Текст книги "Чужая роль"

Автор книги: Дженнифер Уайнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

51

Оглядываясь назад, подумала Роуз, придется признать, что «Мимозы» были ошибкой.

Она попыталась объяснить это Эми, но слова «"Мимозы" были ошибкой» никак не хотели выговариваться. Вместо них с языка срывалось нечто невнятное, пропитанное шампанским.

– «Ммозы» бли ошибкой, – все-таки выговорила она. Эми, очевидно, прекрасно ее поняв, энергично кивнула и повернулась к бармену.

– Еще две «Мимозы».

– Будет сделано, леди, – кивнул тот и принялся смешивать очередные коктейли.

Когда все пошло наперекосяк? Может, в тот день, когда она получила приглашение на прием в честь невесты, который Сидел решила устроить еще до получения письма Мэгги с известием о нашедшейся бабушке? Приглашение было на толстой кремовой бумаге с золотым обрезом и написано таким затейливым шрифтом, что практически не поддавалось прочтению.

– Кто устраивает эту штуку? – спросила Эми. – Лорд и леди Спринцовка?

– Я даже не хочу идти, – призналась Роуз. – Хочу полететь во Флориду и наконец повидаться с бабушкой.

– А ты ей звонила?

– Пока нет. Никак не могу придумать, что сказать.

– Ну, если бабушка подойдет к телефону, скажи «здравствуй», – посоветовала Эми. – А если трубку возьмет Мэгги, скажи, что, если она еще раз переспит с твоим бойфрендом, ты пнешь ее в задницу так, что красотка мигом окажется в Элизабете, штат Нью-Джерси.

– Сначала прием, потом бабушка, – решила Роуз. И в назначенный день, набравшись храбрости, побрила ноги и к назначенному часу явилась в указанный в приглашении ресторан, где ее единственная подруга и три дюжины друзей Сидел готовились поднять бокалы за счастливую невесту.

– Роуз! – величественно объявила Сидел, поднимаясь. Признаки беззащитности бесследно исчезли, погребенные под толстенным слоем косметики. Перед Роуз снова была надменная, одетая по последней моде особа.

– Поздоровайся с моими приятельницами, – продолжала Сидел, подводя Роуз к своей компашке. Все на одно лицо, с одинаковыми мелированными стрижками и недавно подтянутыми веками. Наверняка у них на всех один хирург и один парикмахер!

Покончив с представлениями, Сидел громко объявила:

– А вот и Моя Марша.

Роуз шагнула к сводной сестре, удивившись ее непривычно кислой физиономии, давно не мытым волосам и гигантскому, золотому с бриллиантами, кресту. Марша вяло махнула ей рукой и продолжала допрашивать официантку, опасаясь, что в блинчики злонамеренно положили рафинированный сахар. Четырехлетние близнецы Джейсон и Александр в это время дрались под столом.

– Как ты? – вежливо осведомилась Роуз.

– На меня снизошла милость Господня, – сообщила Моя Марша.

Сидел поморщилась. Роуз залпом проглотила свою «Мимозу», схватила полный бокал и поспешила к Эми.

– Спасай меня, – прошептала она под оживленную трескотню Сидел. («Я бы пригласила всех подруг Роуз, но, боюсь, у нее просто их нет», – расслышала она.) Эми вручила ей очередную «Мимозу».

– Улыбайся, – прошипела она в ответ. Роуз оскалилась. Сидел прижала вырывавшихся внуков к своей несуществующей груди, поднялась и торжественно начала:

– Те, кто знает Роуз, счастливы, что этот день пришел.

Тут, к искреннему ужасу Роуз, два официанта ввезли телевизор.

– Что происходит? – спросила она Эми, но та лишь пожала плечами.

Сидел ответила сияющей улыбкой и нажала кнопку пульта. На экране появилась шестиклассница Роуз, мрачно смотревшая в камеру: жирные волосы и поблескивающие скобки на зубах. По комнате пронесся смешок. Роуз зажмурилась.

– Конечно, у нас были сомнения, – продолжала Сидел все с той же приклеенной к губам улыбкой. – И в начальной, и в средней школе, и в колледже она не поднимала головы от книг, не уделяя должного внимания ни своей внешности, ни прическе.

