Текст книги "Такие лжецы, как мы (ЛП)"
Автор книги: Джей Ти Джессинжер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
Я еду к замку так, будто борюсь за первое место в гонке Indy 500, проезжая на красный свет и крича людям, чтобы они убрались с дороги. Заехав в гараж, глушу машину и спешу внутрь, надеясь, что не встречусь с Арло.
Мне нужно всего несколько вещей, и тогда мне больше никогда не придется ступать в это место.
В спальне я сразу же направляюсь в гардеробную, где снимаю с вешалки несколько нарядов, а из ящиков достаю нижнее белье. Бросаю все это в кожаную сумку Tumi, которую я сняла с полки, и поворачиваюсь, чтобы уйти. Новую одежду я куплю себе позже.
В глаза бросается серебристый блеск.
На полу под рядом костюмов Каллума между плинтусом и ковром застрял маленький ключ. Должно быть, он выпал из одного из его карманов.
Вспоминая, как он в последний раз уезжал в Прагу, как, казалось, искал что-то в своих ящиках, но никак не мог найти, мое сердце начинает биться быстрее.
Я опускаю сумку Tumi и встаю на колени, чтобы достать ключ. На самом деле это пара ключей, оба маленькие, соединенные вместе на крошечной петле. Они выглядят почти как ключи, которыми Арло отпирал мои наручники, но не идентичны.
Я стою и смотрю на них, гадая, для чего они могут понадобиться.
Потом вспоминаю о веревке.
Я поворачиваюсь и смотрю на нижний ящик комода, где нашла незакрытый футляр с цветной веревкой, вспоминая, как рассказала об этом Дани за ужином. Как она рассмеялась и сказала, что я не настолько невежественна, когда я поинтересовалась, для чего Каллум ее использует.
Тогда я предположила, что речь идет о бондаже.
Только он никогда не использовал эту веревку на мне.
Стоя на коленях на полу, я открываю нижний ящик и заглядываю внутрь. Все черные ящики разных размеров и форм на месте, только тот, в котором хранилась веревка, теперь заперт.
Я вставляю ключ в замок, и он открывается.
Ага. Все еще веревка.
Я закрываю этот футляр, достаю другой, кладу его на колени и открываю ключом.
Глядя на содержимое, я чувствую, как мой желудок переворачивается. Пульс учащается до дрожи в руках.
Я смотрю на большой черный полуавтоматический пистолет с цилиндрическим расширением на стволе.
Глушитель.
Задыхаясь, я осторожно закрываю крышку футляра и возвращаю его на место в ящик. Я с нарастающим страхом смотрю на другие кейсы, пытаясь решить, стоит ли их открывать.
Я не уверена, что хочу знать о том, что увижу внутри.
Но после нескольких минут внутренних раздумий достаю из ящика еще один футляр и открываю и его.
Он полон наличности. Бумажные деньги в иностранной валюте сложены аккуратными стопками. Единственные, которые я узнаю, – это банкноты евро. Все остальные напечатаны на непонятных мне языках.
Я закрываю кейс, убираю его и достаю другой. В нем обнаруживается тайник с USB-накопителями и наушниками, подобными тем, что подарил мне Каллум, – десятки их, скрепленных резинками, сложены в стопки.
Последний кейс, который я открываю, набит паспортами.
Российские, чешские, канадские, американские и еще десятки других. На всех них изображен один и тот же человек, но с разными именами, совпадающими с национальностью в паспортах.
Это не Каллум, но, кажется, я его узнала.
Даже без зеркальных авиаторов человека в черном сложно забыть.
Не знаю, зачем я это делаю, но я выхватываю один из паспортов и решаю сохранить его, засовывая в сумку Tumi. Затем бросаю кейс обратно в ящик, кладу туда ключи и захлопываю его.
Последнее, что я делаю, прежде чем выбежать за дверь, – достаю из шкафа подписанный экземпляр «Outlander».
Потом я еду прямо к Дани, и у меня случается нервный срыв.
– Здесь. Выпейте это.
