Текст книги "Такие лжецы, как мы (ЛП)"
Автор книги: Джей Ти Джессинжер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)
Когда подъезжаю к магазину, Сабина уже ждет меня на улице. Я паркуюсь, надеясь, что в мое отсутствие Bentley не подвергнется вандализму.
– Привет, красавица, – говорит она, разглядывая меня. – У тебя такой свежеоттраханный вид.
Мое лицо краснеет. Я отпираю входную дверь. Все еще разговаривая, она следует за мной внутрь.
– Что интересно, ведь когда ты позвонила, чтобы сообщить мне новости, то сказала, что все это между тобой и миллиардером было исключительно делом случая.
– Так и было.
– Что изменилось?
Я включаю свет, запихиваю сумочку под стойку и поворачиваюсь к ней, вздыхая.
– В двух словах? Этот человек – колдун. Он околдовал меня своим членом. Теперь я знаю, почему его называют волшебной палочкой. Но давай больше никогда не будем об этом говорить. Я сделаю вид, что этого не было.
– Договорились. – Она делает паузу. – Что означает, что я спрошу снова через десять минут.
– Я знаю. А пока давай составим список того, как мы можем здесь прибраться. – Положив руки на бедра, я недовольно оглядываю магазин. – Он начинает напоминать приют для одичавших кошек.
Сабина смеется.
– Начинает?
– О, успокойся. Я никогда не утверждала, что я Марта Стюарт. Подожди, ты же стильная. Ты составляешь список. Вот ручка и блокнот.
Ее глаза загораются, когда я передаю ей их.
– Можно я буду отвечать за весь проект, а не только за составление списка?
Я пожимаю плечами.
– Почему бы и нет? У меня навыки декорирования как у енота на метамфетамине.
– Кстати, о енотах на метамфетамине, что на тебе надето?
Нахмурившись, я опускаю взгляд на свой наряд, а затем снова поднимаю на нее.
– Одежда.
Она морщит нос.
– Что не так с этим нарядом? Мне кажется, он интересный.
– Да, если ты под кайфом от кокаина, это выглядит интересно. Для остального мира это выглядит как крик о помощи.
– Хочу сказать, что я купила его на Родео Драйв.
Сабина вскидывает бровь.
– Они открыли магазин для клоунов на Родео?
– Ты уволена.
Она смеется, качает головой и отворачивается.
– Начну составлять список.
Я отправляюсь в офис и работаю около часа, а затем возвращаюсь, как раз когда в дверь входит симпатичный молодой парень. Одетый в шорты, толстовку и шлепанцы, он оглядывается по сторонам и улыбается.
– Привет. Чем-то могу помочь?
– Да. Хочу купить книгу для своей девушки. Я бы предпочел поддержать малый бизнес, а не тех крупных корпоративных парней по соседству, поэтому решил сначала поискать здесь.
Этот человек – мой новый лучший друг.
– Отлично, спасибо! Вы ищете что-то конкретное?
Он засовывает руки в карманы и отводит взгляд. Его щеки становятся румяными. Он прочищает горло, затем говорит: – Да. У вас есть что-нибудь остренькое?
Протирая прилавок возле машины для приготовления эспрессо, Сабина смотрит на меня через плечо и вздергивает брови. Я знаю, о чем она думает: идеальный мужчина действительно существует.
Я тепло говорю: – Конечно, есть. У меня есть целый раздел эротики. Следуйте за мной.
Я веду его в отдел романтики и указываю на разные места на полках. Каждый из них помечен неприметной белой табличкой с номером красного перца – от одного до пяти.
– У нас есть рейтинг остроты, который мы используем для простого и наглядного определения степени остроты. Один перец чили – это самый низкий рейтинг остроты. Это практически только поцелуи. Два перца чили – это поцелуи плюс прелюдия или игривые разговоры, но никаких сцен секса с открытыми дверями. Когда вы перейдете в диапазон трех чили, вы получите немного любовных утех, но ничего слишком откровенного. Четыре чили будут включать в себя откровенный секс, возможно, несколько глав, а пять чили, – я усмехаюсь, – дадут вам серьезный секс в сарае. С пятью перцами чили сочетается всё, что угодно, и, вероятно, именно поэтому это наш самый популярный товар.
Когда поворачиваюсь к нему, парень смотрит на полки так, словно его только что провели через жемчужные врата рая. Он в восторге от вида этого места, но в то же время совершенно не понимает, как здесь ориентироваться.
