Текст книги "Бестия. Том 1"
Автор книги: Джеки Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)
Кэрри, 1938
Кэрри проигнорировала автомобиль Джино вместе с шофером и отправилась пешком по Парк-авеню, всхлипывая на ходу. «Засранка», – стучало в голове. В недрах души закипала черная ярость.
О чем она думала, направляясь к Джино Сантанджело? Кто, если не шлюха, подойдет к мужчине, сядет за столик, а через полчаса разделит с ним ложе?
«Засранка. Шлюха», – горело в мозгу. Она так старалась стать порядочной женщиной! И вот одна ночь – и она там же, где была. Почему Голди ее не остановила? Зачем она поехала с ней и ее вшивыми приятелями?
Пройдя несколько кварталов, она решила взять такси. Водитель бросил на нее двусмысленный взгляд и буркнул:
– Я не еду в Гарлем, моя прелесть.
Кэрри ответила ему ледяным взглядом.
– Я тоже, моя прелесть.
Шофер обиделся и всю дорогу до Виллиджа хранил холодное молчание.
Она заплатила по счетчику и поднялась по лестнице.
В комнате Кэрри с отвращением увидела на своей кровати Фредди Лестера. Она не поверила своим глазам.
Фредди спал. Кэрри растолкала его и злобно прошипела:
– Убирайся отсюда!
– А, брось, милашка, – пьяно пробормотал он.
– Слезай с моей кровати!
– Почему бы тебе не прилечь рядом со мной? Я целую ночь ждал.
– Почему бы тебе не сдохнуть?
Он схватил ее за руку.
– Э, девочка, будь поласковее.
– Пусти!
Фредди оказался на удивление сильным малым. Он запросто повалил ее на кровать.
– Я закричу! – бушевала Кэрри.
– Только попробуй, – он зажал ей рот тяжелой потной ладонью.
Другой рукой он сорвал с нее юбку и трусики.
Кэрри оцепенела. Силы оставили ее.
Фредди принял это за знак согласия, выпростал пенис и начал всаживать в нее. Кэрри издала булькающие горловые звуки. Он снова зажал ей рот.
– Да у тебя тут горячо и влажно, как в ванне! – веселился он. – Нравится, детка, да?
Она превратилась в камень. Когда Фредди отнял руку, не стала звать на помощь, а подождала, когда он кончит, и спокойно произнесла:
– Тридцать баксов, мистер. Гони тридцать баксов.
Фредди выпучил глаза.
– Что?
– Трахнул проститутку – давай плати, – грубо заявила Кэрри. – Тем более что трахнул засранку. Плати, или я позову на помощь и скажу, что ты меня изнасиловал.
Он заплатил.
* * *
Кэрри не стала долго думать и на следующий же день съехала от Голди. Позвонила в театр и сказала управляющему, что не вернется. С одним-единственным чемоданом она отправилась на поиски отдельной комнаты – безуспешно. Наконец, после того как не одна квартирная хозяйка захлопнула дверь у нее перед носом, она поняла, что нужно делать. Села на городской автобус и покатила туда, где все было знакомо. Гарлем показался ей еще более зловещим, чем прежде. Но все-таки это были ее родные места. Она нашла комнату и погрузилась в спячку. У нее достаточно денег, чтобы два месяца ничего не предпринимать. Потом она примет решение.
Через полтора месяца до Кэрри дошло, что она беременна. Это был взрыв бомбы, гром среди ясного неба: ведь она считала, что никогда не сможет понести. «Ты бесплодна», – твердил Уайтджек. И вот теперь она беременна и даже не знает, кто отец ребенка. Джино Сантанджело. Фредди Лестер. Любой из них. Она не представляла, что делать и к кому обратиться.
