Текст книги "Священная война (ЛП)"

Автор книги: Джек Хайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

– Он его лишится с той же уверенностью, если Саладин нас разобьет.

– Я знаю, Джон, но его не переубедить. Клянусь его ногтями! Не могу поверить, что я преклонил колено перед этим бесхребетным ублюдком. – Он глубоко вздохнул. – Может, на то воля Божья, как настаивает Жерар. Может, мы снова одержим победу, как при Монжизаре.

– Может быть. – Джон посмотрел вверх, где в небе кружили вороны. – А может, мы все станем кормом для ворон, не успеет закончиться этот день.

***

– Рога Хаттина, – объявил Раймунд.

Вдалеке два круглых холма с седловиной между ними возвышались над окружающей равниной. Их крутые склоны были покрыты чахлым кустарником.

– По ту сторону земля спускается к озеру, до него три мили.

Джон кивнул. Во рту у него пересохло, язык прилипал к небу. Войско шло весь день, пока летнее солнце палило сверху, превращая безводную равнину вокруг в море миражей. Сарацины непрерывно их донимали, роясь вокруг двухмильной колонны и заполняя небо стрелами. Погибших было немного, но марш замедлился до черепашьего шага, поскольку пехотинцы сбились в кучу и тащились, сомкнув щиты. Деревни, которые они проходили, были сожжены дотла. Когда воины подходили напоить коней, они находили в колодцах трупы собак. Джон допил последнюю воду, не пройдя и половины пути до Тивериады. К середине дня его конь был весь в пене, а у него самого раскалывалась голова. Некоторые воины так отчаялись от жажды, что у третьего колодца вытащили мертвых животных и напились. Не прошло и мили, как им стало дурно, и они падали на колени у дороги, чтобы их вырвало.

День наконец начал остывать, когда солнце опустилось к горизонту, отбрасывая длинные тени. Они почти достигли Рогов, когда Вильгельм Монферратский прискакал вдоль колонны, чтобы присоединиться к ним в авангарде.

– Ги приказал остановиться, – сказал старый крестоносец.

– Почему? – потребовал ответа Раймунд.

– Он не счел нужным поделиться со мной своими соображениями.

– Мы не можем останавливаться, – сказал Джон. – Мы должны добраться до озера.

– Я поговорю с ним, – сказал Раймунд.

– Я с тобой.

Они поскакали рысью вдоль колонны туда, где развевалось королевское знамя. Они застали Ги, нервно облизывающего губы, пока Рено и Реджинальд Сидонский орали друг на друга.

– Ты что, слепой, или просто дурак? – ревел Реджинальд. Он указал на горизонт. – Озеро там! Мы не можем сейчас останавливаться. – Он замолчал, когда приблизились Джон и Раймунд.

– Почему мы остановились, ваша милость? – спросил Раймунд.

Ответил Рено:

– Мы не доберемся до озера до заката. Лучше разбить лагерь до наступления темноты.

– Нет. Реджинальд прав. Мы должны идти дальше.

Рено ухмыльнулся.

– Боишься ночи под звездами, Раймунд?

За него ответил Джон:

– Люди и лошади хотят пить. Если мы будем ждать до завтра, они будут не в состоянии сражаться.

– Я и пытался ему это сказать, – проворчал Реджинальд.

– Ты хочешь, чтобы мы брели в темноте? – спросил Рено. – Мы угодим прямиком в сарацинскую засаду.

Джон покачал головой. Не было смысла пытаться вразумить этого глупца. Он повернулся к королю.

– Ваша милость?

Ги облизнул губы.

– Мы останавливаемся.

– Но, мой господин… – начал Реджинальд.

– Я принял решение. – Ги возвысил голос. – Разбить лагерь! Где мои оруженосцы? – Он повел коня прочь от колонны. Рено последовал за ним.

Реджинальд сплюнул пыль.

– Это безумие.

– У нас нет выбора. – Раймунд поморщился. – Ги – наш король. Мы поклялись следовать за ним.

– Прямиком в ад, – пробормотал Джон.

