Текст книги "Бестия. Том 1"
Автор книги: Джеки Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)
Нарушать закон очень даже выгодно – в этом Джино убедился на собственном опыте. Вернувшись в Нью-Йорк, он быстро сумел добавить к двум тысячам в депозитном сейфе еще столько же. Только-то и дела, что крутить баранку краденого автомобиля. Один раз они ограбили банк, другой – меховой склад. Непыльная работенка! Оба раза он был очень осторожен, потому что ему меньше всего улыбалось снова загреметь в каталажку.
Его репутация одного из самых ловких и опытных «водил» Нью-Йорка неуклонно росла. Джино обращался с машиной, как с женщиной – чрезвычайно искусно. Но его амбиции простирались дальше карьеры водителя, тем более что эта работа – на открытом воздухе и крайне опасна. Чего он действительно хотел, это поучаствовать в какой-нибудь контрабандной операции – вот где настоящие деньги! Его кумирами стали такие парни, как Мейер Лански, Багси Сигель и особенно Лючания. Все они начинали с нуля, а посмотрите-ка на них сейчас!
– Закончил? – спросил мистер Пуласки.
– Ага. – Джино заклеил конверт и порылся в заднем кармане брюк в поисках денег.
– На следующей неделе в то же время?
– Само собой.
– Можно позавидовать твоей девушке.
Джино был польщен.
– Вы так думаете?
– Сейчас мало кто пишет такие письма.
– Правда? – Джино ухмыльнулся. – Все очень просто, папаша. Я люблю ее.
Старик пощелкал искусственными зубами.
– Как это приятно – любить! Мы с женой были женаты шестьдесят два года, прежде чем она умерла, – у него дрогнул голос. – Она говорила, что устала жить, так что все к лучшему. Я каждую неделю бываю на ее могиле.
Джино достал из кармана лишних два доллара.
– Купите ей от меня цветов, папаша.
Старик растрогался.
– Спасибо. Она больше всего любила лилии.
– Вот и замечательно.
Джино вразвалку шел по улице. Как всегда после того, как они писали Леоноре, у него было приподнятое настроение. Кроме того, великий Лючания снова назначил встречу. Значит, его дела идут в гору.
* * *
На этот раз встреча состоялась не на заднем сиденье «кадиллака», а в закрытом для посторонних баре Жирного Ларри. Лючания ложкой ел мороженое, а Эдди-Зверь и еще двое крепких парней стояли на стреме.
– Присаживайся.
Лючания был настроен дружелюбно и сразу перешел к делу. Ему опять понадобились местные рекруты, и он поинтересовался, не хочет ли Джино вступить в его организацию.
Конечно, Джино был польщен, хотя и знал, что в тот же день несколько других ребят получили такое же предложение.
– У меня свои планы, – признался он.
Лючания поднял брови.
– Хорошо иметь честолюбие, пока не стоишь ни у кого на дороге.
Джино покачал головой.
– Ни в коем случае. Мои планы просты.
Да. Его планы просты. Всего-навсего единолично завладеть империей бутлегеров. Ему казалось, что он знает способ добиться успеха.
Альдо Динунцио вышел из тюрьмы и рвался в бой. Джино давно его дожидался.
– У тебя – связи, у меня – идеи.
– Погоди говорить о деле. Мне нужно сначала поквитаться с той сукой, из-за которой нас сцапали.
– Конечно, конечно. Но как ты можешь быть уверен, что это она?
– Уверен, так твою мать! – рявкнул Альдо. – Если ты со мной, так пошли.
Джино решил сопровождать приятеля в надежде помешать ему совершить поступок, в котором он потом будет раскаиваться. Он нуждался в Альдо и не хотел, чтобы того снова упекли за решетку. Двоюродный брат Альдо, Энцо Боннатти, стал большим человеком в Чикаго, и Джино рассчитывал на сотрудничество.
Альдо разыскивал девушку по имени Барбара – она работала в банке, жила с родителями и братом в маленьком, чистеньком домике в Малой Италии и была помолвлена с полицейским.
– Поганый коп! – костерил его Альдо. – Ему я тоже оторву яйца!
Они отправились к банку и подождали на улице до закрытия. Альдо останавливал каждую девушку и задавал вопрос: «Ты – Барбара Риккадди? Ты? Ты?»