Джино, 1939
Би что-то пробормотала сквозь сон и придвинулась поближе. Она спала с голым задом – так нравилось Джино. Би занимала все ту же квартиру в Виллидже. Впрочем, не обошлось без перемен. Во-первых, Джино купил весь дом и приказал расширить квартиру, так чтобы была отдельная спальня для Марко и большая кухня, где она готовила его любимые блюда. Общий вид остался прежним. Мило и уютно. А так как у Джино никогда не было настоящего дома…
Он сохранил за собой постоянную резиденцию в центре города – квартиру под самой крышей небоскреба, примерно такую, как та, в какой он жил с Синди. Пригласил дизайнера и отделал бархатом. Бывал он здесь чрезвычайно редко.
Он купил – пополам с Освальдом – административное здание недалеко от Уолл-стрит и поставил легальный бизнес на широкую ногу, в то же время не пренебрегая нелегальными способами делать деньги.
Приобрел винно-водочную компанию. Две прачечных. Грузовой парк и несколько автомобильных салонов. Все они процветали. Не так уж плохо для уличного мальчишки, который только и знал, что пинки под зад.
Каждый день он являлся в свой офис, просматривал «Уолл-стрит джорнэл», диктовал секретарше несколько писем и отбывал в «Клемми», где у него тоже был кабинет – гораздо уютнее.
У него было три лимузина для увеселительных поездок. Шестьдесят костюмов. И роскошная библиотека, где он понемногу превращался в интеллигентного человека. «Гэтсби» оставался его любимой книгой.
В его сейфе хранились неосторожные письма Освальда Дюка – постоянным напоминанием о его уязвимости и страховкой против дальнейших «мелких одолжений».
Освальд выразил ему свою признательность. Клементина – другое дело. Она отказывалась признавать тот факт, что их связь исчерпала себя. Куда только делась ее элегантная, уверенная повадка – она постоянно его преследовала. Роли переменились. Когда он познакомился с Клементиной, она была на вершине жизненного успеха, а он – желторотый юнец, алчущий всего, что она могла предложить. Теперь он наверху. И уж конечно, десять лет сексуальных услуг – достаточная плата. Почему бы ей не кивнуть грациозно головкой и не остаться доброй приятельницей?
Он положил руку на пышный белый зад Би.
– Просыпайся!
Она открыла глаза и улыбнулась. Большие белые груди будили в Джино сексуальные фантазии.
– Заколи волосы.
Она послушно встала. Джино нравилось, что она никогда не затевает споров.
Обнаженная Би прошествовала к трюмо и начала закалывать на макушке свои роскошные рыжие волосы. Джино лежал и наблюдал за ней. Потом сбросил с себя простыню и полюбовался собственной эрекцией.
Они оказались готовы в один и тот же миг.
Би заперла дверь спальни и, соблазнительно виляя бедрами, подошла к кровати. Там она опустилась на колени и, взяв его в рот, принялась медленно, методично сосать, а Джино сидел на краю кровати, глядя широко открытыми глазами в пространство перед собой.
Через пятнадцать минут он пришел в состояние полной боевой готовности. Его пальцы запутались в ее густых волосах, отыскивая и отбрасывая прочь шпильки, так что как раз в нужный момент ее роскошная рыжая грива покрыла средоточие его страсти.
Что значит точный расчет!
* * *
– Звонила Вера, – сообщил Альдо.
– Вера? Когда она вернулась?
Альдо пожал плечами.
– Не знаю, она не сказала. Просила позвонить.
Джино выругался про себя. Два года молчания означали, что все в порядке. Он дал Вере двадцать тысяч баксов и велел убираться в Аризону вместе с Паоло.
– Я не хочу его видеть, – откровенно сказал он Вере. – Никогда. Ясно тебе?
– Да, Джино.
– Забирай его в Аризону, и начинайте новую жизнь, купите себе небольшой магазинчик или что-нибудь в этом роде. Пустите корни.
– Да, Джино.
– Если захочешь написать, я не против. Но если от тебя не будет писем, я буду считать, что у вас все о'кей.