Она снова нажала кнопку – и вот она, Роуз, после первого семестра в колледже, в чересчур тесных джинсах и с падающими на лоб волосами.

– Конечно, у нашей Роуз тоже были романы…

Смена кадра. Роуз на выпускном балу средней школы, в неудачно выбранном розовом кружевном платье, и давно забытый первокурсник с резиновой улыбкой, обнимающий ее за талию.

– Но по каким-то неизвестным нам причинам они кончались ничем.

Очередной щелчок. Роуз на каком-то празднике, за столом, сует в рот миниатюрный эклерчик. Роуз с гамбургером и пятном от кетчупа на подбородке. Роуз в профиль, в блузке с огромными подплечниками конца восьмидесятых, делающими ее похожей на полузащитника Национальной футбольной лиги. Роуз на Хэллоуин, в костюме, изображающем планету Вулкан. Пальцы растопырены в салюте мистера Спока [48]48
  Персонаж фантастического телесериала «Звездный путь», невозмутимо-спокойный полуземлянин-полуинопланетянин с планеты Вулкан.


[Закрыть].

– О Боже, – прошептала Роуз. – Улики!

– Что? – удивилась Эми.

Роуз почувствовала, как из груди рвется истерический смех.

– Думаю, Сидел годами собирала эти фотографии, чтобы, если я вдруг сяду на диету и действительно похудею, предъявить мне как свидетельства моей невоздержанности.

– Поверить не могу, что она способна на такое, – возмутилась Эми, глядя на проплывающие кадры: толстая, неповоротливая Роуз, капризно нахмуренная Роуз, Роуз с огнедышащим чирьем на носу.

– Мамочка, почему леди такая страшная? Что это с ней? – громко спросил то ли Джейсон, то ли Александр. Марша громко шикнула.

– Убей меня немедленно, – взмолилась Роуз.

– Может, просто вырубить тебя на пару часов? – предложила Эми.

– Поэтому давайте поднимем бокалы и выпьем за чудо любви, – заключила Сидел.

Снова неловкий смешок, сопровождаемый жидкими аплодисментами. Роуз взглянула на груду подарков, отчаянно надеясь, что в одном лежит набор ножей, о котором упоминал Саймон. По крайней мере будет чем зарезаться в дамском туалете.

– Роуз? – окликнула падчерицу Сидел, не переставая улыбаться.

Роуз поднялась и подошла к подаркам, где провела следующий час, пытаясь восхищаться салатницами и блендерами, фарфором и винными фужерами, а также самыми современными электронными весами для продуктов от Сидел с запиской, гласившей: «Надеемся, что тебе это пригодится». Последнее слово было подчеркнуто дважды.

– О-о! – проговорила Роуз тоном, предполагающим, что всю свою сознательную жизнь она мечтала, чтобы кто-нибудь подарил ей пятнадцать пластиковых контейнеров всех размеров. – Какая прелесть!

– И очень кстати, – кивнула Сидел, подавая Роуз очередную коробку.

– Кухонный комбайн! – вскричала Роуз, улыбаясь так старательно, что заболело лицо.

– Кухонный комбайн, – повторила Эми, записывая название подарка и имя дарительницы и прикрепляя бант к бумажной тарелке, сооружая своеобразную шляпу из бантов, которую Роуз ужасно не хотелось надевать.

– Чудесно, – прокомментировала Сидел. Очередной пронзительный взгляд. Очередная коробка с бантом.

Роуз набрала в грудь воздуха и продолжала разворачивать подарки. Еще через полчаса она стала обладательницей трех форм для выпечки тортов, парочки хрустальных ваз, пяти наборов подставок под тарелки и шесть раз подряд заверила шестерых дам, что они с Саймоном не планируют иметь детей в ближайшем будущем.

Наконец последний подарок был развернут, последний бант прикреплен к тарелке, и все сооружение торжественно водрузили на голову Роуз.

Эми нырнула в туалетную комнату. И вернулась к столу с таким видом, словно в одной из кабинок столкнулась с призраком.

– Что это с тобой? – удивилась Роуз, сдергивая шляпу. Эми судорожно вцепилась в рукав Роуз, схватила сразу два бокала с «Мимозой» и потащила подругу в угол.

– Эта женщина, – выдохнула она, – кормит грудью!

– Какая женщина?

– Марша!

