Текст книги "Бестия. Том 1"
Автор книги: Джеки Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)
Джино, 1937
Машина в руках Джино виляла из стороны в сторону. Сидевшая рядом с ним Синди подобрала под себя ноги и недовольно спросила:
– Слушай, ты пьян или что?
– Что за бред?
– Ты ведешь машину, как сумасшедший.
– Чертов сенатор! Думает, он может играть людьми. Я не марионетка.
– Кто сказал, что ты марионетка?
Джино бросил взгляд исподлобья. Сказать ей? Нет. Ей незачем знать о его унижении. Сенатор Дюк говорил с ним, как с уличным бандитом. Думал, Джино обрадуется: «Конечно, сенатор, я по первому вашему слову убью человека, скажите только, когда и где!» Подонок! А он-то считал, что они друзья. Смех, да и только!
– Никто, – буркнул Джино.
– Ясно, никто, поэтому мы и сбежали из гостей. Твоя вертихвостка была в бешенстве!
– Ага, – Джино зевнул. – А Джин Харлоу не красит волосы.
Дальше они ехали молча. Джино злился и на себя, и на других. В сущности, он не сказал «нет». Выслушал и ответил: «Я мог бы это организовать».
– Нет, Джино, – ответил сенатор. – Ты сделаешь это сам. Никто больше не должен знать.
Черт! Он позволил обойтись с собой как с дешевым киллером. Он бизнесмен, а не уголовник, живущий за счет пистолета. И все-таки он молча слушал, как Освальд освещает подробности. Естественно, шантаж. Естественно, на сексуальной почве. Долгая история.
Сенатор Дюк не выразился прямо: «Если ты не сделаешь это сам, я тебя уничтожу». Но эти слова висели в воздухе.
А по плечу ли Джино такая задача? Возможно. Конечно, он был круглым идиотом, что позволил сенатору так много знать о своей разносторонней деятельности. Но как можно было этого избежать? Сенатор был директором большинства принадлежащих Джино компаний; его юрист вел всю легальную документацию. Его брокер занимался инвестициями. Единственное, чего сенатор не знал, это депозитные сейфы по всему городу.
Ну, и что теперь? Убить какого-то педика-шантажиста? Чтобы Освальд Дюк приобрел над ним еще большую власть?
Или рискнуть и наплевать на его предложение?
Ну и неделька!
* * *
Дела шли из рук вон плохо.
На следующий день на троих его сборщиков напали прямо на улице. Двое ранены, один убит. Еще пятнадцать кусков убытка. Тут явно не обошлось без Джейка-Боя.
Джино не стал долго думать, а назначил вознаграждение за его голову.
Никому не позволено делать дурака из Джино Сантанджело!
Днем позвонил сенатор Освальд.
– Ну, ты решил?
– Да, – ответил Джино. – Не волнуйтесь, я все устрою.
Он устроит. Но – по-своему.
Вечером он отпустил Реда и Косого Сэма, вывел из подземного гаража под клубом старенький «форд» и отправился по данному Освальдом адресу. Автомобиль бежал, как в сказке. Еще бы. Джино с любовью возился с ним целый месяц.
Это оказалось в районе Виллиджа. Дыра дырой. Он оставил машину в квартале от нужного места и пошел туда. Проверил на дверях подъезда табличку с фамилией Кинсейд З. Второй этаж.
Было два часа ночи, однако в доме вовсю гремел джаз.
Он постучал. Дверь немедленно открыл молодой негр. Как будто его ждали.
Джино ногой толкнул настежь дверь и ворвался в квартиру. Парнишка в страхе отшатнулся. У него былизавитые волосы и глаза наркомана. Ярко-алая помада и цветастое кимоно.
– Ты – Зефра Кинсейд?
– А кто спрашивает? – фальцетом взвыл мальчик.
– Ну? – Джино впился в него колючими черными глазами.
– Да, – пролепетал хозяин квартиры.
– Письма!
– Какие письма?
Джино шагнул к нему и взял рукой за подбородок, а коленом уперся парню в живот.
– Мне… нужны… письма… сенатора! Живо!
– Хорошо, – в глазах парня метался ужас. – Сейчас достану.
Джино со вздохом отпустил его. Интуиция никогда его не подводила. Нет никакой нужды убивать этого жалкого урода. Достаточно напугать его до смерти, а потом погрузить в поезд – и пусть катится куда подальше.