Глава 10

Июль 1187 года. Рога Хаттина

Ночь была темна; луна – лишь тонкий серп на небе. В лагере стояла тишина, нарушаемая лишь слабым шорохом – это восточный ветер пробегал по шатрам мамлюков, бедуинов и туркмен. Но Юсуф не мог уснуть. Он никогда не мог спать в ночь перед битвой. Он стоял у своего шатра, разбитого на хребте с видом на равнину, где расположились франки. Юсуф видел их белые шатры, озаренные адским красным светом от горящих вокруг них кустарников. Дым не даст франкам уснуть, оставив их наедине с муками жажды. Поджечь кусты было идеей Убады. Племянник Юсуфа вырос в ценного командира. Завтра он будет командовать правым крылом армии.

Неподалеку Юсуф услышал мерный скрежет точильного камня о сталь. Он знаком велел Сакру остаться и прошел среди роскошных шатров своих эмиров, пока не нашел источник звука. Аль-Афдаль сидел у своего шатра с мечом в руке. Юсуф остановился в тени соседнего шатра и стал наблюдать за сыном. У аль-Афдаля были узкие, как у отца, плечи, но сильные руки и хорошо развитые предплечья. У него были острые скулы матери, теперь покрытые редкой юношеской бородой. Его сыну было почти шестнадцать. Когда он успел стать мужчиной? Юсуф нахмурился. В детстве он сам мало видел отца и обижался на отстраненность Айюба. Но со своими сыновьями он был не лучше. Нет, он был хуже. Не было времени. Ему нужно было править царством.

Возможно, еще не слишком поздно. Юсуф вышел из тени.

– Не спится?

Аль-Афдаль вздрогнул и поднял голову. Он отложил меч в сторону.

– Отец. Я… я хотел убедиться, что мой клинок острый.

Сухая трава захрустела под Юсуфом, когда он сел.

– Ты хорошо показал себя при Крессоне, сын мой. Я горжусь тобой.

– Я убил пятерых. – Это не было хвастовством. Голос аль-Афдаля был тихим, а взгляд устремлен на луну. – Последним был пехотинец, один из их сержантов. Я ударил его сзади, когда он бежал. Он упал, и я спешился, чтобы добить его. Он перекатился на спину… – Аль-Афдаль умолк. Он глубоко вздохнул. – Он был не старше меня. Когда я занес меч, он умолял меня пощадить его. «Прошу! Прошу!» Это были его последние слова.

Юсуфу хотелось обнять сына за плечи, прошептать слова утешения, но он не мог. Его сын теперь был мужчиной. Вместо этого Юсуф взял меч сына и точильный камень. Он проверил остроту лезвия большим пальцем и начал точить его долгими, привычными движениями.

– Я убил своего первого человека, когда мне было десять.

Аль-Афдаль с любопытством поднял глаза.

– Это было в Дамаске. Огромное войско франков пришло из-за моря, чтобы осадить город, но мы их отбили. Мой отец выехал с другими воинами, чтобы преследовать отступающих франков. Его сбили с коня, и мы с братом Тураном выехали, думая спасти его.

– Вы спасли его?

Юсуф покачал головой.

– Я был глупым ребенком, игравшим в войну. Если бы не мой брат, я бы погиб. – Юсуф резко замолчал. Он не думал о Туране уже много лет. Воспоминание вызвало тошноту. «Прости меня, брат.»

– А тот человек, которого ты убил? Ты помнишь его?

– Это был старик с тощими руками и длинной белой бородой. Одежда его была немногим лучше лохмотьев, и он сражался вилами. У него был рот, полный коричневых, гнилых зубов. Я раскроил ему череп мечом… – Если он закрывал глаза, Юсуф все еще мог видеть безумную ухмылку на лице старика, когда кровь стекала по его щекам, окрашивая белую бороду в алый цвет. – Первого никогда не забываешь, но со временем становится легче.

Аль-Афдаль кивнул, но ничего не сказал. Слышен был лишь скрежет точильного камня. Юсуф снова проверил лезвие, встал и протянул меч сыну.

– Завтра будет битва? – спросил аль-Афдаль.

– У франков нет выбора. Им нужна вода, а мы перекрыли им путь. В своей гордыне они сами забрели в нашу ловушку.

Аль-Афдаль улыбнулся, и Юсуф снова увидел в нем мальчика.

– Это будет великая победа.

– Иншаллах. Увидимся на рассвете, сын мой.

