Текст книги "Такие лжецы, как мы (ЛП)"
Автор книги: Джей Ти Джессинжер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
Это была самая длинная ночь в моей жизни.
В течение нескольких часов я отрицаю свою вину. Сижу на краю матраса в темноте и говорю себе, что он вернется в любую минуту и что все это просто игра. Небольшая расплата за то, что я не пришла, когда он приказал. Небольшой тайм-аут, чтобы я задумалась о своем поведении, а потом он снова появится, ухмыляясь и чертовски раздражая.
Но где-то около полуночи наступает холодная, жесткая реальность, и я смиряюсь со своей участью.
Переворачиваюсь на спину, раскачиваюсь на матрасе и хватаю ногами подушку с изголовья кровати. Подтянув колени, мне удается обхватить ее рукой и подложить под голову. Натягиваю одеяло снизу кровати, пока не получается пробраться под него одной рукой, затем ложусь на спину в темноте и смотрю в потолок, поклявшись себе, что найду способ заставить Каллума пожалеть об этом.
Наконец, когда небо за окнами переходит от глубокого сапфирового к жемчужно-серому, я проваливаюсь в тяжелый сон.
Не знаю, сколько я была без сознания, но, очнувшись, я вижу Арло в перевёрнутом виде. Он наклоняется надо мной и улыбается.
– Доброе утро. Надеюсь, вы хорошо спали. Кофе?
Я пытаюсь перевернуться, но мне больно напоминают, почему я не могу этого сделать, когда почти выворачиваю руку из сустава.
Смотрю на наручники, пристегивающие мое запястье к столбику кровати. Затем оглядываюсь на Арло.
Я спокойно отвечаю: – Да, кофе было бы замечательно, спасибо. Сразу после того, как ты позвонишь в полицию и сообщишь о похищении.
Он кудахчет: – Вас не похитили. В конце концов, это ваш собственный дом.
– О, хорошо. Тогда никто не будет возражать, когда я сожгу его дотла.
Из кармана рубашки Арло достает маленький серебряный ключ и протягивает его.
– Мне?
Подыгрывая этому вежливому безумию, я улыбаюсь.
– Вы так добры. Огромное спасибо.
Он расстегивает наручники ловким движением запястья, затем незаметно отворачивается, когда я сажусь, снимаю их и со злостью швыряю в изголовье кровати.
Наверное, мне следовало бы смутиться, что я совсем голая, но сейчас у меня есть дела поважнее скромности.
Поднявшись с кровати, я прижимаю простыню к груди и встречаюсь взглядом с Арло.
– Мой муж, случайно, не дома?
Повернувшись ко мне лицом, он говорит: – Сегодня рано утром он ушел на работу.
– Понятно. Но шеф-повар здесь, я полагаю?
– Да. Хотите, я попрошу его приготовить вам что-нибудь поесть?
– Да. Я бы хотела омлет «Денвер», четыре кусочка бекона, нарезку из фруктов, яблочный сок и кофе.
Месть всегда должна осуществляться на сытый желудок.
– Отлично. Я скоро займусь этим. – Он наклоняет голову и уходит.
Я принимаю душ, укладываю волосы феном и одеваюсь, выбирая элегантное красное шелковое платье, на покупке которого настояла Дани, хотя я считала, что в нем я похожа на ведущую игрового шоу. Она сказала, что подобные вещи понадобятся мне для всех обедов с богатыми светскими дамами или для прослушивания в следующий сезон «Настоящих домохозяек Беверли-Хиллз».
Я ответила ей, что лучше буду жить в водно-болотных угодьях Баллона, чем делать что-либо из этого.
Подруга сказала, что обычно я выгляжу так, будто жила на болотах Баллона, так что «забирай это чертово платье и заткнись уже».
Стоит ли говорить, что она была права. Я выгляжу респектабельно. Консервативно, но с намеком на сексуальность. Стильно, но не кричаще.
Одним словом, я выгляжу богато.
Удовлетворенная, надеваю пару босоножек на высоком каблуке цвета нюд, чтобы завершить образ, и выхожу из гардеробной, чтобы застать Арло возле письменным столом, накрывающим мой завтрак.