Она оказалась седьмой по счету – высокая, с каштановыми волосами, веснушчатым лицом, в очках и чересчур длинной юбке. На вопрос Альдо она нахально заявила:
– Да, это я. А ты, полагаю, Альдо Динунцио? Я слышала, что ты хочешь со мной сделать, и позволь тебе сказать…
Альдо был ошарашен. Он впервые в жизни встретил такой отпор. Девушка закончила свой монолог и пошла прочь, высоко задрав голову, ничуть не испуганная и торжествующая.
– Боже милостивый! – воскликнул Альдо. – Вот что я называю настоящей женщиной!
К счастью для Джино, Альдо Динунцио теперь тоже горел желанием добиться успеха!
Кэрри, 1928
Проблема заключалась в том, чтобы держать Уайтджека на расстоянии. На самом же деле это была никакая не проблема, потому что Кэрри чувствовала, что ей этого вовсе не хочется. С какой стати? Только потому, что на нем стоит клеймо: «Личная собственность мадам Мей»? Да мадам Мей была последней, перед кем у Кэрри тряслись поджилки! Старая ведьма! На днях ей стукнет сорок, это уже преклонный возраст.
Кроме того, Кэрри осточертело отдавать половину заработка. Пора линять отсюда. А чтобы слинять, ей нужен был Уайтджек.
Конечно, он распускал руки только в отсутствие мадам Мей.
– Что с твоими яйцами, босс? – вызывающе спросила однажды Кэрри. – Боишься, что Большая Мама их оттяпает?
Уайтджек ухмыльнулся. У него были превосходные зубы, хотя улыбку портил единственный золотой – как раз посередке. Результат давней размолвки с мадам Мей. Они уже десять лет были вместе – с того самого дня, когда он зашел к ней в бордель отметить свое двадцатилетие.
Тут-то она его и подцепила. А теперь ему пудрит мозги эта малышка Кэрри.
Она все еще тощая, как оголодавший кролик. Однако у нее самая соблазнительная грудь в этой части Гарлема. И чем она так завораживает своих клиентов, что они потом не хотят никаких других девушек? Что там у нее за капкан такой между ногами? Длинный сластолюбивый приятель внизу живота твердил Уайтджеку: нужно самолично убедиться!
– Уж как-нибудь сам позабочусь о своих яйцах, – миролюбиво молвил он. – Но, Бог ты мой, что случилось с твоим ротиком? Что-то ты разболталась с тех пор, как полгода назад поступила сюда работать. Тогда ты была таким худющим цыпленочком, который никому не смел сказать: «Бу-у-у».
– У меня «случилось» не только с ротиком, босс. Пожалуй, я скоро отсюда съеду.
– Ты говорила мадам Мей?
– Нет. Зачем? Уж меня-то она не держит на привязи, как некоторых!
Ну, эта сучка его достала! Вечно подчеркивает, что он альфонс.
– Меня тоже.
– Ха! – засмеялась Кэрри. – Большой Мистер Уайтджек. Босс. Знаем, знаем, кто тут настоящий мужчина!
Он рассвирепел.
– Ни хрена ты не знаешь!
– Ха!
Он схватил Кэрри за руку.
– Не распускай губки, девочка! Ни те, ни другие!
– Только не говори, что я тебя завожу, мистер Ледышка!
Он понимал, что ходит по краю пропасти, но что за ад! Надо же усмирить эту сучку! Уайтджек впился поцелуем ей в рот, энергично работая языком. Кэрри всем телом прижалась к нему, в своем тоненьком кимоно.
Он был близок к тому, чтобы утратить контроль над собой, но остатки разума твердили: как бы не влипнуть в историю! Большая Мама в отъезде, но по дому бродят свободные девушки – вдруг они заглянут сюда? Ч-черт! Кто же надеется на сохранение тайны в борделе?
– Давай, босс, давай его сюда! – продолжала дразнить Кэрри. – Я же знаю, что он только того и ждет! – Она начала расстегивать пуговицы у него на брюках. Уайтджек не сопротивлялся, а терпеливо ждал, пока его приятель не вырвется на свободу. Ну, он ей даст прикурить! Трахнет так, как ее еще никто никогда не трахал! Он начал заниматься этим в десятилетнем возрасте, так что Кэрри получит первоклассный хрен с двадцатилетним стажем. Повезло девочке!