Парень дрожа подошел к шкафу в углу. Джино лениво подумал: и где только сенатор его откопал? Как пересеклись дороги сенатора и этого подростка-педика?
Мальчик открыл шкаф, и вдруг оттуда выскочил жуткий призрак – в парике, шесть футов ростом. Маньяк с мясницким ножом в руке прыгнул на Джино.
На какую-то долю секунды Джино оказался парализованным страхом. И как раз в это мгновение бандит всадил ему нож в предплечье.
Четверг, 14 июля 1977 г., Нью-Йорк и Филадельфия
Лаки то просыпалась, то снова проваливалась в сон. Она утратила всю свою агрессивность и хотела только одного – поскорее выбраться отсюда. Они со Стивеном провели в лифте девять долгих часов; за это время воинственный дух ее покинул. Она чувствовала себя невероятно грязной. Во рту пересохло. Губы запеклись. Раскалывалась голова. В животе урчало. Хотелось рвать, и в то же время она умирала от голода.
– Вы не спите? – спросила она, с трудом разлепив губы.
– Не спится, – ответил Стивен.
– Мне тоже.
Ему было жалко и девушку, и себя. Он злился, что в 1977 году в Нью-Йорке можно на много часов застрять в лифте – и ничего не поделаешь.
– Что вы сделаете, когда выберетесь отсюда? – спросила Лаки.
Стивен не мог не улыбнуться. Совсем как маленькая заблудившаяся девочка: сидит и ждет, чтобы ее спасли.
– Приму ванну.
Она засмеялась.
– Я тоже. Долгую, горячую – буду нежиться в ванне и потягивать охлажденное белое вино. И пусть играет музыка. Донна Саммер или Стив Уандер.
– Как насчет Милли Джексон или Айзека Хейза?
– Это ваш любимый тип музыки?
– Конечно.
– Правда?
– Вас это удивляет?
– Вот не ожидала, что вам нравится музыка в стиле «соул».
– А чего вы ожидали?
– Ну, не знаю. Может быть, Херба Элперта, Барри Манилова.
– Благодарю покорно!
– Вот бы у нас здесь была музыка!
– Марвин Гей.
– Эл Грин.
– Вилли Хатч.
– Отис Рединг.
Они оба рассмеялись.
– Послушайте, – воскликнула Лаки, – а у нас есть кое-что общее!
– Вы когда-нибудь слушаете старых исполнителей? Билли Холлидей, Нину Саймон?
– Конечно. Я их обожаю.
– В самом деле? – и они начали, словно старые друзья, обсуждать достоинства эстрадных певцов, да так увлеченно, что не сразу расслышали, как кто-то крикнул сверху в шахту лифта:
– Здесь есть кто-нибудь?
– Эй! – Лаки вскочила на ноги. – Кажется, нас обнаружили!
Стивен тоже вскочил.
– Мы здесь! Нас двое! Вытащите нас отсюда!
* * *
Дарио весь напрягся, скрючившись на полу кухни. Все, что ему было слышно, это безумный бред маньяка, подбиравшегося все ближе, ближе к торчащему из потного кулака Дарио лезвию.
– Козел… хренолиз… ублюдок!..
И наконец этот подонок напоролся на нож! Дарио даже не пошевелился. Парень просто напоролся на нож.
Тишина.
Дарио выпустил рукоятку ножа. Его тошнило. Неужели он убил человека?
* * *
Кэрри выпало испить полную чашу позора. Ее доставили в участок в заблеванном фургоне вместе с дурно пахнущей яростно копошащейся человеческой массой, состоящей в основном из подонков. Эллиот сказал бы: отбросы общества. А как он расценит тот факт, что и она очутилась здесь?
Кэрри закрыла глаза и постаралась не думать об этом.
Нетрудно вообразить его благородные черты, искаженные гневом и изумлением. «Какого дьявола ты потащилась в Гарлем? Это выше моего разумения!»
Она сказала, будто едет навестить Стивена. «Я ненадолго». Стивен живет в трех кварталах от них. Эллиот, как обычно, смотрел по телевизору какой-то фильм и лишь рассеянно махнул рукой.
Сколько она отсутствовала? Несколько часов. Эллиот наверняка вне себя от возмущения. Скорее всего, он позвонил Стивену, узнал, что она не появлялась… Оба они кипят от возмущения.
Она отчаянно напрягла мозги, чтобы сочинить удобоваримую версию. И наконец сочинила. Комар носу не подточит!