Я мягко спрашиваю: – Хотите, я дам вам рекомендацию?
Его облегчение ощутимо.
– А вы могли бы? Это было бы потрясающе.
– Конечно. Какой перец чили мы рассматриваем?
Щеки парня снова становятся румяными. Он говорит: – Пять.
Улыбаясь, я похлопываю его по плечу.
– Хороший человек. Ей повезло. Попробуйте вот это. – Я достаю одну из любимых книг Харпер и протягиваю ему.
Он с сомнением смотрит на нее.
– Не позволяйте цветочной обложке обмануть вас. Эта гадость сожжет ваши брови.
Чтобы доказать ему это, я беру книгу и перелистываю главу, известную красноречивым описанием того, как женщина стимулирует простату своего любовника вибратором, делая при этом ему минет на глазах у пятидесяти человек в секс-клубе.
Я открываю страницу.
– Вот, пожалуйста. Прочтите это.
Мы стоим плечом к плечу, вместе читаем страницу, пока парень не выдыхает и не произносит слабое: – Ни хрена себе.
– Я знаю. Это потрясающе, правда? Этот автор – гений. В конце года у нее выходит новая серия о женщине, которая решает исследовать свою сексуальность после ухода из удушающего брака и в итоге заводит около десяти разных любовников, каждый из которых удовлетворяет ее потребности.
Удивленный, парень смотрит на меня.
– Десять?
Отлично. Я его травмировала.
Я уже собираюсь заверить его, что его девушка не заинтересована в том, чтобы иметь десять любовников, но не успеваю – меня прерывает голос, раздавшийся у нас за спиной.
– Это кажется чрезмерным, не так ли?
Тон смертельно мягкий и полный угрозы. Мы поворачиваемся.
Каллум стоит в трех футах от меня и смотрит на моего клиента с раздувающимися ноздрями, сжатыми кулаками, в его глазах горит жестокость.
Рядом со мной молодой парень шумно сглатывает.
Я говорю ему: – Идите и отнесите это на кассу. Сабина поможет вам оформить.
Я никогда не видела, чтобы кто-то бегал так быстро. Он установил рекорд скорости.
Когда парень уходит, и я остаюсь одна в проходе для романтиков с Ти-Рексом, я спрашиваю: – Что ты здесь делаешь?
Он требует: – Почему ты не отвечала на звонки?
Его яростный тон застает меня врасплох.
– А что? У тебя что-то срочное?
– Да, – говорит он, стиснув челюсти. – Я пытался дозвониться до тебя.
Когда я скрещиваю руки на груди и смотрю на него, подняв брови, он добавляет: – Мне не нравится, когда я не могу до тебя дозвониться. А твой телефон в магазине сразу переключается на голосовую почту.
Мой внутренний термостат гнева поднимается на несколько градусов, но я сохраняю спокойствие в голосе, когда отвечаю.
– Что-то срочное?
– Это чертовски срочно.
Он говорит это так, будто это должно быть очевидно. Как будто невозможность связаться со мной после нескольких часов разлуки – это самое грубое и неудобное, что он испытывал за всю свою взрослую жизнь, и я должна немедленно броситься ему в ноги и умолять о прощении.
– Каллум?
– Что?
– Сделай глубокий вдох.
Он смотрит на меня, вибрируя на высокой, опасной частоте, которую, я уверена, могут слышать только собаки.
– Ну же. Просто сделай вдох. Сделай ту дзенскую штуку, которую ты делаешь, когда раздражен. Ты вот-вот взорвешься, а я не хочу провести остаток дня, убирая с книжных полок куски ворчливого миллиардера.
Каллум закрывает глаза, медленно и глубоко вдыхает и разжимает руки. Выдыхая через нос, он распрямляет плечи. Затем сжимает костяшки пальцев, как будто готовится к поединку.
Я смотрю, как он все это делает, и думаю, каким же было его детство. Я знаю, что он привилегированный, но он ведет себя так, будто его вырастили волки.
Когда Каллум открывает глаза, то кажется более спокойным. Но потом открывает рот и портит впечатление.
Он говорит: – Еще раз пофлиртуешь с другим мужчиной, жена, и я пришлю тебе его голову на блюдечке.
Кажется, он искренне угрожает, но я не могу воспринимать его всерьез. И разозлиться тоже не могу. Это слишком нелепо.