– О, малыш!.. О-о-о!.. – Кэрри стонала от наслаждения. – Какой ты… замечательный!
Она сбросила кимоно и вся отдалась во власть Уайтджеку. Они продолжали стоять, но он уже был внутри нее. И это было что-то!
Все на свете перестало для них существовать. Все-про-все на этом мерзопакостном свете!
А потом началось извержение вулкана – мощными, горячими струями!
Он кончил так, как не кончал уже много лет.
Ч-черт! Кэрри абсолютно права: пора рвать когти – им обоим!
* * *
Кэрри затянулась длинной тонкой сигаретой. Сладкий дым заполнил легкие. Марихуана. Некоторые называют ее наркотиком, а для Кэрри это прежде всего – расслабленность и покой. По ее губам блуждала мечтательная улыбка. Она передала сигарету Уайтджеку. Тот затянулся и передал дальше.
Они возлежали на кушетках: Кэрри, Уайтджек, пара музыкантов и карлица Люсиль, настоявшая на том, чтобы они взяли ее с собой, когда решили отколоться от мадам Мей.
Но какой это был спектакль!
Мадам не смогла легко и изящно отнестись к потере Уайтджека.
– Поганый толстозадый ниггер, сукин сын, проститутка! – яростно вопила она; платиновый парик растрепался. – Только попробуй уйти от меня – и ты конченый человек! Слышишь? Тебе конец!
Уайтджек не искал неприятностей. Почему бы им не расстаться друзьями?
– Заткнись, женщина, – миролюбиво начал он.
– Не смей затыкать мне рот! – взвизгнула она. – Я знаю тебе цену, Уайтджек! Вижу тебя насквозь! Если сейчас ты бросишь меня ради этой черномазой малолетки, этой потаскухи, ты больше никогда не переступишь порог этого дома! А когда пресытишься ее тощей задницей, ты еще приползешь на брюхе за чем-то стоящим. Слышишь, черномазый ублюдок?
– Слышу. И весь квартал слышит.
И Уайтджек отказался от попыток расстаться по-хорошему. Быстренько уложил свои двадцать три костюма и объявил Кэрри десятиминутную готовность.
Мадам Мей продолжала бушевать в холле – руки в боки, парик съехал на сторону.
– Дебил! – выплюнула она в сторону Уайтджека. Тот невозмутимо совершал рейсы к автомобилю с чемоданами в руках. – Лысый гад! Сволочь! Никуда не денешься! Ты еще приползешь, и я с удовольствием пну тебя ногой в твою поганую морду!
Все было не так, как рисовала себе Кэрри. Ей требовалось время, чтобы все хорошенько обдумать. И уж конечно, она не ожидала, что Уайтджек так сразу и выложит мадам Мей, что между ними произошло.
Однако он рассудил, что Кэрри дорогого стоит, а раз так, то и нечего тянуть кота за хвост. Впереди – еще десяток чудесных лет с Кэрри, а уж она постарается, чтобы ему было хорошо. Он много лет не испытывал ничего подобного. Малютка стоит больших денег! Вместе они сколотят целое состояние!
Да, это вам не фунт изюма – отбить у мадам Мей любовника! К тому же Уайтджек был опытным сутенером, и Кэрри нуждалась в его профессиональных услугах. Сколько баксов они заработают вместе!
Они отбыли в белом «олдсмобиле» Уайтджека, а карлица Люсиль бежала за ними и орала: «Возьмите меня!» Почему бы и нет? Все трое ликовали. Свобода!
С тех пор прошло два месяца. Все это время они только и делали, что развлекались. Славные, ленивые деньки – и еще более ленивые ночи! Кэрри была выбита из колеи. Уайтджек научил ее наслаждаться жизнью. А если в ее жизни чего-то и недоставало, так именно радости, наслаждения. И отдыха. Она планировала сразу приступить к работе, но у него возникли другие идеи. Он снял для всей троицы квартиру и заявил: «Мы собираемся устроить себе маленькие каникулы. Недельку-другую – но так, чтобы по-настоящему от-дох-нуть!» Для Кэрри, которая до сих пор ничего не видела, кроме борделя да Уэлфер-Айленда, это был совершенно новый мир. Уайтджек поставил перед собой задачу расширить ее кругозор.