* * *
– Кто там? – тупо повторил Джино.
– Мистер Сантанджело, это я, Джил. Я решила: вдруг вы передумаете?
Иисусе Христе! Бабы неисправимы! Два тридцать ночи, а она стучится к нему в номер.
– Забудь об этом, – прорычал он.
– Откройте дверь – только на минуточку! – канючила она. – Мне нужно кое о чем вас спросить. Умоляю!
Вечно он тает, стоит как следует попросить. Джино опустил пистолет в карман халата и повернул ключ в замке. Возможно, в нем заговорила похоть. Почему не доставить девушке удовольствие?
– Послушай, детка, – начал он и, не закончив фразы, грязно выругался, когда перед его лицом вспыхнула фотокамера.
* * *
С лифта удалось снять крышу, и человек в спецовке посветил фонариком вниз. Луч на мгновение задержался на лице Лаки.
– Ради Бога! – воскликнула она, закрывая глаза рукой.
Луч фонарика высветил Стивена, поспешно натягивающего брюки.
– Эй, погаси эту штуку, – крикнул он. – Мы девять часов проторчали в кромешной тьме, и теперь глаза не выносят света.
Человек в спецовке издевательски засмеялся и выключил фонарик.
– Да, уж у вас видок! Мы только что вытащили десять человек из лифта в Шерман-билдинге. Ну, там была и вонища!
– Вы можете помочь нам выбраться?
– Для этого я здесь.
– Тогда кончайте трепаться и беритесь за дело. Вы из пожарной охраны?
– Не-а. Пожарники нарасхват. В городе черт знает что творится. Я из аварийной службы лифтов.
– Неужели во всем городе нет электричества?
– Вот именно.
Лаки путалась в одежде.
– Вытащите нас отсюда! – прошипела она. – Скорей!
– Эй! – крикнул механику Стивен. – Что вы собираетесь делать? Выламывать дверь?
– Не получится. Вы застряли между этажами. Почему-то лифты всегда застревают между этажами.
– Как же…
– Сейчас спущу веревку.
– Господи! – выдохнула Лаки. – Я боюсь!
– Вы что, хотите, чтобы мы обвязались веревкой? – крикнул Стивен. – Будете вытаскивать через крышу?
– Точно. Выдерну, как гнилой зуб. Пара пустяков.
К Лаки вернулась ее сварливость.
– Я бы не сказала, что выдернуть зуб – пара пустяков.
– Можете оставаться там, леди. Ждите, пока не включат электричество. Мне без разницы.
– Не будем спорить, – решил Стивен. – Раз он говорит, что вытащит, значит, вытащит.
– Мало ли что он говорит. Кто он, собственно, такой?
– Слушайте, – терпеливо уговаривал Стивен. – Я лично намерен выбраться. Если вам здесь понравилось, можете оставаться.
– Чудесно. Просто замечательно. Хотите бросить меня в беде?
– Эй, ребята! – крикнул сверху механик. – Я ведь могу уйти. Я обслужил в этом здании шесть лифтов. Может, еще где-нибудь томятся люди.
– Бросайте веревку, – угрюмо откликнулся Стивен.
* * *
Дарио не успел подняться, как парень, точно мешок с песком, обрушился на него. Дарио вскрикнул от ужаса и, весь дрожа, принялся выбираться из-под его туши.
Он убил человека. Нужно немедленно позвонить Косте!
В окна квартиры лился лунный свет. Это помогло Дарио найти дорогу к телефонному аппарату. Он, как безумный, схватил трубку и начал накручивать диск.
И вдруг услышал какое-то царапанье.
Кто-то пытался проникнуть в квартиру.
* * *
В полицейском участке оказалось нелегким делом привлечь к себе внимание. В сущности, кто она такая? Еще одна черномазая в куче остальных. Но Кэрри удалось взять себя в руки и твердым голосом изложить свою версию.
– Позвоните, пожалуйста, моему мужу, – так она закончила свой рассказ, – чтобы он мог за мной приехать.
Полицейский кивнул головой. История была довольно проста, ее легко проверить. К счастью для Кэрри, он позвонил, и уже через час явился Эллиот Беркли со своим адвокатом. Как Кэрри и ожидала, он был в бешенстве. Еще четверть часа – и она с извинениями отпущена на свободу.
