, как он меня видит, но не нахожу ничего необычного. Пережевывая макароны, Дани с интересом наблюдает за мной.
Каллум говорит: – Посмотри вверх и направо. Видишь камеру наблюдения на потолке? Нет, это динамик. Дальше вправо, над пальмами в горшках.
Я прищуриваюсь на маленькую черную стеклянную сферу, торчащую из потолка над растениями в углу. Внутри нее мигает и гаснет красный огонек, словно приветствуя меня.
Когда я молчу, он спрашивает: – Почему ты ничего не говоришь?
– Я слишком занята тем, что похлопываю себя по спине за то, как хорошо я приспособилась к браку с психопатом. Я даже не плачу.
Он снова смеется, довольный.
– У меня есть мобильный доступ ко всем камерам наблюдения в зданиях, которыми я владею.
– Не обращая внимания на то, что ты считаешь кошерным наблюдать за кем-то дистанционно через камеру на потолке, как ты узнал, что я здесь?
– GPS на Ferrari.
– А.
– Я знаю, о чем ты думаешь, но ты ошибаешься. Я не буду делать это постоянно.
– Почему-то мне очень трудно в это поверить.
– Обещаю, что не буду. Но когда меня не будет в городе... – Он делает паузу на мгновение, затем снова начинает говорить, но уже более напряженно. – Мне нужно знать, что ты в безопасности.
Я чувствую, как в этом коротком предложении слой за слоем проступают скрытые смыслы, целый мир тайн, о котором я ничего не знаю. У меня мурашки бегут по коже.
Когда он снова говорит, его тон уже нормальный.
– Я не буду тебя задерживать. Просто хотел сообщить, что перевод с брокерского счета прошел. Час назад траст был полностью пополнен. Документы будут ждать тебя на кухонном столе, когда ты вернешься домой, вместе с инструкциями по доступу к деньгам.
Слегка ошеломленная разговором, я могу только поблагодарить его еще раз.
– Не за что. О, Эмери?
– Да?
– Будь хорошей девочкой и не лазь в мои ящики.
Линия разрывается. Я медленно опускаю трубку и встречаю нетерпеливый взгляд Дани.
Она говорит: – И что?
– Я даже не знаю, с чего начать. Каждый раз, когда я разговариваю с этим человеком, он превращает мой мозг в картофельное пюре.
– Не могу дождаться, чтобы услышать об этом, когда он превратит твою вагину в говяжий фарш.
– Этого не случится, подруга.
– Но ты ведь хочешь этого, не так ли?
Бросив взгляд на потолочную камеру в дальнем углу комнаты, я громко говорю: – Нет.
Когда красная лампочка камеры снова мигает и гаснет, я почти слышу, как Каллум рычит, что меня накажут за ложь.
Всю оставшуюся ночь я только и думала о том, какое это может быть наказание.