Он знал толк в одежде и каждый вечер тщательно выбирал из своих двадцати трех костюмов, тридцати рубашек и пятнадцати пар обуви. Перед тем как одеться, принимал ванну, добавив туда несколько капель дамских духов. Затем брился и смазывал лысый череп чистейшим оливковым маслом. Одевшись сам, следил за той же процедурой у Кэрри и Люсиль. Уайтджек добивался того, чтобы они выглядели сногсшибательно. Для этой цели он тратился на модные платья, шелковые чулки и туфли на высоких каблуках, учил девушек пользоваться косметикой. Они отбывали из дома в белом «олдсмобиле».
Излюбленным местом Уайтджека была Сто тридцать третья улица. Его хорошо знали в ресторанах и притонах, где играл джаз. Каждый день, благодаря своей щедрости, он обзаводился новыми друзьями.
Обычно Кэрри тихонько сидела рядом с ним, жадно впитывая новые впечатления. Это был мир, о существовании которого она даже не подозревала. А когда Уайтджек приобщил ее к наркотикам, она познала истинное блаженство. Наркотики давали ответы на все вопросы, помогали отвлечься от убогой действительности и придавали дополнительный блеск приятному времяпрепровождению.
Каждый вечер вся троица выезжала развлекаться и только под утро возвращалась домой. Иногда Кэрри с Уайтджеком занимались любовью. Это всегда было потрясающе – верх блаженства, даже для Кэрри, которая привыкла смотреть на секс как на тяжелую, грязную работу, источник средств к существованию.
И вдруг у нее появился свой мужчина – рослый плешивый негр с проницательными глазами и ласковым голосом!
И вдруг она забыла о работе и окунулась с головой в новый, сверкающий мир!
И вдруг она полюбила!
– Кэрри, – обратилась к ней сквозь розовую дымку Люсиль.
– Что, милочка?
– Уайтджек хочет, чтобы мы как следует разогрели этих двоих мальчиков.
– Что-что?
Люсиль показала на развалившихся на кушетках музыкантов.
– Кажется, для нас снова начинаются трудовые будни.
Кэрри закатила глаза.
– Для тебя, милочка, – может быть, но что касается меня, то вряд ли. Такая жизнь теперь не для меня. Уайтджек этого не допустит.
Люсиль смущенно заерзала на кушетке и понизила голос.
– Он просил тебе передать.
– Это какое-то недоразумение, – Кэрри зевнула и потянулась. – Ты не поняла.
Заиграла пластинка неподражаемой Бесси Смит; чудесная, сладострастная музыка заполнила зал. Кэрри не хотелось двигаться, вообще что-то делать.
– Вот, – один из музыкантов вернул ей сигарету. Она благодарно приняла, сделала глубокую затяжку и повернулась к Уайтджеку. Его и след простыл.
– А ты действительно высший класс! – сказал музыкант помоложе. – Я давно положил на тебя глаз, только не был уверен, что повезет подобраться к сладенькому. Думал, ты с Уайтджеком, но он сказал, мы можем делать все, что пожелаем.
Кэрри попыталась сесть. У нее шумело в голове.
– Послушай, – пробормотала она. – Ты, наверное, не понял.
– Брось. Я дал ему двадцать баксов.
До Кэрри начало доходить. Люсиль сказала правду. Они снова примутся за работу.
Но Уайтджеку следовало самому сказать ей об этом, а не удирать, как вор в ночи!
Любовь.
Дерьмо.
Любовь – дерьмо!
Музыкант не спеша стянул с ее плеч красное шелковое платье, на прошлой неделе купленное для нее Уайтджеком.
– Ух ты, какая!..
Не принимай близко к сердцу, твердила она себе. Вспомни, сколько мужчин за деньги пользовались твоим телом.
Но Уайтджек должен был, по крайней мере, спросить ее согласия; это должно было стать ее собственным решением, черт возьми!
Музыкант присосался к ее груди, и ему не довелось узнать соленый вкус ее слез. Было два часа дня.
Ровно два часа назад Кэрри исполнилось пятнадцать лет.
Джино, 1926–1927
Бутлегерский бизнес Джино Сантанджело и Альдо Динунцио стремительно шел в гору. Они начали с малого, вложив собственный капитал и доставив из Канады несколько грузовиков высококачественного виски – не идя на риск сделки со случайными людьми, а лично крутя баранку. Впрочем, они привлекли нескольких ловких ребят для охраны груза. С поставками проблем не возникло, но пришлось преодолеть долгий и трудный путь от канадской границы до самого сердца Нью-Йорка. Их подстерегало море опасностей. Аварии. Угоны. Внезапные проверки со стороны полиции.
