Текст книги "Чужая роль"
Автор книги: Дженнифер Уайнер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)
11
– Зачем нам все это? – спросила Мэгги, плюхнувшись на переднее сиденье. Этот вопрос она задавала каждый раз, когда они отправлялись на футбольный матч. Вот уже почти двадцать лет раз в год приходилось ехать на стадион. Вот уже почти двадцать лет Мэгги задавала один и тот же вопрос. Вот уже почти двадцать лет ответ не менялся.
– Потому что наш отец – очень ограниченный человек, – пояснила Роуз. – Кстати, ты тепло оделась? Помни, мы играем с командой Тампы, а не едем к ним.
На Мэгги был черный комбинезон, черные сапоги с толстыми каблуками и короткая кожаная куртка с воротником из искусственного меха. Роуз же надела джинсы, свитер, шапку, шарф, варежки и широкий желтый пуховик.
Мэгги критически оглядела сестру.
– Выглядишь как матрац, на который помочились, – съязвила она.
– Спасибо на добром слове. Пристегнись.
– Сейчас, – отозвалась Мэгги, вынимая фляжку из карманчика куртки. Глотнула сама и протянула фляжку сестре. – Абрикосовый бренди.
– Я за рулем, – сухо обронила Роуз.
– А я выпью, – хихикнула Мэгги.
Ее смех напомнил Роуз о другом матче, в восемьдесят первом году, когда их отец, имевший весьма странное представление об отцовском долге, впервые купил сезонные билеты на трибуну.
– Мы ненавидим футбол, – сообщила ему Мэгги с абсолютной убежденностью десятилетней девочки в собственной правоте по любому вопросу. Майкл Феллер побледнел.
– Ничего подобного, – вмешалась Роуз, ущипнув сестру. Та громко ойкнула.
– В самом деле? – спросил отец.
– Мы не очень любим смотреть футбол по телевизору. Но ужасно хотим посмотреть настоящую игру! – заверила Роуз, на всякий случай снова ущипнув сестру, чтобы не вздумала возражать.
Вот так все и началось. Каждый год они втроем, а потом и вчетвером – с тех пор как появилась Сидел, – вместе ездили смотреть игры «Иглз» [21]21
Футбольная команда Филадельфии.
[Закрыть]на своем поле. Мэгги заранее готовила себе наряды, обшивая варежки и шляпы искусственным мехом и украшая пушистыми помпонами, а однажды – даже крохотными сапожками чирлидера. Роуз готовила сандвичи с желе и арахисовым маслом, укладывала в коробку для ленча вместе с термосом горячего шоколада.
В холодные дни они брали с собой одеяла и жались друг к другу, слизывая арахисовое масло с онемевших пальцев, хотя отец непрерывно проклинал каждую блокировку, подножку или захват, но тут же спохватывался, виновато смотрел на девочек и извинялся.
– Прошу прощения за свой французский.
– Прошу прощения за свой французский, – пробормотала Роуз. Мэгги с любопытством глянула на сестру, снова отхлебнула из фляжки и съежилась на сиденье.
Отец и Сидел ждали их около касс. Майкл был в джинсах, фуфайке с эмблемой «Иглз» и пуховике цветов команды: зеленое с серебром. Сидел взирала на окружающих с обычным выражением ледяного недовольства. На лице, как всегда, толстый слой косметики, тощая фигура облачена в длинную норковую шубу.
– Мэгги! Роуз! – воскликнул отец, вручая им билеты.
– Девочки! – вторила Сидел, целуя воздух в трех дюймах справа от их щек и тут же подкрашивая губы.
Роуз шла за мачехой и, прислушиваясь к стуку ее каблуков по бетону, в сотый раз задавалась вопросом, почему эта женщина вышла за ее отца. Сидел Левин была разведенной женщиной лет сорока пяти, чей муж – богатый брокер – оказался настолько дурно воспитан, что бросил ее ради своей секретарши. Весьма банальная история, но Сидел пережила унижение – вероятно, с помощью щедрых алиментов, на которые с радостью согласился бывший супруг. По мнению Роуз, он решил, что даже миллион долларов в год – приемлемая цена за счастье навсегда избавиться от Сидел. Майкл Феллер был на восемь лет ее моложе. Менеджер среднего звена в среднего размера банке. В деньгах он не нуждался, но и богатым никогда не был. К тому же ему приходилось воспитывать двух дочерей.
