Текст книги "Такие лжецы, как мы (ЛП)"

Автор книги: Джей Ти Джессинжер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Каллум сказал, что документы будут ждать меня на кухонном столе, когда я вернусь в замок.

Называть его домом было бы оскорбительно для архитектора, кем бы он ни был. И я все еще не верю, что это действительно мой дом, поэтому я не буду называть его так. Так что пока это «замок».

Мне стоит поискать в интернете, как Мария Антуанетта называла Версаль, и использовать это.

Некоторое время брожу по дому, заглядывая в одну роскошную комнату за другой. Арло нигде не видно, поэтому я поднимаюсь по большой изогнутой лестнице на второй этаж и просовываю голову в новые комнаты, пока не нахожу скромную гостевую спальню, не похожую на ту, где спал бы король Людовик XIV.

Измученная, снимаю туфли, полностью одетая забираюсь под одеяло двуспальной кровати и погружаюсь в глубокий сон.

Когда открываю утром глаза, Арло стоит у кровати и улыбается мне.

– Доброе утро, мадам.

– Доброе утро, Арло. Пожалуйста, не называй меня мадам, я не владею борделем. Эмери будет достаточно. И еще, какого черта ты тут делаешь?

– Я подумал, не хотите ли вы позавтракать в постели?

Я приподнимаюсь и тру глаза. Слава богу, что я не спала голой, иначе Арло получил бы по глазам.

– Нет, спасибо. Я просто выпью кофе.

– Мистер МакКорд предпочитает, чтобы вы ели что-нибудь по утрам.

Я хмуро смотрю на него.

– А я бы предпочла, чтобы мистер МакКорд не лез не в свое дело.

Не обращая на это внимания, Арло говорит: – Если вы хотите что-нибудь легкое, у нас есть выбор свежих сезонных фруктов, органического йогурта и овсяных хлопьев. Я также могу попросить шеф-повара приготовить яйца так, как вам нравится...

Я с сарказмом вклиниваюсь: – Что, лорд поместья еще не знает?

Арло сцепляет руки на талии.

– Он сказал, что вам нравятся отварные, но я не хотел предполагать.

Закрываю глаза и вздыхаю.

Арло говорит: – Отварные. Как вы пьете кофе?

Открыв глаза, я бросаю на него смертельный взгляд.

– Не притворяйся, будто это тайна.

Не обращая внимания на мое убийственное лицо, он улыбается.

– Два яйца-пашот и кофе с цельным молоком и коричневым сахаром сейчас принесут. – Он поворачивается и уходит, оставляя меня досадовать.

Мы с моим новым мужем собираемся серьезно поговорить о личных границах, когда он вернется.

Встаю, иду в туалет и умываюсь. И тут я понимаю, что у меня нет ни косметики, ни туалетных принадлежностей. Потом вспоминаю, что Арло говорил, что мои вещи принесли из моей квартиры, и отправляюсь на поиски.

Конечно, вся моя одежда была развешана в шкафу в спальне. Косметика лежит в ящике под раковиной в ванной. Шампунь и кондиционер стоят на полке в огромной душевой кабине из белого мрамора, а также бритва и мочалка, которой я чищу лицо.

Полагаю, другие женщины могут найти эту демонстрацию доминирующей заботы привлекательной. Но я таких женщин не знаю. Что касается меня, то мысль о том, что куча незнакомых людей пакует мою квартиру и личные вещи по приказу Каллума, не кажется мне романтическим жестом, это просто вторжение в частную жизнь.

Невозможно примирить две его стороны.

С одной стороны, он невероятно щедр и заботлив. С другой – невероятно контролирует меня. А его фанатичная осведомленность о моих привычках, предпочтениях и местонахождении просто обескураживает.

Раздраженная, я переодеваюсь в свежую одежду и выхожу из шкафа как раз в тот момент, когда Арло входит в спальню с подносом.

– А, вот и вы. Мне разложить все на вашем письменном столе?

– Конечно. С таким же успехом можно съесть завтрак, который я не хотела, на столе, который я не покупала, в спальне, которую я не украшала, в доме, который мне не принадлежит. Звучит фантастически.

Поставив поднос на стол, Арло поворачивается ко мне. Его тон мягкий, он говорит: – Вам трудно приспособиться.

Я фыркаю.

– Кому, мне?

– Думаю, как только вы узнаете мистера МакКорда получше, то поймете, что он отличный собеседник.

