Текст книги "Священная война (ЛП)"

Автор книги: Джек Хайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

– Прошу вас, милорд. Не делайте этого.

– Это должно быть сделано.

– Если вы сделаете мучеников из гарнизона, сарацины никогда не сдадутся. Эта резня лишь воодушевит их.

– Я так не думаю, Джон. Кто теперь будет держать гарнизоны в городах Саладина, зная, что их ждет смерть? Неверные будут выть, и плакать, и клясться отомстить, когда увидят, как умирают их товарищи, но в сердцах своих они познают страх.

– Вы губите свою душу, ваша милость. – Джон снял свой шестопер и бросил его на землю. – Я больше не буду вам служить.

Лицо Ричарда почернело.

– Ты тоже давал клятву, священник, и я намерен заставить тебя ее сдержать. – Король обнажил меч и указал на шестопер. – Подними его, или можешь присоединиться к своим языческим друзьям.

Джон смерил короля гневным взглядом и поднял шестопер. Смерть была бы великим жестом, но она не послужила бы никакой цели. Живой, он мог помочь Иоанне и, возможно, остановить Ричарда, прежде чем тот опустошит земли, которые Джон любил. Мертвый, он никому не был бы нужен.

– Мудрое решение. – Король понукнул коня, но затем натянул поводья и оглянулся. – Я видел, ты говорил с сарацинами, Джон. Что ты сказал?

– Мусульмане, как и мы, верят, что павшие мученической смертью за веру освящены. Я сказал им, что сегодня они обретут рай.

– Хмф. Они неверные, Джон, – сказал Ричард, проезжая через ворота. – Они будут гореть в аду.

«А вы, ваша милость, присоединитесь к ним.»

***

Цифры плыли перед глазами, пока Юсуф щурился, глядя на список. Он моргнул. Цифры стали четче, но все равно не сходились.

– Нам не хватает двадцати тысяч динаров до полной суммы выкупа.

– Если мы обложим налогом рынки… – вслух размышлял Имад ад-Дин.

– Нет. Мой народ устал от многолетней войны. Если я подниму налоги, не санкционированные Кораном, начнутся восстания. Я не могу воевать с собственным народом и с франками.

Секретарь Юсуфа развел испачканными в чернилах руками.

– Тогда я не знаю, где найти еще золота. Казны Каира, Дамаска и Алеппо пусты. Мы урезали жалованье твоим мамлюкам до четверти. Если ты выжмешь из них еще хоть что-то, они взбунтуются.

– Четыре эмира уехали домой, несмотря на мои приказы. Продай их земли тому, кто больше заплатит.

– Это принесет нам нужную монету, но ты наживешь опасных врагов, малик.

– Делай.

Старший сын Юсуфа, аль-Афдаль, ворвался в шатер.

– Отец! Иди скорее! Франки вывели заложников из Акры. Я думаю, они собираются их казнить.

Юсуф тут же поднялся и поспешил наружу.

– Моего коня! – Он повернулся к аль-Афдалю. – Собери людей и скачи, как только будешь готов!

Юсуф вскочил в седло и пришпорил коня в сторону Акры. Пятьдесят воинов из его личной гвардии поскакали за ним.

Юсуф перенес свой лагерь подальше от города, чтобы защитить его от вылазок франков и перекрыть путь к богатым землям Изреельской долины. До Акры было две мили. Он мчался по пыльной тропе, и стены города медленно вырастали перед ним. Он остановил коня на вершине холма, где когда-то стоял его шатер.

Заложников вывели из города и выстроили на вершине старых франкских укреплений. Три тысячи мамлюков растянулись вдоль всего заграждения, от реки Белус до моря. За спиной каждого стоял франк с мечом в руке.

Юсуф оглянулся. Он видел пыль, поднятую мамлюками, скачущими из лагеря. Они были еще более чем в миле отсюда. Слишком далеко. Он повернулся к Акре. Заложников поставили на колени. Они скандировали в унисон, и их голоса доносились до Юсуфа. Они читали первую главу Корана, которой открывается всякая мусульманская молитва.

– …Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного. Хвала Аллаху, Господу миров…

Франки подняли мечи. Тысячи клинков сверкнули на солнце.