Роуз уставилась на Маршу, только что вернувшуюся из туалетной комнаты вместе с Джейсоном и Александром.

– Издеваешься? Им по четыре года!

– Своими глазами видела! – поклялась Эми.

– Она что, сдаивала молоко в их сухой завтрак?

– Во-первых, думаю, эти дети в глаза не видели сухих завтраков. И во-вторых, я знаю, как выглядит кормление грудью: грудь, ребенок, рот!

Роуз нервно отхлебнула апельсинового сока с шампанским.

– Что же, по крайней мере это органическое питание.

И тут перед ними выросла Сидел Феллер.

– Спасибо, что устроила все это, – бросила Роуз. Сидел, обхватив себя руками, наклонилась к ней.

– Могла бы, для разнообразия, хоть раз в жизни поблагодарить по-человечески, – прошипела она.

Роуз круто развернулась и вскинула брови.

– Неужели!

– Надеюсь, ты получишь именно ту свадьбу, которую заслужила, – процедила Сидел, устремляясь к двери.

Роуз покачнулась, ощущая абсолютную опустошенность и что-то вроде ужаса.

– Боже! – прошептала она. – Должно быть, Сидел слышала, как мы говорили о ходячем молочном баре по имени Марша.

– О нет! – ахнула Эми. – Мне ужасно жаль.

Роуз закрыла глаза руками.

– Господи. Уж это точно не то, о чем, как утверждает брошюра «Новая еврейская свадьба», люди должны говорить на приеме в честь невесты.

– Не обращай внимания, – отмахнулась Эми и взялась за весы. – Представляешь, мой большой палец весит четыре унции!

Под конец они погрузили подарки в такси, доставили на квартиру Роуз и отправились в ближайший бар, где долго топили горести в бесчисленных «Мимозах» и гадали, сколько же лет собирала и хранила Сидел эти гнусные фотографии и приготовила ли такой же «сюрприз» для Мэгги, если та надумает выйти замуж.

Роуз вернулась в пустую квартиру. Саймон оставил записку, сообщив, что пошел выгулять Петунью и купить еды на ужин. Роуз остановилась посреди кухни и устало вздохнула.

– Мне нужна мама, – прошептала она.

И это в какой-то мере было правдой. Не то чтобы ей безумно недоставало матери. Но, будь здесь мама, удар, нанесенный Сидел, не казался бы таким сокрушительным. Мать обняла бы Роуз и послала мачеху в ту напитанную серой бездну, которая когда-то ее извергла. Мать коснулась бы головы Роуз волшебной палочкой, и убогое платье превратилось бы в чудесный подвенечный наряд. Мать знала бы, как все устроить.

– Мне нужна мама, – повторила Роуз, вдруг осознав, что всего больше ей недостает Мэгги. Пусть у Мэгги нет волшебной палочки и подвенечного платья, она по крайней мере умела насмешить Роуз.

Даже сейчас Роуз слегка улыбнулась, представляя, как Мэгги произнесла бы подогретый «Мимозой» тост или осведомилась бы у Моей Марши, нельзя ли получить немного грудного молока к кофе. Мэгги уж точно знала бы, как справиться ситуацией. И Мэгги, помоги ей Бог, – это все, что было у Роуз.

– Я должна немедленно убраться отсюда, – прошептала она и, вынув из шкафа рюкзак, набила вещами, которые, по ее мнению, могли понадобиться во Флориде: шортами, босоножками, купальниками… положила бейсболку и томик «Путешествия Честити», позаимствованный у матери Саймона. Две минуты в Интернете обернулись билетом за двести долларов до Форт-Лодердейла. И только потом Роуз подняла трубку и набрала номер телефона, указанный в письме Мэгги, номер, который неведомо для нее самой хранился где-то в глубинах памяти. И, когда трубку подняла сестра, Роуз мигом забыла речь, продиктованную Эми, и просто сказала:

– Мэгги? Это я.

52

– О'кей, – скомандовала Мэгги. – Все по местам.

Миссис Лефковиц стояла слева от выхода из терминала.

Льюис встал в центре. Элла подошла к нему. Мэгги раскатывала взад-вперед на скутере миссис Лефковиц, оглядывая свое воинство.

– Теперь таблички!

Все трое дружно подняли самодельные таблички. На табличке миссис Лефковиц было написано «Добро пожаловать», Льюис держал картонку с надписью «Во Флориду», а на табличке Эллы красовалось «Роуз».