Юсуф вернулся к своему шатру. Разговор с аль-Афдалем заставил его задуматься о прошлом. Именно после битвы в Дамаске Юсуф впервые встретил Джона. Он нашел его в клетке, умирающим на невольничьем рынке. Юсуф отдал сандалии со своих ног за человека, который станет его ближайшим другом. Он снова посмотрел в сторону христианского лагеря. Сквозь дым он разглядел Животворящий Крест, возвышавшийся посреди шатров. Джон был там, с франками. Если Юсуф завтра одержит победу, его друг, скорее всего, погибнет.

Он нахмурился. Такие мысли были его недостойны. То, что он делал, он делал ради Аллаха. Что значит жизнь еще одного франка?

***

– Чтоб меня черти побрали, – проворчал Реджинальд, проведя рукой по своей лысине.

Джон был с ним полностью согласен. Поясница ныла после беспокойной ночи на твердой земле. Дым не давал ему уснуть, и он молился о рассвете, но когда тот наступил, он вскоре пожалел о своих молитвах. Теперь он стоял с Ги и другими великими сеньорами на небольшом возвышении в центре христианского лагеря. В воздухе висел густой черный дым. Внезапный порыв ветра развеял его, и Джон увидел вдалеке на северо-востоке Рога Хаттина. Ветер снова переменился, открыв дорогу на Тивериаду. Тысячи и тысячи конных сарацин перекрывали ее.

Реджинальд сплюнул.

– Густо, как мух на трупе.

– Нам никогда не пробиться этим путем. – Голос Джона был скрипучим после ночи, проведенной в дыму, но воды, чтобы смягчить пересохшее горло, у него не было.

– А отступать некуда, – сказал Раймунд. Он кивнул на запад. Дым там был реже, и они могли видеть отряд, который Юсуф послал, чтобы перекрыть дорогу назад, в Ла-Сефори.

– Атака прорвет их строй, – возразил Рено. – Там не может быть больше пяти тысяч человек.

– Отряд мал не просто так, – сказал Джон. – Саладин хочет, чтобы мы пошли туда. Еще один день без воды, и наши лошади падут.

– Люди сдадутся раньше лошадей, – сказал Реджинальд. – Если я скажу своим сержантам, что им нужно идти назад в Ла-Сефори, у меня начнется бунт.

Рено посмотрел на Ги.

– Что скажете, ваша милость?

– Реджинальд прав. Ла-Сефори не вариант. Нам нужно добраться до воды, и как можно скорее. – Он облизнул губы. – Это твои земли, Раймунд. Есть другой путь? Колодец или источник к северу или югу отсюда?

– Источники Хаттина лежат к северу, за Рогами. До них всего три мили. Но сарацины будут мешать нашему продвижению, и если источники отравлены, как те колодцы, что мы миновали вчера…

– Риск, на который мы должны пойти, – решил Ги. – Амальрик, готовь войско к выступлению.

– Слушаюсь, ваша милость. Раймунд, ты знаешь дорогу. Ты пойдешь в авангарде. Рено, мы с королем и Крестом последуем за тобой. Джон, ты пойдешь с нами. Жослен и Реджинальд составят арьергард вместе с тамплиерами и госпитальерами. Местная кавалерия останется слева от нас, чтобы защитить от возможного обхода сарацин с фланга. Пехота будет идти между нами и врагом, чтобы прикрыть наших коней от их стрел. Вы все должны проследить, чтобы ваши сержанты держали строй. Скажите им, что любой, кто покинет колонну, будет повешен.

– Мы выступим до того, как день станет жарким, – заключил Ги. – Да хранит вас всех Господь.

Джон поравнялся с Раймундом, когда они направились к своим шатрам.

– Если я умру, – сказал ему Раймунд, – передай мою любовь моей жене Эшиве. Скажи ей, что мои последние мысли были о ней.

Джон кивнул.

– А есть ли кто-нибудь?..

– Нет. – Никто не будет горевать, если Джон умрет, кроме, возможно, Юсуфа, а он был на стороне врага.

Раймунд остановился у своего шатра и положил руку на плечо Джона.

– Удачи, друг. Даст Бог, увидимся у источников.

– Даст Бог. Береги себя, Раймунд.

Джон пошел дальше, туда, где стоял его шатер. Его уже свернули, и сто пятьдесят его сержантов выстроились в каре. У воинов были темные круги под глазами, плечи опущены. От дыма у многих начался громкий, надрывный кашель. Джон подошел к Аэстану, который уже ждал с его конем.