– Прекрасно. Спасибо, Арло.
Он выдвигает для меня стул, кладет салфетку мне на колени и отходит в сторону, наблюдая, как я откусываю первый кусочек омлета.
– Вкусно.
– Я так рад.
Откусываю еще кусочек, проглатываю его, затем делаю глоток кофе. Все это время Арло наблюдает за мной, словно бродячая собака, ждущая объедков со стола.
– Есть какая-то причина, по которой ты наблюдаешь за моим завтраком?
– Мистер МакКорд поручил мне убедиться, что у вас есть все необходимое сегодня утром.
Я улыбаюсь ему.
– Вообще-то, нет. Не мог бы ты принести мне топор? Он мне понадобится позже, когда мой дорогой муж вернется домой.
Мне кажется, что на его губах мелькнула мимолетная улыбка, но она исчезла так быстро, что я не могу быть уверена.
Он говорит: – Его очень беспокоило ваше настроение.
Я говорю с укором: – А. Как заботливо. И как странно, что если он был так обеспокоен, то не пришел, чтобы самому оценить мое настроение.
– Я уверен, что он хотел этого.
Фыркаю и накалываю омлет вилкой.
– Просто он очень занят. На работе на него оказывается огромное давление.
Я бормочу: – Этот человек еще не видел огромного давления.
После паузы Арло говорит: – Я не должен вам этого говорить, но... – Его вздох граничит с мелодрамой.
Я смотрю на него, подняв брови.
– Что?
Арло проводит пальцем по резному краю письменного стола, задумчиво глядя на дерево. Затем дважды постукивает по нему, словно приняв решение, и поднимает на меня глаза.
– Он заботится о вас, Эмери. Так, как я еще никогда не видел, чтобы он заботился о ком-то.
– Если это его способ показать, что ему не все равно, то бог мне в помощь. Этому человеку нужна смирительная рубашка.
Он усмехается.
– Я знаю, что он другой.
– Другой – это мягко сказано. Он инопланетянин. – Сделав еще один глоток кофе, я спрашиваю: – Как долго ты на него работаешь?
– Шесть лет. С тех пор как он впервые был принят в...
Резко остановившись, он прочищает горло.
– С тех пор как он сменил своего отца на посту генерального директора MacCord Media.
Внимательно следя за его выражением лица, я спрашиваю: – Принят куда?
– Я прошу прощения. Это был неправильный выбор слова.
Мы смотрим друг на друга. И оба знаем, что он лжет. Я решаю оставить все как есть, потому что знаю, что большего от него не добьюсь, но откладываю эту мысль на потом.
– Если я захочу, чтобы ты меня куда-нибудь отвез, это возможно? Или ты работаешь только на Каллума?
– Я к вашим услугам. Отвезу куда захотите.
– Хорошо. Встретимся в гараже через двадцать минут.
Моя улыбка пренебрежительна. Я вижу, что Арло хочет спросить, куда мы едем, но не спрашивает.
Он скоро все узнает.
Когда мы останавливаемся перед отелем Wilshire Grand в центре города, я выхожу из машины, прежде чем Арло успевает открыть мне дверь, и вхожу в вестибюль семидесятиэтажного здания, словно оно принадлежит мне.
Наверное, так и есть, учитывая, за кем я замужем.
Улыбнувшись охраннику в форме, сидящему за внушительной стойкой регистрации из черного гранита, я радушно говорю: – Доброе утро. Я здесь, чтобы увидеть Каллума МакКорда.
Охранник, приятный молодой человек с широкими плечами и отвратительной стрижкой «чаша», очевидно, подаренной ему его недругом, говорит: – Вам назначено, мэм?
– Нет, но мне это и не нужно.
Его выражение лица говорит об обратном. Прежде чем охранник успевает сказать мне, чтобы я убиралась восвояси, я говорю: – Я Эмери, его жена.
Он смотрит на меня, быстро моргая. Другой охранник, сидящий рядом с ним, тоже в шоке смотрит на меня.
Очевидно, мой дорогой муж не поделился с ними радостной новостью о нашем браке.