Сама Мэгги держала плакат с коллажем из роз, вырезанных из журналов миссис Лефковиц по садоводству.

– Прибыл рейс пять двенадцать из Филадельфии, – раздался голос из динамика. Мэгги так сильно топнула по тормозу, что едва не свалилась со скутера.

– Знаете что? – объявила она. – Думаю, лучше, если вы будете ждать у багажного конвейера.

– Что? – переспросила Элла.

– Что? – растерялась миссис Лефковиц. Мэгги неловко повертела табличку в руках.

– Просто… до моего отъезда… мы с Роуз вроде как поссорились. Может, будет лучше, если я сначала с ней поговорю. С глазу на глаз.

– Ладно, – кивнула Элла, уводя Льюиса и миссис Лефковиц.

Мэгги глубоко вздохнула, расправила плечи и, подняв плакат, стала всматриваться в поток пассажиров.

– Старушка… еще одна… мамаша с младенцем… где же Роуз?

Мэгги отставила плакат, вытерла вспотевшие руки о шорты, а когда снова подняла глаза, навстречу шла Роуз, почему-то казавшаяся выше, чем помнила Мэгги. Загорелая, с румянцем на щеках и распущенными волосами, скрепленными двумя заколками из перегородчатой эмали, в розовой футболке с длинными рукавами и шортах цвета хаки. Мэгги с удивлением увидела, как перекатываются мышцы на ее ногах.

– Эй! – тихо воскликнула Роуз. – Красивый плакат. А где наша таинственная бабушка?

У Мэгги больно сжалось сердце. Неужели Роуз не хочет знать, как дела у сестры? Или ей все равно?

– Элла у багажного конвейера. Давай свой рюкзак. Это все, что у тебя есть? Выглядишь отлично. Гимнастика?

– Велосипед, – пояснила Роуз и так быстро направилась по проходу, что Мэгги едва успевала за ней.

– Эй, притормози!

– Я хочу видеть бабушку, – бросила Роуз, не глядя на сестру.

– Она никуда не денется, – заверила Мэгги и вдруг краем глаза заметила, как на руке Роуз что-то блеснуло. Платиновая полоска с квадратным бриллиантом!

– О Боже! Обручальное кольцо?

– Угу, – буркнула Роуз, глядя прямо перед собой. Сердце Мэгги замерло. Столько всего случилось за это время, а она ничего не знала!

– Это…

– Другой парень, – сухо ответила Роуз.

Сестры подошли к багажному отделению. Элла, Льюис и миссис Лефковиц нерешительно смотрели на Мэгги. Потом Льюис поднял табличку.

– Вот она! – воскликнула Элла, спеша навстречу внучкам. Льюис и миссис Лефковиц потащились следом. Роуз выступила вперед и кивнула, внимательно изучая лицо Эллы.

– Привет, – обронила она.

– Сколько же лет прошло. Сколько лет, – прошептала Элла, делая шаг вперед, и Роуз смущенно позволила обнять себя. Очевидно, она все еще была не в своей тарелке, потому что скованно озиралась.

– Добро пожаловать, дорогая. Я так рада, что ты здесь!

Роуз кивнула.

– Спасибо. Все это ужасно странно.

Элла осторожно разглядывала внучку. Мэгги тем временем снова вскочила на самокат и принялась описывать небольшие круги, бомбардируя сестру вопросами и комментариями.

– За кого ты выходишь? Где достала такие заколки? Мне нравится твоя прическа!

Наконец она подкатила поближе к Роуз и уставилась на ее кроссовки.

– Эй, это, случайно, не мои?

Роуз опустила глаза и слабо улыбнулась.

– Ты оставила их у меня. Я подумала, тебе они не нужны. Да я и не знала, куда их отослать. Кроме того, они мне в самый раз.

– Пойдем, – сказала Мэгги, спрыгивая с самоката и беря сестру за руку. – Расскажешь, что новенького. Кто счастливчик?

– Саймон Стайн, – коротко ответила Роуз и взяла под руку Эллу, предоставив Мэгги, Льюису и миссис Лефковиц идти следом и пытаться подслушать обрывки их разговора.