– …Милостивому, Милосердному, Властелину Дня воздаяния. Тебе одному мы поклоняемся, и Тебя одного…

Мечи опустились, и скандирование прекратилось. В воздух взметнулись багровые брызги. Несколько мамлюков лежали, крича в агонии. Потребовалось еще несколько ударов, чтобы убить их, а затем наступила тишина, нарушаемая лишь резкими криками чаек, круживших над головой, и далеким рокотом прибоя. Юсуф почувствовал головокружение и схватился за луку седла, чтобы не сползти на землю. Он услышал приближающийся стук копыт и выпрямился, прежде чем обернуться и увидеть аль-Афдаля и своих эмиров – Каракуша, Нумана и Мухаммада, – прибывших во главе более чем тысячи воинов.

Аль-Афдаль подъехал к нему.

– Не могу поверить, – пробормотал сын Юсуфа.

– Дай сигнал к атаке, малик, – настаивал Нуман. Невысокий эмир размахивал своей боевой секирой. – Я заставлю этих ублюдков заплатить!

– Нет, – сказал ему Юсуф.

Мухаммад выехал вперед. Его безупречно подстриженная борода поседела с тех пор, как Юсуф впервые встретил его, а его мягкие руки огрубели от многолетней войны.

– Такое злодеяние не может остаться без ответа, малик!

– Атака на их укрепления лишь принесет больше жертв – наших, а не их. Я видел достаточно крови моих людей сегодня утром. Мы отомстим за наших воинов, но когда придет время, не сейчас.

Послышались недовольные возгласы и мрачные взгляды. На мгновение Юсуф подумал, что они могут ослушаться его приказа. Наконец заговорил Мухаммад.

– Если ты не позволишь нам атаковать, то есть и другие франки, которых можно убить.

Нуман кивнул.

– Пленные.

Юсуф поморщился.

– Нет. Франки – дикари, но мы…

– Пленные! – крикнул Нуман. – Я жажду крови!

– Нет, стойте! – крикнул Юсуф, но его слова потонули в криках его людей.

– Пленные! Убить пленных!

Нуман развернул коня и поскакал обратно к лагерю, за ним последовали мамлюки. С Юсуфом остались только Каракуш, аль-Афдаль и его гвардия. Он покачал головой.

– Больше крови не вернет наших мертвых. Это лишь сделает франков менее склонными к сдаче, когда мы столкнемся с ними в бою.

– Цена, которую стоит заплатить, малик, – сказал Каракуш. – Это моих людей перебили. Они заслуживают мести. – Он тоже поскакал к лагерю.

Юсуф посмотрел на аль-Афдаля.

– Это всего лишь франки, отец, – сказал его сын. – Убьем мы их сейчас или позже в бою, мертвый есть мертвый. Ты сам мне так говорил.

– Я был неправ.

Юсуф повернул коня лицом к Акре. Когда он взял Иерусалим, он думал, что это будет началом эры мира. Вместо этого это принесло лишь больше кровопролития. Это принесло Ричарда. Юсуф отыскал флаг Ричарда, развевавшийся над группой рыцарей, вышедших посмотреть на резню. Ему показалось, что он разглядел среди них короля. Львиное Сердце, так они его звали, но ни один лев не был так дик. Если этой войне суждено закончиться, то Ричард должен умереть.

Глава 22

Сентябрь 1191 года. Близ Арсуфа

Ноющая боль в спине разбудила Джона еще до рассвета. Он сел и почувствовал новый приступ боли. Последние шестнадцать дней он провел в седле, пока армия медленно ползла на юг от Акры. Сарацины постоянно их беспокоили, осыпая колонну стрелами, а затем отступая. Их атаки заставляли пехотинцев ковылять в плотном строю. Ричард довольствовался тем, что проходил всего несколько миль в день. Армия шла только утром, пока не наступала жара, и останавливалась всякий раз, когда добиралась до пресной воды. Каждый день после полудня они разбивали частокол, прежде чем устроиться на ночлег.

Столько времени в седле Джон не проводил с самой юности, и теперь тело мстило ему за это. Сон на голой земле ничуть не облегчил страданий. Он на миг размял затекшие мышцы спины, затем поднялся и вышел наружу. Прохладный воздух стал приятной переменой после зноя последних недель. Скоро должны были начаться осенние дожди. В лагере стояла тишина, шатры вокруг едва проступали в предрассветной мгле. Когда он направился к реке, проснулись цикады, наполнив воздух своим стрекотом. Стражник у ворот зевнул и махнул Джону, пропуская его.