Дани протягивает мне бокал белого вина, наполненный до краев. Я лежу на ее диване с полотенцем на лбу, которое она смочила в ледяной воде. Мои босые ноги опираются на подушку. На груди лежит открытый пакетик Cool Ranch Doritos. Я беру у нее бокал, поднимаю голову и одним махом выпиваю половину.
Ее свекор, сидящий в кресле на другом конце комнаты, смотрит на меня с выражением крайнего подозрения, как будто я агент налоговой службы, который пришел продать дом с аукциона.
Очевидно, он меня не помнит.
Хотела бы я позаимствовать кое-что из этого.
Не обращая на него внимания, я передаю бокал обратно Дани. Она садится на деревянный кофейный столик и ставит бокал рядом с собой. Зажав руки между бедер, она говорит: – Давай повторим все сначала. Ты хочешь сказать, что Каллум увидел тебя в костюме Женщины-кошки на вечеринке в честь Хэллоуина и стал настолько одержим тобой после того, как ты отвергла его, что провел следующие пять лет, разрабатывая сложную схему как разрушить твою жизнь, чтобы ты согласилась выйти за него замуж?
– Это все в двух словах.
– Вау!
Я прищуриваюсь.
– Что значит «вау»? И почему ты так впечатлена?
Она корчит гримасу.
– Ты должна признать, что это впечатляет.
– Нет, я не обязана признавать ничего подобного. Это безумие, вот что это такое!
Она протягивает мне бокал с вином, вероятно, для того чтобы я перестала кричать. В любом случае, это работает. Я допиваю остатки вина, а затем запихиваю в рот несколько Doritos, чтобы запить их.
Взяв у меня пустой стакан, она успокаивающим тоном говорит: – Я не возражаю, что это безумие. Этот человек определенно безумен. Я просто говорю, что для того, чтобы провернуть это, потребовалось впечатляющее количество самоотверженности.
– Если ты еще хоть раз произнесешь слово «впечатляет», я размажу остатки этого пакета Doritos по твоему белому ковровому покрытию.
– Я не могу поверить в то, что он сказал о Бене. Он тебе изменил? Какой мерзавец.
– Это была очередная ложь. – Я стону, вспомнив выражение ужаса на лице Бена, когда он увидел мое обручальное кольцо в тот день, когда я столкнулась с ним в ValUBooks. – Боже мой, Каллум приставил нож к его горлу! Бедный парень!
Тесть Дани ворчит. – Ну и слабак.
Дани говорит: – Папа!
Он отмахивается от нее с ворчанием.
– Если мужчина поджимает хвост и убегает, когда другой мужчина угрожает ему, значит, он слабак. Счастливо оставаться. Считай, что тебе повезло, что ты не попала к этому недоумку, девочка.
Я свирепо смотрю на него.
– Я думала, вы глухой?
Он моргает, смотрит на меня, прищурившись, и поднимает руку, чтобы зажать одно ухо.
– А?
– Не обращай внимания на него, Эм, давай сосредоточимся на тебе. – Дани хлопает меня по руке. – Что теперь будет?
Вздохнув, я закрываю глаза.
– Теперь я с ним разведусь.
Когда молчание затягивается, я бросаю взгляд на Дани. Она смотрит на меня, втянув губы между зубами.
– Что это за лицо?
– Мне очень жаль, и, пожалуйста, прости меня за эгоизм, когда вся твоя жизнь – сплошная помойка, но...
– Но что?
– Думаю, Райану придется начать искать другую работу.
– Нет, потому что я собираюсь сказать Каллуму, что, если он уволит Райана, я обращусь в СМИ и разоблачу его как мошенника-манипулятора.
– Ты сказала, что больше никогда не будешь с ним разговаривать.
– Ты права. Я отправлю ему сообщение.
Мы смотрим друг на друга, пока я не говорю: – Почему у меня такое чувство, что ты пытаешься поддержать друга, но на самом деле у тебя есть куча вещей, которые, как ты думаешь, мне не понравятся, поэтому ты их не говоришь?
– Потому что так и есть.
– Для этого мне понадобится еще вино.
Она встает, идет на кухню, наполняет мой бокал вином и возвращается. Передавая его мне, она говорит: – Ладно, теперь будь непредвзята.
Я бормочу: – Это должно быть интересно.