Роуз стала совсем другой! Не выглядела бледной, жеманной, такой, словно кто-то сунул ей в задницу клопа и она спешила найти ближайший туалет, чтобы избавиться от насекомого. А одежда! Словно ее выбирала сама Мэгги. Даже походка стала более упругой и раскованной. Она не похудела, но как бы подтянулась, словно все мышцы в ее теле каким-то образом перераспределились и перегруппировались. Впервые в жизни Роуз выглядела гармонично, была в пол ном согласии сама с собой, физическом и духовном, и Мэгги было ужасно любопытно, кто или что вызвало такую метаморфозу. Может, Саймон Стайн?

Имя показалось ей знакомым. Мэгги напрягла мозги и в конце концов вытащила из глубин памяти моментальный снимок парня с мелкозавитыми пружинистыми волосами, в костюме и галстуке. Кажется, он пытался заманить сестру в софтбольную команду.

– Эй, Роуз! – окликнула она, догоняя сестру и бабушку. Обе, склонив друг к другу головы, о чем-то тихо говорили, и Мэгги почувствовала мгновенный укол ревности и судорожно сглотнула.

– Насчет этого типа, за которого ты выходишь. Он ведь служит в твоей фирме, верно?

– Моей бывшей фирме, – поправила Роуз.

– Как! Разве ты сменила работу?

– О, и не только, – отозвалась Роуз и, повернувшись спиной к Мэгги, стала удаляться вместе с Эллой. Мэгги смотрела им вслед, морщась от боли, горечи и тоски… впрочем, все было справедливо. Разве она этого не заслужила? Неужели она вообразила, что после той подлости которую сотворила с Роуз, та прибежит к ней, готовая простить и забыть?

Мэгги вздохнула, подхватила рюкзак сестры и пошла следом.

53

Роуз Феллер испытывала примерно то же, что и космонавт, совершивший аварийную посадку на новой неисследованной планете. Планете Бабушка.

Роуз вытерла лоб. Здесь, похоже, было больше тридцати градусов. Как вообще можно жить в таком климате?

Она вздохнула, поправила козырек, который дала ей Элла, и вышла вслед за Мэгги на улицу.

– Не забудьте крем от загара! – крикнула вслед Элла.

– Не забыли! – отозвалась Мэгги и, сунув руку в карман, показала Роуз тюбик.

Невероятно, подумала Роуз, ступив на раскаленный тротуар, идущий вдоль идеально ухоженных, пусть и не слишком больших газонов «Голден-Эйкрс». Поразительно. Всего за несколько месяцев их разлуки сестра превратилась в довольно сносное подобие разумного взрослого человека. И, что еще загадочнее, оказалась способной на дружбу с немолодыми людьми. Вот этого Роуз никак не понимала. Ее собственный опыт общения со стариками ограничивался повторными показами «Золотого возраста» [49]49
  Сериал телекомпании Эн-би-си, входил в десятку лучших программ 80-х гг. прошлого века.


[Закрыть], и в присутствии вновь обретенной бабушки она до сих пор чувствовала себя немного неловко. Ее выводило из равновесия все: пристальные взгляды, шаркающая походка, постоянно влажные глаза и настойчивые расспросы о ее, Роуз, жизни. Какая у нее квартира? Как они познакомились с Саймоном? Ее любимые блюда? Любит ли она кошек или собак, или и тех и других, или вообще никого? Какие фильмы смотрела в последнее время? Какие книги читала?

Все равно что пойти на свидание вслепую, без всякой перспективы романа! Волнует и одновременно ужасно утомляет.

К ним лихо подкатила маленькая старушка на огромном трехколесном велосипеде.

– Мэгги! – воскликнула она.

– Привет, миссис Нортон. Как ваше бедро?

– О, прекрасно, прекрасно, – кивнула старушка. Роуз ошеломленно моргнула, пытаясь осознать все, что видит и слышит, но не додумалась ни до чего дельного. Не могла же она всерьез предположить, что сестру подменили инопланетяне или, на худой конец, что Мэгги просто промыли мозги! Интересно, как она ухитрилась выжить без неиссякаемого потока мужчин, не носящих кардиостимуляторов и не имеющих внуков и правнуков?!

Мэгги недоверчиво качнула головой, кивнула на прощание миссис Нортон и вслед за сестрой направилась к бассейну. Роуз собиралась держаться с Мэгги холодно и отчужденно, но сейчас была совершенно сбита с толку, словно та девушка, которую она была готова убить, вдруг перестала существовать.

