Текст книги "Чужая роль"
Автор книги: Дженнифер Уайнер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)
39
За прошедшую после прогулки с миссис Лефковиц неделю Элла умудрилась многое узнать о старшей внучке и почти ничего о младшей.
– Ох уж эта Роуз, – твердила миссис Лефковиц. – Она повсюду!
И в самом деле, виртуальное пространство было заполнено ссылками на Роуз, от адреса комиссии по отбору лучших учеников в ее средней школе до статьи в «Дейли Принстониен», пространно повествующей о том, как еще во время учебы ее заприметила одна из самых известных юридических фирм Филадельфии. Элла узнала, в какую школу ходила Роуз, в какой области закона специализировалась и даже ее телефонный номер.
– Девочка вполне преуспела, – заметила миссис Лефковиц, когда они плелись мимо теннисных кортов.
– Да, но там еще сказано, что она в бессрочном отпуске, – робко заметила Элла, вспоминая строгое лицо внучки на мерцающем экране. – Звучит не слишком обнадеживающе.
– Пфу! Возможно, просто отдыхает.
А вот о Мэгги почти ничего не было известно. Миссис Лефковиц и Элла пробовали все возможные сочетания: и МЭГГИ ФЕЛЛЕР, и МЭГГИ МЭЙ ФЕЛЛЕР, и даже МАРГАРЕТ ФЕЛЛЕР, хотя это было заведомо неверно, – но не нашли ни одной ссылки, ни одного упоминания, ни даже номера телефона.
– Ее словно вообще не существует, – бормотала Элла, озабоченно хмурясь. – Может…
Она была не в состоянии высказать вслух ту ужасную мысль, которая терзала ее последние дни. Миссис Лефковиц покачала головой:
– Если бы она умерла, обязательно появился бы некролог.
– Вы уверены?
– А как, по-вашему, я узнаю, кто из моих друзей еще задержался на этом свете? – усмехнулась миссис Лефковиц и, сунув руку в смешную розовую сумку, извлекла оранжевый мобильник.
– Вот. Позвоните Роуз. И быстро, пока не струсили окончательно!
– Не… не знаю, – нерешительно произнесла Элла. – Я хочу… но должна подумать, как это лучше сделать.
– Думать, думать… вы слишком медлите! Сделайте, и все. Кое-кто из нас не планирует жить вечно!
Элла не спала всю ночь, прислушиваясь к лягушечьему хору и реву клаксонов, и когда небо посветлело, встала с кровати и заставила себя сказать это вслух.
– Сегодня, – объявила она в тишине пустой квартиры. – Я позвоню ей сегодня.
Позже, во время дежурства в больнице, положила спящего ребенка в колыбельку и поспешила в конец коридора. Там, напротив хирургического отделения, тянулся ряд телефонов-автоматов. Выбрав самый дальний, она вставила телефонную карту и дрожащими пальцами набрала номер телефона фирмы.
«Голосовая почта, – думала Элла, Она, которая не молилась с той ночи, когда пропала ее дочь, сейчас взывала к Богу: – Господи, помоги, пожалуйста, пусть это будет голосовая почта».
Так и оказалось, но не это ожидала услышать Элла:
– Этот номер компании «Льюис, Доммел и Феник» в настоящее время отключен, – произнес механический голос. – Для соединения с телефонистом нажмите, пожалуйста, на «ноль».
Элла нажала на «ноль», и секретарь почти сразу взяла трубку.
– Представляете, в «Льюис, Доммел и Феник» сегодня невероятный день, – объявила она жизнерадостно.
– Простите? – растерялась Элла.
– Нас заставляют говорить это вместо «здравствуйте», – шепнула телефонистка – Чем могу помочь?
– Я пытаюсь найти Роуз Феллер.
– Сейчас соединю, – пропела телефонистка. Сердце Эллы замерло, но ответила ей не Роуз, а какая-то крайне нелюбезная женщина, представившаяся Лайзой, ее бывшей секретаршей.
– Она в отпуске, – коротко бросила Лайза.
– Знаю. Но не могла бы я оставить ей сообщение? Это ее бабушка, – пояснила Элла, чувствуя, как замирает душа от страха и гордости, стоило произнести волшебные слова «ее бабушка».