– Пей своё вино и молчи. Я собираюсь сказать кучу разных вещей, которые могут показаться бессмысленными, но ты знаешь, что я думаю, когда говорю, так что потерпи. Ну вот. Гигантская татуировка с твоим именем на спине Каллума Она смотрит на меня с интересом.
Я вздыхаю и пью еще вина.
– Подписанный экземпляр твоей любимой книги. Все бесценные первые издания. Огромное обручальное кольцо. То, что он сказал своему брату о том, что видит свое будущее в твоих глазах. То, что он сказал тебе о погружении в ваш океан. Двадцать миллионов долларов. Двадцать миллионов долларов.
– Ты сказала это дважды. И я жалею, что рассказала тебе о его любовных утехах, потому что ты слишком романтична.
– Хочешь поговорить о потрясающем сексе, который был у вас двоих?
– Я никогда не рассказывала тебе ничего о нашей сексуальной жизни.
– Значит, это было ужасно? Никакой связи, да? Вы ничего не почувствовали?
– Что, черт возьми, с тобой происходит, Дани? Он заплатил тебе, чтобы ты была на его стороне, или что? Этот человек лгал мне в лицо обо всем!
Ее свекор гогочет.
– За двадцать миллионов баксов я бы тоже позволил ему врать мне.
Дани ругается: – Папа.
Он цокает языком.
– Он мужчина. Сделал то, что должен был сделать, чтобы получить то, что хотел. Ты просто злишься, что узнала об этом.
Я смотрю на него.
– Извините, что я не слушаю советов о жизни от человека, который выкрикивает непристойности в адрес Ванны Уайт ради хобби. И, между прочим, если бы у него не было столько денег, все бы согласились, что он должен сидеть в тюрьме за преследование.
– Деньги и лицо. И тело тоже, – говорит Дани так, как будто это может быть полезно.
В этот момент я вспоминаю все те приятные вещи, которые говорила ему о его характере, и жалею, что не могу вернуться в прошлое и ударить себя по носу.
У Дани звонит домашний телефон. Она идет на кухню, чтобы ответить. Когда она поворачивается и смотрит на меня расширенными глазами, я понимаю, кто это.
– Меня здесь нет! – Я сажусь прямо, сдвигаю пакет с Doritos, и он падает на пол, рассыпая чипсы повсюду. Полотенце падает с моего лба и оказывается поверх чипсов.
– Ее здесь нет. Ага. Хорошо. И вам спасибо. Пока.
Она кладет трубку и смотрит на меня с выражением вины.
– Это была самая дерьмовая ложь, которую я когда-либо видела. Это был Каллум?
– Да.
– Что он сказал?
– Он поблагодарил меня за заботу о тебе.
– Я могу сказать, что это не так, по твоему щенячьему лицу. Что еще?
– Тебе это не понравится.
– Дани!
– Он просил передать, что в конце концов собирался во всем признаться, но сначала хотел дать тебе время влюбиться в него. И еще, что он обожает тебя и сделает все, что ты захочешь, чтобы загладить свою вину.
Выражение ее лица заставляет меня хмуриться.
– Не смей думать, что это романтично.
– Я не сказал ни слова.
– Тебе и не нужно было. Я вижу, как ты падаешь в обморок отсюда. Он солгал мне.
– Я знаю.
– Не похоже, что ты знаешь.
Вздохнув, она возвращается к кофейному столику.
– Он был неправ. Я понимаю это. Теперь ты не можешь ему доверять, а без доверия невозможно строить отношения.
– Именно!
– Но если бы у меня был богатый, роскошный муж, который гнул себя в кренделя, потому что был так безумно влюблен в меня, что не мог думать ни о чем другом, я бы, наверное, потратила минуту на то, чтобы оценить ситуацию и понять, какую пользу я могу извлечь из нее, прежде чем выплеснуть ребенка вместе с водой из ванной5.
Тесть Дани говорит: – Аминь.
Мы оба поворачиваемся к нему и говорим: – Замолчите!
Снова звонит домашний телефон. Прежде чем я успеваю сделать ей строгое предупреждение, Дани поднимает руки.
– Я знаю, знаю, тебя здесь нет.