Джон скинул кафтан и вошел в ручей прямо за частоколом. Он зачерпнул пригоршню холодной воды. Так близко к морю она была солоноватой, но все еще пригодной для питья. На дальнем берегу ручья из тьмы, по мере того как светлело небо, проступали деревья. Это были могучие дубы, кроны некоторых из них раскинулись так широко, что под ними могли бы укрыться двести человек. Вчера армия прошла через эту рощу, и в воздухе стоял терпкий запах желудей, которые они растирали в пыль под ногами.

Джон окунул голову и вынырнул, дрожа. Он купался каждое утро, даже в холодные дни. Эту привычку он приобрел много лет назад в доме отца Юсуфа. Джон все чаще и чаще ловил себя на мыслях о том времени. Он был рабом, и все же то были одни из самых счастливых лет в его жизни. Дни он проводил за учением и обучением Юсуфа ратному делу, а ночи – с Зимат. Закрыв сейчас глаза, он все еще видел ее длинные черные волосы, ее темные глаза, ее кожу цвета золотых песков пустыни. Она просила его забрать ее с собой, а он отказался. Он говорил ей о долге и чести. Каким же он был глупцом.

Он вышел из реки и направился обратно в лагерь. Из больших казарменных шатров, зевая, выбирались воины. Они двигались скованно, их тела болели после многодневного перехода. Джон взял свой шлем и пошел за ними туда, где повара стояли над огромными котлами. Он присоединился к очереди воинов, ожидавших, когда им нальют безвкусной вареной пшеницы в подставленные шлемы. Джон ел, пока возвращался к своему шатру.

Как секретарь короля, он имел собственный небольшой шатер и слугу для своих нужд. Слуга – серьезный мальчик с молочно-белым пухлым лицом, за которое он получил нелестное прозвище Сало, – уже вычистил кольчугу Джона и разложил ее. Джон надел кожаные штаны, стеганую куртку, длинный хоберк до колен и кольчужный подшлемник для защиты головы и шеи. Сало помог ему натянуть сюрко с тремя львами Ричарда, а затем подал круглый, открытый шлем, теперь уже вычищенный. Джон пристегнул сбоку свой шестопер и вышел наружу. Люди были повсюду – натягивали доспехи, сворачивали казарменные шатры, точили клинки, разбирали заграждение и грузили бревна и прочие припасы на баркасы, чтобы переправить их через прибой к кораблям, которые каждый день следовали за армией. Джон протиснулся сквозь этот хаос к шатру Ричарда.

Каждое утро король встречался с местными сеньорами, чтобы расспросить о предстоящей местности. Джон предпочел бы отсутствовать, но Ричард ясно дал понять, что если он не явится, его верность будет поставлена под сомнение. Поэтому каждый день Джон приходил и стоял, плотно сжав губы. Будь он проклят, если сделает что-то еще, чтобы помочь Ричарду.

Сегодня Джон прибыл первым. Следующим пришел Робер де Сабле. Француз был тучным мужчиной с красными щеками и близко посаженными глазами. Он служил Ричарду много лет, и в награду король сделал его великим магистром ордена тамплиеров. Из-за этого де Сабле считал, что ему есть место в совете местных сеньоров. Великий магистр госпитальеров, Гарнье де Наблус, нахмурился, увидев Робера. Любви между ними не было. Наблус вырос в Святой земле и считал Робера дураком. Следующими пришли Балиан и Ги. «Король Ги», – поправил себя Джон. Перед уходом из Акры Ричард провозгласил его королем Иерусалима, а Конрада – его наследником. Конрад в знак протеста увел своих людей обратно в Тир. Это была потеря еще восьмисот человек, включая Реджинальда Сидонского, который принял сторону Конрада. Армия, насчитывавшая почти двадцать четыре тысячи человек в день падения Акры, сократилась вдвое. Армия сарацин по-прежнему насчитывала двадцать тысяч воинов.

Последним, как всегда, явился Ричард. Утра он проводил со своими людьми, каждый день завтракая с новым отрядом простых солдат. Обгоревшее на солнце лицо короля наконец начало заживать, и он был в хорошем настроении, несмотря на трудности похода. Он усмехнулся.