– Воины измучены жаждой и усталостью, домне. Сражаться они не горят желанием, разве что за воду. Да они и самого Христа убьют, лишь бы добраться до того озера.

– До этого не дойдет. – Джон взобрался в седло и возвысил голос: – Воины! Мы идем к Источникам Хаттина, там мы найдем воду. Они за Рогами, не более чем в трех милях отсюда. Сарацины будут теснить нас, но если вы будете держать плотный строй, их стрелы не причинят вреда. Кто покинет колонну – умрет. Если вас не убьют сарацины, вас убьет король.

В ответ ему было лишь угрюмое молчание.

– Ты не силен в речах, да, домне? – прошептал Аэстан. – Может, скажешь что-нибудь, чтобы зажечь в них огонь?

Лоб Джона прорезала морщина. Он много лет скакал бок о бок с Юсуфом, и его друг, казалось, всегда находил нужные слова, чтобы воодушевить своих воинов. Что бы сейчас сказал Юсуф?

– Мы идем за Господа, чтобы сразиться с неверными! – обратился он к воинам. – За нашей спиной – Животворящий Крест. Мы не должны дать ему пасть!

Теперь уже несколько человек слушали его напряженно, но многие по-прежнему стояли понурые, потупив взор. Джон сменил тактику.

– Мы – последний щит Святой земли! – крикнул он. – Если мы падем, некому будет защитить ваши дома, ваших жен, ваших детей!

Слушающих стало больше. Некоторые кивали.

– За короля! За наш дом! За Иерусалим!

Ему ответила, может, половина воинов:

– За Иерусалим! Иерусалим!

– За воду! – выкрикнул кто-то, и на этот раз воины подхватили клич с воодушевлением. – За воду! Воду! Воду!

– Нам бы лучше поскорее добраться до этих источников, домне, – пробормотал Аэстан, натягивая свой топфхельм – стальной цилиндр с плоским верхом и прорезями для глаз и рта.

Джон повел своих людей к колонне, а затем поехал туда, где под королевским знаменем сгрудились Амальрик и сотня рыцарей с копьями наперевес. Подъезжали все новые рыцари, пока их ряды не разрослись до пяти сотен, а местной христианской конницы было вдвое больше. Дюжина тамплиеров приблизилась с Животворящим Крестом, установленным на повозке, запряженной двумя мулами. За Крестом ехали король и Рено.

– Воины готовы? – крикнул Ги.

Его брат Амальрик кивнул.

– Отдавай приказ выступать.

– За Иерусалим! – взревел Амальрик. – За Королевство!

– За Королевство! – крикнули несколько человек.

– За воду! За воду! – выкрикнули другие, заглушая их.

Оруженосец Амальрика протрубил долгую ноту в изогнутый бараний рог. Мгновение спустя авангард Раймунда двинулся вперед, за ним – люди короля, а затем – арьергард. Они оставили позади дым от все еще тлеющих кустарников. Теперь Джон видел врага яснее. Десятки тысяч всадников выстроились полумесяцем. Они держали строй, начиная движение на север. Острие полумесяца теперь преграждало путь христианскому войску. Среди сарацин прозвучал рог, а за ним – громкий бой барабанов. Бум. Бум. Бум.

– Они идут, – сказал Джон.

Несколько тысяч мамлюков отделились от строя и рысью поскакали к христианской колонне. Барабаны забили чаще, и сарацины пришпорили коней, перейдя в галоп. Волна звука накрыла Джона, когда враги выкрикнули свой боевой клич:

– Аллах! Аллах! Аллах!

– Щиты вверх, воины! – взревел Амальрик. – Плотнее! Держать строй!

Сержанты на внешнем краю колонны сдвинулись так, что их щиты перекрывали друг друга. Мгновение спустя по ним забарабанили стрелы. Сарацины неслись к строю, стреляя на скаку. Рядом с Джоном с криком упал сержант, стрела пронзила ему икру. Грохот приближающихся копыт теперь заглушал боевые кличи сарацин. Джон чувствовал, как под ним дрожит земля.

Амальрик кричал, пытаясь перекрыть шум:

– Держать щиты сомкнутыми! Копья вперед!