– Извините, но мисс Феллер сюда не звонит. Ее здесь нет уже несколько месяцев.
– Вот как? Что же, у меня есть ее домашний телефон, попробую дозвониться туда.
– Желаю удачи.
– Спасибо, – ответила Элла и, повесив трубку, рухнула на ближайший стул, снедаемая страхом и возбуждением. Она сделала первый шаг, а что там говорил насчет этого Аира? Да-да, именно Аира? Величайшее путешествие начинается с одного шага. Правда, обычно он повторял это, пробуя первую баночку из новой партии йогурта, но все же! Это чистая правда. И она сделала первый шаг. И не струсила!
Элла снова подошла к телефону, спеша позвонить Льюису и поделиться поразительной новостью. Она прыгнула в воду. Лиха беда – начало.
40
Нужно отдать должное Саймону Стайну – настойчивости ему было не занимать.
На следующий день после памятного ленча Роуз принесли дюжину красных роз с запиской:
«Надеюсь увидеть вас снова.
P.S. He ешьте много за ленчем».
Роуз только головой покачала. Оставалось надеяться, что он не вообразил себе бог знает чего!
Она сунула розы в довольно жалкую вазу и поставила на кухонный стол. Вся окружающая обстановка вмиг стала жалкой и неромантичной.
Что же, он милый парень, но не из тех, кого она считала привлекательным. Кроме того, думала Роуз, садясь на велосипед и направляясь к Пайн-стрит, где уже ждали собаки, не ему, ходячему путеводителю по ресторанам, претендовать на что-то большее, чем простая дружба! Нет-нет, ради такого она не собирается менять мнение о мужчинах.
– Я свободна от романтики, – сообщила Роуз Петунье по дороге в парк. Следовало признать, что, хотя она любила всех своих подопечных, все же питала особую слабость к мрачной мопсихе.
Петунья присела, пописала в канавку, несколько раз фыркнула и принялась за поиски уличного суши: корочек пиццы, лужицы пива, обглоданных куриных косточек.
– Думаю, время от времени стоит делать перерыв, – продолжала Роуз. – Вот я и беру тайм-аут.
Вечером она старательно побрила ноги, вытерлась полотенцем и обозрела разложенные на постели наряды. Разумеется, ни один не годился, причем выглядели все жутко. Красная юбка, казавшаяся такой шикарной на вешалке в торговом центре, собиралась складками на бедрах. Зеленый сарафан безнадежно помялся, на джинсовой юбке оторвалась пуговица, а длинная черная юбка придавала ей не то траурный, не то деловой вид, а может, и то и другое. Господи, куда же запропастилась эта Мэгги? Раз в жизни понадобилась, и на тебе!
– Черт, – прошипела Роуз, вспотевшая, несмотря на дорогой дезодорант, и только что обнаружившая, что опаздывает уже минут на пять.
– Черт, черт, черт!
Все-таки надела красную юбку, белую футболку и принялась искать в чулане туфли из змеиной кожи, рассудив, что даже если костюм – ниже всякой критики, к туфлям, как всегда, не придерешься. Только вот где они?
Она лихорадочно шарила по полкам. Сапоги, сапоги, мокасины, розовые лодочки, черные лодочки, совершенно ненужные ботинки на толстой подошве, которые она купила, вообразив, что может стать одной из свеженьких розовощеких девушек, увлекающихся походами по Аппалачской тропе во время весенних каникул… Где же, черт побери, эти туфли?!
– Мэгги, – простонала Роуз, разгребая мешанину ремешков и пряжек. – Мэгги, если ты стащила мои туфли, клянусь Богом…
Прежде чем успела решить, что сделает с сестрой, она наткнулась на нужную пару. Роуз вытащила туфли, сунула в них босые ноги, схватила сумочку и выбежала в коридор. Нажала кнопку лифта и только потом пошарила в сумочке, проверяя, не забыла ли ключи. При этом она всячески избегала смотреться в зеркало лифта, уверенная, что увиденное ей вряд ли понравится.