– Что ждет нас сегодня, господа?

– Мы должны добраться до Арсуфа, – сказал Наблус своим высоким, скрипучим голосом.

– Какова дорога?

– Открытая, ваша милость, – сказал Балиан. – Ни переправ через реки, ни препятствий. Прибрежная равнина шириной более мили.

– Хорошее место для атаки Саладина, – заметил Наблус.

Ричард кивнул.

– Мы пойдем в плотном строю. Де Сабле, ты поведешь авангард с Гуго Бургундским. Я пойду в центре с королем Ги. Наблус, ты будешь командовать арьергардом. Наша сила – в дисциплине. Если кто-нибудь покинет колонну без моего приказа, я вырву ему язык. Это понятно? – Сеньоры кивнули. Каждое утро Ричард заканчивал совет этими словами.

Балиан догнал Джона у выхода из шатра.

– Сегодня будет битва, Джон. Я это чувствую. – Он выгнул спину, и та хрустнула. – Война – дело молодых. Я чувствую себя так, будто меня растягивали на дыбе.

– Меня растягивали на дыбе, – ответил Джон. – Это гораздо хуже.

– Ха. Полагаю, что так. – Балиан вдруг стал серьезным и понизил голос. – Береги себя, Джон, но не слишком старайся помешать сарацинам проломить Ричарду череп. Он бы погиб в Акре, если бы не ты. Возможно, нам всем было бы лучше, если бы он погиб.

Джон огляделся и с облегчением увидел, что поблизости нет никого из рыцарей Ричарда. Он был рад узнать, что не он один не питает симпатии к Ричарду, но не хотел закончить свои дни в петле.

– Осторожнее, Балиан. За такие слова можно и головы лишиться. Поговорим об этом позже. Храни тебя Господь.

Джон зашагал туда, где Сало держал его коня, спокойного каштанового жеребца. Он взобрался в седло. Колонна выстраивалась вдоль побережья, пехотинцы образовывали каре вокруг кавалерии. Ряды сержантов со стороны суши насчитывали пять шеренг в глубину. Это были те, кого Ричард любил называть «подушечками для иголок» – их задачей было прикрывать лошадей рыцарей от стрел сарацинских застрельщиков. В авангарде и арьергарде армии ряды пехоты насчитывали пятьдесят человек в ширину и двадцать в глубину. В центре каре должны были ехать три отряда кавалерии, по четыреста всадников в каждом. В целом колонна растянулась почти на полмили.

Джон занял свое место рядом с Ричардом и английскими сеньорами. Когда они тронулись, солнце тлело над холмами на востоке, превращая море в бурлящий котел из золота, розового и красного. Баркасы прорезали волны, направляясь к двадцати кораблям, перевозившим обоз армии. Прохладный морской бриз доносил соленый запах и крики чаек. Влажный песок хрустел под копытами коня Джона. По мере их продвижения прибрежная равнина расширялась, холмы отступали вглубь страны, пока не стали едва видны на горизонте. Сарацин не было видно. И тут Джон услышал его: рокот далеких барабанов, низкий и ровный, словно биение пульса.

– Они сегодня опаздывают, – заметил Ричард. – Возможно, им надоела эта игра.

Барабаны зазвучали громче, к ним присоединился пронзительный вой боевых рогов.

– Ха-рууум! Ха-рууум! –  Пехотинцы в колонне нервно поглядывали на холмы на востоке. Джон видел, как некоторые из них снимают щиты со спин, но врага все еще не было видно. Начинался прилив, грохот прибоя соперничал с боем барабанов. И над всем этим шумом продолжали выть боевые рога. – Ха-рууум! Ха-рууум!

– Вон они! – крикнул Пьер де Прео.

Глаза у юноши были зоркие. Джон прищурился, вглядываясь на восток, но ничего не увидел. А вот Ричард их заметил.

– Сомкнуть ряды! – взревел король. – Поднять щиты!

Приказ разнесся вперед и назад по всей колонне. Пехотинцы сняли щиты со спин и выставили их так, что они перекрывали друг друга, образуя стену по всему периметру строя. Шаг замедлился, и колонна сжалась, растянувшись не больше чем на четверть мили, пока воины смыкали ряды.