Но когда она отвечает на звонок, это не Каллум. Это Мерф, звонящий из магазина.
Дани протягивает мне трубку. Я беру ее, в ужасе от того, что он может сказать.
Оказалось, что все гораздо хуже, чем я могла предположить.
– Эмери, звонил твой адвокат. Он говорит, что ты должна перезвонить ему немедленно.
– Обязательно. Подожди, как ты узнал, что я здесь?
– Каллум позвонил в магазин и сказал, что я могу найти тебя сегодня у Дани на случай непредвиденных обстоятельств.
Скрежеща зубами, бросаю трубку и проклинаю имя Каллума. Он наверняка установил на мою машину маячок, маньяк.
Затем я звоню адвокату и с нарастающим шоком слушаю, как он сообщает свои новости.
– Когда я получил ваш факс, то первым делом зашел на сайт регистратуры округа Лос-Анджелес, чтобы узнать дату вашего брака и переслать ее адвокату по семейному праву, к которому я собирался вас направить. Но там не оказалось никаких записей о браке ни вас, ни мистера МакКорда.
Он делает паузу, давая мне возможность высказаться, но я теряю дар речи. Я не знаю, к чему это приведет, знаю только, что это будет плохо.
– Тогда я попросил своего помощника проверить базы данных регистраторов остальных сорока девяти штатов и территорий США. Там тоже не нашлось ни одного совпадения. Тогда мы обратились к международному сайту Государственного департамента.
Он делает паузу. Я хочу закричать «И!», но у меня пересохло во рту.
– Вот так мы и нашли то, что искали.
Должно быть, я издаю какой-то звук, свидетельствующий о признании, потому что адвокат продолжает.
– Ваш брак был зарегистрирован в Риме. Точнее, в Ватикане.
Я нахожу в себе силы заговорить и сказать: – Но мы не были там женаты. Я не понимаю.
– Я тоже ничего не понимаю, но документы были правильно заполнены и поданы. Местный чиновник подписал бумаги. Все в порядке.
Я вспоминаю, как смазано прошла в тот день свадебная церемония в магазине, как Каллум торопил меня, а я едва успела взглянуть на бумаги, которые подписывала, и у меня переворачивается желудок.
– Значит, мне придется пригласить адвоката по бракоразводным процессам?
– Нет. В Ватикане нет адвокатов по разводам.
– Почему нет?
– Потому что разводы там запрещены законом.
Боже мой. Пункт о безотзывности в свадебном контракте.
Все то вино, которое я выпила, вот-вот снова даст о себе знать.
Я вскакиваю на ноги и кричу в трубку: – Вы хотите сказать, что я должна оставаться за ним замужем?
– На данный момент – да. Мне придется найти эксперта по международному брачному праву, чтобы распутать это, но, скорее всего, это займет какое-то время.
– Сколько времени?
– Если это вообще удастся сделать, а это очень большое «если»... годы.
Годы.
– Нам придется заявить о мошенничестве и доказать его. Вам следует приготовиться к долгой и некрасивой борьбе. А учитывая финансовые возможности вашего мужа, если он решит все оспорить...
Ему не нужно заканчивать это заявление.
Мы оба знаем, что я в полной заднице.
Этот ублюдок расправился со мной еще до того, как я поняла, в какую игру мы играем.
Перезваниваю Мерфу в магазин и назначаю его ответственным за работу на неопределенный срок. Затем заказываю такси, чтобы оно забрало меня от Дани. Водитель заезжает в мой банк, где я снимаю достаточно денег, чтобы прожить месяц, затем велю ему выехать на Тихоокеанское прибрежное шоссе и ехать на север, пока я не скажу остановиться.
– Как вы собираетесь платить, леди?
Бросаю пачку денег на пассажирское сиденье. Он пересчитывает их, присвистывает и включает радио на станцию мягкого рока.
Я ложусь на заднее сиденье седана и смотрю на крышу, воспроизводя в памяти каждый момент, пока пролетают мили. В моей голове звучат слова Каллума, сказанные в день нашего знакомства, как будто он находится прямо здесь и шепчет их мне на ухо.
– У меня есть к вам предложение.
– Я хочу, чтобы вы вышли за меня замуж.