– Боже милостивый! – бушевал Эллиот, когда они ехали домой. – Улицы кишат преступниками, а они хватают ни в чем не повинных людей. – Он погладил жену по коленке. – Через что только тебе пришлось пройти! Ты в порядке?
– Вот только уши…
– Не беспокойся, мы сейчас же едем к доктору Митчеллу, он тебе поможет. Господи, как же я волновался!
Кэрри подумала: интересно, каков будет следующий шаг шантажиста? Эллиот купился на ее легенду. Впрочем, она была наполовину правдива. У нее действительно угнали автомобиль. Напали и ограбили. Единственным вымыслом было то, что те двое парней влезли в машину, когда она остановилась перед светофором. Они под дулом пистолета заставили ее поехать в Гарлем, а там выбросили из машины. Звучит вполне правдоподобно.
Эллиот медленно ехал по неосвещенным улицам и ворчал:
– Кромешный ад! Ты только посмотри на прохожих – они точно с цепи сорвались! Хорошо еще, что тебя арестовали. Это все-таки безопаснее, чем оставаться на улице. Сброд! Они заслуживают своей участи!
Эллиот никогда не относил себя к либералам.
Кэрри представила, что будет, если он узнает о ее прошлом, и по всему телу побежали мурашки.
* * *
– Какого… – взревел Джино, пытаясь захлопнуть дверь.
– Только одно интервью, мистер Сантанджело! – настаивал хриплый мужской голос, пока его обладатель держал дверь ногой. – Прошу вас! Несколько вопросов!
Джино разглядел стюардессу Джил и рядом с ней – кого-то с фотоаппаратом. Оба под мухой – это видно невооруженным глазом.
– Убирайтесь оба к такой-то матери! А ну, убери свою вонючую ногу, прежде чем я ее тебе сломаю!
Парень с камерой отступил.
– Ты же сказала, он будет только рад, – злобно прошипел он, обращаясь к Джил.
Она пьяно дернула плечом.
– Я обещала привести тебя к нему, а не что он поцелует тебя в задницу!
Репортер сделал последнюю попытку:
– Мистер Сантанджело, ответите на мои вопросы, и вам не придется завтра давать интервью дюжине моих коллег.
Джино захлопнул дверь прямо перед его носом. Он слишком стар для подобных штучек.
Джино, 1937
Первая мысль: я убит!
Его погребли под собой волны кромешного мрака.
Боль. Это еще терпимо.
Ткнуть громилу в парике коленом под яйца!
Медленно падает парик. Бандит складывается пополам.
Парень в цветастом кимоно прыгает Джино на спину.
Черные волны ярости.
Из раны сочится кровь.
Горлом выходит звериный вой.
Размазать цветастое кимоно по стене! Хищный оскал из-за яркой помады.
Удар!
Еще удар!
Обоих!
Выхватить пистолет!
Иначе они расплющат его!
Нажать на спуск. Раз! Другой!
Мертвая туша.
Кто-то вцепляется ему в лицо.
Дикая боль там, где шрам. Когти рвутся к глазам.
Снова нажать на курок.
Хватит одного раза…
* * *
Би крепко спала на одной стороне широкой, мягкой постели. Рядом посапывал ее семилетний сын Марко.
Стук в дверь квартиры сначала показался ей частью сна. Она в лодке. Ярко светит солнце, и вдруг – акула. Бьется о борт лодки. Бьется…
Она резко села на кровати. Быстрый взгляд на часы – два тридцать ночи. Би посмотрела на Марко. Малыш мирно спал, посасывая кулачок. Она выбралась из-под одеяла, набросила на плечи халат и босиком пошлепала к двери.
– Кто там? – сердитым шепотом.
– Впусти меня!
Голос был смутно знаком, но все-таки…
– Кто там?
– Джино Сантанджело.
Холодок под ложечкой. Неужели в тот раз она его недостаточно напугала?
– Открой эту чертову дверь! – прорычал он.
Би не знала, что делать. Впустить и снова попытаться перехитрить? Или прогнать и потерять работу?
Этого нельзя допустить! Би нерешительно отодвинула засов и не успела как следует отворить дверь, как в прихожую ввалился Джино.
– О Господи! Что с вами случилось?
Он был весь в крови. Лицо превратилось в кровавое месиво. Пиджак пропитался кровью.
На какую-то долю секунды ее охватила паника. Потом рассудок одержал верх, и она втащила его внутрь, так чтобы можно было запереть дверь.