Она взяла деньги и испарилась. Ни словечка. Ни даже открытки. И вот она вернулась. Как, черт побери, это понимать?
– Поступил остаток долга от Боя. Сегодня утром – вместе с процентами.
Джино улыбнулся.
– Да что ты?
Когда он поместил объявление о вознаграждении за поимку Боя, за этим последовал телефонный звонок. Джейка видели в одном ресторанчике в Лос-Анджелесе. Выследили. Стреляли и промахнулись. Неожиданно позвонил сам Джейк. «Джино, я понимаю, что поступил как последняя сволочь. Поверь и отзови свое объявление. Я верну тебе все, до единого доллара. С процентами».
Умный парень. Джино всегда это говорил. Он дал Бою шанс.
– Ты с ума сошел? – вылупился Альдо.
– Посмотрим.
И вот теперь Джино видит, что не ошибся. Все деньги возвращены, и Бой навеки его должник. Приятно. Даже очень.
– Где остановилась Вера?
Альдо дал номер занюханной гостиницы на Ист-сайд.
Джино зажал трубку подбородком и набрал его.
* * *
Она лгала по телефону, лжет и теперь. Он научился распознавать такие вещи.
– Вера, – тихо сказал он, – неужели ты хочешь, чтобы я поверил, будто двадцать кусков растворились вместе с грязью в какой-то задрипанной химчистке?
Они вместе обедали в гриль-баре «Уолдорф Астории». Вера в поношенном голубом костюме, с реденькими прямыми волосами и отечным лицом.
Она прилежно изучала скатерть.
– Ей-Богу, Джино. Нам не повезло. Мы вложили все деньги в химчистку. Но дела пошли из рук вон плохо.
– Какие дела?
– Ну… химчистка… новое оборудование… и все такое, – невнятно ответила она, не отрывая глаз от скатерти.
Джино вздохнул. Что толку ее допрашивать? Он готов держать пари, что никакой химчисткой и не пахло. Паоло не проработал честно ни одного дня в жизни.
– Папа очень старался, – добавила она, запинаясь, и подняла на него полные мольбы глаза. – Нам бы еще немного денег – чтобы продержаться.
– Вот, значит, зачем ты пожаловала. За деньгами.
Она виновато заерзала на стуле.
– Я знала, что, если тебе хорошенько объяснить…
– Где Паоло?
– Э… – ее глаза с лопнувшими кровеносными сосудиками беспокойно заметались то в одну, то в другую сторону. – Он… э… я подумала, так будет лучше… уважая твои чувства…
– Он в городе?
Вера взяла со стола салфетку и принялась нервно комкать.
– Он изменился. Совсем другой человек. Я бы не стала тебя обманывать. И потом… помни – он твой отец.
Какого черта ему это помнить?
– Значит, он здесь?
– Ага, – Вера выхватила у официанта бокал «скотча» и в один присест осушила его. – Он хочет с тобой увидеться. Ты – его единственный сын.
Конечно. А если бы единственный сын не был богат и могуществен, захотел бы этот ублюдок с ним увидеться? Черта с два!
– Я тебя предупреждал, – устало молвил он, – что даю двадцать кусков затем, чтобы никогда больше его не видеть.
Она как будто и не слышала.
– Он уже два года не был в тюрьме. Хорошо себя ведет. Хорошо обращается со мной.
Еще бы. После того, как Джино дал ей двадцать кусков.
– Чего ты от меня хочешь?
– Чтобы ты дал папе шанс.
– Не смей произносить это слово!
– Какое?
– «Папа» и все это дерьмо. Чтобы я больше не слышал!
– Тебе никуда не деться от того факта, что он – твои папа, – твердо заявила Вера. – Я же дала ему еще один шанс. Почему ты не можешь?
Джино последовал ее примеру и тоже опрокинул в глотку бокал «скотча». Вера почувствовала слабинку.
– Я тебя никогда ни о чем не просила. Дай этому человеку шанс. Ради меня – встреться с ним.