– Спасибо, но ты так говоришь, потому что он платит тебе зарплату.

Я выдвигаю стул и сажусь. Арло протягивает мне белую льняную салфетку.

– Дайте ему шанс. Я знаю, что он может быть... трудным. Но он исключительный человек. И, зная его так долго, как я, я могу сказать вам с полной уверенностью, что он сделает все, чтобы вы были счастливы. Это все, чего он хочет.

Ошеломленная этим, я поднимаю на Арло глаза. Выражение его лица пассивное, но серебристо-серые глаза теплые.

– Я уверена, что все, что ему нужно, – это его наследство.

Он хмурится и открывает рот, как будто собирается что-то сказать, но, видимо, не решается, потому что снова закрывает рот и ничего не отвечает.

Я спрашиваю: – Что сделали с моей мебелью и книгами?

– Мебель сдана на хранение. Ваши книги находятся в библиотеке на первом этаже. В гараже есть несколько коробок с личными вещами – фотоальбомами и прочим. Если вы скажете, куда их отнести, я их распакую.

– Я могу сама это сделать.

– Мистер МакКорд предпочел бы...

– Он твой босс, Арло, а не мой, – перебиваю я, раздражаясь с каждой секундой все больше. – Я распакую остальные вещи сама. Где моя машина?

– В гараже.

– Хорошо. Спасибо. А теперь, если ты не возражаешь, я собираюсь в ярости съесть эти яйца, чтобы у тебя не было проблем с Каллумом, а потом я пойду на работу. Я говорю тебе об этом только для того, чтобы у тебя не было проблем, когда он спросит, где я, а я знаю, что он спросит.

– Вам не понравился Ferrari?

– Мне не понравился его GPS.

– А.

– Да.

Арло колеблется, потом говорит: – Я оставлю вас завтракать, – и уходит.

Как только он выходит, я несу яйца в ванную и смываю их в унитаз. Затем снимаю свое слишком большое кольцо с бриллиантом и оставляю его рядом с краном на раковине.

Я еду на своем Volkswagen в магазин, испытывая странное облегчение от того, что оказалась за пределами замка. Он красив, но слишком огромен для двух человек и нескольких домашних слуг. Не знаю, зачем Каллум его купил. Может, миллиардеры привыкли жить в одиночестве в домах размером с Диснейленд.

Но не я.

Когда отпираю магазин и вхожу, меня охватывает прилив эмоций. Я стою у входа и оглядываю старомодную кассу, витрины с книгами, выцветшее мягкое кресло у окна, на котором свернулась калачиком кошка, и мне приходится сдерживать слезы.

Lit Happens все еще стоит на месте.

Нам больше не нужно закрывать двери.

Все, чем пожертвовали мои родители, не будет напрасным.

Я смотрю на их фотографию, висящую на стене за кассой. Она сделана сразу после их свадьбы. На снимке, сделанном перед колесом обозрения на пирсе Санта-Моники, они изображены молодыми и счастливыми, улыбающимися и беззаботными.

Я скучаю по ним с внезапной болью, от которой у меня перехватывает дыхание.

Моей мамы нет уже двадцать лет, но я до сих пор слышу ее голос в своей голове, который всегда подбадривает меня. И я слышу громкий, беззаботный смех моего отца, которым он мог заполнить целую комнату.

Не знаю, гордились бы они моим решением или нет. Одно из любимых изречений моего отца гласило: – Если это кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой, то, скорее всего, так оно и есть.

При воспоминании об этом у меня по позвоночнику пробегает холодок предчувствия.

Расправив плечи, я говорю себе, что сейчас главное – заняться важным делом. С бумагами, которые беру с кухонного стола, я иду в свой кабинет, где включаю компьютер и просматриваю трастовый счет.

Все здесь. Двадцать миллионов на мое имя.

Я смотрю на цифру, давая ей осмыслиться.

Затем делаю себе эспрессо и возвращаюсь за свой стол, где составляю список всего, что нужно сделать.

Первое в этом списке – позвонить своим сотрудникам и сообщить, что они вновь приняты на работу.

И что все они получат хорошую жирную прибавку к зарплате.

Дни проходят. Я плачу за квартиру. Нагоняю просроченные счета. Оставляю сообщение парню из CDTFA, чтобы попытаться договориться об оплате налога, но он не перезванивает, и я захожу в интернет, чтобы проверить свой счет у них.

Я нигде не могу найти баланс задолжности.