– Дай чего-нибудь выпить, – простонал Джино.
– У меня ничего нет.
– Ах да, помню, – он слабо улыбнулся. – Ты – та самая девушка без выпивки…
– Вам нужен врач, – решительно произнесла она. – Кому лучше позвонить?
Джино снова застонал.
– Не нужно… никаких врачей. Ты сама… обо мне позаботишься…
– Но я не умею.
– Сумеешь. Я не так плох… как кажется.
Она плотнее закуталась в халат. Что если он умрет прямо здесь, на полу?
– В вас стреляли?
– Нож, – с трудом выговорил он. – Н-ничего. Помоги снять одежду.
Би взмолилась, вспомнив о спящем в соседней комнате Марко:
– Мистер Сантанджело, позвольте мне кому-нибудь позвонить… Мистеру Динунцио или вашей жене. Они решат, что нужно делать. А я…
– Никаких звонков, – перебил он. – Пять тысяч баксов… позаботишься обо мне… И держи язык за зубами.
Пять тысяч долларов! В уме она уже тратила эти деньги. Образование для Марко. Новая одежда им обоим. Маленький автомобиль. Каникулы…
– Что нужно делать?
* * *
Синди проснулась рано утром и с досадой обнаружила, что Джино до сих пор не удосужился вернуться домой. «Ну и что?» – подумала она. Зато каждую пятницу она будет получать донесения обо всем, что он делает. И если она все-таки решится на развод, у нее на руках будет достаточно козырей. Он ответит за каждую из своих шлюх! Синди захихикала. Джино считает себя очень хитрым. Ну, так она хитрее! Факт!
Она принарядилась – ей предстоял завтрак с Генри Муфлином-младшим. До сих пор она выполняла основное условие Джино – никаких измен!
Условие! Только и знает, что отдавать приказы!
Ну, так с нее довольно. Она приняла защитные меры и собирается хорошенько повеселиться.
Если Джино не понравится, тем хуже для него.
* * *
Он медленно приходил в себя. Первым, что он почувствовал, была пульсирующая боль в плече. Случайно дотронувшись до лица,Джино обнаружил что-то вроде наждачной бумаги. Эти сволочи разодрали старый шрам. Простыня вокруг плеча пропиталась кровью. В ясном свете дня Джино понял, что срочно нуждается в медицинской помощи – хотя бы затем, чтобы врач наложил швы.
Он попытался сесть, но черная волна боли вновь свалила его. Это еще чудо, что ему удалось выбраться из квартиры Зефры Кинсейда живым. Для этого пришлось убить. Иначе кокнули бы его самого.
Черт бы их всех побрал! Гнусное задание Освальда Дюка выполнено, даже перевыполнено. Два трупа вместо одного! Вот они, эти письма – связка из десяти или двенадцати писем, спрятанная под подушкой. Каждое написано отчетливым почерком сенатора Дюка. Джино затолкал их в карман и поковылял прочь. Из-за закрытой двери по-прежнему рвались грохочущие ритмы джаза. Никто ничего не слышал. Он кое-как доплелся до своей машины, втиснулся на сиденье за рулем и понял, что у него не хватит сил вернуться в город. К счастью, он вспомнил, что где-то рядом, всего в двух кварталах отсюда, живет старшая официантка с триппером, по имени Би. Ему с грехом пополам удалось доехать до ее дома.
– Доброе утро, – сказала Би, входя в комнату. – Как вы себя чувствуете?
Он припомнил ее доброту – в ответ на обещанные пять тысяч баксов.
– Как будто меня переехал поезд.
– Гм, – она окинула его серьезным взглядом. Если бы он мог посмотреть на себя со стороны, он понял бы, что его метафора – не слишком большое преувеличение. У него заплыли и почернели глаза. Все лицо исполосовали шрамы; старый являл собой страшное зрелище. Губы распухли.
Би старалась не думать о его плечевом ранении. Когда минувшей ночью она разрезала его пиджак и рубашку, кровь хлынула толчками; Би не сдержала крика.
В комнату вбежал Марко.
– Мамочка, что случилось? Кто этот дядя?
Джино молча перевел взгляд с Би на мальчика и обратно.
– Это мамин друг, дорогой, – успокоила она. – Иди спать.
Малыш неуверенно ретировался. Позднее она перенесла его на кушетку, а на кровать уложила Джино. Сама же провела ночь в кресле.