Что же привлекло друг к другу этих двоих?
В юности Роуз часами размышляла на эту тему, после того как Майкл Феллер и Сидел Левин впервые встретились в вестибюле «Бет Шалом». Сидел направлялась на благотворительный обед, где собирали по пятьсот долларов с каждого приглашенного, а Майкл выходил с собрания общества «Одинокие родители».
– Секс, – объявила Мэгги, мерзко закудахтав. Вероятно, так оно и было, поскольку, объективно говоря, их отец был хорош собой. Но Роуз все же сомневалась. Может, Сидел нашла в их отце не красоту, не хорошую партию, а истинную любовь, второй шанс. Кроме того, Роуз считала, что Сидел действительно любила Майкла Феллера, по крайней мере вначале. Да и отец искал не просто спутницу жизни, а мать для девочек и, вероятно, учитывал при этом успехи Сидел в воспитании Моей Марши. Майкл Феллер уже нашел любовь всей своей жизни и успел похоронить ее в Коннектикуте. И с каждой неделей Сидел все больше это сознавала. Все больше разочаровывалась. Все больше ненавидела падчериц. И все изощреннее вымещала на них собственные обиды.
«Как все это грустно», – думала Роуз, натягивая шапку на уши и туго обматывая шею шарфом. Грустно, и уже вряд ли что изменишь. Слишком давно Сидел и отец в одной упряжке.
– Хочешь глоточек?
Роуз, глубоко погруженная в размышления, от неожиданности подскочила и повернулась к сестре. Та, закинув ноги на спинку переднего кресла, помахивала фляжкой с абрикосовым бренди.
– Нет, спасибо.
И Роуз обратилась к отцу:
– Как у тебя дела?
– Ах, сама понимаешь, работы полно. Последний квартал был просто ужасным. Я… Да шевелись ты, ублюдок!!!
Роуз перегнулась через сестру.
– А что новенького у тебя? – спросила она Сидел. Та взбила мех на воротнике.
– Моя Марша решила сделать ремонт.
– Как интересно, – пробормотала Роуз, стараясь изобразить энтузиазм.
Сидел кивнула.
– Мы едем на курорт, – продолжала она. – В феврале. И, бросив многозначительный взгляд на талию Роуз, добавила:
– Знаешь, после свадьбы моя Марша купила костюм от Веры Вонг шестого размера, и пришлось…
«Забрать его в швах», – закончила Роуз мысленно как раз в тот момент, когда Мэгги сказала то же самое, только вслух.
Сидел недовольно прищурилась.
– Не понимаю, почему тебе так нравится грубить?
Мэгги, не сочтя нужным ответить, протянула руку за отцовским биноклем и принялась критиковать девиц-чирлидеров, появившихся на поле.
– Жирная, старая, жирная, старая, – бормотала она, ведя биноклем вдоль цепочки. – Отвратительно выкрашена… о-о-о, кто ей только делал сиськи… старая, жирная, старая…
Майкл махнул разносчику пива, но Сидел схватила мужа за руку.
– Орниш, – прошипела она.
– Это еще что такое? – спросила Роуз.
– Орниш. Мы сидим на диете Дина Орниша. Овощные дни. – Она снова выразительно глянула на бедра Роуз.
– Не мешало бы и тебе попробовать.
«Я в аду, – подумала Роуз уныло. – Ад – это игра «Иглз», где болельщики всегда мерзнут, команда всегда проигрывает, а моя семейка – сборище психов».
Отец погладил ее по плечу и открыл бумажник.
– Принесешь нам горячий шоколад?
– А мне? Нельзя ли и мне денежку? – вмешалась Мэгги и, заглянув в бумажник, удивилась: – А это кто?
– О, – смущенно промямлил отец, – всего лишь статья, которую я вырезал. Хотел отдать Роуз…
– Па, – воскликнула Роуз, – но это Лу Доббс!