Типичный бред правительственной бюрократии. Вероятно, сайт не обновлялся уже несколько лет.

Я ожидаю, что приедет какой-нибудь бандит и попытается конфисковать мою машину, поэтому начинаю парковаться за квартал от магазина. Пока я не избавлюсь от этого долга, мне нужно спрятаться.

Затем нахожу местного адвоката и отправляю ему всю информацию об иске, а также большой чек с предоплатой.

Он рассказывает мне о том, как проходит судебный процесс, и говорит, чтобы я подождала, потому что на урегулирование исков могут уйти годы. Когда я спрашиваю, будем ли мы обращаться в суд, он смеется. По-видимому, лишь ничтожный процент исков доходит до суда.

А пока мне придется продолжать ежемесячно посылать ему деньги.

Что за мошенничество. У мафии, наверное, даже нет такой хорошей схемы заработка.

Я переношу свои вещи в скромную гостевую спальню в замке, а одежду из хозяйского шкафа несу по длинному коридору сама. Когда приходят пакеты с покупками, сделанными вместе с Дани, я кладу их тоже в гостевую спальню.

А поскольку я злопамятна и хочу отомстить Каллуму за то, что он странным образом узнал, как я люблю яйца и кофе, то затеваю игру с заказом завтрака у шеф-повара, но только нездоровых сладостей, которые приходят в коробке.

В один день это Froot Loops. В другой день – PopTarts. В третий – тостерный штрудель с корицей от Pillsbury. Представляю, как шеф-повар докладывает Каллуму, что он женился на ребенке.

Каждую ночь я лежу в постели и гадаю, что будет, когда вернется хозяин поместья.

Интересно, а как же веревки в его ящике и другие запертые ящики?

Интересно, останусь ли я в одиночестве большую часть времени и хорошо это или нет?

Я задаюсь вопросом, не трахается ли он с какой-нибудь горячей моделью, и ненавижу себя за то, что даже думаю об этом.

После работы я несколько раз проезжаю мимо своей квартиры, все еще не веря, что больше в ней не живу. Во дворе уже висит табличка «Сдается в аренду», так что тот, кто пришел и забрал все мои вещи, должно быть также сообщил управляющей компании о моем переезде.

Чисто из любопытства я звоню и спрашиваю, каков остаток по договору аренды и есть ли штраф за его нарушение. Мне отвечают, что все оплачено полностью, включая штрафы.

Мне не нужно спрашивать, кем.

В то же время сам Каллум МакКорд продолжает кипеть в моем мозгу.

А потом, знойной летней ночью, он возвращается.

Я чувствую его еще до того, как вижу, как ощущается зарождающаяся в атмосфере буря задолго до того, как на лицо упадет первая капля дождя. Не уверена, что именно это меня разбудило, но, когда открываю глаза в темноте гостевой комнаты, все тихо и спокойно.

Так тихо, что стук моего сердца кажется громким.

Воздух потрескивает от электричества. Какое-то животное чувство в глубине моего мозга предупреждает меня, что опасность где-то рядом. Повернув голову, я вижу Каллума в дверях комнаты.

В свете из коридора он стоит неподвижно, руки по бокам, ноги раздвинуты. Он босиком и с голой грудью, на нем только пара джинсов. Его лицо скрыто тенью, но я знаю, что он смотрит на меня.

Я лежу поверх простыней в тонкой хлопковой майке и трусиках, мои руки и ноги обнажены.

Мгновение ничего не происходит. Никто из нас не двигается. Я все еще нахожусь в том туманном состоянии между сном и бодрствованием и не совсем уверена, что он не плод моего воображения.

Затем Каллум входит в комнату, и электрический ток пронзает меня, обжигая каждый нерв.

Бесшумно, как пантера, он подходит ближе.

Останавливается рядом с кроватью и молча смотрит на меня.

Даже в тени можно разглядеть выпуклость под его молнией.

– Ты вернулся, – нервно шепчу я.

– Похоже, что так.

Каллум наклоняется, кладет руку на матрас рядом с моей головой, а другой рукой властно обхватывает мою шею. Он смотрит на меня сверху вниз, и его темные глаза серебристо поблескивают в тени, как у кошки.

Дрожа, я обхватываю обеими руками его толстое предплечье и смотрю на него с растущей тревогой. Я хочу что-то сказать, но не знаю что. Слова застревают у меня в горле.

Но слова становятся ненужными, когда он наклоняется и целует меня.