Джино кивнул – сам не зная почему.
– О'кей – я с ним встречусь.
Ее отекшее лицо озарилось радостью.
– Я знала, что ты меня не подведешь.
– Я сказал, что встречусь с ним – это все. Это не значит, что я собираюсь обниматься и целоваться с ним и забуду старое.
Вера встала.
– Сейчас приведу его.
– Что?
– Он в вестибюле. Я знала, что ты меня не разочаруешь.
Она слиняла раньше, чем он успел ее остановить. Джино чертыхнулся про себя, провел пальцем по шраму на щеке и почувствовал, что покрывается липким потом.
Он подал знак официанту и опрокинул в себя еще бокал «скотча» – в память о последней встрече с Паоло. Когда это было? Шестнадцать, семнадцать лет назад? Давным-давно. Он был мальчишкой, но даже тогда большим мужчиной, чем его отец. Он с удовольствием припомнил, как отделал Паоло.
Джино устремил взгляд на вход в гриль-бар. В этот самый момент там возникла Вера. Не с Паоло, а с каким-то плюгавеньким старикашкой, хромым и плешивым, с редкими сальными волосами, зачесанными поперек лысины. Когда они подошли ближе, Джино понял, что это все-таки Паоло.
Но что с ним сделали годы! Его отец был крепким, жилистым мужчиной с густыми каштановыми волосами и правильными чертами лица. У стоявшего перед ним человечка была обрюзгшая физиономия пьянчужки. Неожиданно эта физиономия расползлась в улыбке. Он хлопнул Джино по плечу и сказал:
– Привет, сынок! Давненько не видались!
«Привет, сынок!» Джино не верил своим ушам. «Привет, сынок!» Да что он тут, гад, устраивает, что за спектакль?
– Паоло, – резко сказал он, дернув плечом. – Садись.
Паоло сел. Вера тоже.
– Ну, сынок, – начал Паоло.
– Никаких «сынков»! – ледяным тоном обрезал Джино.
Паоло продолжал улыбаться.
– Джино! – взвыла Вера. – Вы не должны больше ссориться!
– Ничего, ничего, я понимаю, – великодушно произнес Паоло.
Джино сверлил его жестким взглядом черных глаз.
– Что тебе нужно? Еще денег – чтобы их профукать?
– Мы обанкротились, – с достоинством ответил Паоло.
– Да? – Джино обессиленно вздохнул. – Тебе, значит, нужна работа? Ты ее получишь. Но денег ты из меня больше не вытянешь. Я тебе кое-что подберу. Но смотри – один неверный шаг – и кончено. Ясно тебе?
Паоло метнул на него злобный взгляд. Вера поспешила вмешаться.
– Он стал другим человеком. Джино, ты увидишь. Ты не пожалеешь! – она дернула Паоло за руку. – Правда, милый?
Тот пьяно лыбился.
– Ну!
Джино встал.
– Значит, договорились. Завтра вечером приводи его в «Клемми», – он подозвал официанта. – Накормите их обедом и пришлите мне счет.
– Да, сэр.
Джино покинул ресторан.
На улице он остановился и сплюнул на тротуар.
Паоло всегда вызывал у него желание плеваться.
Кэрри, 1939
Аборт. Дорого и опасно. И потом… Вправду ли она этого хочет?
Да.
Грязная каморка. Все ее сбережения. Старая негритянка со ржавыми шпильками. Боль и унижение. Ей в глотку льют какой-то мерзкий самогон – чтобы не орала.
Снова в своей комнате – разбитая, одинокая. Кровотечение. Потом опять ничего, кроме отчаяния. Она все еще беременна! Редкие вспышки в мозгу. Обратиться к Джино Сантанджело? Фредди Лестеру? Ни за что!
Убить себя? Возможно. Кэрри поиграла этой мыслью. Самоубийство. Крайняя мера. Всегда под рукой.