– Ладно, может, объяснишь еще раз? – спросила она.

– Это мои друзья по бассейну. Самая смешная – Дора. Она здесь единственная женщина, кроме меня, и поэтому считает, что имеет право не закрывать рта.

– Дора, – повторила Роуз.

– Она стала одной из моих первых клиенток, – продолжала Мэгги.

– Клиенток? Чем ты занимаешься? Массажем?

– Нет-нет. Закупками по заказу.

Мэгги полезла в карман и гордо предъявила визитную карточку, напечатанную на принтере миссис Лефковиц:

«Мэгги Феллер. Индивидуальные закупки. Ваши любимые вещи».

– Это моя ключевая фраза. У каждого клиента я спрашиваю, какой предмет одежды был его любимым, и когда хожу по магазинам, выбираю вещи, чтобы пробудить в нем то чувство, которое он испытывал, надевая ту, единственную вещь, которая сохранилась в памяти. Понимаешь, если этой вещью для пожилой дамы был голубой сарафанчик, это не значит, что я куплю именно такой же. Но попытаюсь найти что-то, вызывающее те же ощущения.

– Здорово! – похвалила Роуз, и, нужно признать, это действительно звучало неплохо. У Мэгги всегда был талант подбирать одежду!

– А кого еще мы собираемся увидеть?

– Ладно… Есть еще Джек, и, по-моему, он втрескался в Дору, потому что все время ее оскорбляет. Когда-то он был бухгалтером, а теперь согласился помочь мне с «Вашими любимыми вещами». Он дружит с Германом. Герман не слишком разговорчивый, но очень милый… и помешан на тату.

– А у него есть татуировки? – удивилась Роуз.

– Не думаю. То есть не присматривалась. Кстати, они все о тебе знают.

Интересно, что Мэгги тут о ней наговорила?

– Все? А подробнее?

– Ну… где ты живешь, что делаешь. Я бы рассказала и о помолвке, да сама ничего не знала. Когда свадьба?

– В мае.

– А как идет подготовка? Все под контролем?

Роуз насторожилась.

– Все в порядке, – сдержанно ответила она.

Мэгги обиженно нахмурилась, но вместо того, чтобы закатить истерику, надуться или бросить все и убежать, спокойно пожала плечами.

– Что же, если понадобится помощь, я в этом деле профессионал, сама знаешь.

– Приму к сведению, – пообещала Роуз.

Они подошли к бассейну, и Джек, высокий, обожженный солнцем старик, близоруко прищурился. Пухленькая коротышка Дора, строчившая со скоростью сто слов в минуту, всполошенно замахала руками, а Герман принялся внимательно изучать голые ноги и руки Роуз, вероятно, прикидывая, куда бы лучше поместилась татуировка. Мэгги махнула в ответ и направилась к ним. Роуз покачала головой и расстелила полотенце на скрипучем металлическом шезлонге.

«Расслабься», – велела она себе, растягивая губы в улыбке и осторожно ступая по горячему бетону навстречу новым друзьям Мэгги…

– …Как вы тут устроитесь? – тревожилась Элла. Раскладной диван, которого вполне хватало для одной Мэгги, казался слишком тесным для двоих.

– Устроимся, – заверила Роуз, разворачивая чистую простыню. Она еще не отошла от полета и к тому же слегка обгорела на солнце, а голова казалась налитой свинцом. Они с Мэгги немного поплавали в бассейне, потом отправились на ранний ужин с Льюисом. Тот оказался очень милым старичком, а Элла смущала Роуз своим неотрывным взглядом. После ужина все часок посмотрели телевизор, и сестры ушли в маленькую гостевую спальню. Роуз успела заметить, что Мэгги и тут уже успела освоиться и все переделала на собственный лад, превратив спальню и крыльцо в некоторое подобие офиса с явными признаками дамского будуара. На ломберном столике валялись наброски, блокноты и руководства по основанию и ведению малого бизнеса. В углу стоял портновский манекен, который Мэгги купила на распродаже и задрапировала лоскутами разных тканей: отрезом атласа цвета слоновой кости, шифоновой полоской оттенка спелой сливы. Повсюду валялись груды одежды и косметики и, как ни странно, книги. Роуз вытащила одну из стопки. «Путешествия» У.С. Мервина. Когда-то Роуз читала ее в колледже и сейчас лениво перелистывала засаленные страницы, поля которых пестрели пометками, нацарапанными небрежным почерком Мэгги.