Они ковыляли в таком строю, казалось, целую вечность, прежде чем Джон наконец увидел сарацинские знамена, поднимающиеся над горизонтом. Появилась черная линия воинов, что хлынула вперед, словно паводок, заполняя песчаную прибрежную равнину. Тысячи и тысячи людей выстроились полумесяцем, который растянулся более чем на милю от края до края. Это были не просто застрельщики. Саладин вводил в бой свою пехоту. Балиан был прав – сарацины намеревались дать сражение.

Ричард усмехался.

– Наконец-то. Я уже начал опасаться, что Саладин не жаждет крови. – Король повернулся к своему юному кузену. – Генрих, скачи вперед и напомни французам Гуго, чтобы держали строй до моего приказа. Джон, отправляйся и скажи то же самое Наблусу.

Джон был рад удалиться от Ричарда. Он развернул коня и поскакал вдоль строя, и его конь взметал копытами влажный песок, пока он скакал в проходе между кавалерией и пехотой со стороны моря. Воины арьергарда уже развернулись и шли спиной вперед, так что их щиты образовывали стену, защищавшую тыл армии. За стеной щитов шли ряды копейщиков, а за ними – арбалетчики. Джон нашел Гарнье де Наблуса, ехавшего сразу за арбалетчиками.

– Великий магистр, – приветствовал он его.

– Джон. Саладин намерен сегодня нас испытать. – Наблус кивнул в сторону наступающих сарацин. Их доспехи представляли собой смесь из бледного стеганого хлопка и темной вареной кожи. Над вражескими рядами возвышались копья.

– Ричард приказывает вам держать плотный строй. Не атаковать до его сигнала.

– Я знаю свой долг.

– Я и не сомневался. Храни вас Господь, Наблус.

– И тебя, Джон.

К тому времени, как он вернулся к Ричарду, сарацинская пехота была всего в сотне ярдов. Джон разглядел в их рядах в основном черных нубийцев и загорелых египтян. Прозвучал рог, к нему присоединились бой барабанов, вой волынок и боевые кличи тысяч людей. Враг ринулся в атаку единой массой, и земля загрохотала под ударами их ног.

Джон снял с седла свой длинный каплевидный щит и просунул левую руку в кожаные ремни. Враг был всего в пятидесяти ярдах. Теперь в сорока… Лучники на морском фланге франкской линии дали залп, и их стрелы описали дугу над колонной, чтобы упасть среди сарацин. Эффект был не больше, чем от удара по туче мошкары. Несколько сарацин упало, но остальные неслись дальше. Когда передние ряды врага оказались всего в двадцати ярдах, они остановились и метнули свои копья. Большинство с лязгом отскочило от стены щитов, но раздались отдельные крики боли, когда несколько копий нашли свою цель. Франкские пехотинцы носили в основном кожаные или стеганые доспехи, которые плохо защищали, если что-то пробивалось сквозь щиты. В рядах появились бреши, когда воины падали. Их уносили к побережью, где баркасы ждали, чтобы доставить их на корабли. На их место вставали свежие бойцы.

– Взялись за мои «подушечки для иголок»! – весело взревел Ричард.

Передние ряды сарацин отхлынули, и новые воины вышли вперед, чтобы метнуть свои копья. На этот раз они целились выше, посылая дротики над рядами пехоты. Одно из копий устремилось прямо к Джону. Он блокировал его, и от силы удара щит задрожал, а рука онемела. Натиск продолжался, пока колонна медленно ползла вдоль побережья. Ряд за рядом сарацины подбегали, метали свои копья и отступали. Христианские стрелы наносили им урон, оставляя на поле десятки убитых и раненых врагов, но потери христиан были больше. Наконец, последняя пехота сарацин метнула свои копья. Когда они отхлынули, вперед вылетела легкая кавалерия, стреляя на скаку из луков. Воздух наполнился свистом смертоносных стрел. Большинство из них поглотила стена пехоты, но несколько упало среди кавалерии. Одна попала Джону в грудь. Он обломил древко. С такого расстояния удар был слишком слаб, чтобы пробить стеганый жилет под кольчугой, но синяк все равно останется. Еще одна стрела застряла в коже его седла. Сарацины пытались вывести из строя рыцарских коней. Конь Пьера де Прео был ранен в шею, и животное споткнулось и упало, увлекая за собой молодого рыцаря. Нога де Прео оказалась зажата под умирающим зверем, но он наконец сумел выбраться. Он перерезал коню горло и, хромая, пошел за Ричардом. Теперь ему предстояло идти пешком, пока не приведут другого коня.