– Как это по-библейски с твоей стороны, – мило говорю я. – Ты также будешь насылать чуму из лягушек и саранчи?
Он собирается выдать мне какой-нибудь властный каллумизм, но отвлекается, взглянув на мой безымянный палец, и понимает, что на нем все еще нет огромного бриллианта. Тогда он снова изображает из себя быка, который топчет землю, и начинает щетиниться.
– Остановись. – Я поднимаю руку. Возможно, он вот-вот откусит ее, но я продолжаю. – Я не могу носить эту штуку. Это небезопасно.
– Небезопасно? – шипит он сквозь стиснутые зубы.
Я вздыхаю в отчаянии.
– Я должна получить медаль за то, что имею дело с тобой, сумасшедший. Я также думаю, что тебе нужно пересмотреть свое потребление кофеина. Да, я так и сказала, это небезопасно. Оглянись, миллиардер. Это не Бель-Эйр. В Лос-Анджелесе есть слово для людей, которые носят дорогие, вычурные украшения. Это цель.
Когда он хмурится, я спрашиваю: – Ты что, никогда не смотрел новости? Людей постоянно преследуют и грабят на подъездных дорожках ради их Rolex и бриллиантовых колец.
Я вижу, как Каллум начинает понимать. Открывает рот, затем закрывает его. Он выдыхает и бормочет: – Черт.
Затем он поворачивается и уходит, а я стою и думаю, не стоит ли мне подсыпать транквилизаторы в его утренний кофе.
Для такого помешанного на контроле человека он регулярно выходит из себя.
Сабина высовывает голову из-за угла полок.
– Вау. Я так впечатлена тем, как ты с ним справилась.
–Ты подслушивала?
– Конечно.
– Ты могла бы хотя бы извиниться за это.
– Мы обе знаем, что я этого не сделаю. И откуда только взялось это новое терпение, Эм? Я ожидала, что ты ударишь его ближайшим экземпляром «Бриджертонов».
Вздохнув, перехожу на другую сторону стеллажей, где стоит она.
– Должно быть, он вытрахал из меня всю злость.
Она фыркает.
– Должно быть, это был хороший член, чтобы так тебя успокоить.
– Я же говорила тебе, он волшебник.
– Скорее колдун. Этот парень так зажат, что можно услышать, как тикает его внутренняя бомба.
– Давай перестанем говорить о нем. У меня голова разболится. Что ты придумала для декора?
– Много чего. Я тебе покажу. Давай я сначала сделаю нам эспрессо.
Я придвигаю табурет к стойке, пока она готовит кофе. Когда кофе готов, Сабина садится рядом со мной и раскладывает на стойке между нами несколько листов бумаги.
– Ладно, ничего себе. Это большой список.
– Этому месту нужна большая помощь.
Бегло просмотрев одну страницу, я говорю: – Ты планировала установить еще и крытый бассейн олимпийского размера? Это просто смешно.
– Нет, это идеально. Нам нужно отвлечь покупателей от ValUBooks, а сейчас это сделать нечем. Lit Happens нуждается не только в подтяжке лица, Эм. Ему нужна срочная операция.
– Боже, как ты драматична. Харпер бы гордилась. Но ладно. Если мы сделаем все по этому списку, сколько это будет стоить?
Без малейшего колебания она отвечает: – Пятьсот тысяч долларов.
Я начинаю смеяться.
– Да, этого никогда не будет.
– Почему бы и нет?
– Мы не владеем зданием. Я не буду делать подобные улучшения в арендованном помещении.
– Так купите здание.
Я собираюсь снова рассмеяться, но закрываю рот и думаю об этом.
Сабина говорит: – Коммерческая недвижимость – это всегда выгодное вложение средств.
– Согласна. Я просто даю своему мозгу время вспомнить, что у меня теперь куча денег и я действительно могу позволить себе купить здание.
Она резко говорит: – Может быть, ты вложишь деньги в стилиста, раз уж взялась за это.
– Боже мой. Ты ненормальная. Что не так с этим нарядом?
– Ты похожа на вожатую в лагере, которая сошла с ума и начала убивать людей в лесу.
– Ты так говоришь, потому что хочешь быть моим стилистом, но я не могу создать образ роковой женщины.
– Эм, если ты позволишь мне одеть тебя, я смогу сделать тебя похожей на Мэрилин, мать ее, Монро.