Строй ощетинился копьями. Сарацины развернули коней прямо перед ними. Они пронеслись вдоль строя, осыпая воинов стрелами. Один мамлюк подъехал слишком близко, и из рядов христиан высунулось копье, сдернув его с седла. Остальные сарацины отхлынули, чтобы вернуться к основным силам.

Среди воинов раздался нестройный радостный крик, но он тут же затих, когда накатила новая волна сарацин. Стрелы снова заполнили небо, стуча по щитам и со свистом проносясь между рыцарями. Джон крякнул, когда древко ударило его в грудь. Стрела застряла между кольцами его кольчуги. Пока он отламывал древко, другая стрела со звоном ударила по его шлему, сотрясая его. Рыцарь рядом с ним закричал, когда стрела попала ему в глаз. Он выдернул ее вместе с кровью и ошметками плоти, а затем рухнул с седла.

Сарацины накатывали волна за волной, пока колонна ползла к Рогам. Солнце поднималось все выше, и вскоре от иссохшей земли пошли волны зноя. Конь Джона начал тяжело дышать, несмотря на медленный темп. Бедное животное выдохлось после долгого перехода без воды накануне. Пехотинцы спотыкались под тяжестью своих поклаж. Их руки, державшие щиты, отяжелели, и щиты опустились ниже, делая их уязвимыми. Каждая волна сарацин оставляла за собой все больше и больше павших сержантов. Солнце стояло в зените, когда авангард Раймунда прошел между Рогами Хаттина, вершины которых круто вздымались по обе стороны, более чем на двести футов над окружающей равниной.

– Держитесь плотнее, воины! – крикнул Джон своим сержантам. – Источники всего в двух милях за Рогами!

Воины тащились дальше, слишком уставшие, чтобы кричать в ответ.

Впереди авангард теперь двигался быстрее, поднимаясь по склону к перевалу между Рогами. Атаки сарацин прекратились. Джон видел, как воины Юсуфа уходят на юг, без сомнения, обходя Рога, чтобы перекрыть франкам путь с другой стороны, где ровная местность давала им преимущество. Когда он въехал между Рогами, он потерял их из виду.

Люди Раймунда тоже скрылись, пройдя через перевал. Джон услышал впереди радостные крики и был вынужден пришпорить коня, чтобы не отстать от колонны, когда пехотинцы рванулись вперед.

– Амальрик, останови их! – крикнул Ги. – Что происходит?

На вершине перевала все стало ясно. К югу сверкало Тивериадское озеро. Джон знал, что до него почти две мили, но вода казалась дразняще близкой. И между ними и водой не было ничего, кроме бурой травы. Сержанты Раймунда нарушили строй и ринулись к озеру. Двое пехотинцев рядом с Джоном покинули колонну, чтобы присоединиться к ним.

– Эй, вы, стоять! – крикнул Амальрик. – Еще шаг, и я сниму с вас головы!

Воины остановились. Они на мгновение оглянулись, но затем снова повернулись и побежали. К ним присоединились еще трое, затем дюжина, а потом и вся колонна пехоты бросилась к озеру.

– Стойте! Стойте, будьте вы прокляты! – кричал Амальрик, но потом сдался. – Проклятье!

Рядом с ним Ги побледнел.

– Без сержантов, прикрывающих наших коней, сарацины изрубят нас на куски.

Рено повернулся к Джону:

– Ты хотел доказать свою верность Короне, сакс. Вот твой шанс.

Ги кивнул:

– Ты должен заставить их повернуть назад.

Джон почувствовал сильное желание размозжить ухмыляющееся лицо Рено своим шестопером, но вместо этого он закрепил на левой руке свой миндалевидный щит и кивнул королю.

– Как прикажете, ваша милость.

Он пришпорил коня и понесся за пехотинцами, копыта его скакуна вырывали комья земли, пока тот летел по пологому склону.

– Назад! – кричал он, догоняя последних сержантов. – Назад!

– К черту тебя! – крикнул один из них в ответ.

– Вы никогда не доберетесь до озера, глупцы! Назад! Мы должны держать строй, иначе сарацины нас перережут!

Воины впереди Джона замедлились. Некоторые остановились и повернули назад.

– К королю! – крикнул он. – В строй!