У нее осталось двадцать три доллара – и еще одно существо внутри. Нельзя просто лежать и ждать. На свете не существует прекрасных принцев, чтобы приехали за ней в Гарлем на белом коне. Она победила наркотики. Неужели теперь она сломается?
Ей всего двадцать с небольшим. Кэрри решила жить.
Медленно тянутся месяц за месяцем. Трудности с устройством на работу. У нее было несколько мест. Певичка в грязном кабаке. Официантка. Старшая официантка в дешевом клубе. Отовсюду пришлось уйти, потому что рано или поздно каждый босс давал понять, что в ее обязанности входит секс с ним.
Денег хронически не хватало, зато живот пух, как на дрожжах. Как ни странно, вместе с ребенком росли надежды на будущее. Их будущее. Она больше никогда не будет одна. Удивительное чувство! Ей удалось устроиться на постоянную работу кассира в один ресторан. На этот раз к ней никто не приставал. Беременность стала бросаться в глаза. И она назвалась миссис Браун, чтобы отпугнуть претендентов.
В ночь на семнадцатое мая тридцать девятого года Кэрри доставили в «Больницу Всех Святых» города Нью-Йорка. Здесь она в три часа ночи восемнадцать минут родила мальчика весом восемь фунтов. Роды чуть не стоили Кэрри жизни. Она назвала его Стивеном.
Джино, 1939
Отголоски войны в Европе сотрясали Америку. Гитлер оккупировал Польшу. Англия и Франция находились в состоянии войны с фашистской Германией. Рузвельт провозгласил нейтралитет Америки, но кто знает, что таит будущее?
Сенатор Освальд Дюк и Джино Сантанджело сели за стол, чтобы наметить пути обогащения в новой ситуации.
Освальд выдвинул предложение о покупке нескольких инструментальных и электромеханических заводов, которые в критический момент можно было бы без труда переоборудовать для производства военной техники и вооружений. Джино с ним согласился. Освальд также предложил купить завод промышленного каучука, ряд газоснабжающих станций и создать на складах по всей стране запасы кофе, сахара и консервированных продуктов. «Никогда не знаешь заранее, – сказал он. – А это – продукты массового потребления; если война будет разрастаться, они окажутся в дефиците».
Джино был согласен со всеми его предложениями. Освальд никогда еще не ошибался и обладал даром предвидения.
В канун Нового, 1939 года Джино закрыл двери «Клемми» для посторонних и закатил шикарный банкет для своих. Явились все приглашенные. Это был лучший прием года.
Только не для Джино. Для него это был худший прием за многие годы.
Произошли две вещи, которые вывели его из душевного равновесия.
Во-первых. Клементина Дюк выплеснула ему в лицо содержимое своего бокала и во всеуслышанье выкрикнула: «Убийца!»
Его так и подмывало поставить свою отметину на ее идеальной фарфоровой коже и дать ей хорошего пинка под зад. Вместо этого он вытер лицо, ухмыльнулся, показывая, что не придает этому значения, и сказал: «Миссис Дюк опять нализалась, ребята. Продолжайте веселиться».
Гости столпились вокруг него, оттеснив Клементину с белым лицом фурии. Освальд немедленно увез ее домой.
Второй неприятный инцидент был связан с Паоло. Джино устроил его на побегушках: сбегать туда, принести это, – и до сих пор все шло нормально. Но в этот вечер, заглянув за кулисы, Джино застал Паоло со спущенными штанами, обрабатывающим ошеломленную хористку.
– Что здесь происходит? – с легкой угрозой в голосе спросил Джино, стараясь не смотреть на отвислый зад отца. Девушка громко заверещала:
– Ох, мистер Сантанджело! Простите, пожалуйста! Он сказал, что если я этого не сделаю, то потеряю работу, потому что он ваш отец.
Паоло натянул штаны и поспешил смыться.