– Не могли бы мы взять более актуальную и менее трагичную ссылку? Я не хочу выглядеть как мертвая кинозвезда. К тому же, я не блондинка.
– Но у тебя красные губы и глаза лани. – Сабина оценивает меня и пробует снова. – Софи Лорен.
– Она слишком высокая. И знойная. А ты все еще в прошлом веке.
– Селена Гомес.
Я пристально смотрю на нее.
– Если ты сможешь сделать меня похожей на Селену Гомес, я куплю тебе дом.
– Я никогда не понимала, как ты можешь не считать себя очаровательной.
– Я очаровательна, как дикий кабан.
– Я не говорю о твоей личности.
– Я уже уволила тебя сегодня?
– Да. Возвращаемся к списку. Давай приведем это место в сексуальный вид!
Вздохнув, я говорю: – Не знаю. Мне нужно поговорить с хозяином, чтобы узнать, готов ли он вообще продавать.
Мы ходим туда-сюда еще полчаса, обмениваясь идеями и обсуждая возможности, пока входная дверь снова не открывается.
Злорадный Каллум направляется прямо ко мне.
– О, смотрите, – говорит Сабина. – Колдун вернулся. И, судя по его выражению лица, ты собираешься потренировать свое новое забавное терпение.
Каллум останавливается перед нами и смотрит на меня, словно решая, что укусить первым. Затем он протягивает руку.
– Вот.
Я смотрю на маленькую красную бархатную коробочку, которую он держит в руках.
– Что это?
Он закрывает глаза, сжимает челюсти и выдыхает.
– Ради всего святого, Каллум, займись йогой. – Я выхватываю коробку у него из рук, а Сабина смотрит на это с весельем.
Открыв коробочку, я вижу простое и милое обручальное кольцо с бриллиантом.
Каллум огрызается: – Тебе достаточно просто?
Я не знаю, что сказать по этому поводу. С одной стороны, это забота. Он выслушал мою жалобу, уважил мои желания и сразу же пошел и купил новое кольцо.
С другой стороны, что за хрень с ним творится?
Решив, что не хочу спорить, я надеваю кольцо на палец и протягиваю руку, чтобы полюбоваться им.
– Да, – мягко говорю я, довольная. – Это прекрасно. Спасибо.
Это заставляет его отступить. Он, вероятно, ожидал драки. Поэтому на мгновение выглядит растерянным, хмурится и моргает, а затем резко говорит: – Хорошо.
Мы втроем смотрим друг на друга в неловком молчании, пока Сабина не говорит: – Привет. Нас еще не представили. Я Сабина.
– Я знаю, кто ты.
Закатив глаза, говорю: – Правильный ответ – «Привет, Сабина. Я Каллум. Приятно познакомиться». Попробуй еще раз.
Его взгляд может содрать обои. Не обращая на это внимания, я улыбаюсь ему и делаю жест в сторону Сабины.
Он взволнованно переминается с ноги на ногу, а потом рычит: – Привет, Сабина. Я Каллум. Приятно познакомиться.
– Хороший мальчик, – говорю я. – А теперь, пожалуйста, могу я вернуться к работе?
– Да, – огрызается он. – Но я хочу, чтобы ты вернулась домой к пяти часам. И включи свой гребаный телефон!
Наблюдая за тем, как он выбегает за дверь, Сабина говорит: – Похоже, ты не единственный кабан в этих отношениях.
– Он действительно только что сказал мне, когда я должна быть дома?
– Да. Ровно в пять часов, детка.
Мы смотрим друг на друга, потом она улыбается.
– Забронировать столик на двоих в Beach House на пять тридцать?
– Идеально. Кто-то должен показать этому человеку, кто здесь главный.
Мы даем пять друг другу и возвращаемся к списку.
Когда я вхожу в дом после ужина с Сабиной, Каллум поджидает меня в темноте, словно ночной хищник, подстерегающий жертву.
Сначала мне кажется, что в замке никого нет. Снаружи горит ландшафтное освещение, но все внутренние светильники выключены. Пробираюсь через кухню, благодарная за тонкое голубое свечение цифровых индикаторов на приборах, потому что понятия не имею, где находится выключатель верхнего света.
Лунный свет, проникающий через окна, помогает мне сориентироваться на лестнице. Я поднимаюсь наверх, прислушиваясь к любым звукам, но меня пугает подозрительная тишина.