– Верно, – кивнул отец.
– Ты носишь фото Лу Доббса в бумажнике?
– Не просто фото, а вместе со статьей. О том, как готовиться к уходу на пенсию. Очень полезная информация.
– А наши снимки тут тоже есть? – допытывалась Мэгги, схватив бумажник. Или только этого Лу Как-его-там?
Она быстро просмотрела снимки. Роуз тоже стало любопытно. Тут были школьные фотографии ее и Мэгги, Майкла и Кэролайн в день свадьбы: чудесный снимок, где их мама сдувала со лба вуаль, а Майкл преданно смотрел на нее. Интересно, а Сидел заметила?
Судя по ледяной физиономии и устремленному вперед взгляду крохотных глазок – да.
– Вперед, Птички! – завопил прямо в ухо Роуз сидевший сзади тип и в завершение рыгнул.
Роуз поднялась и направилась в гулкий, насквозь продуваемый вестибюль, где купила себе чашку водянистого горячего шоколада и сосиску в отсыревшей белой булочке, съела ее в мгновение ока, а потом облокотилась о перила и стала снимать пушинки с шарфа, считая минуты до восьми вечера, когда увидит Джима за ужином.
«Держись», – приказала она себе, прежде чем купить еще три чашки шоколада и осторожно отнести остальному семейству.
12
– Миссис Лефковиц! – окликнула Элла, барабаня в алюминиевую дверь и придерживая поднос на бедре. – Вы меня слышите?
– Проваливайте ко всем чертям, – невнятно прозвучало в ответ.
Элла вздохнула и постучала снова.
– Обед! – крикнула она как могла жизнерадостно.
– Отвали! – заорала миссис Лефковиц. Миссис Лефковиц перенесла инсульт, и ее выздоровление, к несчастью, совпало с той неделей, когда обитатели «Голден-Эйкрз» могли бесплатно смотреть кабельное телевидение. Помимо всех прочих передач в программе стояло выступление Маргарет Чо [22]22
Известный борец за права женщин.
[Закрыть]в прямом эфире. С тех пор миссис Лефковиц называла Эллу не иначе, как Главная Задница, и при этом оглушительно хохотала.
– Я принесла суп, – сообщила Элла. Небольшая пауза.
– Суп-пюре из шампиньонов? – с надеждой осведомилась миссис Лефковиц.
– Из лущеного гороха, – призналась Элла.
Очередная пауза.
Дверь распахнулась, и в проеме возникла хозяйка: четыре фута одиннадцать дюймов, спутанные седые волосы, розовая фуфайка, такие же спортивные штаны и вязаные розовые с белым башмачки, удивительно смахивающие на гигантские пинетки. Элла постаралась сдержать улыбку, но последняя на сегодня клиентка «Милзон-уилз» ответила яростным взглядом.
– Лущеный горох, – с отвращением повторила миссис Лефковиц. Левый угол ее рта слегка опустился. Элла заметила, что левая рука была прижата к боку под каким-то странным углом. Старуха с надеждой взглянула на нее – Может, вы подогреете мне суп-пюре из шампиньонов?
– А у вас есть готовый?
– Конечно-конечно, – закивала миссис Лефковиц, ковыляя к кухне. Крохотная фигурка терялась в нелепых розовых одеяниях.
Элла последовала за ней, на ходу поставив поднос на кухонный стол.
– Простите, что накричала, – извинилась старуха. – Приняла вас за кое-кого другого.
Интересно, за кого? Насколько было известно Элле, к миссис Лефковиц никто, кроме нее, не заходил, если не считать доктора и патронажной сестры, навещавшей ее три раза в неделю.
– За моего сына, – пояснила миссис Лефковиц, поворачиваясь к Элле с банкой консервированного супа в руках.
– И вы говорите своему сыну такие слова?
– Ах уж эти нынешние детишки, – с удовлетворением заметила старуха.
– Да. Но как мило, что он вас навещает! – возразила Элла, вываливая в кастрюльку застывшую сероватую массу.
– Я велела ему не приходить. Но он сказал: «Ма, ты была на пороге смерти». А я ответила: «Мне восемьдесят семь. На каком пороге я, по-твоему, должна стоять? Ночного клуба?»