Он берет мою нижнюю губу между зубами и прикусывает ее. Затем облизывает место укуса и снова целует меня, на этот раз до тех пор, пока у меня не перехватывает дыхание, я корчусь и начинаю потеть. Мой пульс теперь бешено бьется о грудную клетку. Мое дыхание быстрое и поверхностное. Моя кожа пылает от жара.

Скользя рукой от моей шеи вниз к груди, он ласкает одну из моих грудей. А когда прерывает поцелуй, чтобы пососать мой твердый сосок прямо через майку, я задыхаюсь.

Затем он кусает его.

Наслаждение очень сильное. Я издаю громкий и непроизвольный стон.

Стоя на коленях рядом с кроватью, Каллум задирает мою майку и проводит щекой по моей груди, гладя обнаженную плоть своей бородой, а затем ртом. Пока я вздыхаю и цепляюсь за его плечи, он посасывает каждый из моих сосков до боли.

Затем он скользит рукой вниз по моему животу и между бедер. Каллум сжимает мою киску через нижнее белье, срывая очередной вздох с губ.

– Моя сладкая жена. Ты уже вся мокрая для меня.

Его голос такой мягкий, но в то же время горячий и темный, с волнующей ноткой.

Я никогда в жизни не испытывала такого сексуального возбуждения.

Я шепчу: – Мы не должны этого делать.

– О, но мы действительно должны.

– Я не хочу.

Его голос твердеет.

– Что я тебе говорил о том, что будет когда ты мне солжешь?

Раздвинув мои бедра, он дает мне резкий, жгучий шлепок между ног.

Я дергаюсь и вскрикиваю от удивления, а потом лежу, задыхаясь и теряя сознание, когда по моему телу прокатываются пульсирующие горячие волны удовольствия. Нос к носу, мы смотрим друг на друга. Его горящие глаза словно говорят мне: «Скажи, что тебе не понравилось», но я не скажу.

Потому что мне понравилось.

Но это мужчина, за которого я вышла замуж ради денег, а я – девушка, на которой он женился ради наследства. Мы не должны так мутить воду.

Только я очень хочу.

Очень мягко Каллум говорит: – Ты должна научиться быть моей хорошей девочкой. И твой первый урок – это манеры.

– Ты же знаешь, что манеры – не самая сильная моя сторона.

– Ты мне доверяешь?

– Ни капельки.

Он усмехается.

– Еще одна ложь. Ты бы уже кричала о помощи и выколола мне глаза, если бы думала, что тебе угрожает опасность.

Дрожа всем телом, я облизываю губы и смотрю ему в глаза. – Я... я боюсь.

– Нет, это не так. Ты взволнована.

Каллум ждет, что я буду отрицать это, но я не делаю этого. Доказательства слишком очевидны. Я уже начала качать бедрами в такт его руке, отчаянно желая, чтобы он засунул в меня свои пальцы.

В этом человеке что-то есть. Он чертовски привлекателен. Я никогда не встречала никого с таким невероятным магнетизмом.

Он просовывает другую руку под мою шею и сжимает ее.

– Скажи это, Эмери. Я хочу услышать слова.

Задыхаясь, я закрываю глаза и шепчу: – Да. Я взволнована.

– Хорошая девочка.

В награду он нежно проводит большим пальцем взад-вперед по моему ноющему клитору, поглаживая меня по мокрым трусикам. Он дает мне это и ничего больше, пока я не начинаю беспокойно двигать ногами в простынях, отчаянно желая почувствовать его рот между своих бедер.

Каллум напевает: – Я знаю, детка. Знаю, чего ты хочешь. И как только ты попросишь меня как следует, я полакомлюсь этой хорошенькой мокрой пиздой, а потом трахну ее. Если ты будешь хорошей девочкой и попросишь очень вежливо, я отшлепаю твою сладкую попку, а потом трахну и ее.

Мой пульс учащается. Тело дрожит. Я не могу перевести дыхание. Никогда еще мужчина не говорил со мной так откровенно, поэтому я даже не представляла, насколько это возбуждает.

Не могу рисковать и вступать с ним в эмоциональные отношения! Я должна сказать ему, чтобы он проваливал! Должна делать все, что угодно, только не лежать здесь, извиваясь в простынях, и позволять ему манипулировать моим телом!

Пытаясь найти логику, я говорю: – А что, если мы сделаем это только один раз? Чтобы выкинуть это из головы.