«Бывший адвокат», – с горечью думала она, оглядывая только что выбритые, покрытые ссадинами ноги.
Саймон Стайн ждал у подъезда, одетый в голубую рубашку, брюки цвета хаки и коричневые мокасины: униформа, принятая в «Льюис, Доммел и Феник» в те дни, когда боссы не требовали являться в деловом костюме. К сожалению, с их последней встречи Саймон не вырос на шесть дюймов и не превратился в широкоплечего красавца. Зато вежливо открыл для нее дверцу такси.
– Привет, – кивнул он, окинув ее одобрительным взглядом. – Симпатичное платьице.
– Это юбка, – поправила Роуз. – Куда мы едем?
– Сюрприз, – ухмыльнулся Саймон, уверенно кивнув. Отработанный, чисто адвокатский короткий кивок, означающий «все под контролем». Кивок, которым Роуз когда-то сама успешно пользовалась. – Не волнуйтесь. Я не собираюсь похищать вас и тому подобное.
– И тому подобное, – рассеянно повторила Роуз, все еще находясь под впечатлением кивка, мастерски исполненного Саймоном.
Такси остановилось в подозрительном квартале на Саут-стрит, у сетчатой изгороди, едва сдерживавшей напор разросшихся сорняков и травы. По другую сторону возвышались бренные останки сгоревшего дома с заколоченными окнами, а на углу, на маленьком здании из бетона, по виду магазинчике, красовалась неоновая вывеска «Приют придурков».
– Так вот откуда все мои любовники! – пошутила Роуз.
Саймон громко фыркнул, напомнив ей Петунью, и открыл дверь. Голубые глаза сверкали весельем… а может, в предвкушении ужина. Роуз заметила, что он держит под мышкой пакет в оберточной бумаге.
Она огляделась, заметив и бутылочные осколки на тротуаре, и компанию мужчин у заколоченного здания, передававших по кругу выпивку.
– Не бойтесь, – шепнул Саймон. Взял ее под руку и увлек в сторону магазинчика. Миновав вход, они направились к выкрашенной масляной краской деревянной двери, по обе стороны которой не было ничего, кроме ободранных кустов.
– Как вам ямайская кухня? – спросил он, положив руку на ручку двери. – Нравится?
– А у меня есть выбор? – ответила Роуз вопросом на вопрос, с тоской глядя вслед удалявшемуся такси.
Если бы не квадратные блестящие плиты слюдяного сланца, которыми была вымощена тропинка, пробивавшаяся сквозь завалы обычного городского мусора: пустые жестянки, бутылки, полусгнившие газеты, резинка, походившая на использованный презерватив, – Роуз поклялась бы, что они попадут на свалку, в лучшем случае на очередной пустырь. Трава доходила до колена, а где-то в отдалении раздавался грохот бетономешалки.
Но тут они свернули за угол, и Роуз увидела двухэтажную веранду позади крошечного магазинчика, веранду под оранжевым тентом, украшенную маленькими белыми светильниками-звездочками. По краям горели факелы, а на возвышении играло трио музыкантов. Пахло здесь перцем и гвоздичным маслом, от жаровен поднимался дымок, а над головой, даже в этом Богом забытом квартале, расстилалось полное звезд небо.
– Ну разве не здорово? – спросил явно довольный произведенным эффектом Саймон, усаживая Роуз. – Кто бы знал, что такое может быть здесь?
– А вы? Как вы узнали? – спросила Роуз, все еще глядя на небо.
– Интуиция. И реклама в газете.
Саймон извлек из пакета упаковку пива и засыпал Роуз вопросами. Любит ли она острую еду? Нет ли у нее аллергии на орехи или креветки? Имеет ли она какие-либо религиозные или вкусовые предубеждения против козлятины?
Ну прямо как на приеме у врача, только речь шла не о болезнях, а о еде!
Роуз, улыбаясь, заверила, что любит острое, ест моллюсков, омаров, креветок и раков и не против попробовать козлятину.
– Вот и хорошо, – обрадовался Саймон, захлопнув меню.
Роуз отчего-то обрадовалась, словно прошла некое испытание. Вздор, разумеется. С чего бы это Саймону Стайну испытывать ее, и какая разница, выдержала она проверку или нет?!