Джино внимательно посмотрел на девушку. Новенькая, еще совсем подросток. Ни одна из старой гвардии не клюнула бы на такую наживку.
– Никогда не делай того, что не хочется, – с расстановкой произнес Джино. – Никогда. Тебе ясно?
Он отправился на поиски Паоло, но так и не нашел. Внутри у него все кипело. Он излил гнев перед Би:
– Сукин сын, так его мать!
По окончании банкета они уединились в своем гнездышке; она заколола чудесные рыжие волосы на макушке и сделала то, что всегда доставляло ему наибольшее удовольствие. Это не помогло – впервые в жизни.
* * *
Джино долго лежал без сна рядом с теплым телом Би, прислушиваясь к ее сонному дыханию. Оно также действовало ему на нервы. Уснешь тут – когда творится такой бесстыжий рэкет.
Он выбрался из постели и поплелся на кухню. Открыл холодильник, положил на тарелку с верхом мороженого.
Вспомнилась Клементина: жесткий взгляд, горькие складочки возле рта и этот пьяный выкрик: «Убийца!»
Сука! С чего она взяла, будто это сойдет ей с рук? Придется поговорить с Освальдом.
Убийца! Доказательств не было. Газеты, правда, пошумели в связи с гибелью Синди. Он забросал их протестами своего адвоката. В конце концов, он – безутешный вдовец! Более того, у него железное алиби.
Шакалы. Вечно набрасываются на него по тому или иному поводу. Мало того, налоговые власти дышат в спину, так теперь еще и репортеры. Они, видите ли, жить не могут без сенсаций, а он – самый подходящий объект. Можно себе представить, как они распишут вчерашний банкет:
«Джино-ТАРАН И ЖЕНА СЕНАТОРА»
Он не наелся мороженым, так же, как Би не смогла насытить его любовью. Положил еще. Отправляя ложку за ложкой в рот, вспомнил Паоло. Как он мог позволить Вере уговорить себя дать этому вонючему ублюдку работу? Тайна, покрытая мраком. Не прошло и полутора месяцев, как этот тип прожужжал всем уши, что он – отец Джино Сантанджело: чтобы легче было трахаться. Гениально!
А где, кстати, Вера? Ее-то он пригласил на банкет. Что с ней? Джино начал тревожиться. Они уже несколько недель не виделись.
– Привет! – на кухню, с трудом продирая глаза, забрел Марко. – Можно и мне мороженого?
– Иди спать, малыш. Мама задаст тебе хорошую трепку.
– А, ничего. Она обещала купить мне в подарок бумажные шляпы и воздушные шарики. Купила?
Джино взъерошил малышу волосы.
– Да, Марко.
– Где они? Можно посмотреть?
– Нет, – твердо ответил Джино. – И говори потише, а то разбудишь маму.
– Ну пожалуйста!
– Нет. Садись, поешь мороженого и уматывай.
Мальчик подсел к столу.
Джино поставил перед ним тарелку с мороженым. Би будет в бешенстве. Вечно он балует ребенка! Да. Возможно, одной из причин, почему Джино любит здесь бывать, как раз и был Марко.
– Эй, – сказал он. – Как насчет того, чтобы завтра сходить в кино? Я много слышал о «Почтовой карете». Джон Уэйн. Ковбои с индейцами. Как ты думаешь?
– Ой, правда?
– А как же. Сходим вдвоем, только ты да я.
Мальчик просиял и продолжил набивать рот мороженым.
– Слушай, – сказал Джино. – Я сейчас оденусь и ненадолго отлучусь. Скажешь маме, что мне нужно провернуть кое-какие дела – чтобы никто не мешал. В полдень я за тобой заеду. Давай заканчивай здесь и отправляйся спать. Четыре часа утра, шуточное дело!
Он быстро оделся. Четыре или не четыре, а он сейчас же поедет к Вере, посмотрит, как она там. Давно нужно было это сделать.
Кстати, и расскажет о Паоло и той девушке. Если уж и это не подействует!..