Я говорю: – Скажите ему, что, если я не увижу его в ближайшие две минуты, то брошу всю его одежду в большую кучу посреди бульвара Сансет и подожгу ее. И не забудьте передать это дословно.
Подхожу к ближайшему креслу и сажусь, чтобы подождать.
Это не занимает много времени. Уже через минуту ко мне подходит охранник с нервным видом.
– Мэм, мистер МакКорд просил отправить вас прямо наверх. Я провожу вас до лифта.
– Спасибо.
Я поднимаюсь, держа в руках коричневый бумажный пакет, который взяла с собой, и следую за ним через оживленный вестибюль к лифту. Охранник использует свой пропуск, чтобы получить доступ на этаж, а затем нажимает кнопку для меня, когда я захожу внутрь.
Когда лифт останавливается и двери снова раздвигаются, передо мной открывается красиво оформленный вестибюль пентхауса с водным объектом от пола до потолка с одной стороны и стойкой регистрации – с другой. Я подхожу к женщине за стойкой. Она примерно моего возраста, с волнистыми темными волосами, красивым лицом в форме сердца и завидно сияющим цветом лица.
– Доброе утро. Я Эмери. И могу ли я сказать, что мне нравится оттенок вашей помады? Смелые красные губы – мои любимые.
Она смотрит на меня, словно пораженная.
– Боже мой. Вы существуете.
– Вы так говорите, будто я снежный человек. Что я упускаю?
Вскочив на ноги, она подходит к углу стола и берет мою свободную руку, энергично пожимая ее.
– Простите, пожалуйста, за мои манеры! Я Трейси. Когда минуту назад мистер МакКорд сказал мне, что сейчас придет его жена, я чуть не упала в обморок. Я имею в виду, его жена? – Она смеется. – Чудо! Никто не думал, что это когда-нибудь случится!
Я весело говорю: —Да, он ждал до последней минуты, не так ли?
Она некоторое время недоуменно смотрит на меня, а затем качает головой.
– Пожалуйста, считайте меня своим помощником. Я здесь, чтобы помочь вам со всем, что вам может понадобиться, – от организации поездки до бронирования билетов и, в общем, всего, что угодно. Я так рада познакомиться с вами. И поздравляю! О, это такая неожиданная, прекрасная новость...
– Трейси.
Рычащее слово разрезает воздух, как нож. Трейси перестает качать мою руку и замирает.
Мы смотрим на Каллума, который стоит в открытой двери своего кабинета и стреляет глазами в секретаршу отравленными дротиками.
В ужасе она отбрасывает мою руку, как будто та ее обожгла, и бежит обратно к своему столу, где судорожно щелкает мышкой на компьютере.
Я бросаю на Каллума мрачный взгляд.
– Доброе утро, Солнышко.
Он поджимает губы и отступает, чтобы дать мне пройти.
Войдя в его кабинет, я оглядываюсь. Тот впечатляет. Произведения искусства, обстановка, вид на небосклон Лос-Анджелеса – все это говорит о деньгах, власти и престиже.
Я не ожидала меньшего.
Сзади меня Каллум говорит: – Это сюрприз.
– Еще бы.
Поворачиваюсь к нему лицом. На нем красивый угольно-серый костюм, который, вероятно, стоит больше, чем годовая зарплата моего сотрудника. Он закрывает дверь и смотрит на пакет, который я несу.
– Я принесла тебе обед. – Пройдя к его огромному дубовому столу, я ставлю его рядом с телефоном. Затем сажусь на край стола и улыбаюсь ему.
Он ухмыляется в ответ.
– Ты выглядишь хорошо отдохнувшей.
Этот высокомерный урод. Надеюсь, он насладится своим гребаным сэндвичем.
Я легкомысленно отвечаю: – Да, спасибо. Матрас такой удобный.
Мы смотрим друг на друга, пока он медленно подходит ближе, его ухмылка растет с каждым шагом.
– Я пришла обсудить мою машину. Ты ведь помнишь ее, правда, дорогой? Фольксваген, который ты увез на металлолом?