После приправленной карри козлятины и креветок под острым соусом, после пирожков с говядиной и маринованных куриных крылышек, и риса с кокосовой стружкой, и после того, как Роуз, неожиданно для себя, выпила три банки пива и сделала глоток из четвертой, Саймон вдруг попросил:
– Назовите что-нибудь, что вы любите.
Роуз от неожиданности икнула.
– Человека, – лукаво уточнила она, – или предмет? Она решила, что он скажет «человека», а она ответит «вас», и тут он скорее всего решит, что может поцеловать ее. Она начала думать о поцелуе и о том, как это может быть, где-то после третьей банки пива. Что же, совсем неплохо, если вечер закончится поцелуем Саймона Стайна. Бывают вещи и похуже, чем теплый весенний субботний вечер под звездами и поцелуи мужчины, даже если этот мужчина на добрых три дюйма ниже ее и помешан на еде и софтболе. Он милый. На самом деле милый. Поэтому Роуз его поцелует…
Но Саймон Стайн и на этот раз умудрился удивить ее.
– Предмет. Ваш любимый предмет.
Роуз задумалась. Его улыбка? Это место? Пиво?
Вместо этого она полезла в сумку и показала брелок для ключей. Новый брелок, который купила в магазине «Все за доллар» после того, как клиенты стали оставлять ей свои ключи.
– Мне нравится вот это, – показала она крошечный фонарик, не больше винной пробки, болтавшийся на конце цепочки. У нее не сразу получилось, потому что пальцы словно распухли и стали неуклюжими после пива, но она все-таки смогла зажечь его и посветить Саймону в лицо, – Это стоит доллар, – добавила зачем-то Роуз.
– Совсем даром, – кивнул Саймон.
Роуз нахмурилась. Он смеется над ней? Снова глотнув пива, она откинула волосы.
– Иногда мне хочется сесть на велосипед и отправиться по всей стране.
– Одной?
Роуз кивнула. Она представила, как покупает пару контейнеров, которые можно прикрепить на заднее колесо, и маленький трейлер, которые берут с собой велотуристы. Палатку на одного человека, спальный мешок, сажает в трейлер Петунью и… отправляется в путь. Катит по дороге все утро, останавливается на обед в закусочной или кафе, едет еще несколько часов, потом ставит палатку у ручья, делает записи в дневнике (в своих фантазиях она всегда вела дневник, которого у нее в жизни не было), читает очередной любовный роман и наконец засыпает под звездами.
О чем-то в этом роде Роуз мечтала много лет после смерти матери: купить дом на колесах, один из огромных трейлеров, занимающих в ширину половину шоссе, со всеми удобствами, разумеется. Она где-то видела изображение такого, а может, и заходила внутрь, сейчас уже не вспомнить. Но дом на колесах был словно маленький замкнутый мирок, где было все необходимое для жизни: кровати, которые днем убирались в стены, крохотная плита с двумя горелками, душевая кабинка, в которую едва можно было поместиться, вмонтированный в потолок телевизор. Роуз мечтала забрать отца, Мэгги и укатить. Оставить дом в Нью-Джерси и отправиться в места потеплее, где нет мокрых дорог, серых надгробий, полисмена у двери. Феникс, Аризона, Сан-Диего, Калифорния, Альбукерке, Нью-Мексико… Туда, где светит солнце, где всегда лето, где пахнет апельсинами.
Часами, лежа в постели, она перекатывала эти названия на языке, представляя трейлер и Мэгги, мирно спящую на полке-кровати, и отца за рулем, его спокойное, счастливое лицо. Они вернут собачку, и у отца пройдет аллергия, и Хани Бан заснет на подушке, на соседнем сиденье, и отец никогда больше не заплачет. Они будут ехать и ехать, пока не окажутся далеко, пока воспоминания о матери не останутся позади, как о мальчишках, которые издевались над ней на спортивной площадке, и об учителях, махнувших рукой на Мэгги. И они обязательно найдут местечко у океана и поселятся там. Она и Мэгги станут лучшими друзьями. Будут вместе плавать, готовить еду на костре и каждую ночь крепко засыпать в своем доме на колесах.