Все это Джино не раз обдумал и взвесил, и его грузы всегда доходили по назначению.
Они с Альдо славно сработались. Во всем доверяли друг другу. И постепенно обзавелись надежными соратниками. Быстро пролетел год. Джино исполнилось двадцать, но он казался старше – и внешностью и манерами. Важный вид снискал ему уважение всей округи. На них с Альдо смотрели снизу вверх, оказывали им королевские почести.
В их банде Розовый Банан был исполнителем. Вооруженный до зубов, он сопровождал грузы, в два счета вышибая дух из всякого, кто становился у них на пути. Такая работа была по нем! Джино считал это противоестественным, зато в интересах дела. Банан по-прежнему крутил любовь с белокурой сластолюбивой Синди, прозванной Липучкой.
Изматывающие рейсы в Канаду и обратно способствовали росту напряженности и нагнетанию страстей. Члены шайки Сантанджело начали грызться между собой – плохой знак! Джино понял: виной всему опасные перевозки – и начал искать другие способы.
Ни для кого не являлось секретом – в сухом законе существовали лазейки; одной из них служило официальное разрешение перевозок спиртного «в медицинских целях». Его можно было принимать по назначению врача. Поэтому некоторые компании обзавелись государственной лицензией на законную торговлю спиртными напитками.
Кузен Альдо, Энцо Боннатти, контролировал несколько таких компаний в Чикаго и окрестностях. Ходили слухи, будто его влияние простирается значительно дальше.
– Почему бы нам не организовать встречу? – уговаривал Джино своего компаньона. Он давно мечтал познакомиться с Боннатти.
Альдо, напротив, избегал своего двоюродного брата.
– Он – человек со странностями. Никогда не знаешь, чего ожидать.
– Со странностями! – усмехнулся Джино. – Он же твой родич! Большой человек! Не хуже этого мерзавца Капоне. Брось, Альдо, пусти в ход родственные связи!
Наконец Альдо уступил, и после серии телефонных звонков они с Джино отбыли в Чикаго.
В поезде Альдо быстро уснул, а Джино долго смотрел в окно, припоминая прошлое. А что, все обернулось не так уж плохо. Ему удалось отложить немало денег. Скоро можно будет ехать за Леонорой. Он по-прежнему каждую неделю писал ей с помощью мистера Пуласки. Ее ответы приходили редко и были так ужасны, что он уже не обижался, если она долго не отвечала.
Его послания были полны любви и планов на будущее.
Ее письма напоминали детский лепет – о школе, о домашних делах и почти никогда не касались этого будущего.
Джино находил этому объяснение. Она не хочет загадывать далеко вперед, потому что считает, что на осуществление их мечты уйдут многие годы. Какой сюрприз ее ждет, когда он скажет, что будущее – уже за углом!
Он приискал квартиру, за которую внес солидный задаток, – небольшую, зато в фешенебельном районе, недалеко от Парк-авеню. Леоноре должно понравиться. Она сама ее обставит. Единственное, что он купит к ее приезду, это огромную и очень мягкую двуспальную кровать.
Джино застонал. Кровать. Секс. Женщины.
Прошло столько времени! Но он дал Леоноре слово, а слово Джино Сантанджело крепче стали.
Он показал квартиру Вере, и она пришла в восторг.
– Джино, твоя крошка будет счастлива! Ничего лучше я еще не видела!
Вера была по обыкновению пьяна, но его это не смущало. Пусть пьет, если это помогает ей влачить день за днем. Он предлагал ей деньги, чтобы она могла перебраться в приличную комнату, но она отказалась.
– У меня уйма постоянных клиентов, я не могу их бросить.
Конечно, это только предлог. До Джино дошли слухи, что Паоло снова сидит, так что Вера предпочла остаться там, где он сможет потом найти ее.
– Я не отвечаю, если вы снова сойдетесь и с тобой что-нибудь случится, – предупредил Джино.
– Ясное дело, малыш. Я сама о себе позабочусь.
Ага – как в прошлый раз. Оставалось надеяться, что Паоло не слишком скоро отпустят.