Все больше и больше воинов поворачивали бегом назад. У него получилось. Мгновение спустя он посмотрел дальше, за пехотинцев, и у него внутри все похолодело. Не его слова остановили сержантов. Войско сарацин обогнуло Рога с юга, преграждая путь к озеру. Они перестроились, и левый рог их полумесяца уже устремился на сержантов, которые теперь потоком проносились мимо Джона.

– К королю! – в отчаянии закричал он. – Возвращайтесь в колонну!

Но воины не слушали. Король и его рыцари были далеко, а южный холм Рогов Хаттина – близко. Они ринулись вверх по его склону, пытаясь занять высоту. Мамлюки хлынули за ними. Сражаясь вместе, в плотном строю, сержанты могли бы отразить эту атаку. Но, разбегаясь в панике, они стали легкой добычей. Самые быстрые сарацинские всадники настигали последних сержантов и разили их одного за другим, нанося удары копьями в спину.

Джон поскакал навстречу этой резне.

– Стоять и драться! – кричал он. – Мы должны стоять и драться!

К нему примкнули десять человек, затем еще десять.

– Встать в строй! Щиты сомкнуть! Копья вперед!

К ним спешили все новые воины. Теперь их было двести, но тысячи сарацин неслись на них, сотрясая землю. Мамлюки достигли их строя и расступились, словно воды, обтекающие скалу.

– Назад, воины! – крикнул Джон. – Загнуть фланги! Шагом марш! Держаться вместе!

Строй отступал, изгибаясь дугой, чтобы не дать сарацинам обойти их с флангов. Но сержантов было слишком мало, чтобы устоять против такой лавины. Воины на краях строя отступали недостаточно быстро. Их обошли с фланга и начали истреблять, нанося удары сзади. Внезапно строй рухнул: воины в центре поддались панике и бросились бежать мимо Джона. Он оказался один, лицом к лицу со стеной несущихся сарацин. И вот они были уже здесь.

Бамбуковое копье разлетелось в щепки о щит Джона, другое врезалось ему в плечо. Наконечник не пробил кольчугу, но удар отбросил его назад в седле. Он пришел в себя и ударил в ответ, чувствуя, как руку пронзила отдача от соприкосновения шестопера с телом. Всадник, которого он ударил, пронесся мимо, прежде чем Джон успел разглядеть, какой урон нанес. Он отбил щитом еще одно копье и взмахнул шестопером, угодив мамлюку в горло. Тот упал с широко раскрытыми глазами, с раздробленной трахеей, и крик его замер в горле. Джон уже заносил шестопер, чтобы ударить другого всадника, когда почувствовал, что конь под ним рухнул. Мамлюк вонзил копье в грудь животного. Джон откатился в сторону, когда конь пал. Прямо на него несся сарацин. Джон сжался в комок и почувствовал порыв ветра, когда конь промчался мимо.

Джон, пошатываясь, встал на ноги. Он потерял свой шестопер. На него несся другой мамлюк, занеся копье. Джон нагнулся и вырвал копье из рук мертвого сержанта у своих ног. Прямо перед тем, как мамлюк настиг его, он поднял копье и упер его тупой конец в землю. Сарацин напоролся прямо на оружие, и наконечник, пробив спину, вышвырнул его из седла. Его конь проскакал мимо, и Джон бросился вдогонку.

– Ваккаф! – крикнул он. – Ваккаф!

Конь замедлил шаг, но когда Джон догнал его, тот заржал и отпрянул в сторону.

– Спокойно! Худу.

Джону удалось поймать поводья. Он мягко погладил коня по шее и вскочил в седло.

Левое крыло сарацинского войска пронеслось мимо, преследуя сержантов вверх по склону. Христианские пехотинцы почти не сопротивлялись. Рывок к озеру отнял у них последние силы. Многие уже побросали оружие и рухнули на землю, обессиленные. Джон отвернулся. Остальная часть сарацинской армии двинулась на рыцарей. На глазах у Джона авангард Раймунда из пятисот воинов атаковал северное крыло врага. Сарацины мгновение сопротивлялись, затем расступились, пропуская рыцарей Раймунда. Прорвавшись, Раймунд на миг остановился, а затем повел своих людей прочь с поля боя.

Вокруг короля оставалось всего шестьсот рыцарей и вдвое больше местной христианской конницы. Восемнадцать сотен против более чем двадцати тысяч. И многие христиане были пешими – их коней подстрелили. Они отступали, следуя за Животворящим Крестом вверх по склону северного Рога, в то время как сарацины собирались внизу для последней атаки. Битва была почти проиграна.