– Спасибо тебе, – скажет отец. – Прекрасная идея, Роуз. Ты спасла нас.
И Роуз почувствует правду этих слов, как чувствует тепло солнца, гладкость собственной кожи, вес костей. Она спасет всех троих. Семью Феллер.
С этой мыслью она часто засыпала и видела во сне трейлер, кровати-полки, вертящиеся колеса и океан, которого никогда не видела наяву.
– Но не будет ли вам одиноко? – ворвался в ее грезы голос Саймона.
– Одиноко? – переспросила Роуз, не вполне поняв, о чем это он, все еще не отрешившись от мечты о доме на колесах, так и не потускневшей с годами.
Как-то давно она наткнулась на объявление о продаже подержанного «виннибаго» и после долгих колебаний показала отцу. Тот посмотрел на нее с таким видом, словно увидел марсианина, и мягко ответил: «Не думаю, что нам это нужно».
– Не считаете, что вам будет не хватать общества других людей? – продолжал допытываться Саймон. Роуз энергично затрясла головой.
– Мне не нужны… – начала она, но тут же осеклась.
Ей вдруг стало невыносимо жарко. Музыка казалась чересчур громкой, лицо горело, острая еда комом распирала желудок. Залпом выпив стакан воды, она сделала новую попытку:
– Я очень независима. И люблю одиночество.
– Что случилось? – встревожился Саймон. – С вами все в порядке? Хотите имбирного пива? Они здесь варят свое: очень помогает при расстройстве желудка…
Роуз отрицательно махнула рукой и спрятала лицо в ладонях. Если закрыть глаза, по-прежнему можно было увидеть дом на колесах и их троих под тентом, жарящих сосиски на огне, лежащих в спальных мешках, в тепле и безопасности, как гусеницы в коконах. Она так хотела, чтобы это осуществилось, а вместо этого отца отняла Сидел. Отобрала и увела в мир кредитов, биржевых новостей, где единственными достойными предметами обсуждения были дивиденды по акциям и стабильность рынка ценных бумаг. Где единственное, что его радовало, – победы «Иглз», а печалило – неудачные вложения и очередное приключение Мэгги.
Роуз громко застонала, понимая, что, вероятно, пугает Саймона, но не смогла сдержаться. Она хотела спасти Мэгги. И чем все кончилось? Она даже не знает, где живет сестра, ее собственная сестра!
Роуз снова испустила стон, на этот раз потише, и Саймон осторожно обнял ее за плечи.
– Что случилось? Неужели вы чем-то отравились? – спросил он с такой неприкрытой тревогой и сочувствием, что Роуз начала смеяться. – Может, воды? У меня с собой желудочные таблетки, алка-зельцер…
– И часто такое случается во время свиданий? – полюбопытствовала Роуз.
Саймон поджал губы.
– Не сказал бы. Но иногда бывает. Как вы?
– Поскольку отравления нет и не предвидится, не так уж плохо.
– В чем же дело?
– Просто… просто я подумала кое о ком.
– О ком же?
Роуз брякнула первое, что пришло на ум:
– О Петунье. Той собачке, которую я выгуливаю.
Саймон Стайн и тут не сплоховал. Не усмехнулся, не пошутил, даже глазом не моргнул. Не посмотрел на нее как на психопатку. Просто встал, сложил салфетку, оставил на столе десятку на чай и сказал:
– Так пойдемте за ней!
– Это безумие! – воскликнула Роуз.
– Ш-ш-ш.
– У нас буду неприятности.
– Но почему? – удивился Саймон. – Вы должны были выгулять пса в субботу. Сегодня суббота.
– Ночь пятницы.
– Суббота. Потому что сейчас пять минут первого…
Роуз покачала головой. Они вошли в пустую кабинку лифта, и Саймон заставил ее нажать кнопку того этажа, на котором жила хозяйка Петуньи.
– Вы всегда оказываетесь правы?
– Во всяком случае, стараюсь, – заверил Саймон, и это почему-то ужасно рассмешило Роуз. Но когда она закатилась истерическим хохотом, кавалер просто зажал ей рот.