Сарацинская кавалерия развернулась задолго до того, как достигла зоны досягаемости франкских копий. За ней последовала новая волна конных лучников, а за ней еще одна. Воздух постоянно был полон стрел. Воины на внешнем краю франкской линии оставались там лишь на мгновение, прежде чем отступить внутрь, а на их место вставали свежие бойцы. Солнце поднялось выше, и Джон вскоре обливался потом под своей кольчугой. А колонна все ковыляла вперед, оставляя на равнине тела мертвецов.

К полудню пехотинцы в строю и впрямь стали походить на подушечки для иголок, из их стеганых доспехов тут и там торчали стрелы. В кольчуге Джона застряло с полдюжины наконечников. Случайная стрела попала ему в левую икру чуть ниже колена, и его сапог медленно наполнялся кровью. Ему повезло, что его конь был еще цел. Они потеряли уже более сотни скакунов, что заставило многих рыцарей спешиться. Они ворчали и проклинали все на свете, спотыкаясь в своих тяжелых доспехах. Ричард ехал с мрачным лицом, сжимая меч.

И это их еще щадили. Сарацины сосредоточили свою атаку на арьергарде. Джон оглянулся. Воздух так загустел от стрел, что казалось, будто сами небеса обрушились смертным дождем. Тысячи конных мамлюков роились вокруг строя. Некоторые начали спешиваться, чтобы целиться лучше, и с убийственным эффектом. Ричарду пришлось усилить арьергард людьми из остальной части колонны.

– Наконец-то Арсуф!

Джон обернулся и увидел, как Ги указывает вперед. Он едва мог различить город, притаившийся на побережье чуть более чем в миле от них. Даже с такого расстояния Джон видел, что стены были разрушены, чтобы франки не могли использовать Арсуф как крепость.

– И как раз вовремя, – сказал Ричард, вытирая пот со лба. Он обернулся в седле на крики, доносившиеся из тыла армии. – Клянусь волосатыми яйцами дьявола, что еще?

Измотанный постоянным натиском и долгим отступлением спиной вперед, арьергард начал отставать. В стене щитов, соединявшей его с остальной армией, появились бреши. Сарацины только и ждали такой возможности. Сотни мамлюков в кольчугах, с копьями наперевес, вырвались на галопе и прорвались сквозь бреши. Ряды пехоты расступились еще шире. На мгновение Джон подумал, что строй ломается, но они лишь расступались, чтобы пропустить рыцарей. Гарнье де Наблус во главе своих рыцарей с грохотом вырвался из пролома. Сарацины, спешившиеся для стрельбы, были изрублены. Остальные бежали, а Наблус и его рыцари неслись за ними по пятам. Но пока они гнали врага через равнину, все больше сарацин проскальзывало в оставленную ими брешь.

– Проклятый дурак! – прорычал Ричард. – Он не оставляет мне выбора. Сигнальте атаку!

Джон снял с пояса свой шестопер, пока Пьер де Прео трубил в рог. Его зову ответили рога по всей колонне. Линия пехоты на стороне суши разошлась влево и вправо. Ричард поднял меч и с ревом ринулся в прорыв. Джон пришпорил коня и поскакал за королем.

Мамлюки таяли перед ними, в панике разбегаясь по равнине. Немногие сарацины, оставшиеся на месте, были растоптаны или насажены на копья. Впереди Ричард свирепо усмехался, вонзая меч в спину бегущего пешего мамлюка. Джон посмотрел за него, на далекие холмы, куда устремился враг. Он поймал отблеск солнца на стали. Вот он снова. Он понял, что видит. Сарацины отступали слишком легко. Они заманивали их в ловушку. Джон должен был сказать Ричарду. Это был его долг. Вместо этого он натянул поводья. К черту долг. К черту Ричарда. Остальные рыцари неслись навстречу своей погибели.

Мимо него пронесся Ги де Лузиньян.