Она тяжелая и странно напряженная, как будто сам воздух задерживает дыхание.
Открыв дверь гостевой спальни, обнаруживаю, что Каллум стоит в другом конце комнаты, вглядываясь в ночь через окна. Он снова без рубашки и босиком, в джинсах и с ощутимой аурой опасности.
Низким голосом он спрашивает: – Где ты была?
По нервным окончаниям пробегает электричество. Нервный трепет занимает место в моем желудке, предупреждая меня о необходимости бежать.
Но я этого не делаю. Вместо этого делаю вдох и говорю ему правду.
– Я пошла в Beach House поужинать с Сабиной.
– Я сказал тебе быть дома к пяти.
– Я знаю, что ты мне сказал.
Когда он поворачивается и смотрит на меня через плечо, у меня замирает сердце.
Так смотрит лев на бедное существо, которое собирается разорвать в клочья своими зубами.
Заставив себя не делать шаг назад, я расправляю плечи.
– Не делай этого.
– Что не делать?
– Вести себя так, будто я отвечаю за твое настроение.
Каллум поворачивается ко мне лицом, но остается на своем месте в другом конце комнаты. Несмотря на расстояние между нами, я чувствую его темную энергию. В ней нет ничего тонкого. Он орудует ею, как молотом.
Он мягко говорит: – Тебе нравится бросать мне вызов?
Гнев бурлит у меня в груди, но я сдерживаю его и сохраняю спокойный голос, когда отвечаю.
– Мне нравится эта забавная штучка под названием «самостоятельность». Поскольку ты не знаком с этой концепцией, я тебя просвещу. Это когда человек сам принимает решения в своей жизни. Я согласилась выйти за тебя замуж, а не отдать тебе ключи от своей независимости.
Мягким голосом он говорит: – О, жена. Если бы я хотел лишить тебя свободы действий, то уже запер бы тебя в подвале и выбросил ключ. – – После паузы он мрачно добавляет: – И поверь мне, я об этом думал.
Мое сердце бешено колотится. Мы смотрим друг на друга сквозь тень. Я не боюсь, что он причинит мне вред, но и не знаю этого человека настолько хорошо.
На самом деле, я его совсем не знаю.
Я говорю: – Я была бы признательна, если бы мы могли поговорить без всякого напряжения. Ну, знаешь, пообщаться как взрослые люди? Может быть, при включенном свете?
– У тебя была возможность общаться как взрослая женщина и позвонить мужу, чтобы сказать, что ты идешь на ужин со своей сотрудницей.
– Я немного запуталась. Что случилось с «это просто деловая договоренность»? Что случилось с «я могу иметь отдельную спальню»? А главное, что случилось с человеком, который сказал, что даст мне все, что я захочу? Потому что с того места, где я нахожусь, все это начинает походить на ложь.
– Ложь в том смысле, что ты сказала мне, что не хочешь заниматься со мной сексом, ты это имеешь в виду?
Скрещиваю руки на груди и вздыхаю.
Он медленно придвигается ближе.
– А как насчет лжи, например, когда ты говоришь, что не хочешь, чтобы тебя отшлепали?
– Да ладно. Ты знаешь разницу между гордостью и ловушкой.
– Я знаю только то, что ты моя жена. Женщина, которая обещала никогда не покидать меня.
Мое терпение наконец лопается, и я вскидываю руки вверх.
– Если я пошла на ужин, это не значит, что я тебя бросаю! Я сделала это, чтобы доказать свою правоту!
Каллум подходит еще ближе, его тлеющий взгляд не отрывается от моего. Когда до меня остается несколько футов, он останавливается и смотрит на меня сверху вниз, потрескивая, как провод под напряжением.
Я тяжело вздыхаю.
– У тебя проблемы с одиночеством, не так ли?
– У меня к тебе претензии. Ты хоть представляешь, как сильно я хочу бросить тебя лицом вниз на эту кровать и шлепать, пока ты не взмолишься о пощаде?
– У меня есть такое предчувствие.
Мой язвительный тон заставляет его сжимать челюсти. Но он сдерживает свой пыл и отвечает спокойно.