– Скажем так, вы мне кажетесь интересной.
Когда я издаю разочарованный вопль, водитель увеличивает громкость стереосистемы, но в остальном игнорирует меня.
Деньги дают большую свободу для плохого поведения.
Я уверена, что мой лживый, манипулирующий, негодяй муж слишком хорошо об этом знает.
Мне больно, да. Я в шоке, да. И почти вся я его ненавижу.
Но какая-то часть меня – маленькая, глупая часть – не верит.
Следующий месяц я проведу, избивая эту глупую часть себя до смерти.
Когда солнце уже садится, я наконец сажусь на заднее сиденье и осматриваюсь.
– Где мы?
Водитель говорит через плечо: – Монтесито. Рай для богатых людей. Здесь живут принц Гарри и Меган Маркл. Опра тоже.
Хорошо. Почему бы и нет?
– Есть ли здесь отель Four Seasons?
– Да. Большой.
– Хорошо. Отвезите меня туда.
Я никогда в жизни не останавливалась в пятизвездочных отелях, но сегодня узнала, что мужчина, за которого я вышла замуж, – злобный магнат, и решила, что заслужила хороший длинный отпуск.
Первые несколько дней очень тяжелые. Точнее, эмоционально тяжелые. Но не физически, потому что отель – самое красивое место, где я останавливалась за всю свою жизнь.
Люкс светлый, просторный, с видом на океан. Уборщица каждый вечер кладет мне на подушку шоколадные конфеты ручной работы. Кровать огромная, постельное белье великолепное, и я думаю, что могла бы провести здесь остаток своих дней хотя бы для того, чтобы спрятаться.
Однако хуже всего не дни.
Это ночи.
Я лежу без сна в этой огромной роскошной кровати, глядя в потолок, и думаю, почему я не могу ненавидеть Каллума. Я хочу его ненавидеть. Но не могу.
Это бессмысленно.
Я каждый день звоню в магазин, чтобы узнать, что там происходит. Ответ всегда один: «Ничего». Каллум не заходил туда в поисках меня. Все как обычно.
К концу недели я прошла пять стадий горя около дюжины раз и остановилась на гневе. Отрицание бесполезно, торг не принесет пользы, а о принятии не может быть и речи. Скорее всего, у меня депрессия, но я слишком зла, чтобы признать это.
У меня больше вопросов, чем ответов, что мне не нравится.
Тех, кто слишком много думает, мучают вопросы, на которые нет ответов. Это наша собственная версия ада.
Когда я не могу больше оставаться в номере, то спускаюсь к бассейну, где плаваю на спине и безучастно смотрю на облака, а из уголка моего глаза иногда течет слеза, как наследница викторианской эпохи, страдающая пустой болезнью, которую отправили поправляться вдали от светского общества.
На шестой день я с ужасом понимаю, что скучаю по нему.
Бутылка розового вина, выпитая у бассейна, позаботилась об этом.
На седьмой день решаю, что потрачу миллионы, которые дал мне мой лживый супруг, на открытие приюта для бездомных кошек. Я буду жить на задворках, избегая людей, пока не состарюсь и не умру, и тогда кошки съедят мое сморщенное тельце, позволив мне вечно существовать внутри своих пушистых друзей.
На восьмой день, понимая, что мое душевное состояние опасно ухудшилось, если мне снится, что меня обгладывают кошки, я обзваниваю местных психотерапевтов.
На девятый день я вижу человека в черном.
Я лежу в шезлонге у бассейна. Уже поздно. Я пью Mai Tais с десяти утра, так что сначала я не уверена, что это он, потому что всё немного размыто. Боковым зрением я замечаю фигуру в чёрном, небрежно прислонившуюся к стене бара, закинув на неё ногу. Мой мозг посылает мне сигнал тревоги. Сначала я не обращаю на него внимания, но потом делаю вторую попытку и присматриваюсь.
Ковбойские сапоги, кожаная куртка, зеркальные очки. Есть.
Руки сложены над массивной грудью. Есть.
Ощутимый воздух опасности. Есть.
Интересно, что, даже стоя на месте, он излучает жестокость.