– Это была смертельная ловушка.
– Это была моя смертельная ловушка. Ты не имел права избавляться от нее. Так же как ты не имел права приковывать меня к своей кровати.
– Нашей кровати, – поправляет он, окидывая взглядом мою фигуру. Облизывая губы, он говорит хриплым тоном: – Это платье просто невероятно.
– О, эта старая вещь? Я купила ее по твоей нелепой безлимитной кредитке в каком-то модном бутике на Беверли-Хиллз, где продавцы смотрели на меня так, будто я родила чешуйчатого младенца Сатаны с вилообразным языком и таскаю его за окровавленную пуповину. Такие очаровательные, эти дамы из бутиков. Они заставили меня почувствовать, что самоубийство – мой единственный выход.
– Скажи мне, какие именно, и я прикажу уволить их всех.
– Заманчивая мысль, но я не хочу нести ответственность за скачок уровня безработицы, который это вызовет. – И на этом можно остановиться. Это достаточно близко.
Он останаливается всего в нескольких футах от меня, смотрит из-под опущенных бровей.
Когда его голодный взгляд снова скользит по моему телу, я лаконично отвечаю: – Я не даю тебе разрешения прикасаться ко мне. – Затем я опускаюсь задницей на его стол, откидываюсь назад, опираясь на руки, и скрещиваю ноги.
Медленно покачивая одной ногой взад-вперед, я улыбаюсь ему.
Его глаза вспыхивают. Мышцы на его челюсти напрягаются. Каллум медленно вдыхает, его ноздри раздуваются, когда он выдыхает.
Это опасная игра, в которую я играю, но, черт возьми, это весело.
– Моя машина, Каллум.
Он рычит: – Ее нет. Я куплю тебе все, что ты захочешь, чтобы заменить ее.
– Отлично. Я хочу ту же марку и модель. Того же года и цвета. И, судя по тому, как раздуваются твои ноздри, тебе не нравится эта идея, но ничего не поделаешь.
Его горячий взгляд блуждает по моей груди.
– Осторожно, жена.
– Нет, ты будь осторожен. Потому что, если ты думаешь, что женился на пофигистке, подумай еще раз.
– Я точно знаю, на ком женился, – тихо говорит он, его глаза пронзительны. – А ты?
– Да. На психопате, у которого слишком много денег, слишком мало терпения и слишком много самоуверенности для его собственного блага. Когда ты собираешься представить меня своей семье?
Мышцы на его челюсти снова напрягаются.
– Когда придет время.
Я смеюсь.
– О, интересно! Это будет тот самый случай, когда ты дашь понять буквально всем, что у тебя есть жена? Потому что, судя по всему, я вызвала шоковую волну, просто появившись здесь сегодня утром. Я думала, твоей бедной секретарше понадобится кислород.
– Я не раскрываю свою личную жизнь никому за пределами семьи. Я уже говорил тебе об этом.
– И что же? Я должна спрятаться в замке и притвориться, что меня не существует?
Каллум становится все более и более взволнованным. Я не уверена, что это из-за моего легкомысленного тона или из-за того, как я соблазнительно покачиваю ногой взад-вперед, но в любом случае я могу сказать, что его кровяное давление повышается.
Надеюсь, у него лопнет аорта.
– Нет, – говорит он сквозь стиснутые зубы. – Теперь дай мне разрешение прикоснуться к тебе.
Крутя прядь волос между пальцами, я сладко говорю: – Дорогой муж, когда это случится, в аду будет холодный день.
– Эмери, – предупреждает он, сверкая глазами.
Я притворяюсь, что дрожу от страха.
– Ооо. Так страшно.
– Не испытывай меня.
Я хихикаю, глядя на выражение ярости на его лице. Изматывать его, возможно, станет моим новым любимым занятием.
– Или что? Ты будешь изображать большого плохого волка и рычать? Извини, но я уже видела этот номер. Тебе придется постараться лучше.
Выражение его лица становится жестким. Его губы истончаются. Он сжимает руки в кулаки.