Утром Би поспешила отправить мальчика в школу, прежде чем он успел засыпать ее вопросами. Она надеялась, что к его возвращению Джино уже не будет.
– Я хочу, чтобы ты сделала для меня несколько звонков.
– Да, конечно.
– Не говори ничего по телефону. Никаких подробностей.
– Понимаю.
– Вызови сюда Альдо Динунцио. Скажи, что он мне срочно нужен, и дай свой адрес.
– Хорошо.
– Пусть привезет с собой дока Гаррисона.
Би записала номер.
– Можете положиться на меня.
* * *
И он положился на нее – целиком и полностью. На протяжении следующих десяти дней вся его жизнь зависела от этой женщины. Она купала его, кормила, днем и ночью выхаживала и следила за его выздоровлением.
Джино отличался лошадиным здоровьем. Через десять дней он уже мог вернуться домой. Врач сказал, что любому другому потребовались бы многие недели. «Вы потеряли слишком много крови. Откровенно говоря, вам неслыханно повезло, что вы выжили».
Да. Ему повезло. Никто не знал, что произошло в ту ночь. Даже Альдо. «Я решил навестить Би, – объяснил ему Джино, – и на улице на меня напали двое бандитов. Они даже не знали, кто я такой. Ограбили и убежали».
Би не нуждалась в объяснениях, и ему это нравилось. За эти десять дней они стали большими друзьями. Она оказалась отменной поварихой и недурно играла в карты. Мальчик тоже оказался хорошим парнем и развлекал Джино школьными анекдотами.
– А где его отец? – спросил как-то Джино.
Би покраснела.
– У него никогда не было отца.
– А, брось. Значит, ты не была замужем? Ну и что? Был же какой-то парень?
– Да. Какой-то парень. Ему было пятьдесят два года, а мне пятнадцать. Старая история. Он меня изнасиловал. Он был приятелем моего отца, и мне никто не поверил. Меня выгнали из дома. Я приехала в Нью-Йорк.
– И неплохо устроилась.
– Я выкарабкалась, скажем так. И воспитала сына. Банально, не правда ли?
– Конечно. Истина всегда банальна.
Джино не приставал к ней в смысле секса, хотя по мере выздоровления стал испытывать влечение.
– У тебя в самом деле была венерическая болезнь?
Би улыбнулась.
– Нет. Я солгала, чтобы вы отстали.
– Вот как? А почему?
– Кому нужно быть одной из многих?
Джино страстно захотелось сгрести ее в охапку и завалиться в постель, но он сдержался. Они добрые друзья, зачем все портить?
На следующий день после своего отъезда он прислал ей в конверте пятнадцать тысяч долларов и небольшую записку: «Какому-то обормоту достанется классная сиделка! Пять – как обещал, десять – открыть банковский счет для Марко».
Би была тронута до слез. Джино Сантанджело не причинил ей зла. И она постаралась упрятать в самые дальние уголки памяти двойное убийство, происшедшее в их районе в ту самую ночь.
* * *
Первый обед с Генри Муфлином. Весьма интересно.
Второй. Волнующе.
Третий. Потрясающе.
Четвертый. Секс в огромных количествах.
Ух ты! Полный экстаз! Генри Муфлин-младший влюблен, и Синди наслаждается жизнью!
Он – богатая светская марионетка, готовая отдать в ее руки все нити управления.
Он осыплет ее драгоценностями, мехами и прочими подарками.
Он утопит ее в шампанском и насытит икрой.
Пусть только она разведется с Джино и выйдет за него замуж.
Она взвесила все «за» и «против».
Джино пренебрегает ею. Генри ее обожает.
Джино трахается направо и налево. Генри обещает верность до гробовой доски.
Джино смотрит на нее сверху вниз. Генри возводит ее на пьедестал.
Джино – не настоящий джентльмен. У Генри аристократизм в крови.
Конечно…
Джино – сильный, красивый и крутой.
Генри – задохлик.
У Джино – деньги и власть.
У Генри только деньги.
Джино, если захочет, может быть идеальным любовником.
Генри еще многому предстоит учиться.
Ну, так она его научит. В чем дело? Это будет одно удовольствие научить его пользоваться своими пальцами, языком и немного хилым пенисом.
Синди приняла решение, во многом обусловленное тем обстоятельством, что, по словам Альдо, Джино пришлось срочно уехать из города. Впрочем, согласно тайным донесениям ее агента, Джино все это время блудил в доме одной из своих шлюх в Виллидже.