* * *
Когда они приехали в Чикаго, шел снег. Крупные хлопья падали на лицо и одежду, становясь каплями.
– Стоило тащиться в такую даль, чтобы нарваться на такую мерзкую погоду, – ворчал Альдо. Правда, однако, заключалась в том, что он не любил далеко уезжать от Барбары Риккадди, с которой у него был бурный роман. После их первой встречи он целый год преследовал ее, но безрезультатно: она, со своим острым язычком, посылала его куда подальше.
Однако постепенно он умаслил ее до такой степени, что она расторгла свою помолвку с копом и начала встречаться с ним. Барбара немилосердно шпыняла Альдо по поводу и без повода, но он был даже рад этому.
– Первая настоящая женщина в моей жизни! – хвастался он, и на его лице появлялась загадочная, отрешенная улыбка.
Они взяли такси и доехали до отеля, где Энцо назначил им встречу. Администратор предложил им подняться в лифте на пятый этаж. Там двое телохранителей Энцо подвергли их тщательному обыску.
Альдо страшно оскорбился.
– Он мой кузен, так вашу мать! За кого вы меня принимаете? Ага, вам нужна моя пушка – подавитесь! – он протянул парням маленький пистолет двадцать пятого калибра. Однако они продолжали обыск и наконец добрались до спрятанного за голенищем шестидюймового охотничьего ножа.
Альдо пожал плечами.
– Ну и что? По-вашему, я намеревался зарезать своего двоюродного брата?
В глазах Джино Альдо был чем-то похож на белку. Ему стукнуло двадцать, но он не вышел ростом, был мелок костью, суетлив, с выступающими зубами и неумеренной страстью к обжорству. Джино почему-то представлял к Энцо примерно таким же, но он ошибся.
Энцо Боннатти оказался рослым двадцатидвухлетним парнем с прямыми черными волосами и глубоко посаженными глазами. Он был красив зрелой, мужественной красотой и пользовался славой крутого парня. Говоря о Капоне, не забывали упомянуть Боннатти. Они постоянно спорили между собой за сферы влияния в Чикаго.
Боннатти официально поздоровался с новоприбывшими за руку и подал знак одному из телохранителей принести напитки.
– Итак, – произнес он, садясь в кресло, – какого дьявола вы заявились в Чикаго?
Джино объяснил. Альдо молча сидел рядом.
Энцо выслушал. Нельзя сказать, будто он нуждался в двух птенчиках из Нью-Йорка, не представлявших никакой реальной силы. Зато он нуждался в своих людях, которым мог бы довериться. Чем выше он поднимался, тем опаснее становился путь. Затянувшаяся вражда с Капоне превратила его жизнь в ад. Он даже не мог сходить в сортир без того, чтобы телохранитель не проверил унитаз.
Альдо был кровным родственником. Правда, они не виделись десять лет, с тех пор, как он уехал в Нью-Йорк. И все-таки кровная связь что-нибудь да значит.
Дело, предложенное Джино, имело свои плюсы. Можно было, не ударив палец о палец, отхватить кругленькую сумму. Парочка телефонных звонков. Замолвить за них словечко…
– Слушай, Джино, не обижайся, но мне нужно потолковать с Альдо один на один.
– Само собой. – Джино встал. С начала разговора прошло два часа, и он почувствовал: толк будет.
Один из телохранителей, Сальваторе, отвел Джино в забронированный для них номер.
– Нажмешь вот на эту кнопку, – дружелюбно объяснил он, – и получишь все, что захочешь, вплоть до девочек. Бесплатно.
Энцо понимал, что к чему!
Джино разлегся на роскошной двуспальной кровати и закинул руки за голову. При поддержке Энцо Боннатти они смогут повести крупную игру. Не успеешь глазом моргнуть, как они сравняются с такими воротилами, как Лючания, Мейер Лански, Сигель и Костелло.
Для Джино не было загадкой, почему Лючания вечно охотился за новичками. Свои, преданные люди – вот в чем он нуждался. В этом нуждаются все. И Боннатти им поможет. Альдо – его двоюродный брат и вряд ли всадит нож между лопатками.
По крайней мере, вероятность этого меньше, чем если иметь дело с чужими.
* * *
Альдо вернулся в номер с улыбкой до ушей.