Электрический и сладкий трепет пробегает по моему телу. Пульс учащается, соски твердеют, а дыхание перехватывает в горле. Упиваясь своей способностью вывести его из себя, а также вновь обретенной силой удерживать его на месте, не имея ничего, кроме отрицания, я громко смеюсь.
Понимаю, что допустила ужасный просчет, когда он бросается на меня.
Он поворачивает меня, грубо кладет лицом на свой стол и зажимает мои запястья за спиной. Затем наклоняется и горячо говорит мне в ухо: – Моя маленькая дерзкая девчонка. Ты пришла сюда не для того, чтобы говорить о своей чёртовой машине. Тебе нужно то, чего я не дал тебе прошлой ночью, не так ли?
Каллум прижимается бедрами к моей попке, чтобы я могла почувствовать его эрекцию.
– Тебе это нужно, – шиплю я, сопротивляясь. – Отпусти меня!
Он запускает свободную руку в мои волосы, откидывает голову назад и грубо целует меня, просовывая язык в рот и прикусывая губу. Задыхаясь, я отстраняюсь, а затем бросаю на него взгляд.
– О, жена, – говорит он, задыхаясь. – Нам действительно нужно поработать над твоим отношением.
Задрав подол моего платья до талии, он шлепает меня по заднице.
Я вскрикиваю и вдыхаю, напрягаясь. По коже в том месте, где он ударил меня ладонью, разливается тепло, а затем волна удовольствия оседает у меня между ног и начинает пульсировать.
С моих губ срывается слабый стон.
Усмешка Каллума низкая и мрачная. Все еще держа мои запястья за спиной, он стягивает трусики до середины бедер, засовывает руки мне между ног и ласкает меня.
– Милая девочка, – шепчет он, в его голосе слышится возбуждение. – Моя грязная сладкая девочка. Ты создана для меня.
Он шлепает меня еще несколько раз, пока моя попка не начинает гореть, а колени слабеть. Когда он просовывает пальцы в мою киску и начинает трахать меня ими, я закрываю глаза и прикусываю губу, чтобы не застонать.
– О, Боже, такая чертовски скользкая. Ты уже готова к моему члену, не так ли, детка? Раздвинь для меня ноги.
Я понятия не имею, как мы так быстро оказались в этой точке, но позволяю ему раздвинуть мои ноги, не сопротивляясь, ощущая прохладный воздух на своей разгоряченной коже и кровь, несущуюся по венам как лесной пожар. Горячая, твердая плоть толкает меня сзади – жесткий член Каллума, ищущий входа.
Он приказывает: – Проси, жена.
Закрыв глаза и прижавшись щекой к кожаному бювару, я шепчу: – Я лучше умру.
– О, я знаю. Эта твоя гордость такая колючая.
Он скользит налитой головкой члена вверх-вниз по моей влажной коже, дразня меня, но не проникая внутрь. Затем проникает под меня и проводит круговые движения по моему клитору, пока его не начинает покалывать, и я хнычу.
– Будь хорошей девочкой и попроси об этом.
Я сопротивляюсь, сколько могу, лежу, задыхаясь и обнаженная, мои твердые соски трутся о рабочий стол, в то время как он проводит рукой между моих ног, пока я больше не могу этого выносить.
Я шепчу: – Пожалуйста.
Этого достаточно. Не требуя более цветистого приглашения, Каллум с ворчанием проникает в меня.
Оттолкнувшись от стола, я задыхаюсь, когда его огромная, твердая длина заполняет меня.
Он отпускает мои запястья, дергает за волосы и начинает трахать меня, рыча как зверь.
Я хватаюсь за край стола и отвожу бедра назад, чтобы встретить его толчки.
Сквозь стиснутые зубы он говорит: – Скажи своему хозяину, что ты любишь его член.
– Нет.
Как я и надеялась, за это меня отшлепали.
Зажмуриваюсь и решаю завтра утром первым делом записаться на прием к авторитетному психотерапевту.
Взяв мои бедра в обе руки, он безжалостно трахает меня, пока не наступает оргазм и я не вскрикиваю, содрогаясь.
– Сильнее! Сильнее!