Тут Джон заметил орлиное знамя Юсуфа, развевавшееся в центре сарацинских рядов. Саладин. Если он убьет своего друга, то, возможно, спасет Королевство. Это был их единственный шанс. Но в одиночку ему не справиться.

– Йалла! – крикнул он и пришпорил коня, устремляясь к северному Рогу.

***

Юсуф сидел в седле позади своих рядов и смотрел, как воины Раймунда из Триполи уносятся на север, покидая поле битвы. Рядом с ним его сын аль-Афдаль нахмурился.

– Почему ты позволил им уйти, отец?

– Отпустив их, я ослабляю нашего врага. Мне нужен не Раймунд из Триполи. Мне нужен король.

Он видел знамя Ги. Оно развевалось рядом с Животворящим Крестом на вершине северного Рога, куда отступили король и его рыцари, оставив нижние склоны усеянными телами павших воинов и лошадей. На глазах у Юсуфа на вершине Рога взвился красный королевский шатер. Он должен был служить точкой сбора, но собираться было некому. Христианские пехотинцы были заперты на другом Роге. Юсуф увидел, как одинокий рыцарь поскакал с южного Рога, чтобы присоединиться к королю. Он был на полпути вверх по склону северного Рога, когда его встретила дюжина мамлюков. Вскоре рыцарь стал похож на дикобраза – столько стрел торчало из его кольчуги. Дюжина рыцарей с вершины Рога поскакала ему на выручку, отогнав мамлюков. Вместе им удалось добраться до короля.

– Храбрый человек, – заметил Юсуф.

– Глупец, отец. Лучше бы он бросил оружие. Франки проиграли.

– Еще нет. Не пока стоит шатер короля. Сакр, дай сигнал к последней атаке.

Ха-рууум! Сакр издал громкий звук, и мамлюки, собравшиеся у подножия Рога, ринулись вперед. Склоны холма почернели, когда они со всех сторон устремились наверх. Казалось, они вот-вот сметут рыцарей, но они сражались, поднимаясь в гору, а доспехи рыцарей были крепки. Волна мамлюков разбилась о кольцо рыцарей на вершине холма и отхлынула. Воины Юсуфа снова ринулись вперед, но не могли прорвать ряды христиан. На каждого павшего рыцаря приходилось четыре-пять убитых мамлюков. Юсуф сжал поводья, скручивая кожу в руках. С вершины холма донесся звук рога.

– Возможно, это сигнал к сдаче, отец.

– Нет. – Юсуф видел, как немногие рыцари, чьи кони еще были живы, собираются на вершине холма с копьями наперевес. – Это сигнал к атаке.

***

– К орлиному знамени! – крикнул Джон рыцарям, сгрудившимся вокруг него. – Если Саладин падет, его люди не устоят!

– Это самоубийство, сакс, – проворчал Рено.

– Мы все равно умрем. Это наш единственный шанс. – Хватка Джона на мече, который он подобрал у мертвого рыцаря, стала крепче. Он поднял его над головой. – За мной! За Королевство!

Рыцари, сдерживавшие сарацин, расступились, и Джон пронесся мимо, врезавшись прямо в толпу мамлюков. Его конь оттолкнул плечом одного из их скакунов, а Джон срубил второго мамлюка. Копье скользнуло по его щиту, и вот он уже прорвался, несясь вниз по склону холма, а за ним с грохотом мчались сорок рыцарей. Сотни мамлюков неслись им навстречу, и Джон врезался прямо в них. Рыцари на своих дестриэ, закованные в толстую кольчугу, несли смерть и следовали за ним. Они прорубались сквозь ряды сарацин, как меч сквозь ткань. Джон наносил удары направо и налево. Он полоснул одного по шее, и в воздух брызнула кровь. Он видел знамя Юсуфа всего в пятидесяти ярдах.