– Дело в шляпе! – радостно заорал он. – Ты был прав, хитрая бестия! Он приглашает нас поужинать – кое-что отметить! Жалко, что я не прихватил с собой Барбару.
Джино ухмыльнулся.
– Я так и думал, что приманка сработает. Помнишь, я еще год назад предлагал тебе нас познакомить.
– Предпочитаю действовать наверняка. Только так – если ты сам успел кое-чего добиться – не приходится пресмыкаться.
– Начинаются большие дела, парень. – Он подумал, что скоро можно будет вызывать Леонору. Деньги потекут рекой – полная гарантия!
Торговать разрешенным товаром из Чикаго – да на этом можно сколотить целое состояние!
* * *
«Сатин-клуб» был одним из шикарнейших заведений Чикаго, где подавали запрещенные напитки. Здесь была отборная клиентура: политики, служащие социальной сферы, высокопоставленные чиновники и, конечно, красивые женщины.
Джино и Альдо очутились в компании Энцо, Персика и двух ее подруг.
За соседним столиком расположились пятеро телохранителей, тоже с девушками.
Энцо приготовил гостям сюрприз. Сногсшибательные чикагские потаскушки! Откуда ему было знать о Леоноре с Барбарой? Ни Джино, ни Альдо не испытывали ни малейшего желания возиться с чикагскими шлюхами.
– Как вам нравится это местечко? – проворковала Персик. От ее голоса запросто могло свернуться молоко.
– Потрясающе! – ответил Джино.
Он не кривил душой. Ему еще не доводилось бывать в подобных ресторанах. Интерьер производил неизгладимое впечатление. От запаха дорогих сигар и дамских духов кружилась голова. Вот это жизнь! Привести бы сюда Леонору! Она запросто даст сто очков вперед любой из здешних красоток – и безо всякой штукатурки.
– Вам повезло, мальчики, – захихикала Персик. – Скоро вы услышите, как я пою. Это что-то!
– Вот именно – «что-то»! – ухмыльнулся Энцо.
– Брось свои шуточки! – девушка надула губки и поднялась с места. – В конце концов, тебя в первую очередь привлекло мое пение.
Энцо подмигнул Джино и впился бесстыдным взглядом в ее роскошный бюст.
– Разумеется, моя прелесть. Разумеется.
– Пошли, девочки, – позвала она подруг. – Скоро наш выход. Увидимся с мальчиками позднее, за бутылочкой шампанского. Вы же знаете, какая у Персика жажда после выступления!
Энцо проводил ее нежным взглядом.
– Тупа, как пробка. Все они такие. Любите их – и бросайте их. Трахайте – и давайте деру! Вот мой девиз.
Джино подумал, что когда-то это было и его девизом. До Леоноры.
После небольшого фортепьянного вступления на подмостки вышел ЭмСи, отпустил несколько пошлых шуточек, промурлыкал любовную песенку и представил хористок.
– Ни фига себе! – ахнул Альдо, мгновенно забыв о Барбаре при виде высыпавших на эстраду девиц в серебристых чулках и боа из перьев, почти не скрывавших отборных бюстов.
У Джино началась эрекция. Да и кто бы мог выдержать – при его образе жизни?
Последней появилась Персик, неотразимая в облегающем платье с блестками, сидевшем на ней, как вторая кожа. Она пропищала популярную песенку «Я хочу танцевать шимми, как моя сестричка Кейт».
Джино сразу понял, что голос тут ни при чем. Все сидевшие в зале не отрывали глаз от ее роскошного тела. Энцо с довольным видом посасывал «гавану».
– Это кое-что, правда, малыш?
Альдо поцеловал кончики пальцев.
– Да уж, кузен, вы умеете подцеплять их на крючок. Я бы сказал…
Ему не дали закончить фразу. В зал безо всякого предупреждения ворвались несколько человек с автоматами и открыли огонь по всему помещению. Просто поливали посетителей ресторана, как поливают розы.
Началось нечто невообразимое: беготня, крики и безжалостный свист пуль, вонзающихся в человеческие тела.
Энцо со скоростью молнии перевернул столик и прикрылся им, как щитом. Альдо был ранен в руку. Джино повезло: инстинкт самосохранения еще до первого выстрела бросил его на пол.
– Чертовы выродки! – завопил Энцо. – Покажите этим ублюдкам!