– И все равно хорошо, что он вас навещает.
– Фигня, – фыркнула миссис Лефковиц. – Просто хочет погреться на солнышке. Я всего лишь удобный предлог.
Опущенные уголки губ жалко дрогнули.
– Угадайте, где он сейчас? На пляже, конечно. Скорее всего пялится на девушек и пьет пиво. Ха! Ему не терпелось поскорее убраться отсюда.
– Пляж – это совсем неплохо, – заметила Элла, помешивая суп.
Миссис Лефковиц отодвинула стул, осторожно села и подождала, пока Элла снова придвинет ее стул к столу.
– Наверное, – пробормотала она наконец.
Элла поставила перед ней миску. Миссис Лефковиц опустила туда ложку и поднесла к губам, но рука дрогнула и суп пролился на фуфайку.
– Черт, – выговорила она едва слышным, дрожащим голосом. Голосом побежденного и смирившегося человека.
– Какие у вас планы на ужин? – спросила Элла, вручая старухе салфетку и переливая суп в кофейную кружку.
– Я сготовлю сама. Индейку. Он любит индейку.
– Могу вам помочь, – вызвалась Элла. – Что, если мы разложим на блюде сандвичи с разными деликатесами?
Она встала и поискала глазами ручку и блокнот.
– Мы можем выйти, купить грудинки, холодную индейку, консервированную говядину… салаты, картофельный и из капусты с морковью, если он такие любит…
Миссис Лефковиц улыбнулась половиной рта.
– Когда-то я покупала салат с тмином, а в конце ужина, когда убирала посуду, всегда находила маленькую горку тмина на краю его тарелки, но мальчик никогда не жаловался… просто молча выбирал семена.
– Моя дочь проделывала то же самое с изюмом. Выбирала его отовсюду, – вспомнила Элла.
Миссис Лефковиц пристально взглянула на нее, и Эмма тут же осеклась. Но старушка умудрилась сунуть в рот ложку и, казалось, ничего не заметила.
– Так мы идем в магазин? – спросила она.
– Конечно, – кивнула Элла, складывая посуду в посудомоечную машину и поворачиваясь спиной к миссис Лефковиц. Сегодня за ней собирался заехать Льюис и повести в кино. Когда же начнутся вопросы? У вас есть дети? А внуки? Где они? Что случилось? Вы с ними не видитесь? Интересно, почему? – Конечно, – повторила она.
13
– Вот ты и дома! – воскликнула Мэгги. Роуз настороженно шагнула через порог. День выдался кошмарный. Она проработала тринадцать часов, все это время кабинет Джима был закрыт для посторонних, и сейчас у нее не было настроения слушать бред Мэгги.
В маленькой гостиной горели все лампы. Пахло так, словно на кухне что-то подгорело. Мэгги, одетая в красные пижамные шорты с оборочками и красную майку с серебряной надписью «Секс-кошечка», примостилась на диване, переключая каналы. В центре стола стояла миска с подгоревшим поп-корном. Рядом красовались еще одна, с разогретой кукурузой, двумя палочками сельдерея, и банка с арахисовым маслом. По убеждению Мэгги, все это и называлось сбалансированным ужином.
– Как идут поиски работы? – осведомилась Роуз, вешая пальто и направляясь в спальню. К ее ужасу, оказалось, что все вещи из ее гардероба перекочевали на кровать.
– Что это? – ахнула она. – Что стряслось?
Мэгги весело плюхнулась на груду тряпок.
– Я решила рассортировать твои наряды.
Роуз уставилась на груду блузок, жакетов и брюк, теперь таких же помятых, как одежда Мэгги, до сих пор валявшаяся в гостиной.
– Зачем тебе это? – недовольно буркнула она. – Не касайся моих вещей!
– Роуз, я всего лишь пытаюсь помочь тебе, – оскорбленно вскинулась Мэгги. – Это самое малое, чем я могу отплатить тебе за гостеприимство. Прости, если расстроила. Я только хотела помочь.