– Все знают, что это не работает. Теперь попроси меня о том, чего ты хочешь. И скажите «пожалуйста». У тебя есть пять секунд.

Его руки горячие на моей плоти. Его дыхание теплое на моем ухе. Его хриплый голос может стать моей смертью. Он пахнет чистой мужественностью – кожей и сексом, жаром и властью, – и я так возбуждена, что едва могу мыслить здраво.

– Пять.

Я нервно шепчу: – Мы должны поговорить об этом.

– Четыре.

– Например, установить какие-то границы или что-то в этом роде?

– Три.

– Я просто... я просто не хочу, чтобы все усложнялось, понимаешь, о чем я?

Жадно глядя мне в рот, он рычит: – Два.

– Ладно, хорошо! Я хочу, чтобы ты меня трахнул, хорошо? Пожалуйста, трахни меня.

На его лице появляется дьявольская ухмылка.

– Ты уверена? Я не хочу, чтобы ты обвинила меня в давлении, когда проснешься с болью и синяками, с отпечатками моих рук на твоей заднице и моей спермой на тебе.

Этот засранец. Он тычет мне в лицо моим «да» ради собственного удовольствия.

– Я уже говорила тебе, что терпеть тебя не могу?

– Да, детка. Но мы оба знаем, что ты лгунья.

Каллум целует меня так, как меня никогда не целовали за всю мою жизнь. Это всепоглощающий и всеохватывающий поцелуй, неоспоримое притязание. Через десять секунд я чувствую, как душа покидает моё тело.

Затем он срывает с меня трусики, раздвигает ноги и припадает к моей киске, словно изголодался по ней.

Потрясенная ощущением его горячего рта, я вскрикиваю и впиваюсь ногтями в его плечо. Он яростно лижет мой клитор, проводя толстым языком туда-сюда, пока я не начинаю стонать. Затем он просовывает в меня два пальца и трахает, глубоко погружая пальцы, пока усердно сосет мой клитор.

Я трусь о его рот, как сумасшедшая.

– О Боже, да, это так приятно.

Он поднимает руку и тянет за твердый сосок, а затем отвешивает моей груди жгучий шлепок.

Я больше не могу говорить, поэтому стону от одобрения.

Каллум продолжает, пока мой клитор не начинает пульсировать, матка сокращаться, а спина не отталкивается от кровати. Я кончаю ему в рот, царапаю его плечо и стону.

Он удерживает меня, положив руку мне на живот, пока я сильно кончаю, дергаясь и размазывая свои соки по его лицу. Затем он выпрямляется и обрушивает серию резких пощечин на мой пульсирующий клитор.

– Кончи для меня, детка. Пусть весь город услышит, кому ты принадлежишь.

Я выкрикиваю его имя.

Он рычит: – Вот моя хорошая девочка. Теперь попроси меня отшлепать тебя по заднице.

Когда я это делаю, он переворачивает меня и шлепает, двигаясь вперед-назад по каждой щеке, пока я упираюсь тазом в кровать.

Всхлипывая, сжимаю простыни в кулаках. Он внезапно прекращает шлепать меня, чтобы снова ввести в меня свои пальцы, и шипит в знак одобрения, когда чувствует, какая я мокрая.

Каллум требует: – Ты хочешь, чтобы мой член был в этой капающей пизде, не так ли, дорогая?

– Да!

– Скажи, пожалуйста.

– Пожалуйста! Очень прошу! Быстрее! Мне нужно, чтобы ты меня трахнул!

Слышать, как я умоляю, сводит его с ума. Он быстро занимает позицию позади меня, притягивает меня к себе на колени и расстегивает ширинку. Взяв одной рукой мое бедро, другой он проводит головкой своего твердого члена взад-вперед по моей влажной коже, пока она не становится скользкой. Затем он берет меня за другое бедро и просовывает член глубоко внутрь, заполняя меня.

Я выкрикиваю его имя.

– Да, жена. Теперь ты принадлежишь мне. Ты моя. Теперь возьми мой член, как хорошая девочка, и, возможно, я позволю тебе отсосать, когда я буду готов кончить.

В бреду я зажмуриваю глаза, когда он начинает неумолимо вбиваться в меня.

По внутренней стороне моих бедер течет влага. Его хриплое рычание от удовольствия заполняет мои уши. Я чувствую себя высоко и неустойчиво, как воздушный змей, попавший в торнадо.