Каллум наклоняется, берет меня за шею и с дикой силой вгоняет себя, посылая волну за волной наслаждения, пока я не начинаю стонать.
– Да, детка, —мурлычет он. – Развались для меня. А теперь будь хорошей кончающей шлюхой и встань на колени.
Каллум отстраняется, стаскивает меня со стола и толкает за плечи, пока я не оказываюсь перед ним на коленях на ковре. Затем он хватает меня за челюсть и проталкивает свою эрекцию мимо моих губ.
Хватаюсь за его бедра, когда он начинает трахать мой рот, глядя на меня дьявольскими темными глазами и злобно ухмыляясь.
Мои глаза закрываются. Я уношусь куда-то внутрь своей головы, в тихое, темное место, где сосуществуем только мы двое и эта бешеная потребность. Это тихий оазис, где все остальное не имеет значения, и я могу потерять себя, забыв о том, что все это может значить.
Когда он достигает кульминации, это происходит с яростным рывком и криком, его пальцы впиваются в мой череп, а его член затыкает мне рот.
Я глотаю и глотаю, слезы текут по щекам.
Каллум откидывает голову назад с гортанным стоном. Его грудь вздымается от неровного дыхания. Мы замираем на мгновение, его дрожащие руки обхватывают мою голову, а я стою на коленях, как проситель, с широко раскрытым ртом и оцепенением всех моих чувств.
Наконец Каллум глубоко вдыхает, порывисто выдыхает и смотрит на меня сверху вниз.
Погладив меня по щеке, он шепчет: – Моя милая жена. Ты чертовски совершенна.
Он вырывается из моего рта, тащит меня к ногам, засунув руки мне под мышки, и обнимает так сильно, что я задыхаюсь.
Мои колени стали резиновыми, поэтому я прижимаюсь к нему, чтобы не упасть. Все мое тело дрожит. Мои голые колени горят, челюсть болит, а задницу жжет там, где он меня отшлепал.
И о, Боже, как мне это нравится.
Я так люблю все это, что это пугает меня.
Должно быть, я издала какой-то слабый звук страха, потому что Каллум нежно проводит рукой по моим волосам, утихомиривая меня. Затем глубоко целует, удерживая мою голову и проникая языком в рот.
Когда открываю глаза и поднимаю на него взгляд, он смотрит на меня с обожанием.
– Ты на вкус как моя сперма.
– Не могу представить, почему.
Он смеется.
– И ты принесла мне обед.
– Да.
– Мне это нравится. Спасибо.
– Не за что.
Каллум обнимает меня и качает, пока я не перестаю дрожать. Затем он целует мой влажный лоб и бормочет: – Я испортил твою помаду, милая. Туалет через ту дверь.
Легким толчком он направляет меня в сторону ванной. Я, шатаясь, пересекаю комнату, захожу в туалет и закрываю за собой дверь.
Когда вижу свое отражение в зеркале, я не знаю, смеяться мне или плакать.
Помада размазана по всему рту неаккуратными красными полосками, из-за которых я выгляжу так, будто наелась мелков. Мои волосы растрепаны, как и платье. Щеки раскраснелись, а тушь потекла.
Я выгляжу точно так же, как и чувствую: как будто меня оттрахали до полусмерти.
С трясущимся смехом я подхожу к раковине и брызгаю на лицо холодной водой. Я вытираю щеки бумажными полотенцами из диспенсера, стираю разводы туши, а затем пытаюсь пригладить разлетевшиеся волосы.
Именно тогда, когда я думаю о том, что мне стоит попросить Трейси одолжить ее помаду, потому что она того же оттенка, что и та, которой я всегда пользуюсь, до меня доходит, насколько мы с ней похожи.
Те же волосы, тот же рост, та же помада, тот же цвет лица. У нее даже фигура как у меня.
Мы так похожи, что могли бы быть сестрами.
Внезапный приступ ревности вонзается острыми когтями в мое сердце.
Каллум трахается со своей секретаршей?
Отбрасываю эту мысль, но она тут же возвращается, несмотря на то что я пытаюсь убедить себя в том, что я слишком много думаю.