– Тише, – прошипел он.
Роуз, повозившись, зажгла фонарик, отыскала ключ с ярлычком «Петунья» и вручила Саймону.
– Значит, план такой, – начал он. – Я открываю дверь, вы отключаете сигнализацию, я хватаю собаку. Где, по-вашему, она должна быть?
Роуз пыталась поразмыслить, но мозг отказывался ей повиноваться. После ресторанчика они зашли в бар обсудить детали операции «Петунья», и там на пиво хорошо легли две рюмки водки.
– Не знаю, – выговорила она наконец. – Когда я прихожу, Петунья обычно лежит на диване, но я понятия не имею, где она спит, когда хозяйка дома.
– В таком случае предоставьте все мне, – объявил Саймон. Роуз не стала возражать. Она не вела счет выпитому, но почему-то была уверена, что он ограничился одной порцией водки.
– Поводок? – спросил Саймон.
Роуз сунула руку в карман и вынула связанные шнурки, которые они перед этим вытащили из туфель Саймона.
– Приманка?
Роуз порылась в сумочке и вытянула завернутый в успевшую промаслиться салфетку пирожок с говядиной.
– Записка?
Роуз извлекла вторую салфетку. Попробовав несколько вариантов, они остановились на одном, показавшимся наиболее пристойным: «Дорогая Ширли, я тут проходила мимо и решила вывести Петунью пораньше».
– Готова? – спросил Саймон и, схватив Роуз за плечи, с улыбкой заглянул в глаза. – Начали?
Роуз снова кивнула. Вдруг Саймон подался вперед и поцеловал ее в губы.
– Значит, начали, – повторил он, но Роуз, потрясенная пылом этого поцелуя, словно примерзла к месту, почти не заметив, что Саймон уже успел открыть дверь. Истошно взвыла сигнализация.
– Роуз! – прошипел он. Она ринулась в квартиру и едва успела нажать на кнопку, как в гостиную с лаем ворвалась Петунья, но, узнав Роуз, тут же замолчала и принялась вилять хвостом.
За ней подоспела Ширли с радиотелефоном наготове.
– Как! – удивилась она, оглядывая незваных гостей. – Саймон? Ты больше не стучишься?
Роуз ахнула при виде Петуньи, упорно пытавшейся влезть на руки Саймону. А тот еще и улыбался!
– Роуз, – объяснил он, – это моя бабушка. Бабуля, ты ведь знаешь Роуз?
– Ну разумеется, знаю, – отмахнулась Ширли. – Петунья, немедленно успокойся!
Присмиревшая мопсиха перестала скакать и уселась на полу, хотя хвост по-прежнему описывал круги, а розовый язык болтался вялой тряпочкой. Роуз опять оцепенела, беспомощно моргая глазами и безуспешно пытаясь что-то сообразить.
– Так… вы знаете Петунью? – выдавила она наконец.
– Конечно. Еще с тех пор, когда она умещалась на ладони.
– А вы знаете Саймона, – констатировала Ширли.
– Когда-то работали вместе, – отозвалась Роуз.
– Поразительно! Ну, раз все знают друг друга, могу я идти спать? – осведомилась Ширли.
Саймон нежно поцеловал бабку в лоб.
– Спасибо, бабуля. И прости, что разбудили тебя.
Ширли отмахнулась, сказала что-то невнятное и оставила их в коридоре Петунья, все еще радостно виляя хвостом, переводила взгляд с лица Роуз на Саймона и обратно.
– Что она сказала? – простонала Роуз.
– По-моему, «долго же ты раскачивался», – мило улыбнулся Саймон.
– Что… как…
Саймон вытащил из ящика комода поводок Петуньи и шагнул к Роуз.
– Пойдем гулять. – С этими словами, сжав в одной руке поводок, а в другой – пальцы Роуз, он повел их наверх, в свою квартиру, где Петунья свернулась клубочком в изножье кровати, а Роуз и Саймон улеглись на голубое одеяло, шепчась, целуясь, а иногда смеясь так безудержно, что Петунья время от времени просыпалась и фыркала на них, и все это продолжалось, пока не взошло солнце.