Наверное, из-за всех этих Mai Tais это скорее интересно, чем страшно, но я согласна.
Мы смотрим друг на друга через расстояние, пока я не решаю подойти и узнать, чего он хочет. Встав, я оборачиваю полотенце вокруг талии. Затем беру свой напиток и подхожу к нему.
Мужчина не шевелится, когда я приближаюсь.
Даже в солнцезащитных очках могу сказать, что этот мужчина очень красив. Его темные волнистые волосы доходят до плеч. Его угловатая челюсть покрыта щетиной. Татуировки украшают костяшки его пальцев. Он мог бы быть кинозвездой, если бы не его агрессивная, опасная энергия, которая наводит на мысль о заказном убийце.
Остановившись перед ним, я говорю: – Привет.
Его губы изгибаются в улыбке.
– Привет, девочка.
Он ирландец? Боже, какой горячий. Перестань пялиться на него, он, наверное, пришел убить тебя.
– Не могли бы вы снять свои солнечные очки? Я бы не хотела быть задушенной и сброшенной со скалы парнем в солнечных очках. Это кажется таким безличным.
Он смеется, удивляя меня. Затем снимает свои зеркальные очки и смотрит на меня парой великолепных темных глаз, которые напоминают мне глаза Каллума. У них такая же пронзительная острота, они смотрят сквозь тебя, словно могут заглянуть тебе прямо в душу.
– Привет. Я Эмери. Но вы это уже знаете.
– Да. Рад знакомству. И я здесь не для того, чтобы сбросить вас со скалы, так что можете быть спокойны.
– Вы тот детектив, которого Каллум нанял, чтобы следить за мной?
Он выгибает верхнюю губу.
– Детектив? Черт возьми. Я что, выгляжу так, будто получаю зарплату в полиции?
– Вообще-то, нет. Нет. Я прошу прощения. Я не пыталась оскорбить.
Он снова смеется. Для такого большого и грозного парня его склонность к этому довольно обезоруживающая.
– Сколько коктейлей вы уже выпили, девочка?
– Около сорока семи, но еще рано. Кто вы?
– Меня зовут Киллиан. Киллиан Блэк.
Когда он больше ничего не рассказывает, я спрашиваю: – И это все?
– Это все.
– Я должна еще раз извиниться, Киллиан, но вы меня раздражаете.
Он поджимает губы, чтобы не рассмеяться вслух. Сверкнув темными глазами, он говорит: – Каллум был прав. Вы – горстка6.
– Я не хочу говорить о нем. Я хочу поговорить о вас. Вы ведь были на торжественном открытии ValUBooks, не так ли? А на днях снова стояла на улице?
– Да.
–Зачем?
– Чтобы убедиться, что с вами все в порядке, девочка.
Я корчу ему рожицы и потягиваю свой Mai Tais.
Явно забавляясь моим состоянием легкого опьянения, он говорит: – Я уже несколько лет присматриваю за вами каждый раз, когда вашему мужчине приходится уезжать по делам.
– Он не мой мужчина. И подождите. Несколько лет?
– Да.
О, черт. Точно. Я видела этого парня на похоронах отца.
– Подождите, что значит «присматриваете за мной»?
Юмор исчезает из его взгляда, а улыбка угасает.
– Убеждаюсь, что вы в безопасности.
Несмотря на дневную жару, по моей коже пробегает холодок.
– Почему бы мне не быть в безопасности?
– Потому что жизнь полна неожиданных опасностей.
– Очень верно, но это не ответ на мой вопрос.
– Это все, что вы получите в ответ.
Я ошибалась. Он не просто раздражает, он крайне раздражает. Я требую: – Вы киллер?
– Нет. Но если вы спрашиваете, убиваю ли я людей, то да. Иногда. Нет, если я могу этого избежать, но, когда это необходимо, это часть работы.
– Что за работа?
В его глазах снова появился намек на юмор.
– Спасаю мир.
– Ах, да. Спасаете мир! Значит, вы один из тех хороших плохих парней, за которых себя принимает Каллум. Или это был плохой хороший парень? Морально неоднозначный? Не помню, я была в шоке в то время, но я хочу сказать, что...