Ничто не доставило бы ему такого удовольствия, как если бы Вера дала Паоло от ворот поворот. За это Джино готов был предоставить ей любую работу, какую пожелает. Самой Вере он ни в чем не мог отказать!
Он оделся попроще и, беззвучно насвистывая, вышел из квартиры Би в Виллидже. Под ложечкой чувствовался холодок – признак беды. Но Джино не обратил внимания. У кого не заболел бы живот после двух больших тарелок мороженого?
* * *
Гостиница, где они жили, была той еще дырой! Блошиный заповедник на Ист-сайд с покосившейся неоновой вывеской: «Имеются свободные номера». Еще бы!
В эти дни, в канун Нового года, город был наводнен приезжими. Неряшливые толстозадые тетки с большими сумками. Подвыпившие мужчины с налитыми кровью глазами.
Джино вылез из своего старенького «форда». К нему тотчас подскочила уличная проститутка.
– Хочешь развлечься, малыш?
Он, даже не взглянув, прошел в вестибюль. Портье с длинным, заостренным носом спорил с подвыпившей парочкой.
– Десять баксов, или можете выметаться.
– А, брось, Пит, – заскулила женщина. – Мы же только на часок.
Остроносый стоял на своем.
– В канун Нового года двойная плата. Не нравится – скатертью дорога!
Кавалер пошарил в кармане и швырнул на стол две мятых пятидолларовых бумажки. Портье одной рукой сгреб деньги, а другой пошарил в поисках ключа. Парочка направилась к лестнице, на которой даже не было ковровой дорожки.
– Вам чего? – Острый Нос уставился на Джино.
– У вас проживают мистер и миссис Паоло Сантанджело?
– А кто спрашивает?
Джино не удостоил его ответом. Вместо этого он вынул из бумажника двадцатку.
– Мне нужен ключ.
Острый Нос ни секунды не колебался. Он был малый не промах, когда речь шла о деньгах. Одним мановением руки он схватил купюру и отдал ключ.
– Подниметесь по лестнице, лифт не работает. Я вам ключа не давал.
Джино кивнул. Изнутри этот клоповник производил еще более гнетущее впечатление. Джино поднялся по ступенькам. Вонь такая – любого стошнит. Он не стал стучать – просто повернул ключ и вошел.
Он ожидал чего угодно, только не того, что представилось его глазам.
Вера на корточках сидела на кровати – в чем мать родила. Тусклый свет с потолка высвечивал зловещие синяки на ее бедном, исстрадавшемся теле. На руках и грудях багровели свежие рубцы. Из перебитого носа капала кровь. В руках у нее был револьвер тридцать восьмого калибра – она целилась в Паоло. При этом она истерически всхлипывала и выкрикивала: «Я… тебя… убью! На этот раз – убью!»
Паоло в одних трусах и грязной майке стоял в изножии кровати. В правой руке он держал тяжелый кожаный ремень с устрашающего вида пряжкой. В налитых кровью глазах застыл ужас.
Ни тот, ни другая не заметили Джино.
– Ублюдок! – взвизгнула Вера и нажала на спуск.
Пуля вошла Паоло аккуратно между глаз. Он сделал шаг назад и упал с выражением крайнего удивления на лице.
– Ублюдок! – снова крикнула Вера, но, прежде чем она вторично нажала на спуск, Джино в два или три прыжка преодолел расстояние до кровати, повалил ее и начал вырывать револьвер.
– Что ты делаешь, Вера?
– Джино! – она разрыдалась. – Ох, Джино… Господи!
Ему на мгновение показалось, будто это – всего лишь кошмарный сон. Сейчас он проснется и увидит рядом с собой Би – ее теплую грудь, податливые бедра.
Как случилось, что он среди ночи стоит в этой мерзкой клоаке, под ним распласталась голая Вера, а его отец на полу истекает кровью?