– Ричард! – кричал он, пришпоривая коня вслед за королем. – Ричард! Мы должны остановиться! Стой!

***

Юсуф сидел в седле и смотрел, как франкские рыцари с грохотом несутся по равнине, гоня перед собой его воинов. Мамлюки, бедуины и туркменские застрельщики мчались к холмам, держась достаточно близко, чтобы франки следовали за ними. Юсуф удовлетворенно кивнул.

– Они проглотили наживку, Сакр. Пора отступать. Дай сигнал.

Сакр издал долгий звук рога, и ему ответили другие рога. Юсуф развернул коня и пустил его в галоп. Его личная гвардия, пятьсот воинов, последовала за ним. Перед Юсуфом выросли холмы, и вот он уже среди них, скачет по извилистой тропе между двумя высокими склонами. Он завернул за угол и резко остановился. Двести его копейщиков ждали впереди, выстроившись в десять рядов. Лучники притаились высоко на склонах по обе стороны. Как только франки попадут в ловушку, новые копейщики отрежут им путь к отступлению.

Юсуф свернул на тропу, зигзагом поднимавшуюся по левому склону. На вершине холма ждал Аз-Захир. Юсуф поручил ему командование засадой.

– Все готово? – спросил он сына.

– Это будет резня, отец.

С вершины холма Юсуфу открывался хороший вид на прибрежную равнину. Его воины уже приближались к холмам, а франкские рыцари все еще преследовали их. Позади них поле было усеяно сотнями мертвых, в основном его людей. Вдоль побережья христианские пехотинцы продолжали двигаться в Арсуф. Юсуф снова посмотрел на отступающих. Первые из его воинов достигли холмов. Он увидел, как дюжина мамлюков проскакала мимо по тропе у подножия холма. Копейщики расступились, чтобы пропустить их. Четыре франкских рыцаря последовали за мамлюками. Они завернули за угол и врезались прямо в копья копейщиков. Их лошади пали, а рыцари были изрублены.

Все больше мамлюков входило в холмы слева и справа от Юсуфа, преследуемые горсткой франков. Основная масса рыцарей скакала все ближе и ближе. Они уже почти достигли холмов, когда прозвучал рог. Он трубил снова и снова, и атака франков остановилась у самых холмов. Рыцари развернулись и поскакали обратно к Арсуфу.

– Йа Аллах! – выругался Аз-Захир. – Почему они повернули назад?

Юсуф, кажется, знал. Джон. Его друг предвидел засады. И снова он поставил свой долг перед франками выше дружбы с Юсуфом. Будь он проклят! Юсуфу была нужна эта победа, и не только для того, чтобы остановить Ричарда. Каждую ночь росло число дезертиров, а Эль Маштуб докладывал, что воины из Аль-Джазиры все еще злы на Юсуфа за то, что он не позволил им атаковать у Акры, когда Ричард перебил гарнизон. Победа положила бы конец их ропоту. С поражением он станет лишь громче.

– Приказать людям преследовать, отец?

– Нет. – Возможно, Юсуф сможет обернуть эту неудачу в свою пользу. – Пусть армия отступит за холмы. Я не хочу, чтобы завтра во время похода франков на Яффу были застрельщики. Пусть думают, что они разбили нас в великой победе. Иншаллах, это сделает их неосторожными, и тогда мы нанесем новый удар.

***

Сентябрь 1191 года. Яффа

Юсуф отодвинул лиственную ветку, пробираясь вперед сквозь рощу. Густой подлесок царапал его кожаные штаны и рвал темный кафтан, скрывавший доспехи. Он достиг края леса и увидел ждущего Аз-Захира. Его сын указал через прибрежную равнину на Яффу, находившуюся в четверти мили от них. В туманном свете раннего рассвета Юсуф едва мог различить руины крепости, сидевшей высоко на холме над городом. Его люди разрушили ее и снесли городскую стену, прежде чем франки заняли город. Юсуф прищурился и увидел дым на фоне бледного неба. Костры. Знатные сеньоры разместились в городе, но большинство их людей расположились в шатрах за стенами. Они еще не построили частокол. Зачем им? Они верили, что разбили армию Юсуфа.

Юсуф повернулся к сыну. Аз-Захир командовал разведчиками Юсуфа. Он наблюдал за франками с самой битвы при Арсуфе, пять дней назад.