Роуз намеревалась что-то возразить, но передумала. Сестра в очередной раз обезоружила ее. У Мэгги был настоящий талант: как раз в тот момент, когда руки чешутся прикончить ее, выбросить из окна, потребовать, чтобы она вернула взятые взаймы деньги, а заодно одежду и туфли, одно ее слово – и в сердце словно впивается рыболовный крючок.
– Прекрасно, – только и сказала Роуз. – А теперь повесь все на место.
– Нужно просматривать свои вещи каждые полгода. Я читала в «Вог», – возразила Мэгги. – А ты, похоже, вообще этого не делаешь. Кстати, я нашла вареные джинсы, – добавила она, вздрогнув. – Но не волнуйся, я их выбросила.
– А следовало бы отдать в «Гудвил» [23]23
«Гудвил индастриз» – известная благотворительная организация.
[Закрыть].
– Если кто-то беден, – возразила Мэгги, – это еще не означает, что он должен одеваться в немодные обноски. Кстати, не хочешь поп-корна?
Роуз схватила ложку и принялась есть.
– Откуда ты знаешь, что я ношу, а что – нет?
Мэгги пожала плечами.
– По-моему, это очевидно. Взять хотя бы брюки двенадцатого размера от Энн Тейлор!
Роуз купила эти элегантные брюки на распродаже и втиснулась в них всего один раз, четыре года назад, после целой недели, проведенной на черном кофе и коктейле для похудания. С тех пор они висели в шкафу молчаливым упреком, напоминанием о том, сколько возможностей открывалось бы перед Роуз, если бы она взялась за ум и перестала есть жареную картошку и пиццу, и… да, собственно, почти все, что любила.
– Они твои, – кивнула Роуз.
– Слишком велики. Впрочем, может, мне удастся их ушить, – бросила Мэгги, впиваясь глазами в телевизор.
– И когда ты собираешься снова все развесить? – спросила Роуз, представив, как пытается заснуть, лежа поверх своего гардероба.
– Ш-ш-ш. – Мэгги подняла палец и показала на экран, где маленький обрубок на колесах из выкрашенного красной краской металла угрожающе наступал на синеватый объект с вращающимся, торчащим из центра лезвием.
– Что это?
– Телевизор, – пояснила Мэгги и, вытянув ногу, принялась любоваться аккуратно накрашенными ногтями. – Такой ящик с картинками, битком набитый чудесными историями.
Роуз до смерти захотелось вынуть бумажник.
«Я выпишу тебе чек, – сказала бы она, вертя чековой книжкой перед носом сестры, – но только в том случае, если удержишься на работе!»
Мэгги тем временем глотнула шампанского из стоявшей на полу бутылки. Роуз открыла было рот, чтобы спросить, где та взяла шампанское, но сообразила, что бутылку кто-то подарил давным-давно, когда она стала полноправным адвокатом. С тех пор бутылка мирно покоилась в дальнем углу холодильника.
– Ну, как шампанское? – осведомилась Роуз. Мэгги сделала очередной глоток.
– Восхитительное! А теперь смотри и учись. В этом шоу участвуют парни, которые делают роботов…
– Интересное хобби, – кивнула Роуз, она всегда поощряла Мэгги в ее поисках подходящих мужчин.
Но сестра нетерпеливо отмахнулась:
– Кретины. Собрали этих роботов, роботы сражаются друг с другом, а победитель получит… непонятно что. Во всяком случае, я об этом ничего не знаю. Смотри, смотри, вот фаворит, – взволновалась она, показывая на некоторое подобие миниатюрного мусоровоза с приваренным посредине шипом. – Филиминатор.
– Что? – удивилась Роуз.
– Парня, который сделал его, зовут Фил, поэтому и «Филиминатор».
И действительно – камера показала бледного тощего парня в бейсболке с надписью «Филиминатор».
– Он победил в трех раундах, – продолжала Мэгги. На экране появился второй робот, блестящий, зеленый, он походил па оживший ручной пылесос.
– Грендел! – объявил ведущий.
– О'кей, – решила Мэгги. – Ты болеешь за Грендела.
– Почему я? – спросила Роуз, но матч уже начался. Роботы гонялись друг за другом, с жужжанием проносясь по бетонному полу как маленькие взбесившиеся псы.