– Ты читаешь поэзию?

Мэгги гордо кивнула.

– И мне очень нравится. Особенно вот эта.

Она, в свою очередь, вытянула книгу.

– Релке.

– Рильке, – поправила Роуз.

– Пусть будет Рильке, – отмахнулась Мэгги и, откашлявшись, начала: – «Ночная колыбельная».

Я бы хотел убаюкать кого-то

Песнею тихой у чьей-то постели,

Рядом с тобой быть

В преддверии сна.

И все ж оставаться единственным,

Кто бодрствует в доме

И слышит покой тишины

Уснувшего леса и этого мира.

Твоей тишины.

И часов мерный бой

Зовет меня вдруг

Увидеть дно времени.

А прохожий на улице

Тревожит бродячего пса,

И вновь наступает молчанье.

И я кладу на тебя взгляд,

Как распластанную ладонь.

Этот взгляд

Пока еще держит тебя,

Но отпустит,

Лишь шевельнется что-то во мраке.

Мэгги кивнула, очень довольная собой и произведенным эффектом, под ошарашенным взглядом Роуз.

– Как ты… Откуда ты…

Нет, Мэгги точно подменили. Непонятно каким образом жадная, своевольная, одержимая, склонная к воровству туфель, жаждущая известности душа Мэгги была вырвана из тела, в котором отныне поселился Рильке.

– Мне особенно нравится строка насчет бродячего пса. Почему-то сразу вспоминается Хани Бан, – призналась Мэгги.

– А вот я скучаю по Петунье. Той мопсихе, которую ты оставила у меня дома, – сказала Роуз.

– О, верно, верно, – оживилась Мэгги. – Как она?

– Нормально, – коротко ответила Роуз, сразу вспомнив и брошенную собаку, и хаос в квартире, и непереносимую сцену животного совокупления сестры с Джимом Денверсом.

Она почистила зубы, умылась и легла, стараясь отодвинуться как можно дальше от Мэгги.

– Только не лягайся, – предупредила сестра. – И вообще, держись от меня подальше.

– Без проблем, – откликнулась Роуз. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Тишина, нарушаемая только лягушачьим кваканьем. Роуз закрыла глаза.

– Так, значит, ты выходишь за Саймона Стайна? – спросила Мэгги жизнерадостно.

Роуз застонала. Она совсем забыла дурацкую привычку Мэгги: заявить, что ложится спать, выключить свет, зевнуть, потянуться, пожелать доброй ночи, и, когда ты уже начинаешь клевать носом, снова завести беседу.

– Разве мы не обсудили все за ужином?

Но Мэгги уже несло.

– Я видела его на вечеринке, – сообщила она. – Остроумный парень, хоть и коротышка, но классный. Расскажи, какую свадьбу вы собираетесь устроить?

– Очень скромную, – обронила Роуз, решив, что чем короче ответы, тем спокойнее. – Сидел помогает…

– О, только не это. Значит, жди проблем. Помнишь свадьбу Марши?

– Смутно. Я была только на церемонии.

Предусмотрительная, как всегда, Сидел назначила свадьбу как раз на тот уик-энд, когда Роуз сдавала выпускные экзамены в юридической школе. Она дождалась, пока новобрачные произнесут обеты, и ушла домой заниматься.

– О Боже! – выдохнула Мэгги. – Это следовало бы показать по телевизору, в шоу «Худшие свадьбы в истории Америки».

– Но я видела снимки, и, по-моему, все было чудесно.

Еще говоря это, Роуз вдруг заподозрила, что не все было так гладко и что на свадьбе произошло нечто такое, о чем отец и Сидел старались не упоминать.

– А ты не обратила внимания, что на снимках не видно ног гостей? – усмехнулась Мэгги.

– Не помню…

– Так я тебе скажу, в чем дело. Свадьбу устроили на газоне позади того шикарного загородного клуба, верно?

– Силвер-Глен.