Возможно, у него есть свой тип. Невысокие брюнетки с фигурой «песочные часы» и сомнительным вкусом в моде. Оранжевый комбинезон на ней, который показался мне таким милым, я точно не увижу ни на одной из своих подруг. Такой больше подходит для женской исправительной колонии, чем для офиса генерального директора.
Возможно, Каллум ценит не только причудливое чувство стиля Трейси. Возможно, ее эффективность в работе с таблицей Excel – не единственное ценное качество.
Может быть, ему действительно нравится ее очевидный ужас и почтение к нему.
Может быть, ему нравится наказывать ее за непослушание так же, как меня.
Может быть, я не единственная, кого он называет своей сладкой шлюшкой и ставит на колени.
Охваченная тошнотой, я смотрю на свое отражение в зеркале.
Резкий стук заставляет меня подпрыгнуть. Через дверь Каллум спрашивает: – У тебя там все в порядке?
– Да. Сейчас выйду.
Сердце бешено колотится, я бросаю бумажные полотенца в мусорное ведро и делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. Затем я улыбаюсь хрупкой улыбкой и открываю дверь.
Каллум настороженно смотрит на меня. Его паучьи чувства явно уловили запах беспокойства в воздухе.
Избегая его взгляда, я говорю: – Мне пора на работу. – Я пытаюсь пройти мимо него, но он хватает меня за руку и притягивает к своей груди.
– Жена.
Это слово – предупреждение.
Знаю, что он требует от меня объяснений, но я чувствую себя слишком неуверенно и уязвимо. Слишком остро. Я не знаю, что происходит, между нами, но меня переполняют эмоции.
Ревность мне не свойственна. И никогда не была. Не знаю, почему это должно происходить сейчас, учитывая, что мы с мужем чужие люди.
За исключением наших гениталий, которые быстро становятся лучшими друзьями.
Все еще избегая его взгляда, я тихо говорю: – Мне нужно в магазин.
– В этом платье? Я так не думаю.
– Я сама выберу себе наряды для работы, спасибо.
– Что случилось?
– Ничего.
– Чушь собачья. Посмотри на меня.
Я бросаю на него настороженный взгляд.
– Что, черт возьми, случилось, Эмери?
– Мне не нравится, когда ты так произносишь мое имя.
– Например?
– Как будто это оружие.
Он собирается что-то сказать, но не успевает – по переговорному устройству настольного телефона раздается треск, и его прерывает голос Трейси: – Мистер МакКорд, к вам пришел Коул.
Каллум бормочет: – Черт.
Помню вечер, когда я ужинал у Дани и Райана, и она показала мне фотографию семьи Каллума, которую нашла в интернете. Я помню хмурого, красивого среднего брата, которого, по ее словам, звали Коул.
Похоже, я познакомлюсь с семьей раньше, чем предполагал Каллум. Или хотел, судя по внезапно набежавшим на его лицо грозовым тучам.
Он говорит: – Это мой брат. Я вас познакомлю.
– А потом ты выпрыгнешь из окна, как, похоже, собираешься?
– Нет, – огрызается он. – И постарайся не проявлять ко мне неуважения в течение следующих пяти минут.
Я улыбаюсь его явному дискомфорту.
– Хорошо. Но это будет стоить тебе денег.
Каллум одаривает меня злобным взглядом, которым гордился бы сам Сатана, затем подходит к столу и нажимает пальцем кнопку на телефоне.
– Впустите его.
Затем он начинает в волнении расхаживать за своим столом.
Дверь открывается. Через нее входит чуть более молодая версия Каллума, одетая в черные брюки и бледно-голубую рубашку с закатанными манжетами. Он так же красив, как и его брат, но его энергия еще темнее, если это возможно.
Он останавливается в нескольких футах от двери, смотрит на Каллума, смотрит на меня, потом снова на Каллума и требует: – Что, черт возьми, происходит?
Если бы у зажженной динамитной шашки были бы ноги и характер, то это был бы этот парень.
Каллум упирается руками в бедра и смотрит на брата.
– И тебе доброго утра.