Мне приходит в голову нечто, что заставляет меня остановиться и в ужасе уставиться на него.
– О Боже. Неужели Каллум тоже убивает людей? Неужели я вышла замуж за убийцу?
– Каллум не убивает людей. Он занимается административной стороной дела. А «убийца» звучит немного осуждающе, вам не кажется?
– Нет, я так не думаю. Когда ты убиваешь людей, ты убийца. Как бы по умолчанию.
– А может, вы социальный инженер. Или мститель, восстанавливающий справедливость. Или человек, который решает совершать неблаговидные поступки ради высшего блага.
Я резко отвечаю: – Это называется рационализацией.
Киллиан пожимает плечами.
– В любом случае. Убийца вызывает в памяти образ буйного социопата без самоконтроля, бегающего с бензопилой.
– Ага. А вы социопат с отличным самоконтролем, так?
Он усмехается.
– Именно так.
Я опускаю взгляд на свой пустой стакан и вздыхаю.
– Мне понадобится еще один такой же.
– Послушай меня, девочка. Мне нужно сказать кое-что важное.
Я смотрю на него с подозрением.
Глядя мне прямо в глаза, он говорит: – Каллум любит вас.
– О, ради всего святого, это не так.
– Да. Я знаю этого человека много лет, и он абсолютно точно влюблен.
– Нет. Он лгал мне. Манипулировал мной. Он подставил меня!
– Его методы могут быть неортодоксальными, но... – Киллиан снова пожимает плечами. – Любовь – это безумие.
Для убийцы он ужасно бесстрастен. Я могу ударить пустым стаканом по его красивому прямому носу и сломать его.
– Я заметила, что вы носите обручальное кольцо. Что бы сделала ваша жена, если бы вы поступили с ней так, как Каллум поступил со мной?
На этот раз, когда он улыбается, его лицо преображается. От него исходит свет, как будто он светится изнутри.
– Ах, моя милая Джульетта, – мягко говорит он. – Она, наверное, отрубила бы мне какую-нибудь малозначительную часть тела. Может быть, мизинец на ноге. Но она скоро простила бы меня.
– Она бы простила вас, – с сомнением повторяю я.
– А как же иначе? – Он показывает на себя. – Я – это я.
– Вы говорите в точности как Каллум. Сплошное самодовольство и задиристость.
– Спасибо.
– Это был не комплимент.
Все еще улыбаясь, Киллиан отталкивается от стены, снова надевает солнцезащитные очки и смотрит на меня через них. Яркий солнечный свет отражается от зеркальных линз, ослепляя меня.
– Я не подпускал его к вам больше недели, девочка, чтобы дать вам время все обдумать, но я не могу больше его сдерживать. Он сходит с ума. Я пришел сообщить вам, что скоро он переступит порог вашего номера.
От одной мысли о том, что я снова увижу Каллума, у меня сводит живот и перехватывает дыхание.
– Тогда я собираю вещи и уезжаю.
– Никуда на свете вы не сможете убежать, чтобы я вас не нашел.
Он говорит это как факт, без тени былой самоуверенности. По какой-то причине я ему верю.
– Покончите с этим. Заставьте его умолять, если вам от этого станет легче. Но не оставляйте его в подвешенном состоянии. Не наказывайте его молчанием. Несмотря на то, что вы думаете, этот человек боготворит вас. Вам лучше дать ему шанс.
Киллиан поворачивается, чтобы уйти, но затем останавливается.
– О, и я оставил вам кое-что в вашем номере. Кое-что, что может облегчить ваше решение относительно него.
Я говорю: – Как вы попали в мой номер?
Не обращая на это внимания, он достает из кармана пиджака паспорт, который я украла из комода Каллума. Помахав им, он говорит: – Это я тоже забрал. Липкие пальцы7 у вас, маленький книголюб. Это может пригодиться, если вы решите присоединиться к делу.
– По какой причине?
– Ваш человек расскажет вам, если вы его попросите. – Он поворачивается и уходит, исчезая за углом коктейльной хижины.
– Эй! Подождите!
Я бегу за ним, но останавливаюсь на месте, когда, завернув за угол, обнаруживаю, что Киллиан растворился в воздухе.