– Давай, Филиминатор! – завизжала Мэгги, яростно потрясая бутылкой, и выжидательно глянула на сестру.
– Вперед, Грендел, – вяло буркнула Роуз.
Робот Мэгги подобрался ближе. Центральное лезвие поднималось все выше, пока с грохотом не обрушилось вниз подобно крошечной гильотине, пронзив Грендела. Мэгги бешено зааплодировала.
– Вот это да! Попал!
Роботы развернулись и снова встали друг против друга.
– Давай, Филиминатор! Покажи ему! – заорала Мэгги. Роуз взорвалась смехом, когда колесико с шипами на груди Грендела с жужжанием завертелось.
– Ой, ты только посмотри… ну и потеха!
Теперь уже Грендел наступал на противника. Филиминатор снова поднял лезвие и пронзил врага.
– Молодец! – обрадовалась Мэгги.
Роботы сцепились, намертво соединенные лезвием. Грендел бешено извивался, не в силах освободиться.
– Ну давай, ну же, – бормотала Роуз. Колесико Грендела вертелось, рассыпая вокруг искорки. Филиминатор поднял лезвие для смертельного удара, но Гренделу удалось ускользнуть.
– Вперед, Грендел! – завопила Роуз, вскакивая. – Ура! Ура!!
Мэгги надулась, видя, как Грендел бросился на врага, поддел носом гораздо более высокого Филиминатора и опрокинул на спину.
– Не-е-ет, – взвыла Мэгги, но было уже поздно: робот Роуз переехал Филиминатора раз, другой, третий, пока от несчастного не осталась горстка раздавленных деталей и обломков.
– О да! Да! – возразила Роуз, потрясая кулаком в воздухе. – Вот так!
Именно так выражались парни, сидевшие позади нее на матче «Иглз», после особенно впечатляющего гола. Правда, она тут же пришла в себя, смутилась и обернулась к сестре, ожидая увидеть на ее лице плохо скрытую ехидную улыбочку. Уж Мэгги не упустила бы случая показать, какими жалкими находит эмоции старшей сестры. Но Мэгги не злорадствовала. Раскрасневшаяся, растрепанная, она сияла и, горячо пожав руку сестре, протянула ей шампанское. Роуз, поколебавшись, все же сделала глоток.
– Хочешь, закажем пиццу? – предложила Роуз, вдруг представив мирно проведенный вечер: в пижамах, с пиццей и свежим поп-корном, на диване под одеялами и перед телевизором.
И тут Мэгги наконец злорадно ухмыльнулась, но только слегка. Ее голос был почти добрым.
– Вот теперь ты живешь по-настоящему, верно? Тебе следовало бы почаще выходить из дома.
– С меня выходов хватает, – отрезала Роуз. – Это тебе следовало бы почаще оставаться дома!
– Я и так все время сижу дома, – возразила Мэгги, грациозно поднимаясь с дивана и направляясь в ванную, откуда вышла полчаса спустя в выцветших, облегающих ее как вторая кожа джинсах, низко сидевших на бедрах, красном топе, обнажавшем плечо и руку, и ковбойских сапожках Роуз, вышитых перцами халапеньо. Вышитых вручную ковбойских сапожках Роуз из красной кожи, купленных во время уик-энда в Нью-Мексико, куда Роуз ездила однажды на семинар по страховому праву.
– Надеюсь, ты не возражаешь? – спросила Мэгги, взяв ключи и сумочку. – Я нашла их в твоем шкафу. Выглядели ужасно одиноко.
– Ладно уж, – вздохнула Роуз, глядя на сестру и гадая, каково это: идти по жизни такой худенькой и хорошенькой. Каково это, когда мужчины смотрят на тебя с явным одобрением и неприкрытым вожделением. – Веселись на здоровье.
– Как всегда, – кивнула Мэгги и выпорхнула за дверь, оставив Роуз наедине с поп-корном, выдохшимся шампанским и кучей разбросанной на постели одежды. Роуз щелкнула пультом, повергнув телевизор в привычное молчание, и принялась разбирать завал.