Она перечитала донесение. В ту ночь Джино посетил двух шлюх в Виллидже. Очевидно, одной оказалось недостаточно. От первой он вышел, еле держась на ногах – очевидно, вдрызг пьяный, – и тотчас отправился к другой. Та оказалась настолько аппетитной, что он обосновался у нее в доме на целую декаду. Подонок! Ну что ж, она больше не станет терпеть издевательства. Потребует развода и выйдет за Генри. Чем скорее, тем лучше.
* * *
Дома Джино ждали бесчисленные записки, требующие, чтобы он немедленно связался с сенатором Дюком.
Его довез Альдо. Было пять часов вечера, но в доме не оказалось никого, кроме горничной.
– Где Синди?
Альдо пожал плечами и отвел взгляд в сторону. Он не собирался брать на себя почетную миссию – просветить Джино, что его жена таскается по всему городу с другим. Скоро сам узнает.
– Эй! – крикнул Джино горничной. – Где миссис Сантанджело?
Девушка застыла у порога. На хозяина было страшно смотреть.
– Я… не знаю, сэр. Она не оставила записки.
Он зарычал на Альдо:
– Ты предупредил ее о моем возвращении?
– Да. Может быть, если бы ты сам позвонил… Она не проявила восторга…
– Плевать мне на ее восторги! Она моя жена и обязана быть дома.
Альдо неловко потоптался на месте. Может, подготовить Джино?
– Послушай, – начал он.
– Я плохо себя чувствую. Пойду прилягу. Ты принес отчет?
Альдо протянул кипу документов.
– Что слышно о Бое?
– Ничего. Ушел в глухое подполье. Но когда-нибудь ему придется вынырнуть на поверхность. Не волнуйся, мы его достанем.
– А кто волнуется?
* * *
Обед был превосходен. Генри заказал в номер холодного омара, охлажденное шампанское и клубнику со сливками.
Генри Муфлин-младший засыпал номер алыми розами, поставил романтическую музыку и запасся маленькой черной бархатной коробочкой, которую так и не разрешил Синди открыть вплоть до окончания обеда.
– Ну Генри! – пропищала она. – Ты жесток!
Он был счастлив.
– А ты так добра ко мне, любимая!
Она слопала омара, залпом осушила бокал шампанского, одну за другой затолкала в рот клубничины.
– Ну, мой сладкий! Теперь девочка может открыть коробочку?
– О да. Может.
Синди, точно голодная собачонка на кость, набросилась на коробочку; голубые глаза сияли. У нее было полным-полно драгоценных украшений, но девушке всегда мало.
Синди открыла коробочку и ахнула. Прямо глаза полезли на лоб при виде увесистого кольца, гордо покоившегося на ложе из черного бархата. Огромный рубин в старинной оправе из бриллиантов и изумрудов! Невероятно! Это превосходит все, что у нее было до сих пор.
– Господи, Генри! – выдохнула она. – Господи!
– Тебе н-нравится?
– Нравится? Нравится? Да я просто с ума схожу! – Синди вскочила и, заключив его в объятия, одарила пылким поцелуем. Он зарделся от радости. Было не так-то легко вырвать из аристократических рук его матушки семейную реликвию. Синди надела кольцо на палец и восхищенно помахала рукой в воздухе. Это настолько воодушевило Генри, что он тотчас с огромной скоростью начал срывать одежду со своего тощего безволосого тела и вскоре стоял перед Синди в костюме Адама, с не особенно мощной, но все же достаточной эрекцией.
Она не могла оторваться от кольца и все пыталась угадать его стоимость.
– Синди! – взмолился Генри. Она совсем забыла о его присутствии.
– Агу! Мой дитеночек Генри хочет поиграть?
– Да!
– Сейчас мой ненаглядный Генри посидит и посмотрит маленькое шоу. – Она легонько толкнула его в кресло, поставила пластинку и под звуки песенки «Меня согревает любовь» начала снимать шмотку за шмоткой.
Генри был в восторге.
* * *
Один в своих шикарных апартаментах, Джино перечитал письма сенатора Дюка. Этот человек мог быть финансовым гением, но в личной жизни идиот идиотом.
Двенадцать писем за двенадцать недель.
Двенадцать компрометирующих писулек, адресованных Зефре Кинсейду и сочиненных сенатором Освальдом, когда он отдыхал на юге Франции после того, как сломал ногу во время катания на яхте.