– Я не должен был приказывать тебе возвращаться домой. Особенно в присутствии Сабины. За это я прошу прощения. Этого больше не повторится. Но я не могу пообещать, что не буду проявлять собственнические чувства, не буду беспокоиться о тебе, когда не знаю, где ты, и не хочу, чтобы ты проявила простую вежливость, сообщив мне о своем местонахождении, потому что это означает, что мне придется стать другим человеком. Я знаю, что я не идеален, но тебе не нужно играть в игры, чтобы заставить меня изменить свое поведение. Скажи мне, и дай мне возможность исправить это самому.
Все это прозвучало настолько разумно и непохоже на него, что я на мгновение застываю в оцепенении, не зная, что ответить.
В конце концов, я останавливаюсь на: – Хорошо. Я так и сделаю. И прошу прощения за то, что не позвонила тебе.
– Спасибо. Мне нужно трахнуть тебя сейчас.
Это так неожиданно, что я начинаю смеяться.
– Боже мой, Каллум. Ты абсолютно безумен.
– Да. Привыкай к этому.
Он поднимает меня и перекидывает через плечо, а затем идет по коридору в сторону главной спальни. Я держусь за петли ремня его джинсов, пока он идет, и мое сердце неудержимо колотится.
Каллум распахивает дверь в спальню, подходит к кровати и переворачивает меня на нее. Задыхаясь и широко раскрыв глаза, я смотрю на него. Свет здесь тоже выключен, но шторы открыты, и лунный свет заливает комнату. Мои глаза быстро привыкают к тени, и я вижу, как яростно горят его собственные глаза.
Молча, он наклоняется и снимает с меня туфли, бросая их на пол одну за другой. Затем освобождает меня от одежды, нетерпеливо перекатывая, а потом бросает все на пол. Когда я обнажена и дрожу, он выпрямляется и смотрит на меня сверху вниз.
– Жена.
– Да?
– Я хочу связать тебя.
О, Боже. Веревка. Сглотнув, я спрашиваю: – Будет... больно?
– Нет. Я буду осторожен.
– Ладно, я тебе верю, но все равно нервничаю. Почему ты должен связывать меня?
Глядя мне в глаза, он тихо говорит: – Мне нужен контроль. Я жажду его. Когда у меня нет контроля, я чувствую... не знаю, как объяснить это чувство. Только то, что я ненавижу это чувство.
– Это успокаивает тебя, – шепчу я, внезапно понимая, хотя и не знаю как.
Кивнув, он облизывает губы.
– Да. Именно так.
Я вижу, что Каллум все больше волнуется, хотя и сдерживает себя. Думаю, для него это тоже часть проблемы. Ему нужен контроль не только над внешним окружением, но и над самим собой. Своей реакцией и своими эмоциями. Что он говорит и чего не говорит.
Но в основном я.
Ему нужно контролировать меня, особенно в постели. Он должен быть инициатором и исполнителем, тем, кто решает, что произойдет, когда, где и сколько времени это займет.
К сожалению, для меня эта идея привлекательна.
Я говорю: – Если соглашусь, я хочу, чтобы у нас было взаимопонимание.
Каллум переминается с ноги на ногу, но молчит. Выпуклость под молнией быстро увеличивается.
– Если я говорю «стоп», я ожидаю, что ты немедленно остановишься.
– Согласен. – Он снова облизывает губы.
– И я хочу, чтобы ты спросил, прежде чем делать что-то странное.
– Определи странность, – требует он.
– Как... я не знаю. Меня еще никто не связывал. Я не хочу быть беспомощной, чтобы ты вдруг ввел в мою попку десятидюймовый фаллоимитатор и включил вибрацию на максимум.
Его дыхание становится неровным. Думаю, он только что мысленно представил себе, как делает именно то, чего я, по моим словам, боялась.
Я предупреждаю: – Каллум.
– Согласен. Мне жаль. Когда ты так говоришь... – Он закрывает глаза и медленно вдыхает. Выдохнув, он открывает глаза и говорит: – Я буду спрашивать у тебя разрешения на каждом шагу.
Его взгляд опускается на мою грудь, затем медленно движется вниз по телу. Он прикусывает нижнюю губу. Дыхание вырывается из него с дрожью.
В этот момент я понимаю, что все в моих руках.
Я полностью обнажена, лежу на спине в постели и удерживаю его на месте только своими словами. Он может легко одолеть меня – он слишком силен, чтобы победить в физической схватке, – но он ничего не сделает без моего прямого согласия.
То есть я думаю, что нет. Но мы же говорим о Ти-Рексе.
Может, мне стоит проверить свою теорию?