– Прекрати это дерьмо, Каллум. Ты женат? Когда, блядь, это произошло? И почему я об этом не слышал?
Каллум огрызается: – Я не обязан тебе говорить, вот почему. И как ты вообще об этом узнал?
– Потому что, когда я только что пришёл к тебе, твой секретарь сообщила, что ты у себя с женой. Какого чёрта твой собственный брат узнаёт о чём-то настолько важном последним?
Каллум насмехается.
– Мы оба знаем, насколько важным ты считаешь брак, Коул. Еще раз повторяю, прекрати это дерьмо.
О, Боже. Думаю, семья МакКорд пропустила несколько столь необходимых сеансов семейной терапии.
Приготовившись к тому, что мне откусят руку, я иду вперед и протягиваю ее Коулу.
– Привет. Это неловко, но твой брат не понимает простых человеческих обычаев, таких как знакомство, поэтому я возьму это на себя. Я Эмери.
На мгновение Коул выглядит растерянным, но быстро приходит в себя.
– Привет, – говорит он грубовато и пожимает мою руку с силой. Затем отпускает ее, указывает на Каллума и требует: – Ты ведь знаешь, что этот парень – дикий зверь? Ты вышла замуж за настоящее животное.
Каллум кричит: – Коул!
Коул пренебрежительно говорит: – О, заткнись. Ты бешеная горилла, и все это знают.
Я не могу сдержаться. И начинаю смеяться.
Братья МакКорд смотрят на меня так, словно я сошла с ума.
– Простите, ребята, но это было то ещё утро. Если я не буду смеяться, то заплачу. Коул, приятно с тобой познакомиться. И да, я в курсе, что твой брат – примат, хотя сравнение его с гориллой на самом деле оскорбительно для горилл. Мне больше нравится думать о нём как о павиане.
– Спасибо, дорогая, – весело говорит Каллум. – До первого оскорбления не прошло и девяноста секунд.
Глаза Коула загораются, когда он слышит, как его брат называет меня дорогой. Он качает головой, выглядя совершенно растерянным.
– Вам двоим, очевидно, нужно многое наверстать, так что я не буду вам мешать. Коул, было очень приятно. Каллум... – Улыбаясь, я оглядываю его с ног до головы. – Надеюсь, тебе понравится твой сэндвич. Я приготовила его специально для тебя.
Я подхожу к нему, поднимаюсь на носочки и целую его в щеку.
Он смотрит на меня с явным подозрением.
Заглянув ему в глаза, я говорю: – Хорошего дня.
Чувствую на себе две пары глаз, когда выхожу из его кабинета. Я машу Трейси на прощание, сглатывая сдавленность в горле при виде ее улыбки, так похожей на мою.
Через десять минут, когда я снова сижу в машине с Арло и мы уже едем в магазин, звонит бэтфон. Я достаю его из сумочки и отвечаю ярким и веселым «Алло?».
Яростный голос Каллума наполняет машину.
– Держу пари, ты считаешь это чрезвычайно забавным.
Я невинно отвечаю: – Что ты имеешь в виду?
– Это тебе дорого обойдется, жена.
– Честно говоря, я понятия не имею, о чем ты говоришь.
– Нет? Значит, ты не помнишь, что за «особый» ингредиент был в сэндвиче, который ты для меня приготовила?
– Дай-ка мне подумать. Это была чушь собачья?
В его гробовом молчании я начинаю смеяться.
– О, подожди! Теперь я вспомнила. После того как я провела всю ночь, прикованная к твоей кровати, я зашла к своей подруге Дани, прежде чем зайти к тебе в офис. У нее самая милая девочка. Миа ее зовут. Ей два года. Она только начала приучаться к горшку, но, что удобно, она все еще в подгузниках.
Он огрызается: – Ты сделала мне сэндвич с детским дерьмом!
– С любовью, дорогой. С огромной любовью. – Я удовлетворенно вздыхаю. – И в следующий раз, когда ты снова надумаешь приковать меня к мебели, помни, что разгневанная жена – опасная штука. Будь осторожен.
Я отключаю звонок, затем опускаю окно и выбрасываю бэтфон на ветер.