По письмам можно было воссоздать всю историю их отношений. Сенатор откопал Зефру Кинсейда во время полуночных скитаний в компании гомосексуалистов. Мальчик был очень юн, сенатор – очень богат.
Недельный роман. Встречи в подозрительном отеле на Вест-сайд, где не задают вопросов. Три года пылкой страсти. В самом начале юноше было пятнадцать лет.
Сенатор старался удержать своего сожителя. Но по мере превращения юноши в мужчину охладел к нему.
Остальное было нетрудно себе представить. Шантаж. Сенатор позвонил Джино и попросил оказать ему услугу. И Джино выполнил обещанное.
Двойное убийство не стало объектом внимания большой прессы. В конце концов обе жертвы были черными. Джино перечитал редкие заголовки типа: «Смерть наркоманов». Небольшая потеря для общества.
Он взглянул на часы и почувствовал, что начинает закипать. Девять часов, а Синди все еще нет. Он позвонил в «Клемми» – ее там не было. На звонок ответила Вера и начала доставать его насчет работы для Паоло после выхода из тюрьмы. «Ему понадобится твоя поддержка».
Ага. Окажет он ему поддержку, ждите! Точно такую, какую Паоло оказывал ему самому, когда он был маленьким. Он встал и поплелся в ванную, чтобы рассмотреть перед зеркалом свое лицо. Док Гаррисон вскрыл старую рану и зашил по новой. После того, как вытянули черную нитку, получилось не так уж страшно. Со временем совсем заживет, заверил док.
Царапины по всему лицу тоже постепенно заживали, хотя видок у него был по-прежнему тот еще. Джино провел рукой по черным кудрям и сощурил глаза. Иисусе Христе! Если бы он сейчас пробовался на роль гангстера в кино, она была бы ему гарантирована.
Джино стало смешно. Нет, он ни о чем не жалеет. Прирожденный победитель.
Письма сенатора аккуратной стопкой лежали на кровати. Джино взял их и запер в сейф. Черта с два старина Освальд их получит. Черта с два. Они станут его страховкой на случай, если сенатору понадобится еще одно маленькое одолжение.
Клементина улыбнулась Беккерам, помахала Бернарду Даймсу и в десятый раз за день свирепо прошептала на ухо Освальду:
– Как ты думаешь, почему он нас избегает?
Освальд пошел за новой порцией бренди, предварительно прошипев:
– Понятия не имею.
Они были на премьере новой музыкальной комедии и обменивались любезностями со знакомыми в баре во время антракта.
Это были нелегкие десять дней. Джино выполнил задание, но как сквозь землю провалился.
– Ему пришлось срочно уехать по делам, – сообщил Альдо.
– Мистера Сантанджело нет дома, – отвечала горничная.
– Откуда мне знать, где он? – фыркнула Синди. – Я всего лишь его жена!
– Он никуда не денется, – прошептала Клементина.
Освальд выразил согласие.
– Но зачем ему понадобилось причинять нам такое беспокойство?
– Не знаю, дорогая. Это просто из рук вон.
– Ты прав.
Клементина подумала: что она будет делать без Джино? Без его сильного тела. Умелых рук. Черных глаз. Того, как он искусно доводил ее до оргазма.
– Привет! – перед ними возникла Синди – видение в розовом крепдешине и крашеной розовой лисе. На пальце у Синди сверкало знаменитое кольцо с рубином – подарок Муфлина.
– Д-добрый вечер, Клементина, сенатор, – пробормотал Генри; на его щеках алел румянец.
Клементина перевела взгляд с одного на другую. Эта дрянь с ума, что ли, сошла? Джино ни в коем случае не позволит, чтобы она выставляла его на посмешище.
Она холодно ответила на приветствие:
– Синди. Генри.
– Чудесная постановка, не правда ли? – восторгалась Синди, прикладывая руку с кольцом то к одной, то к другой щеке, чтобы все видели рубин.
– Да, очень, – сухо откликнулась Клементина. – Не знаете, когда вернется Джино?
Синди ухмыльнулась. С ума сойти – высокомерная миссис Дюк спрашивает ее. Он надул их обеих. Синди небрежно повела плечами.
– Вы же знаете Джино. Он появляется и исчезает, когда захочет. Наверное, закатился куда-нибудь с одной из своих шлюх. – Какое наслаждение видеть, как дернулась эта дамочка из высшего света!