Но ряды врагов становились все плотнее. Копье за копьем разлеталось в щепки о щит Джона. Одно вонзилось ему в левое плечо, пробив кольчугу ровно настолько, чтобы волна агонии прокатилась по руке. Меч скользнул по правому боку. Другой мелькнул у самого лица. Он пригнулся, и клинок ударил по макушке шлема, отчего в ушах зазвенело. Воины перед ним теперь носили шафранно-желтые сюрко личной гвардии Юсуфа. Джон пришпорил коня, пытаясь прорубиться, но сарацины теснили его. Атака захлебнулась, и Джон понял, что теперь он бьется за свою жизнь. Он размахивал мечом широкими дугами, пытаясь удержать врага на расстоянии. Краем глаза он увидел, как один мамлюк занес меч для удара, но вдруг тот рухнул, пронзенный сзади копьем. Это был Рено. К ним присоединились еще десять рыцарей, оттесняя сарацин.

– Это все, кто остался? – прокричал Джон, перекрывая крики сражающихся и лязг стали.

Рено хрипло прорычал в ответ:

– Где этот ублюдок Саладин?

Джон взглянул за море воинов и заметил Юсуфа всего в двадцати ярдах; тот размахивал мечом, воодушевляя своих людей.

– Вон он! За мной, воины! За Христа! За Королевство!

Джон пришпорил коня, врезаясь во вражеские ряды. Рыцари ринулись за ним, прорубаясь сквозь ряды мамлюков. Теперь Джон ясно видел лицо Юсуфа. До него было всего десять ярдов. Его глаза расширились, когда он узнал Джона. И тут Джон услышал крики за спиной.

– Сюда, воины! – взревел Рено. – За мной, если хотите жить!

Джон оглянулся и увидел, что Рено свернул в сторону от Саладина, устремившись к слабому месту в сарацинском строю. Рыцари следовали за ним. Они прорвались сквозь ряды мамлюков и вырвались на равнину. Рено уносился прочь, не оглядываясь.

– Ублюдок! – прорычал Джон. Он бросил последний взгляд в сторону Юсуфа, развернулся и поскакал за Рено.

Он последовал за ним на север, через поле бурой травы, к вади, что вела в невысокие холмы. Вокруг засвистели стрелы, и, оглянувшись, он увидел сотни преследующих их мамлюков. Конь Джона был весь в мыле и выдыхался, его дыхание вырывалось тяжелыми толчками.

– Йалла! Йалла! – крикнул он, щелкая поводьями и выжимая из животного последнее усилие.

Конь рванулся вперед, и Джон поравнялся с Рено.

– Мы должны вернуться! – крикнул он. – Мы должны ударить по Саладину!

Рено проигнорировал его. Джон нанес удар наотмашь, и его клинок полоснул Рено по груди, разорвав сюрко, но не пробив кольчугу под ним. Рено ответил, и его меч ударил Джона по предплечью. Джон почувствовал, как рука онемела, и меч выпал из его пальцев. Он направил своего коня на коня Рено и, схватив его, стащил с седла. Джон упал вместе с ним. Он ударился о землю и несколько раз перекатился, прежде чем остановиться. Поясницу пронзило так, словно в нее вонзили меч, и каждый вдох отзывался острой болью в груди. Он отбросил боль и поднялся на ноги. Он стоял лицом к северному Рогу. Королевский шатер пал. Джон обернулся и увидел, что остальные рыцари ускакали без них. В нескольких футах от него Рено, стоя на четвереньках, полз к своему мечу. Он схватил его и поднялся.

– Ах ты, предательская мразь! – взревел он и, шатаясь, двинулся на Джона.

Джон огляделся в поисках оружия, но вокруг была лишь бурая трава по колено. Он попятился.

– Иди сюда, сакс, – прорычал Рено. – Я убью тебя, прежде чем сдохну сам.

Он занес меч над головой и бросился вперед, но резко остановился, когда стрела вонзилась ему в запястье, и наконечник вышел с другой стороны. Рено вскрикнул и выронил меч. Еще три стрелы ударили ему в грудь, и он пошатнулся.

Джон обернулся и увидел сотни несущихся на них мамлюков. Стрела ударила Джона в живот и застряла в кольчуге. Он отвернулся и пригнулся, чтобы стать меньшей мишенью.

Рено упал на колени, обхватив раненое запястье.

– Дурак! – прорычал он Джону. – Мы могли бы уйти. Ты убил нас обоих.

Джон было улыбнулся, но тут же поморщился от боли: он разбил губу.

– Если я увижу, как ты сдохнешь первым, я умру счастливым.