Опираясь на локти, я подтягиваю колени и сжимаю бедра вместе. Каллум стоит совершенно неподвижно, за исключением указательного пальца правой руки, который подергивается.
Я шепчу: – Я не даю тебе разрешения прикасаться ко мне.
Затем я раздвигаю бедра.
Он издает слабый звук, но это все. Он не двигает ни единым мускулом.
Он смотрит на мое тело так, словно это самый вкусный банкет в мире.
При виде этого образа по моим венам пробегает волнующая тьма. Каллум заставляет меня чувствовать себя смелой и раскованной, сексуальной и женственной, и, честно говоря, могущественной, как черт.
– Снимай джинсы. Но пока не трогай меня.
Он срывает с себя джинсы, отбрасывает их в сторону, а затем стоит передо мной обнаженный, с торчащей эрекцией и дыханием, настолько неровным, что оно граничит с одышкой.
Когда я говорю: – Хороший мальчик, – его глаза закрываются.
Голос такой слабый, что его почти не слышно, он говорит: – Жена. Пожалуйста.
– Ты хочешь меня?
– Ты знаешь, что хочу.
– А если я позволю тебе взять меня, ты пообещаешь заботиться обо мне?
Он открывает глаза и буравит меня взглядом, полным такого яростного желания, что у меня перехватывает дыхание.
Каллум рычит: – Я обещаю заботиться о тебе во всех отношениях до конца наших дней. А теперь дай мне, блядь, разрешение прикоснуться к тебе, пока я не умер от нужды, ты, упрямая, блядь, женщина.
– Ты единственный мужчина, которого я когда-либо встречала, который может быть таким милым и таким раздражающим, используя так мало слов. Разрешаю.
Он хватает меня за бедра, подтаскивает к краю матраса, приподнимает, берет мою голову в свои руки и крепко целует.
Затем он кладет руку мне на грудину и толкает меня на спину. Нависая надо мной, он приказывает: – Оставайся именно в этом положении. Сдвинешься хоть на дюйм, и будешь наказана.
Каллум выпрямляется и уходит в гардеробную.
По крайней мере, он не насвистывает тему «Розовой пантеры».
Я неподвижно лежу на кровати, борясь с паникой и пытаясь успокоить себя тем, что мне может показаться, будто у меня сердечный приступ, но это не так.
Мой мозг мне не верит. Он убежден, что помимо угрожающей жизни сердечной катастрофы у нас еще и инсульт. И когда Каллум выходит из гардеробной с парой наручников, я издаю непроизвольный писк ужаса и зажмуриваю глаза.
Я слышу низкий, довольный смешок.
– Нервничаешь?
– Чрезвычайно. Не смейся надо мной.
– Поставь «пожалуйста» перед этой командой, жена, или страдай от последствий.
Я сдерживаю умное замечание и шепчу: – Пожалуйста.
Он целует мое бедро. От неожиданного прикосновения я испуганно вздыхаю.
– Тише, детка, – воркует он. – А теперь открой глазки.
Когда я это делаю, он улыбается.
– Тебе нужно в туалет?
Наморщив лоб, я отвечаю: – Нет. Странный вопрос, но нет.
– Хорошо.
– Почему это хорошо?
– Потому что ты собираешься остаться здесь надолго.
Он берет меня за руку и защелкивает одно звено наручников на моем правом запястье. Затем тянет меня к краю матраса и защелкивает второй наручник на столбике кровати.
Выпрямившись, Каллум скрещивает руки на груди и улыбается еще шире, глядя на меня с выражением полнейшего удовлетворения.
Я в замешательстве смотрю на свое пристегнутое запястье.
– Что происходит?
– Я пристегнул тебя наручниками к изножью кровати.
– Да. Очевидно. Почему?
– О, ты хочешь знать почему. – Усмехаясь, он потирает челюсть. – Вот что я тебе скажу. Я вернусь утром, и ты расскажешь мне, какие идеи у тебя возникли.
Нагнувшись, он подбирает с пола свои джинсы. Натягивает их на ноги, засовывает внутрь свой твердый член, застегивает молнию и, повернувшись, выходит.
Ошеломленная, я сижу на кровати в темноте, пока мое замешательство не рассеивается. На смену ему приходит накаляющийся гнев.
– Сукин сын!
Откуда-то из коридора доносится слабый, но отчетливый звук смеха Каллума.