– Силвер-Глен, Силвер-Лейк, короче, что-то серебряное, – нетерпеливо буркнула Мэгги. – Живописное местечко: сады, газоны, если не считать того, что столы стояли прямо на земле, под тентом, а поливальная установка испортилась, и земля превратилась в грязь. Шесть дюймов жидкой грязи. Ножки столов стали проваливаться, погода была ужасно холодная…

– Не может быть! – ахнула Роуз.

– Еще как может, – злорадно заверила Мэгги. – Моя Марша все глаза выплакала в ванной комнате. Хлюпала носом и подвывала: «Мой лучший день испорчен! Испорчен!»

– О Боже! – Роуз ощутила легкую тошноту и некоторую долю сочувствия к Моей Марше.

– Но и это еще не все. Сидел забыла нанять парковщика машин, так что кому-то из гостей приходилось то и дело выбегать, чтобы отогнать очередной автомобиль. Мало того, меня забыли упомянуть в списке гостей, так что пришлось сесть с оркестром и питаться готовым ленчем, вместо того чтобы пировать с остальными.

Роуз решила, что отсутствие имени Мэгги в плане размещения гостей было не случайным, но предпочла промолчать.

– Короче говоря, фильм ужасов, – весело заключила Мэгги. – Зато имелся бесплатный бар, и я от души наслаждалась коктейлями.

– Верю.

– А потом устроили парад пьяниц, и я всем заправляла, – похвасталась Мэгги.

– А тебе тогда уже исполнился двадцать один?

– Не совсем. Так что еще?

– В общем, почти ничего, – протянула Роуз. Конечно, это было не так, но зачем рассказывать Мэгги о дурацком «девичнике», о ссоре с отцом, о встрече с Джимом Денверсом? Ей еще предстояло выяснить, что явилось причиной чудесного преображения Мэгги в порядочную, скромную, работящую, уважающую престарелых обитательницу «Голден-Эйкрс».

– Расскажи побольше о свадьбе. У тебя будут подружки?

Последовало короткое, скованное молчание.

– Наверное, только Эми. И ты тоже. Если захочешь.

– А ты? Ты хочешь?

– Мне, собственно, все равно. Если пожелаешь, я не против.

– Но это твоя свадьба, – возразила Мэгги, – и тебе не должно быть все равно.

– Все мне только об этом и твердят.

– Что же, – сухо буркнула Мэгги, – тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи. Тишина.

– Роуз? Слушай, Роуз, не принесешь мне стакан воды с кубиком льда? Пожалуйста.

– Сама принесешь, – отрезала Роуз, но все же встала, сообразив, что забыла эту мелочь: она всегда приносила Мэгги воду на ночь. С самого детства. И даже когда Мэгги жила у нее. Скорее всего так будет продолжаться и через пятьдесят лет, когда они обе переживут мужей, оставят работу и переберутся в очередной вариант «Голден-Эйкрс» образца шестидесятых годов двадцать первого века. Роуз по-прежнему будет приносить младшей сестре стакан воды с одним кубиком льда…

Вернувшись, Роуз увидела, что на подушке что-то поблескивает. Она с опаской присмотрелась к незнакомому предмету, испугавшись, что это какой-то неизвестный жук. Но это оказался обернутый фольгой кусочек шоколада.

– Как в лучших отелях, – объяснила Мэгги.

– Спи уже, – посоветовала Роуз.

– Ладно-ладно, – пообещала Мэгги, но перед тем как закрыть глаза, положила шоколад на тумбочку, чтобы это было первым, что, проснувшись, увидит сестра.

Элла, которая все это время затаив дыхание прислушивалась к их разговору, облегченно улыбнулась и рухнула на постель. В мозгу вертелись десятки вопросов. Что за история с Сидел? Кто такая Моя Марша? Почему Роуз так неохотно общается с Мэгги? Почему Мэгги из кожи вон лезет, чтобы угодить старшей сестре? Неужели Роуз действительно не хотела приглашать Мэгги на свадьбу? И пригласит ли Эллу?

В чем тут дело? Наверняка была веская причина для того, чтобы Мэгги сбежала в Принстон. Причина, по которой десять месяцев не разговаривала с сестрой.

Прав Льюис, который твердит, чтобы она не торопилась и дала девочкам время освоиться.

– Я постараюсь, – прошептала Элла, посылая воздушный поцелуй той стене, за которой спали ее внучки.