Каллум трахает меня до тех пор, пока я не начинаю громко стонать, находясь на грани очередного оргазма. Затем он садится на пятки, прижимая меня к себе и обхватывая мое тело руками.

Откидываю голову назад, чтобы она легла на его плечо. Прижавшись спиной к его груди и раздвинув бедра, Каллум прижимается ртом к моему уху и говорит: – Это принадлежит мне, не так ли?

Он тянется к моим ногам и опускается между ними, проводя пальцами по тому месту, где он погрузился в меня.

Я хнычу.

Выгнув бедра так, чтобы его твердый член полностью вошел в меня, он шепчет: – Скажи, что это мое, и я позволю тебе кончить еще раз.

Его большой палец скользит по моему клитору. Мое ядро сжимается вокруг него. Я дергаюсь и стону. Мои соски твердые и ноющие, и я не могу перевести дыхание. Отклоняю бедра назад, отчаянно желая, чтобы Каллум снова начал двигаться.

– Такая охуенно идеальная. Эта идеальная пизда принадлежит мне, не так ли, детка? Скажи это.

Я шепчу: – Да.

– Да, что?

– Да, она принадлежит тебе. Вся я принадлежу тебе.

Я почти не понимаю, что говорю, но это доставляет Каллуму такое удовольствие, что он вздрагивает.

Поглаживая мой клитор подушечками двух пальцев, он снова погружается в меня. Я тянусь вверх и к его затылку, зарываясь пальцами в его волосы. А когда поворачиваю лицо к нему, он берет мой рот в глубоком, доминирующем поцелуе.

Этот мужчина – самое вкусное, что я когда-либо пробовала.

Это так хорошо, но и в то же время так, так плохо. Я должна была догадаться, что он так чувствуется. Должна была догадаться, что мы так хорошо подходим друг другу. С того самого момента, как он вошёл в мой магазин и наши взгляды встретились, я почувствовала химию между нами.

Я хотела его еще до того, как узнала его имя.

Каллум вколачивается в меня снова и снова, лаская мой набухший клитор. Расстегнутая молния его джинсов впивается в мою нежную, пульсирующую попку при каждом движении его бедер. Другой рукой он проводит по моим ребрам и сжимает мою грудь, а затем щиплет за сосок.

– Ах! – Я вздрагиваю от удовольствия и прошу его сделать это еще раз.

Он тяжело дышит: – Чёрт, детка. Ты даже лучше, чем я себе представлял. Ты – все, о чем я мечтал.

Его слова грубы. А дыхание становится еще более прерывистым. Он близок к тому, чтобы потерять контроль. Он делает еще несколько сильных толчков, а затем ругается.

– На руки и на колени. Приготовься открыть для меня свой красивый ротик.

Каллум отпускает меня, отходит и встает на край кровати. Задыхаясь, я придвигаюсь к нему лицом. Он собирает в комок мои волосы, а другой рукой берет свою эрекцию, притягивая меня к себе.

Он рычит: – Теперь соси и глотай. И не пролей ни капли моей спермы, поняла?

Выгнув бедра, он вставляет свой толстый член мне в губы.

Я жадно беру его в рот, одной рукой балансируя на кровати. Другой рукой обхватываю его ствол. Я сосу, облизываю и глажу его, пока его гортанные стоны не заполняют комнату.

Схватив мою голову обеими руками, он шепчет: – Вот и я, детка. Ах, черт, вот и я.

Дергаясь и ругаясь, он выплескивает себя горячими струями на мой язык. Я сглатываю, глаза слезятся, я пытаюсь дышать через нос и вместить его обхват без рвотных позывов.

Когда его судороги и проклятия заканчиваются, и Каллум смотрит на меня с опущенными веками, его грудь вздымается, он скользит рукой вниз к моей шее и сжимает ее.

Пристально глядя на меня, он глубоко выдыхает, а затем шепчет: – Идеально.

Меня не удивляет, что его простая похвала вызывает непроизвольную дрожь удовольствия в моем теле. Именно поэтому я так сопротивлялась этому. Потому что хотела, чтобы наши отношения были чисто деловыми, безэмоциональной сделкой, из которой мы оба выйдем невредимыми.

Но теперь уже слишком поздно. Мы прикоснулись к огню. Отсюда нет пути назад.

Трагедия заключается в том, что я уже знаю, что этот человек погубит меня, но даже этого недостаточно, чтобы я захотела спасти себя.

Теперь я просто хочу прыгнуть в пламя и сгореть.