Его люди открыли ответный огонь. Но двое уже валялись мертвыми, а у оставшихся было мало шансов справиться со сворой вооруженных автоматами гангстеров.
Джино подтащил Альдо поближе к себе: там было безопаснее.
Энцо выхватил револьвер и начал стрелять из-за столика. Он бросил Джино пистолет.
– Покажи гадам!
Громче всех выла какая-то женщина.
– Мой муж! Мой муж! Господи, ему размозжили голову!
Джино поймал на лету пистолет и прицелился. До сих пор ему не приходилось пускать в ход огнестрельное оружие, но Розовый Банан объяснил ему, что нужно делать.
– Ты попал! – завопил Энцо. – У него полезли кишки!
Налетчики отступили. Прекратились автоматные очереди. На поле брани осталось двое гангстеров: одного убил Джино, а другой, раненный в обе ноги, полз к двери.
Энцо ни секунды не колебался. Хлопок – и раненый дернулся, крикнул и затих.
– Пошли, – быстро сказал Энцо. – Пока не нагрянули копы.
Джино встал и оглянулся по сторонам. Ну и зрелище! Повсюду – битое стекло. И трупы…
Энцо как будто прочитал его мысли.
– Ничего не поделаешь. Хватай Альдо и давайте рвать когти. Увезешь его обратно в Нью-Йорк.
Альдо ухватился за приятеля, и тот начал прокладывать себе дорогу к выходу. Энцо бросился вместе с ними к своему автомобилю.
– Гони! – приказал он водителю, и тот моментально нажал на газ.
– Все в порядке, босс?
– Только не благодаря тем кретинам. Как можно было не попасть в Большого Макса и Шотти?
– Фактор внезапности, – авторитетно заявил шофер. – И пальба. Я сразу, как вы учили, прыгнул в авто и рванул к запасному выходу. Правильно сделал, да, босс?
– Правильно, – грозно произнес Энцо. – Гони во всю мочь. Этим ребятам нужно срочно убраться из города. – Он повернулся к Джино. – Ты молодец! Мне нравится твой стиль. И твоя реакция.
Джино кивнул. Он боялся открыть рот – как бы невзначай не пукнуть от страха. Они подкатили к вокзалу, и Энцо чуть ли не силком вытолкал их из машины. Ему нужно было скорее развязать себе руки.
– Отведешь Альдо в туалет и поможешь привести себя в порядок. Возьми мой пиджак. – На прощанье он тепло пожал Джино руку. – Я с тобой еще свяжусь. Мы неплохо поработаем вместе. Мне нравится твоя выдержка. Даже очень!
Джино снова кивнул. Стоя под снегопадом, они с Альдо проводили лимузин взглядами.
– Мне плохо, – захныкал Альдо. – Почему мы не вернулись в отель?
– Энцо прав: нужно немедленно уносить ноги. Чем меньше людей нас тут увидят, тем лучше.
– Я хочу в больницу!
– Пошли. – Джино слегка подтолкнул приятеля. – Не бойся, мы тебя вылечим.
– Ты что, заделался эскулапом?
– Брось сучиться. Это всего лишь царапина. Если бы пуля засела в руке, ты бы сейчас не так хныкал.
– Дерьмо собачье! Знаток, мать твою!
В туалете Джино снял с Альдо пиджак и с облегчением убедился, что был прав: рука не пробита, пуля скользнула по поверхности. Он сорвал со стены полотенце и несколько раз обернул вокруг больной руки друга. – Это поможет тебе продержаться до дому.
Альдо продолжал вредничать.
– Мне нужно в больницу. Если бы Барбара была здесь, она бы отвела меня.
– Ага. Барбара оторвала бы тебе яйца и поджарила на сковороде. Давай, надевай рубашку, и пошли искать наш поезд.
Альдо напялил окровавленную сорочку и прикрыл сверху пиджаком Энцо; тот оказался великоват. Альдо пошарил в карманах и вдруг вытащил пачку долларов.
– Ты только глянь! – В пачке было никак не меньше двух тысяч сотенными купюрами!
– Должно быть, забыл вынуть, – предположил Джино.
– Или нарочно оставил.
– Нет уж. Нужно будет вернуть. Положи на место.
Но в глубине души он знал: Энцо не случайно оставил деньги. В конце концов две тысячи баксов – подходящая плата за убийство человека!