Если бы он вошел минутой раньше! Если бы успел остановить ее!
Паоло мертв. Не об этом ли он мечтал всю жизнь?
Джино сполз с кровати, сжимая в руках револьвер. Вера, рыдая, каталась по кровати.
Джино уставился на мешок с костями, когда-то бывший его отцом. Попытался вспомнить хоть один светлый миг, связанный с этим человеком. И не смог. Он нагнулся над Паоло – сердце не билось.
– Джино, зачем ты это сделал? – внезапно взвизгнула Вера. – Зачем ты это сделал, Джино?
– Успокойся, – тихо попросил он, лихорадочно соображая, как бы вытащить ее отсюда. – Ничего я не делал.
– Да, – зашипела она. – Это ты убил его! Вышиб из него мозги! Ты виноват, ты! – она вопила в полный голос: – Ты убил его, Джино! Ты, ты, ты!
И снова разразилась рыданиями.
Джино невидящим взглядом уперся в потолок. Что же теперь делать?
* * *
В канун Нового года Маргарет О'Шонесси и Майкл Фланнери отпраздновали свою помолвку. Он презентовал ей дешевое кольцо с поддельным изумрудом и ключ от гостиничного номера.
– Вот, я обещал – и веду тебя в гостиницу! – похвалялся он.
Подогретые пивом, они ринулись в номер.
Интерьер произвел на Маргарет гнетущее впечатление. Но когда Майкл начал снимать с нее одежду, она забыла обо всем на свете.
– Целую ночь вместе! – радовался он. – Если тебе в первый раз будет неприятно, повторим еще и еще раз.
Ей было приятно, но они все равно повторили – еще и еще, пока не упали в изнеможении на мятые простыни и начали строить планы на будущее.
Примерно в половине четвертого они уснули.
Через четверть часа в соседней комнате послышался шум. Маргарет тотчас проснулась. Ссорились двое: мужчина и женщина. Она не разбирала фраз, но время от времени до нее доносились отдельные слова: «Сука… Грязная шлюха!.. Терпеть тебя не могу!», потом все стихло.
Маргарет понадеялась, что парочка в соседнем номере угомонилась, но не тут-то было. Мужчина взвыл: «Я вышибу из тебя мозги, стерва!», послышался свист ремня.
Маргарет села на кровати. Майкл по-прежнему сладко спал.
Что делать – разбудить его? Шум стоял ужасный. Женщина орала благим матом – видно, ее истязали.
Она осторожно ткнула Майкла под ребро. Он и не подумал проснуться. Спал как убитый. Маргарет укрылась одеялом и концами подушки заткнула себе уши.
Все без толку. Женщина надрывалась все громче, и все слышнее становились звуки ударов ремнем по коже.
Маргарет твердо решила на этот раз разбудить Майкла. Это оказалось несложным делом.
– Ну, Майкл Фланнери, меня могут сто раз изнасиловать и убить, а ты и не подумаешь проснуться! – обиженно заявила она.
– В чем дело, малышка? – виновато спросил он.
– Тс-с! Слушай!
Майкл сел на кровати.
– Что?
Шум за стеной затих.
– Там, в соседней комнате, дрались и ругались – просто ужас как. Наверное…
– Я убью тебя!
Майкл подскочил на постели.
– Ублюдок! – завопила женщина в истерике. – Ублюдок!
Майкл Фланнери запутался в брюках.
– Маргарет, оставайся здесь, а я вызову полицию.
– Не оставляй меня!
Но он уже исчез за дверью.
– Господи, – забормотала Маргарет, – спаси и помилуй!
Она торопливо напяливала на себя одежду. Сроду ей не было так страшно. Ясно, что это Божья кара за блуд до свадьбы.
– Зачем ты это сделал? – взвыла женщина за стеной. – Зачем ты это сделал, Джино?
Впоследствии Маргарет О'Шонесси много раз пришлось повторять эти слова – единственные, какие она запомнила.