– Ты говоришь, что видел, как люди покидают город?

Аз-Захир кивнул.

– Направляются на север, к Акре.

– Сколько их?

– Сотни. Может, тысячи.

– Они за припасами?

– Не думаю. Они не берут повозок, а те, кто возвращается, с пустыми руками. Что-то другое их туда влечет.

Юсуф догадывался, что это. После падения Акры франки хлынули в город из-за моря. Купцы, фермеры и ремесленники, бежавшие после падения Иерусалима, возвращались. А с ними – шлюхи, жаждущие обслужить воинов армии Ричарда.

– Ты хорошо поработал, сын мой. Оставайся здесь. Немедленно дай мне знать, если франки начнут готовиться к походу.

– Слушаюсь, отец.

Юсуф пробрался через рощу туда, где дюжина воинов его гвардии ждала с его конем. Он поскакал обратно в свой лагерь, скрытый за холмами в двух милях от Яффы. Утром, уезжая, он приказал своим эмирам собраться и застал их толпящимися в его шатре. Каракуш, его старый соратник, стоял рядом с Эль Маштубом, который опирался на посох, чтобы поберечь свое искалеченное колено. Аль-Афдаль стоял с двумя младшими сыновьями Юсуфа, которые присоединились к армии после Арсуфа. Масуду теперь было шестнадцать, а Якубу – четырнадцать. Юсуф едва узнал их, когда они прибыли. Он видел их в последний раз детьми, а теперь это были юноши, их редкие бороды были подведены сурьмой. Мухаммад и Нуман стояли с десятками менее знатных эмиров из Аль-Джазиры. Юсуф нахмурился. Он просил прийти лишь своих ближайших советников. Присутствие этих людей не сулило ничего хорошего.

Он резко обратился к своим эмирам.

– Сегодня мы идем на Яффу. Франки считают нас побежденными, и их гордыня сделала их неосторожными. Город слабо защищен. Они не построили нормального частокола, и многие их воины ушли в Акру. Мы атакуем полумесяцем, отрезав им все пути к отступлению. Аль-Афдаль будет командовать правым крылом, а Аз-Захир – левым. Я возглавлю центр. Вы все знаете свои места, и вы знаете свой долг. Очи Аллаха обращены на нас. Сделаем этот день днем славы во имя Его. Отбросим франков обратно в море, откуда они пришли!

Было время – до Акры, до Арсуфа – когда такая речь была бы встречена криками одобрения. Но сегодня эмиры не издали ни звука. Они неловко переминались с ноги на ногу, не желая встретиться с ним взглядом. Юсуф почувствовал укол в животе. Что-то было не так.

Наконец заговорил Мухаммад.

– Возможно, было бы лучше подождать несколько дней, прежде чем наносить удар, – предложил он своим шелковым голосом. – Франки будут более уязвимы в походе, когда покинут Яффу.

– Они не уйдут, пока не закончат чинить стены, и тогда город будет для нас потерян. А когда они двинутся в поход, они будут готовы к бою. Я говорю вам, что время атаковать – сейчас. Яффа слабо защищена.

– Даже в разрушенном состоянии цитадель будет нелегко взять, – возразил Мухаммад. – Франки укроются там, и мы окажемся втянутыми в еще одну осаду, как под Акрой. Не мне вам напоминать, чем та закончилась.

– Яффа – не Акра. У франков вдвое меньше людей. Стена в руинах. И на этот раз у нас есть элемент внезапности.

– Я вот думаю, почему ты так рвешься в атаку, – сказал Нуман своим рокочущим баритоном, – когда ты отказался ударить по неверным у Акры, после того как они перебили наших людей.

Несколько эмиров одобрительно хмыкнули. Боль в животе Юсуфа усилилась.

– Если вы жаждете мести, – ответил он, – то можете получить ее сейчас.

– Откуда нам знать, что это не ловушка? – потребовал ответа Нуман. – Этот Львиное Сердце – хитрый человек. Он одолел нас при Акре. Он предвидел нашу уловку при Арсуфе. Уж конечно, он не оставит своих людей беззащитными.

– Он хитер, но высокомерен. Он считает нас побежденными и ослабил бдительность. Город наш, стоит только взять!